Nulla regula sine exceplione (гет)

Лариса оказалась в огромном зале. Грубые каменные стены уходили ввысь, теряясь в темноте, объемные колонны выстроились в ряд сбоку от нее, а гулкое эхо от шагов по немного неровному полу врезалось в уши, дезориентируя её. Стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь её редкими вздохами и негромкой поступью шагов, и Лариса недоуменно остановилась, с удивлением оглядываясь по сторонам.

Место было явно незнакомым, и оттого стоило вести себя осторожно — все-таки не стоит забывать, что она сейчас явно находится на частной территории, а за это что полагается? Правильно, немаленький штраф, и это в лучшем случае — Игорь не поскупился на подробное объяснение того, что может грозить ей, если Лариса подумает развлечься и немного преступить закон. Муж свое дело знал; после его рассказа она и думать не хотела о том, чтобы немного подебоширить после пары бутылочек хорошего вина.

— Осматриваетесь? — хриплый голос, раздавшийся сзади, заставил ее нервно вздрогнуть и резко обернуться. Лариса отступила на пару шагов назад и несмело глянула на говорившего. Мужчина был порядком выше нее и выглядел как-то… странно. Нет, внешность у него была вполне обыкновенная, но было в нем что-то такое, из-за чего Лариса напряглась и еще немного отступила назад. — Да ничего я тебе не сделаю, девчонка.

— Простите? — опешила Лариса, недоумевая, в каком это месте она «девчонка». На вид мужчине было не больше пятидесяти, и разница в возрасте была не такой уж большой, чтобы вот так беспрепятственно называть ее девчонкой. Она бы поняла, если бы ее назвали «бабой» — люди всякие бывают, могут и нагрубить, — но «девчонка»? Лариса никаких иллюзий по поводу своей внешности не питала и знала, что выглядит минимум на тридцать, так что подобное обращение было немного… необычным.

— Не сделаю я тебе ничего, — нетерпеливо повторил мужчина, подходя ближе, и бесцеремонно схватил Ларису за подбородок, поднимая ее лицо вверх и вглядываясь ей в глаза. От неожиданности она замерла, застыв испуганной птичкой и, кажется, даже забыла как дышать. Через мгновение Лариса пришла в себя и резво отбросила от себя грубую ладонь, сжимающую ее челюсть с такой силой, что начинало болеть лицо.

— Вы что себе позволяете? — практически взвизгнула Лариса, сердито глядя на мужчину снизу вверх. — Вас что, манерам не учили?

— Люди, — устало вздохнул мужчина, — я и забыл, как вы суетливы. Вечно куда-то торопитесь. Самые нетерпеливые, недолговечные и непонятные из творений Эру.

— Где я? — требовательно спросила она, почувствовав какой-то небывалый прилив смелости, и уверенно шагнула вперед, подходя к незнакомцу поближе. — Что это за место?

— Молчи и слушай, Лариса Дикова, — неожиданно серьезно сказал мужчина, и Лариса замолчала, удивленно глядя на него. Откуда он знает ее имя? — Я бы мог ответить на все твои вопросы, но так будет неинтересно, поэтому отвечу только на некоторые. Первое — ты спишь, и на самом деле все это только кажется тебе, но я не просто так влез к тебе в голову. Необходимо объяснить все сразу, чтобы потом у тебя опять не возникало глупого желания пустится в бега, а то разыскивай тебя потом по всей Арде.

— Что? — глупо спросила Лариса, чувствуя, что голова скоро вскипит от происходящего. Мужчина раздраженно вздохнул, глянув на нее так, что невольно захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Разве я не попросил молчать? — Лариса поспешно закивала, думая, что спорить лучше не надо. — Вот и отлично. Я перенес тебя в Арду для очень простой цели — ты не должна дать прерваться роду Дурина. Понятно?

— Непонятно, — честно призналась она, подкрепляя свои слова яростным мотанием головой.

— Да, быстро не получится, — проворчал себе под нос мужчина и с тяжелым вздохом разъяснил: — Ирмо показал мне, что поход, который затеял Торин Дубощит, окончится тем, что последние прямые потомки Дурина, старшего из семи прародителей гномов, погибнут, и их род прервется. Несмотря на то, что от дел я давно отошел, видеть, как погибают мои творения мне до сих пор больно. Ирмо так же сказал, что никто из Арды не сможет предотвратить этого, и тогда я обратил взгляд на мир, который был создан Единым самостоятельно. Решения перенести человека для того, чтобы тот изменил уже начертанную судьбу далось мне нелегко, и когда я, наконец, решился, ты уже умирала в аварии. Перенести умирающую душу легче, чем живую или мертвую, поскольку в такой момент она находится на грани и не привязана к физическому миру или миру духов. Единственное, чего я не учел, так это того, что ты вдруг решишь сбежать, потому что испугаешься того, что уже не в своей реальности, поэтому пришлось действовать более решительно.

