Скрипка Моцарта (джен)

Вскоре ТАРДИС перестало мотать и кружить, и она с тяжелым звуком остановилась. Доктор тут же вскочил с пола и подлетел к панели.

— Ну и куда ты нас переместила? Плохая, непослушная машина! — преувеличенно строго и совсем несерьезно сказал он, высматривая координаты на экране.

— Так, Земля. Мы на Земле. Ну же! Покажи всю информацию!

К этому моменту у Шерлока прекратился звон в ушах, и консольная комната наконец остановилась в глазах.

— Придется сканировать пространство старым действенным способом.

Доктор пролетел мимо Шерлока к двери, тот поспешил за ним, но был остановлен пальцем у носа.

— А ты остаешься здесь, за моей спиной, пока я не проверю, что за дверью нет парней с мечами, летающих пуль, стрел, стреляющих танков, лазеров и других страшных орудий.

Хоть и насупленный, но Шерлок послушно остался за спиной Доктора, пока тот с предвкушающей улыбкой открывал дверь и высовывал в щель нос.

— Хм…

— Что там?

— Стена.

— Людей с мечами нет?

— Нет. А…

— …жаль.

Они одинаково переглянулись.

Комната, в которой материализовалась ТАРДИС, была темной, только небольшое зарешеченное окно под потолком пропускало рассеянный лунный свет. Он падал на груду деревянного и тряпичного хлама, сваленного в углу. Здесь пахло сыростью, плесенью и сухой старой пылью, которая лезла в нос и неприятно щекотала.

— Где мы? — спросил Шерлок, вслед за Доктором высунув нос из ТАРДИС. Доктор облизнул палец и выставил его вверх, будто узнавал направление ветра.

— Ммм… 1791 год. Мы в… Вене! Оу, Вена, Вена… Сколько неутомимых споров со стариком Зигмундом…

Доктор подошел к груде хлама и порылся в нем.

— Так… Угу… О!

Откопав какой-то железный шлем, он надел его на голову и с самой счастливой улыбкой развернулся к Шерлоку.

— У меня есть шлем! Шлемы — это круто.

Но тут забрало упало ему на глаза, и защелкнулись все застежки, Доктор ойкнул и попытался его открыть. Ничего не видящего в шлеме и темноте Доктора, пытающегося освободиться от дьявольской штуки на голове, шатало по всей комнате под звонкий смех Шерлока. Наконец горе-рыцарь направил на упрямый шлем свою отвертку, и все его застежки распахнулись.

— Плохой, плохой шлем! — сердито бросил его в кучу Доктор и зашагал к выходу широкими шагами.

— Доктор, мы ведь в театре? — старался не отставать Шерлок.

— А? Да. Как ты понял?

— Та куча была из сломанных декораций, а шлем — реквизит. Тоже сломанный, — с явным ироничным намеком заметил он.

— Забудь про шлем. Шлемы — это скучно.

Шерлок кивнул, продолжая улыбаться.

Они блуждали по пыльным темным коридорам, похожим на катакомбы, в которых заблудиться легче легкого. Доктор освещал путь светящейся на конце звуковой отверткой.

— Откуда ты знаешь, куда идти? И куда мы идем?

— Я не знаю. Всегда можно куда-нибудь прийти. Это намного интереснее, чем знать, куда ты идешь.

Темные коридоры, казалось, не закончатся никогда. Но вот послышался слабый звук. Скрипка. Кто-то играл на скрипке. Они пошли к источнику и в конце концов нашли большую темную сцену. Протиснувшись сквозь заросли декораций, они увидели мягкий мерцающий свет, льющийся из оркестровой ямы, и отчего-то осторожно пошли к нему.

— Здравствуй, Доктор, — разнесся бодрый голос по пустому театру. Доктор и Шерлок вздрогнули от неожиданности.

— Здравствуй, Вольфганг! — обрадовался Доктор. — Как ты узнал, что это я?

— Ты с самого моего детства говорил, что мечтаешь посетить премьеру «Волшебной флейты». И вот, я написал ее. Завтра премьера. Но ты опять опоздал наоборот, — голос звонко и мелодично засмеялся.

Послышался шум, грохот падающих стульев, невнятный «трямк» клавесина, затем легкие шаги и из ямы показался маленький человек в белом парике, из которого выбивались и торчали в разные стороны прядки. Он, улыбаясь, подошел к двум путешественникам. Его белый атласный камзол светился и переливался теплым светом от огарка в подсвечнике, что он держал в руке.

— О, ты сегодня не один!

