Семья (джен)

После отбытия Корделии и Алекса в Замок Крестоманси дом опустел. И хотя рядом оставались Джулия и шумные Мэри и Энн, не дававшие заскучать, ощущение пустоты не покидало. Близнецов ужасно не хватало, даже несмотря на то, что оба каждый вечер разговаривали с Кристофером по связному зеркалу. Причем не вместе, а по очереди.

Привычная тишина рабочего кабинета (все домочадцы прекрасно знали, что не следует беспокоить Кристофера здесь) сейчас стала почему-то неуютно-звенящей. Хотя и не была абсолютной: если прислушаться, можно было уловить шаги и голоса где-то в доме, детский смех и беготню.

В дверь постучали, и Кристофер отложил книгу, которой пытался занять голову, чтобы не думать о том, что в повседневных домашних звуках не хватает двух голосов.

— Войдите.

Он думал, что это могла заглянуть за чем-нибудь Джулия, или забежать после уроков внучки. Но вот Гранта точно никак не ожидал увидеть. А тот вошел как ни в чем ни бывало, весело улыбнувшись (Кристофер подозревал, что он забавляется его не слишком удачными попытками сохранить невозмутимое выражение лица):

— Привет, Кристофер.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Кристофер вместо приветствия, тем не менее встав, чтобы пожать ему руку.

— Я тоже рад тебя видеть, — ехидно ответил Грант.

Кристофер усмехнулся, махнув ему на кресло, а сам садясь обратно на диван.

— Извини, это от неожиданности. И все-таки… — и в этот момент Кристофер понял: — Тебя Джулия позвала.

Грант пожал плечами, не ответив. Что, в общем-то, и не требовалось.

— Как ты? — спросил он.

— Прекрасно, — Кристофер в свою очередь пожал плечами.

— А на самом деле? — проницательно спросил Грант, одарив его внимательным взглядом.

Кристофер сердито прищурился:

— С каких пор ты стал моей нянькой?

Грант с мученическим видом закатил глаза.

— С тех самых, как Милли… — он осекся и, резко погрустнев, виновато посмотрел на Кристофера.

Кристофер отвернулся к окну с самым своим величественно-отсутствующим видом, притворившись, будто не слышал последней фразы. За окном шел противный моросящий дождик, нисколько не способствующий улучшению настроения.

Грант вздохнул и тихо — будто сомневаясь, что стоит это говорить — произнес:

— Знаешь, я тоже по ней скучаю.

— Знаю, — Кристофер слабо улыбнулся и, оторвавшись от созерцания мокрых деревьев, снова посмотрел на него. — Джулии не следовало отрывать тебя от дел. Со мной правда всё в порядке. Никто еще не умирал из-за того, что дети покинули родное гнездо.

— Она просто беспокоится о тебе. И признай — ты ведь относишься к Алексу и Кор немного не так, как остальным детям?

Кристофер не стал отрицать, но и вслух соглашаться тоже не стал. Впрочем, Гранту, который знал его лучше, чем кто-либо, и не нужны были лишние слова. В глубине души Кристофер был благодарен Джулии за самоуправство — присутствие друга, привычная пикировка с ним и возможность вспомнить старые времена приносили успокоение.

Так что, когда позже Джулия заглянула к ним, Кристофер очень серьезно сказал ей:

— Спасибо.

Джулия расцвела довольной улыбкой, и Кристофер не мог не улыбнуться в ответ. Он всегда знал, что его дети — самые лучшие в мире. И семья, осиротевшая без Милли, все-таки осталась семьей. Именно это давало ему силы жить дальше.

* * *

Корделия задумчиво постучала карандашом по губам, уже в пятый раз перечитывая один и тот же абзац. Теоретически она вроде бы всё понимала, но практически… почему-то теорию никак не получалось воплотить в жизнь. Корделия вздохнула и подняла голову, посмотрев на Алекса, который в этот момент пытался снять с вазы наложенные Котом чары изменения облика. То, что у него ничего не получалось, Корделия могла приписать только его рассеянности — обычно Алекс играючи справлялся с любыми чарами. «Ломать — не строить», — любил он говорить. Хотя, может, дело было в том, что чары наложены именно Котом.

