Анна (джен)

Вокзал Кинг-Кросс был подобен муравейнику — кто-то куда-то бежал, что-то нёс, кричал. Попадая в такое столпотворение, я вспоминаю одну философскую игру: зайдя в людное место, присаживаешься где-нибудь в уголке и представляешь, что тебя нет. Люди идут, бегут собаки, играют дети… Ничего не меняется. Есть ты или нет тебя — жизнь на планете продолжается. В такие моменты особо остро чувствуется мимолётность жизни.

Я с опекунами шла к концу платформы девять. Профессор МакГонагалл объяснила, что нужно пройти прямо в колонну, чтобы попасть на платформу 9 ¾. Возле искомого столба стояло знакомое семейство Грейнджеров. Жаль, но нас заметили. В нашу сторону направился усатый плотный мужчина — отец Гермионы.

— Здравствуй, Вильям, — сказал он.

— Здравствуй, — ответил опекун, пожав руку.

— Смотрю, — начал стоматолог, глядя на мою форму, — Анна будет учиться в необычной школе?

— Да, — удивился Вильям такой осведомленности. — Твоя тоже едет в Хогвартс?

— Едет, — кисло ответил Грейнджер. — Надеюсь, там будет хорошо таким, как она. Мы планировали для дочери школу с медицинским уклоном. Думали, что она продолжит наше дело.

К главе семейства подошли жена и дочь, которые купили что-то в торговом автомате.

— Привет, — поздоровалась я.

— Привет, — холодно ответила Грейнджер. Девочка тоже переоделась в школьную форму, но своё «воронье гнездо» так и оставила. Глядя на её мать, я перестала сомневаться в том, что они родственники — тот же овал лица, вытянутый нос и непонятная причёска.

— Вы купили птицу? — удивлённо сказала мать Гермионы.

— Да. В зверинце.

— А почему не сову? — спросила Грейнджер-младшая, глядя на сороку в клетке.

— Слишком сильно привлекает внимание и стоит дороже.

— Но в правилах сказано, что можно привезти сову, кошку или жабу!

— Раз продают сорок, значит можно привезти, — раздражённо ответила я. — А ты как будешь письма отправлять?

— Профессор сказала, что в школе есть своя совятня, я там возьму.

— Гермиона, — сказала её мама, — как приедешь, обязательно напиши нам.

— Анна, — начала Джессика, — передай письмо через Воровку и не перекармливай Василия.

Опекуны обняли и поцеловали меня. Я покатила тележку, на которой лежали чемодан, клетка с сорокой и переноска для кота, в стену платформы девять.

Разогнав тележку, я бежала к колонне, пытаясь преодолеть страх быть расплющенной о стену. Всё ближе и ближе… Даже если захочу, не смогу остановиться — слишком сильно разогналась. Я зажмурилась и… вместо ожидаемого удара проехала дальше. Получилось!

Моему взору предстал алый паровоз, выпускающий клубы белоснежного пара. Прямо в воздухе висела табличка «Платформа 9 ¾», а также большие круглые часы, показывающие половину одиннадцатого. Вокруг бегали школьники, ухали совы, не смолкали родители. Мальчишки и девчонки тащили огромные сундуки, по сравнению с которыми мой чемодан был мелкой козявкой. Кто-то громко звал своего питомца, старая дама что-то выговаривала маленькому мальчику, радостно кричали дети. Вокруг царило возбуждение и предвкушение чего-то нового.

Грейнджер, вышедшая из колонны следом за мной, ни слова не говоря, повела тележку к ближайшему вагону, расталкивая всех на своем пути. Девочка не без труда затащила свой сундук в вагон и гордо удалилась, не сказав мне ни слова. Надеюсь, что так будет и дальше, иначе… Во что может вылиться моё «иначе», думать не хотелось. Всё же мне сорок, и способов досадить ближнему я знаю великое множество.

Напевая на русском языке себе под нос «То ли ещё будет…»⁽¹⁾, я толкала свою тележку, высматривая место на перроне с наименьшим скоплением народа. Хорошо, что переноска для кота закрытая, Воровка не пугливая, а чемодан не слишком большой — мне не нужно бегать по всей платформе, разыскивая сбежавшего питомца, ловя птицу или прося кого-то занести мои пожитки. Как я и предполагала, у двух последних вагонов никто не толпился.

Заняв первое попавшееся свободное купе, начала раскладывать свой багаж. Само купе было мягкое: два сиденья со спинкой, большое окно, крючок для одежды у входа, столик же отсутствовал. И где я кушать буду? Англичане в поездах не едят? Или я чего-то не понимаю? С багажом вышла полная засада. Вот как я этого синего чемоданного монстра наверх закину? Он в рундук нижней полки не влезает, а багажная — слишком высоко. Пришлось просто поставить его возле окна.

Выпущенные питомцы начали исследовать помещение. Василий попытался взгромоздить свою большую рыжую попу на верхнюю полку. Получалось плохо. После третьего падения кот обиженно мявкнул и стал точить когти о спинку сиденья.

Дверь в купе открылась, и моему взору предстал пухлый мальчик, держащий в руке жабу. Увидев меня, толстячок покраснел и захлопнул дверь.

Следующими в купе заглянули две девочки, ойкнули и ушли. Причина, по которой девчушки решили не ехать вместе со мной, называлась просто — Вася. Кошак нагло вылизывал (пардон) свои кошачьи причиндалы.

— Рыжий, — обратилась я к коту,— а ты не обнаглел?

— Мя-я-в! — ответил кот, оторвавшись от полировки своих бубенчиков.

— Нет, ты не обнаглел, — смеясь, сказала я, — ты оборзел!

— Можно? — послышался робкий голосок.

— Да, конечно, — ответила я девочке азиатской наружности.

— Я Ли Мун, — представилась она.

— Анна Морозова, — ответила я, подхватывая рыжего на руки, — это Василий, а на багажной полке — Воровка.

— А мне не купили животных, — грустно сказала девочка, — папа приобрёл сквозное зеркало.

В течение десяти минут Мун рассказывала мне, что она из Кореи, занимается тхэквондо, её папа и мама — сквибы из уважаемого корейского рода. Они представители посольства Южной Кореи в Англии.

— А почему сквибы являются послами?

— Чтобы работать в обоих мирах. Как объяснил папа, он видит то же, что и волшебники, но не может колдовать, а значит, не нарушит Статут секретности.

— Ты не знаешь, все послы сквибы?

— Вроде да, но это не точно. А тебе зачем?

— Понимаешь, мои родители из СССР. После их смерти ко мне приходил посол Союза и хотел меня забрать на родину. Как думаешь, он знал, что я волшебница?

— Он долго к тебе ходил?

— Две недели.

— Знал. Волшебников не так много, и каждая страна старается забрать их себе. Иначе он к тебе наведался бы лишь два-три раза.

Информация, полученная от Ли, дала пищу для размышлений. Получается, что правительства в курсе про магический мир, раз послы сквибы. Учитывая то, что сейчас на исторической Родине творится бардак, то страшно представить, каково было бы магу-сироте в лихих девяностых. Я ещё раз порадовалась тому, что сказала «нет» и осталась в Англии.

Дверь вновь открылась, и нашему взору предстали две девочки-близняшки.

— Можно мы к вам?

— Можно, — ответила я.

— Падма Патил, — сказала девочка с синей лентой в косе.

— Парвати Патил, — у второй лента была красной.

— Ли Мун.

