Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Не полагайтесь слишком сильно на кого-нибудь в этом мире, потому что даже ваша собственная тень покидает вас, когда вы в темноте».

© Шейх-уль Ислям Ибн Таймийя

С тех пор, как Адрия покинула родовое имение Астеров, дом окунулся в давящую, ужасно раздражающую тишину. Дейдра большую часть времени гуляла в саду, занимаясь своими любимыми колючими розовыми кустами. А Валентайн то и дело запирался в своем кабинете. С каждым месяцем они — муж и жена, казалось бы, двое самых близких людей, — стали все реже видеться, изредка пересекаясь за обедами и ужинами. Да и спальню Дейдры Валентайн уже давно не посещал.

Раньше их объединяла Адрия, теперь же, когда дочь покинула родной дом, не осталось ничего общего между ними. И все вернулось на двадцать лет назад, когда Дейдра де Бошам впервые переступила порог дома Астеров. Юная леди была недовольна выбором своих родителей, а потому не смогла полюбить человека, готового открыть ей свое сердце…

Сидя за письменным столом, Валентайн просматривал почту, которую утром принесли слуги. Среди многочисленных прошений от простых людей, живущих на его землях, оказалось письмо от дочери. Улыбка озарила морщинистое лицо престарелого лорда. Быстро развернув письмо, он принялся за чтение. Но с каждой прочитанной строчкой его улыбка меркла, и лицо становилось все более серьезным.

— Дейдра! — крикнул он, подскочив на стуле. — Дейдра! Дейдра!

— Ну что ты кричишь? — со вздохом спросила жена, проходя в комнату и держа в руках букет свежесрезанных роз. — Что случилось?

— Адрия написала, — он поднял вверх руку с письмом. — Она просит тебя незамедлительно явиться ко двору.

— Наша дочь изгнала меня из своего рая, — Дейдра пожала плечами и поставила цветы в вазу. — Мы ей уже не нужны.

— Ты не понимаешь, глупая женщина?! — Валентайн стремительным шагом пересек комнату и сильно схватил жену за предплечье. — Адрия просит тебя приехать. Ее беременность протекает крайне тяжело, и придворный лекарь обеспокоен ее состоянием. Но наша девочка считает, что твоих знаний хватит, — последние слова он прочитал из письма. — Я не совсем понимаю, о чем она говорит, но дочь умоляет тебя приехать. Она также готова принять твой подарок, — Валентайн снова прочитал эти строчки из письма Адрии.

Дейдра чуть сощурила глаза и повернулась спиной к супругу. Неужели Адрии было необходимо оказаться на грани смерти, чтобы признать свое истинное происхождение и природу?

— Тогда я немедленно собираюсь, — ответила жена. — Наша дочь ждет меня.

Валентайн одобрительно кивнул в ответ.

* * *

Себастьян Неопалонис вместе со своей женой и двумя детьми прибыл ко двору, как и многие другие знатные семейства, приглашенные на бал в королевском дворце. Но почему-то только его и Каллисту ныне вдовствующая королева София пожелала видеть сразу после приезда.

— Госпожа сейчас подойдет, — сказала одна из фрейлин, предлагая гостям присесть. — Быть может, вы желаете чего-нибудь?

— Вина, — кивнула Каллиста, окинув девушку надменным взглядом. Себастьян заметил это, и такое поведение жены лорду Неопалонису совсем не понравилось.

Вот уже более пятнадцати лет они были женаты. Но, несмотря на это, несмотря даже на двух замечательных детей, любовь так и не пришла в их сердца. Они по-прежнему были друг другу чужими. И если Себастьян со временем смирился с этим, то Каллиста до сих пор всячески выражала недовольство своим браком. Не единожды она просила мужа дать ей развод, но в жизни лорда Неопалониса были две вещи, которые заботили его сильнее всего: благополучие детей и честь рода. Он бы никогда не позволил Каллисте запятнать разводом репутацию его семьи.

— Ты можешь покинуть имение и поселиться в одном из домов, подаренных мною, — не раз предлагал Себастьян. — Веди свою беззаботную жизнь, но без риска для моего рода. Неопалонисам ни к чему скандал.

