Десять лет победы (джен)

— Ну как, движется?

Гермиона вошла в кабинет и осторожно прикрыла за собой дверь. Гарри устало кивнул ей на стул для посетителей и снова уронил голову в бумаги.

— Ничего. Никаких следов.

Она нервно потёрла руки и откинулась на спинку стула.

— На месте тоже пусто?

Гарри кивнул. В доме не нашли ничего, что могло бы помочь делу, никаких следов преступника, кроме фона применённой магии. В личных вещах погибших тоже ничего, только долговая расписка, дата на которой, обычно горящая красным с приближением дня расплаты, потускнела. Конечно, на ней стояла подпись Сэлвина, но это было единственным, что связывало три трупа.

— Может быть, они что-то ищут, — предположила Гермиона. — Идут по следу из долговых расписок.

— Возможно, но тогда им придётся вырезать половину Британии. Судя по той коробке, сложно назвать человека, который не был Сэлвину должен.

Гермиона задумчиво кивнула: твоя правда, Гарри. Взгляд её был устремлён куда-то наверх, выше его головы.

— Всё в порядке? — спросил он после недолгого молчания. Гермиона взглянула на него удивлённо.

— Да... Всё хорошо, — неуверенно протянула она. — Эти убийства никак не выходят из головы.

— Я разберусь с этим, — пообещал Гарри, внимательно следя за руками Гермионы. С ранних лет, когда нервничала, она пыталась чем-то их занять, сейчас она крутила в ладонях напоминалку, прихваченную со стола. Кажется, она должна была напомнить ему о чём-то важном, но пока кабинет ещё не залило красным светом и диким воплем, он предпочитал об этом не думать.

— Только будьте пока осторожнее. Возможно, нападение на Джинни не было случайным, — на всякий случай предупредил он, и Гермиона рассеянно кивнула. Все эти убийства, Метки над домами, как символ возвращения того, что осталось далеко в прошлом, на целых десять долгих мирных лет позади... Гарри уже давно не чувствовал себя таким беспомощным, неспособным контролировать происходящее. Наверное, с тех самых пор, как безропотно отправился жертвовать собой тогда, в мае, прекрасно понимая, что по-другому никак.

Он бы и сейчас отправился, если бы знал, что это поможет его детям и племянникам жить в спокойном мире, мире без призрачных черепов и змей, без смертельных заклинаний, которые в любую минуту могут оставить их сиротами без особенных на то причин. Он шумно выдохнул, чувствуя, как подкатывает к горлу комок липкой тошноты: хотелось есть, спать и ни о чём не думать. С последним, конечно, были особенно сильные проблемы.

В кабинете снова повисла неловкая тишина, давящая на плечи. Гарри отчётливо чувствовал напряжение, исходящее от Гермионы, видел её блуждающий взгляд, не направленный никуда конкретно, чувствовал, что она нервничает, но никак не мог понять, почему. Сейчас это было простительно: он сам подрывался на каждый шорох после того трупа, слишком похожего на Джинни. Если в следующий раз Лиза сообщит, что с кем-то из его семьи что-то случилось... Но нельзя было думать об этом. Нет. Гарри запрещал себе.

— Гермиона, — тихо позвал он подругу. Та дёрнулась, точно не ожидала, что в кабинете есть кто-то ещё. — Я не дам вас в обиду. Мы справимся. Всё будет в порядке.

Она нахмурилась, и Гарри с удивлением подумал, что Гермиона, возможно, думает вовсе не об этом, возможно, что-то случилось дома, и она снова и снова переживает это внутри, не в силах отвлечься. Как он сам переживал их с Джинни ссоры: когда родился Джеймс, а они пытались смириться с новой ролью родителей, когда ему предложили повышение — сначала до старшего аврора, а потом и вовсе назначили главой Аврората... Только тогда у него было, как и всегда, много работы, вечные авралы; отвлекаться ему даже если и не хотелось — приходилось.