— Это Шерлок Холмс. Шерлок, это Вольфганг Амадей Моцарт. Впрочем, — Доктор глянул на ошарашенное лицо Шерлока, — ты уже догадался.

О, да… Шерлок догадался. Увидел, сопоставил и понял. Но понять, не означало принять, в этом случае — нет. Очень сложно поверить в то, что этот забавный человек, похожий на маленькую птичку, и есть тот самый Моцарт. Что его можно потрогать, и он не рассыпется сверкающими осколками.

— Рад знакомству, Шерлок Холмс, — доброжелательно улыбаясь, он протянул руку.

Шерлок посмотрел на него, посмотрел на руку, глянул на Доктора, опять на руку. Моцарт засмеялся:

— Доктор, из какого века ты его похитил? Я чувствую себя античным божеством под этим взглядом.

— И вовсе не похитил!

— Именно похитил! Ты всегда делаешь именно так. Доктор, Доктор… Ты говорил, у тебя два сердца. Одно — воина, другое — спасителя. Но тебе нужно кое-что еще, — он посмотрел на Шерлока, — простое и чистое, такое… человеческое. Поэтому ты их и заманиваешь в свою будку, — он подмигнул. А Доктор в очередной раз восхитился, как этот человек играючи разгадывает суть всего и всех.

— Меня не заманивали и не похищали! — запротестовал Шерлок, отошедший от шока ради правды.

— Ну, вот ты и ожил! А то я уж думал бежать за ведром с водой, чтобы тебя облить.

Пламя свечи в руке трепыхалось пойманной птицей. От этого лицо Моцарта трудно было уловить. Он как будто мерцал в свете и тьме одновременно. Вторая рука то и дело наигрывала что-то в воздухе, словно по клавишам.

— Но раз уж вы здесь… мне бы хотелось, чтобы вы услышали ее, мою оперу.

— О, мы с радостью! Правда, Шерлок?

Но Шерлок не слушал Доктора. Он смотрел, запоминал, впитывал всем своим существом каждое движение и слово Моцарта. Настоящего, живого, всамделишного Моцарта! Если его еще не разорвало от впечатлений и своих эмоций, так только потому, что ему было не до них.

— Я написал такой прелестный дуэт! — продолжал Моцарт, явно уйдя мыслями в музыку, которую сочинил. — Вот только…

— О! Шерлок тебе поможет, он скрипач, и у меня даже есть его скрипка! Шерлок, ты же поможешь? — шепотом на ухо замершему мальчишке. — Скажи хоть что-нибудь. Молчание — опасная, непредсказуемая штука. Не повторяй моих ошибок. Однажды я просто молчал, вспоминая мотив песенки, а меня тем временем выбрали вождем племени и едва не съели. Впрочем, было довольно весело, они так смешно танцевали…

Шерлок попытался отыскать смысл в словах Доктора, которые вылетали из его рта в огромном количестве и с невероятной скоростью, но потом вспомнил изначальный вопрос и опустил глаза.

Моцарт, отвлекшись от истории про то, как племя людоедов попробовало курицу и перестало быть племенем людоедов, заметил это, посмотрел на него с интересом и, наклонившись, спросил, так мягко и тепло:

— Ты и вправду играешь на скрипке?

Шерлок кивнул и спрятал за спиной руки.

— Но не хочешь поиграть со мной? Тебе бы понравился этот дуэт…

— Мне нравится! Это… нет… я…

Тут Доктор понял, что его историю никто не слушает, хотел было обидеться, но увидел странную мизансцену рядом с собой и передумал. Заглянул в свой большевнутренний карман и достал скрипку.

— Но на ней порвана струна… — с сожалением сказал он.

Моцарт обернулся на него.

— О, это ерунда. Держи, — он сунул Шерлоку в руки подсвечник, взял маленькую скрипку и направился к оркестровой яме.

Вскоре оттуда послышалось шебуршение, пару раз что-то упало. Шерлок услышал непонятное слово на немецком. И задумался, что до этого Моцарт разговаривал с ним и с Доктором на английском языке.

— А он говорит на английском?

— Это подарок от ТАРДИС. На самом деле он говорит на немецком, но она переводит его прямо у тебя в голове.

— А почему она не перевела это слово?

— Потому что оно неприличное.

Моцарт вернулся к ним, неся в одной руке с его скрипку, а в другой свою, и с двумя смычками.

— Вот, держи, — он протянул Шерлоку инструмент и смычок, — последняя скрипка в оркестре все равно не может связать и двух нот.