— В чем недостаток чар невидимости? — вдруг спросил Кот, заставив Алекса удивленно заморгать.

Корделия тоже не улавливала связь. Кот усмехнулся — он стоял возле окна, прислонившись к подоконнику — и выжидающе посмотрел на Алекса. Тот пожал плечами и ответил:

— В том, что любой мало-мальски сильный маг может увидеть сквозь них, используя колдовское зрение.

Кот многозначительно приподнял брови, кивнув на неподдающуюся вазу, в данный момент выглядевшую маленьким кролиом, настороженно приподнимающим и снова роняющим длинные уши.

— О! — после секундного замешательства Алекс ухмыльнулся и пристально посмотрел на зверька.

В следующее мгновение тот вновь стал хрустальной вазой с узким горлом. Корделия с сожалением вздохнула — кролик был симпатичный.

— Другое дело, — удовлетворенно произнес Кот и повернулся к ней: — Кор, у тебя как дела?

— Теоретически я всё понимаю, но почему-то на практике не выходит, — расстроенно ответила Корделия.

— Знаешь, у меня была противоположная проблема, — весело сообщил Кот. — Я мог сотворить на чистом инстинкте самые невероятные вещи, сам не понимая, как и что сделал. Но теория была для меня просто темным лесом.

Корделия фыркнула:

— По-моему, так лучше, чем у меня.

— Ну, не скажи, — не согласился Кот. — Это чревато тем, что можно превратить кого-нибудь в жабу, даже не заметив этого.

— Ты превращал кого-то в жабу? — с восторженным изумлением спросил Алекс.

Кот кивнул:

— И даже не понял, что это моих рук дело.

Корделия немного приободрилась. Если посмотреть с этой стороны… Действительно, лучше понимать, что делаешь. Собравшись, она внимательно посмотрела на мышку в клетке, стоявшей перед ней на столе. Мышка принюхивалась, шевелила усами и время от времени перебегала по клетке. Чтобы парализовать живое существо, следовало воздействовать магией на его мозг. Поэтому сначала тренировались с животными — сознание человека подавить гораздо сложнее.

Корделия быстро мысленно освежила прочитанную только что теорию и прищурилась, сосредотачиваясь. И мышь замерла с поднятой лапкой. Корделия торжествующе улыбнулась, переведя взгляд на Кота. Он улыбнулся ей в ответ:

— Молодец. В следующий раз будешь замораживать человека. А на сегодня закончим.

Они с готовностью вскочили и уже почти дошли до двери, когда Кот добавил:

— Да, завтра мы отправляемся в Капрону — там как раз появилось подходящее дело.

Корделия с Алексом восторженно переглянулись, замерев в дверях, а потом столь же восторженно одновременно посмотрели на Кота. Тот улыбнулся и махнул им: идите уже.

* * *

— Интересно, что в Капроне? — мечтательно поинтересовалась в пространство Корделия, когда они спустились на первый этаж.

Алекс пожал плечами: что толку гадать, завтра и узнают. Но Кор ведь подождать не может — ей надо знать всё и сразу. Алекс ухмыльнулся, весело покосившись на сестру, и, правильно поняв причины его веселья, она фыркнула и задрала подбородок. Кор уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь в меру язвительное, когда из-за поворота появился Патрик. Так что она ограничилась выразительным взглядом.

Племянник шел на конюшню, и Алекс решил воспользоваться случаем и пойти с ним. Идеей научиться ездить верхом он загорелся с первого дня прибытия в Замок, но до сих пор они с Кор были слишком заняты знакомством с окружающим. Так почему бы не начать сегодня? Корделия к верховой езде интереса не проявляла, но пошла с ними — исключительно из любопытства.

И только когда они подошли к выходу в парк, Алексу пришло в голову, что ему нужен соответствующий наряд. Он, конечно, сейчас был одет не в лучший свой костюм и, если что, испортить его будет не жалко, но в нем, скорее всего, будет неудобно.

— Можно сходить к маме, — предложил Патрик на его вопрос. — Она что-нибудь придумает.

