Третье условие (джен)

Подходящего к воротам крохотной усадьбы Люпина Артур увидел из окна и только отчаянным напряжением воли заставил себя не выпрыгнуть прямо со второго этажа, чтобы поскорее услышать новости. Его остановило воспоминание о данной клятве. К счастью, Терри тоже заинтересовался неожиданным визитом:

— Ну ничего себе! Интересно, что он тут делает? Пойдём, послушаем!

Мальчики влетели в гостиную как раз вовремя, чтобы услышать:

— Прошу вас, проходите вот сюда. Чаю?

Голос миссис Бут звучал чуть настороженно: хоть друзья и договорились не сообщать родителям Терри об истинной сущности бывшего преподавателя ЗОТИ, шансов, что столь сенсационная новость до них не дойдёт, не было никаких.

— Благодарю вас, — Люпин отвечал по обыкновению мягко и вежливо. — Я только на несколько минут, мне хотелось бы... здравствуйте, мальчики, удачно, что вы здесь... так вот, я как раз хотел просить у вас разрешения забрать Артура на пару часов.

— А что случилось?

— Ничего плохого, напротив. Некоторое время назад я помогал Артуру разобрать один вопрос и упомянул заклинание Поиска. Он очень заинтересовался и спросил, можно ли найти владельца вещи. Возвращаясь с каникул, он нашёл на вокзале магловскую книгу, сборник детективных рассказов сорок седьмого года издания. А в книге, между форзацем и переплётом, оказалась щель, и в ней — фотография, очень старая. Офицер и молодая женщина. Артур подумал, что эта фотография, может быть, человеку дорога, но как найдёшь, кто её на вокзале потерял? Вот я и обещал помочь.

— Вы нашли, да? — Артур изо всех сил постарался, чтобы заинтересованность в голосе не слишком превысила разумный в данной ситуации уровень.

— Да. И для него это действительно оказалось очень важно. Память о войне, знаете ли, — Люпин обращался больше к миссис Бут, чем к Артуру. — И он просил разрешения, если возможно, лично поблагодарить мальчика. Я сказал, что постараюсь это организовать.

— Ой, миссис Бут, отпустите меня. Пожалуйста! — не выдержал Артур. Спохватившись, постарался объяснить свой энтузиазм. — Там у него на фото столько наград, он, наверное, настоящий герой войны!

— Ма, а можно я тоже поеду, а? — тут же загорелся Терри.

— Боюсь, Терри, что ничего не выйдет, — возразил Люпин. — Джентльмен живёт в сельской местности, магловскими методами туда пол-суток добираться. Я предполагал использовать парную аппарацию.

— Терри, что за привычка навязываться! — напустилась на сына миссис Бут. — Разумеется, ты никуда не поедешь! А Артура я отпущу, конечно, только обещайте, что он вернётся не позже ужина.

— Обещаю, — серьёзно кивнул Люпин, — Благодарю вас, мэм. Артур, иди сюда.

Про парную аппарацию Артур читал и теперь с интересом ждал новых ощущений. Которые, впрочем, оказались точно такими, какими и были описаны, а именно весьма неприятными. Мельком отметив, что в рассказе другу стоит даже несколько преувеличить неудобство такого способа перемещения, Артур с любопытством оглянулся. Они стояли на каменистом склоне горы, внизу, минутах в двадцати ходьбы, виднелся посёлок, показавшийся мальчику смутно знакомым. Приглядевшись, Артур едва не вскрикнул от изумления — это был Хогсмид. Вот уж где он совсем не предполагал оказаться!

— Ты уж извини, подвёл я тебя, — виновато заговорил Люпин. — Придётся теперь друга обманывать. Но ничего лучшего в голову не пришло.

— А, ерунда, я ему один фильм перескажу, там как раз сюжет подходящий, — отмахнулся Артур. — А когда можно будет — всё расскажу и извинюсь. А почему мы здесь? Вы ведь нашли моего отца, да? Я думал, мы к нему...

— Вернее будет сказать, что это он меня нашёл... к нему, конечно. А здесь, согласись, его станут искать в самую последнюю очередь. Пойдём.

Идти пришлось совсем недолго, Артур даже не успел придумать, что же сказать отцу при встрече. Зато успел отругать себя за то, что не подумал об этом заранее. За выступом скалы пряталась довольно узкая щель. Велев мальчику подождать, Люпин протиснулся в неё и вернулся минуту спустя.