Но каждый раз Каллиста почему-то отказывалась принять предложение мужа. И почему? Особой привязанности к детям она не испытывала. Так что же ее останавливало?

— Мои дорогие друзья, простите, что заставила ждать, — мягко и доброжелательно произнесла София, проходя в комнату. Следом за ней появилась фрейлина, которая принесла Каллисте бокал вина.

Себастьян и его семья редко прибывали ко двору. Из личных соображений. И он уже давно не видел Софию. Но сейчас, когда она впервые за долгое время предстала перед ним, он оторопел. Вдовствующая королева по-прежнему была хороша собой, как и много лет назад, когда он впервые увидел ее. Такая ослепительная. И снова недостижимая. Женщина, которой он желал обладать, все еще оставалась для него неосуществимой мечтой.

— Миледи, — Себастьян и Каллиста поднялись с мест и поклонились.

— Присаживайтесь, разговор будет долгим, — София жестом указала на мягкие и удобные стулья, больше походившие на кресла. — Вы так давно не являлись ко двору, но я думаю, что известие о смерти моего мужа дошло и до вас, — Себастьян и Каллиста в один голос произнесли слова сочувствия и соболезнования. — И по праву престолонаследования корону возложили на голову моего старшего сына Дориана, — Себастьян кивнул, совершенно не понимая, к чему ведет София. — Но, как оказалось, мой сын просто не приспособлен к управлению государством…

— Неужели идеальный наследник Маркеллов не оправдал ожидания своих венценосных родителей? — язвительно бросила Каллиста, за что удостоилась крайне раздраженного взгляда от Себастьяна. — Или же он не слушается наставлений своей мудрой матери?

Если бы София не нуждалась в поддержке Неопалонисов, она непременно выставила бы обоих за ворота дворца и приказала страже никогда более не впускать их. Вдовствующая королева не выносила дерзости по отношению к себе. Подобное поведение было непозволительно не только со стороны подданных, но даже и родных детей. И совсем не важно, что Дориан по своему титулу и статусу стоит намного выше. Она — его мать, женщина, подарившая ему не только жизнь, но и право называть себя королем.

— Чего вы хотите от нас, миледи? — Себастьян решил прервать затянувшуюся паузу.

— Моя дочь может быть достойной королевой. Истинной внучкой Адрии Астер и дочерью Софии Майнер, — она поднялась со своего кресла и подошла к окну. — Но любой, даже достойнейшей из королев, необходим верный и надежный супруг. Филип был таковым. Как вы думаете, сможет ли ваш сын Доминик справится с отведенной ему ролью? — София с улыбкой наблюдала, как Себастьян и Каллиста боязливо переглядывались между собой.

— Еще один переворот? — Неопалонис скептически изогнул бровь. — В ходе которого вы, миледи, вновь сместите правящего монарха и посадите на трон свою дочь, которая затем станет супругой нашего сына?

— Это ваш сын затем станет супругом моей дочери, — поправила София. — Ну, а так — все верно.

Себастьян снова переглянулся с женой, глаза которой заблестели. Он был готов поспорить, что сейчас Каллиста мысленно просчитывает все выгоды сделанного Софией предложения. Будущий титул матери короля так затуманил ее разум, что жена и думать забыла о всевозможных рисках. Алчная и жадная… Но, надо признать, авантюра Софии, несмотря на возможность неудачи, привлекла и Себастьяна. И он был готов дать согласие, однако попросил у Софии позволения все обдумать и взвесить до сегодняшнего бала.

Дориан пожелал, чтобы этим утром его сестра и братья позавтракали вместе с ним в королевском саду. Когда молодой король в сопровождении верного телохранителя Кристофера Рея вышел из дворца, принцесса и принцы уже ожидали своего венценосного брата у шатра, где слуги завершали последние приготовления к трапезе монаршей семьи.

— Доброе утро, — лицо Дориана озарилось ослепительной улыбкой. Сегодня он пребывал в хорошем настроении и был готов поделиться им со всем миром.

— И вам, Ваше Величество, — ответил Эвмент, поклонившись королю. — Матушка не присоединится к нам? — он посмотрел за спину брата.