Гермиона, наконец, кивнула и улыбнулась. Улыбка вышла слабая и вымученная, но Гарри решил, что не будет спрашивать. Она была взрослой, самостоятельной, зрелой, куда более сообразительной, чем любой из них, и Гарри верил, что она сможет разобраться с любыми сложностями. Да и сейчас, ему казалось, время было не самым лучшим для разговоров по душам. Надо будет как-нибудь встретиться наедине, не в Министерстве, спокойно поговорить о делах дома, в семье, но не сейчас, позже, когда всё это устаканится и придёт в норму. Когда у него будет возможность подумать о чём-то ещё, кроме поимки преступников.

— Ладно, не буду мешать, — Гермиона поднялась на ноги и поправила и без того идеально отглаженную мантию. — Работы у вас, наверное, невпроворот.

— Есть такое, — согласно кивнул Гарри. — Но я тоже уже пойду. Ночью оставался дежурить.

Она посмотрела на него удивлённо.

— Глава Аврората остаётся на ночные дежурства?

— Глава Аврората Поттер остаётся, — подтвердил Гарри и тоже встал со стула. От резкой смены положения слегка закружилась голова.

— Ох, Гарри, — Гермиона неодобрительно качнула головой и вышла, махнув на прощание. Гарри улыбнулся ей вслед. Вчера Ричи безуспешно просил кого-то поменяться с ним сменами из-за «форс-мажора», однако ожидаемо в последние часы перед началом смены найти кого-то было просто невозможно. Расстроенный, он уже был готов отправлять письмо с повинной своей визави, но Гарри спас его от такой необходимости. В конце концов, он бы всё равно работал до поздней ночи — или до раннего утра — так какая разница? Пусть хоть кто-то из них хорошо проведёт время.

Он ещё раз осмотрел кабинет, пытаясь вспомнить, не забыл ли чего важного, и вышел в штаб, в основное рабочее пространство, где и мелькали рабочие будни авроров. Штаб представлял собой большое помещение, разделённое на закутки, иначе не назвать, со столами. Раньше все они были разделены перегородками, но буквально несколько лет назад их убрали в попытке сплотить коллектив. Каждый волшебник мог сотворить себе хоть непроницаемый купол, но в основном обходились без этого: всегда могла понадобиться помощь коллег. Большая часть столов сейчас пустовала, Аврорат был не таким многочисленным, как в лучшие годы.

За углом была кухня, где особенно любили проводить время стажёры, которых присылали из академии в основном для бумажной работы, за которой они должны были учиться составлять отчёты; ещё дальше располагался небольшой тренировочный зал, потом — кладовая с вещдоками. Направо от кабинета Гарри расположились комнаты для допросов, всего три штуки. Разговоры велись и о том, что неплохо было бы организовать диспетчерскую и нанять ещё сотрудников, чтобы разгрузить дежурных авроров и стажёров, на которых частенько и ложились эти обязанности, однако дальше обсуждений дело пока не заходило. В основном всё, что касалось общения с людьми, старалась контролировать Лиза, но даже её вечного присутствия на работе вне зависимости от выходных и праздников, не хватало для обработки всех запросов и всей корреспонденции, которая попадала в штаб. Конечно, у них была секретарь, присланная из Отдела магического хозяйства, но она была настолько не в курсе дел, что Аврорат не слишком-то рассчитывал на её помощь и поддержку. Снимает часть бумажной волокиты — да и ладно.

За столом взъерошенный Ричи старательно выводил что-то пером по пергаменту, и Гарри огляделся в поисках той-самой-секретарши, которой, как обычно, на месте не было. Он усмехнулся себе под нос — ну точно же, никакого толку, — и подошёл ближе, стараясь не шуметь.

— Бумажки, бумажки, бумажки, — пробормотал Ричи, жестом показывая, что отвлечётся через минуту. — Ненавижу бумажки.

Гарри оперся на стол рядом (обычно там заседал Джимми, который сегодня ещё не пришёл) и скрестил руки на груди, наблюдая за быстрыми росчерками пера. Судя по всему, отчёт по одной из прошедших проверок по вызову граждан. Наверняка опять ложный вызов, иначе он был бы уже в курсе.

