Он пробовал на прочность... (джен)

Гарри сидел в помещении, которое, очевидно, служило камерой для допросов. За сегодняшний день это был уже второй его визит сюда, и он очень надеялся, что пребывание здесь не войдет у него в привычку. Ему уже приходилось вести допросы — сразу вспомнилась беседа с тем хоркруксом-о-двух-ногах — но вот в роли допрашиваемого он пока не бывал. И не хотел на ней задерживаться.

Как он вообще оказался тут? Эти Высшие Силы, при всей их предупредительности и честности... показной предупредительности и честности, если задуматься, всегда сумеют добиться своего. С одной стороны, этот вечно безликий Посланник честно его предупредил, что тут дело будет горячим... но с другой — разливался просто соловьем, что особенно странно, при его манере выражаться, — насчет того, как тут все будет интересно... Любопытство губит не только кошек.

Но как бы то ни было, он согласился и оказался в Кремле, защищая Императора Всероссийского! А защитив, он быстро обнаружил, что охрана берет его под белы ручки и собирается куда-то вести, причем явно не на торжественный прием. Охрану можно было понять, но все равно несколько обидно — ты приходишь им на помощь в самый ответственный момент, а они тебя хватают...

Потом был разговор с этим уже весьма пожилым, но более чем внушительным человеком, вероятно, из контрразведки. И Гарри рассказал ему правду, далеко не всю, конечно, но правду. И о Высших Силах, и о параллельных мирах... наверное, человеку, живущему в мире, осажденном тварями родом, скорее всего, именно из каких-то иных миров, принять такое заявление было проще. Ибо немолодой контрразведчик, пожалуй, поверил ему на слово в этой части, хотя на лице его, понятное дело, ничего не отразилось.

Ну и беседа шла в общем-то неплохо, и едкое замечание собеседника по поводу того, что, если он весь такой из себя спаситель миров, то где его носило десять лет назад, было вполне оправдано. И Гарри начал надеяться, что все пойдет ну очень хорошо, и даже настолько обнаглел, что попросил встречи с Российским Императором, но вот тут-то коса и нашла на камень...

И вот он сидел тут опять, ожидая, когда к нему придут, очевидно, с новыми вопросами. Гарри уже успел поразмыслить и пришел к выводу, что в этот раз он не будет столь требователен и таки объяснит цель своего визита... настолько, насколько сумеет, ибо он и сам понимал ее лишь частично. Чтобы этого Посланника Высших Сил с его манерой выражаться приподняло да расплющило!

Тут дверь наконец раскрылась, охранник пропустил внутрь «посетителя» и вновь закрыл ее. Взгляду Гарри предстал человек лет сорока, с виду испанец, а может, португалец, и чем-то он неуловимо был похож на своего куда более пожилого предшественника. Впрочем, он был, несомненно, волшебником: темно-зеленая форма на нем прекрасно сидела, но какая-то, почти незаметная постороннему, но очевидная опытному глазу, скованность указывала, что ранее он носил мантию. А раз он был волшебником, то он мог быть даже постарше его предыдущего собеседника. Также сразу бросалось в глаза его напряжение и... опаска? А чуть отрешенное выражение глаз указывало на то, что он поднял щит Окклюменции на самый высокий уровень, какой только мог. И даже не пытается это скрыть, что вдвойне странно. Почему они вдруг начали его так сильно опасаться, а главное — почему они дали ему это понять…

— Что же, мистер... Поттер, — попробовал почву тот, садясь напротив.

— Можете называть меня Гарри, — повинуясь какому-то порыву, ответил допрашиваемый. — Мистер?

— Родриго Мореоу, называйте меня тогда Родриго, разговор наверняка затянется, так что будет проще пользоваться именами...

— Что ж, Родриго, — Гарри принял правила игры, — я вас внимательно слушаю.

— У меня есть вопросы.

— Разумеется... — Гарри ясно чувствовал, что, несмотря на кажущееся дружелюбие и менее формальную манеру общения, чем у его предшественника, этот Родриго был весь напряжен... и он никак не мог понять, в чем причина.

— Итак, Гарри, по твоим словам, ты явился ни много ни мало, а из иного, параллельного мира с какой-то определенной целью, — испанец забросил наживку, и Гарри ее с готовностью проглотил.

— Совершенно верно, и я раньше сказал, что объясню свои цели лишь вашему правителю, — факт, что Россия тут была Империей, его немало смущал. — Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что требую от вас слишком многого. В конце концов, я — подозрительная личность, кто меня пустит к особо важной персоне.