— Нет, — отозвался Дориан, мотнув головой. — Привыкай к ее отсутствию. Уже завтра вдовствующая королева покинет дворец, — Минерва и Бренн обменялись беглыми взглядами. А король, подойдя к младшему брату и указав на шрам над его губой, тихо спросил: — Что это?

— На тренировке, — быстро ответил Эвмент. Если бы Дориан был хоть чуточку повнимательнее, он сразу догадался бы, что в словах брата нет ни капли правды. Но король, рассеянно кивнув в ответ, обошел младшего Маркелла и занял свое место.

На протяжении следующего часа под навесом царила дружественная, по-настоящему теплая семейная атмосфера. И даже Бренн, по своему обыкновению, задумчивый и молчаливый, был на удивление разговорчив и весел. Таких моментов не хватало Маркеллам со дня смерти их отца. Каждый из них по-своему переносил утрату Филипа.

В какой-то момент Кристофер Рей, осмелившийся нарушить эту семейную идиллию, наклонился к Дориану и что-то тихо сказал. Король молчаливо кивнул в ответ и, приложив к губам светло-бежевую салфетку, произнес:

— Мои дорогие, надеюсь, вы не будете против, если еще двое присоединятся к нашей трапезе?

— И кто же? — удивленно спросила Минерва.

— Наши старые добрые друзья, — улыбнулся Дориан, кивком указав на приближающихся к ним Доминика и Фриду Неопалонис.

Очевидно, на этот раз семейство Неопалонис, привыкшее проводить жизнь вдали от двора, откликнулось на приглашение Софии. Сыновья Маркеллов были дружны с Домиником, ровесником Дориана, а Минерва, которая с ранних лет стремилась больше времени проводить с братьями, нежели за вышиванием и скучными девичьими разговорами, также была хорошо знакома с единственным сыном Себастьяна и Каллисты.

Однако между ними не было особенно дружеских отношений. В десять лет юная и немного капризная Минерва настояла на том, чтобы Доминик прыгнул в пруд за ними, но мальчик, отчего-то боявшийся воды, не пожелал «выполнить приказ принцессы». Тогда же девочка схватила Доминика за руку и потянула в водоем…

И вот, увидев перед собой возмужавшего, привлекательного молодого человека, Минерва вспомнила испуганного мальчишку, который отчаянно махал руками и захлебывался, постепенно погружаясь под воду.

— Я рад приветствовать вас, друзья, — Дориан поднялся со своего места. — Бертрам, — обратился он к слуге. — Будь добр, принеси еще два прибора. У нас гости.

— Ваше Величество, — в один голос произнесли Неопалонисы. Доминик склонил голову, а Фрида присела в неглубоком реверансе.

— Я рад вам, друзья, — и снова на лице Дориана появилась эта обворожительная добрая улыбка. — Надеюсь, вы помните моих братьев и сестру, — он развернулся вполоборота и жестом указал на остальных Маркеллов.

После обмена любезностями, предписанными этикетом, все снова вернулись за стол, где слуги уже все подготовили для неожиданных сотрапезников. Минерве было немного неловко сидеть бок о бок с Домиником. Из памяти все еще не исчезла картинка с тонущим худощавым мальчиком.

— Что-то не так, принцесса? — тихо спросил Доминик, чуть наклонившись к Минерве. От его внимательного взгляда не ускользнуло то, как она нервно сминала свою салфетку и смотрела куда-то сквозь людей. — Вас что-то беспокоит?

— Я испытываю угрызения совести за то, что приключилось между нами в детстве, — честно призналась девушка.

— Бросьте, принцесса, — мягко улыбнулся молодой человек в ответ. — Все осталось в далеком прошлом. Я и совсем забыл об этом происшествии.

Минерве показалось, или он солгал?

Но, несмотря на это, уголки ее губ дрогнули в легкой улыбке. Она быстро повернулась к Дориану, который в этот момент вел оживленную беседу с Фридой.

Эту девушку Маркеллы знали не так хорошо, как ее старшего брата. Дочь Неопалонисов предпочитала держаться позади матери. Будучи при дворе, все свободное время она проводила в компании таких же юных девиц. И все то, что так презирала Минерва, стремясь разорвать оковы предрассудков, навязанных мужчинами, привлекало Фриду. Нежный и хрупкий цветок среди десятка подобных ему.

