Индивидуалист. Курс третий (джен)

Фарли с Маккеной то и дело нас одёргивали, но и за завтраком, и на обеде, и на ужине мы всем факультетом бросали на преподавательский стол подозрительные взгляды. Дамблдор выглядел, как и всегда, расслабленно, а вот остальные профессора заволновались от такого внимания. Не то чтобы мы желали подобного, но удержаться и не взглянуть на оборотня, было неимоверно сложно.

Я косился на Люпина, как и все вокруг, пытаясь высмотреть какие-либо черты, отличающие его от нормальных людей. Конечно, мы прекрасно знали, что никаких внешних признаков не существует, но иррационально продолжали их искать.

Настороженные слизеринцы едва не сорвали уроки Люпина, отказываясь к нему приближаться: писать конспект, когда оборотень ходит по кабинету и в любой момент может оказаться за спиной, не все сумели себя заставить. Хоть и понимали все, что в дни новолуния тот безвреден, но подсознательный страх мешал мыслить здраво.

Два дня от Малфоя-старшего не было ни слуху ни духу; к Драко всё чаще обращались с вопросами, почему его отец медлит и ничего не предпринимает, так что тот уже не был рад всеобщему вниманию, но в субботу мы дождались перемен.

Явившись на завтрак, мы, уже по привычке, посмотрели на преподавательский стол — Люпин выглядел откровенно больным, с синяками под глазами и нездоровой бледностью кожи, — убедились, что от оборотня нас отделяет немалое расстояние, и только после этого приступили к трапезе. И вот тогда-то в дверях Большого зала и появились авроры.

Студенты замерли, с удивлением, тревогой или облегчением смотря на чеканивших шаг мужчин; я повернулся к столу преподавателей — Люпин проявил сдержанный интерес, явно не подозревая, что гости явились по его душу, а вот Дамблдор заволновался и даже привстал со своего места.

О чём авроры говорили с директором, мы не слышали — купол тишины кто-то предусмотрительно установил. Но когда оборотень покорно поднялся из-за стола и подошёл к аврорам, а те сразу же сковали его антимагическими наручниками (металлические браслеты и соединявшая их цепь обладали характерным цветом, так что сомнений ни у кого не возникло), Дамблдор всё же встал. Его слов мы тоже не услышали, а вот ответ — да: аврор уже вышел из-под гасящего звуки купола.

— Довольно бреда, Дамблдора. Не советую вмешиваться в дела Аврората, а то как бы мы не припомнили, кто именно притащил в полную детей школу тёмную тварь, да не отправили вас в Азкабан на пару!

Дамблдор осел, со стола Гриффиндора донёсся пока ещё тихий ропот, мы благоразумно молчали. В тишине Люпина вывели из Большого зала. Перед самыми дверями мужчина, очевидно, возглавлявший авроров, остановился и, окинув студентов недоброжелательным взглядом, произнёс:

— Теперь вы в относительной безопасности. Ваш директор заигрался, наняв на профессорскую должность оборотня, и мы не преминем выяснить, единственное ли это нарушение устава школы. Но пока — продолжайте завтрак.

И он просто ушёл, как будто кому-то этого могло хватить для того, чтобы в действительности почувствовать себя в безопасности и как ни в чём не бывало вернуться к еде.

Пока все смотрели на аврора, Дамблдор успел покинуть Большой зал, остальные же преподаватели выглядели так, словно ничего не произошло, лишь Снейп едва заметно кривил губы в подавляемой улыбке. Что ж, от оборотня мы избавились, но одновременно лишились и профессора по защите. И что-то мне подсказывает, что нового до следующего года увидеть нам не доведётся…

* * *

Моё предположение подтвердилось, заниматься пришлось самостоятельно. Старшекурсники взвыли, однако не отказались помогать младшим; и получалось у них получше, чем у оборотня. По крайней мере мы могли рассчитывать на то, что непонятные моменты нам будут разжёваны и повторены столько раз, сколько потребуется для того, чтобы разобраться, а не как раньше — дополнительные занятия только для гриффиндорцев.