— Значит, Гарри, ты готов ответить и на этот вопрос... — уже сами слова Родриго были немного странными, но это еще можно было списать на проблемы с языком, но... Одновременно в его глазах мелькнула какая-то странная радость, которую он с почти видимым усилием подавил при помощи Окклюменции.

— Да... — Гарри все яснее понимал, что чего-то он тут решительно не понимает. — Но, как я уже говорил... как звали вашего коллегу, с которым я общался до этого?

— Сергей Михалыч Давыдов, гл... — тут же выдал испанец и почти в буквальном смысле прикусил себе язык, прежде чем успел закончить собственное предложение.

Гарри приподнял брови... это уже ни в какие ворота не лезло, чтобы контрразведчик, а что он из контрразведки, сомневаться не приходилось — кто еще с ним говорить будет? Так вот, чтобы контрразведчик вот так проговорился?! Что-то было не так... и где-то в голове скреблось соображение по этому поводу, но никак не желало выходить на свет.

А его собеседник пронзил его гневным взглядом, прежде чем вновь успокоиться.

— Ну так вот, как я уже говорил мистеру Давыдову, — Гарри решил пока притвориться, что все нормально. — Я знаю далеко не все, те... ну скажем, те, на кого я работаю, хотя такое определение мне не по вкусу, не отличаются умением ясно выражаться. Но если попытаться перевести все то, что мне наговорили намеками... Не так давно в вашем мире случилось очень мощное землетрясение, — в глазах Родриго что-то мигнуло, а сам он крепко сжал челюсти, как если бы сдерживал порыв что-то вставить... — И в результате какой-то предмет, наделенный какими-то особыми силами, из неизвестно каких времен, пробудился ото сна, а главное, стал доступен. Он, видимо, покоился в недрах незнамо сколько времени, а эта судорога вытолкнула его ближе к поверхности.

— И откуда же он такой взялся, и вообще, что он такое? — усилием выговорил Родриго.

— Тут я мало что понял, — Гарри наблюдал за собеседником со все возрастающей тревогой. — Но, кажется, он возник чуть ли не в те времена, когда эта планета сформировалась из туманности. Или я не так понял, но, по-моему, это не важно...

Во взгляде Родриго можно было видеть, как он изо всех сил старается подавить какую-то эмоцию... и это был не гнев, вовсе нет. Это было... расположение? Желание поверить?!

И тут до Гарри наконец-то дошло, и он мог лишь отвесить себе мысленный подзатыльник, да поувесистее, что столько времени гадал, когда причина была ему уже знакома... Но... это стало для него уже почти привычным, и он перестал замечать. А вот эти люди заметили, оно и понятно — это их работа...

— Так вот оно в чем дело... — резко сменил он тему разговора. Откинувшись на спинку стула, он прикрыл рот рукой и тихонько прыснул, поняв абсурдность ситуации. — Я все гадаю, что с вами происходит. А вас ведь так и тянет поверить мне на слово? Не так ли?

Родриго весь застыл, уставившись на собеседника тяжелым взглядом, было видно, что он держит себя в руках с немалым усилием. Несколько секунд спустя он коротко кивнул.

— Прошу прощения, — совершенно искренне продолжил Гарри. — Я к этому уже как бы привык, и забываю об этой детали... а вам по долгу службы положено самим себе не верить, потому вы наверняка думаете, что с ума сходите, слушая меня... Это... — Гарри примолк, прикидывая, что же сказать. — Это последствия, ну скажем так, несчастного случая, и я никак это не контролирую... Вы знаете об Отделе Тайн Министерства Магии Англии?

— Слыхал... — очень, очень осторожно ответил ему Родриго.

— Там есть запечатанная комната, где хранится какая-то «Сила Любви», — продолжил откровенничать Гарри, одновременно вглядываясь в лицо собеседника. Тому его слова явно что-то говорили. — И... пару лет назад я с этой силой... вступил в контакт. С тех пор замечаю, что большинство тех, с кем имею дело, верят мне много охотнее, что... не буду скрывать, весьма полезно, учитывая мой... род деятельности.

«Правда, это не касается тех, кто пытается меня прикончить... а жаль...» — пронеслось в голове.

