Семья (джен)

Кот раздобыл для Корделии одежду Десятых миров и снабдил местными деньгами, которых с запасом хватило бы на пару недель. Перемещалась она из Заповедного сада.

— Он связывает все миры, а потому отсюда можно перенестись в любой из них, даже почти неопытному человеку, — объяснил Кот.

Корделия обняла его на прощание и, активировав чары, шагнула в полуразрушенную арку. В следующее мгновение зелень и прохлада сада сменилась песками и палящим солнцем.

Сразу стало жарко, несмотря на гораздо более легкое, по сравнению с привычным, платье без рукавов. Прямо перед Корделией возвышался город за белыми стенами с громадным куполом храма Ашет в центре. Корделия глубоко вдохнула сухой знойный воздух и решительно направилась к городу. Яркое солнце напекало макушку. Хорошо еще, женщины здесь носили покрывало на голове — оно хотя бы немного спасало от солнца.

Войдя в высокие ворота, Корделия тут же оказалась окружена шумом и яркими красками базара: кругом стояли разноцветные палатки, блеяли козы, кудахтали куры, кричали торговцы. Корделия с любопытством огляделась. В этом мире родилась и провела первые годы жизни ее мать. Хотя вряд ли, конечно, Живая Богиня когда-либо выходила на базар. Так что именно этого окружения мама никогда и не знала. Но всё равно было ужасно интересно.

Корделия купила на память пару браслетов и бутылочку с благовониями, а заодно спросила продавца, где можно найти постоялый двор. Он с доброжелательной улыбкой объяснил ей дорогу, и, поблагодарив, Корделия решила первым делом устроиться, оставить там вещи, а потом погулять по городу. И зайти в храм.

Конечно, никто не пустит ее в ту часть, где обитает Живая Ашет, где когда-то жила мама, но это не так важно. Однако до храма Корделия дойти не успела: с его стороны раздались громкие звуки музыки, а люди поспешно разошлись в стороны, освобождая середину улицы, и замерли с выражением восторга и глубокого почтения на лицах.

— Простите, — обратилась Корделия к мужчине, что стоял рядом с ней, держа за руку маленького ребенка. — Я приехала издалека. Не могли бы вы объяснить, что происходит?

Мужчина бросил на нее удивленный взгляд. Весь его вид говорил: «Милая, ты с луны свалилась?» Но всё же вежливо ответил:

— Сегодня Живую Богиню провозят по городу, чтобы она благословила свой народ.

— О! — пораженно воскликнула Корделия. — Спасибо.

И принялась жадно вглядываться вперед — откуда должна была появиться процессия. Вот это ей повезло так повезло — попасть на церемонию, которая проводится раз в год!

На улице появилась процессия из нарядных жриц, увешанных ожерельями из цветов. Они несли носилки, на которых, скрестив ноги, неподвижно восседала девочка лет восьми. Темные волосы заплетены в несколько тонких косичек, на голове блестит золотая тиара. Худенькие руки от запястий до локтей увешаны разнообразными браслетами. На груди блестят в лучах солнца столь же разнообразные ожерелья. «Интересно, ей не тяжело под всеми этими украшениями?» — подумала Корделия.

Девочка изо всех сил старалась казаться бесстрастной, но в темных глазах можно было разглядеть любопытство и отчасти беспокойство. Особенно, когда стоявшие по бокам улицы жители начали пробираться к носилкам, стараясь коснуться ее. Женщины поднимали маленьких детей, чтобы богиня благословила их. Корделия держалась в стороне, боясь быть затоптанной толпой.

К тому времени, когда процессия завернула за угол, улица незаметно опустела. То ли все пошли следом, то ли разошлись по своим делам. Скорее первое, решила Корделия. Остались лишь несколько человек, среди которых худая старая женщина, стоявшая возле стены недалеко от Корделии. Ее седые волосы были убраны под темное покрывало, и платье на ней было почти черным.

— Несчастная, — тихо вздохнула она.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Корделия.

Женщина вскинула на нее столь же удивленный взгляд, а потом слабо улыбнулась:

— Я не о тебе, милая — о Богине.