И они отправились на поиски Марианны, которую в итоге обнаружили в сарае, где она с Сесилией раскладывала травы для сушки. Обе выглядели довольно-таки необычно в поношенных платьях и испачканных землей передниках. А светлые волосы Сесилии, которые она обычно предпочитала носить распущенными, на этот раз были собраны в небрежный хвост. Она одарила их компанию любопытным взглядом, но продолжила аккуратно раскладывать на подстилке стебли, соцветия и листья — всё по отдельности. Марианна встала, задумчиво посмотрев на них.

— Костюм для верховой езды? Что ж, пока я могла бы переделать для тебя старый костюм Кота. А потом, если захочешь продолжить, купим тебе свой. Согласен?

Алекс с энтузиазмом закивал — еще бы он не был согласен!

Оставив Сесилию разбирать растения дальше, Марианна отыскала костюм и ловко переделала его магией под Алекса. Корделия всё время внимательно наблюдала за ней, кажется, стараясь понять и запомнить, как она это делает. Наконец, костюм был готов — и сидел на Алексе как влитой, — и они смогли отправиться на конюшню.

Там их встретил молодой русоволосый парень с веселой улыбкой.

— Наш конюх — мистер Бартлоу, — представил его Патрик и затем: — Это Алекс, он хочет научиться ездить верхом.

Мистер Бартлоу фыркнул, одарив Патрика взглядом человека, смирившегося с его невоспитанностью, и вежливо уточнил:

— А юная мисс?

— Корделия, — сама представилась Кор, не дожидаясь Патрика. — Мы кузены Ко… то есть Эрика.

— Ах да, конечно. Рад, наконец-то, познакомиться, — мистер Бартлоу церемонно поцеловал ей руку, и она слегка покраснела.

Как выяснилось, Патрик — уже опытный наездник, и ему разрешалось ездить самостоятельно где угодно, при условии, что он не отъезжает далеко от Замка.

— Папа обожает лошадей, — объяснил он, когда они вошли в пахнущий навозом и сеном полумрак конюшни. — Так что я в седле чуть ли не с рождения.

Он и провел Алексу и Корделии небольшую экскурсию, пока они шли вдоль стойл:

— Арабелла — спокойная, непугливая, один недостаток — уж очень упрямая: идет, куда хочет, и переубедить ее почти невозможно. Эрл — самый лучший конь для начинающих, терпеливый и послушный.

Серый в яблоках конь понравился Алексу, и он осторожно погладил его по носу. Эрлу он, видимо, тоже пришелся по душе: он фыркнул и ткнулся мягким носом в ладонь.

— Моя лошадка — Алтуза. А это папин Топаз, — Патрик остановился на некотором расстоянии от великолепного каурого жеребца — даже Алекс, не очень-то разбиравшийся в лошадях, восхитился его статью. — К нему лучше не приближайся — жутко своенравный и признает только папу.

То, что конь с характером, было заметно сразу — он перебирал ногами, вскидывал голову и смотрел на них с явным неудовольствием. Алекс вернулся назад — к Эрлу. Корделия задержалась возле него, гладя по шее и кормя мятными конфетами, которых у нее — ужасной сладкоежки — всегда хранились целые запасы. Мистер Бартлоу с улыбкой наблюдал за ней.

— Вы точно не хотите учиться с братом, мисс? — спросил он. — Вы прекрасно ладите с лошадями.

Но Кор только покачала головой:

— Нет, спасибо. Верховая езда не для меня.

Держаться в седле оказалось далеко не так просто, как представлялось Алексу. Он напряженно сидел, вцепившись в поводья, почти не смея пошевелиться. К счастью, Эрл был именно таким терпеливым и спокойным, как говорил Патрик. Этот последний уверенно гарцевал вокруг, то уезжая, то снова возвращаясь. Алекс почти позавидовал ему. И в какой-то момент так засмотрелся — Патрик верхом выглядел очень красиво, производя впечатление единого целого со своим конем, — что потерял бдительность и полетел на землю, сорвавшись со спины Эрла, который огорченно замер рядом, опустив к нему голову.

Кор и мистер Бартлоу испуганно подбежали к ним. Патрик прискакал, не завершив фигурного поворота, и почти неуловимым движением спрыгнул на землю.

— Я в порядке, — проворчал Алекс, поднимаясь; было обидно и немножко стыдно.

