За тебя (гет)

На счастье Леонардо, лекарство подействовало достаточно быстро… а может, Дон, как и обещал, добыл что-то иное, посильнее? Черепашка не знал, но был благодарен за это провидению и родным. Вот так, сразу. Что бы он делал без их помощи?

Провозился он порядком, хотя и подстраховался на этот раз: когда Шредер задремал, Лео обмотал его раненую и заново перевязанную руку веревкой, загодя освобожденной от крюка, а оба конца привязал к примеченной ранее трубе. Вторую же конечность заблокировал как мог коленом. И так после неожиданной схватки руки дрожали, а дыхание никак не приходило в норму.

Закончив, Леонардо вытер ладони чистой тряпицей, еще раз поправил заново наложенную повязку и накрыл Шредера покрывалом. Температура вроде бы спала, а значит, мерзнуть не стоит. Веревку, подумав, отцеплять не стал: мало ли? Вдруг снова станет хуже, лови его потом. Зевнув, Лео устроился на своем тюфяке, нет-нет да поглядывая в противоположный угол. Приглушенный свет фонарика не достигал туда, и в сумраке неподвижное тело казалось мумией. Передернув плечами, Лео прогнал неуместную ассоциацию, прикрыл глаза, давая им отдых.

Теперь, расслабившись, он мог наконец спокойно подумать о произошедшем, оценить свои действия и решить наконец, кем теперь себя считать. Сейчас он отличился гораздо больше прошлого раза, и не по принуждению, а сам, добровольно. Но странное дело: то ли утомленный рассудок не желал обдумывать на ночь глядя столь сложные материи, то ли уже успел притерпеться к новым реалиям. Так или нет, но сейчас случившееся не казалось Леонардо столь уж беспросветно ужасным. Да, он пролил кровь, но лишь в сражении, никого не убивая и не калеча намеренно. И даже малолетнего ублюдка лишь хорошенько отпинал за все хорошее, остальное Шредер взял на себя. Лео не сделал ничего, что могло бы запятнать его честь, что отягощало бы его совесть. Тем более, что теперь все закончится…

Медленно выдохнув, черепашка устроился поудобнее. Его клонило ко сну, и сейчас он мог себе это позволить. Первые дни он напряженно прислушивался к звукам, доносившимся снаружи, все время ожидая, что в поисках убийц или новых жертв полицейские наведаются и сюда. Да и состояние Шредера, который только пару раз ненадолго приходил в себя, успевая лишь отпить немного воды и, похоже, не узнавая своего спасителя, беспокоило его сильнее, чем ожидалось. И вот кризис миновал. Наконец-то. Конечно, завтра он еще раз вколет антибиотик, что принес Дон, может, даже и не раз. Но так, как было, уже точно не будет. Наверняка.

Уже в полудреме Леонардо несколько раз дергался на неожиданный звук, приоткрыв глаза и всматриваясь в темноту. Шредер что-то бормотал вполголоса, однако подняться не пытался и помеху движениям, похоже, не заметил. К кому он обращался, кто на сей раз привиделся, Лео не волновало. До завтра, все до завтра…

* * *

Очнувшись вторично, Шредер довольно быстро вспомнил и место, где находился, и причину, приведшую сюда. Как же, забудешь ее, заразу, когда она напоминает о себе всяким неосторожным движением, словно сотню иголок всаживая в место раны. Он негромко выругался, медленно, на сей раз очень осторожно приподнялся на локтях, осматриваясь.

Убогая комнатушка казалась светлее, чем в прошлый раз, но разглядеть что-либо отчетливо по-прежнему было невозможно: единственный источник света (что им послужило, Шредер так и не понял) светил буквально себе под нос, позволяя лишь отличить пол от потолка да темные пятна — в местах, где можно споткнуться.

Осторожно наклонившись вперед, присматриваясь, Шредер поморщился, рефлекторно прижимая ладонь к раненому боку… и моргнул, недоумевающе уставившись на помеху своему движению. Веревка… которой, он совершенно отчетливо помнил, раньше не было. Какого черта?..

Резко выпрямившись, игнорируя тут же подступившую к горлу дурноту и саднящую боль, Шредер дернул веревку, но та не пожелала поддаваться. Не то что не порвалась — даже не ослабла ни на каплю. И это у него-то, способного согнуть прутья решетки голыми руками!

Взгляд тут же метнулся по стенам, в поисках невидимого противника… и наткнулся лишь на что-то вроде темной кучи в противоположном углу, почти черной против света, в которой Шредер не без труда опознал Леонардо. Так значит, это зеленый сопляк связал его, воспользовавшись временной беспомощностью… а может, где-то рядом и остальные ошиваются? Они же вечно всей шайкой шастают, добродетели хреновы, пособники копов… которым наверняка собираются его сдать теперь, когда общее дело завершено.

Рыкнув, Шредер еще раз оглянулся по сторонам, но нашел лишь пустой пузырек из-под какой-то настойки. И, за неимением лучшего, запустил в черепаху.