— Какой-то придурок запустил в сад соседке змею, а она решила, что это лично Сам-Знаешь-Кто приполз с ней расквитаться за её резкие высказывания, — подтвердил его предположение Ричи, поднимая голову. — Еле успокоили. Только смена началась, а уже мёртвые возвращаются.

Он бросил перо рядом с чернильницей, и на столе растеклось большое некрасивое пятно. Гарри пригляделся: было похоже на череп. Возможно, ему уже тоже мерещится то, чего нет, как этой самой леди с утреннего вызова.

— Спасибо, что выручил, шеф, — сказал Ричи, откидываясь на спинку стула.

— Нет проблем, — улыбнулся он. — Как прошло свидание?

Ричи сморщился, и сразу стало ясно, что успехом не увенчалось.

— Отчёты повеселее будут.

Гарри рассмеялся. Ричи был хорошим и добрым малым, в Аврорате его ценили не только за боевые навыки, но и за умение разрядить обстановку в нужный момент, однако все годы, что они работали вместе, его анти-успех на свиданиях был темой повторяющихся шуток коллег. Ричи никогда не унывал, продолжал пробовать и пробовать, пробовать и пробовать... И хотя в Аврорате из женатых были только Гарри и Уильямсон, успехи Ричи на любовном фронте били все возможные рекорды невезения. Несмотря даже на то количество свиданий и встреч, которые он умудрялся посещать в перерывах между бесконечной работой в поле или над пергаментными свитками с отчётами.

Пожелав удачи и лёгкой смены, Гарри засобирался к камину. Было девять утра, он сверился с часами перед тем, как шагнуть в пороховое зелёное облако и назвать адрес дома. Ночная смена в Аврорате заканчивалась ровно в семь, без двадцати авроры дневной смены должны были появиться на месте. Сам он уже не помнил, когда уходил и приходил по стандартным часам — честно говоря, ему начинало казаться, что в штабе он проводит куда больше времени, чем где-либо ещё.

Выбравшись из камина в своей гостиной, он первым делом отряхнул мантию от зелёных песчинок. Дома было тихо, мирно тикали часы на каминной полке, тихо шуршал в коробке клубкопух, подаренный Джеймсу пару месяцев назад за примерное поведение у целителя. Гарри снял мантию и бросил её на диване — можно убрать потом.

В их с Джинни спальне никого не было, когда Гарри не было дома, она часто оставалась ночевать в комнате мальчишек. Он тихо приоткрыл дверь в детскую, надеясь, что она не будет скрипеть, и заглянул внутрь. Джинни спала, подперев рукой щёку, в такой же позе спал Джеймс в своей кроватке. Они оба вставали не раньше десяти и не слишком любили, когда кто-то беспокоил их сон. Альбус уже проснулся и спокойно тормошил игрушечного медведя, который периодически обнимал его за руку. Увидев отца, он поднял взгляд и внимательно посмотрел на него, не издав ни звука. Гарри улыбнулся.

— Привет, малыш, — произнёс он шёпотом и поднял сына из кроватки. Тот агукнул в ответ. В отличие от старшего брата, вовсю складывающего слова в предложения в этом возрасте, Альбус с разговорами не торопился. Гарри воспринимал это как одолжение с его стороны: Джинни достаточно было одного сына, который мог задавать бесконечное количество вопросов без остановки.

Вместе они вышли обратно в коридор, Гарри прикрыл за собой дверь и направился в гостиную.

— Что будем делать? — спросил он Ала. Тот ответил ему что-то быстрое на своём детском языке.

— Понятно, сам ещё не решил, — отозвался Гарри и палочкой приманил из кладовой коробку с игрушками. — Тогда выбирай, что тебе больше нравится. А я пока немного передохну...

Открыв глаза, Гарри увидел перед собой калейдоскоп из мутных пятен. Привычным движением пошарив рядом с собой, он наткнулся на очки, верно ждавшие его рядом. Альбуса в комнате уже не было, игрушки, которые сын разбрасывал как будто буквально пять минут назад, были аккуратно сложены обратно в коробку. Гарри надел очки и обнаружил, что заботливо укрыт пледом. Мерно отбивающие такт часы показывали третий час дня.