— Ну а тут... вы, кстати, первые, кто заметил эту мою особенность, — отдал должное Гарри собеседнику и его коллегам. — Знаете, учитывая этот казус, а он наверняка не добавляет вам, вернее, вашим руководителям, желания верить мне, я постараюсь объяснить цель моего появления тут максимально просто, без всяких словесных игр. Мне дали понять, что где-то в вашем мире есть что-то этакое, наделенное какими-то особыми силами. И если ваши... наши враги наложат на это лапу, они станут сильнее. Не знаю, насколько сильнее, но станут. Точно также я не знаю, можно ли будет извлечь какую-то пользу из этого... назовем его артефактом. Но я знаю, что лучше будет, если врагу он не достанется. Вот вроде и все, — Гарри демонстративно сложил руки на груди, ожидая ответа.

— Итак... — Родриго заговорил после довольно длительной паузы, но теперь его голос звучал совершенно спокойно и вполне профессионально. — С твоих слов, Гарри, — он сделал особый упор на имени, — выходит следующее. Где-то, ты не знаешь где, есть что-то, ты не знаешь что, которое, если оно попадет в руки врага, станет новой проблемой, а если попадет к нам, то возможно станет чем-то полезным... так?

— Так, — развел руками Гарри. — Признаю, это далеко не самая правдоподобная и подробная история, которую мне приходилось рассказывать.

— Предположим, мы тебе поверили, что тогда? — странным образом, откровение Гарри насчет этой его способности помогло Родриго лучше владеть собой.

— Тогда... тогда я надеюсь, что вы мне поможете обнаружить это «непонятно что», — чуть улыбнулся Гарри. — Из вышесказанного мною следует, что где-то там произошло мощнейшее землетрясение, и вы наверняка в курсе. Кроме того, в округе наверняка должны кишмя кишеть дементоры и иже с ними. По словам этих «Высших сил», — Гарри выразительно скривился, произнося это словосочетание, — я смогу чувствовать силу этого... артефакта, когда нас больше не будет разделять полпланеты. Потому, когда примерное место действия будет установлено, я постараюсь туда добраться... НО. Я прекрасно понимаю, что если вы мне поверите во всем том, что касается загадочного артефакта, наделенного непонятно какими свойствами, то вы никак не согласитесь на то, чтобы подозрительная личность вроде меня отправилась на его поиски безо всякого контроля с вашей стороны. Потому, я с готовностью приму в попутчики и... скажем так, наблюдатели ваших людей. Тем более что помощь мне наверняка понадобится. Ну, примерно так, — Гарри ухмыльнулся и вновь развел руками. К концу своей речи он вел себя, пожалуй, хамовато. Было кое-что, о чем господа контрразведчики не знали и знать не могли. Он вовсе не был у них в руках. Захоти он этого — и Высшие Силы вернут его домой в любой миг. Без этой гарантии он бы никогда и ни за что не согласился бы на подобную авантюру...

* * *

Жан-Люк еще глубже вжался в холодный бетон моста через Лез, крепче сжимая в руке зажигалку и один из коктейлей Молотова... Трое сосал неспешно проплывали в каких-то ста метрах от него, и, если его заметят... нет, глаз у них нету, по крайней мере, глаз в обычном значении этого слова. Если они смогут его учуять, он почти наверняка не вернется к своим...

Небольшая речушка, что протекала через его родной город Монпелье, все так же несла свои воды к совсем уже близкому Средиземному морю. Что ей, реке, до человеческих страстей и страданий. Вода была здесь задолго до первого человека... задолго до первого организма и, наверное, она останется и после исчезновения всей жизни на Земле. Хотя, кто его знает, на что обратят свой разрушительный взгляд душегубы после того, как Homo Sapience Sapience — их нынешний противник здесь — исчезнет...

Кажется, пронесло, сосалы двинулись дальше к югу вдоль западного берега — в бывшие спальные районы. Там, где маленькие улочки носили непропорционально помпезные и громкие названия: «Улица Галактик», «Улица Туманностей»... Названия из того благословенного времени, когда человек был безраздельным владельцем своей планеты и утопал в ощущении своего могущества. Благословенного времени, которое миновало, и уже даже воспоминания о нем — спасибо душегубам — начинают забываться и казаться лишь обидным сном.

Жан-Люк снял громоздкий «прибор ночного видения» — один из семи, которые так или иначе оказались в их общине и еще работали. Это была одна из первых моделей: здоровенная, тяжелая, долго в ней было не продержаться... Осторожно ступая, он пересек мост, вернее, то, что от него осталось. Десятилетие назад, когда жители Франции пытались эвакуироваться, а душегубы наступали им на пятки, один из малокалиберных снарядов угодил прямо сюда. И от четырех автомобильных полос осталась лишь одна, да и та, казалось, была готова рухнуть в любой момент. Но так оно казалось уже более десяти лет, а падать остатки моста так и не решили.