Результат вновь заставил матюкнуться. Чертова рана ослабила его гораздо сильнее, чем показалось поначалу. Вместо того, чтобы набить рептилии шишку на голове (куда, собственно, Саки и целился) или хотя бы разбиться о какую-либо из конечностей, пузырек уже на излете, еле-еле достигнув цели, брякнулся о панцирь. Чуть-чуть утешило Шредера то, как подскочил на месте Лео, оглядываясь в поисках нападавшего, шаря руками по полу в поисках оружия.

— А, это ты, — облегченно выдохнул он. Не спеша поднялся, подходя ближе, по пути настроив светильник поярче. — Ну, с добрым утром, что ли?

— Черта лысого оно доброе, — огрызнулся Шредер. Еще раз дернул непокорную веревку и зло зыркнул на Леонардо. — Ты чего это творишь, а? Да я тебя сейчас…

— А, это. Извини, — впрочем, в голосе черепахи Шредер не уловил ни капли раскаяния. — Вот, пришлось подстраховаться.

Леонардо наклонился развязать узел, но, почувствовав неладное, отпрянул, так что намеченная оплеуха тоже не достигла цели, попав по панцирю. Саки сердито зашипел, тряся ушибленной ладонью, черепашка же глянул на него не менее раздраженно.

— И это вместо благодарности, — возмутился он, вскочив. — Впрочем, о чем я. Это ж ты…

Сказанное неприятно царапнуло, но Шредер не подал виду.

— Я сказал… — угрожающе начал он.

— Мне плевать, что ты сказал, — неожиданно перебил его Леонардо. И выпрямился с самым решительным видом. — Если будешь размахивать руками, и пальцем не пошевелю, распутывайся сам, понял?

Шредер буркнул что-то себе под нос — Лео был почти уверен, что что-то нелестное в его адрес, — и угрюмо отвернулся. Вздохнув, черепашка снова присел, начал возиться с узлом.

— Извини, но это пришлось сделать, — бросил он наконец, сматывая веревку. — Иначе никак не получалось помочь тебе… ты был малость не в себе вчера.

— Я и не просил вообще-то, — проворчал Саки, демонстративно отряхивая руку. Затем искоса недоверчиво посмотрел на Леонардо: — Что значит «не в себе»?

Он поводил пальцем по тюфяку, на котором лежал. Неужто тоже этот зеленый притащил? И вот надо было возиться? Чудной…

— То и значит, — Леонардо отнес веревку к остальному снаряжению и вернулся, прихватив с собой бутылку с водой. По пути откупорил и отхлебнул из нее, присел на корточки, внимательно вглядываясь в лицо Шредера: точно ли тот окончательно пришел в себя, вчера ведь тоже ни с того, ни с сего воевать полез. — Вместо меня видел кого-то еще. То бандитов каких-то, что тебя хватали, то еще… — черепашка задумчиво поднял взгляд к потолку, вспоминая незнакомое имя. — Мари, что ли? Она…

Леонардо благоразумно не стал упоминать, как реагировал Шредер на «призраков», особенно не известную черепашке девушку — хотел лишь уточнить, все ли с ней в порядке. Но и без того сказанного хватило с лихвой: Саки нахмурился и, приподнявшись, схватил его за плечо.

— Ты этого не слышал, — угрожающе прошипел он, сжимая пальцы. — Понял?

На самом деле Лео не стоило большого труда освободиться. Что он и проделал, но — не сразу, чтоб не злить лишний раз.

— Угу, — кивнул он серьезно. — Мог бы и не говорить. Да не переживай, я ничего и не понял. Ты сам-то как?

— Твое счастье, — буркнул Шредер, потом обреченно махнул рукой. — Погано, но жить можно. Так это, — он коснулся повязки и недоверчиво покосился на Леонардо, — твоя работа?

Поколебавшись, тот уверенно кивнул. Тем более, что сегодня ночью Лео, в сущности, повторил почти все манипуляции мастера Сплинтера. Не наверняка в точности, но ведь помогло же. Повод хоть малость собой погордиться.

— Недурно, — нехотя оценил Саки, старательно не выдавая свое удивление. — Может, ты еще и не такой бестолковый, как кажешься.

Он без лишних слов забрал у черепашки бутылку, придирчиво покосился на уровень воды и начал пить.

Леонардо спрятал улыбку. Слова невозможного напарника, с его-то характером, были нешуточным комплиментом, но напоминать об этом… стоит ли будить лихо?

Он покосился на Шредера, гадая про себя, как бы поделикатнее намекнуть на необходимость очередного осмотра, а скорее всего, и помощи… Не успел: в углу, на его ложе, громко завибрировал передатчик.

Леонардо ругнулся про себя. Нет, ведь просил же не звонить ему — сам позвонит, как будет возможность. И звук выключил, на всякий случай. И все напрасно.

— Кренг? Пусть катится к дьяволу, — процедил сквозь зубы Шредер и, оглянувшись, цыкнул на него: — Не бери!

