Господин из школьных списков (гет)

«Там про одного старика богатого, который поехал на большом корабле отдыхать и умер по дороге…

ну, о том, что некоторые люди уже мертвы при жизни, и когда они умирают, ничего не меняется: ни для них, ни для окружающих».

(«Школа»)

Ремуса вычеркнули из списков студентов раньше, чем Снейпа. Снейпа перво-наперво ждала сопроводительная записка до морга госпиталя Святого Мунго, осмотр, опознание, вскрытие, то да се, и только потом отчисление. На основании официального заключения о смерти, а точнее — свидетельства, выданного на руки родственникам.

— По бумагам ваш Снейп пока что живее моей матушки, — путано объяснял жирный дядька в пижаме. Сириус, трясущимися руками придерживавший яйца, сразу определил в дядьке министерского служащего. Они там все ходили на работу в пижамах, а тех, кто пытался заступить на ночное дежурство в мантии, отправляли домой переодеваться и лишали премии. — Матушка моя собирается помирать уже шестой год подряд и всякий раз переписывает завещание. И знаете, что я вам скажу, молодые люди? С каждым разом оставляет мне все меньше. Боюсь, к кончине мамули я сам буду должен ей кругленькую сумму. Намек понятен? — он отвратительно-неуместно подмигнул. Кожа на лоснящихся, будто начищенных до блеска щеках, натянулась и едва не лопнула, вывалив изрядное количество протухшего сала.

Джеймс шагнул вперед, развернул дядьку лицом к себе, лизнул ладонь, аккуратно приложил к его лбу и громко подумал: «Господин из Министерства». Карта мародеров в кармане трепыхнулась, запомнила, стало быть; теперь точка, топтавшаяся рядом с «Северусом Снейпом», обрела понятное Джеймсу имя. Их, пижамно-безликих, не пройдет и получаса, столько сюда понабежит, что имен не упомнишь, а различать, где целитель, где чиновник, а где аврор, придется. От этого зависит, сколько еще им с Бродягой и Хвостом осталось наслаждаться видом попки Эванс. Руки дрожали в такт яйцам Сириуса.

— Вам мало платят? — Глаза Питера распахнулись широко-широко, наивно-наивно, правая рука Джеймса успела заключить пари с левой, что сейчас вывалятся. Но тут Пит понял, что сморозил тупость, виновато икнул и прикинулся отсталым. Галлеон перекочевал из правого кармана брюк Джеймса в левый.

— Господин из Министерства имеет в виду, что наш Снейп по документам никогда не издохнет, — Сириус все еще держался за яйца, наверное, боялся, что те отвалятся. — Вернее как… издохнет, но не сразу, а до того счастливого часа его вроде бы не за что отчислять. Так, сэр? — На штанах оставались грязные отпечатки пальцев, поселяя в больной башке Джеймса сомнения, не сидит ли кто в его мантии-невидимке у ног Бродяги и не надрачивает ли ему хуй. В душе — где-то между печенью и простатой — шевельнулась не то зависть, не то совесть.

— Верно, юноша, — пижамный дядька выпустил из палочки измерительную ленту, а из ноздрей — пару соплей. Ловко втянув сопли обратно, записал рост Снейпа, с энтузиазмом отметив, что к погребению он вытянется на пару дюймов и тогда уже точно войдет в стандартный шестифутовый гроб. — А пока пострадавший отправится ближайшим рейсом Хогвартс-экспресса в Лондон, полежит пару дней в камере консервации. Ну, вы знаете, — он растопырил пальцы, раскинул руки, поводил ими вверх-вниз и в стороны; изобразил нечто, похожее на собачью будку без дыры посередине, — комната, погруженная во Фризовы чары, температура в ней не превышает… а, впрочем, это неинтересно, просто оденьтесь потеплее, если соберетесь навестить мистера… — Господин замялся и зашуршал кипой бумаг.

— Да это неинтересно, — Сириусу почти удалось сделать вид, что он пошутил, а не передразнил. — А пострадавшим вы его зовете, потому что считаете факт смерти недостаточно очевидным? — смешок скользнул по его губам и теперь плясал на кончике языка, как синеватый огонек маггловской зажигалки. На первом курсе Джеймс верил, что синим, а потом черным пламя становится, когда готовится испустить дух. Человек так же.

Джеймс сглотнул. Рвота, поднявшаяся до корня языка, послушно вернулась в желудок.

Он, наверное, до конца жизни запомнил глаз, вывернутый из глазницы, как вишня с верхушки праздничного торта. И худую руку, свисавшую с носилок, и судорожно сведенные пальцы — все, кроме среднего, скрюченные: Снейп, кажется, хотел что-то сказать, но не мог, поэтому просто показал.

Джеймс убегал от Ивы, но влажный, студенистый, как яйцо всмятку, глаз Снейпа прилип к подошве и волочился за ним, размазанный по земле. Следом тянулись язык, разорванный клыком Лунатика на узкие полоски-тряпочки, точно рождественская гирлянда, гладкий, розоватый пищевод и что-то смахивающее на гигантскую фасолину. Джеймс узнал в фасолине желудок, только когда растянулся на ней.

— Бродяга! Бродя… Блэк, — он поскользнулся на сопливом мочевом пузыре Нюниуса, и тот лопнул, окатив Джеймса с ног до головы мочой. Сириус стремительно обернулся и подхватил друга под руки. — Ремус сожрал его.

