Когда мечты сбываются-2 (джен)

— Нет, я категорически против переезда Поттера в свое общежитие! Они там практикуют уроки прямо в гостиной. Представляете, что будет, если одно из заклятий попадет ему в лицо? — Снейп свысока взирал на Амбридж, почтившую своим присутствием его апартаменты. — Вы готовы отвечать за смерть ученика? Я — нет. Кстати, у меня есть заключение колдомедика по этому вопросу и разрешение отца мальчика на проживание в моих комнатах. Директор тоже поставлен в известность и не имеет возражений.

Круто развернувшись, он резко выдвинул ящик стола, выуживая оттуда нужные бумаги. Впрочем, они не понадобились.

— Я этого так не оставлю! — пронзительно взвизгнула Амбридж, вылетев из кабинета и громко хлопнув дверью.

Снейп не удержался и показал двери средний палец: в последнее время генеральный инспектор успела потрепать нервы и преподавателям, и ученикам. Нездоровый интерес к Поттеру замечали все мало-мальски умные люди, вот только объяснений этому не было.

Сам же Поттер вел себя на удивление разумно. После разговора с Амбридж пару недель назад он, как на духу, выложил все Снейпу, прямо попросив того отсрочить его переезд в гриффиндорское общежитие. Озвучив мысли Грейнджер по поводу подстраховки, оба сошлись во мнении, что письменное подтверждение лишним не будет. Встречу с Поттером-старшим и целителем Вилкостом назначили на ближайшее время, а Альбуса поставили в известность позже, не вдаваясь в подробности и просто ставя перед фактом: Гарри пока будет жить в покоях зельевара.

Снейп был более чем уверен, что это «пока» растянется до летних каникул, но вышвырнуть Гарри из гостевой комнаты не поднималась рука.

Поттер исправно ходил на уроки, завтраки и обеды, но ужинать предпочитал вместе со Снейпом. Исподтишка наблюдая за подопечным, Северус не раз наблюдал, как напряженно вел себя Поттер в Большом зале. Темные очки на пол-лица скрывали зеленые глаза, водолазка, одетая под мантию, прятала шрамы на шее, на руках почти всегда были перчатки. Кепку не разрешила носить Амбридж, а остроконечные шляпы одевались студентами крайне редко, поэтому голова оставалась непокрытой, впрочем, как и большая часть лица. Если раньше Гарри предпочитал сидеть в середине стола, то в последнее время садился с краю, ближе ко входу. Компанию ему обычно составляли неизменная Грейнджер и близнецы Уизли.

Быстро поглотав пищу, практически не пережевывая, Поттер справлялся за десять-пятнадцать минут, и после этого куда-то исчезал до начала урока. В библиотеке его тоже не видели, но тут все было предельно ясно: у Снейпа была довольно неплохая подборка учебных пособий, да и помощь друзей никто не отменял — та же Грейнджер могла спокойно таскать ему библиотечные книги.

Гулять Поттера приходилось выгонять силой: его так нервировали людные места, что гостевая комната в покоях Снейпа стала чуть ли не спасением от всех этих взглядов и шепотков за спиной, преследовавших того повсюду.

— Надоели! — не выдержав, как-то пожаловался он. — Представляете, они заявляют мне в лицо, что я липовый герой, раз не смог предотвратить покушение на самого себя и стал уродом! Как будто я просил, чтобы мне этот статус присвоили! И никакие аргументы, что мне, на минуточку, был всего лишь год, и я чисто случайно развоплотил Темного Лорда, их не останавливают! Идиоты! Вот какими надо быть твердолобыми придурками, чтобы в это поверить, а?

— Гриффиндор головного мозга не лечится, Поттер, — вяло подтвердил диагноз Снейп, коротая очередной вечер в его компании.

В последнее время тот нечасто взрывался, предпочитая вести себя тихо и не отсвечивать — видать, боялся, что выгонят. Тем более, предпосылки были: Амбридж продавливала очередной декрет, ограничивающий в правах, выносила мозг педколлективу и ученикам, натравливала министра на директора: весело было всем. Снейп приходил в свои апартаменты злой, как мантикора, устраивался в кресле у камина с бокалом вина, закрывал глаза и ненадолго отключался от реальности. Гарри запирался в комнате, тихонько делал уроки, читал книги или же писал письма сестре — ей тоже было скучно и одиноко в доме, где девочку воспринимали как предмет интерьера, а не члена семьи.