— А что же ваши родители? — спросил Бренн, молчавший с того момента, как Неопалонисы присоединились к ним. — Они прибыли вместе с вами?

— Да, Ваше Высочество, — поспешно ответила Фрида. — Ваша матушка пригласила их на аудиенцию.

Повисло многозначительное молчание. Доминик, сердито посмотрев на сестру, едва заметно разочарованно покачал головой, дав тем самым ей понять, что не следовало говорить об этом королю. Монерва и Дориан напряженно переглянулись. Уж кто, как не они, прекрасно знали, на что способна их мать. Бренн лишь наблюдал за поведением старших брата и сестры. А вот Эвмента, казалось, это совсем не беспокоило, он по-прежнему беззаботно наслаждался вкусным завтраком.

— Надеюсь, вы не сочтете это оскорблением, Ваше Величество? — решил удостовериться Доминик. — Быть может, миледи София так соскучилась по своим давним друзьям…

— Конечно, — кивнул Дориан. — Ведь нет ничего необычного в их беседе.

В знак согласия с королем присутствующие неловко заулыбались.

После обеда Минерва вместе с леди Аристонике, задорно смеясь и кружась по комнате с дорогими шелковыми тканями в руках, готовилась к сегодняшнему балу, в надежде, что Дейномены непременно прибудут во дворец. Внезапно в покои принцессы, предварительно постучав, вошла одна из фрейлин Софии.

— Миледи желает видеть вас, Ваше Высочество, — сообщила немолодая женщина с длинным крючковатым носом.

Удивительно! София, так свято уверенная в верности своего мужа, все равно выбирала себе в качестве прислужниц самых уродливых дам королевства. Как будто бы Филип не нашел при дворе славную служанку, если бы захотел. Но нет, взгляд короля Маркелла всегда был прикован к его королеве. Кто-то говорил, что тот боится свою супругу — ведь он обязан ей всем. Но Минерва, как и те редкие люди, хорошо знавшие монаршую семью, была уверена, что Филип бесконечно преданно любил свою жену.

Бессонными ночами она мечтала о том, чтобы ее брак с Клеоном был таким же счастливым, как и у ее родителей. Она была уверенна в Дейномене, в его искренних чувствах, в его словах и поступках. Оставалось совсем немного до того заветного дня, когда друид торжественно произнесет слова клятвы, которая навсегда свяжет их двоих перед лицом людей и Богов — но это будет лишь формальностью, ведь сердце Минервы уже давно принадлежало Клеону.

— Что ж, леди Катрина, передайте матушке, что я загляну к ней чуть позже, — неловко поведя плечами, отозвалась Минерва.

— Это срочно, — женщина чуть вздернула подбородок.

— Ну, если так… — Минерва нахмурилась.

Когда фрейлина матери, кивнув, вышла из покоев принцессы, девушка вместе с подругой аккуратно сложила ткани, присланные лучшим портным королевства, и вышла, сопровождаемая фрейлиной, следом за леди Катриной.

Интересно, зачем же она понадобилась матушке столь срочно? Хотя, надо признать, София не любила отлагательств. Если ей что-то взбрело в голову, она требовала немедленного исполнения. И неважно, касалось ли это каких-то мелких поручений или же серьезных разговоров с детьми или членами Совета.

— Вы желали видеть меня, матушка, — с беспечной улыбкой произнесла Минерва, проходя в покои матери. Она лишь на мгновение остановилась, увидев старшего брата, стоявшего за спиной Софии, которая, по своему обычаю, восседала на кресле, как на троне.

— Проходи, милая, — этот приторно-сладкий тон не сулил ничего хорошего. — Присядь.

— Что-то случилось? — Минерва до боли в костяшках вцепилась в спинку стула и так и не села, пока мать не повторила свою просьбу, сопроводив ее недовольным цепким взглядом. Девушка бросила на старшего брата боязливый взгляд, но его спокойное и уверенное выражение лица вселяло… надежду?

— Мы хотели поговорить о твоей дальнейшей судьбе…

— О моем браке с Клеоном? — выпалила принцесса.

