Полная Вальбурга (джен)

После каникул весь Хогвартс успел поздравить Гарри с тем, что Сириус Блэк полностью оправдан, с тем, что Сириус Блэк его крестный, и даже с тем, что Сириус Блэк обязательно получит орден Мерлина первой степени вместо предателя Петтигрю. «Это дело верное, — сказал Перси Уизли, который любил быть в курсе всех министерских событий, — сам Бартемиус Крауч взялся за него хлопотать и постоянно повторяет, что обязательно принесет Блэку извинения». Даже Малфой, встретив Гарри в коридоре, взглянул на него с уважением. «Я не знал, что у твоего крестного такие друзья, Поттер, — процедил Малфой. — Мои поздравления».

Гарри вместо поздравлений предпочел бы снова увидеть своего крестного, но крестный явился ему только в конце января, и то в очень странном сне. В этом сне Гарри видел Сириуса и старого Розье словно бы с высоты, и вместо радости почему-то испытывал тревогу и даже страх. Сириус и Розье пробирались сквозь лесную чащу, и Розье, оседлав любимого конька, рассказывал Сириусу в деталях, как надо избавляться от Темных Лордов.

— А вообще я слышал, друг мой, что лучший способ избавиться от Темного Лорда — это скормить его свиньям, — рассказывал Розье с нехорошей ухмылкой. — Свиней надо несколько дней не кормить, а после этого они сожрут расчлененного на шесть кусков Темного Лорда за милую душу. Но для того, чтобы мясо хорошо переварилось, надо сперва обрить Лорду голову — с этим у нас, если я хорошо помню покойного, проблем не будет…

— Мсье Жосслен, право, меня уже тошнит, — пожаловался Сириус. — Не могли бы мы сменить тему?

— А еще я слышал, — продолжал Розье, — что некоторые Темные Лорды расчленяют себя на шесть кусков в нематериальном смысле, что довольно любезно с их стороны. Я, друг мой, говорю о хоркруксах. Так вот, свиньи хоркруксы жрать не будут, но если собрать эти шесть кусков Темного Лорда, опять же, горкой, и поджечь Адским Огнем…

В этот момент перед мысленным взором Гарри замелькали ветки, разлетаясь в стороны. «Уходит, падла!» — разнесся по лесу голос Вальбурги Блэк, чей уменьшенный портрет Гарри заметил сверху на рюкзаке Сириуса. Мир, охваченный пламенем заклятий, закрутился с тошнотворной скоростью, в сон Гарри каким-то образом попал потертый пиджак Люпина и чья-то прическа кислотных цветов, и последним, что Гарри услышал перед пробуждением, был голос Вальбурги. «Молодец, профессор, — сказала Вальбурга, и в ее голосе слышалось кровожадное возбуждение охотника, — теперь гвозди его в кувшин покрепче. Он у меня наплачется, бесформенная слякоть!»

Гарри потряс головой, пробуждаясь от тяжелого сна и чувствуя, как горит шрам у него на лбу, и понял, что он прикорнул на уроке прорицания. Сидящий рядом Рон, необыкновенно для этого урока возбужденный, тряс Гарри за плечо и строил ему страшные рожи.

— Ну и развезло тебя, братан, — с сожалением сказал Рон, наконец добудившись Гарри. — Ты тут такое проспал. Трелони смотрела в этот свой хрустальный шар, смотрела и вдруг как заорет басом: «Тёмный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями!» Кто со страху под лавки, кто за палочки, а она уже в другом регистре: «Но ему это, падле, раем покажется! Десятка и семь по рогам ему корячатся и небо в клетку! Конвой стреляет без предупреждения!»

И тогда Гарри понял, что сон, возможно, был в руку.

Наяву Гарри увидел Сириуса спустя еще две недели, когда тот неожиданно появился среди каминного пламени в гостиной Гриффиндора. Романтический герой, современный узник замка Иф и человек года по версии «Ежедневного пророка» некоторое время раздавал автографы и отвечал на сыпавшиеся градом вопросы, и добраться до крестника ему удалось нескоро.

— Два билета на банкет, — заговорщицким шепотом сказал Сириус, украдкой показывая Гарри краешек билета из кармана, словно приглашал его сбегать за угол покурить. — Буду орден Мерлина принимать. И вообще, тебе пора посмотреть на фамильное гнездо.

— Можно, я друзей с собой возьму? — попросил Гарри.

— Так и знал, — с улыбкой ответил Сириус. — Хапнул сразу четыре билета.

— Ну наконец-то, Сириус, — поприветствовал гостей старый Розье, обосновавшийся у камина в доме Блэков. — Вальбурга уже предположила со свойственной ей красочностью выражений, что на вас волки поехали в отхожее место.