— Я умирала? То есть, для своего мира я мертва? — глухо переспросила Лариса, мрачно уставившись куда-то в пол.

— Да, мертва, — просто ответил мужчина и неожиданно потрепал Ларису по плечу. — Не расстраивайся ты так, и в Арде можно хорошо жить.

— А почему вдруг я? Неужели нельзя было перенести кого-нибудь другого?

— На самом деле я особо и не выбирал, просто перенес первую попавшуюся погибающую душу, — пожал плечами мужчина, а Лариса почувствовала непреодолимое желание истерически расхохотаться. Да уж, везет ей.

— И как я должна не дать прерваться роду Дурина? Что мне для этого делать? — недоуменно спросила она, неловко переступая с ноги на ногу.

— А это ты сама должна решить, — отмахнулся мужчина, подходя к ней и слегка наклоняясь вперед. — И запомни: никто не узнает о том, что ты сейчас услышала. Разговор ты запомнишь, но никогда не сможешь передать его кому-нибудь еще. Не сможешь выполнить мою вежливую просьбу — умрешь. А теперь ты должна просыпаться.

— Но… — попробовала возразить Лариса и не успела. В следующий момент что-то резко рвануло у нее в районе живота, и окружающий мир поплыл, размазываясь в нечеткое пятно.

Она дернулась, принимая сидячее положение. Лариса была на поляне, той самой, на которой устроили привал ее попутчики. Догорал разожженный на ночь костер, небо медленно светлело, один из мужчин обходил поляну по кругу, наблюдая за обстановкой. Сердце у нее загнанно колотилось, и пришлось приложить усилие, чтобы успокоится. Откинувшись обратно, она прикрыла глаза и попыталась собрать хаотично мечущиеся мысли воедино.

* * *

Четвертый день путешествия начинался как обычно: мужчины проснулись, позавтракали остатками вчерашнего ужина и, быстро покидав поклажу в седельные сумки, взгромоздились на пони. Лариса все это время рассеяно наблюдала за ними, машинально теребя в руках краешек пояска от плаща. Сама она свои вещи собирала еще вечером, спала, закутавшись в плащ и подкладывая под голову сумку, а питалась яблоками и сухарями. Вода в бутылке уже закончилась, фляга тоже была неполная, и она предпочитала не думать о том, где она потом возьмет себе питье. Ее попутчики набирали себе воду в попадающихся по дороге ручьях и реках, но Лариса так делать опасалась: у нее не было ни чайника, ни даже обыкновенной кастрюли, чтобы прокипятить воду, а пить ее сырой она опасалась.

Помимо проблемы с питьевой водой, возникли трудности с гигиеной. Разумеется, самым критичным было то, что комплект одежды у нее был всего один, так как платье не слишком подходило для езды верхом, да и к тому же было порвано в районе молнии. Что она будет делать, когда штаны и футболка испачкаются до такой степени, что их нельзя будет носить — неизвестно.

Вторым в очереди неудобств стало отсутствие нормальной смены нижнего белья. Лариса была бесконечно счастлива, что сейчас в основном стояли теплые дни, и их стоянки преимущественно были не так далеко от ручьев или речушек, и можно было быстро застирать ношенное белье и развесить его на ветках. Благодаря ветру все высыхало довольно быстро, и подобным способом Лариса могла довольно продолжительное время жить всего с двумя комплектами нижнего белья.

С обувью вопрос был решен еще вчера, когда Гендальф отвел ее к сапожнику, который сшил ей вполне удобные сапоги на плоском каблуке, и был плащ, на случай холодной погоды или дождя. Плащ был легким, но вполне мог защитить от ветра, да и к тому же начиналось лето, и Лариса позволила себе предположить, что оно будет довольно теплым.

И если с одеждой и обувью проблемы были более-менее решаемы, то вот как быть с банальным мытьем, хождением в туалет, ежемесячными женскими физиологическими потребностями и прочими необходимыми для женщины процедурами Лариса не знала. Ну, допустим, будет она мыться во всех попадающихся речках и что? Ни мыла, ни шампуня у нее нет, а без них толку будет мало. Волосы у нее хоть и не так быстро салятся, но все равно в холодной речной воде их нормально не отмоешь. А остальное тело? Сейчас только май, вода везде ледяная, и простудиться — раз плюнуть. Да и не может Лариса постоянно бегать намывать свое тело, за ней вполне могут пойти следом, а светится голышом перед компанией мужчин, ой, как не хотелось.