— Анна Морозова. Это Вася, а сороку зовут Воровка, — кивнула я на мурчащего кота. Вы ведь не англичанки?

— Нет, — ответила Падма, — мы из Индии.

— Я из Кореи.

— Мои родители из СССР. Интернациональное купе у нас.

— Какой хорошенький! Можно погладить?

— Конечно, — сказала я, передав рыжего кота Парвати.

В этот момент поезд тронулся. Мы ехали весело, болтая о своём, о девичьем. Мун волновалась — разрешат ли ей заниматься единоборствами в школе. Близняшки переживали, что не смогут достойно представить семью и опозорятся. А меня беспокоили слова Грейнджер о том, что в письме о сороках ни слова. Дверь вновь открылась, и на пороге появился рыжий мальчик. Насколько я помню, его звали Роном. Увидев женское царство, мальчишка захлопнул дверь и, судя по звуку, поволок сундук дальше.

— Девочки, — решила спросить я, — почему вы без багажа?

— Мы его сдали, — ответила Мун.

— Куда? — опять я не в теме.

— В последний вагон. Ну, можно и с собой взять, — сказала Мун, покосившись на мой чемодан, — но так проще. Ты не знала?

— Нет. Откуда?

— А разве ты не из волшебной семьи? — удивилась Падма.

— Я живу с опекунами, — ответила я, — мои родители погибли. Я их не помню — маленькая была. Меня хотели забрать в СССР, но бюрократия великая вещь.

И ведь не соврала ни в чём. Биологических родителей этого тела я не помню. Восьмилетка для меня — маленький ребенок. И благодаря различным законам и постановлениям, которые придумали крючкотворы, в Советский Союз я не попала. Главное, правильно сместить акценты.

— У тебя все вещи в чемодане? — спросила Парвати.

— Нет. Ещё в рюкзаке. На него наложены чары, объем в десять раз увеличился.

— Где ты его купила? — это уже Падма.

— Нигде. Сама сшила, — ответила я.

— Сама? — удивилась Парвати.

— Да. А что такое?

— В Индии считается, что вещь, сделанная своими руками, имеет магические свойства. Ты не замечала за своим рюкзаком что-то необычное?

— Нет. Вот заколки — да. Волосы не выбиваются, не путаются…

— Какие заколки? — оживилась Падма.

Я выгребла из «совы» большую часть изделий — заколки, брошки, шпильки, резиночки, бабочки, галстуки. Девчонки с восторгом рассматривали и примеряли вещицы. Мне не жалко. Я подарила Ли женский галстук-бабочку, а сестрам заколки-георгины.

Ближе к полудню в купе заглянула продавщица сладостей. Я была разочарована — горячего нет, бутербродов нет, чая тоже. Хорошо, что Джесс, несмотря на мои протесты, дала с собой бутылку чая и сэндвичи. Попутчицы ели сладости, я овощи из сэндвича, Вася — ветчину, а Воровка хлеб.

После обеда мы рассматривали волшебные журналы «Ведьмополитен», «Ведьмин досуг» и «Магический очаг». Познавательное чтиво о быте и жизни магического мира.

Из динамиков раздалось оповещение о том, что через пять минут мы подъедем к станции и нам необходимо переодеться.

Девочки, так же, как и я, уже были переодеты в школьную форму. Нам оставалось только накинуть мантии. Воровка с громким «Кр-р-р» вылетела из открытого окна вагона.

— Оставь его здесь, — сказала Ли, гладя на то, как я беру кота в охапку, — его доставят в школу, как и багаж.

— Вася не багаж. Вася кот, — ответила я, забирая рыжего с собой. Умом-то было понятно, что ничего с ним не случится, но мне было банально страшно. Пушистый питомец служил мне своего рода успокоительным. Кот кряхтел, но терпел. Мы вышли на платформу.

— Первокурсники! Первокурсники! Сюда! — орал здоровый горилла, ростом более двух метров.

— Он нас не съест? — спросила Ли.

— Эм-м-м, не знаю.

— Гарри! Гарри! — продолжал орать здоровяк.

— А вот и первый смертник, — сказала я. — Неизвестный Гарри, мы будем помнить твою храбрость.

Девочки засмеялись. Огромный громила представился лесничим и отвел всех к маленькому причалу, где нас ждали хлипенькие лодочки. Нам на этом добираться до школы? Ужас! Проверяющей организации на вас нет. Рассевшись по четыре человека в лодку, мы тронулись через огромное озеро к школе. Будь мне одиннадцать лет, открывшийся вид, наверное, произвел бы на меня впечатление, но не в сорок. Мои соседки восхищённо охали, кот рассматривал замок с широко раскрытыми глазами, а я с тоской вспоминала виды вечерней Москвы и Санкт-Петербурга. Нет, замок был красив, но всё познаётся в сравнении. И оно явно не в пользу красот Хогвартса.

Удивительно, но лодки не развалились, никто не утонул и не искупался. Всей гурьбой нас сдали профессору МакГонагалл. Женщина что-то говорила, её вроде внимательно слушали все, кроме нашей четвёрки. Девочки рассматривали подарки, а я крепко прижимала мурчащего Василия. Преподаватель куда-то ушла, впереди началась какая-то возня, но тут в комнату, где нас оставили, влетели… привидения. Они о чем-то спорили. Самое крупное представилось Толстым Монахом, который учился на Пуффендуе.

— Подождите, — начала я, — вы же монах! Как вы могли учиться колдовству? И почему вы не в Царстве Божием? А инквизиция? Какой у вас сан?

— Извини, — пробурчал призрак, — сейчас я не могу говорить — времени нет.

— Значит, мне в Пуффендуй надо, — сказала я, глядя вслед удаляющимся призракам. — Что? Я желаю узнать, почему он не попал в рай, а болтается тут.

— Тебе в Когтевран нужно, — сказал кто-то.

В этот момент зашла уже знакомая нам профессор и повела нас за собой.

Большой Зал был красив — четыре длинных стола, знамёна, свечи, потолок. Грейнджер начала что-то там вещать про Основателей, а меня заинтересовала табуретка, стоящая около преподавательского стола.

На рассохшемся сидении лежала старая-престарая пыльная шляпа. Она была вся в заплатках и потёртостях. И зачем её приволокли? Вдруг у головного убора появился рот, и она начала горланить песню.

Спасите мои уши! Группа «Поющие трусы» по сравнению с этим — просто боги музыки.

Песня закончилась, зал поаплодировал, и Минерва МакГонагалл стала выкрикивать имена первокурсников.

Первая девочка отправилась на Пуффендуй, потом следующая. Распределение пошло довольно бодро. Каждого нового члена факультета встречали аплодисментами. Грейнджер ушла за стол ало-золотых. Всё, туда мне ходу нет, а то убью ненароком. Когда к МакГонагалл подошёл мальчик по фамилии Долгопупс, его лицо показалось мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его видела. Толстячок после вердикта шляпы «Гриффиндор» даже забыл её снять — так и отправился к столу в ней. Под общий смех и улюлюканье красный как рак Невилл вернул головной убор преподавателю. После этого инцидента все немного расслабились. Толпа первокурсников продолжала уменьшаться.

— Малфой, Драко, — выкрикнула МакГонагалл.

К табурету подошел белобрысый мальчик с брезгливым выражением лица. Не заметить наше сходство было просто невозможно — тот же разрез глаз, скулы, бледная кожа, взгляд.

— Слизерин! — заорала шляпа, едва коснувшись его головы.