— Что? — Бродяга прислонил Джеймса к стенке и нервно почесал задницу. Не ему — себе.

— Я не успел, — из глотки рвались проклятия и ужин. — Лунатик напал на Нюниуса.

— Что? — тупо переспросил Сириус.

— Ты сказал ему отправляться туда, сукин ты сын, — почти спокойно, разве что срываясь на шепот и едва сдерживая рвотные позывы, пробормотал Джеймс, — и, получается, мы это сделали. Мы, все вместе.

— И Питер тоже? — Бродяга, усмехнувшись, скрестил руки и ноги, палочка торчала откуда-то из-под локтя. Кожа его покрывалась, как струпьями, вязью слов, каждое из которых, переведенное с языка тела на английский, кричало бы о превосходстве Сириуса над Джеймсом. А уж о Питере и говорить не стоило.

— Причем тут Питер? И он тоже, разумеется, мы же заодно. — Джеймс моргнул. Кожа Бродяги оставалась чистой. — Я не успел, — зачем-то повторил он.

— Где они? — отрывисто спросил Сириус.

— На том свете, — Джеймс огрызнулся и несколько раз отжался от стены. По венам заструилось тепло, разгоняя затравленную кровь, сменяя ее новой, той, что помогала мозгу работать, а не мешала. — Оба.

Что он имел в виду под этим «оба», Блэк понял без пояснений.

Когда они, прихватив Питера, спустились в школьный двор, Дамблдор и Филч уже соскребали Снейпа с корней Гремучей Ивы. Ремус отключился метрах в трех, на мохнато-равнодушной морде было написано: «Приду только на трансфигурацию». Урок Макгонагалл в расписании стоял аккурат после обеда.

Дамблдор сотворил носилки и накрыл Снейпа черной тряпкой, избегая смотреть вокруг. Джеймс силился прочесть по лицу, о чем же думает директор. Морщины складывались в узоры, которые могли обозначать что угодно, от «Я на вас срал, отморозки» до «Я очень разочарован, молодые люди».

А потом явился Господин из Министерства. Пока он возился с печатями, Сириус, возвращаясь к прерванному разговору, поинтересовался:

— А ничего, что следующий рейс Хогвартс-экспресс совершит только в конце июня, когда повезет всех домой? Нюниус до тех пор превратится в слизь. Хотя он всегда был сопливым малым.

Джеймс вернул рвоту на место еще раз. Бродяга наконец-то отпустил свои яйца и крепче сжал палочку. Они стояли плечом к плечу, понимая, что шансы закончить Хогвартс тают с каждой совой, отправленной Дамблдором в аврорат или госпиталь.

— Нет-нет, — аккуратно покачал головой пижамный Господин из Министерства, словно боялся, что она отвалится от шеи, бухнется о землю и взорвется. Голова Господина напомнила Джеймсу башку Бертрама Обри, раздутую простенькими чарами Энгоргио. Эванс отобрала у факультета десять баллов, заработанные ею же на зельях, позволила хватануть за попку и отобрала еще двадцать баллов. Заработанные ею же на нумерологии. Ну ладно, не позволяла она себя лапать, что не особо меняет дело. — Я напишу письмо в Отдел магического транспорта, они оформят необходимые бумаги, проведут через бухгалтерию выплату сверхурочных машинисту, заверят разрешение на досрочный рейс у заместителя министра — и вуаля! Пострадавший устремится в Лондон на всех парах, кхе-кхе, — он крякнул, — если можно так выразиться. Думаю, виновных, в целях экономии, отправят тем же поездом, — и захлопнул портфель с пожеланием спокойной ночи.

— Шутник злоебучий, — прошипел Бродяга, когда от Господина осталась лишь дырка от аппарации.

Джеймс зажмурился. Он, несмотря на свои шестнадцать и дурную голову, был умным парнем с отцом-чиновником и планами на будущее, поэтому совершенно самостоятельно допер, чем дело пахнет. Воняло дело так, что глаза слезились.

— Сохатый, ты как хочешь, но надо спасать Лунатика. Они же его… Слушай, а что делают с оборотнем, который загрыз кого-то немытого? Кроме промывания желудка. — Сириус словил кислую улыбку Джеймса и прекратил кривляться. — Мистер Поттер никогда не упоминал ничего такого?

Питера только что увела Макгонагалл, одетая в пижаму. Сириус сплюнул на траву, раздосадованный тем, что профессор тоже пошла на поводу у министра, двинутого на дресс-коде. Джеймс, впервые за пять лет обучения поймавший ее бегающий взгляд, едва сдержался, чтобы самому не начать бегать кругами вокруг Гремучей Ивы. Питер в представлении Макгонагалл уже вылетел из Хогвартса, лишился палочки и мыл сортир в кафе Фортескью. Джеймс, всегда схватывавший объяснения профессора налету, и в этот раз оказался на высоте. Стоит Хвосту расколоться, кто отправил Снейпа к Гремучей Иве, им всем оторвут яйца и скормят дементорам, а впрочем, у Питера и так все на лбу написано, большими печатными буквами. Дамблдор уже сложил два и два, пока Нюниуса от корней отскребал.

Роль Хвоста в дерьмовой затее становилась все более весомой и очевидной.