— Всё равно не понимаю, — Корделия пожала плечами. — Полагаю, ей довольно-таки скучно сидеть целыми днями в храме, но почему она несчастная?

Женщина покачала головой, в ее взгляде появилась горечь:

— Потому что ей осталось жить несколько лет. А потом ее принесут в жертву Ашет.

Корделия пораженно замерла. Она знала об этой традиции, но также знала, что обычно великая жрица приносит в жертву одну из храмовых кошек, возвращая выросшую девочку в семью.

— Но разве… — начала она.

— Их не отпускают? — с прежней горечью закончила за нее женщина. — Может, раньше и отпускали. Но точно не сейчас. Новая великая жрица считает, что Ашет должна получить свою жертву, как положено.

Пока Корделия пыталась осознать сказанное, женщина совсем мрачно продолжила:

— Да и раньше далеко не все возвращались домой, — и едва слышно добавила: — Моя девочка так и не вернулась. Когда к нам пришли жрицы из храма сообщить, что моя дочь избрана Богиней, я обрадовалась. Думала: это такая великая честь! Я тогда не интересовалась храмовой жизнью, не знала, что существует традиция приносить девочек в жертву. Эта церемония всегда проходит при закрытых дверях. С тех пор я много всего узнала…

Женщина говорила так, словно забыла о присутствии Корделии, словно ей было всё равно, кому говорить — просто выплескивала застарелую боль на первого попавшегося человека. И Корделия слушала, почти не дыша, боясь спугнуть ее откровения.

— Я каждый год ходила на торжества, когда Живую Богиню провозят по городу, чтобы посмотреть на мою девочку, хотя бы издалека. И радовалась, видя, как она растет. Думала, скоро она станет достаточно взрослой, чтобы покинуть храм и вернуться ко мне. Но она не вернулась — однажды она просто исчезла, и никто больше о ней ничего не слышал.

Корделия понимающе кивала, как вдруг ей в голову пришла невероятная мысль.

— Скажите, — медленно и осторожно произнесла она, — когда это было? Сколько лет вашей дочери?

Женщина пожала плечами:

— Много лет назад. Если бы она осталась жива, ей сейчас было бы шестьдесят два года.

Корделия задохнулась от изумления. Не может быть. Просто не может быть. Неужели эта женщина действительно ее бабушка?

— А что, если я вам скажу, — еще более осторожно начала она, — что ваша дочь вовсе не была принесена в жертву, а просто переселилась в другой мир? И там жила все эти годы?

Женщина будто очнулась и впервые посмотрела на Корделию внимательно. И в ее взгляде почудилось нечто знакомое.

— Откуда ты это знаешь? Кто ты?

— Я… — Корделия запнулась, чувствуя себя ужасно неловко и неуверенно. — Если я не ошибаюсь, по всему выходит, что я ваша внучка.

Глаза женщины расширились с выражением потрясенной надежды, но свет в них быстро потух. Она покачала головой:

— Ты слишком юна, чтобы быть ее дочерью.

Корделия нервно улыбнулась:

— Ну, я поздний ребенок. И у меня есть старшая сестра, которой скоро сорок. И старший брат. И…

Корделия не договорила. Глаза женщины снова вспыхнули, и она окинула Корделию жадным взглядом, заставив ее нервничать еще больше. А потом она обеспокоенно осмотрелась — улица по-прежнему была пустынна, но всё же она сказала:

— Лучше нам продолжить этот разговор у меня дома.

Корделия кивнула, не понимая, чем вызвана ее внезапная тревога. А, с другой стороны, она почти ничего не знала об этом мире, и лучше быть осторожной.

Они быстро прошли по запутанным улицам на самую окраину города — несмотря на почтенный возраст, шагала женщина быстро и энергично. За время пути она лишь представилась:

— Меня зовут Гелена.

— Корделия, — представилась в ответ Корделия и получила еще один внимательный взгляд.

Снова Гелена заговорила, лишь когда они вошли в небольшой дом с глиняными стенами и оказались в довольно бедной, но опрятной комнате с низким столом в центре, за которым, похоже, полагалось не сидеть, а возлежать.