Тело было тяжёлым от недавнего сна, но Гарри даже нравилось это ощущение. Ещё больше ему нравилось то, что не нужно было никуда спешить, впереди у него были день и ночь, которые он мог провести дома. Он надеялся, что ничего срочного не случится, и тут же корил себя за такие мысли, ведь срочные вызовы могли стать ключиком к разгадке проблемы, которая беспокоила его и всё остальное магическое общество. Однако ничего с собой поделать он не мог: дома было так хорошо, что даже мысль о том, чтобы уйти обратно на работу, казалась неприятной.

Он вошёл в кухню. Джинни колдовала у плиты, раздавала быстрые и точные указания всевозможным кастрюлям, соусникам и тарелкам, которые летали по комнате к восторгу Альбуса, наблюдавшего за ними с пола. Джеймс носился по кухне на игрушечной метле и, завидев отца, с громким гиканьем врезался ему в ногу.

— Привет, Джим, — рассмеялся Гарри и потрепал сына по непослушным, как у него самого, волосам. Джеймс торжественно помчался дальше, по пути отвесив Альбусу неловкий подзатыльник.

— Привет, — Гарри осторожно приобнял Джинни сзади, руками обхватив круглый живот. Он не видел её лица, но как будто слышал, как она улыбнулась.

— Привет, — спокойно отозвалась она. — Скоро обед готов будет.

Гарри вдохнул ароматы, витавшие по кухне, и впервые за много дней почувствовал себя счастливым. Он был дома, с любимой женой и детьми, на кухне готовился вкуснейший обед, сыновья играли в свои детские игры, за окном светило яркое солнце и то и дело пробегали по саду непоседливые гномы, выгнать которых у него всё руки не доходили... Гарри показалось, что его не было дома тысячу лет и вот, наконец, он вернулся, чтобы ощутить себя в своей тарелке, в месте, где любят, ждут и всегда встретят, накроют пледом и нальют вкусный душистый чай с липой.

— Я скучал по вам, — признался он тихо. — По вам и по дому. Правда.

Джинни повернулась к нему.

— Ну, возможно, тогда тебе стоит приходить почаще, — ехидно произнесла она. Гарри тяжело вздохнул.

— Джинни, пожалуйста...

Она только руками взмахнула и снова вернулась к приготовлению обеда.

Дождавшись, пока Джеймс снова промчится мимо и вылетит в коридор, Гарри подхватил Альбуса на руки и приземлился в большое мягкое кресло под открытым окном.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он жену, покачивая сына на коленях. Альбус что-то невнятно пробормотал на своём птичьем языке, и Гарри пощекотал его.

— В порядке. Миссис Диггори заходила, — Джинни не поворачивалась, но голос её звучал ровно. — Сказала, что с Лили всё в порядке, а мне запретила нервничать.

Гарри кивнул под звонкий смех младшего сына. Они уже точно знали, что в их семье ожидается первая девочка, имя они выбрали в ту же минуту, как им сообщили. Совершенно не сговариваясь, они посмотрели друг на друга и всё поняли. Малышка Лили Поттер должна была стать самой лучшей младшей сестрёнкой для Альбуса и Джеймса.

— Немного уточнила сроки, кстати. Ждать в начале октября, — голос Джинни потеплел. — Возьмёшь отпуск на это время?

Вопрос повис было неловкой паузой, пока Гарри прикидывал, успеют ли они разобраться с этим непонятным делом до октября, но ему пришлось одёрнуть себя быстрее, чем Джинни снова потеряла бы терпение: конечно, успеют. По-другому и быть не могло.

— Конечно, — подтвердил Гарри. Альбус у него на коленях требовательно дёрнул его за руку, и его пришлось опустить на пол. Рядом тут же появился Джеймс со своей любимой метлой.

— Славно, — Джинни взглянула на него мельком, и Гарри понял, что ни за что не оставит её одну, как не оставлял два предыдущих раза, когда на свет появлялись их дети.