Джеймс тщательно вытер ботинки о траву, чтобы избавиться от вытекшего глаза Снейпа и остатков его мочевого пузыря.

— Я тебе и без подсказок отца скажу, что делают, — Джеймс вытянул из кармана палочку и перебросил из руки в руку, проверяя готовность к бою, но не договорил.

Не успел Господин из Министерства добраться до своего кабинета, к воротам аппарировали один за другим трое волшебников, не выспавшихся и решительно настроенных побыстрее расправиться с работой. Они тащили громоздкие портфели, спросонья позабыв применить к ним заклятие незримого расширения.

Все трое облачились в пижамы, ведь министр взял исполнение приказа о новой форме одежды под свой контроль. Джеймс знал, что отца чуть не уволили из-за этого. Чиновник мог напутать с бумагами, мог опоздать на пятиминутку, даже сдать не вовремя отчет мог, но являться в министерство после полуночи без пижамы строго воспрещалось.

— Зверя — в изолятор, — распорядился Господин из Аврората, жирно зачеркивая вслед за именем Ремуса имена Джеймса, Сириуса и Питера, — зачинщика — в камеру, сообщников — под домашний арест до суда, — он поставил галочку в трех местах и размашисто расписался. — Ну а пострадавшего в морг. Знаете, — он доверительно подергал бровями и, вытащив из кармана огромный розовый цветок с вялыми лепестками, приколол его к пижамной куртке, — такая комната, погруженная во Фризовы чары, температура в ней не превышает… а, впрочем…

— …это неинтересно, — мрачно закончил Сириус, когда на его запястьях защелкнулись наручники.

Палочки у них забрал Дамблдор. Пока Макгонагалл пыталась накормить прибывших господ печеньем из плетеной вазочки, директор, обнимая Питера за плечи и подталкивая вперед, быстро направился к ним и проговорил таким тоном, будто велел вынести его ночной горшок:

— Спешу сообщить вам, юноши, что в связи с сегодняшним происшествием ваши каникулы начнутся раньше срока, — Дамблдор лучезарно улыбнулся, Люмос, генерируемый его нёбом, гортанью и языком, пробивался сквозь щели между зубами и освещал морщинистое лицо. — Прошу вас сдать палочки на временное хранение мне. Согласно Статуту Секретности, несовершеннолетним запрещено использовать магию во внеучебное время.

— В исключительных случаях — разрешено. — Джеймс вырвал у Дамблдора этот взгляд — недолгий, но прямой. Пустые зрачки едва дрожали, сужаясь и расширяясь: три узких — один широкий — два узких — два широких. По всему выходило (если Джеймс верно расшифровал послание директора), что они в огромной заднице. И проход, по которому они шли, был вовсе не прямой кишкой, а дорогой в камеру Азкабана. — Если нам угрожает опасность.

— Мне кажется, или сейчас как раз такой случай? — дерзко усмехнулся Сириус, тряхнув головой, чтобы убрать челку с глаз.

Но нападать на директора ни тот, ни другой не решались. Несмотря на свои шестнадцать и неуемную тягу к наказаниям.

Полная луна гладила брюшко. Джеймс наклонился, зачерпнул пригоршню земли и швырнул в луну, будто обвинение. Не будь полной луны с ее жирным пузом, Лунатик сидел бы с Эванс в гостиной и писал очередной никому не нужный мусор, а Снейп — в библиотеке, с ней же и с теми же целями.

Тошнота вновь подкатила к горлу, он наконец скорчился на коленях, долго, старательно блевал собственным страхом, желчью, желанием сгонять за Эванс и прижать ее к стволу. Ближайшего дерева.

Питер беспомощно озирался в поисках чудесного спасения, и Джеймс с удовольствием дал бы ему пинка за бесхребетность, но блевать и надирать задницу одновременно он еще не пробовал.

— Ты как, Сохатый? — Бродяга опустился рядом с ним и, склонившись к уху, дрожащим шепотом зачастил: — Палочки отбирают у отчисленных, ты понял, да, ломают надвое, нам Хагрид рассказывал, сечешь? Дамблдор хочет, чтобы мы отдали ему палочки. Дамблдор намеренно оставляет нас безоружными, зная, что отбиваться голыми руками бессмысленно. Понимать бы его еще, Дамблдора, — Сириус украдкой взглянул на директора, на лице которого нарисовалось обреченное веселье. — Пытается наложить лапы на наши палочки, — он потряс Джеймс за плечо, — и нам остается лишь узнать, собирается он их расхреначить или сохранить.

— Если отдадим, без шансов слинять. В Азкабан захотел? — Джеймс сгреб Сириуса за мантию и притянул к себе. Дамблдор крайне увлекся собственной бородой и заплетал из нее косички. — Я не позволю тебя арестовать. А ты… давай ты не позволишь схватить меня?

Бродяга поклялся Ремусом.

Директор кашлянул, словно чувствовал себя неловко, прервав разговор своих учеников.

Джеймс крепче вцепился в оружие, про себя повторяя: «Ступефай левикорпус протего бежать».

— Ради блага. Вашего, конечно, — мягко уточнил Дамблдор, делая взмах. Пустые зрачки схлопнулись, оставив лишь голубые радужки и не дав больше не единого намека на то, как выбраться из задницы.