Признаю, я немного предвзят. Возможно, обратись мы к Люпину, он бы и не отказал… Вот только предлагал занятия он исключительно своим любимчикам-гриффиндорцам, а мы не любим навязываться и одалживаться. Да и теперь, зная, что профессор даже не был человеком… ущемление уже не казалось обидным. Как бы то ни было, я вполне неплохо справлялся с самостоятельным обучением, Маккена меня хвалил, да и так я видел — в сравнении с другими слизеринцами, — что не вхожу в число отстающих. С остальными предметами также не наблюдалось сложностей. Школьная жизнь, наконец-то, налаживалась.

* * *

Перед рождественскими каникулами был объявлен второй поход в Хогсмид, и на этот раз я решил не отказываться. Сама волшебная деревня по-прежнему не вызывала во мне интереса, но теперь у меня появились друзья, которым мне хотелось сделать подарки на Рождество, а это означало, что без посещения магазинов не обойтись.

Все эссе были написаны и ничто не могло помешать нам развлечься.

В Хогсмид мы шли шумной толпой, но в самой деревне сразу же разделились: приобретение подарков лучше было провести без свидетелей — чтобы не испортить сюрприз. Покупая Джинни заколку с анимированной птичкой, я внезапно осознал, что совсем не жадный. Стоила безделушка немало, но почему-то мне было совсем не жалко денег — хотелось порадовать сестрёнку. Все остальные подарки вместе взятые обошлись мне в меньшую сумму, но, главное, мне хватило и на красивое перо для Теодора, и на фигурные закладки для книг для Фелисии, и на переливающиеся чернила, о которых недавно упоминал Грегори, и даже на небольшие наборы празднично упакованных конфет для всех остальных хороших знакомых.

Довольный собой, я вышел из магазина, пряча свой мешочек из драконьей кожи, в который были сложены все покупки, в карман, и завертел головой, высматривая друзей. Но вместо слизеринцев заметил Лонгботтома, болтающего с пустотой…

Пустота отвечала голосом Поттера.

Попытку Поттера уговорить декана отпустить его в Хогсмид без подписанного родителями (или, в его случае, опекунами) разрешения мы все видели, и отказ Стеллера слышали чётко, и всё же Поттер в Хогсмиде. Наглость меня возмутила. С чего этот мальчишка вообразил, что ему всё позволено?! Мало нам было двух месяцев с дементорами, из-за него охрану могут снова усилить…

Стараясь не привлекать к себе внимания, что было совсем не сложно в потоке бегавших из магазина в магазин студентов, я подобрался поближе и смог услышать часть диалога. Не раздумывая, я ухватил шедшего мимо Боула за руку и попросил немедленно привести старост… Пять минут спустя Поттер был разоблачён и уведён в Хогвартс под конвоем Маккены.

— Зачем, Рон? — негромко спросила Гринграсс, успевшая подойти вместе с Гойлом и Крэббом.

— А нечего правила нарушать, — буркнул я, не чувствуя угрызений совести за то, что выдал сокурсника. — Мы не друзья, чтобы я его прикрывал.

Дафна дёрнула плечом, но больше никак не прокомментировала мой поступок, а вот парни одобрили гадость, сделанную Мальчику-Который-Выжил. Меня же настолько захватила подслушанная информация, что обращать внимание на обсуждение я перестал почти сразу. Я даже не заметил, как мы переместились в «Три метлы», позволив друзьям вести меня.

Поттер едва не плакал, говоря Лонгботтому о том, что подслушал в этом самом пабе. Сириус Блэк — крёстный Гарри Поттера. Душевные страдания Поттера меня не трогали, и всё же сведения были интересными… Думать о нём было неприятно, потому я усилием воли выбросил эти мысли и включился в общий разговор.