— Мсье Жосслен, Вальбурга здесь? — спросил Гарри, который за последний месяц привык выбираться ночью в коридор, чтобы поговорить с Вальбургой о своем крестном — разумеется, когда Вальбурга изволила быть на месте и была расположена к беседе, что бывало далеко не всегда. Последние две недели Вальбургу и в обычное время было не дозваться, так что Гарри за все время даже не успел спросить ее, к чему был его сон.

— Кричер проводит, — коротко ответил Розье, взмахивая палочкой в сторону Гарри и его друзей. — А вас, Сириус, я попрошу остаться.

Кричер действительно тут же появился в гостиной, поклонившись Гарри и подарив Рона и Гермиону тяжелым взглядом, и согласился проводить их к оригиналу портрета, который, к разочарованию Гарри, был пуст.

— Приложите ухо к раме, мистер Гарри, — посоветовал Кричер.

— А можно нам тоже? — тут же влез Рон, и столкнулся взглядом с пристальными желтыми глазами, смотревшими в щелочку из-под тяжелых век и словно пронзившими всю голову Рона вплоть до волос на затылке.

— Думаю, можно, — не совсем уверенно сказал Кричер, отпуская взгляд Рона. — Вы как любимая собака мистера Розье: у нее верное сердце и добрый нрав, если регулярно кормить ее мясом. Но стоит не покормить ее хотя бы день, и тут уж берегись и чужие, и свои. Я теперь на всякий случай всегда ношу с собой колбасу. Вот, возьмите, колбаса вкусная, — и Кричер извлек из складок своей потертой туники изогнутую и туго набитую домашнюю колбаску. Рон немного покраснел, а Гермиона тихо прыснула и тоже столкнулась с Кричером взглядом.

— Вам можно, — уверенно сказал Кричер, немного удивленно покачав головой. — Не в укор будет сказано молодому хозяину, но в последние годы жизни хозяйка часто повторяла: «Кровь не заменит верности».

Сказав это, Кричер исчез, а Рон, приникнув к раме портрета ухом, уже махал рукой друзьям, чтобы они присоединились к нему.

— Какое еще змеиное молоко? — бушевала где-то Вальбурга. — Я тебя Изумрудным зельем до макушки налью и пробку забью тебе в задницу, змеиное молоко! И только попробуй сунуться парню в голову, проклятое ты дитя! Я тебе так суну, рукосуй-полукровка! Я тебе елку в жопу засуну и обратно выдерну!

— Кажется, портрет Вальбурги повесили где-то еще, — резюмировал Рон, когда Вальбурга закончила свою очередную арию. — Может, где-нибудь в Министерстве?

— Кричер, — негромко сказал Гарри, вспоминая, что он уже видел третий портрет Вальбурги в своем странном сне, и Кричер тут же возник перед ним. — Сириус и мсье Жосслен действительно охотились на Вольдеморта?

— Вы знаете некоторые вещи, которые вам не следовало бы знать, мистер Гарри, — отозвался Кричер. — И что еще хуже, имеете дурную привычку произносить их вслух. В дела семьи вас должны посвящать либо хозяин Сириус, либо душеприказчик хозяйки Вальбурги, мистер Розье.

Старый Розье, несмотря на свой возраст, был легок на помине — и в отличие от Вольдеморта, который высылал потрепанных егерей, Розье являлся к поминающим его всуе лично.

— Вы, Сириус, совершенно безжалостный, гхм, индюк, — сообщил Розье, появляясь в коридоре, ведущем к портрету Вальбурги, вместе с Сириусом. Розье не лез в карман за крепким словцом, но никогда не выражался в присутствии дам, особенно девиц школьного возраста. — Сначала вы хотели давить сапогом ценного свидетеля. Теперь вы всерьез собираетесь палить хоркруксы Адским Огнем, вместо того чтобы сдержанно и уместно разменивать их на ордена Мерлина для верных вам людей и на министерские посты. Или взять старинный обычай, который предписывает министру магии исполнить одну просьбу нового кавалера ордена Мерлина — в рамках закона, разумеется. И что вы попросили, вместо чего-нибудь полезного? Чтобы портрет Вальбурги, который и так никто не собирался снимать, навечно остался в Хогвартсе!

Сириус хотел обосновать свою просьбу, но не смог этого сделать, потому что его голос заглушило ликование детей, принявшихся радостно его тормошить.

— Похоже, по крайней мере сегодня я не найду здесь понимания, — с легкой досадой сказал Розье, повернув назад, к прихожей и парадной лестнице. — Покажите хотя бы детям ваш дом, Сириус. В этом доме есть на что посмотреть — и нет, я не имею в виду фотографии маггловских музыкантов в маске взбесившегося Пьеро и с языками до колен.