— Иди, — взволнованно проговорил он, взяв Артура за плечи и мягко подтолкнув к расщелине. — Отец тебя ждёт. Я думаю, вам будет лучше встретиться наедине.

Артур решительно шагнул внутрь и оказался в небольшой пещере. Там было достаточно светло: свет, проникавший через незаметные снаружи щели, смешивался с красноватыми отблесками двух самодельных факелов. Мужчина замер почти в центре: высокий, невероятно худой, бледный... почти такой же, как на фотографиях в газетах, только одет иначе — в обычные дешёвые джинсы и рубаху, да волосы обстрижены довольно коротко. Напряжённый. Словно сжатая пружина... или, скорее, натянутая до последнего предела струна, готовая лопнуть в любой момент.

— Артур, прости меня, если сможешь.

Простить? За что? Что он такое говорит? И... что с ним?

— Отец, что с тобой? Профессор, помо...

— Не зови, не надо... Уже прошло... Сейчас пройдёт...

Артур помог ему присесть у стены, сам опустился на колени напротив, попытался заглянуть в лицо:

— Может, я всё же позову...

— Не надо, прошло уже. А может, я притворился, а? Обморок как средство преодолеть неловкость...

Притворился, как же! А у самого лицо серое и губы дрожат, не хотят складываться в улыбку...

— Отец, пожалуйста...

— Ну всё, всё, ну что ты... Пустое, нервы.

— Тебе отдохнуть нужно... ты где живёшь?

— В отеле, магловском. Дыра жуткая, но душ и кровать имеются. А что?

— С ума сошёл? Ты что, не знаешь, что полиция тебя тоже ищет? Тебя даже по телевизору показывали!

Вот теперь улыбка почти получилась. И голос вроде бы поровнее:

— Да когда это было! И вообще, отвести маглам глаза я могу и без палочки. Не совсем, конечно, но чтобы на внешность внимания не обращали — запросто.

— А деньги наколдовать ты тоже можешь? Без палочки?

— Малыш, деньги наколдовать нельзя вообще! Вернее, магловские можно, но не надолго, и по такому следу тебя разыщут в три дня. А деньги я нашёл. Вернее, нашёл дамскую сумочку, а в ней куча наличных. Ну и всякие дамские штучки. Судя по виду — недешёвые, так что вряд ли эти деньги у хозяйки последние. Впрочем, я попросил Рема её разыскать — вдруг там что-то для неё дорогое? Да и деньги при случае надо будет вернуть, когда смогу до своего счёта добраться.

Артуру понял вдруг, что отец готов болтать сейчас о чём угодно, о любых пустяках, просто давая себе время чуть-чуть успокоиться, собирая силы, чтобы вернуться к разговору о том, что казалось ему действительно важным. Надо же, никогда он в себе подобной чуткости не замечал! Ложь мог заметить, да, но разбираться в тонкостях чужой психологии? А может, потому и не разбирался, что чужой? А отец — свой. Ладно, о деньгах так о деньгах.

— А сейчас не можешь добраться?

— Во всяком случае, зайти поменять галеоны на фунты — вряд ли, у них там очень неплохие системы распознавания. Да и вообще лучше к этому счёту не соваться, он номерной, конечно, но я его, в общем-то, засветил. Вдруг наши доблестные авроры наконец начали хотя бы детективы читать?

— Детективы? А, ну да, отследить, откуда заказ, кто оплатил... ты ведь про Молнию, да?

— Ну, вижу, ты-то детективы читаешь! — Сириус усмехнулся. Одобрительно.

— Смотрю в основном, — смущённо признался Артур. — По телевизору. А ты здорово рисковал!

Мужчина пожал плечами:

— Ровно ничем — послал заказ по почте, что тут рискованного? Что такое для квиддичиста любимая метла я знаю даже слишком хорошо и не понаслышке. Они, небось, по тому Нимбусу всей командой недельный траур объявили.

— Месячный! — рассмеялся Артур. — Зато слизеринцы до сих пор рыдают!

— Да уж, Люциуса ждут нелёгкие дни, когда сынок домой вернётся!

— Кого?

— Люциуса Малфоя, отца Драко. Почитай на досуге «Кто есть кто в магической Британии», узнаешь много интересного. Например, что Драко тебе троюродный брат.