Палочки вырвались из рук Джеймса и Сириуса, Питер отдал свою сам. Джеймс, все еще стоя на коленях, смотрел исподлобья в спину удаляющемуся Дамблдору. Но спина не загорелась. Директор посадил на плечо феникса, выпорхнувшего из ниоткуда, и скрылся за дверями замка.

Так что, когда Господин из Аврората определил меру наказания для всех четверых, на Бродягу нацепили наручники, Джеймса и Питера сковали Инкарцеро, а мохнатого Ремуса оставили без сознания. Во сне он сучил лапами и пытался укусить себя за яйца.

— Не вини себя так, Лунатик, — полушуткой прохрипел Джеймс и ойкнул, когда Сириус цапнул его за ухо. «Прости, брат».

— Как вообще Дамблдор умудрился протащить его в школу? Оборотня. — Господин из Аврората заполнял стопки бумаг, заполнял, заполнял, пока чернила не кончились. Даже Господину из Госпиталя не осталось. — Опасно! Чтоб мне премии лишиться.

— А нигде не написано, что нельзя. Значит, можно, — пожал плечами целитель, проверяя на свет вытекший глаз Снейпа и щупая пульс на руке с четырьмя скрюченными пальцами и одним средним. — Теперь-то запретят, конечно. И Дамблдору влетит. Так, этого — в камеру консервации, оборотня — в изолятор, судьбу остальных решать не мне.

— Судьбу остальных мы уже решили, именно поэтому наш молчаливый коллега из Пенитенциарного Департамента сегодня с нами, — аврор сдернул с лысинки ночной колпак и слегка поклонился.

Господин из Азкабана без улыбки ответил:

— Для начала я хотел бы побеседовать с Дамблдором.

— Зачем? — хором удивились Господин из Аврората и Господин из Госпиталя. Первый поправил засыхающий цветок отвратного вида, второй снова напялил колпак.

— Ну как же. Смерть пострадавшего наступила на территории образовательного учреждения, руководство которым…

— Позвольте, — Господин из Госпиталя снова схватился за палочку и еще раз перепроверил отсутствие реакции зрачка на свет. Самого глаза тоже не было, к слову. — Пострадавший еще не оформлен как умерший, поэтому я бы на вашем месте следил за выражениями.

— К тому же, — перебил молчаливый сотрудник Пенитенциарного Департамента, одетый по всей форме — в пижамные штаны, пижамную куртку, ночной колпак и шерстяные носки, — Дамблдор сможет дать комментарии по поводу обстоятельств дела. Также неизвестна степень его участия…

— Полноте, — взвился Господин из Аврората, — с Дамблдором и так все ясно. Подверг опасности сотни студентов, дезинформировал министерство, прикрывал эту шайку, распустил педперсонал! Я сам видел, что завхоз одет не по форме. И вот вам, пожалуйста, чем все закончилось!

Джеймс кусанул Бродягу в ответ. Руки у обоих были скованы, и они, вместо того чтобы обняться, прижались лбом ко лбу.

— Они что, считают, в смерти Снейпа виноват Филч, надевший сюртук вместо ночнушки? — пропыхтел Джеймс в лицо Бродяге. Лоб его был влажным и горячим.

— Они вообще пока что не считают Снейпа откинувшимся. Самое паршивое, что Нюниус еще не сдох, а нас уже почти посадили за его убийство, — Сириус заржал, запрокинув голову, а потом снова ударился о переносицу Джеймса.

Их связали между собой и повели. Лунатика тащили просто так, по земле. Господин из Аврората специально для этого вызвал двух амбалов в ночных рубашках, какие носят женщины-магглы. Питер плелся нога за ногу между друзьями и, как пить дать, чувствовал себя лишним. Джеймс шел с закрытыми глазами, наступая ему на пятки, пока кто-то не скомандовал остановиться.

Поезд выглядел как обычно: красная морда, оцарапанные бока и потускневший номер на ржавом лбу. Машинист, заправив кровать и обратив ее в сиденье, спрыгнул из кабины и принял от Господина из Аврората кипу бумаг.

— Здесь все написано, — втолковывал тот, тыча пергаментом в опухшую рожу машиниста, — мера наказания и условия содержания, разберетесь, в общем.

— А вы разве не с нами?

— Вот еще, — фыркнули Господа из Аврората и из Госпиталя хором, а последний добавил: — Меня вообще укачивает. С этим, — он еще раз, на всякий случай, пощупал пульс у Снейпа, — поаккуратнее, при таких повреждениях больные бывают буйными, а заключение о смерти еще не оформлено, поэтому точно сказать, как он себя поведет, не смог бы сам министр.

— Чтоб мне премии лишиться, — добавил суеверный Господин из Аврората.

— Так точно, — присвистнул лопоухий машинист и нахмурился: — Еще кого-то ждем? В списке шестеро, а здесь, — он пересчитал присутствующих и с сомнением поглядел на глаз-вишню, укоризненно изучавший ботинки Джеймса, — четверо с половиной.

— Ждем. — Господин из Аврората ходил взад-вперед и размахивал руками. — Раз-два-три-четыре, два прихлопа, ноги шире. Коллега из Азкабана подозревает заговор.

— Заговор! — всплеснул руками машинист. Джеймс прищурился, прочел на его пижаме вышитое «Чарльз Шанпайк» и мигом записал в список убожеств.

