I’ll be back (джен)

— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это всё правда? Или это происходит у меня в голове?

Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.

— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

* * *

Альбус Дамблдор стоял неподвижно, внимательно наблюдая, как блекнет в тумане силуэт Гарри и даже после того, как тот совершенно исчез, некоторое время озабоченно прислушивался — не разрежет ли зыбкую тишину гудок паровоза. Ни звука. Дамблдор вздохнул с облегчением и слегка улыбнулся.

— Я не сомневался в тебе, мой мальчик, — негромко, скорее для себя, проговорил он. — Но увы, это лишь половина дела.

И Альбус Дамблдор медленно, словно нехотя, повернулся и зашагал к сиротливо стоявшему на платформе стулу, под которым по-прежнему корчилось существо, напоминающее хнычущего ободранного ребенка — осколок души Волдеморта. Мановение руки — и оно превратилось в одиннадцатилетнего мальчика, ровно такого, каким Дамблдор встретил его в первый день знакомства.

— Так гораздо лучше, Том, — Дамблдор улыбался, но глаза за стёклами очков смотрели внимательно и строго. — Нет, помолчи сейчас, — быстро добавил он, увидев, что Риддл порывается что-то сказать. — Помолчи и послушай. Я виноват перед Гарри: в том, что не доверял ему до конца, что многое скрывал от него — боясь, что он может встать на твой путь — путь завоевателя. Я ошибался, да, и как же я рад, что ошибался.

Но я не в меньшей степени виноват и перед тобой, Том. Мне не нужно было отворачиваться от тебя, отстраняться, мне стоило крепко задуматься, что талантливый мальчик-сирота не может изначально быть злым или порочным, что это всё наносное, влияние среды, в которой ты рос.

Возможно, я своими руками подтолкнул тебя к бездне.

Теперь же у меня появилась возможность исправить хотя бы часть того зла, что я — невольно, поверь мне, мальчик, — причинил тебе. К моему глубочайшему сожалению, не в моей власти изменить положение вещей, происходящих в мире…

— Я уже понял, директор Дамблдор, — холодный голос Тома был спокоен и бесстрастен. — Не трудитесь подбирать слова, я вполне осознаю, что всё-таки умер, — жутко было слышать подобные рассуждения из уст ребёнка.

— Нет, Том, ты не умер. По крайней мере, не окончательно, — невесело усмехнулся Дамблдор. — Умерла лишь та часть твоей души, что случайно попала к Гарри. Да, да, Гарри Поттер был твоим невольно созданным хоркруксом, — продолжал он, наблюдая за расширившимися зрачками Тома, — в ту злополучную ночь Хэллоуина, и ты собственными руками убил частичку себя. Так же, как этот хоркрукс был создан — по недоразумению, так же он и был уничтожен.

Но боюсь, скоро оставшаяся часть твоей расколотой до предела души тоже прибудет сюда. И вот тогда мы встретимся снова, чтобы окончательно решить твою дальнейшую судьбу.

До встречи, Том.

Альбус Дамблдор бесстрастно наблюдал за тающим в тумане образом Тома Риддла, совершенно не замечая торжествующего блеска, мелькнувшего в тёмных глазах ребёнка.

* * *

Дневник. Кольцо. Медальон. Чаша. Диадема.

Из пяти якорей, удерживающих на земле истерзанную душу Тёмного Лорда, несколько уже канули в вечность, а остальные вот-вот могли последовать за ними, и крепко натянутые прежде цепи привязки беззвучно рассыпались прахом.

Верная Нагини, делившая душу с Лордом, теперь была при нём неотлучно — но этого было слишком мало!

Круг замкнулся, бесславная история повторялась: вновь, как и много лет назад, Том Риддл боялся — боялся предательства, проигрыша, неотступно кружащей над его головой Смерти… Боялся жутко, иррационально — причём при отсутствовавшем напрочь инстинкте самосохранения.

Нужна была срочная подстраховка — и будь что будет!

…Крэбб-старший был немало удивлён, когда в начале весны 1998 года Тёмный Лорд призвал его к себе, но совершенно поразило беднягу дальнейшее поведение Повелителя.

— Роберт, ведь ваше поместье находится не так далеко от Малфой-менора, — вкрадчиво произнёс Волдеморт.

— Да, мой Лорд, — согласно кивнул тот.

— Мы отправляемся туда. Немедленно! — бледная рука Повелителя застыла перед лицом Крэбба.

Тот ещё несколько секунд простоял в оцепенении, зачарованно наблюдая за изгибающейся в экзотическом танце Нагини, висящей на плечах Лорда, затем встряхнулся, как при неожиданном пробуждении, осторожно прикоснулся к протянутой руке — и они аппарировали.