— Джеймс, немедленно прекрати приставать к брату! — гаркнула Джинни, и Гарри чуть не подпрыгнул на месте от такой резкой смены темы. Джеймс, для которого окрик и был предназначен, не обратил на это ровным счётом никакого внимания и продолжил дёргать хнычущего Альбуса за волосы. Гарри пришлось вмешаться.

Весь остаток дня и вечер они провели вместе: сначала обедали, укладывали мальчишек на послеобеденный сон, играли, ужинали, пытались делать уборку... Джинни не говорила ни слова о работе, не задавала ни единого вопроса, и Гарри тоже ничего не рассказывал — хотелось отдохнуть. Однако где-то на задворках сознания билась неприятная мысль, которую он всё никак не мог вытянуть наружу, мысль, не дававшая ему до конца раствориться в возне с детьми и семейных делах. Он тайком наблюдал за Джинни, которая вела себя, как ни в чём не бывало, однако был уверен, её тоже что-то беспокоит. На первый взгляд она была расслабленна, но он знал её слишком давно, чтобы верить во внешнее спокойствие.

Он так и не решился спросить, о чём она думает.

* * *

Утром Джинни встала пораньше, чтобы проводить его.

— Неизвестно, когда ты ещё вернёшься, — произнесла она, расправляя складки на его мантии. — Без шуток.

Гарри скорчил недовольную физиономию, на что она только рассмеялась. Вчерашнее напряжение всё ещё неуловимо витало вокруг, но сегодня он чувствовал себя отдохнувшим. Наконец-то ему удалось как следует выспаться: кровать и мягкое одеяло помогли уснуть крепким сном, и даже ночной плач Альбуса не помешал ему наслаждаться приятными сновидениями ни о чём.

— Удачного дня, — Джинни поцеловала его на прощание и махнула рукой, когда он бросил себе под ноги горсть летучего пороха.

Не успел он выйти из камина в штабе, как наткнулся на взъерошенную Мэд.

— Вовремя, — отчеканила она. У столы Лизы, куда она его потянула, уже столпились остальные авроры.

— Выспался, шеф? — спросила Лиза. Синяки под её глазами, кажется, тоже уменьшились — стоило почаще отправлять подчинённых домой в принудительном порядке.

— Спасибо, да, — ответил Гарри с улыбкой. — Что у нас?

— Труп нашли, — отрапортовала Мэд, явно взбудораженная. И хотя по её достаточно флегматичной натуре сложно было понять, когда она волновалась, за годы работы Гарри научился распознавать особенный блеск её глаз и интонации, которые невозможно было ни с чем спутать, как только научился обращать на них внимание. Да, Мэд была встревожена: то ли ожидала новую загадку, то ли сама порядком устала от всей этой мишуры с трупами.

— Угадай, чей, — понуро встрял Гейб.

— Предположительно — Лестрейндж. Рудольфус, — произнесла Лиза прежде, чем Гарри успел хотя бы прикинуть варианты. — Годрикова Впадина. Буквально вот только что поступил вызов.

Гарри почувствовал, как подступает к горлу липкий ком волнения. Лестрейндж. Годрикова Впадина.

— Джим, Ричи, Мэд, вы со мной. Гейб — оставайся в штабе. Лиза...

— Буду дежурить в архивах, вдруг что понадобится, — перебила она, и Гарри удовлетворённо кивнул.

— Если ещё поступят вызовы, шли патронуса, — проинструктировал он Гейба. — Координаты?

— Есть, — Лиза уже дорисовывала алые буквы в воздухе. — Удачи.

В эту же секунду авроры аппарировали.

В Годриковой Впадине было тихо, как и всегда. Спокойное место, где очень редко происходило что-то из ряда вон, почему-то притягивало к себе всевозможные неприятности, и по ещё более странной причине все они так или иначе касались Гарри Поттера. Гарри поёжился, вспоминая обстоятельства своего последнего визита на это кладбище, где они с Гермионой искали ответы на вопросы, которые он забыл, как страшный сон. Он даже заметил знакомые имена на могилах, хотя и не понимал, зачем их запомнил. Чуть дальше были похоронены его собственные родители... Страшно представить, сколько времени он не был на их могилах.