Шерлок взял и стал тщательнейшим образом ее осматривать. Вроде бы ничего не изменилось… но что-то было уже не так. Совсем чуть-чуть и совершенно нематериально.

Но играть Шерлок не спешил. На самом деле, туда, на крышу чужого дома, он ушел ото всех, когда у него совсем ничего не получалось сыграть. Руки будто не слушались, а скрипка хрипела и визжала. Он так разозлился, что с силой дернул по струнам, отчего самая тонкая и лопнула.

— Я… у меня не получится.

— Глупости, — возразил Моцарт, — клади скрипку на плечо и повторяй за мной. Это очень простой мотив.

Не найдя поддержки в лице Доктора, который тут же отобрал у него подсвечник, Шерлок против воли выполнил указание. Моцарт тоже положил свою скрипку на плечо.

И начал играть. С искрящейся улыбкой, которой не требовалась никакая свеча, чтобы сиять. Он забавно шевелил губами, как бы говоря слова.

«Па-па-па…»

И Шерлок неожиданно понял, что он знает точные ноты, и руки сами продолжили, откликнувшись незамысловатым мотивчиком.

«Па-па-па…»

«Па-па-па-па?»

«Па-па-па-па!»

Шерлок играл с Моцартом! Он не верил, но продолжал играть. Подпевать ему и улыбаться в ответ, совершенно открыто, абсолютно искренне и так счастливо, как никогда прежде.

Доктор отошел от них к краю сцены и сел на бортик, поставив рядом подсвечник. Он любил смотреть на человеческое счастье. И считал это зрелище прекраснее, чем сто миллионов сверкающих звезд.

Маленький веселый дуэт скоро подошел к концу, Шерлок опустил скрипку, но Моцарт, увлекшийся музыкой, казалось, перестал быть с ними в этом мире. Он продолжал играть, и Шерлок завороженно попятился к краю, к Доктору, и сел рядом с ним.

Музыка перестала смеяться и лучиться счастьем. Закрыв глаза, Моцарт играл о горе. Об одиночестве, холодном и пустом. Он не мог услышать ответный звон ни от одной звезды вселенной. Он был один. И говорил об этом всем и каждому своей музыкой, шептал и кричал, смеялся и плакал. Один, один, один…

В глубине сцены свет изредка выхватывал из темноты маленькую фигуру в атласном камзоле. А музыка лилась… лились и слезы по щекам Шерлока. Он не замечал их. Их видел Доктор. И совсем ничего не мог поделать…

— О… — Моцарт перестал играть, — простите великодушно, мне говорили, что я легко увлекаюсь…

Он подошел к краю сцены, где сидели путешественники. И увидел задумчивого Шерлока, который смотрел на свою скрипку, что лежала на коленях. На его щеках блестели дорожки слез.

— Я услышал не только «Волшебную флейту», — отвлек его Доктор.

— О да… Уже давно я сочиняю заказанную мне мессу. Мой Реквием. Он постоянно… — Моцарт пробежал пальцами по воздуху, а потом прижал их к виску. — Доктор! — он так внезапно и резко подлетел к нему, что Шерлок встрепенулся, и свеча едва не потухла. На лицо Моцарта легла мрачная тень. — Ты из будущего, ты…

— Я не могу сказать тебе… — с сожалением поджав губы, но жестко ответил Доктор на невысказанный вопрос. — Прости, Вольфи.

Моцарт поник головой, отвернулся, но продолжал прижимать пальцы к виску.

— Прости и ты меня, Доктор… просто иногда… я думаю…

Шерлок, повинуясь странному внутреннему порыву, встал и подошел к отвернувшемуся от света Моцарту. Он долго смотрел в его глаза, такие темные сейчас, неизвестные, глубокие, за которыми океан.

— Писать Реквием — это страшно? — спросил он. И видел, как Моцарт на мгновение задумался, а затем улыбнулся ему. Улыбкой тихой, не сверкающей, а матовой, лунной.

— Это блаженство. Он — это ключ.

Шерлок кивнул. Ему показалось, что он понял. Что-то важное. Очень важное…

Раздался грохот где-то в глубине сцены — это Доктор пошел искать приключения и уронил их на себя.

…и хрупкое знание ускользнуло от Шерлока…

— Я просто думал, что… — Доктор вернулся весь в перьях. — А, не важно…

— Так ты подождешь до премьеры, Доктор? Ты обещал мне. О, это будет самая волшебная опера!

— Я же Повелитель Времени! Эти парни никогда не умели ждать.

Он подскочил к Шерлоку и взял его за руку.