— Морозова Анна.

На негнущихся ногах, держа Васю в охапку, я шла по направлению к табуретке. Школьники захихикали — кота на распределение ещё никто не приносил. Думаю, что мою выходку не скоро забудут. Так и не выпустив любимца из рук, я уселась на табурет. МакГонагалл одела шляпу мне на голову.

— Какая хитрая девочка! Я знаю, где учатся хитрецы.

— Мне к монаху нужно, — робко сказала я.

— Хитрюга. Слизерин подойдёт тебе…

— Мне к барсукам, пожалуйста, — перебила я.

— Барсуки? Да, ты трудолюбива и ум есть, и смелость, но хитрости больше. Может, всё-таки, в Слизерин?

— Нет-нет-нет, Пуффендуй.

— Тёмное семейство на Пуффендуе… Впрочем, места ещё есть и это будет интересно.

— Пуффендуй! — выкрикнула шляпа, и стол чёрно-оранжевых зааплодировал громче всех.

С моей головы сняли шляпу и я, пытаясь унять дрожь в коленках, направилась к теперь уже своему столу.

— Молодец! — сказала мне Эмили Слайз (так гласила бирка на мантии), когда я, держа кота, плюхнулась рядом с ней на скамейку. — Почему так долго?

— Долго?

— Ты минуты три сидела.

— А, это-о-о, — протянула я, — всё спорили, куда Васю пристроить — сюда или в Слизерин.

Сидящие рядом засмеялись. Почему-то мне не хотелось говорить, о том, что я узнала у шляпы.

— Вася — это кот? — спросил красивый парень, на мантии которого было вышито «Седрик Диггори».

— Да.

За столом опять послышались смешки.

— А с Малфоем вы родственники?

— Почему такая странная фамилия?

Вопросы сыпались со всех сторон. От необходимости отвечать на них меня избавила МакГонагалл, которая выкрикнула: «Гарри Поттер». Похоже, что я точно попала в книжку Роулинг. Без вариантов. Начинаю жалеть, о том, что не смотрела эту сагу. Мальчик, севший на табурет, был такой же, как и я — маленький, выглядящий лет на девять. Но в отличие от меня одежда у него была с чужого плеча, кроме мантии. Интересно, почему он форму не купил? Сирота? Денег не хватило? А социальные службы куда смотрели? Миссис Бантли всегда очень придирчиво осматривала мою одежду. Форму Хогвартса она тоже видела. Даже одноклассница Элли, из малообеспеченной семьи, носила новое — социальные службы помогли её родителям с покупкой. Может, у Поттера стиль такой? Как у рэперов — широкие штаны и постоянное «Йоу!». Или волшебникам плевать на то, как живет их герой? А то, что его считают героем, я лишь в книжках прочитала. Мои раздумья прервал выкрик шляпы: «Гриффиндор». Мальчик, путаясь в мантии, направился к ало-золотым. Их стол ликовал, наш — вежливо аплодировал.

Распределение шло своим ходом. Падма отправилась в Гриффиндор, а Парвати в Когтевран. Ли Мун присоединилась ко мне. Остальные меня не сильно интересовали.

Я всё сильнее прижимала Ваську к себе. Кот кряхтел, но продолжал терпеть. Не знаю, почему, но казалось: стоит мне выпустить Василия, и небо рухнет на землю. Наверное, стресс сказывался, всё же новое место, люди, школа.

В этот момент Блейз Забини присоединился к столу Слизерина и распределение закончилось. Директор стал говорить приветственную речь.

Пока бородатый «Гендальф» что-то там вещал (во всех мирах речи начальства одинаковые и ничего полезного, на мой взгляд, не несут), я рассматривала стол преподавателей. Учителей было около тридцати человек, и среди них оказался тот тип, толкнувший меня в Косом переулке. Чувствую, устроит мне этот дяденька «весёлую жизнь». Но преподаватель смотрел не на меня. Конечной целью его взгляда был Поттер. Ну что ж, видимо, не мне одной страдать.

В этот момент директор закончил говорить, хлопнул в ладоши, и на столах появилась еда.

— Мяв, — подал голос Вася.

— Сейчас-сейчас, — я выпустила кота из своих объятий, — я найду тебе тарелку и покормлю.

— Зачем ты его с собой взяла? — спросил какой-то первокурсник.

— А куда его девать?

— В поезде оставить. Доставят вместе с багажом.

— Вася не багаж. Вася — кот, — обиженно сказала я, накладывая на золотую тарелку курочку, отбивные и салат с мясом.

— Животных кормят отдельно, — раздражённо начал Диггори.

— Ему, значит, можно, — ответила я, некультурно ткнув пальцев в сторону алых, где рыжий мальчик посадил на стол облезлую крысу, — а мне нельзя?

— Пусть кормит, — вступились Эмили, — на стол не сажает, котик чистый и воспитанный — в тарелку хозяйки не лезет.

Заполнив тарелку едой и не обращая внимания на шокированные взгляды, поставила её перед Васей на скамейку. Только убедившись, что животное принялось кушать, я, вытерев руки припасённой из дома салфеткой, приступила к трапезе. Наконец-то можно поесть.

В мою тарелку отправились картофельное пюре, отбивная и какой-то салат. Запивать пришлось настоящей гадостью — тыквенным соком с мякотью. Когда оставалось ещё добрая половина порции, вся еда исчезла, включая ту, которую я отдала Ваське. Тут же столы заполнились различными десертами — пироги, эклеры, мороженое, печенье.

— Ма-а-а-ву, — недовольно протянул хвостатый.

— Это что? — поинтересовалась я.

— Сладости! — радостно сказала Сьюзен.

— Не хочу сладости. Верните картошку с отбивными!

Меня никто не услышал, а тарелка всё так же была чистой. Есть сахар под видом пирожных мне не хотелось. Васян нагло развалился на скамейке, свесил с неё лапы и замурчал как трактор. Запустив пальцы в густую кошачью шерсть, я стала почёсывать кота, попутно рассматривая учеников других факультетов.

Слизеринцы были сдержаны и тихи. Громко не говорили, руками не размахивали. Драко Малфой ел очень аккуратно, но брезгливое выражение на его лице портило всё впечатление. И да, мы реально похожи. Интересно, у магов есть тест ДНК?

Стол сине-серебряных когтевранцев отличался почти гробовой тишиной — студенты что-то писали или читали, общались между собой мало.

Гриффиндорцы были самыми шумными — они галдели, перебрасывались записками, хвастались питомцами. У меня не хватило наглости посадить кота на стол в отличие от рыжего Рона Уизли, крыса которого ела с ним из одной тарелки.

Грейнджер что-то с поучительным лицом выговаривала круглолицему Долгопупсу. Рыжие близнецы и чернокожий мальчик громко спорили. Звезда школы — Гарри Поттер скромно ел мороженое. Чем больше смотрю на него и рядом сидящего Уизли, тем больше недоумеваю, почему у волшебников нет социальной службы. О чем думают их родители или опекуны? Они не понимают, что подобный вид недопустим?

Рональд Уизли, тот самый, которого мама хотела отправить в Пуффендуй, светился словно галлеон — мальчик сидел рядом с Поттером и наслаждался всеобщим вниманием. Насколько я помню, та женщина говорила, что у него мало волшебства. Видимо, чтобы доказать обратное, он уговорил шляпу отправить его в Гриффиндор. Получается, что волшебная сила распределяется неравномерно? А какие критерии распределения? Наследственность? Тогда кем были мои родители? Куча вопросов, и ни одного ответа.