Леонардо замер за полпути до места, обреченно выдохнул. Он и рад был послушаться, но не ответь он сейчас Дону или Рафаэлю (последнее вернее всего) — и тот меньше чем через полчаса будет тут, уверенный, что Шредер уже убил и закопал его брата. И поди докажи ему что, нервному да злому…

— Это не он, — кратко ответил Леонардо Шредеру и, включив коммуникатор, бросил почти зло. — Да? Я слушаю. Раф, я же просил…

Прислушавшись, Шредер нахмурился, уловив знакомое имя. Еще раз окинул взглядом комнатушку, не упуская из виду ни одной полезной мелочи… и, кажется, что-то понял.

— Это они! — рявкнул он, обвиняюще ткнув пальцем в сторону Лео. — Они были тут, вся ваша грязная шайка! Ты соврал мне, черепаха!

Леонардо сердито зашипел.

— Я перезвоню, — и, отключив связь, он не менее зло оглянулся на Шредера. — Эта самая шайка спасла твою шкуру! — почти выкрикнул он. — И если бы не они, ты бы…

— …давно уже владел миром! — Шредер закашлялся, сердито ударил себя кулаком по груди и уже тише продолжил: — Но нет, вы вечно лезете не в свое дело. Поди и эта крыса шелудивая тут была, да? Лучше бы Кренга вызвал.

— Не лучше, — Лео медленно качнул головой. Тяжело выдохнул, успокаиваясь, и поднял взгляд, пристально глядя на Шредера. — Он отказался помогать тебе. А учитель… он согласился, потому что я его попросил.

Собственно говоря, черепашка не был так уверен, что Сплинтер не помог бы без особой просьбы — но на всякий случай добавил это, во избежание новой вспышки.

Глядя ему в глаза, Шредер неожиданно понял, что именно бесило его сильнее всего — конкретно в этой черепахе, при всей его небесполезности, хотя и другие были лишь чуть менее раздражающими. Эта поза, обманчиво расслабленная, умиротворенная; взгляд, полный, кажется, всепрощения и видящий насквозь… Черт, зеленый сопляк уже сейчас во многом напоминал своего — и его, Ороку Саки, — учителя. Того, кто так часто не отвечал ударом на удар, оскорблением на оскорбление — и злил этим Шредера еще больше. Своим самодовольством, мнимым совершенством, своим состраданием, больше похожим на жалость…

— Мне не нужны подачки! — сплюнул он себе под ноги, мотнул головой, развеивая морок. — Ни от тебя, ни от твоего паршивого учителя. Эх, зря тебя тогда не подстрелили. Надо было…

Голос сорвался. Жалел ли он о том, что не довел подставу до конца? Что спас Леонардо после того, как тот выручил его самого, даже ни о чем не подозревая? Шредер не знал наверняка. Одно знал точно: сейчас все закончится. Наконец-то.

Леонардо осекся, нахмурился. Память старательно подбросила странный момент, не уложившийся в общую головоломку их охоты в доках. Точнее, охоты на них… на него. Прищурился, плотно сжав губы. А это значит…

— Ты их знаешь — тех, кто стрелял в нас, — вопрос звучал как утверждение, не нуждаясь в подтверждении.

Его и не последовало, впрочем, как и яростного отрицания (которое наверняка не задержалось бы, в этом Леонардо был уверен, окажись обвинение напрасным). Как и объяснений. Все было ясно и так. Шредер хмуро смотрел куда-то в сторону, мимо него, сплетя пальцы на коленях — само воплощение несгибаемого упрямства, неколебимого в своем зле.

— Это ты навел их, — Леонардо яростно, до хруста стиснул руку в кулак. Сейчас, как никогда, хотелось броситься на Шредера, силой вытрясти из него ответ — и черепашка лишь усилием воли сдерживался. Только не сорваться при этом мерзавце. Он, Хамато Леонардо, выше этого. — Ты продал меня им — в обмен на… что?

— Неважно, — хрипло перебил его Шредер и, поморщившись, прижал ладонь к перевязанному боку. — В любом случае тебя им оказалось мало. Доволен?

— Нет! — Леонардо забыл даже удивиться себе — такая яростная вспышка гнева была свойственна скорее горячему нравом Рафаэлю, чем ему. Как оказалось, не только. — Надо было бросить тебя подыхать там. Или…

— Еще не поздно, — Шредер оглянулся на него и, скрипнув зубами, расправил плечи и наклонился вперед. — Прямо сейчас. Ну?..

В ответ Леонардо лишь презрительно сплюнул и отвернулся.

— Слабак, — без эмоций бросил ему в спину Шредер.

— Думай как хочешь, — тем же тоном отозвался Лео. Тяжело поднялся, опираясь на стену, и направился куда-то в сторону выхода.

А может, и туда, где хранилось оружие, Шредер не следил за его передвижением. Последняя вспышка вымотала его и душевно, и физически — гораздо больше, чем он был готов признаться самому себе. Подтянув колени к животу, он прислонился к стене, прижимая смятый плащ… то, что от него осталось — к раненому боку. И обессиленно прикрыл глаза. Чем бы ни занималась там проклятая рептилия и что бы ни планировала, его уже не интересовало.