— Приготовь нам лучшие места, Вольфи! — и захватил себе скрипку Шерлока со смычком, опять сунул ее в карман и повел мальчишку к густым зарослям декораций, туда, откуда они вышли.

Шерлок спешил за Доктором, но смотрел на улыбающегося ему Моцарта, и тот так легко пробежался по воздуху пальцами, как будто сыграл пассаж на клавесине, повернулся на пятках, что полы его камзола взметнулись в воздух, переливаясь на свету, и подхватил с пола подсвечник с огарком свечи.

— Странно. Почему ТАРДИС привезла нас сюда? Здесь совершенно некого спасать! — возмущался Доктор, пока они шли обратно.

— Мы можем спасти Моцарта.

— Нет. Не можем, — он резко развернулся и назидательно поднял палец перед шерлоковым носом, — мы не можем! Смерть Моцарта — фиксированная точка во времени, изменив ее, мы разорвем вселенную на клочки. А склеивать потом опять придется мне! Ты понимаешь?

— Да.

— В самом деле? — спал с пыла Доктор.

— Да, мы не можем, потому что вселенная лопнет.

— И ты не будешь просить, торговаться? Это же Моцарт! Он бы успел закончить свой Реквием.

Шерлок пожал плечами. Доктор задумался. Это было не равнодушие, нет. Он видел, как блестели счастьем глаза Шерлока, когда он смотрел на Моцарта, как он ловил каждое его движение или звук из его скрипки.

Это было принятие бессилия. Немое принятие.

ТАРДИС встретила их ироничным «врум», Доктор пробежал вокруг консоли и быстро понажимал все подряд рычажки, как показалось Шерлоку, который краем глаза за ним наблюдал, погрузившись в задумчивость. Как только машина перестала трястись и остановилась с тяжелым звуком, Шерлок, не обращая внимания на окрик Доктора, ринулся к двери. Ему так хотелось снова увидеть Моцарта! Ему хотелось сказать, что он понял! Понял все. Его музыку! Его волшебную музыку, которой он говорил и кричал. Которой он плакал…

По комнате гулял ветер. Белый свет заливал серое пространство, стирая его в ничто. Занавески истерично трепыхались, а постель была безжалостно смята борьбой за жизнь. Желтоватые листы с черными нотами были разметаны ветром по комнате. Ветру было все равно. Он кружил их и бросал ненужной бумагой на пол.

В кресле лежала потускневшая скрипка. Шерлок подошел к ней. Аккуратно взял в руки. Ему показалось, что скрипка не просто расстроилась. Она была убита тоской.

— Мы опоздали…

Доктор стоял в дверях своей машины с опущенной головой. Мелкие бумаги заметало в ТАРДИС.

— Доктор! Мы…

Он хотел закричать. Хотел бы заплакать. Очень хотел бы… И хорошенько пнуть дурацкую машину времени, которая ничего не понимает во времени. Но Шерлок только прижал к себе скрипку Моцарта.

Доктор оттолкнулся от двери и поднял листок с партитурой Реквиема.

— Мы не можем… вернуться?

Доктор покачал головой.

— Но ты, — Доктор присел ближе к нему и ткнул пальцем в солнечное сплетение, — можешь вернуться в любой момент. Просто вспомнить. Его или кого угодно… Если ты что-то помнишь, значит, можешь и вернуть. И однажды, может быть, ты встретишь то, что забыл. На улице или в магазине, или в любом другом месте. Земля… она такая маленькая. Здесь ничто не пропадает навечно.

— Так не бывает, чтобы в самом деле возвращалось…

— Да нет, один раз было. Правда, для этого пришлось перезапустить вселенную, устроив второй Большой Взрыв…

— А если я… не помню?

— А вот так — точно не бывает, — улыбнулся Доктор.

Шерлок поджал губы и посмотрел на скрипку в своих руках. Ему захотелось ее настроить. Он подкрутил колки и положил ее на круглый столик рядом с кроватью. Доктор уже стоял в дверях, дожидаясь его. Когда двери за Шерлоком закрылись, он захотел домой.

Доктор оставил его рядом с его большим и теплым домом, в котором редко мелькали тени. Серебряное яблоко луны нисколько не поменяло своего положения. Посмотрев на часы, Доктор сообщил, что их не было пять минут. Отдал Шерлоку его скрипку с новой струной и пообещал прилетать.

Отчего-то Шерлок ему не поверил. Он стоял, и поднявшийся ветер от ТАРДИС трепал его волосы. Она ему подмигнула фонарем на крыше. И Шерлок подумал, что она точно к нему прилетит, когда-нибудь. А пока нужно возвращаться домой.