Со стола гордых львов мой взгляд перетёк на два стола, стоявших чуть выше ученических, но ниже преподавателей — похоже, вспомогательный персонал. Мужчина в старом коричневом костюме смахивал на завхоза или коменданта. Хагрид, который вел нас к лодкам, также сидел за этим столом. Женщина в чепце, видимо, медсестра. Большой и толстый дядя смахивал на повара. Многие в тёмно-оранжевых мантиях. Всего около двадцати человек.

Стол преподавателей был монументален. Мужчин было мало — директор, крючконосый, карлик, мужчина с протезом руки, полноватый лысый дедуля, дядя в тюрбане и подтянутый мужчина лет сорока-сорока пяти. Остальные — женщины. Из них я знала только МакГонагалл, которая приходила ко мне. Всего — тридцать два человека.

Сладости исчезли, и тарелки стали вновь чистыми, а я вспомнила, что обещала написать опекунам. Под вещание директора про правила-смерть-зло и добро выудила из рюкзака шариковую ручку и блокнот. Пока «Гендальф» в голубой мантии говорил, а затем пел со школьниками гимн, я писала письмо Джесс и Вилу. Шум мне совершенно не мешал. А вы поживите в студенческом общежитии, тоже научитесь.

«Привет, Джесс! Привет, Вил! У меня все хорошо. Замок волшебный. В поезде познакомилась с девочками. Прошла распределение на факультет Пуффендуй, где гербом является барсук. Хорошо, что Грейнджер распределили на другой факультет. Постараюсь её не замечать. Анна.»

Всё коротко и по делу. Мой почтальон Воровка, словно почувствовав, что она нужна, спикировала откуда-то сверху и уселась на стол.

— Отдашь Джессике или Вильяму, — сказала я, давая птичке письмо.

Сорока легко вспорхнула со стола и вылетела через открытое окно под волшебным потолком.

Школьники уже закончили петь, и только два рыжих близнеца за гриффиндорским столом продолжали голосить. Да когда же это закончится? Спать мне не хотелось, но просто поваляться на кровати или посидеть с книжкой не откажусь. А эти, с позволения сказать, братья Гримм⁽²⁾, портят всю малину.

Наконец-то они замолкли. Старосты факультета выстроили нас по парам и вывели через неприметную боковую дверь прямо за столом учителей. От крючконосого дядьки я удостоилась неприязненного взгляда, а директор игриво подмигнул.

В паре со мной шел некий Джастин со сложной фамилией. Васяндр, после сытного ужина, идти лапами не хотел, и мальчик любезно согласился понести моего лохматого друга. Думаю, он уже пожалел об этом — котик-то тяжёлый. Старосты вели нас по коридорам, где при приближении человека загорались факелы. Система энергосбережения по-магически? Может, на одиннадцатилетку большой замок с факелами и привидениями и мог произвести впечатление, но для человека, жившего в Москве с её пробками, гостями, запутанной системой проезда транспорта и прочими прелестями — это мелочь. Запомнить путь было не сложно — прямо-прямо-прямо-направо-прямо-налево и никаких лестниц. Пол коридора, по которому нас вели, имел небольшой уклон вниз. Скорее всего, жить придётся под землей. Мы остановились возле кучи винных бочек, лежащих на боку. Их днища были размером с рост человека. Староста отстучала какой-то замысловатый ритм, и бочка отворилась. Не поняла, мне там предстоит жить? Серьёзно?

Всё оказалось не так страшно — проход из бочки вёл в гостиную факультета. Это было большое овальное помещение с круглыми окошками под потолком, огромным количеством цветов в горшках, множеством грубых столов и стульев, диванами с креслами по всему помещению и тремя каминами. Гостиную освещали люстры, заливая всё мягким жёлтым светом. Нас подвели к большому дивану и трем креслам возле ближайшего камина. Деревянный пол тихонько поскрипывал под нашим весом. Я заняла кресло, на колени сразу запрыгнул Вася. Ханна Аббот и Сьюзен Боунс сели на край дивана. Захария Смит и Джастин Финч-Флетчли заняли оставшиеся два кресла, Эрни МакМиллан и Уйэн Хопкинс развалились на диване. Девочки Ли и Джонс сели на небольшие табуреточки, стоящие рядом с креслами, и ещё один мальчик (я не разглядела фамилию на мантии) пристроился на подлокотнике дивана. Всего нас поступило десять человек. Странно. На все факультеты поступило по десять детей — пять мальчиков и пять девочек. Всего сорок человек. Нас отбирали заранее? Когда? В поезде? В лодках? Слишком странно. Нужно будет заняться этим вопросом.

Староста, дождавшись, когда мы рассядемся, начала приветственную речь:

— Поздравляем! Я — староста Эмили Слайз и я рада приветствовать вас на факультете Пуффендуй. Наш герб — барсук: животное, которое часто недооценивают, так как он живет спокойно до тех пор, пока его не трогают. Однако барсук даст отпор животным намного крупнее самого себя. Ученики Пуффендуя — надёжные и верные. Мы не болтаем по пустякам, но поддержим вас в трудной ситуации. Поскольку наш герб — барсук, мы будем защищать себя, наших друзей и семьи от кого бы то ни было. Нас не пугает никто. Наш факультет выпускает наименьшее количество тёмных волшебников(угу, и я одна из них). Ах, да, вход в гостиную Пуффендуя скрывается в куче больших бочек в укромном уголке по правой стороне коридора, ведущего на кухню. Постучите по второй бочке снизу в середине второго ряда в ритме «Пенелопы Пуффендуй» и крышка распахнётся. Только на нашем факультете имеется средство для предотвращения проникновения в гостиную потенциальных нарушителей. Если постучать по неправильной крышке или неправильным будет ритм, нарушитель получит приличную порцию уксуса на голову. Как только вы открыли бочку, проползайте внутрь и дальше по проходу позади неё. В итоге вы окажетесь в самой уютной гостиной Хогвартса. Это круглая уютная комната. В ней всегда чувствуется присутствие солнечного света, а из круглых окошек открывается вид на колышущуюся траву и одуванчики. Вы будете спать с комфортом. В наших спальнях мы защищены от бурь и спокойно можем отдохнуть. Мы никогда не нарушаем ничьё ночное спокойствие, как иногда делают ученики в некоторых башнях.

— Я — староста Джордж Робертсон, — сказал парень рядом с ней, — и я рад приветствовать вас на факультете Пуффендуй. Наш факультет славится своей честностью и нейтральной позицией. Мы не конфликтуем с учениками других факультетов, не встреваем в разборки других, но жёстко наказываем посягнувших на студентов нашего Дома. Став Пуффендуйцем, будьте уверены, что получить проклятие в спину вам не грозит, но не теряйте осторожность. Вы всегда можете пригласить к нам друзей из других факультетов. Мы ценим личное пространство и не лезем в душу, но если вы попросите помощь, то вам всегда её окажут. Наш факультет никогда не гонится за баллами, но и зарабатывать плохую репутацию вам никто не позволит. Баллы начисляют профессора за ответы на уроках, домашние задания и помощь. Ещё их можно заработать, участвуя в школьных кружках, соревнованиях и выполняя различные проекты. Студент, набравший за год более трехсот баллов, получает отдельную спальню, но если в течение года за один раз вы лишите факультет ста баллов, то вам придётся вернуться обратно в общежитие. Согласно уставу школы, факультет, набравший наибольшее количество очков, выигрывает межфакультетское соревнование и может выбрать один из четырёх «призов» школы — разрешение на личных домовых эльфов, приоритет для квиддичных тренировок факультета, приоритет на получение редких книг в библиотеке и разрешение на сбор ингредиентов для личного пользования из теплиц школы и на опушке леса. Мы не гонимся за победой, но набранные вами лично баллы могут быть полезны. На большой факультетской доске есть описание всех доступных привилегий — просто коснитесь палочкой и произнесите количество баллов. Ну и напоследок — мальчикам нельзя заходить в спальни девочек, школьная форма обязательна, в восемь утра выходим на завтрак. А сейчас каждый из вас коротко расскажет о себе. Имя, фамилию и чем увлекается.