Гелена предложила Корделии сесть рядом со столом прямо на ковер и принесла глиняный чайник, из которого в простенькие чашки разлила ароматный напиток. После чего села рядом и сказала:

— Я тебя слушаю.

Корделия невольно хихикнула — точно таким тоном иногда говорила Джулия, что только подтверждало ее догадку.

— Ну, моя мама была когда-то Живой Ашет… — начала она.

По мере ее рассказа лицо Гелены всё больше прояснялось, а когда они вместе сопоставили даты, она прямо-таки засияла.

— Значит, моя Лия жива. Все эти годы, когда я оплакивала ее, она жила в другом мире… Я ведь могу ее увидеть?

И вот тут Корделия запнулась и погрустнела, лишь с мимолетным любопытством отметив имя. Сглотнув, она неохотно призналась:

— Нет. Мама умерла, когда родились мы с Алексом — шестнадцать лет назад, — и при виде того, как на лице Гелены появляется горькое разочарование, поспешно добавила: — Но она прожила счастливую жизнь.

Гелена разочарованно кивнула и пробормотала:

— Начинаю думать, что они правы.

Корделия удивленно моргнула:

— Что вы имеете в виду?

Гелена немного помолчала, после чего начала рассказывать тихим напряженным голосом:

— У нас есть политическая группа «Дети Ашет». Она давно существует, но до смерти предыдущей великой жрицы это была скорее подпольная организация. В последние же годы они набирают всё больше силы и влияния. Так вот они утверждают, что Живую Богиню надо непременно приносить в жертву Ашет по окончании срока ее служения. И что великая жрица, нарушившая эту традицию и приносившая вместо девочек в жертву храмовых кошек, совершила непростительное преступление и разгневала Ашет. А потому все бывшие Живые Богини всё равно умрут — Рука Ашет придет за ними и покарает непокорных. И они действительно умирают.

— Но маме было сорок шесть, когда она умерла, — возразила Корделия. — Она прожила вне храма немало лет.

— Тем не менее это далеко не старость, правильно? — мрачно заметила Гелена.

— Но она… — начала Корделия, однако Гелена прервала ее.

— Умерла в родах, да. Это могло бы быть случайностью, если бы другие бывшие Живые Богини точно так же не умирали молодыми. И все как будто от естественных причин. Возможно, их действительно преследует гнев Ашет.

Корделия задумалась. Она не верила в преследование Ашет своих бывших последовательниц. Скорее происходящее выглядело как людской заговор. С целью утверждения своей власти, скорее всего. Однако все эти женщины, со слов Гелены, умирали от естественных причин. А с другой стороны…

— Естественные причины можно и имитировать, — задумчиво произнесла Корделия. — Есть же средства, чтобы вызвать сердечный приступ. Яды, которые не оставляют следов. Много всего можно придумать. Что, если Ашет тут вовсе ни при чем?

Гелена резко выпрямилась и пораженно посмотрела на Корделию. Несколько мгновений она молчала, нахмурившись и явно что-то быстро обдумывая.

— А знаешь, может, ты и права, — наконец, медленно произнесла она. — Как насчет того, чтобы разузнать чуть больше?

— С удовольствием, бабушка, — ухмыльнулась Корделия.

И Гелена засмеялась, потрепав ее по щеке, а потом опять погрустнела.

— Жаль, я так и не увижу Лию, не узнаю, какой она стала.

— Ну, мне часто говорят, что я на нее похожа, — сообщила Корделия.

Гелена окинула ее внимательным взглядом и нежно улыбнулась:

— Знаешь, мне хотелось бы познакомиться и с другими моими внуками.

— И правнуками, — Корделия ответила ей задорной улыбкой. — Думаю, это можно устроить.

Внезапно снова помрачнев, Гелена жестко добавила:

— И если мою дочь убили, я хочу это знать.

Корделия решительно кивнула, и только потом эти слова по-настоящему достигли сознания. И ужаснули ее. А вдруг мама действительно умерла, потому что некие фанатики каким-то образом спровоцировали тяжелое протекание беременности? Да, Гелена права — она хочет знать это наверняка.