— Да у него план, — Господин вернул цветок в карман, обозначив окончание ночной смены. — Из штанов выпрыгни, а полдюжины преступников за неделю предоставь для отчета, станешь тут подозрительным. Ну-с, молодые люди, успехов вам и долгих месяцев жизни.

— Обычно лет желают, — рубанул Джеймс, прочистив горло. — Долгих лет.

— О, не в вашем случае, — махнул тот рукой, — но если вы просите…

— Дареному фестралу в зубы не смотрят, — осадил Господин из Госпиталя. — Месяцы — тоже неплохо. Воспитанный молодой человек поблагодарил бы и завидовал себе молча.

Оба аппарировали, забрав немых амбалов и оставив нарушителей наедине с машинистом.

— Перекликнемся! — он свалил пергаменты на Снейпа, взял верхний и взглянул на Хвоста: — Имя?

— Пи-питер Петтигрю.

— Ага, именно Пипитер, — харкнул Бродяга, обозлившийся до крайности. — У вас там такого нет, не ищите.

— Меня так просто не проведешь, — похвастался Шанпайк, — некрасиво обманывать, юноша, — он погрозил Хвосту пальцем, тот растерялся и снова прикинулся отсталым. На всякий случай.

Поставив галочку напротив фамилии «Петтигрю», машинист схватил следующий свиток:

— Сириус Блэк?

— Я, — хором отозвались Джеймс и Сириус.

Бродяга вылупился на него, как на голую девку, дебильно отвесив челюсть и опять схватившись за яйца.

Джеймс вытер сопли о рукав и чихнул.

— Будьте здоровы. Вы тезки? — озарение украсило рожу Шанпайка парой новых угрей и румянцем.

— Близнецы, — рявкнул Бродяга и шепнул Джеймсу: — Ты где мозги просрал?

— Надо на него навалиться, отнять палочку, — ответил тот, готовый разодрать зудящую спину. — Ты поезд водить умеешь?

— Только байк, — Сириус настороженно наблюдал за Шанпайком, возившимся с документами. Между бровей залегла складка, будто пару месяцев в Азкабане он уже отмотал. — Достанем метлы, доберемся до Лондона.

— Нашел! — поделился радостью Шанпайк. — Северус Снейп! Кто-о?

— А ты вон того молчаливого парнишку спроси, — Бродяга кивнул на Нюниуса, взбешенный тем, что ни один из гребаных чиновников так и не признал его покойником. Джеймс мог лишь предполагать, что бесит Сириуса больше — полудохлый Снейп или грядущее наказание за убийство, исход которого до сих пор оставался под вопросом.

— На счет три, — одними губами просигналил Джеймс. — Раз… два… три!

Шанпайк, завидев угрозу, упал на землю и с криком «Я сам!» принялся биться головой о хогсмидскую платформу. Палочка откатилась в сторону и исчезла где-то на путях, под колесами Хогвартс-экспресса. Бродяга грязно выругался, упал на брюхо и попытался дотянуться до нее. Со скованными руками легче было вздрючить кого-нибудь, чем достать палочку.

Два громких хлопка остановили и Шанпайка, и Сириуса. Джеймс застонал, завидев в клубах пара Господина из Азкабана и Дамблдора.

— Вас-то за что, сэр? — натужно сострил он и услышал неожиданно серьезный ответ.

— За несоответствие должности.

— Персонал распустили, — поддакнул Господин, — оборотня в школу притащили, допустили гибель студента. Тьфу, зла на вас не хватает, — он сплюнул, но вскоре взял себя в руки.

— Куда нам?.. — вежливо поинтересовался Дамблдор, расплетая косички. Скорее всего, согласился сесть в тюрьму добровольно, потому что стоял без наручников.

— Вперед! — засуетился Шанпайк. Азбука зрачков Дамблдора со школы ему не давалась, а Джеймс достаточно разбирался во всех этих «два узких — три широких», чтобы разгадать замысел хитрожопого директора.

Руки затекли, и он встряхнулся, прежде чем сделать шаг. Узкий коридор Хогвартс-экспресса терялся в густой темноте, все купе были опечатаны, за исключением нескольких, помеченных синеватым свечением. Джеймс снова вспомнил о пламени, готовом сгинуть и передать виновных в руки правосудия.

— Прошу вас, — Шанпайк распахнул первую дверь и как дорогого гостя пригласил Питера. — Домашний арест! — жестом экскурсовода, добравшегося до главной достопримечательности города, объявил он. — Каждый день вы обязаны жрать булки, дуть чай кружками и не казать носа из дома. Специально приглашенная сотрудница временно будет исполнять обязанности вашей матушки.

— Надеюсь, адаптация пройдет успешно, — благодушно покивал Господин из Азкабана и подтолкнул Питера в спину.

Сотрудница, до этого лениво листавшая «Пророк», подорвалась с места и метнулась к Хвосту. Бросив взгляд в записку, лежавшую на столе, она запричитала:

— Исхудал! Осунулся! Побледнел. Живо за стол!

Питер послушно полез за стол и хапнул с тарелки огромную сахарную плюшку; пока «мамаша» зачесывала его жидкие волосы, как обычно зализывают плешь дядьки за пятьдесят, он сожрал завтрак и принялся ковырять в носу.