— Ханна Аббот. Люблю выращивать цветы и овощи.

— Сьюзен Боунс. Мне нравиться играть на флейте и рисовать.

— Ли Мун. Я из Кореи. Занимаюсь тхеквондо и стрельбой из лука.

— Габриэль Джонс. Играю в квиддич, люблю плавать и петь.

— Анна Морозова. Русская. Люблю рукодельничать.

— Захария Смит. Играю в квиддич. Катаюсь на гиппогрифах и пегасах.

— Джастин Финч-Флетчли. Занимаюсь классическими парными бальными танцами. Чемпион Европы в своей возрастной категории.

— Эрни МакМиллан. Увлекаюсь рисованием и пением.

— Уйэн Хопкинс. Играю в квиддич.

— Алекс Болдуин. Увлекаюсь историей и литературой, люблю путешествовать.

— Вот вы и познакомились, — перед нами появилась полная женщина в залатанной шляпе и переднике. — Я ваш декан Помона Стебель. Со всеми вопросами и проблемами вы всегда можете обратиться ко мне или комендантам нашего дома — мистеру Ларсену и миссис Смит.

Рядом с деканом возникли мужчина средних лет в тёмно-оранжевой мантии и пожилая женщина. На ужине они сидели за столом для персонала.

— А теперь вас проводят в ваши спальни. И помните, что если кто-то набёрет больше трехсот баллов к концу года, то вы сможете переехать в личные апартаменты.

Находящаяся справа от камина круглая дверь вела в длинный коридор, в котором по левую руку было семь дверей — по одной на каждый курс. Прямо была ещё одна круглая дверь в общую ванную комнату — пять душевых, пять унитазов и пять умывальников. Чувствую, по утрам тут очередина. Справа от двери в санузел была деревянная лестница, уходящая наверх, а на стене висел список из пяти фамилий — счастливицы, которые смогли добиться отдельных комнат.

Спальня первачков находилась почему-то между пятым и вторым курсом. Староста довела нас до двери и отправилась к себе наверх.

Сказать, что комната меня разочаровала — ничего не сказать.

Во-первых — много ткани. Ткань — это пыль. Пыль — это микробы. Микробы — это болезни.

Во-вторых — из окна ужасно дуло. На входе в комнату ярко горел камин, но тепла он практически не давал. Так что мерзнуть будем капитально.

В-третьих — пол, в отличие от гостиной, был каменный.

В-четвертых — не было зеркала.

В-пятых — ни одной тумбочки, стула или стола. И где мне разложиться? На потолке?

Две кровати стояли напротив трёх. Васька выбрал ту, что подальше от окна, но и не у входа. С победным мявом животное запрыгнуло на неё и стало устраиваться. Девчонки хихикнули. Видимо, этот кот станет главной знаменитостью школы.

Мой чемодан и сундуки девочек стояли у входа.

— У меня один вопрос, — начала я, — где здесь тумбочка или стол?

— Тетя говорила, — сказала Сьюзен, — что условия жёсткие, но не до такой же степени!

— Нормальная комната, чего вы? — недоумённо сказала Мун.

Мы расхватали свои пожитки и направились к кроватям.

— Девочки, — обратила на себя внимание Джонс, — давайте договоримся по правилам общежития.

— Каким? — спросила Ханна, выуживая из сундука тёплую пижаму

— По чужим вещам не лазить, гадости не делать, ничего не подбрасывать, спать не мешать, — отбарабанила я, переодеваясь в ночную сорочку и вязаные носки.

— Я тоже хотела это предложить, — сказала Джонс, превращая свой сундук в письменный стол.

— Ух ты! — восхитилась я.

—Сундуки превращаются в платяной шкаф, стол и комод. Ты не знала?

— Откуда? — удивилась я. — Мои опекуны магглы. Я о волшебном мире только из книг знаю. А история Хогвартса больше похожа на сборник баек, чем на настоящий курс истории.

Это была чистая правда. История школы представляла собой сборник рассказов об Основателях и их творениях, обоснованию, почему именно определённое животное является факультетским гербом и дополнялось всё это рассказами о выдающихся учениках. Из полезной информации — про потолок, из чего построен замок, факультетские гербы и качества для поступления. Всё. Сказать, что я была разочарована, прочитав её — это ничего не сказать!

— Тогда кто тебе такие артефакты подарил? — спросила Боунс, забираясь под одеяло.

— Кого? Что подарил?

— Рюкзак и кошёлек.

— Они обычные. Ну, на рюкзак Малкин чары накладывала, а кошелёк гоблины продали, — кожаный мешочек для денег зацепился за носки, которые я вытаскивала из рюкзака.

— Просто продали? — Джонс подпрыгнула на кровати.

— Да. Может, объясните?

— С рюкзаком уже понятно. Кошелек гоблины продают за двести-триста галлеонов и далеко не каждому. Семей, у которых есть кошель от Гринготтса, по пальцам пересчитать. А тебе так продали. Видимо, ты не простая девочка.

— Кто твои родители? Волшебники? — спросила Ханна.

— Я не помню, — опять придётся объяснять, — они погибли, когда я была маленькая. Их депортировали из Советского Союза. Были они волшебниками или нет — я не знаю.

— А родственники?

— Если они и есть, то попытка найти меня может закончиться тюрьмой для них.

— Это как?

— В той стране сложная политическая ситуация. Вот.

— Ты на Малфоя похожа, — начала Сьюзен.

— Таких, как этот белобрысый, в СССР треть страны. Там — это нормально.

— Анна, — Сьюзен обратилась ко мне с серьёзным лицом, — будь очень аккуратна. Другие волшебники захотят заполучить тебя к себе, чтобы использовать. Варианты разные. Пока мы маленькие — нам ничего не грозит, но, когда у нас пойдут месячные, начнётся охота. Многие недоучиваются — беременеют и уходят из школы. Но максимум, на что они могут рассчитывать — небольшое содержание на ребенка, если повезёт. А то и ребенка отбирают и выкидывают, как ненужную игрушку. И это не самый плохой вариант.

— Сьюзен, ты меня пугаешь, — во влипла!

— Она права, — вклинилась Джонс, — за нами есть род и куча родственников, а за тобой никого.

— Что-то мне домой захотелось, — так, ну его, этот Хогвартс! — Где билет до Лондона?

— Уже не отпустят, — ответила Ханна. — Не бойся, пока мы маленькие, нам ничего не будет. А ты вообще мелкая! Только не обижайся.

— Я это и так знаю.

— Девочки, — начала Сьюзен, — вы Поттера видели?

Мои соседки начали обсуждать очкастого мальчика, а я, прихватив резиновые тапки и гигиенические принадлежности, отправилась в душ.