В Хогсмиде мы в итоге задержались до самого вечера, и, надо сказать, прекрасно провели время. А по пути в школу мне на глаза попалась тощая чёрная псина, и я вспомнил о единственной собаке в школе — Клыке, с которого мысль перескочила на его хозяина. Хагрида уже отстранили от преподавания, пригласив на замену профессора Граббли-Дёрг, но это было лишь началом конца. Из-за скандала с Люпином директор явно опасался высовываться, и если раньше ещё пытался защитить лесника, то теперь умыл руки. Судьба Хагрида была незавидной. Мы все понимали, что Малфой и сам виноват в том, что случилось с гиппогрифом, и всё же были на его стороне: профессору, который не в состоянии контролировать учеников и учебный материал и допускающий возникновение опасных ситуаций — в Хогвартсе не место.

* * *

Грегори с Теодором снова приглашали меня в гости, но я отказался, несмотря на мольбы Джинни, которая хотела погостить у Ноттов, но не считала это возможным без меня. Однако я был настроен решительно.

— Джин, пойми, я не хочу быть должным.

— Мы же друзья!

— И в том числе поэтому я и отказываюсь, — вздохнул я.

Сестра не выглядела довольной, но отступила:

— Но летом ты согласишься! — припечатала она и покинула меня, отправившись радовать Асторию своим согласием приехать на каникулы.

В Нору мы оба возвращаться не желали.

Последний завтрак перед каникулами начался спокойно и даже весело. Со всех сторон доносились радостные восклицания и смех, студенты строили планы, договаривались о встречах вне школы… Совы появились точно по расписанию, но их было слишком много — писем перед самыми каникулами никто не ждал. Однако сразу же стало понятно, что дело не в письмах из дома — совы доставили экстренный выпуск «Ежедневного пророка».

— Сириуса Блэка поймали!!! — закричал кто-то быстро читающий из-за стола Равенкло.

Все уткнулись в газеты, даже те, кто не выписывал «Пророк», читали у соседей по столу…

На передовице было две колдографии: самого Блэка и Эммелины Вэнс — колдуньи, о которой раньше никому из нас не доводилось слышать. Из статьи все узнали, что Вэнс училась на факультете Гриффиндор вместе с Блэком, а после окончания Хогвартса по его рекомендации вступила в Орден Феникса, где они успели сблизиться и стать друзьями, и потому она знала его тайну.

«Сириус Блэк скрывал ото всех свою способность превращаться в животное. О том, что он анимаг, знали лишь самые близкие друзья», — говорила мисс Вэнс в интервью. А далее следовал рассказ, как, прогуливаясь в Хогсмиде, она увидела тощую чёрную собаку, в которой с немалым удивлением опознала бывшего друга и нынешнее разыскиваемое лицо номер один.

Не тратя время на вопросы, мисс Вэнс обездвижила Блэка, связала и транспортировала в Аврорат, где и сдала на руки дежурному аврору. Разбираться с беглым преступником никто не стал, его тут же переправили в Азкабан, где и подвергли поцелую дементора — стандартной процедуре для беглецов.

Дочитав статью, я поёжился. Дементоры — это ужасно, как ни крути.

За нашим столом было относительно тихо, слизеринцы переговаривались вполголоса, а вот гриффиндорцы шумно радовались и поздравляли Поттера с свершённой — пусть и руками Аврората — местью. Тот улыбался и выглядел довольным…

Чего нельзя сказать о Дамблдоре. Переведя взгляд на стол преподавателей, я обнаружил, что директор хмурится. Уж не знаю, что его опечалило, вряд ли судьба Блэка… Отвернувшись, я скользил взглядом по Большому залу, пока не остановился на Патил. Та выглядела немного удивлённой, что на её обычно лишённом эмоций лице было очень заметно. Задумавшись, почему она (если я прав в своих подозрениях) не злится из-за гибели своего приспешника, я снова пропустил момент, когда разговоры утихли, и вздрогнул от голоса директора, напутствовавшего всех перед отправкой на каникулы.

После завтрака все разбрелись по гостиным — за вещами, а час спустя я уже провожал друзей на Хогвартс-экспресс. Впереди ждали три недели тишины и одиночества, и, конечно же, книги.