Джеймса и Сириуса повели дальше, Господин из Азкабана левитировал перед собой Снейпа и Лунатика, приведенных в вертикальное положение и похожих на висельников. Только от них не воняло дерьмом и мочой. У Нюниуса вон вообще мочевого пузыря теперь не было, поежился Джеймс и тщательно вытер ноги о коврик, прежде чем заглянуть в следующее купе.

— Изолятор для содержания опасных тварей!

«Следующая остановка…» — прозвучало у Джеймса в голове.

Ремуса занесли с разоренное купе. Даже скамьи здесь отсутствовали, только огромный стол, похожий на разделочную доску, протянулся от стены до стены. Не хватало разве что огромного тесака. Ремуса закрепили широкими лентами и напялили на голову мешок.

Азкабанский Господин оправдал меру заботой о психическом здоровье Лунатика: проснется, вокруг никого, только голые стены, комната шатается и постукивает, тут и ума лишиться недолго. А так он ничего не увидит, подумает, что еще ночь, повернется на другой бок и продолжит спать.

— Ай да я, — не удержался Господин, — как все здорово придумал.

— Не повернется, он привязан, — тихо пробубнил Джеймс, а сам мстительно подумал, что когда Лунатик превратится в человека, он уменьшится в габаритах и легко окажется на свободе.

— Спокойной ночи, — Шанпайк попытался разрядить обстановку и через силу, но все равно широко, улыбнулся. Сириус, как мог, изобразил, что вставляет ему в зад ручку и крутит против часовой стрелки, чтобы улыбка исчезла.

Лунатик не ответил.

Снейпа оставили в купе без окна. Вернее как, окно было, конечно, но без стекол, чтобы температура не превышала… а впрочем, это неинтересно. Его положили на разделочную доску, сходную с той, на которой уже спал Лунатик, и пожелали выздоравливать.

— Как, бля?.. — процедил Сириус сквозь зубы и не закончил.

Но Джеймс был умный парень и сам допер, что некоторые процессы необратимы. Например, разлитое зелье не могло вернуться обратно в колбу.

Бродяга, тяжело дышавший ему в затылок, дрожал и ссал. Ссал так же, как сам Джеймс. Если бы они обоссались на самом деле, затопило бы всех.

— Остались близнецы. Что же с вами делать? И где Джеймс Поттер?

Господин из Азкабана не заподозрил подвоха, когда из двоих оставшихся узников оба оказались Сириусом Блэком — и ни одного Поттера. Дамблдор как в рот воды набрал, разве что зрачки пару раз сузились. Джеймс перевел на английский как «находчивые пиздюки».

— А давайте вы сначала меня в одну камеру, а его, — он пихнул Бродягу локтем, — в другую, потом поменяемся и посмотрим, кому где больше нравится?

— А давайте! — Шанпайк с энтузиазмом ринулся вперед, развязывая Джеймсу руки и демонстрируя пустые стены, ровный пол и гладкий полоток.

Бродягу повели дальше.

— Держись, брат, — увещевал тот, но дверь скользнула на место, и ответить Джеймс не успел.

Вместо этого потерся подбородком о плечо и приказал себе успокоиться. Сейчас они доедут до Лондона, попадут в министерство, Джеймс несовершеннолетний, поэтому на допрос вызовут отца. Отец все уладит. Дома вломит по первое число, но уладит, в конце концов, всегда можно сбежать к Сириусу. А Сириуса всегда приютят в доме Поттеров. Чужих детей не принято наказывать.

— Оставьте его в покое.

Джеймс подскочил и по привычке сунул руку в карман за палочкой.

— Кого оставить? — осторожно спросил он, силясь вспомнить, где слышал этот голос.

— Оставьте его в покое. Что он вам сделал?

— Эванс?

— Оставьте его в покое. Что он вам сделал?

Джеймс подошел к стене и провел по ней ладонями. Гладкая и теплая, она пружинила под пальцами, на ощупь точь-в-точь как задница Эванс. Джеймс прогнал тупую мысль подрочить прямо здесь, хотя оно само собой напрашивалось: чем еще можно заниматься в безобразно чистой и абсолютно пустой комнате?

— Оставьте его в покое.

— Поговори со мною, Эванс, — попросил Джеймс, понимая, какая это подлая подстава.

— Оставьте его в покое.

— Ты про Снейпа? Так уже оставили. Доигрались.

Он впервые произнес это слово и, сказав вслух, понял, насколько оно жуткое.

— Оставьте его в покое.

— Заткнись, Эванс.

Джеймс плюнул на приличия, уселся на пол и, рванув пуговицу на брюках, полез в трусы.

— Может, покажешься? Подглядывать нехорошо. — Он одернул себя, когда осознал, что говорит с голосами в башке.

— Оставь его в покое, — строго приказала Эванс, на этот раз имея в виду явно не Снейпа.

— Как скажешь, — Джеймс застегнул штаны и поерзал на месте.

— Люблю тебя, — шепнула Эванс и замолчала.

— Люблю тебя, — безнадежно вторил он, удивляясь легкости, с какой Эванс соврала.

— Люблю тебя, — возвестил Альбус Дамблдор, буквально выставив дверь. — Это я не тебе, Джеймс. Сложно удержать в себе признание, когда Помпуша раздает бесплатно сладости. Да ты ее знаешь, приветливая такая, конфеты продает.