С туалетом была аналогичная проблема — естественно, никаких удобств в походе не было предусмотрено, и для того, чтобы облегчить свой мочевой пузырь, она уходила по крайней мере на пятьдесят метров от поляны, на которой раскинулась стоянка. Большим плюсом было то, что недержание, расстройство желудка и прочие не слишком приятные заболевания Ларису обходили стороной, поэтому в случае чего можно было и потерпеть. Пачка влажных салфеток и бумажные платочки помогали справится с отсутствием туалетной бумаги, но надолго их не хватит; она была более, чем уверена, что к концу второй недели путешествия у нее и их не останется, как бы Лариса не пыталась экономить. А потом что? Лопухом подтираться, извините за выражение? Даже несмотря на то, что брезгливостью Лариса не страдала, подобная перспектива не слишком ее прельщала.

Разумеется, в списке самых проблемных проблем стояла маленькая ежемесячная проблемка, свойственная женщинам с тринадцати до шестидесяти, плюс-минус пара лет. На здоровье Лариса не жаловалась, цикл менструации у нее был вполне постоянный и через двенадцать дней перед ней встанет проблема сохранения чистоты своей одежды. Отстирывать ее от крови в подобных условиях будет очень и очень непросто, а прокладок «на всякий пожарный» у Ларисы было всего две штуки, которые улетели бы в первый месяц. Как быть потом она не знала. Тряпочки подкладывать? А где их взять, эти тряпочки? Платок использовать? Так он не слишком поможет, учитывая что тряпочек должно быть минимум две, да и стирать их потом нужно будет. В общем, как решить эту проблему она понятия не имела, но подумала, что стоит озаботится более насущными вопросами, поскольку недостаток так необходимых средств гигиены настигнет ее примерно через полтора месяца.

И наконец, вставал вопрос о поддержании своего внешнего вида в более-менее приличной форме. Здесь речь шла не об одежде и обуви, а конкретно о внешности. Через месяц ей придется подравнивать волосы, дабы убрать секущиеся кончики, а здесь приличного парикмахера не наблюдалось. Была проблема с ногтями, а именно отсутствие маникюрных ножниц. Пилочка, конечно, поможет, но старые-добрые ножницы были бы предпочтительные. С недоступностью кремов, лосьонов, скрабов, пенок и масок она справится, красится тут не для кого, а гигиеническая помада была с собой в сумке.

Еще было затруднение с бритьем ног, рук, подмышек и прочих излишне поросших нежелательными волосами поверхностей тела Ларисы. Помимо того, что бритвы или эпилятора у нее с собой не было, делать это в походе было бы несколько глупо. Времени отнимало много, да и условия не подходящие, плюс чуть больше дюжины возможных зрителей. Поразмыслив над этим, она решила, что ничего страшного не случится, если она недолго походит слегка поволосатее, чем обычно. Штаны закрывали ноги полностью до щиколоток, у футболки рукава были длинные, и непохоже было, что ее попутчиков интересовала степень волосатости Ларисы. Большинство из них, наверное, ножниц в глаза не видели, и ни разу в жизни не расчесывались и не брились, потому что дикое разнообразие форм причесок и бород сбивало с толку. Лишь пара мужчин выглядели более опрятно, но и они по меркам Ларисы были странноватыми.

Еще раз мысленно пройдясь по списку проблем и неудобств, она тяжело вздохнула. Казалось, вроде такие обыденные вещи, а вот как теперь приходится нелегко без привычной бытовой техники, шкафа с одеждой, санузла под боком и круглосуточного доступа к холодильнику и фильтрованной воде. Отсутствие сотовой связи, телевизора и интернета ее не так волновало, вернее сказать, совсем не тревожило. От пары-тройки книг она бы не отказалась — было бы что почитать во время ежедневной трясучки на пони. Было скучновато без общения с Верочкой, но Бильбо оказался неплох в качестве собеседника, и Лариса не жаловалась. Конечно, были и другие сложности, в виде ночевок на голой земле под открытым небом, скудного рациона из яблок и сухарей, больной рабочей руки и пореза на лбу, но в целом такими уж критичными они не были, и прожить здесь было можно.

— Вы что, не едете с нами? — прорвался сквозь ее мысли удивленный голос Бильбо, и Ларисе пришлось вынырнуть из толщи гнетущих ее проблем. Моргнув, она с удивлением оглядела полностью собранный лагерь. Неужели она так долго думала, раз все успели подготовится к пути?

— Нет, что вы, — спешно возразила Лариса, поднимаясь с земли и отряхивая штаны. Сумку и плащ она взяла в руку. — Просто немного задумалась.

— А, — понятливо кивнул Бэггинс и сверкнул на нее смущенными светлыми глазами. — Тогда нам стоит поспешить: Торин ждать не будет.

— В таком случае поспешим, — улыбнулась Лариса и заправила вылезшую из хвоста прядку волос за ухо. Бильбо кивнул ей, и они вдвоем поспешили к стоянке пони, где остальные участники отряда закрепляли поклажу и взбирались в седла. Лариса подошла к пони, на котором ехала все предыдущие дни, и закинула на него свою сумку.

Странный сон, приснившийся ночью, совершенно вылетел у нее из головы.