Джеймс Поттер, навестив сына по его просьбе, без лишних вопросов подписал разрешение на проживание в апартаментах бывшего недруга. Как ни крути, но Гарри он по-своему любил, даже перекинулся парой фраз с Северусом, выспросив того о самочувствии сына. После оба навестили Дамблдора. Со скупых слов Снейпа, не желающего распространяться на эту тему, директору это не очень понравилось, но его задавили числом и неоспоримыми аргументами. Раз так, Гарри собирался пользоваться привилегиями так долго, как это было возможно.

В гриффиндорскую башню не тянуло от слова «совсем». Никакие доводы сокурсников по поводу проживания в холодных подземельях со злобной летучей мышью, когда в гостиной так весело, тепло и комфортно, и самое главное — рядом все его друзья, — не убеждали. Если подумать, то для Гарри не было важно, подземелья это, комната в мэноре или же гостиничный номер, главное, чтобы там было как можно меньше народу, в идеале — вообще никого. Хотя нет, Снейп не мешал, даже наоборот. Всю свою сознательную жизнь Гарри был предоставлен сам себе. До прошлого лета…

Обычное стечение обстоятельств — и вдруг ты осознаешь, что кому-то на этом свете есть до тебя дело. Причем не друзьям, не родственникам, а совершенно чужим людям. Разве так бывает? Вот и Гарри думал, что нет. До поры до времени думал, не верил, отмахивался от этой мысли руками и ногами. Не отмахался — прочно запутался в ее паутине. Особенно остро это ощутил, когда накануне экзаменов любимый всеми генеральный инспектор угодил прямиком в Мунго. Неудачная частичная трансформация: вместо рта — клюв, вместо рук — крылья, ни написать, ни сказать, ни обвинить никого. Близнецы Уизли, выискивая смельчака, обидно вздыхали, что подобная идея не пришла им в голову. Надо ли говорить, что виновник так и не был найден? Вот только Гарри мельком видел, как мечтательно улыбался Снейп накануне вечером, проверяя свое новое зелье на светопроницаемость. И пусть даже его выгода была тоже более чем очевидна, но разве не он постоянно ругался с Амбридж, защищая Гарри? Разве не он лечил его, не спал ночами, варил зелья и терпел истерики? Это было… приятно. А гриффиндорская башня… Переживут, в сентябре вернется.

* * *

— Профессор Снейп, а можно, после банка я в кафе Фортескью смотаюсь, куплю мороженого? Это же по пути!

— Схожу, Поттер, не смотаюсь, схожу — ты воспитанный молодой человек или оборванец из Лютного?

— Простите, — Гарри робко улыбнулся. — Так я схожу? Решу дела с банком, заберу комплект наследника, ну и деньжа… денег немного. Хотя, наверно, безразмерный кошелек переоформлю, и только потом за мороженым! Я быстро, к восьми вернусь! Могу еще что-нибудь купить…

Он едва не подпрыгивал, начиная слегка раздражать. Хогвартс-экспресс уходил через два часа, экзамены были благополучно сданы, вещи собраны и упакованы еще вчера, договоренность с Северусом о легальном проживании Гарри у него дома — лечение ведь никто не отменял, — достигнута. Джеймс Поттер лишь облегченно вздохнул, недовольно зыркнув в сторону Снейпа — жена будет рада не видеть пасынка. К тому же, в свете последних событий, за день до отъезда Снейп связался с ним по камину и попросил проводить Гарри до Косого переулка. Сам он был занят инвентаризацией, плюс надо было проследить за отправкой своих подопечных, а после проверить и законсервировать спальни и гостиную — работы было как раз до вечера.

Гарри были выданы указания наведаться в банк и на обратном пути, никуда не заглядывая по дороге, добраться камином до дома в Паучьем тупике. Обычно сразу после школы Северус на несколько дней останавливался там, приводил все дела в порядок, и только потом отбывал в мэнор. И менять этот уклад он не собирался даже в угоду семейке Поттеров.

— Так уж и быть, но только пусть упакуют с собой, не стоит тебе одному гулять в общественных местах. Я по-прежнему считаю, что это плохая идея. В банке тебе ничего не грозит, а вот на улице… Будь осторожен. Одень это и не снимай. В случае опасности сожми в кулаке. — Снейп вынул из кармана кулон на цепочке и нацепил Поттеру на шею. Лишним не будет.

— Это сигнальный маячок, да? Сигнал попадет к вам? — поинтересовался Поттер. Чтение нужных книг не прошло даром.