В поместье странности продолжались: Тёмный Лорд потребовал доставить к нему маггла. Любого живого маггла. Благоразумно решивший не задавать лишних вопросов Крэбб отдал распоряжение эльфу Тарки, и через несколько минут похищенный из ближайшего городишки мужчина предстал перед Волдемортом. Тот — самолично! — отлевитировал обездвиженную жертву в дальнюю залу и запер двери изнутри.

Роберт уже ничему не удивлялся.

* * *

«Я… я же чуть не погиб, — испуганной мошкой билась единственная мысль в голове Волдеморта. — Почему же на этот раз не вышло?»

Привычная исполненная с ленцой и небрежностью последовательность действий по созданию нового хоркрукса неожиданно дала сбой. Сломанной куклой лежал в углу залы мёртвый маггл, сверкало на столе острыми гранями драгоценных камней великолепное колье, принадлежащее семейству Малфоев и с готовностью врученное Повелителю, едва отзвучали отголоски рокового заклинания, так вовремя прерванного на полуслове.

— Я чувствовал, что теряю душу — всю! — негромко проговорил Тёмный Лорд, пристально вглядываясь в своё отражение в зеркале. — Значит ли это, что у меня осталось её слишком мало, настолько мало, что половины не хватит для существования тела? Мне нужен принципиально иной сосуд, — продолжал рассуждать Волдеморт, рассеянно поглаживающий кончиками длинных пальцев голову Нагини, — мало вмещающий, такой, чтобы его легко можно было спрятать и не требующий лишних усилий при возрождении.

Тут его глаза встретились с вопрошающим взглядом рептилии, и пальцы Лорда прекратили движение.

— Да! — возликовал Тёмный Лорд. — Именно. Как же такое простое решение никому не пришло в голову? Я воистину велик, умён и дальновиден, — горделиво добавил он.

Волдеморт призвал крэббовского эльфа и негромко отдал ему приказание, услышав которое, несчастный Тарки выпучил глаза на пол-лица, но ослушаться не посмел…

«Семь, — подумал Лорд, придирчиво разглядывая себя в том же зеркале на предмет произошедших изменений. — Это седьмой. Пусть он побудет здесь, пока я, наконец, не доберусь до Поттера». Нагини привычно обвивалась вокруг его плеч. Волдеморт был во власти холодной, жестокой сосредоточенности — и сейчас он не боялся ничего.

Пора. Давно пора было завершить эту затянувшуюся историю!

Когда Волдеморт с Крэббом аппарировали к высоким кованым воротам Хогвартса с крылатыми вепрями на столбах, Тарки, избавившись от тел уже двух магглов и ликвидировав следы беспорядка, деловито отправился на кухню. Ведь теперь на его попечении находился маггловский младенец, почему-то оставленный Тёмным Лордом в живых — не сводивший с оробевшего эльфа строгого взгляда тёмных глаз, в глубине которых мелькали порой красные искры.

* * *

— Том, Том… — голос Альбуса Дамблдора был буквально переполнен укоризной. — Ты не перестаёшь меня удивлять. Ну, скажи на милость, почему ты опять застрял на перепутье?

Тёмный Лорд, всё в том же образе одиннадцатилетнего мальчика, открыл глаза. В этот раз ничего похожего на огромное пустое пространство, едва проступающего сквозь туман, он не увидел.

Привычная когда-то — и надоевшая до щемящей боли в сердце обстановка: потемневшие обшарпанные стены, кровать, стол, шкаф…

Точная копия той комнаты в приюте, куда давным-давно приходил Дамблдор.

— Что, Альбус, не ожидал? — слова, звучащие с холодными свистящими интонациями, резали слух. — Надеялся избавиться от меня окончательно, глупый старик?

— Как забавно наблюдать твои метаморфозы — в зависимости от того, что за часть души пересекает границы миров, — беззаботно рассмеялся Дамблдор. — Нет, правда, весьма забавно.

Волдеморт угрюмо молчал. Он подозревал, что рано торжествует, вспомнив про новый хоркрукс, и что-то может пойти вовсе не так, как предполагалось, но вид радующегося, как ребёнок, Альбуса выбил его из колеи.

— Чем обязан таким… интерьером? — поинтересовался, наконец, Риддл, с видимым отвращением обводя взглядом комнату.

— Понятия не имею, — примирительно развёл руками Дамблдор. — Здесь не я заказываю обстановку, а, скорее, ты. А впрочем… — он не закончил и неспешно огладил бороду.