Ребята разошлись по местам без его указаний, и ему не оставалось ничего другого, кроме как молча наблюдать за их работой. Мэд хмурила брови и кусала губу, склонившись над трупом — несомненно, Рудольфуса Лестрейнджа, только исхудавшего и совсем заросшего, точно не брился и не стригся добрых пару лет. Джимми скрылся из виду за надгробиями и памятниками, и его голос, произносящий одно заклинание за другим, затих где-то вдали. Дул холодный ветер, мелкий дождь бил по щекам, и Гарри поднял воротник летней мантии. Он не планировал выбираться за пределы штаба, поэтому не слишком озаботился чем-то теплее. Июнь начинался мерзко: холодно, дождливо и серо. И с трупа.

— Я вас вызвал, верно, — услышал Гарри незнакомый голос и обернулся. Ричи стоял неподалёку в компании двух пожилых людей, одетых в мантии и шляпы. Гарри заметил, как сильно напряжена женщина и как она прижимается к руке мужчины, который беседовал с Ричи. Он подошёл ближе, не желая пропускать подробности.

— Мы мимо шли, на прогулку. У нас тут дом, недалеко от... — мужчина осёкся, заметив Гарри, но тот только кивнул, мол, продолжайте. На церемонии не было времени.

— ...от Поттеров. Мы с Энни часто тут прогуливаемся, чтобы совсем дома не зачахнуть. Так вот как раз когда мимо шли, я и увидел, как человек что-то перед собой левитирует, подумал, что мародёрствует или ещё что-то, ну кто в гордом одиночестве людей хоронит? Он испугался, наверное. Палочку чуть не выронил, да и аппарировал раньше, чем я сообразить успел.

Гарри проследил взглядом в указанном направлении. А ведь именно той дорожкой они с Гермионой...

— Вы его не разглядели? — вырвал его из размышлений голос Ричи. Мужчина отрицательно покачал седой головой.

— Нет, слишком далеко было. Мы вот там — видите? — за оградой были. У вон того дерева.

— Он высокий был, — подала голос женщина. — Вон как тот памятник.

И указала на фигуру ангела чуть поодаль от них. Памятник был на голову выше самого Гарри, а Ричи бы и вовсе потерялся на его фоне. Смутное воспоминание замаячило где-то в уголке сознания. Кажется, тут похоронен чей-то погибший ребёнок... Возможно, погибший от рук Пожирателей ещё во времена первой войны.

— Хотя бы так, — констатировал Ричи. — Спасибо за бдительность, мистер Бэрри, миссис Бэрри.

Гарри тоже хотел что-нибудь сказать, но на какое-то мгновение ему показалось, что там, за рядом серых надгробий и памятников, что-то зашевелилось. Он схватился за палочку, но мгновенно расслабился, заметив светлую голову Мэд. Кладбище не представляло совершенно никакой угрозы, и кроме авроров тут никого не было. Пусто и тихо. Тихо и пусто.

— Всё в порядке, шеф? — тихо спросил Ричи, опустив ладонь Гарри на плечо.

— Да, — неуверенно кивнул он. Набросившийся ветер поднял полы мантии, и Гарри поёжился от холода. Нужно было взять себя в руки и прекратить отвлекаться на пустяки, но он не мог не вспоминать. Будь на его месте Гермиона, она бы обязательно смогла выбросить прошлое из головы ровно до того момента, как оно не перестанет мешать работе.

Тем временем к ним неторопливым шагом приближался Джимми, на лице которого уже читался весь результат его проверки. Из своего рабочего пункта выползла и Мэд, которая по пути чистила заклинанием испачканную землёй мантию. Гарри двинулся им навстречу, чтобы не обсуждать рабочие вопросы непосредственно перед свидетелями.

— Пус-то-та, — отрапортовал Джимми. — Ни-хре-на.

— Тоже негусто, — призналась Мэд, — Никакой темнухи, ничего боевого. Есть отголоски, довольно нейтральные. Похоже на колдомедицину.