— Да, это маячок. И нет, на нем нет следящих чар, я просто подстраховываюсь, — твердо заверил Снейп.

— Да я ничего такого не имел ввиду, я же понимаю, что вы будете волноваться, — стушевался Гарри, заставив Северуса довольно громко скрипнуть зубами на такое заявление.

В былые времена Гарри бы выслушал гневную получасовую отповедь на тему: «Что вы себе позволяете, Поттер?», сейчас же его лишь окинули холодным взглядом и слегка пожурили.

— Не умничай. Чтобы не позже восьми был дома, а лучше — еще раньше. Я тоже постараюсь не задерживаться. Все, иди, не мешай мне работать.

Получив в ответ сияющую улыбку, Северус отвернулся к своим пробиркам с зельями. Стоило лишь озвучить предложение о совместном проживании, как Гарри, до этого похожий на тень себя прежнего, воспрял духом. Ни потухшего взгляда в глазах, ни вымученных движений, ни грустного, редко звучащего голоса больше не наблюдалось. Неуверенность, правда, все же осталась, как и нежелание находиться в толпе, но вот улыбаться и разговаривать, а также проводить время в компании друзей он стал чаще. Темные очки заняли место на полке рядом с кроватью, водолазки сменились на футболки.

— «Пророк» же называл меня психически неуравновешенным уродом. Вот, стараюсь соответствовать, — невинно пожал плечами Гарри, когда кто-то из сокурсников попросил его не выставлять шрамы напоказ.

Это заявление, громко сказанное на одном из обедов в Большом зале, заставило Снейпа улыбнуться, а Макгонагалл — нервно поджать губы.

— И декрета по этому поводу еще не придумали, — еле слышно заметила Спраут, а после не выдержала и прыснула в салфетку напару с Вектор, благо, Амбридж сидела на другом конце стола.

— И все же мальчик нарочно привлекает к себе слишком много внимания, — не сдержался Дамблдор, который в последнее время был недоволен своим героем.

На что Северус демонстративно закатил глаза:

— Это же Поттер! Он по-другому просто не умеет!

Скажи Снейп что-то другое, он был бы просто не понят. Неизвестно почему, но Альбус до сих пор пребывал в твердой уверенности, что зельевар ненавидит мальчишку, а тот отвечает ему взаимностью. Впрочем, как и Минерва с Амбридж. А вот насчет других были сомнения.

Поттер тоже не спешил доказывать обратное. По-видимому, перспектива в очередной раз прослыть ненормальным, которому нравится Ужас Подземелий, его не прельщала. Кому надо, знали, а Дамблдор и ему подобные были всего лишь еще одними взрослыми, которым не было дела до жизни какого-то мальчишки, будь он хоть трижды герой.

Совместные чаепития, хоть и не прекратились, но стали довольно редкими. Поттер, ранее ловивший каждое слово Великого Светлого Мага, теперь частенько спорил, приводя довольно весомые аргументы, и в большинстве случаев оставался при своем мнении. Впрочем, Дамблдор старался все списать на подростковый возраст. К тому же, после окончательной смерти Воландеморта, в которой точку поставил совсем не Гарри Поттер, а каких-то два бывших Пожирателя, герой сам по себе стал ему неинтересен. Ну, разве что ради общего блага Поттер еще послужит делу света, и окончательно сбрасывать его со счетов было рано. Да, определенно рано.

Снейп, вот кто окончательно сорвался с крючка. Как ни пытался Дамблдор вызнать все подробности битвы на кладбище, ему это не удалось. Кингсли, присутствующего там, как и остальных его подчиненных, подвели под Непреложный Обет. За Снейпа же с Малфоем тоже взялись, и не абы кто, а Отдел Тайн. В итоге дело было строго засекречено: не надо общественности знать, что после смерти можно воскреснуть — это ведь темная магия! А этих двоих ни много, ни мало наградили орденами, тем самым дав неприкосновенность, и сделали своими внештатными сотрудниками.

Альбусу оставалось лишь молча кусать локти: как же, герой не оправдал надежд, Малфой опять в фаворе, а бывший шпион Снейп теперь вправе ставить условия работодателю.

Да еще и министр со своей свитой стал вставлять палки в колеса. Обложили его со всех сторон. Хоть с должности директора еще не скинули, и то хорошо. А там скоро и конец года, немного осталось продержаться. А за лето он что-нибудь придумает…