В его рюкзаке за спиной лежало несколько килограммов картошки — цель всей этой вылазки. Душегубы не сильно интересовались растительным миром, но сама их близость была смертельна для растений. Потому единственным способом получить хоть какой-то урожай было обрабатывать множество мелких клочков земли в разных местах, чтобы не накрыло все разом...

Один из крупнейших городов Франции лежал практически в руинах. В дни вторжения и бегства армия и флот сажали бомбу на бомбу, снаряд на снаряд, пытаясь сдержать продвижение врага, которого в то время еще даже не научились точно обнаруживать... По дороге приходилось перебираться через воронки и завалы, а самый короткий путь туда, где укрывалось оставшееся население города, был и вовсе отрезан. Приходилось давать уже давно ставший привычным крюк...

О чем только не подумаешь, повторяя хорошо знакомый маршрут по развалинам своего родного города... Тогда, много лет назад, они с женой слишком долго тянули и оказались почти погребены под развалинами своего дома. А потому не успели к отбытию последних кораблей... возможно, это было и к лучшему, ибо значительную часть судов последней волны эвакуации душегубы настигли...

Они остались в разрушенном городе одни... одни... нет, далеко не одни, всех спасти, разумеется, не успели, а рвущимся вперед душегубам тогда было не до жалкой горстки уцелевших.

Началась пора выживания. Люди инстинктивно сбивались в группы. Учились скрываться и прятаться. Те, кому не удавалось, погибали, но их ошибки служили остальным... постепенно складывалось новое общество... общество, основанное на умении выживать даже в этих поистине адских условиях. И на понимании, что в этом аду можно выжить лишь сообща — это был первый урок, который необходимо было усвоить.

Другим уроком было то, что от душегубов не спрячешься на высоте, тем более что большая часть высотных зданий рухнуло. А те, что устояли, сосалы могли и сами доломать. А вот под землей люди были немного в большей безопасности, словно бы острота чувств, которыми пользовались их враги, притуплялась на глубине.

И потому жилищем для уцелевших жителей Монпелье, а также тех, кто в течение времени подтягивался сюда со всей округи, стал подземный гараж бывшего торгового центра Полигон. Сам центр был давно разрушен...

Он уже был совсем недалеко, когда вдруг накатило ледяное чувство ужаса и отчаяния. Одна из причин, почему людям удавалось выжить, заключалась в почти полном отсутствии клякс и мигалок на «оккупированных», если такое понятие тут применимо, территориях. Очевидно, все лучшие силы душегубов были брошены против Российской Империи и США... И потому лишь сосалы и... мертвецы бродили по этим мертвым, обезлюдевшим землям. А приближение сосал можно было хотя бы чувствовать.

Прокляв собственную беспечность, Жан-Люк вновь натянул прибор и тотчас понял, что ему уже не суждено вновь увидеть свою Жанну... Ибо к нему приближалось не меньше полусотни тварей.

— Haa ! Sainte merde de Dieu ! — запалив фитиль, он со всей силы метнул бутыль с зажигательной смесью в скопление и кинулся в сторону, противоположную той, куда направлялся. Он не имел права навести тварей на остальных...

От них ему было, конечно, не убежать... тем более с этой махиной на голове. Вторую бутыль он швырнул через плечо не глядя, но зная, что попадет... И тут перед ним из-за угла вынырнуло еще трое тварей... и теперь бежать было уже точно некуда... Холодная и невероятно тяжелая рука коснулась его плеча, и сердце в груди, казалось, в единый миг обратилось в ледяную глыбу.

Он еще сумел обернуться. Сосалка, оказавшаяся ближе всех прочих, крепко держала его... и уже не для того, чтобы не дать ему сбежать. Бежать было больше некуда. Да и как бежать, когда в груди у тебя не сердце, а лед?.. Но именно из-за этой хватки он еще стоял, хотя ноги его уже не держали... он и не чувствовал их. Если бы у него были на то силы, он бы изумился тому, что за какую-то секунду он полностью потерял контроль над собственным телом. Но сил у него на это не было.

Сосала откинул черный капющон... и Жан-Люк увидел то, о чем мало кто мог рассказать.