— Может, его того, до смерти залечили? — фыркнул Джимми. Мэд смерила его недовольным взглядом, но, как это часто бывало, ничего не сказала. Ричи как раз заканчивал беседу с пожилой парой.

— Спасибо за помощь, вы можете идти.

Гарри даже показалось, что женщина с облегчением вздохнула. Впрочем, он её хорошо понимал: ему тоже было на этом кладбище не по себе.

— Мистер Кут, скажите... Это правда Рудольфус Лестрейндж?

Авроры замерли, и Гарри почувствовал на себе напряжённый взгляд подчинённых. Не то чтобы этот вопрос был неожиданным, его как раз и следовало ожидать, учитывая обстоятельства. Однако давать на него ответ никто не спешил. Гарри тяжело вздохнул.

— Я его ещё с восьмидесятых помню, когда их посадили в первый раз. За Лонгботтомов, — продолжил мужчина неторопливо и тихо.

— Мистер Бэрри, боюсь, эта информация не подлежит разглашению. Когда что-то будет известно, мы обязательно...

— Да, — отрывисто произнёс Гарри, и Ричи, оборванный на полуслове, посмотрел на него совершенно диким взглядом. Но он не мог молчать. — Да, вы правы. Это был Рудольфус Лестрейндж.

Только когда Ричи удалось проводить взбудораженных такой новостью супругов до калитки, подала голос Мэд.

— Зря, — произнесла она отрывисто. Гарри не смотрел на неё.

— Знаю.

— Ну и нахрена тогда?! — вспылил Джимми.

— Тихо, — шикнула Мэд. — Заявление в прессу придётся давать. Министр будет недоволен.

Джимми поднял руки в отчаянном жесте и ушёл куда-то вглубь кладбища. Гарри готов был поклясться, что себе под нос он сейчас бормочет не самые приятные эпитеты в их с Мэд адрес. Он терпеть не мог, когда его перебивали или, чего хуже, ставили на место.

— Давно нужно было дать официальное заявление и сказать людям правду. Я поговорю с Министром ещё раз. Не уверен, что это даст хоть какой-то результат, но нужно попробовать.

Он слабо улыбнулся. Кингсли под страхом увольнения запретил сообщать подробности дела широкой общественности, поэтому в газетах чего только не писали по поводу инцидента с Меткой. «Пророк» придерживался версии, наскоро состряпанной пресс-центром Министерства: Сэлвина убили должники, обставившие всё в совершенно дурном свете ради шутки на самый светлый праздник в магической Британии. Никто, конечно, не купился на эту байку, именно поэтому Лиза раз за разом выгребала со стола секретарши огромные кипы писем и зачем-то сортировала их. «А вдруг что-то важное?»

— Кстати, если вы там закончили сверкать своим превосходством, — послышался громкий голос Джимми откуда-то справа, — я тут нашёл могилу некой Элеоноры Лестрейндж. Говорит о чём-нибудь?

Элеонора Лестрейндж... Может быть, мать? Жена Рабастана? Дочь? А были ли у Лестрейнджей дети? Гарри подошёл к могиле, но ничего не обнаружил, кроме богато украшенного камня и скромного портрета худой темноволосой женщины. На вид ей было лет пятьдесят, но колдография могла быть старой. Может быть, это просто однофамилица? Хотя вероятность встретить ещё одних Лестрейнджей на территории магической Британии казалась не слишком большой.

— Это не просто так, — произнёс Джимми, скрещивая руки на груди. — Но кому это интересно, да?

— Ладно, — Гарри отвёл взгляд от памятника. — Это сейчас не главное.

Могила, несомненно, могла быть важной деталью, а могла совершенно ничего не дать и только отнять у них время. В любом случае, сейчас, прямо на кладбище, они ничего не могли с этим сделать. Он посмотрел на недовольного Джимми и распорядился:

— Джим, посмотри тут ещё раз всё, вдруг что-то упустили. Мэд, вызывай Дэвиса. Ричи, мы в штаб.

Небо ещё больше затягивали тучи, и Гарри с облегчением подумал, что следующие десять лет его сюда не заманит ничто и никто. Пожалуй, даже могилы родителей...