Гелена предложила Корделии переселиться из гостиницы к ней, но Корделия решила, что лучше остаться там — лучше как можно меньше привлекать к себе внимание.

И они принялись осторожно наводить справки. Корделия даже хотела вступить в общество «Детей Ашет», чтобы исследовать его изнутри, но Гелена сказала, что это почти невозможно. Туда принимали либо жриц настоящих и бывших, — либо проверенных людей, которых заставляли проходить через несколько степеней посвящения. Закрытая группировка. И это только усиливало подозрения.

Так что приходилось ограничиваться окольными путями получения информации, которые оказались не слишком эффективны. Всё выглядело так, будто бывшие Живые Богини в самом деле умирали от естественных причин. Вот только Корделия не верила в такие совпадения.

— Если бы отловить кого-нибудь из членов их группы, — вздохнула однажды вечером Корделия. — Я могла бы допросить его с помощью перформативной речи.

Гелена резко выпрямилась, с надеждой посмотрев на нее:

— Я знаю одну жрицу, которая точно среди них. И могу тебе показать ее — иногда они ходят на рынок за продуктами.

— Отлично! — Корделия в свою очередь выпрямилась, сверкнув глазами. — Там ее можно и допросить безопасно.

Они принялись подстерегать жриц на рынке, и вскоре им повезло.

— Вот она, — указала Гелена на высокую женщину с темными волосами, убранными под красное покрывало.

Корделия кивнула. Жрица, у которой на локте висела большая корзина с продуктами, была совершенно одна. Всё складывалось удачно.

— Лучше я пойду одна, — сказала Корделия. — Возвращайся домой, бабушка. Я потом телепортируюсь прямо туда.

Гелена явно собиралась заспорить, но передумала и лишь на мгновение сжала ее ладонь.

— Будь осторожна.

Корделия улыбнулась ей и решительно направилась к жрице, которая к этому моменту уже шла к выходу с рынка. Корделия догнала ее и тронула за руку:

— Извините, госпожа, можно вас спросить?

Жрица резко повернулась и внимательно посмотрела на нее, после чего кивнула:

— Спрашивай, дитя.

Усилием воли Корделия пропустила мимо ушей обращение — возможно, жрицы всех так называют.

— Я недавно в этой стране, — начала Корделия, ненавязчиво уводя жрицу подальше от людей. — Мне говорили, что я непременно должна попасть на праздник, когда Живую Ашет провозят по городу…

— О, дитя, ты опоздала, — снисходительно произнесла жрица. — Праздник был несколько дней назад.

— Какая жалость! — воскликнула Корделия.

Бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что они теперь в практически пустынном месте, Корделия оставила игру и спросила, используя перформативную речь:

— Вы принадлежите к «Детям Ашет»?

На лице жрицы промелькнули гнев, возмущение, удивление и паника, прежде чем она против воли ответила:

— Да.

Корделия на всякий случай окутала ее замораживающими чарами, чтобы она не вздумала напасть на нее или спастись бегством, поняв, что не может не отвечать на вопросы.

— Вы убиваете бывших Живых Богинь?

И снова ответ был:

— Да.

Корделия в общем-то так и думала.

— Зачем?

— Ашет должна получить свою жертву. Живая Богиня должна остаться богиней. То, что их отпускают в мир, где они становятся обычными женщинами — это профанация и оскорбление Ашет. Она гневается. И ее гнев надо утолить.

Жрица гордо вскинула голову, ее глаза сверкали яростным огнем. Корделия раздраженно вздохнула — вот ведь нашлись фанатики.

— А что насчет Живой Ашет, которая давным-давно переселилась в Двенадцатые миры? Ее тоже вы убили?

— Жена Крестоманси, — презрительно скривилась жрица. — Предательница — она предала не только Ашет, но и свой мир. И потому должна была умереть первой.

Корделия стиснула кулаки, с трудом подавив острое желание придушить ее или хотя бы как следует избить, и хрипло спросила:

— Как вы это сделали?