Убедившись, что он отделался легким ушибом, мистер Бартлоу вздохнул с облегчением, Патрик сочувственно улыбнулся, а Корделия хихикнула, и по ее глазам он ясно видел, что она собирается что-нибудь съязвить. Поэтому он одарил ее угрожающим взглядом: «Только попробуй!» Кор пожала плечами и промолчала, что не помешало ей весело и явно насмешливо улыбаться. Одарив ее еще одним мрачным взглядом, Алекс взобрался на продолжавшего спокойно стоять рядом Эрла, твердо настроенный научиться. Впредь он будет внимательнее и больше из седла не вылетит.

Корделии скоро наскучило наблюдать, как Алекс ездит шагом по кругу (Патрик к этому времени уже куда-то ускакал), и, помахав ему на прощание, она ушла в замок. Алекс подумал, что так даже лучше: своим мастерством он похвастается перед сестрой, когда наработает его. А сейчас пусть лучше не присутствует — меньше будет потом издеваться.

* * *

Оставив Алекса постигать премудрости верховой езды, Корделия отправилась в библиотеку. Там она задумчиво прошлась вдоль книжных полок, размышляя взять ли ту книгу по теории, про которую говорил Кот, и позаниматься или поискать что-нибудь художественное. Сделать выбор она так и не успела.

Миновав очередной ряд, Корделия вышла к уютному уголку возле окна, рядом с которым стояла длинная синяя кушетка с низкой спинкой. И на этой кушетке расположились парень и девушка, которых теперь — когда она понимала, чего ждать — Корделия сразу узнала. Милли сидела, а Кристофер растянулся на кушетке, закрыв глаза и положив ей голову на колени. Корделия замерла, затаив дыхание, хотя и понимала, что, даже если бы она начала кричать и прыгать, ничего бы не изменилось, но это было инстинктивной реакцией.

— Что там такое случилось? — осторожно спросила Милли, ласково перебирая черные кудри Кристофера. — Ты выглядишь так, словно прикасался к серебру Седьмых миров.

Теперь, присмотревшись, Корделия поняла, что он действительно выглядит крайне изможденным.

— Лучше тебе не знать, — и голос его звучал так же устало. — Такой зверской жестокости я у людей еще не встречал, — немного помолчав, он горько добавил: — Хотел бы я сказать: надеюсь, что больше не встречу. Но боюсь, такая роскошь не для меня. Неудивительно, что Габриэль стал в итоге столь угрюмым.

Кристофер невесело усмехнулся, и Милли сокрушенно покачала головой. После чего провела кончиками пальцев по его лбу, по вискам, по скулам — будто стараясь изгнать все ужасы из его сознания.

— Тебе это не грозит, — тихо произнесла она.

Кристофер открыл глаза и улыбнулся ей уже по-настоящему — без горечи и нервной дрожи:

— Да, потому что у меня есть ты.

Видение растаяло, оставив Корделию, охваченную противоречивыми эмоциями. Кажется, она начала понимать, почему папа считает, что Крестоманси — работа не для женщины. И это заставляло задуматься о том, насколько тяжело нести ту ношу, что когда-то лежала на ее отце, а теперь — на Коте. С другой стороны, Корделия была очарована теплом и любовью, которым была пронизана увиденная сцена. А кроме того внезапно появляющиеся видения одновременно заставляли ее нервничать и вызывали нетерпеливое желание увидеть что-нибудь еще.

Читать расхотелось. Немного постояв в нерешительности, Корделия пошла в малую гостиную — поиграть на фортепиано. Музыка всегда успокаивала ее, помогала разложить всё по полочкам и собраться с мыслями.

К счастью, в гостиной никого не было. Корделия села, открыла крышку фортепиано и, едва касаясь, задумчиво провела пальцами по клавишам, размышляя, что лучше сыграть. Так ничего и не придумав, она принялась просто перебирать клавиши, прислушиваясь и пытаясь добиться мелодии, которая отражала бы ее внутреннее состояние. Импровизация не была ее сильной стороной, и она редко этим занималась, но сейчас был особый случай.

* * *

Как Кор играет на фортепиано, Алекс услышал еще из коридора. Прислушавшись, он удивленно замер: она импровизировала (само по себе выдающееся событие) и импровизировала нечто такое, что заставляло задуматься о том, в каком душевном состоянии она находится и что ее в такое состояние привело.

