Солнце в тени (гет)

Оставшийся путь до Хайгейта занял у них несколько часов.

Гарри вел машину уверенно, несмотря на гололёд на дороге. Алан и Лили практически не разговаривали, обменявшись утром лишь несколькими фразами. Алан сразу догадался, что пока он находился в душе, Гарри рассказал про его мучения. Лили несколько раз пыталась поговорить с братом об этом, но Алан категорически отказывался обсуждать своё состояние, считая, что Гарри сам не знает, о чём говорит.

Лили же, настырная до невозможности, не сдавалась, и когда они остановились на заправке около небольшого городка, всё же достучалась до закрывшегося в туалете брата.

— Алан, я уверена, что всё можно исправить, надо лишь поискать способ! — выпалила она. Алан вышел из кабинки и начал мыть руки.

— Не надо ничего искать, я знаю способ.

— Какой? — не поняла его тона сестра.

— Мы забираем родителей, и вы уезжаете из города, домой. Вот и всё, — сказал он, не оборачиваясь.

— "Вы" — это значит: без тебя? — спросила Лили, сердито глядя на брата.

— Вы — это значит, вы, — он обернулся и громко заговорил, жестикулируя. — Лили, не будь глупой девочкой, ты меня прекрасно поняла.

— Я не позволю тебе решать за всех, ты кем возомнил себя? — воскликнула Лили.

— А как ты собралась спасать их и себя? Он всех убьёт, тупая твоя голова! — огрызнулся Алан, толкая её в плечо.

— И ты решил благородно спасти всех, пожертвовав собой? Ты думаешь, он тебя убьёт и успокоится? — со злостью сказала девушка, не обращая внимания на грубость.

— А кто сказал, что он останется жив? Я сказал, что вы уедете без меня, и точка. Больше я не обсуждаю это с тобой. Ты всё поняла, моя девочка, и больше я от тебя вопросов слышать не хочу. Все, проваливай, тебе здесь быть не положено.

— Как скажешь, братец, но учти, когда ты вернешься оттуда, тебе несдобровать, — сказала Лили и вышла из туалета, громко хлопнув дверью.

— Потом ты вправе делать со мной всё, что вздумается... — прошептал Алан, глядя на себя в зеркало.

* * *

Хайгейт радовал своих жителей тёплыми снежными деньками. Хоть горожане и боялись выходить из своих укрытых сугробами тёплых домов, сочельник никто не отменял, и люди надеялись, что в этот святой праздник злу не место в мире — как в магическом, так и в остальном.

Жители традиционно украсили свои дома гирляндами и рождественскими елями. Всё вокруг светилось, сверкало и вызывало чудесное настроение. Город погрузился в сказку, будто не было ни громких прилюдных нападений и убийств, ни страшных зверств, которые совершались под носом у мэра.

А на окраине города, на дороге у въезда в Хайгейт, стоял человек в тёмном пальто. Его силуэт казался устрашающим на фоне тёмного леса — и лунный свет падал на него, освещая одинокую фигуру. Он стоял не двигаясь, казалось, ему нисколько не мешают ни падающие на лицо мокрые снежинки, ни ветер, гоняющий их в разные стороны.

Виктор сосредоточенно сжал кулаки в ожидании груза.

Он бы не стоял здесь и минуты, если бы не тот человек, которого он ждал. Так как этот парень не имел отношения к городу, то не мог его найти сам. Поэтому Виктор стоял здесь, промокший и продрогший до костей, но терпеливо ожидающий.

На дороге появились огни фар. Виктор понял по силуэту машины, что это тот самый фургон, которого он дожидался. Чёрный фургон остановился рядом с ним. Водитель вышел из машины и приблизился к Виктору.

— Заказ на месте, сэр, куда мне его выгрузить? — парень в кожаной куртке и кепке говорил чётко и уверенно, глядя прямо в глаза своему клиенту.

— Поехали. Я покажу, — медленно сказал Виктор, оценивая в очередной раз совершенно верно выполнившего его задание паренька. — За тобой никто не следил?

— Нет, сэр, — сказал парень и сел обратно за руль.

— Хорошо, — тихо произнёс Виктор.

Дорога заняла не больше десяти минут. Они приехали к дому — он был совсем рядом с хижиной Виктора, находившейся в лесу. Виктор молча вышел из машины. Водитель открыл дверь в салон. На полу лежало мёртвое тело, упакованное в чёрный мусорный пакет.

— Как вы и просили, тело Дэниела Крамера, — сказал парень, указывая внутрь.

— Занеси его внутрь дома, в подвал, — приказал Виктор.

Ему казалось странным, что этот парень так легко справился с непростым заданием и во всём так безропотно с ним соглашается.

— Да, сэр, — ответил ему молодой человек и принялся вытаскивать тело из машины, как будто он занимается этим каждый день.