— Минерва, сколько же можно твердить о своем ненаглядном Дейномене? — недовольно фыркнула София. — Где твои манеры? — дочь потупила взгляд. — Я приняла решение, — мать сделала паузу, искоса посмотрев на Дориана и тем самым дав понять, что он согласен с ее решением. — Твоим мужем будет Доминик Неопалонис.

Звон. Что это? Неуклюжая фрейлина разбила вазу? Или же внутренний мир Минервы в мгновение ока рухнул и раскололся на тысячи осколков от страшных слов Софии? Быть может, она ослышалась? Быть может, мать ошиблась, просто перепутала? Нет, это не может быть правдой…

Но так и было, судя по довольному взгляду этой…ужасной женщины, сидевшей напротив. И в этот миг все в Софии Минерве вдруг стало противно. Злость и ненависть к матери захлестнули ее. А что же Дориан? Почему он молчит? Почему он так снисходительно смотрит на нее?

Минерва повернула голову к брату, словно ища у него защиты. Но что он мог ей предложить? Дориан смотрел на нее сверху вниз. Как удав смотрит на кролика. Что он мог сказать? Вместе с Софией они разрушили радужный мир, воздушный замок, который Минерва годами усердно выстраивала в своих фантазиях. Но ведь для ее блага…

София продолжала расписывать перспективы этого союза, а холодный, отрешенный взгляд Минервы блуждал по комнате. Эту особенность она унаследовала от матери. Словно таким образом она пытается отречься от реальности. Ужасающей реальности.

— Хватит! — она вскочила, резко перебив речь Софии. — Еще давно вы, милая матушка, пожелали обручить меня с сыном вашего друга детства. И сделали это, а ведь тогда мне было всего пять лет. Но я полюбила Клеона. Искренне. И каждый день была благодарна Богам за то, что ваш выбор пал на достойного человека. А что же теперь? — Минерва замолчала и посмотрела на Дориана, словно следующие слова были упреком ему. — Вы убили мою душу. Растоптали мои надежды на достойный и счастливый брак, — она снова посмотрела на Софию. — Не ты ли когда-то давно умоляла свою мать выдать тебя за отца, который так сильно полюбился тебе? Почему же ты лишаешь меня счастья? В чем я виновата перед тобой?

София оторопела. Она не знала, что ответить. Просто смотрела в эти бездонные голубые глаза, полные слез. В груди что-то неприятно защемило. Неужели это совесть проснулась? Глядя на беспомощную Минерву, женщина невольно вспомнила себя в ее возрасте. Тот день, когда она бросилась к ногам матери, умоляя ту расторгнуть соглашение с Неопалонисами. И ведь Адрия пошла на уступки. Так почему София не может сделать то же самое?

Но она этого не сделает. Потому что она — не Адрия Астер. Она не слабая девчонка, отказавшаяся от своего предназначения ради любви к эльфу. София всегда делала все ради детей. Или, по крайней мере, она так говорила себе. А вот ее мать поступила крайне эгоистично. Но она — не Адрия, она не совершит ее ошибок.

— Решение окончательное, — безапелляционно отозвалась София, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

— Ты жестокая, — тяжело дыша, ответила Минерва. — Уж лучше бы отец был жив, а ты умерла, — мать удивленно посмотрела на нее. — Я проклинаю тебя. Проклинаю.

Пожалуй, почти каждый родитель сталкивался с подобными словами. Дети так юны, они еще не умеют контролировать эмоции, не всегда следят за словами. И каждая ссора кажется концом жизни. Но София не была обычной матерью, а Минерва — обычной дочерью. И в их жилах текла кровь Морвены, той, что подарила своим потомкам по женской линии удивительный дар. И слова Минервы, произнесенные в запале, отзовутся в будущем…

София оторопела. По спине пробежал холодок. Молчаливым взглядом она проводила выбегающую из ее покоев дочь и никак не отреагировала, когда Дориан бросился вслед за сестрой. В ушах эхом отзывались страшные слова этой юной, мало что знающей о своем даре ведьме.

— Минерва, стой! — крикнул король. — Да стой же ты! — тяжело дыша, выпалил он, наконец нагнав сестру. — Я понимаю, ты зла, но мать не заслуживает таких слов. Да, она частенько влезает в мои дела…

— Вот за это ты ее и высылаешь из дворца! — принцесса тщетно пыталась вырваться из цепкой хватки Дориана.

