Периметр (гет)

Надоедливый звук мотокосилки, работавшей где-то в районе плаца, наконец-то стих. Из распахнутого окна потянуло запахом свежескошенной травы, летним теплом и ощущением предстоящего отпуска с семьей в Геленджике, столь желанного и необходимого.

— Теперь, пожалуйста, расскажите о событиях, произошедших после вашего возвращения домой, — попросила Ксения, переворачивая очередную страницу выглядевшего по-детски несерьезно блокнота. — Детально и, по возможности, в хронологическом порядке.

Вытягивать из памяти не самые приятные моменты жизни особого желания не было. Но, учитывая просьбу руководства о содействии, приходилось идти на уступки и работать со следственными органами. Благо сидевшая передо мной светловолосая девушка-стажёр лет двадцати пяти, которая в роль типичного сотрудника правоохранительного ведомства вжиться ещё не успела, чувствовала себя немного стеснительно, время от времени краснела и путалась в вопросах — что делало атмосферу общения достаточно лёгкой. Откинувшись на спинку кресла, я упёрся ладонями в подлокотники, посмотрел в голубые глаза собеседницы и продолжил повествование:

— Рассказывать особо нечего. Закрутилось всё очень быстро. Лена в историю с пробитым колесом и отравлением не поверила, и длилась бы обида очень долго, если бы не исчезновение сына, который буквально за час до этого отправился на мои поиски.

— Почему он был так уверен, что сможет найти вас, — поинтересовалась собеседница, убирая непослушную прядь волос в сторону. — И как узнал, где вас искать?

— Из-за ноутбука. Там осталась открытой вкладка карты с координатами маячка и моими комментариями.

— Понятно, — Ксения сделала пометку в блокноте. — И он вас всё-таки нашел?

Задав очередной вопрос, девушка немного сдвинулась в сторону и сменила позу. В поле зрения появилась изящная ступня с аккуратно накрашенными пальчиками и золотой цепочкой-змейкой на тонкой лодыжке. Высокий острый каблук легкой открытой обуви медленно и завораживающе, словно маятник, покачивался из стороны в сторону, притягивая к себе внимание.

— Да, можно и так сказать, — ответил я, переводя взгляд на лицо собеседницы, для которой моя реакция не осталась незамеченной. — Мы с ним увиделись уже после задержания, уже на объекте...

Следующие минут сорок Ксения внимательно слушала, задавала вопросы и делала пометки. Нарезка «Блэйк Шелтон — лучшее», негромко звучавшая из настольных колонок, уже успела пойти на третий или четвертый круг, когда, перебрав возможные версии взрыва на РУПе, разговор переключился на исчезновение сына, жены и её подопечных из садика. Продемонстрировав подтянутую фигуру любительницы фитнеса, девушка подошла к окну и стала спиной к подоконнику.

— То есть, на тот момент местонахождение Лены и детей вам было неизвестно? — светлая, просвечивающая на фоне окна, блузка откровенно показала очертания груди и тонкую талию. — Может, были какие-то предположения? Любые...

— Нет, ни малейших, — ответил я, пытаясь отвести взгляд от привлекательного силуэта. — До того как стало известно о пропаже малышей, я надеялся что Лена психанула, забрала сына и уехала к родителям...

— А не возникало ощущений, что Макс не тот, за кого себя выдаёт? — стажёр прокуратуры задала очередной вопрос и прикусила нижнюю губу. К запаху скошенной травы внезапно добавились хорошо знакомые нотки женского аромата «Dior», которым когда-то давно, ещё до рождения сына, пользовалась Лена.

Где-то внутри начало расти беспокойство, переходящее в тревогу. Если раньше душу грела мысль: как бы побыстрее отстреляться, дать все расклады, закрыть кабинет и отправиться домой на обед, то сейчас это желание и стремление куда-то ушли. Не понимая причин дискомфорта, я поднялся из-за стола и подошёл к девушке.

— Прошу простить за откровенность, но чего вы добиваетесь? — спросил я, вглядываясь в лёд за длинными ресницами. — К чему все эти телодвижения?

Ксения улыбнулась и... в то же мгновение, ставший за последний год привычным интерьер служебного помещения сменился серой, постоянно менявшейся, пеленой. Шкаф, столы, стулья и сама начинающая прокурорша — всё куда то исчезло.

Когда, зажмурившись на короткое мгновение, я снова открыл глаза, декорации резко изменились. Теперь я находился в нашей квартире на пятом этаже. Приглушённый свет настольной лампы, направленной на стену, и темнота за окном давали понять, что каким-то загадочным образом наступила ночь. Пока я осматривался — диван собран и застелен, дверь в комнату сына закрыта, на кухне и в коридоре свет не включён — пытаясь разобраться в происходящем, беззвучно включился телевизор. Большая жидкокристаллическая панель, под нарастающий шелест стационарного шума, непонятным способом перевела всё внимание на себя. Желание заглянуть в соседнюю комнату, преобладавшее минутой ранее, стало вызывать панический страх. Еще секунда — и в поле зрения, осталась лишь одна картинка — прямоугольник, пульсировавший в режиме стробоскопа переходами из белого цвета в чёрный.

Затем на экране — словно в компьютерном шутере от первого лица — стали появляться и исчезать картинки. Слайды сменялись настолько быстро, что мозг не успевал сообразить, что именно на них было изображено. Через какое-то время хоровод замедлился и, в конце концов, остановился. Фотография на экране, приблизившись резким скачком, заполнила все свободное пространство комнаты, став трёхмерной.

Лица самых дорогих и близких мне людей были счастливы. Лена, с озорными карими глазами и раскрасневшимися от мороза щеками, протягивала в мою сторону руку с кружкой; улыбка на лице Юрки, рассказывавшего анекдот, говорила сама за себя. Снег, костёр, чай с запахом дыма. Наш последний совместный выход на природу...

Изображение снова изменилось. На часах полпервого ночи. Лена стоит на кухне возле плиты. Длинные тёмные волосы забраны на одну сторону, в руках большое белое полотенце — только после ванной. Лицо спокойное и умиротворённое, халат едва завязан...

Потом ещё картинка, затем ещё одна... Тема семьи сменилась службой: мелькнула крайне весёлая физиономия Макса, сослуживцы, оружие, опять Макс, но уже грустный и уставший... Машина, снег, бункер, люди без одежды, темнота...

Где-то на заднем фоне появился голос. Он что-то говорил, но я не смог разобрать, что именно. Изображения начали хаотично двигаться. Добавился новый голос, более низкой тональности, на его фоне первый голос замолк и затем вовсе исчез. Наступила тишина. На экране возник детский садик. Снова голос и снова тишина.

Кажется, голова состояла из миллиона маленьких фрагментов — маленьких фотографий, разбросанных по всей квартире. Я хотел их собрать, но не смог сдвинуться с места. Ближе всего лежали картинки с изображением сына и жены, чуть дальше родителей... Снова попытался до них дотянуться — не вышло. Руки не слушались. Вернулось желание заглянуть в комнату сына, но потом резко стало страшно. Я боялся того, что смогу там увидеть...

Настойчивым сигнальным огоньком — как при сильном алкогольном опьянении — вспыхнула неожиданная задача: нужно собраться и взять себя в руки. Я ведь не дома, я уезжал отсюда... Тогда где я сейчас? Не успел сосредоточиться, как блокирующий мысли фоновый шум, исчез. Доля секунды — и сознание полностью отключилось...