Мне было мерзко. Верните меня назад, в Москву, в Союз. А ты что хотела? Сказку? Тебе сколько лет, Аня? Почти сорок. Не распускай нюни. Ты ромашка из Чернобыля — сожрёшь и не подавишься. Я выжила в девяностые, я дала отпор рейдерскому захвату, я отстояла свой бизнес. И здесь прорвусь! Выгрызу своё место под солнцем.

Холод санузла отвлёк от страшных мыслей. Бр-р-р. Извините, но как тут можно мыться, не говоря уже о справлении нужды? В комнате никого не было. По правую руку — унитазы, по левую — душ, прямо — умывальники с зеркалами. Никаких полочек, крючочков, шторок, перегородок и тому подобного. Полы — каменная шершавая плитка. Они издеваются? Это Спарта? Вода из крана была еле тёплой. Ё-моё, куда я приехала?! Мыться расхотелось. Сполоснув лицо, я, стуча зубами от холода, побежала в спальню. Хотелось залечь под одеяло и носа не высовывать. В комнате девочки уже спали. Забравшись в постель и обняв тёплого кота, я уснула.

* * *

Утром в семь часов нас разбудил большой колокол, а затем в спальню зашла староста — Луиза. Девушка отвела всех в душ, показала, как сделать тёплую воду, выдвинуть полочки, крючки, шторки и перегородки. А также вывесила график посещения ванной комнаты в вечернее время. Первый курс может помыться с шести до шести тридцати. Ну, или после девяти вечера. То, что время совпадает с уроками, похоже, никого не волновало. Староста рассказала и показала, где в этой комнате есть тёплый воздух, чтобы быстро высушить волосы. Ну что можно сказать? Сама дура! Подождала бы до утра, и не пришлось бы мерзнуть. В школе было два женских туалета и две женские ванные. Можно воспользоваться ими, но идти туда далеко. Так что лучше не пропускать своё время. Личные душевые и туалет были только у тех, кто жил в отдельных апартаментах. Похоже, я знаю, к чему мне нужно стремиться.

После того, как все оделись, нас строем отвели на завтрак. Еда была сытной и скромной — тосты, овсянка, яичница, бекон, булочки, сок и чай. На меня поглядывали с интересом. Новость о моей похожести на Малфоя уже разлетелась по школе.

Первая неделя пребывания в Хогвартсе была адаптационной. Уроки начинались в девять и длились сорок пять минут, перемена — пятнадцать. Утром было четыре урока, после обеда два или три.

Завтрак в восемь, обед в час и ужин в семь. Кормили сытно, но однообразно. Эклеров и красной икры не наблюдалось. Много овощей, ягод, яиц и курятины. Рыба — раз в неделю-две. Мясо — только на ужин. Сладостей мало.

На завтрак кормили кашей, тостами, беконом и яичницей. В обед — тушёные овощи и сладкий чай или сок. Ужин — очень плотный. Обязательно мясо. Как правило, был мясной пирог с сыром или просто тушёное мясо, или котлеты с гарниром. Я видела теплицы и клетки с живностью за школой, в которых и выращивалась наша еда. Видимо, с финансированием не очень, раз школа на самообеспечении. Интересную особенность столов в Большом зале нам рассказали старшекурсники. В еде, которая стоит на столе, нет и не может быть никаких зелий или ядов. Многие школьники, сомневающиеся в присланной или купленной продукции, просто клали её на факультетский стол — если исчезло, значит, с зельем. По этой же причине многие студенты не пили и не ели вне гостиных — там могли что-то подлить или подсыпать. Я тоже перестраховывалась, хоть девочки и говорили, что нам ничего не грозит.

В восемь утра староста вела нас строем на завтрак. Без четверти девять кто-то из старших отводил на занятие. Первую неделю предметы вели старшекурсники и вспомогательный персонал школы. Посещение их лекций было необязательным, но желательным.

В классе трансфигурации нам рассказывали о волшебных палочках, как их чистить, полировать, держать, произносить формулы. Как ухаживать за волшебной живностью, получать и отправлять письма. Когда нужно носить форму, а когда обычную одежду.

На заклинаниях рассказывали про лестницы, двери, умывальники, ванные и принцип их работы. Говорили про домовиков, кухню школы и процесс стирки-уборки.

В классе зельеварения хмурый слизеринец-семикурсник, внук профессора УЗМС, демонстрировал процессы варки и нарезки. А также учил нас правильно держать нож, нарезать ингредиенты, зажигать горелку, ставить котел на огонь, разливать зелье (его заменили водой) по флаконам. Похвалил меня за гравировку на пробирках. Сказал, что мне всегда будут возвращать именно их, а не чужие, в которых было непонятно что и неясно, как это отмыть.

Уроки травологии порадовали. Нам рассказывали про виды растений, горшков и инвентаря, которым мы будем работать. Показали теплицы и дорогу к ним. Рассказали про систему баллов. Они не сильно разнились с моей прошлой школой. В каждой факультетской гостиной была доска с фамилиями и заработанными баллами. Студент, ушедший в минус двадцать, получает отработку, которую назначает декан или комендант. Заработанные баллы можно потратить на допуск в запретную секцию, поход в Хогсмид (для тех, кто младше третьего курса), за них можно было пропустить урок, внепланово сдать вещи в стирку, взять продукты на кухне, гулять после отбоя и так далее. Школьники выцарапывали с боем каждый балл и очень переживали, если оказывались в минусе.

Уход за магическими существами мне не понравился категорически. Пахнет плохо, живность хочет тебя сожрать или проткнуть. После моего вопроса: «Лучше разобрать зверька на ингредиенты или продать живого?», мне настоятельно рекомендовали не ходить эту неделю на УЗМС. Правда, я не послушалась, но вопросов больше не задавала.

Защита от тёмных искусств была очень интересна. Старшекурсники рассказывали про нечисть в школе (типа Пивза и других вредных привидений), боггартов, всяких магических насекомых типа пикси и докси. Рассказывали о том, как позвать на помощь, если заблудился, кто-то напал или просто стало плохо.

Шестикурсница с Когтеврана вела астрономию. Объясняла принципы работы с телескопом, заполнения карты звёздного неба, рекомендовала литературу.

Еще нас водили в библиотеку, где Ирма Пинс объясняла основы работы с каталогом, с учебниками и правила поведения в библиотеке.

Нам показали кухню, прачечную, поле для квиддича, больничное крыло, провели экскурсию по замку. К концу недели я и все, кто ходил на эти уроки, неплохо ориентировались в Хогвартсе.

Посещение вводных лекций было необязательным. С моего курса ходила я, Джастин и Ли Мун. С Когтеврана — Патил, Голдштейн. С Гриффиндора — Патил, Долгопупс и Дин Томас. Грейнджер ходила первые два дня, а потом презрительно фыркнув, мол, и так всё знаю, перестала. Со Слизерина — Забини и Булстроуд.

Эти уроки были придуманы для адаптации магглорождённых, полукровок и тех, кому просто скучно. Большинство чистокровных изучали это всё дома. Забини, хоть и чистокровный, но иностранец. Ему интересно было сравнить. А Булстроуд воспитывалась бабушкой, которой уже больше сотни лет. То, что она ей рассказывала, уже устарело.

Как ни парадоксально, я сдружилась с сестрёнками Патил, Булстроуд, Ли и Финч-Флетчли.