Жрица пренебрежительно фыркнула:

— Проще простого. Ашет и так покарала ее за предательство: ей опасно было рожать. Мы лишь ухудшили протекание беременности так, чтобы смертельный исход стал неизбежен.

Корделия почувствовала, как внутри закипает ярость и желание испепелить эту женщину, которая лишила ее матери и не только не сожалела о содеянном, но еще и гордилась этим. Если бы не эти сумасшедшие фанатики, вообразившие, будто Ашет требует от них непременно человеческой жертвы, ее мать могла быть жива до сих пор. Но следующая мысль изгнала ярость, затопив душу ужасом и чувством вины. А ведь отец был прав, предлагая маме прервать беременность. Это из-за нее, из-за Корделии, умерла мама — из-за того, что она не захотела отказаться от ребенка.

Она сглотнула ком в горле, изо всех сил пытаясь не заплакать, и продолжила допрос:

— Есть еще Живые Ашет, которых вы собираетесь убить?

— Осталась последняя — самая молодая.

Выяснив, кто эта девушка и где она живет, Корделия сняла с жрицы замораживающие чары и тут же телепортировалась.

Оказавшись в уже знакомой обстановке бабушкиного дома, Корделия осела на пол и дала волю слезам.

— Детка, что с тобой? — Гелена тут же опустилась рядом с ней, обняв ее.

Корделия крепче прижалась к ней в поисках утешения и, всхлипывая, принялась объяснять.

— О, милая, это не твоя вина, — вздохнула Гелена, погладив ее по растрепавшимся волосам — накидка сползла с ее головы, повиснув на плечах. — И хотя я не знаю твоего отца, уверена, он согласится со мной. Виноваты здесь только «Дети Ашет», и мы найдем способ остановить их.

Да, точно — остановить их. Корделия всхлипнула в последний раз и вытерла слезы, выпрямляясь.

— Да, и сначала мы должны придумать, как защитить последнюю оставшуюся жертву.

Гелена одобрительно улыбнулась и помогла ей подняться на ноги.

— Вот это другой разговор.

Всю вторую половину дня они строили планы по борьбе с «Детьми Ашет». К сожалению, в настоящее время они представляли немалую политическую силу, из-за чего справиться с ними было непросто. В итоге решили, что прежде всего следует предупредить потенциальную жертву, а потом уже думать дальше. И на следующий день Корделия отправилась к ней.

Она слишком привыкла, что с ее силами кудесницы с девятью жизнями, практически никто не способен справиться с ней, и потому потеряла бдительность. А ведь Гелена предупреждала, что надо быть осторожнее и внимательнее.

Прямо на улице ее ударили сзади по голове, и Корделия потеряла сознание, не успев воспользоваться магией.

* * *

Алекс вернулся из Третьих миров, когда Кот только закончил разбирать письма и собирался найти Марианну. Довольный собой Алекс отчитался, что необходимый договор о магической помощи между двумя государствами подписан. Кот похвалил его и отпустил отдыхать — Алекс действительно хорошо поработал, а учитывая его возраст и неопытность и вовсе великолепно. Даже если договор не представлял собой никаких особых проблем. Алекс (еще более довольный от его похвалы) умчался, и Кот уже подошел к двери, когда почувствовал вызов.

«Как не вовремя», — обреченно успел подумать он, прежде чем оказаться в почему-то знакомом кабинете. И только увидев перед собой женщину, которую в первое мгновение принял за Джулию (а потом признал в ней Нанерль), и Герудо, Кот понял, куда его вызвали. И озадачился вопросом, что у них опять произошло — так скоро.

— Мне ужасно неловко, что мы снова беспокоим вас, господин Крестоманси, — произнес Герудо. — Но нам пришлось.

Кот отмахнулся:

— Не стоит извиняться. Что случилось?

— Мама умерла, — тихо произнесла Нанерль.

— О, мои соболезнования.

В этот момент Кот понял, что тога на ней не светлая, как раньше, а темно-синего, почти черного цвета. По-видимому, такой у них была траурная одежда. А потом подумал: Алондра — ведь двойник Милли. Еще одна ее версия умерла слишком рано. И хотя он, в сущности, совсем не знал Алондру, ощутил острую тоску.