К радости Гарри и Рона, Сириус оставил их на ночь в доме на площади Гриммо, и даже Гермиону, которая не хотела пропускать завтрашнюю арифмантику, ему удалось уболтать.

— Если бы не одна удивительная история, которая случилась со мной в прошлом месяце, — сказал Гермионе Сириус с лукавой значительностью, — тебе через несколько лет пришлось бы прогулять целый год, а не несколько уроков.

Разумеется, объяснить свое вопиющее предположение, что Гермиона могла бы прогулять целый год, Сириус пообещал только утром, окончательно всех раздразнив и заинтриговав, и Гарри даже не сразу заснул, ломая голову над тем, почему бы Гермиона могла пропустить год учебы. Ничего приличного ему в голову не приходило.

— Слышь, Рон, — окликнул Гарри друга в темноте, когда его мысли перескочили на слова, сказанные стариком Розье. — А что это за хоркруксы такие, что за них ордена раздают?

— Ты нашел, что на ночь рассказать, — пробормотал Рон, который всегда засыпал практически мгновенно. — Лучше бы уж про свою черную простыню, которая летит над черным городом…

Утром Сириус сдержал свое обещание, и в его исполнении история о том, как четверо человек и один портрет, рискуя и блефуя, отправились стращать Темного Лорда уничтожением еще не найденных хоркруксов и сдачей его возрожденной тушки на свиноферму Розье, стала задорной и смешной. Восхищенным слушателям даже не показалась странной идея одарить Темного Лорда телом ребенка и отдать его портрету Вальбурги и Кричеру на перевоспитание, хотя Сириус не удержался и пару раз взглянул на шрам Гарри, в котором, как предполагал Розье, оставался еще один хоркрукс.

— Так что ему теперь три пути, — закончил Сириус, — либо он исправится, вырастет приличным человеком и загладит все свои грехи, либо раскается в том, что создал хоркруксы…

— Разве Сами-Знаете-Кто может раскаяться? — с сомнением спросил Рон.

— Зная Вальбургу, я бы скорее употребил выражение «горько пожалеет», — подал голос Розье, который изволил спуститься к завтраку, а после завтрака занял свое обычное место у камина, с утренней почтой на небольшом столике у ручки кресла.

— Да черт с ним, ребята, — махнул рукой Сириус, довольный, что разговор не дошел до третьего пути — в случае неуспеха Сириус собирался снова развоплотить Темного Лорда и забросить кувшин с ним в море, а Розье настойчиво предлагал свои методы, начинавшиеся с философского рассуждения о том, что такое возмездие. «Возмездие, — говорил старик Розье, сидя у костерка в албанском лесу и вспоминая своего старшего сына и любимого внука, — возмездие — это акт отмщения, это месть, осуществляемая любыми средствами…» Тонкс сразу вставала и уходила в ночной лес, который по сравнению с Розье начинал казаться ей милым и дружелюбным, Люпин уходил за ней, Сириус пытался протестовать против разгула садистской фантазии, а старый Розье, подождав, когда стихнет хруст веток и запустив в сторону Римуса и Тонкс какое-то известное только ему защитное заклинание, уходил в палатку, замечая на ходу, что не за тем молодежь ходит в походы, чтобы сидеть со стариками у костра.

— Перед банкетом в Министерстве к портному надо бы заскочить, купить вам парадные мантии, — предложил Сириус, вставая из-за опустевшего обеденного стола.

— Кричер уже позаботился о мантиях, молодой хозяин, — доложил Кричер, возникая у стола вместе с тремя празднично завернутыми мантиями.

— Вы сразу-то не благодарите, если он завернутое подает, — предупредил Сириус, когда дети бросились открывать подарки и благодарить старого домовика — до тех пор, пока не обнаружили в свертках роскошные темно-зеленые мантии с оторочкой цвета морской волны и гербом со змеей.

— Кричеру было велено взять самые лучшие мантии, — пояснил домовик свое самоуправство.

— Гриффиндорские мантии, балбес, — с улыбкой сказал Сириус, который уже начал привыкать к своему домовику.

— Вы не сказали тогда этого слова, — возразил Кричер, и даже Рону показалось, что Кричер немного улыбается.

— Ох, Кричер, — добродушно вздохнул Сириус, которому шуточки Кричера, доводившие его в детстве, с высоты прожитых лет уже казались забавными и ностальгически милыми. — И когда ты уймешься…

— Мимо башни Гриффиндора я без шуток не хожу, — с достоинством заявил Кричер, который многого успел понабраться от своей любимой хозяйки. — То змею в окно засуну, то им Лорда покажу!