Джеймс кивнул, соглашаясь.

— А это тебе! — Дамблдор жестом Санта-Клауса выудил из кармана волшебную палочку и выставил перед собой, чуть склонившись. — Твоя? Бери-бери, не стесняйся.

Сердце подскочило и захлопнуло все клапаны. Кровь отлила, голова пошла кругом, Джеймс протянул руку к желанной добыче. Пресвятые яйца, какой славный старик! Не успел он коснуться палочки, как та громко ойкнула и превратилась в резиновую уточку, раздражающе-желтую и сердитую.

— Вот незадача, — ничуть не расстроился Дамблдор. — Но зато у меня есть отличная новость! Мистер Снейп очнулся.

— О-очнулся? — икнул Джеймс, позабыв надеть на голову директору мусорную корзину за такие шуточки. — Но он же как бы… умер, — он прищурил один глаз.

— Холод привел мистера Снейпа в чувство, он поднялся и потребовал застеклить окно.

— Какая удача, — выдавил Джеймс, отгоняя от себя мысль, что его дурачат. Да и директор странноват.

— Не то слово! Поэтому сейчас мы развернемся, забросим мистера Снейпа в Хогвартс, а уж потом продолжим путь!

— Разве теперь нам не должны вернуть свободу, а вам — должность? Раз все разрешилось чудесным образом.

Вместо ответа Джеймс получил Сириуса, которого внесли Шанпайк и какой-то тип в черном балахоне до пола. Бродяга скулил, закатывал глаза и бормотал под нос. Как есть придурок.

— Нет-нет, видишь ли, Северус не успел умереть по бумагам, а вот мы с вами… — Дамблдор развел руками. — Вас уже отчислили, меня уволили. Знаешь ли ты, мой мальчик, какая волокита ждет Господ из Министерства, если понадобится возвращать нас на места? Легче удавиться.

Джеймс почти не слушал, присев около Сириуса на корточки и взяв за руку.

— Что с ним?

— Обожрался чего-то, — равнодушно отмахнулся директор.

— Сам узнаешь, — прокомментировал Шанпайк, отняв Джеймса от Сириуса и забрав с собой. Тот подчинился почти бездумно, только штаны подтянул, чтобы не спадали.

В соседнем купе их ждал черный в балахоне, изображавший, судя по всему, дементора.

— Да он же ненастоящий. — Джеймс рассмеялся, чуя порыв пнуть чучело. — Приглашенный сотрудник министерства, как у Пита?

— Он — настоящий, — глаза выкатились из орбит, но, не успел Джеймс сделать ставки, вывалятся или нет, Шанпайк выскочил за дверь, запер ее и постучал: — Откройте, тележка со сладостями! — после чего мерзко захихикал и убежал.

Дементор протянул к Джеймсу руки в струпьях, мелькнувшая мысль о качественной трансфигурации потонула где-то между смерзшимися легкими и дрожащими коленями. Он действительно был настоящим, наверное, стоило порадоваться хоть чему-то нормальному, полновесному в этом поезде. Но радость — такое вот совпадение — пришлась дементору по вкусу и была высосана вместе с мыслью о побеге.

Джеймс хватал ртом воздух, когда над ним во вспышке серебристого свечения склонился Дамблдор, вмиг постаревший на десяток дет. Хотя куда уже старше.

— Как ты, мой мальчик? — властно спросил он, подавая руку и кусок шоколадки.

— Как Сириус? — ответил Джеймс вопросом на вопрос. Этот Дамблдор больше смахивал на самого себя, чем шутник с уточкой.

— Мы подъезжаем к Хогсмиду, — отрывисто сообщил директор и сунул в руку палочку. Она не крякала и оставалась деревянной. Потеплела и ликовала от встречи с хозяином. Зрачки Дамблдора мелко-мелко дрожали, позволяя глотать информацию обрывками. — Транспортировка мистера Снейпа обратно в замок займет некоторое время. Этого должно хватить. Потом поезд отправится в Лондон.

Кивок. Все понял, порядок. Визг «что нам делать в замке?!» не сорвался с языка.

— Вы должны вновь стать студентами, Джеймс.

— Но как? — тупо спросил он.

— Так же, как перестали ими быть.

Мысль о двойном убийстве вызвала тошноту и ломоту в висках.

— Как ты считаешь, — неожиданно добавил Дамблдор уже в дверях, — школьные архивы стоит переправить из Запретной секции в кабинет директора? Что-то в последнее время волнуюсь за их сохранность.

— Думаю, стоит, профессор, — чересчур спокойно ответил Джеймс, сжимая палочку и вскакивая на ноги. Слабость едва не опрокинула его обратно.

— Напишу новому директору, — он оптимистично поделился планами, — интересно, кто он?

С бледным до синевы Сириусом встретились в коридоре. Не спрашивая, как тот побеседовал с Эванс, Джеймс сцапал его за мантию и зашептал:

— Прикрой яйца, Бродяга, сейчас будет трясти. Палочка при тебе?

Сириус хлопнул по карману:

— Дамблдор — сукин сын.

— Забираем Лунатика с Хвостом — и дёру.

Поезд начал замедлять ход.