В гостиной, кроме полностью погрузившейся в музыку Кор, никого не было. Алекс остановился возле двери, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. И только когда Кор перестала играть, опустила крышку и положила на нее ладони, замерев с опущенной головой, он спросил:

— Что случилось?

Кор вздрогнула и обернулась так резко, что ее длинная коса метнулась по плечам. При виде Алекса смущенное смятение на ее лице сменилось облегчением. Слегка улыбнувшись, она покачала головой:

— Ничего. Просто я опять видела эхо прошлого.

Подойдя к ней, Алекс облокотился о фортепиано.

— Что, настолько ужасное видение? — усмехнулся он.

— Не смейся, — мягко укорила его Корделия, вместо того чтобы съехидничать в ответ, и Алекс всерьез забеспокоился.

— Правда ужасное?

— Нет. Наоборот. Или не совсем, — Корделия замолчала, явно не в состоянии подобрать подходящее описание.

— Расскажешь? — мягко подтолкнул ее Алекс.

Конечно, она рассказала. Корделия всегда делилась с ним всем. Как и он — с ней.

— Понимаешь, — заключила она свой рассказ, — папа с мамой были ужасно милыми и всё такое, но я подумала… Если раньше я еще сомневалась, то теперь точно знаю: я не хочу быть Крестоманси. Но…

Она опять замолчала и жалобно посмотрела на него.

— Ты чувствуешь себя виноватой из-за того, что, отказываясь, возлагаешь эту ношу на меня, — понимающе заключил Алекс.

Корделия кивнула, и он весело улыбнулся:

— Перестань терзаться несуществующей виной. Я предполагал с самого начала, что должность достанется мне. Я не против, на самом деле.

— Правда? — на лице Кор было написано такое облегчение, что он засмеялся.

— Правда. Кстати, это ведь не значит, что ты не едешь завтра с нами в Капрону?

Кор тоже засмеялась и покачала головой.

— Конечно, нет. Ни за что не пропустила бы такое приключение, — она вскочила и, порывисто обняв его, заявила: — Алекс, ты мой самый любимый брат!

Алекс насмешливо фыркнул, но на самом деле он был тронут и польщен. Правильно его поняв, Кор с нежной улыбкой взлохматила его волосы.

— Эй, а как же я? — раздался от дверей возмущенный голос Роджера.

Он постарался придать своему лицу оскорбленное выражение, но не слишком успешно, к тому же веселые искры в глазах в любом случае выдавали его с головой.

— А ты мой второй самый любимый брат, — немедленно нашлась Кор, пока Алекс с почти искренним неудовольствием возвращал своей прическе приличный вид.

Роджер усмехнулся и повернулся к Алексу:

— Я вообще-то тебя искал.

Алекс тут же забыл про испорченную прическу и выпрямился в радостном предвкушении.

— Можно приступать?

Роджер весело кивнул, явно забавляясь энтузиазмом Алекса. Корделия переводила с одного на другого любопытный взгляд:

— О чем речь?

Алекс с Роджером, не сговариваясь, дружно заявили:

— Сюрприз!

Кор состроила сначала умоляющее выражение лица, а когда это не помогло — оскорбленное.

— Расскажем, как только будет готово. Честно, — горячо пообещал Алекс, театрально прижав ладонь к сердцу.

Кор рассмеялась и махнула рукой — мол, что с вами поделаешь — идите. И они пошли.

Обещанный сюрприз касался последнего изобретения Роджера. Он решил создать телепорт, которым могли бы пользоваться люди, не наделенные магическими силами. С технической стороной и разработкой чар он разобрался сам. Но вот, чтобы вплетать нужные чары в подготовленную им схему, требовался кудесник, коим Роджер не являлся. И в этом-то Алекс и помогал ему.

Портал представлял собой металлический круг, на который следовало вставать — на одном краю его был прикреплен стержень, державший навигационную панель. Проблема состояла в том, что переместиться можно было только с одного портала на другой. И пока что их существовало только два. Но Роджер собирался, если испытания пройдут успешно, запатентовать их и пустить в широкое производство.