После уроков все расходились по кружкам и обществам, коих в школе великое множество: кружок магического рукоделия, квиддич, клуб любителей литературы, общество поклонников Элвиса Пресли, общество любителей животных, клуб игры в плюй-камни… Большой список клубов и обществ со списками участников висел на доске перед входом в большой зал. Все кружки можно было поделить на три группы — те, которые ведут преподаватели (к примеру, Флитвик заведовал клубом чароплётов, а МакГоннагал — обществом для изучения трансфигурации и клубом магической философии). Те, которые ведут студенты — магическое рукоделие, музыкальный, танцы. И те, которые являются тайными. Их не афишируют, но знают, что попасть к фехтовальщикам можно только по рекомендации. Состав участников и место сбора — неизвестно.

Каждый из нас выбирал себе занятие по душе. Загвоздка произошла с Ли Мун. Девочка серьёзно занималась тхэквондо WTF, участвовала в соревнованиях. Чемпионка Кореи, Азии и мира в своей возрастной группе. Декан факультета предложила ей организовать свой клуб или секцию. Неожиданно этим заинтересовала более десятка ребят. Так, в школе Хогвартс появились дети, бегающие в белой форме и дерущиеся ногами. Тренер из неё не ахти, но лучше, чем ничего. Девочка обещала, что на каникулах все смогут попробовать пройти аттестацию на пояс и поучаствовать в соревнованиях.

Я, особо не мудрствуя, выбрала рукоделие, домоводство и подала заявку к Флитвику в чароплетение. Клуб рукодельниц был в полном восторге от моих поделок. Девочки захотели сшить такие же рюкзаки, только в форме котиков-зайчиков-мантикор-пегасов. Шитьем мы занимались при помощи машинок с ножным приводом или артефакта-кристалла. Работать с кристаллом может не каждый — нужна концентрация и внимание, а также нехилый магический резерв. Артефакт соединял нити между собой, делая изделие единым целым без швов. Мой максимум работы с данным чудом магического рукоделия — пять сантиметров. В то время как Джэмма Фарли, слизеринка-пятикурсница, могла соединить три-четыре метра ткани и пряжи. Интересная особенность проявилась у моей любимой техники «канзаши» — её нельзя сделать магически — только вручную. Иначе ленты расползались, клей растекался, нитки разлезались и получалось чёрт знает, что. Я учила девочек, как сделать цветочки-заколки и другие украшения. У каждой рукодельницы был собственный отличительный знак, который она ставила на свои изделия. Джэмма Фарли — зелёный ромбик, сестрёнки Патил вышивали замысловатый узор. Я же выбрала снежинку. Теперь каждая поделка или изделие, сделанные мной, метились снежинками с обратной стороны. Это было очень важно — никто не сможет присвоить себе результат моих трудов, объявив о плагиате. Хорошо, что тогда, в Косом, я не продала лилию, а обменяла. Присвоить обменную или подаренную вещь невозможно по каким-то там магическим законам.

На магическом домоводстве нас учили бытовым чарам — вытереть пыль, заставить тряпку самостоятельно мыть полы, продезинфицировать посуду, выстирать постельное белье или мантии. У кружка домоводства была своя ванная комната, где можно было постирать и высушить школьную форму и мантии.

Со стиркой в Хогвартсе была засада полная. Эльфы меняли постельное белье раз в две недели. Одежду складывали в специальный шкаф, стоящий в коридоре женского общежития в субботу, а забирали одежду в воскресенье вечером. Все бы хорошо, вот только шкаф не резиновый и на «стирку» тоже есть очередь. Да и результаты эльфийских постирушек меня не устраивали категорически (как и других девочек). В теории очищение чарами дает отсутствие грязи и запаха. На практике же очищалось всё выборочно. Старшекурсницы жаловались на плохо убранные выделения с нижнего белья, запах от мантий и не отстиранные пятна с формы. Эх, хочу в обычный мир к машинке-автомату! Что делать с плохо отстиранными трусиками, носочками, платочками и другими вещами, нам никто внятно ответить не смог. Меня выручал кружок домоводства, где я стирала и сушила свои вещи. Как выкручивались другие — не знаю.

К концу первой Хогвартской недели я выучила около семи заклинаний, умела нарезать ингредиенты, знала с какой стороны браться за палочку, могла работать с телескопом и ещё много чего.

Узнала у Толстого Монаха, что тот делает в Хогвартсе. Оказывается, сей человек при жизни учился у самой Пенелопы Пуффендуй. А затем ушел в монастырь, чтобы спасать от инквизиции ведьм и колдунов, а также маленьких волшебников, попавших в руки церковников. После смерти он остался в школе, чтобы помогать набожным магглорождённым принять себя и свой дар.

А вот про количество детей на факультетах я могла только предположить, что в поезде есть какие-то чары или заклинания, которые и определяют вероятность попадания на тот или иной факультет в школе. По-моему, если бы Грейнджер ушла в Когтевран, то сестры Патил вдвоём попали бы в Гриффиндор. Но место уже было занято, и одна из сестер ушла к воронам. Меня же хотели отправить к змеям или барсукам. Я выбрала жёлто-чёрных. Интересно, а кто попал бы в Пуффендуй, если бы я ушла в Слизерин?

В субботу Джэмма Фарли отвела меня к своему декану.

Северус Снегг был не очень приятным человеком как внешне, так и по характеру. Весь в чёрном, с немытой головой, постоянно орущий на студентов и снимающий баллы направо и налево, профессор был не тем мужчиной, который вызывает симпатию и доверие. Я его откровенно побаивалась, хотя он ни единым словом или делом не дал понять о том, что помнит о происшествии в Косом Переулке. Зельевар даже баллы не снимал из-за моего кота, который уже успел прославиться на всю школу. Он меня не замечал вообще. На первом вводном уроке, когда нам его представил Эдвин, зельевар прокомментировал умственные способности каждого студента, кроме моих и одного мальчика с Когтеврана.

— Профессор Снегг, — сказала Джемма, открывая дверь в класс зельеварения, — я привела первокурсницу.

— Спасибо, мисс Фарли. Можете идти.

Слизеринка ушла, а я осталась стоять на пороге класса. Интуиция говорила одно — «Беги, пока не поздно!»

— Мисс Морозова, — сказал Снегг, — проходите, мы вас не съедим.

Мы? Тут кто-то ещё? Из-за ученического стола встал красивый мужчина с платиновыми волосами. Версия о том, что я внебрачная дочь Люциуса Малфоя, гуляла по школе с моего первого дня в Хогвартсе. Интуиция взвыла пожарной сиреной. Я сделала шаг назад.

— Мисс Морозова, я жду!

— Не пойду, — ответила я. — Этого мужчину я не знаю.

— Вы боитесь, что он вас изнасилует и убьёт?

— Да, — ответила я и сделала ещё один шаг назад.

— Мисс Морозова, я могу поклясться, — начал блондин, — что вам ничего не угрожает…

— Всегда есть способ обойти клятвы, — Боунс уже просветила меня насчет магических обрядов, обетов и клятв. Не верю я вам, дяденька, не верю.

Снегг глубоко вздохнул и подошёл к камину. Кинув горсть какого-то порошка, он прокричал:

— Помона, зайди ко мне, твоя студентка отказывается входить в класс.

— Скажите, мисс, — заговорил блондин, — почему вы решили, что вас могут изнасиловать и убить? Вас этому учили магглы?

— Меня учили, что нельзя заходить в одно помещение с незнакомыми людьми. Вас я не знаю, профессора Снегга тоже.