— Но не проклинаю, — он все-таки отпустил ее руку, хотя и был готов снова схватить, если Минерва опять попытается убежать. — Ты моя душа, милая сестренка… Мой голос совести. Я люблю тебя. Ты это знаешь. Я бы никогда не пожелал тебе зла.

— Почему Доминик? — едва слышно прошептала она.

— Я считаю его более достойным кандидатом, чем Дейномен.

— Никто из вас не знает Клеона так хорошо, как я. Он верный, надежный. Он пишет мне стихи, — с улыбкой добавила девушка.

— И разве это показатель чего-то? Дейномены ниже по статусу, чем Неопалонисы. Ты будешь прозябать в Западных Землях, вдали от двора и семьи. Ведь Клеон не захочет жить при дворе. Ты увянешь в браке с ним.

— Зато я буду счастлива, Дориан. Я люблю его, — полушепот, полумольба.

— Все это детский вздор.

Минерва с грустью и тоской посмотрела на старшего брата. Она ничего не ответила, лишь отбросила его крепкие руки в сторону и двинулась прочь. А Дориан с замиранием сердца смотрел, как худенькая девушка, на плечи которой, казалось, свалился целый мир, медленно плелась в сторону своих покоев.

Сейчас Дориан считал, что так будет лучше для нее. Он желал счастья Минерве, не ведая, что стал лишь спицей в колесе судьбы, которое София принялась уверенно крутить.

Два года спустя

Стоя перед высоким окном, вид из которого открывался на Нобилисс, Себастьян безразличным взглядом смотрел на полыхающий в пожаре город. С каждой минутой огонь все разрастался, охватывая все новые и новые, ранее не тронутые участки. Это разгорался огонь его триумфа, его будущей славы.

— Ты предал меня, жалкий ублюдок, — выплюнула София.

Теперь эта женщина, некогда бывшая королевой и по-прежнему оставшаяся предметом его воздыхания, сидела в кресле, по бокам которого стояли верные рыцари, не позволившие бы ей в случае чего сбежать. Руки Софии были стиснуты тугой веревкой — наверняка останутся отвратительные следы. Но это совсем неважно, ведь она скоро умрет.

— Ты сама доверилась мне. Я всего лишь получил то, что должен был получить еще много лет назад, — он повернулся к ней лицом. — Все твои сыновья мертвы. Один уже давно покоится в земле, а двое других скоро присоединятся к нему. Ты пойдешь следом. А твоя дочь, твоя милая девочка, — Себастьян неприятно оскалился, — будет жить. Каждый день я буду наблюдать за ее страданиями. Если она не сможет подарить моему сыну достойных наследников, то отправится следом за всем вашим поганым семейством.

— Минерва — единственная наследница трона, — София вздернула подбородок. — Она будет править. Не ты.

— Что голос женщины в мире мужчин? Пус-то-та, — по слогам произнес он. — Ты бы не позволила мне управлять государством через Доминика, взяла бы все в свои руки. Но я переиграл тебя, милая София.

— Быть может, голос любой другой женщины ничего не значит. Но она — дочь Софии Майнер и Филипа Маркелла, внучка Адрии Астер. Однажды Минерва окрепнет и станет великой королевой, а ты будешь гнить в земле вместе со своим проклятым родом, — Себастьян, не желая слушать ее дальнейшие речи, щелкнул пальцами. И в тот же миг один из рыцарей достал кинжал и резко провел серебряным клинком по тонкой бледной шее бывшей королевы. Кровь моментально хлынула, заливая и платье Софии, и ковер. Тело женщины упало на пол.

— Кто эта девчонка без тебя? — спросил Себастьян, обращаясь в пустоту. — Ничто. Всего лишь Минерва Маркелл.

Вот только он не знал, что принадлежать к роду Маркелл — значит быть кем-то большим, чем просто принцессой. В жилах Минервы текла кровь множества сильнейших династий Эверона. Она не была простой девчонкой, вся семья которой погибла. Минерва — дева-воительница, которая рано или поздно отомстит тем, кто лишил жизни ее братьев и мать. Но это уже будет совершенно другая история, конец которой нам не суждено узнать…