Артур вспомнил, что Люпин говорил что-то подобное — про близкого родственника. И про кузину — сторонницу Того-кого... а, какого чёрта! Почему нельзя-то?

— Профессор Люпин сказал, что одна твоя кузина была сторонницей Волдеморта.

Имя всё же далось с запинкой. Зато в награду — удивлённо-одобрительный взгляд.

— Была, только другая. Наша нежная Нарцисса всегда предпочитала роль Прекрасной дамы в высоком замке, а грязь оставляла на долю супруга. Вот старшенькая, Беллатрикс не боялась аристократические ручки запачкать. И от Азкабана отмазаться не сумела. В отличие от Люциуса, тот слишком умён, чтобы попасться на горячем. И слишком богат, чтобы его оправдания не показались Министерству убедительными. Хотя многие знали, что он у Волдеморта в ближайших ходил, — Сириус помолчал и продолжил очень медленно. — А ещё был мой младший брат, Регулус. Правда, он попытался уйти из Пожирателей. Только в этой организации выход один — на тот свет.

Артур с тревогой заметил, что лицо отца снова стало серым, измученным, и мысленно отругал себя: ну зачем было спрашивать! Сириус, кажется, заметил его беспокойство, но понял несколько иначе. Вздохнул:

— Прости, не надо бы на тебя это всё так сразу навешивать, но лучше уж ты это от меня услышишь, чем от кого-то ещё. Заодно и поймёшь, почему в моё предательство так легко поверили.

— А профессор Люпин сказал, что это было подлостью с их стороны! — выпалил Артур. Сириус хмыкнул:

— Профессор Люпин — он такой, полагает, что гадости только про него думать можно. Кстати, — мужчина покосился на выход и понизил голос, — не зови его профессором.

— Почему?

— Потому что профессором ему больше не быть. А ему, кажется, преподавать понравилось. Да вроде и получалось.

— Ещё как получалось! — горячо заверил Артур.

— Вот видишь! И нравится, и получается, а нельзя.

— Но это же несправедливо!

— А жизнь вообще штука достаточно несправедливая, — Сириус вздохнул, — хотя в твоём возрасте об этом не стоит задумываться, а то циником вырастешь.

— Ты же не вырос!

— Ха, ещё каким! Ты меня просто плохо знаешь, — он коротко и совсем невесело хохотнул. Встал, медленно прошёлся по пещерке. Остановился перед вскочившим на ноги Артуром и заговорил уже другим тоном, не пытаясь больше прятаться за беспечностью или иронией:

— Артур, послушай… Ты обо мне слышал как о преступнике, а потом тебе сказали, что это не так... Да, не так, но совсем не значит, что я ангел с крылышками. Рем меня любит, да ещё виноватым себя чувствует, вот и наговорил, наверное: такой, сякой... может, когда-то и был, только что осталось — я и сам толком не знаю. А уж ангелом и отродясь не был, с тем же Ремом однажды... в общем, на моей совести тоже всякого хватает. Ты это должен понять, а то придумаешь сейчас... светлый образ, потом поймёшь, что с действительностью — ничего общего... а это больно, поверь, — он ненадолго замолчал. Артур смотрел на его пальцы, сплетённые до белизны, до хруста суставов. А голос — почти спокойный, разве что слишком уж ровный. — И ещё: то, что я твой отец, вовсе не значит, что ты должен относиться ко мне… как-то по-особенному, понимаешь? Я для тебя ничего хорошего не сделал. Не смог сделать, ничего не смог, а всё остальное — это только оправдания. Ни маму твою уберечь, ни тебя… да всего-то и надо было бабу эту расспросить, да и этого не обязательно, одно заклинание… не догадался. Упивался своим горем, придурок, а подумать головой… — он осёкся, с усилием разжал пальцы, сильно растёр лицо. — Ладно, это всё… жалобы, не к чему, забудь. Важно то, что по моей глупости ты рос один. И никаких-таких «сыновних чувств» ко мне испытывать не обязан. Не за что.

— Ты не хочешь, чтобы я тебя любил? — растерянно пробормотал мальчик. Это прозвучало глупо и совсем по-детски, но Артур был слишком ошеломлён, чтобы думать над формулировками.