Он уже знал, что его ждет... но он не может даться им просто так! Почти все силы уже покинули его, он не чувствовал ног, правая рука словно бы никогда не существовала... но левая была еще здесь и совсем рядом с карманом, где... Последние капли сил, что еще были у него, Жан-Люк потратил на то, чтобы выдернуть чеку из «Ticket au paradis» — пропуска в рай, как все в общине называли осколочную гранату с укороченным запалом, что брал с собой каждый, прежде чем выйти из убежища.

Взрыв грянул немедленно, и, чувствуя, вопреки здравому смыслу, как осколки движутся прямо к его сердцу, Люк мог лишь радоваться...

* * *

— Вот оно значит как... — с явственной долей сарказма обронил генерал Тучев. Этот человек весьма соответствовал своей фамилии, вечно мрачный и насупленный, он, тем не менее, был прекрасным стратегом, что и привело его, несмотря на несколько малоприятных историй с вышестоящим начальством в прошлом, во Внутренний Совет.

Глава контрразведки как раз закончил пересказывать все то, что ему доложил его помощник по поводу этого... «Гарри Поттера».

— Да, история, конечно, занимательная, — поддержал, было, своего обычного конкурента и противника по большинству вопросов адмирал Фламенко, но потом вдруг передумал. — Но, возможно, и в ней есть рациональное зерно...

— Землетрясение в Европе и непонятная активность врага ничего не доказывают!

— Согласен, но они хорошо в нее вписываются...

— Возможно, слишком хорошо.

— Ты еще скажи, что это заговор, — генерал Владимиров приподнял брови.

— А почему, собственно, и нет? — командующий ВВС принял вызов.

— Главным образом потому, что некому быть заговорщиками. Все, что есть, это странный парень, который появился подозрительно вовремя, рассказал странную историю, которую ничего не подтверждает, не считая пары фактов, которые она подозрительно хорошо объясняет. Это слишком подозрительно, чтобы быть заговором, если ты хочешь знать мое мнение.

— Не забывай про то, что этот парень чуть не заболтал даже нашего Сергея Михалыча, который собственной подушке не доверяет.

— И потом сам в этом сознался...

— И что?

Александр следил за тем, как его советники перебрасываются идеями. Все это больше напоминало вечеринку в кругу друзей, чем собрание людей, от которых зависит судьба огромной страны. Но он уже давно, еще даже до начала войны, постановил, что тут, среди самых доверенных людей, все должно быть неформально. И новоприбывшим членам совета приходилось привыкать.

Он следил, как эти люди, которым он доверял и на которых опирался, в форме, которой было бы не место при дворе, высказывают то, что думают. Как и можно было ожидать от людей их ранга и ответственности, никто, конечно же, не поверил на слово во всю эту историю... да и ему самому не очень— то в это верилось. Элементарный здравый смысл восставал против такого... но... Где-то в глубине жила уверенность, что все это действительно очень важно. Он подождал, пока все выскажутся, прежде чем заговорить.

— Итак... — произнес он очень тихо, и тут же наступила полнейшая тишина. Он говорил медленно и вдумчиво. — Мне ситуация видится следующим образом. Либо все это один большой обман, ошибка или выдумка сумасшедшего, которую он попытался подогнать под реальность. Либо же в его словах есть зерно истины. — Несколько секунд тишины. — В этом случае наш гость либо пытается каким-то образом нас использовать для достижения каких-то своих целей, которые могут совпадать или не совпадать с нашими, либо... либо он искренне хочет нам помочь, вернее, помешать нашим врагам.

Он оглядел собрание, ожидая возможные возражения, их не последовало. Все понимали, что их Император еще не закончил, а пока возразить было нечему.

— Я не верю, что все это пустышка, — веско уронил он, и вновь сделал паузу. — Потому сперва сконцентрируемся на возможности, что в его словах есть правда. Если там что-то есть... то вся эта активность, — он кивнул в сторону одного из экранов, — указывает на то, что враг ищет это.

— Либо все это ловушка, — Тучев воспользовался новой паузой. Император молча кивнул, приглашая его продолжать. — Если предположить, что мы поверим словам этого... парня. Мы тогда, несомненно, вышлем силы с целью заполучить то, за чем охотятся душегубы...

— Я сильно сомневаюсь, чтобы враг бросил такие силы только на то, чтобы заманить туда в горы наши поисковые отряды, — прервал его генерал Ромашкин, курирующий все действия спецназа, или поисковых отрядов, как их ныне именовали. — Уж слишком все это масштабно, и они там буквально подставляются под орудия нашего флота...