— Допустим. Так о чём ты обещал поговорить со мной — в прошлую нашу встречу?

— А, так ты всё помнишь? Тогда мне будет гораздо легче объяснить: ты сумел всерьёз заинтересовать Смерть, вот так-то.

— Смерть? — Волдеморт инстинктивно вздрогнул. — Чем же?

— Количеством ложных вызовов, так сказать, — вновь развеселился Дамблдор. — Ни одно живое существо, кроме тебя, не прибывало сюда столько раз — и по частям. Конечно, Смерти это не только надоело, но и порядком её удивило.

К тому же, как ты знаешь, я считаю, что всё живое на Земле заслуживает второго шанса — в том числе и ты. Но ты опять умудрился всё испортить, Том.

Насколько я понимаю, ты сделал ещё один хоркрукс — перед битвой, чтобы он сумел тебя удержать. И теперь он будет держать тебя здесь — до тех пор, пока не присоединится к остальным частям твоей души. Ведь это весьма нестандартный хоркрукс, знаешь ли.

Ну, или кто-нибудь поможет ему возродить тебя во всей, так сказать, совокупности — если искренне захочет твоего возвращения.

Когда-нибудь ты непременно этого дождёшься, Том, непременно, — и, улыбаясь, Дамблдор вышел из комнаты.

Риддл в бессильной ярости схватил подушку — и запустил ею в закрывшуюся дверь. Затем подошёл к окну и уставился на невыразительный пейзаж.

Предстоявшее ему — существование? ожидание? — обещало быть долгим. Очень долгим. Но ждать он умел.

* * *

Что на свете может быть страшнее для отца, кроме как пережить своего единственного сына?

Роберт Крэбб, едва услышав от Драко душераздирающую историю гибели Винсента, лишь прошептал: — «Мерлин, как глупо». И при первой же возможности отстал от толпы и аппарировал домой.

Для одинокого вдовца смерть сына стала последней каплей в череде боли и разочарования. Поэтому неудивительно, что Роберт накрепко закрыл поместье и беспробудно пил. Его не интересовало, ни кто победил в битве, ни почему за ним не приходят авроры.

Но однажды Крэбб, бесцельно мотаясь по коридорам, забрёл в комнату, где содержался тот таинственный маггловский ребёнок, что доверил ему покойный Лорд. Роберт посмотрел в глаза чрезвычайно серьёзному и тихому младенцу — и мигом протрезвел.

— Мой Лорд? — неверяще выдохнул Крэбб и тут же, судорожно зажав себе рот рукой, бросился прочь.

Поутру, полностью пришедший в себя, выспавшийся и трезвый, он потребовал у Тарки свежий выпуск «Ежедневного Пророка», прочитал его от корки до корки, подумал — и вновь позвал эльфа.

— Тарки, — решительно сказал Роберт. — Мы: я и этот ребёнок — должны уйти из магического мира. Хотя бы на время, пока все не забудут о нашем существовании. О моём существовании, — поправился он. — Ты пойдёшь с нами?

— Конечно, Тарки не оставит господина и… молодого господина тоже, — уши эльфа встали торчком, и он низко поклонился.

— А как ты думаешь, где нам удастся спрятаться лучше? — поинтересовался Крэбб. — Я разрешаю тебе высказать своё мнение, — поспешно прибавил он.

— Тарки считает, что прятаться вовсе не нужно. Достаточно хозяину поселиться среди магглов и ни в коем случае не колдовать, — нерешительно проговорил эльф.

— Не колдовать, — тяжко вздохнул Крэбб. — Что ж, придётся потерпеть ради… А кстати, Тарки, как зовут молодого господина?

— Тарки не знает, — виновато опустил уши эльф, но тут же поднял их обратно и прибавил: — Но Тарки может узнать.

— Не нужно, — решительно махнул рукой Роберт. — Пусть у мальчика будет новое имя… и новая жизнь.

* * *

Крэбб всегда был реалистом — и прекрасно понимал, что для успешной легализации в маггловском мире ему требуются две вещи: деньги и документы, причём появление вторых напрямую зависело от количества первых. Задумчиво обследовав свой кабинет на предмет наличности — и ничего существенного не обнаружив, он принял простое и наглое до гениальности решение: отправил в Гринготтс Тарки с запиской. Вопреки опасениям, эльф беспрепятственно вернулся — один и с деньгами. Гоблины невозмутимо выдали на руки — по сути, государственному преступнику — всё содержимое сейфа.