Сириус поднял, наконец, глаза — сумасшедшая смесь боли и надежды. А голос всё такой же ровный:

— Хочу, конечно. Только не… не потому только, что отец, понимаешь? Ну, как говорят: ты должен, это же твои родители… — он замолчал, и Артур почувствовал, каких отчаянных усилий ему стоило на этот раз не спрятать лицо в ладонях и даже не опустить глаз. Добавил совсем тихо. — Я не прошу решать сейчас. Ты должен… обдумать всё.

— Отец... — Артур не знал, что сказать. Вернее, не знал — как. — Отец, пожалуйста... Ну зачем ты так...

Мальчик беспомощно замолчал, отчаянно жалея, что он не девочка. Разреветься бы сейчас... «обморок как средство преодолеть неловкость», ага... а если других не придумывается? Он поднял глаза и ошеломлённо моргнул: Сириус улыбался! Улыбался совсем не так, как до этого. Его лицо, вроде бы, осталось прежним, но при этом волшебно изменилось: худоба обернулась тонкостью черт, болезненная бледность — аристократической, обозначился изысканный рисунок губ, длиннющие ресницы… Это длилось всего несколько мгновений — словно из-под наложенной злым волшебником личины проступило истинное лицо. Артуру разом вспомнилось «…сам был сплошное Приворотное Зелье». Вот оно, значит, как выглядело!

— Дурак я, да?

— Нет, ну нет же! Только когда ты так говоришь, мне кажется, что ты не рад, что я нашёлся. Ты так больше не говори, ладно? — это тоже прозвучало по-детски. Артур покраснел и неумело ткнулся лицом в грудь отца. Сириус обнял его, сперва осторожно и бережно, постепенно прижимая всё крепче, отчаянно, до боли — мальчик едва не вскрикнул. Но сдержался и сам прижался так крепко, как только мог.

— Я тебе больно сделал?

— Нет!

— Да, — Сириус теперь только слегка приобнимал сына за плечи. Но совсем не отпускал. — Скажи, как тебе жилось в этом вашем приюте?

— Да нормально жилось! Ты, небось, всяких старых романов начитался, а сейчас всё не так!

— Газет я начитался. Ладно, забудь. Значит, нормально?

— Ну-у-у-у... Дома, наверное, лучше, но это смотря какой дом. Знаешь, у нас сирот только четверо было, у остальных кто-то из родителей жив. Или оба. Они нам завидовали.

— Завидовали?

— Ну, мы же могли себе родственников всяких придумать... знаешь, как в книгах. И усыновить сироту могут, а вот если родители — алкоголики, или наркоманы, или в тюрьме... — он осёкся, взглянул на отца. Тот усмехнулся:

— Или в бегах.

— Ну, ты же понял, что я имею в виду! Их у родителей забрали, понимаешь? Потому что они их били, ну и всякое там ещё... А в приюте нормально, воспитатели добрые, жалеют нас. И кормят прилично, не так вкусно, как в Хоге, конечно, но сытно. И врач там есть, даже психолог приходит. Так что ты не думай... — он замолчал, так и не сумев сформулировать, что же отец должен «не думать». Тот, однако, уточнять не стал. Спросил:

— А старшие не обижали?

— Ну, мелких всегда вроде как шпыняют... но сильно не обижали, у нас там традиция такая, что драться можно только с равными, если захочешь на слабого напасть — тебя трусом считать станут. Да и воспитатели следят, чтобы к младшим не приставали.

— Дрался?

— Конечно! Если совсем не драться — тоже будут трусом считать. Но и в Хоге ведь дерутся, только магией!

— Что да, то да! — Сириус вздохнул — не то печально, не то ностальгически. — Но равенкловцу это не к лицу. Хотел безобразия учинять — надо было на другой факультет попадать.

— Это же не я решал, а Шляпа!

— Малыш, я же пошутил! — Сириус улыбнулся и добавил серьёзно. — Честно говоря, я так и думал, что наш с Анной ребёнок попадёт в Равенкло. Для Хаффлпаффа кровь Блэков слишком буйная, а для Гриффиндора — её половинка слишком разумная. Хотя... Рем же вон попал на Гриф, а большего разумника ещё поискать. Но Рем со всех сторон исключение.

Артур почувствовал себя польщённым. Надо же: отец ещё до его рождения прикидывал, где он будет учиться! Он вспомнил двух ребят из приюта, попавших туда один в восемь, а другой почти в десять лет. Они даже букв не знали, хотя оба до приюта жили с родителями. Те и не вспомнили, что на свете существует такое заведение, как школа.