— Согласен, — Тучев не собирался спорить. — Тем более, что мне трудно представить, чтобы человек, пусть даже волшебник, работал сообща с этими исчадиями ада. Хотя с другой стороны мы ничего не знаем об истинных мотивах наших врагов... — он примолк на несколько секунд, давая всем возможность развить про себя его идею. Потом продолжил. — Я согласен почти со всем, что вы сказали, Ваше Величество, и даже пойду чуть дальше. Его появление здесь именно в момент нападения, разумеется, не случайно, это и некоторые другие детали указывают на то, что в игре участвует кто-то нам неизвестный. Я не знаю, и пока меня не интересует, кто именно: эти ли самые «Высшие Силы», как он сказал, засевшие ли где-то волшебники, о которых ходят все эти слухи, или американские спецслужбы. Но, как я уже сказал, мы имеем дело с чем-то нам неизвестным, а потому мы ничего не можем сказать ни об их возможностях, ни о намерениях. И хотя я не могу сейчас представить, в чем может заключаться ловушка... более того, даже если никому из нас не удастся найти более-менее правдоподобную теорию, это вовсе не означает, что ловушки нет.

— Я понял тебя, — кивнул Александр, генерал озвучил и развил одну из его идей.

— Обращает на себя внимание тот факт, что Гарри Поттер, кем бы или чем бы он ни был, обратился к нам, — подал голос молчавший все это время Василий Забегайлов.

— Верно, — кивнул Ромашкин. — И опираясь на это можно сделать несколько предположений. С кем бы мы ни имели дело, их собственных средств, очевидно, не хватает для приведения в исполнение их планов. Иначе вся эта история начинает походить на сказки про сверхсущество, для которого весь мир — игра. И я отказываюсь обсуждать подобное богохульство, — часть присутствующих согласно кивнула. — Не могу не согласиться и с тем, что нам вряд ли удастся найти логичное объяснение всему произошедшему. Поэтому, на мой взгляд, не стоит обсуждать это, а сконцентрироваться на главном вопросе: пойдем ли мы на поводу тех, кто все это затеял, и если да, то что нам следует предпринять для... собственной безопасности.

— Как нам не дать себя обмануть, — буркнул Тучев.

За этим последовал довольно напряженный спор, в котором Император пока не принимал участия, но внимательно слушал. Совет, как и можно было ожидать, разделился на тех, кто предпочитал осторожность и благоразумие, а значит, предлагал избегать непонятных авантюр, и осторожных оптимистов. Те, полностью соглашаясь с тем, что все это темная история, указывали на то, что, чтобы ни происходило, оно уже в действии. А потому пытаться игнорировать это будет все равно что прятать голову в песок.

Этот аргумент убедил многих из числа их противников, и новый спор начался уже по поводу того, насколько можно доверять этому «Гарри Поттеру». И не благоразумнее ли оставить его где-нибудь под присмотром и попытаться разобраться своими силами...

— Благоразумнее... — горько прошептал Император, и вновь воцарилась тишина. — Разве не были мы благоразумны с самого начала? С тех самых пор, как все это началось? И куда мы пришли? Мне ведь нет нужды говорить вам, что мы безнадежно проигрываем эту войну? — он оглядел совет тяжелым взором. Кто-то встретил его взгляд, кто-то отвернулся, но никто не возразил. — Не знаю, как вы, но я в каждой молитве прошу Всевышнего о чуде, которое бы помогло нам спасти нашу страну... и не только нашу страну. А если вот это и есть то самое чудо? Что сейчас перед нами? Возможно, шанс. И безумная надежда. Если мы в нее поверим, то пошлем на поиски наших лучших людей, людей, которые и так на каждом своем задании рискуют не вернуться домой. И, как бы отвратительно это ни звучало, тут мы ставим на кон немного... Ну а если все это подвох, то кому, как не нашим лучшим быть там, чтобы помешать их замыслам?! — тут император не мог не признаться себе, что кривит душой. — И кто сможет помешать этому, как не наши лучшие бойцы? Мы проигрываем эту войну. Так давайте сыграем в эту лотерею... поставим немного и получим пусть призрачный и безумный, но все-таки шанс выиграть что-то большое. По-моему, это благоразумно. — Тут его тон резко сменился с товарищеского на тон Императора, человека умеющего и имеющего право приказывать. — И потому нам надлежит решить, как действовать, чтобы не допустить обмана с «их» стороны...