Нанерль кивнула, принимая соболезнования, и продолжила:

— Врачи говорят, у нее был сердечный приступ, но у меня есть причины в этом сомневаться. К сожалению, я не могу сказать вам ничего конкретного — лишь мое предчувствие и догадки. Но, возможно, вы могли бы проверить — на вредоносную магию или что-то такое?

— Да, конечно, — согласился Кот.

Он допускал, что все ее предчувствия могли быть просто защитной реакцией на потерю. Но существовал немаленький шанс, что они вполне оправданы. Так что проверить в любом случае не помешает.

Алондра лежала в комнате с плотно занавешенными окнами, единственным освещением которой являлось множество свечей, стоявших вокруг гроба. Кот содрогнулся от этой картины — он будто снова оказался на похоронах Милли. Усилием воли взяв себя в руки, он приступил к делу.

Скоро он обнаружил едва заметный след посторонней магии. Окажись на его месте любой другой маг, он бы и следа не уловил — настолько эфемерным он был. Кот ухватил нить магии и потянул. И обнаружил чары, которые накладывают на пищу (чаще на питье) и которые действуют, как яд, проникая в организм вместе с этой пищей. Кот распрямился и повернулся к наблюдавшим за ним от дверей Нанерль и Герудо.

— Мне неприятно вам сообщать, но вы были правы, — сказал он. — Смерть Алондры не случайна. Кто-то наложил чары, которые вызывают остановку сердца. Очень искусные чары — их почти невозможно обнаружить.

Герудо нахмурился. Нанерль прикусила губу и стиснула ладони так, что побелели костяшки пальцев.

— Вы можете найти виновного? — спросил Герудо, бросив обеспокоенный взгляд на жену.

— Приложу все усилия, — пообещал Кот. — И прежде всего мне надо узнать, где и что в последнее время Алондра ела. Такого рода чары накладываются на пищу и действуют как яд.

— Только дома, — пожала плечами Нанерль. — Мама редко выходила куда-то, и уж точно не садилась там за стол.

— Значит, убийца смог проникнуть в дом. Кто-то из прислуги?

Это заставило Нанерль и Герудо встревоженно переглянуться.

— У нас нет прислуги, — напряженно ответила Нанерль. — Готовим мы с мамой сами.

— Хм, усложняет дело, — заметил Кот.

— Очередные недовольные контрабандисты? — таким тоном, словно не хотел в это верить, спросил Герудо.

— Не исключаю такой вариант, — согласился Кот. — Во всяком случае, у них есть мотив. И нам надо как можно быстрее найти виновного, пока он не принялся за следующую жертву.

— Девочки! — выдохнула Нанерль, прижав ладонь к губам и испуганно распахнув глаза.

Кот кивнул:

— Я наложу на вас всех защитные чары, пока разбираюсь, чтобы больше никто не пострадал.

Чтобы не пугать детей, Кот наложил чары, не заходя в их комнату, а потом принялся за расследование. Продукты Нанерль покупала сама — только молоко доставляли прямо на дом. И в первую очередь Кот занялся этой зацепкой. Он не исключал, что чары могли наложить и в магазине, но решил сначала проверить более простой вариант.

Где живет молочник, хозяева не знали, и Кот остался у них до утра, когда он развозил свой товар, тем временем проверив весь дом на посторонние и подозрительные чары. Он ничего не нашел, но в общем-то и не рассчитывал.

На следующее утро он прямо на улице поджидал появления молочника. Утро было прохладное, моросил небольшой дождь, и Кот наложил на себя согревающие и защищающие от дождя чары, но всё равно было зябко. Молочник оказался мужчиной средних лет — он управлял повозкой, в которую была запряжена бурая лохматая лошадка, и весело насвистывал.

— Могу я задать вам несколько вопросов? — вежливо спросил Кот, шагнув вперед, когда молочник поравнялся с домом.

— Конечно, синьор, — беспечно кивнул тот. — Хотите заказать особые доставки?

Кот покачал головой. Узнав, какое у приезжего господина к нему дело, молочник — Бернардо — удивился и встревожился.