— Ты был так уверен, что я окажусь волшебником?

— Полукровки практически все — маги, процент сквибов среди них даже меньше, чем среди чистокровных.

Они помолчали. Потом мальчик тихо попросил:

— Расскажи мне о маме. Я же о ней и не знаю почти ничего. Даже фотографии нет.

Сириус в задумчивости прошёлся туда-сюда по пещере, сцепив руки на затылке, остановился перед сыном:

— Знаешь, про неё трудно рассказать...

— Она была красивая?

— Красивая, да... Есть такая красота, которая сразу в глаза не бросается, а чем больше смотришь — тем яснее. Самая опасная, кстати: если уж врежется в сердце, так ничем не вытравишь, — он присел у стены, скрестив ноги по-турецки. Артур пристроился рядом. — Но красивых на свете много, а вот таких, как Анна... Рем не рассказывал, как мы с ней познакомились?

— Он сказал — случайно.

— Случайно, да. Можно и так сказать. А теперь послушай подробности.

Артур слушал рассказ едва не с раскрытым ртом. Он и представить не мог, что обычная женщина, даже не волшебница, могла расстроить планы самого Волдеморта! А отец и его друзья — какие же они смелые!

— И вы дрались с Волдемортом? И победили?

— Ну, победили... просто он не ожидал настоящего сопротивления и предпочёл отступить. Он ведь думал, что Джош с женой не смогут позвать на помощь, вроде бы все способы им перекрыл, а тут мы появляемся! Решил, наверное, что пять минут спустя там весь Аврорат соберётся.

— А вы были аврорами, да?

— Нет. Так, вольная компания борцов со злом. Пытались защитить мир... и не смогли уберечь самых дорогих, — он на миг прижал руки к лицу, виновато взглянул на сына. — Прости, что-то я сегодня... Фрэнк про такое говорил: «Убиться бы, да Авады жалко».

Артур не понял, чего там «жалко», но переспрашивать не стал. Нерешительно положил голову на плечо отца и с радостью почувствовал, как оно словно бы оттаивает. Мальчик подумал: как же он ошибался, считая, что самое лучшее на свете — это когда есть кому тебя утешить, если тебе плохо. Это приятно, конечно. Но в тысячу раз лучше, когда есть человек, которого ты сам можешь успокоить, согреть — просто прижавшись покрепче. Человек, которому хорошо оттого, что ты рядом. Просто рядом и ничего больше. И даже просто оттого, что ты есть на свете.

Некоторое время они так и сидели молча, почти не шевелясь, словно опасаясь неосторожным движением разрушить что-то очень важное для обоих. Артур думал о том, что отец похож на человека сильно избитого или обожжённого: любое прикосновение может причинить боль. Только обожжено не тело — душа. А ещё вспомнил прочитанную год назад книгу — правда, там были влюблённые, парень с девушкой. Автор описывал, как они сидели рядом на берегу — просто сидели и чувствовали себя счастливыми. Тогда мальчик только презрительно фыркнул: «Розовые слюни!». Сейчас ему стало почти стыдно за те мысли.

— Артур, тебе пора возвращаться, — тихо сказал Сириус. Но не пошевелился.

— Пора, — согласился мальчик, тоже не делая ни малейшей попытки встать.

Ещё минут через пять Сириус всё же мягко отстранил сына и решительно поднялся:

— Всё, малыш, время действительно вышло.

— Мы теперь будем видеться? — спросил Артур, отчаянно надеясь, что голос звучит не слишком жалобно.

— Не знаю. На каникулах — вряд ли. Ты же послезавтра возвращаешься в приют, а там не особо побегаешь. Небось, с территории уходить запрещено?

— Запрещено, — вздохнул Артур. — Но некоторые сбегают. Если не надолго…

Сириус покачал головой:

— Я не хочу, чтобы ты нарушал правила. Ты ведь раньше так не делал? Не стоит привлекать к себе внимание.

— Вообще-то делал пару раз, — признался мальчик. И с надеждой уточнил. — Ты сказал «на каникулах». А потом?

— Потом… у тебя разрешение на Хогсмид есть?

— Ага!

— А кто подписывал?

— Директриса приюта, я ей сказал, что это вроде Диснейлэнда.