— Вы считаете, что школьный учитель вас съест на завтрак? — ядовито сказал зельевар.

— Чикатило был примерным семьянином и учителем, однако, это не мешало ему убивать своих учеников, — парировала я, стоя на пороге класса.

— И чему же вас ещё учили, мисс?

— Многому.

— К примеру?

— Математике.

— Я про отношения с незнакомцами.

— Нельзя разговаривать с ними, садиться в машину, принимать подарки, заходить в закрытые помещения типа лифта или класса. Если незнакомец пытается увести вас, то громко кричать и звать на помощь.

— И куда же в вашем мире деваются дети?

— Много куда. Киднеппинг, бордель, рабство, трансплантация органов, месть. Вариантов масса.

— Вы умны для своего возраста.

— Люциус? Северус? — появилась моя декан. — Что происходит?

— Видишь ли, Помона, Люциус решил проверить — не является ли Анна Морозова его родственницей, но девочка, наслушавшись маггловских страшилок, отказалась даже в кабинет заходить.

Стебель взяла меня под локоть и завела в класс.

— И правильно сделала. Вы, двое здоровых мужчин, обычных людей пугаете, а что уж говорить о маленькой девочке?

— Мисс Морозова, мы бы хотели взять у вас каплю вашей крови, чтобы проверить, являетесь ли вы родственницей мистера Малфоя или нет.

— Зелье? — спросила Стебель.

— Наисвежайшее.

— Можно подробности? — робко спросила я.

— Конечно-конечно, — начал Малфой. — Для того чтобы выяснить, является ли маг родственником другого мага, производится процедура определения родства. В зелье добавляется по капле крови. В зависимости от цвета, можно определить, кем вы мне приходитесь.

— Или не прихожусь…

— Чем насыщеннее цвет зелья, тем более близкими родственниками мы являемся.

— Тест ДНК по-магически, — сказала я.

— Какой тест? — не поняла декан.

— У магглов для этой цели берут образцы слюны и с вероятностью девяносто девять процентов выдают результат.

— Мисс, — начал Снегг, — протягивая мне серебряный ножичек, — капните сюда.

Первой в зелье упала моя капля крови, затем Малфоя и… зелье стало бледно-бледно жёлтым, почти прозрачным.

— Не родственники, — заключила Стебель. — Северус, я могу забрать ребёнка?

— Да, — хрипло ответил тот, — конечно.

Люциус Малфой неверящим взглядом смотрел в пробирку.

— Мистер Малфой, — начала я, — с таким цветом волос в Советском Союзе каждый пятый. Если у вас нет родни в СССР, то родственниками мы с вами не являемся.

— Люциус, — сказала Стебель, — это всего лишь шутка природы. Они просто похожи, так иногда бывает.

— Спасибо, что согласились, мисс, — взяв себя в руки, сказал Малфой.

* * *

Утро воскресенья было пасмурным и хмурым. После завтрака я отправилась к девочкам из кружка рукоделия. Когда до дверей класса, в котором мы занимались, оставалось три шага, из-за угла вылетел Драко Малфой со своими дружками, вроде их зовут Дрэбб и Гроил. Не помню точно.

— Ты всего лишь грязнокровка! — с ходу начал мальчик.

— А вы, мистер Малфой, невоспитанный чистокровный хам! Ваш дедушка, несомненно, расстроится, узнав о том, что его внук игнорирует правила хорошего тона, — всё же мозги взрослой тёти дают о себе знать, и красиво затыкать оппонента я могу.

— Ты…ты…ты… — белобрысый не знал, что ответить. О строгости его деда слагали легенды. Мальчик очень боялся старшего родственника.

— Прежде, чем бросаться такими словами, мистер чистокровный хам, уточните факты, — я зашла в класс и громко хлопнула дверью.

— Доигрался, — сказала Джемма, председатель нашего кружка.

— Ты и вправду напишешь его деду? — спросила первокурсница Дафна Гринграсс.

— На первый раз прощу, на второй скажу декану, а на третий напишу.

— Анна, извини за некорректный вопрос, — сказала Алиса Сметвик, третьекурсница Слизерина, — но кто твои родители?

Этого и следовало ожидать. Волшебники всегда узнают, из какой ты семьи. Общество небольшое, и выйти замуж за брата или сестру никто не хочет. Чаще всего те, кого считают магглорождёнными, потомки сквибов или бастарды. Вот и перестраховываются, выясняя генеалогию.

— Люциус Малфой сделал проверку на родство. Он мне не отец. Мои родители были депортированы из СССР по политическим убеждениям. Были ли они магами или нет — мне неизвестно. Любая попытка узнать что-то о моих русских родственниках закончится очень большими неприятностями для всех. Если кто-то желает, можете сделать запрос в посольство Советского Союза о статусе моих родителей, только потом не жалуйтесь, — в принципе я и не соврала, только акценты расставила по-другому.

— Но ты же живешь с магглами! — воскликнула Дафна.

— Гарри Поттер тоже живет с магглами, но его никто не обзывает. Или у него нет родни в магическом мире? Есть. Уизли его родственники. Так почему же они не забрали Поттера на воспитание? Или Тонксы. Они тоже не могли взять? — мои вопросы повисли в воздухе.

— Знаешь, — сказала Джемма, — это так странно, слышать такие выводы от такой маленькой девочки.

— Менталитет сказывается, — проворчала я, садясь за очередной «шедевр».

В этот раз я мастерила красивую заколку для Миллисент. Девочка была очень домашней и с трудом привыкала к замку. Часто плакала у нас в гостиной. Её внешность оставляла желать лучшего — полная, с короткой стрижкой и самыми дешёвыми аксессуарами. Она очень болезненно воспринимала разницу в социальном статусе. Слизеринки-первокурсницы относились снисходительно, но дружить не хотели. Они были из обеспеченных семей и поглядывали на домашнюю Милли свысока. Я сдружилась с ней на второй день пребывания в школе. Она плакала за портьерой в коридоре. Утром, в спальне, Пэнси Паркинсон хвасталась новыми серёжками и колечками, Гринграсс — заколками, Стэнфилд — браслетом. У Булстроуд такого отродясь не было. Ей было горько и обидно, что её бабушка не может позволить такого для внучки. После смерти родителей Миллисент женщина распродавала имущество, чтобы как-то сводить концы с концами. Единственным утешением для неё были сладости и книги. Всё это девочка, захлёбываясь слезами, рассказала мне.

Я хотела немного приободрить её. Увы, к рукоделию она не склонна, но умела замечательно рисовать и писала стихи о природе. Милли жутко стеснялась подать заявки в литературный кружок и художественную мастерскую. Затащить её туда мне удалось только в четверг. Председатель художников был доволен — у Миллисент есть данные. Сейчас я делала красивую заколку— кувшинку и зёленый галстук для неё. В благодарность за внимание Булстроуд угощала меня бабушкиной выпечкой и давала книги из семейной библиотеки.

Я просидела с рукоделием до семи вечера. Пришлось идти мыться и стирать в общую ванную, в которой было очень холодно.

Добравшись до родной кровати, я обняла кота и уснула. Утром, девятого сентября, начнутся серьёзные занятия.

1) Песенка первоклассника — Слова: И. Шаферан, Музыка: Э. Ханок

Вернуться к тексту

2) Братья Гримм — российская поп-рок-группа. Создана близнецами Борисом и Константином Бурдаевыми.

Вернуться к тексту