— Можно для начала установить по порталу в каждом крупном городе, — говорил он. — А там дело, может, дойдет и до других мест.

Алексу эта идея очень понравилась. Ведь далеко не каждый маг способен телепортироваться самостоятельно. Не говоря уже о не-магах. А обычные средства передвижения отнимают достаточно много времени.

Зайдя в просторную светлую мастерскую, Алекс немного полюбовался на блестящие серебристые порталы, а потом принялся за работу под руководством Роджера. Самое сложное состояло в том, чтобы заставить вплетаемые в конструкцию чары работать самостоятельно, активируясь при помощи специально предназначенных для этого механизмов — безотносительно магии пользователя портала. И Алекс поймал себя на том, что восхищается изобретательным умом брата.

Собственно Алекс даже не столько накладывал чары, сколько передавал Роджеру поток своей магии, а тот уже делал необходимое. И всё же участвовать в этом было довольно волнующе. Кор может сколько угодно смеяться насчет его меняющихся каждую неделю интересов, но он был уверен, что это ему точно не надоест. Не в ближайшие несколько лет, по крайней мере.

Когда они закончили, Алекс перенес один из порталов в другой конец сада, чтобы принимать там Роджера, испытывающего прибор. Алекс хотел сам быть испытателем, но брат ему не позволил.

— Я не могу тобой рисковать — папа мне голову оторвет, если что. А Джулия пришьет обратно и оторвет еще раз. Она страшна в гневе — сам знаешь, — заявил он, когда Алекс попытался спорить, и, видя, что он нисколько не убежден этим аргументом (хотя и не мог сдержаться, чтобы не фыркнуть на последнюю фразу), добавил: — А кроме того, ты кудесник — с девятью жизнями, к тому же — и потому не должен участвовать для чистоты эксперимента.

С этим Алекс вынужден был согласиться. В глубине души он был согласен и с первым аргументом, но очень не хотелось это признавать. Так что Роджер испытывал новый прибор сам.

Установив портал, Алекс замер в ожидании, поймав себя на том, что задерживает дыхание. Только сейчас он задумался о том, что будет делать, если что-нибудь пойдет не так, и испугался, принявшись быстро перебирать в уме возможные варианты. К счастью, ничего предпринимать не пришлось. Когда вышло время, которое Роджер дал ему на то, чтобы дойти до другого конца парка (время он назначил с запасом, так что Алекс дошел гораздо быстрее), воздух над серебристым кругом портала замерцал, и в нем материализовался Роджер — целый и невредимый.

Слегка покачнувшись, он посмотрел на Алекса и торжествующе ухмыльнулся:

— Работает!

— Работает, — почти шепотом согласился Алекс, а в следующее мгновение прыгнул вперед, бросившись обнимать сошедшего с серебристого диска Роджера.

Кажется, он начал понимать восторг изобретателя, у которого получилось создать нечто стоящее. А ведь он, собственно, и не изобретал ничего — только немного поучаствовал. Роджер засмеялся и похлопал его по спине.

— Мы хорошо потрудились. Можем гордиться собой.

* * *

Когда Алекс и Роджер ушли заниматься своим загадочным делом, Корделия отправилась к себе, чтобы почитать мамину книгу. Книга оказалась интересной, но не настолько всепоглощающей, чтобы отсечь посторонние мысли. И читая, Корделия не переставала думать. Если верно ее предположение, и мама действительно взяла себе имя именно по этой книге, значит, она должна была ее прочитать до того, как переселилась в Двенадцатые миры. Но откуда она взяла ее в Десятых мирах? Книга-то явно здешняя. Разве что… папа принес? Да, точно, вспомнила Корделия, он же носил ей книги в качестве платы за храмового кота! Корделия представила себе девочку в храме Ашет — Живую Богиню, — которой мальчик из другого мира носит книги, и хихикнула. Весьма оригинальное начало отношений.

Она перевернула страницу и обнаружила там сложенный пополам листок. Еще интереснее. Корделия нетерпеливо развернула его — это оказалось письмо, написанное знакомым папиным почерком — и принялась жадно читать.