— Вроде чего? — Сириус удивлённо приподнял брови.

— Ну, парк аттракционов такой. Я сказал, что Хогсмид — это нечто похожее, только маленькое. Она поверила.

— Аттракционов, значит? — мужчина хихикнул. — Что ж, близко к действительности, а? Кстати, кто тебе учебники и всё остальное оплачивает?

— Мне дали целевой кредит на пятнадцать лет под поручительство Попечительского совета, — «взрослым» тоном сообщил Артур. — Выдают по частям, каждый год перед учёбой, чтобы можно было всё необходимое купить.

— Много?

— На учебники и форму хватает, ну, на пергамент, перья и всё такое… ещё и на карманные расходы остаётся немножко.

— Ага, понятно. Знаешь, — он задумался. — Давай-ка так: я тебе сейчас скажу пароль моего счёта. Сразу ты туда не лезь, а вот если со мной что-то случится…

— Отец!

— Если. Со мной. Что-то. Случится, — почти по слогам повторил Сириус, — тогда ты заберёшь деньги и досрочно вернёшь кредит. Там должно хватить. Вообще-то есть ещё семейное наследство, но это уж как захочешь. Если пожелаешь признать родство, можешь потребовать экспертизы крови, это несложная процедура. Но там уж — смотри сам. А вот номерной забери обязательно, банкиры и без нас с тобой ребята не бедные.

— А это тут при чём? — удивился мальчик.

— А при том, что анонимные счета, не востребованные в течение двадцати пяти лет, переходят в собственность банка. Обещаешь?

— А давай с тобой ничего случаться не будет, а? — сердито буркнул Артур.

— Давай, — легко согласился мужчина. — Но тогда тебя обещание и вовсе ни к чему не обязывает, верно?

— Да-а-а…

— Вот и договорились! Запоминай пароль…

Пароль Артур выучил без труда, уверив себя, что и без «что-то случится» он может понадобиться: вдруг отцу срочно будут нужны деньги, он же сам в банк пойти не сможет. Спросил:

— А что это за экспертиза крови?

— Понимаешь, — Сириус на миг запнулся, — мы с Анной ведь венчались только по христианскому обряду, магически брак не скреплён. В этом нет ничего особенного, так тоже делают, или просто брачный контракт заключают, но в этом случае для ребёнка становится необходим обряд Принятия в Род, его ещё называют Крещением — просто по аналогии. Вообще-то для единственного наследника по прямой линии и это не обязательно, семейные артефакты тебя всё равно признают. Но для официального вступления в наследство…

— Отец!

— Ну, я же не говорю, что это случится завтра! Когда-нибудь все помрём, и надеюсь, что я всё же раньше.

— А пока такой обряд не проведён — я официально вроде бы и не твой сын?

— Официально — так. А что?

— А ты можешь его провести? Ну, ты же сказал, что это недолго!

— Я сказал «несложно». И я не знаю, не произойдёт ли при этом автоматическое изменение в Книге Магов. Артур, пойми, для меня это совершенно не важно. А вот твоя безопасность — наоборот, более чем. А в безопасности ты только до тех пор, пока про нашу с тобой связь никто не знает. Потому что защитить тебя я сейчас просто не смогу. Никак.

— Ну почему вы с про... с мистером Люпином решили, что Министерство будет шантажом заниматься?

— На счёт Министерства — не знаю, хотя там есть ребята весьма, мягко говоря, решительные. А вот наш добрый друг Питер на свободе, и недооценивать его я больше не склонен, слишком уж дорого это обходится.

Он задумался, забавно щёлкая указательным пальцем по подбородку, а потом потребовал рассказать, как Артура забирают из приюта после каникул.