Другой вопрос, что содержимое-то было довольно скудным, но тут уж пенять можно было только лишь на самого себя. Роберт вспомнил, как с энтузиазмом вручал Тёмному Лорду мешочки с галеонами, и философски вздохнул.

«А был бы ты тогда немного скромнее — глядишь, и зажили бы сейчас припеваючи», — подумал он и, невольно вздрогнув, со смешанным чувством покосился на младенца, внимательно наблюдавшего за происходящими сборами.

Следующий визит ожидаемо был в Лютный переулок, и тут уже Крэббу пришлось идти самому. Обменяв большую часть галеонов на полный пакет маггловских документов на имя Роберта и Александра Креповски, он без зазрения совести стёр память исполнителю — оставлять за собой такой явный след было слишком опасно. Маггловская одежда — со следами застиранных пятен, о происхождении которых благоразумнее было не спрашивать — нашлась в ближайшей лавке.

Собрав предметы первой необходимости в обычный сундук (естественно, без всяких чар расширения пространства на нём), Крэбб — нет, уже мистер Креповски — устроив сверху невесть где добытую Тарки маггловскую сумку-переноску с ребёнком, торжественно кивнул эльфу:

— Ну что, Тарки, вверяю тебе наши жизни. Перенеси нас туда, где мы сможем найти недорогую маггловскую гостиницу. Больше мы сюда не вернёмся.

Тарки, побледнев, кивнул в ответ, и мир вокруг смазался в вихре аппарации.

* * *

Чарльз Ластер, хозяин небольшой деревенской гостиницы, не только без лишних разговоров поселил у себя непримечательного крепкого мужчину с маленьким сыном, но и впоследствии устроил его на работу к соседу-фермеру — помощником управляющего на овощной склад. Естественно, тут не обошлось без Конфундуса, молниеносно наложенного Робертом, едва Чарли показалось подозрительным то, что усталый отец не мог вразумительно ответить, где находится мать маленького Александра.

Новоявленный мистер Креповски поднялся в отведённую им комнату, пристроил сундук возле кровати и поставил сумку с ребенком на стол — поближе к окну. Он грузно опустился в продавленное кресло — и тут Роберта затрясло. Он осознал, какой опасности только что подверг себя — и… сына, да, сына, применяя чары в маггловской глуши.

— Тарки! — негромко, но твёрдо позвал он.

Эльф материализовался в комнате практически беззвучно и молча уставился на хозяина преданным взглядом.

— Тарки, — продолжил Роберт решительно. — Забери у меня палочку, — он практически насильно впихнул её в руки эльфа — и быстро отдёрнул ладони, будто обжёгшись. — Спрячь, и я запрещаю тебе говорить мне, где она находится. И не смей даже подумать о том, чтобы вернуть мне её, как бы я не просил или приказывал тебе. До тех пор, пока Александр не попросит тебя сам, — намного тише добавил он.

Тарки посмотрел на хозяина полными слёз глазами — и исчез.

«Ничего, — прошептал Роберт, то ли обращаясь к ребёнку, то ли уговаривая сам себя. — Всё у нас с тобой сложится удачно»...

Сложилось. Соседи быстро привыкли к вежливому и молчаливому новому постояльцу, фермер к концу сезона подумывал о том, чтобы предложить Роберту постоянную работу, а Энни, дочка Чарльза, охотно оставалась посидеть с Александром.

— Какой умный мальчик: не плачет, не капризничает, а смотрит так, будто всё понимает! У вас прекрасный ребёнок, мистер Креповски! — восторженно говорила она. — Идите спокойно работать, я справлюсь.

И Роберт послушно шёл.

* * *

Дождь. Истинно английская погода заражала своей меланхолией весь мир — весь, кроме крошечного старого дома в английской глубинке.

Александр Креповски, полутора лет от роду, сосредоточенно смотрел в окно на струящиеся по стеклу потоки воды — и не видел их. Обладая всей памятью развоплощённого Волдеморта — бывшей на момент его бесславной гибели, — он терпеливо ждал взросления, прекрасно понимая, что проявлять в столь нежном возрасте хоть какие-нибудь магические способности глупо и недальновидно.

Где-то в Междумирье так же неотрывно наблюдал за происходящим за окном навеки одиннадцатилетний Том Риддл. Злость его давно прошла, сменившись спокойным предвкушением неизбежного торжества от будущего триумфального воссоединения частей разодранной в клочья души.

Двое, по сути бывшие одним целым, пронзали взглядами пространство, пытаясь увидеть друг друга. «Я вернусь! — думал каждый. — И начну всё сначала!» И на лицах обоих змеилась торжествующая улыбка.