— Клянусь, ничего не знаю об этом, синьор, — озабоченно сказал он. — Я много лет поставляю молоко, и у меня никогда не было проблем с клиентами.

Кот даже без особых чар видел, что он говорит правду.

— У вас есть помощники? В последнее время никого нового не нанимали?

Бернардо пожал плечами:

— Мне помогает только мой сын, и он уж точно на такое не способен.

Кот вздохнул, он так и знал, что будет непросто.

— Тогда я попрошу вас в подробностях вспомнить вчерашнее утро — к вам кто-нибудь подходил? О чем-нибудь спрашивал? Или просто проходил рядом?

Бернардо нахмурился, задумавшись.

— Да, знаете, как раз когда я уже достал товар для синьоры Элиони, ко мне подошла женщина спросить дорогу. Она искала улицу Торнабуони. Я объяснил, как дойти, и она тут же ушла.

Шестое чувство подсказывало Коту, что эта женщина ему и нужна. И вряд ли она искала улицу на самом деле — скорее всего, просто воспользовалась первым подходящим предлогом, чтобы приблизиться к молочнику. Но если она наложила чары на всё молоко, почему пострадала только Алондра? Могла ли она наложить чары адресно? Возможно, если знала, на кого их нацеливать и обладала достаточными силами и умением.

— Как она выглядела? — спросил Кот.

Бернардо пожал плечами:

— Темноволосая, карие глаза, высокая и худая, лет сорока на вид, — и после короткой паузы добавил: — Одета она была не по-нашему.

— Как именно? — уточнил Кот.

— Такое длинное узкое коричневое платье без рукавов, широкое покрывало на голове и много браслетов на руках. Я тогда еще подумал, что, наверное, туристка заблудилась.

Кот машинально кивнул. Это уже совсем интересно. Теперь он окончательно уверился, что та женщина и была убийцей.

— Спасибо, синьор Бернардо, — поблагодарил Кот молочника.

— Рад был хоть чем-то помочь. Ужасно жаль синьору Алондру. Надеюсь, вы найдете убийцу.

Распрощавшись с Бернардо, Кот вернулся в дом, чтобы сообщить хозяевам:

— Это не контрабандисты. Убийца родом из Кадении и, скорее всего, уже вернулась домой, так что я отправляюсь туда.

— Но… — что бы ни хотела сказать Нанерль, она оборвала себя, когда в ее глазах вспыхнуло мрачное понимание.

— Если это то, о чем я думаю, — продолжил Кот. — Их целью была именно Алондра, и вам ничего не грозит. Но на всякий случай я оставлю на вас защитные чары.

Нанерль кивнула всё с тем же мрачным видом, Герудо протянул ему руку:

— Спасибо, синьор Крестоманси.

 

Телепортировавшись в Кадению, Кот первым делом решил отправиться к храму Ашет. Если это связано с бывшими Живыми Богинями, как он подозревал, там больше возможностей всё разузнать.

Выяснить подробности о деятельности группы под названием «Дети Ашет» оказалось не так уж сложно. Гораздо сложнее было решить, что с ними делать. С одной стороны, они убивали людей — бывших Живых Ашет. С другой стороны, жертвоприношения несчастных девушек были в стране традиционны. Можно сказать, узаконены. И даже если Коту такой обычай не нравился, он не мог ничего с этим поделать. Единственное, за что он мог зацепиться — Алондра давно являлась гражданкой другой страны; и тут он мог предъявить им претензии.

Пользуясь своими связями и влиянием, Кот сумел вывести дело на международный уровень. Однако даже так, к сожалению, удалось только арестовать саму убийцу и ограничить деятельность группировки, но не уничтожить ее. Зато ее авторитет в стране был несколько подорван, и это уже хорошо. Возможно, в будущем он найдет способ подорвать «Детей Ашет» изнутри, лишив их поддержки народа. А пока он поспешил перенестись в Десятый-А, где гостила Корделия. Если «Дети Ашет» действуют во всех Десятых мирах — а скорее всего, так оно и есть, — Кор может подвергаться опасности.