Мальчик охотно подчинился, радуясь предлогу задержаться ещё на несколько минут. Рассказал, даже излишне подробно, что чиновник из Министерства первый раз приехал в приют летом, через неделю после дня рождения Артура. Директрисе он показал какие-то бумаги и сказал, что Артур выиграл в благотворительной лотерее, которую частная школа Хогвартс, не особенно афишируя («…во избежание махинаций»), проводит ежегодно среди всех сирот Великобритании и призом в которой является обучение в этой школе. Потом он с разрешения директрисы увёл Артура в парк и там рассказал правду: что он волшебник, и что в Хогвартсе учат магии. Артур ему поверил не сразу, но мистер Дарт показал несколько весьма убедительных вещей, вроде превращения консервной банки в ёжика. Потом, накануне первого сентября, он приехал снова, забрал Артура с вещами и привёл к одной волшебнице, жившей на окраине городка, оттуда через камин они попали в «Дырявый котёл». Мистер Дарт отвёл мальчика в Косой переулок, помог купить всё необходимое и оставил ночевать в «Котле», а утром проводил на вокзал. И предупредил, чтобы Артур запоминал дорогу. Впрочем, летом он всё же встретил мальчика на вокзале и проводил до самого приюта. Следующие два года Артура из приюта забирала та самая волшебница, миссис Флеминг. Первый раз она отправилась с ним вместе, заявив, что давно собиралась прогуляться по столичным магазинам — Артур так понял, что помогать ему в покупках было не обязанностью, а актом доброй воли с её стороны. До вокзала уже пришлось добираться самостоятельно. В этом году миссис Флеминг с ним не пошла, Артур покупал всё сам, а потом отправился гулять по Лондону и чуть не заблудился — хорошо, догадался запомнить адрес «Котла» и мог спросить у полисмена дорогу!

Сириус слушал, расхаживая взад-вперёд по пещере. Когда мальчик замолчал, он остановился и тоном человека, сознающего, что делает лишнее, проговорил:

— Знаешь, пройдись-ка ты и в этот раз по улицам. Только не раньше, чем всё для школы купишь, ладно?

— Тебе же нельзя появляться так близко от «Котла»! А если тебя там увидят?!

Вместо ответа Сириус усмехнулся и стремительно превратился в громадного чёрного пса. Артур ахнул: хоть Люпин и рассказывал, что Сириус анимаг, но одно дело слышать... Пёс весело гавкнул, подмигнул и перекинулся обратно в человека.

— Здорово! — восхитился Артур.

— Самому нравится, — Сириус усмехнулся. — Особо на глаза лезть и в этом облике не стоит, конечно... Давай так: ты выйдешь из «Котла» и пойдёшь направо, никуда не сворачивая. Помнится, кварталов через шесть там такой малюсенький скверик есть, в нём и встретимся. И договоримся сразу: если я не приду, трагедию из этого делать не следует. Ты ведь понимаешь: не в моём положении планировать на полтора месяца. Мне, возможно, придётся вообще покинуть Англию.

— А если ты не сможешь придти в тот раз, как мы сможем связаться?

— Тогда приходи сюда, когда вас в Хогсмид отпустят. Смотри, — он подвёл сына к довольно большому камню, лежащему у дальней стены, заставил наклониться и пошарить с тыльной стороны. С трудом просунув руку в узкую щель, Артур обнаружил под камнем небольшое углубление.

— Если не смогу тебя встретить — постараюсь оставить записку. Только будь осторожен, хотя бы ради меня, ладно? И не огорчайся, если ничего не найдёшь: я действительно не знаю, как у меня всё будет складываться. А теперь идём.

Они вместе вышли наружу. Люпин сидел на камне в нескольких шагах от входа. На звук шагов он обернулся и широко улыбнулся, увидев отца с сыном вдвоём:

— Я уж собирался вас поторопить. Бродяга, дождись меня здесь, ладно? Раз уж ко мне не хочешь.

— Почему не хочешь? — удивился Артур.

— Потому что параноик! — сердито буркнул Люпин. Похоже, этот разговор шёл уже не по первому и даже не по третьему разу.

— Потому что на его жилище могли столько следящих чар навесить — мало не покажется! — уточнил Сириус. — В Аврорате ведь тоже не все поголовно дураки. А тебе, доверчивый ты наш, только обвинения в пособничестве для счастья не хватает. Один раз отбрехался, второй они тебя и слушать не станут! Всё, вам пора!

Он обнял Артура — молча. Мальчик тоже промолчал: всё, что приходило в голову, казалось очень уж «киношным», неискренним, глупым... да и не нужным. Куда лучше просто прижаться покрепче.

Люпин деликатно кашлянул, заставив их, наконец, вспомнить о времени. Сириус так и не сказал больше не слова, только помахал им рукой. Люпин крепко взял мальчика за руку — и спустя несколько секунд они уже стояли у ворот усадьбы Бутов. Артур вздохнул и подумал, что первый раз в жизни будет с нетерпением ждать конца каникул.