— Как ты справился с этим? — спросил Виктор, наблюдая за ним.

— С чем? — выдохнул парень, играючи поднимая чёрный мешок и направляясь к дому.

— Со всем.

— Нашёл кладбище, потом могилу, выкопал тело, потом поехал — ничего сложного.

— Что ты хочешь в награду? — тут же спросил Виктор.

— Цена вас удивит, — ответил парень.

— Говори.

— Я хочу, чтобы вы разрешили мне остаться, — выдохнул парень и аккуратно положил тело на пол у входа в дом.

— Нет, — коротко ответил Виктор и принялся считать деньги. — Вот, здесь сто тысяч, тебе должно хватить.

— У меня есть деньги, мой отец был богатым, к сожалению, он умер, когда я только появился на свет. Я послужу вам, — уверенно произнёс парень.

— Я же сказал: нет, ты играешь со огнём, бери деньги и уходи.

Что-то в этом парне не давало Виктору покоя, и он абсолютно не хотел его убивать. Не то было настроение.

— Меня зовут Лео. Леонард.

Виктор, державший в руке купюры, невольно разжал пальцы. Купюры с тихим шелестом рассыпались по прихожей. Он смотрел, как парень подбирает упавшие деньги, что-то говоря, — и не слышал ни слова. Он вспоминал свою спальню, детскую кроватку и сопящего в ней малыша. Лео...

— Вы слышите меня? Мистер Саланде? Виктор! — парень помахал рукой перед его лицом.

— Да, всё в порядке, — очнулся от своих мыслей Виктор.

— Ну, так что?

— Что? — не уловил нить разговора Виктор.

— Куда мне дальше нести его?

— В подвал, я же говорил, — раздражённо сказал Виктор, кивая в сторону полуоткрытой двери.

Вдруг Виктор окликнул исчезнувшего в темноте подвала Леонардо:

— Лео!

— Да иду уже, — тот поднялся обратно. — Что?

— Можешь оставаться, — сказал Виктор.

— Отлично, — без тени удивления произнес Лео. Где мне можно переночевать?

— Ищи себе место сам, — бросил Виктор. Он отбросил ненужные мысли и решил просто не допускать Леонарда близко до своих дел, да и к себе тоже.

— Ладно, что это хотя бы за город?

— Хайгейт.

Виктор собрался спускаться вниз и уже закрывал за собой дверь, как вспомнил о том, что Леонард не знает о существовании магии.

— И, кстати, это волшебный город.

— Да, надеюсь, — усмехнулся Лео.

Виктор дёрнул плечом от раздражения и спустился в подвал.

* * *

В пещере, глубоко в лесу, двое, изо всех сил прижавшиеся друг к другу, шептали поздравления с Рождеством. Их дрожащие фигуры отбрасывали лёгкие тени на холодные камни.

— Я бы всё отдала, лишь бы ещё раз посмотреть в глаза детей, объяснить им всё, показать их родной дом, — тихо прошептала Эвелин. Её засохшие и потрескавшиеся губы заставляли говорить медленно.

— Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя, — произнёс Маркус, гладя её по волосам.

— А ты расскажи, — с надеждой сказала она.

— Моя любовь к тебе настолько велика... Она... Она размером с солнце!

— А моя любовь больше. Настолько больше, что твоё солнце находится в тени моего, — по-детски сказала Эвелин.

— Солнце в тени? — удивлённо улыбнулся Маркус.

— Да, солнце в тени, — согласилась она, мягко улыбаясь.

Эвелин закрыла глаза, и пара слезинок покатилась, медленно исчезая в волосах. Маркус смотрел на неё неотрывно, но её лицо почему-то расплывалось. Горло Маркуса сжалось от подступающей горечи. Он сморгнул, и капли слёз упали на волосы Эвелин и тоже затерялись в них.

— Мне очень страшно, — произнесла она.

— Я с тобой, мы будем вместе, я не оставлю тебя одну, — уверенно прошептал он.

Силы покидали их тела, а разум смутно надеялся из последних сил, что вот-вот кто-то доберётся сюда и спасёт их. Но нет, никто не смог их найти. Даже их палач не пришёл, а ведь они скоро умрут, а значит, нет смысла в его планах. Получается, Виктор всё выдумал, чтобы поиздеваться над их душами, а дети спокойно сидят дома и ждут их. А потом кто-нибудь сообщит им прискорбную новость. Они будут долго оплакивать родителей, приходить на могилу, но так и не узнают — ни о чём.

Поток мыслей отвлёк Маркуса от осознания того, что Эвелин больше не плачет и не шевелится.

Её тело обмякло — он чувствовал, как последнее тепло покидает его.

Его сердце, не выдержав очередного удара, перестало биться в усталом теле.