«Дорогая Милли,

Я случайно наткнулся на эту книгу в магазине, куда Габриэль послал меня найти новейший трактат по теории магии, и подумал, что такой у тебя еще нет. Так что пусть она будет моим подарком к началу учебного года — в счет моего неоплатного долга за Трогмортена.

Так как твоя новая школа? Надеюсь, лучше предыдущей? Если она окажется такой же ужасной, сразу пиши мне — я что-нибудь придумаю. Только не убегай опять. Боюсь, второго побега Габриэль нам не простит.

В Замке тоже начались занятия, и теперь не так весело как было летом. В свободное время Элизабет постоянно играет на фортепиано и поет (она даже как-то поругалась по этому поводу с Бернардом, который не выносит пение), Грант фотографирует всё, что попадется под руку. Джейсон возится с травами, Бернард считает, Генриетта… Хотя не знаю, чем занимается Генриетта — и никто, по-моему, не знает. Кстати, все они передают тебе привет.

У меня же свободного времени нет вовсе. Боюсь представить, что будет, когда я стану Крестоманси.

Нам всем очень тебя не хватает.

Всегда твой,

Кристофер».

С широкой улыбкой Корделия перечитала письмо несколько раз. Определенно, она не зря решила пожить в Замке. Было невероятно забавно увидеть отца, которого она привыкла считать сильным, мудрым и уверенным в себе, таким юным и смущающимся в своем первом выражении симпатии девушке. «Плата за Трогмортена»! Признать, что Милли ему нравится и он хотел порадовать ее подарком, он, конечно же, не мог.

Корделия тихонько засмеялась и, сложив письмо, убрала его в свою шкатулку с драгоценностями — пожалуй, она оставит его себе. Кажется, она начала понимать, чем эта книга так нравилась маме, что та и много лет спустя держала ее в своей спальне под рукой.

Повернувшись от шкафа в намерении продолжить чтение, Корделия пораженно замерла. На ее кровати лежала лицом в подушку девочка лет шести — явно чем-то сильно расстроенная, хотя она и усиленно старалась не плакать. Она была нарядно одета и изначально аккуратно причесана, но сейчас длинные черные локоны сильно растрепались, рассыпавшись по спине. И всё бы ничего, но каким образом этот ребенок появился здесь, когда буквально только что тут никого не было? И только после долгих мгновений ступора Корделия поняла, что видит очередное эхо прошлого.

А потом из-за ее спины вышел еще один призрак — женщина села на кровать рядом с девочкой, ласково проведя ладонью по ее голове. Корделия узнала свою мать, хотя на этот раз она была гораздо старше, чем в предыдущих явлениях.

— Что случилось, милая? — мягко спросила она.

С восторженным изумлением Корделия поняла, что девочка должна быть Джулией. Это становилось с каждым разом всё интереснее. Когда девочка повернулась и села на кровати, Корделия утвердилась в своей догадке. Она, конечно, сильно изменилась за прошедшие годы, но яркие черные глаза, так похожие на папины, остались прежними. Джулия хмурилась, прикусив губу, а в глазах, несмотря на усилия, собрались слезы.

— Ничего не случилось, — упрямо заявила она. — Я просто устала.

Мама сокрушенно покачала головой и просто молча обняла ее, притянув к себе. И Джулия сдалась — всхлипнув, она начала что-то быстро говорить, не отрываясь от мамы, и поэтому ее слова звучали глухо и невнятно. Корделия смогла уловить только что-то насчет папы и дня рождения.

— Ох, Джулия, — мама немного отстранила ее от себя, взяв за плечи, чтобы взглянуть в лицо. — Что ж поделаешь, если у папы такая работа. Я знаю, страшно раздражает, когда он вдруг исчезает в самый неподходящий момент. Но это не его вина. Когда его призывают, его притягивает к призвавшему — хочет он того или нет. Понимаешь?

Джулия неуверенно кивнула.

— И это никак не отменяет того факта, что папа тебя очень любит, солнышко. Вот увидишь, он постарается вернуться так быстро, как только возможно. Может, даже успеет к разрезке именинного пирога.

Мама задорно подмигнула ей, и Джулия засмеялась, тут же перейдя от унылой тоски к радостному предвкушению. Когда видение исчезло, Корделия еще некоторое время стояла в восхищении. Надо будет непременно рассказать об этом Джулии.