Питер в своем купе пускал слюни и агукал. Сотрудница министерства удовлетворенно наблюдала, как Хвост на четвереньках подполз к Джеймсу и напрудил лужу ему на ботинки. Домашний арест лишил Питера остатков воспитания и прибавил пару лишних килограммов.

Оба молча попятились, уперлись спинами в противоположную дверь и бросились к Ремусу. Тот чувствовал себя явно лучше Хвоста, заворчал во сне, ремни, повинуясь шепоту «Релассио!», шлепнулись на пол.

— Мобиликорпус! — приказал Бродяга и, подпихивая болтавшегося в паре дюймов от земли Лунатика, добрался до двери вагона.

Шанпайк как сквозь землю провалился. Не иначе, Дамблдор постарался. Славный старик. Надо будет назвать в его честь какого-нибудь внука, решил Джеймс.

— Будем прыгать на ходу, нет времени.

Лунатика пропустили вперед, ему все равно где болтаться, следом ринулся Бродяга, Джеймс замыкал. Рука дрогнула, и Ремус наткнулся на фонарный столб, зарычал и задергался.

— Бежим!

— Перекидывайся, Бродяга! Фините! — Джеймс швырнул в Лунатика заклятием, освобождая от пут, и обратился оленем.

Ремус растерянно остановился и непонимающе завертел мордой по сторонам, Бродяге пришлось тащить его вперед чуть ли не в зубах. Не время сейчас для объяснений, ну.

Оказавшись на территории Хогвартса, Ремус покорно потрусил к корням Гремучей Ивы и скрылся в потайном проходе. В Джеймсе вновь проснулась не то зависть, не то совесть: Лунатик-то, может, еще не догнал, что он убил человека, и его отчислили. Или почти убил, если верить бумагам.

Желтушное солнце осветило верхушки деревьев. Джеймс гнал от себя воспоминания о студенистых, как вытекший глаз Снейпа, яйцах всмятку.

— Мы проберемся в Запретную секцию, — он лихорадочно строил планы, пока крались по пустынному холлу, — найдем список курса и впишем наши фамилии снова.

— Так-так, и что же здесь делают эти двое студентов факультета Гриффиндор в такой час? — у дверей Большого зала выросла худая, сутулая фигура. Седые волосы директора, сменившего Альбуса Дамблдора, когда-то были черными, а сейчас палками свисали, доставая до плеч.

— Жрать хочется, — честно ответил Бродяга. — Сэр.

— Ну ступайте, — директор вскинул брови и пошел своей дорогой.

— Видишь? — Джеймс едва не засосал Сириуса от восторга. — Он нас не признал! Впишем себя в списки и будем вертеть Господ из Министерства на хую.

— Пойдем, пожрем сначала, а? На голодный желудок не стоит, — Бродяга пошло подергал бедрами.

Остальные вошли в Большой зал ровно в восемь, по звонку, когда Джеймс с Сириусом уже навернули по три тоста с вареньем. Дружный строй разделился на четыре колонны, девочки из гриффиндорской колонны опустились на скамью по левую сторону от стола, мальчики — по правую.

Бродяга, оказавшийся между Джеймсом и хорошенькой шестикурсницей, подавился соком от такого отвратительного порядка. Эванс сидела по другую руку от Джеймса, облизывала губы и ковыряла носком пол. Он, вспомнив купе Хогвартс-экспресса, машинально шепнул: «Люблю тебя», но вместо обыденного «отвали» получил намек на улыбку и:

— Люблю тебя. Северуса вернули, видел? — подумав, продолжила Эванс и кивнула в сторону. — Говорят, не мертвый. Значит, живой, отчислять не за что, может учиться. Сидит вон. Никто не знает, что произошло, Господин Директор не поощряет слухи.

Нюниус действительно сидел, завалившись набок, за слизеринским столом. С ним даже разговаривали, но он не дышал и молчал. Аппетита тоже не было. Глаз косил в сторону, кожа посинела. Додумались же кормить покойника.

Джеймс отвернулся от него, вздохнул и прижался к губам Эванс.

— Это… нельзя, ты что? — ее и без того большие глаза расширились, она отодвинулась и покачала головой.

— Что «нельзя»? Целоваться?

Ощущение, что попали они не в свою школу, что ошиблись адресом, крепло.

Эванс покраснела и как в рот воды набрала.

Ответил ему Бродяга, который ввалился в спальню вечером, придерживая штаны руками.

— Слышь, брат, да они все какие-то отмороженные, шарахаются от меня как от чумного. Несут чушь, мол, Господин Директор запрещает. Нет, ты прикинь, запрещает!

— Меня больше поражает, что они все слушаются, — пробормотал Джеймс, переворачиваясь с живота на спину.

— А Эванс все ходила, выспрашивала, где мы были, да что произошло, вроде как волнуется за нас. Ну, за тебя вообще-то, она так сказала. Любопытная дуреха, хотя попка у нее блеск. Пришлось подсказать ей, как добраться до Ивы. — Бродяга залихватски присвистнул и легко пихнул в грудь поднявшегося на локтях Джеймса. — Да ладно тебе, она не поняла нифига, а нам еще надо в Запретную секцию, не забыл?

Сириус замолчал, катая палочку по ладони.

Джеймс с глухим стоном откинулся на подушку и медленно закрыл глаза.

конец

Декабрь 2013