Гарри Поттер и новая семья. Второй курс (джен)

 2 августа 1992 года

Что может быть лучше, чем провести две недели во Франции вместе со своей семьей и лучшей подругой, вдоволь накупаться и належаться на пляже, облазить сверху донизу старинную крепость, посмотреть на настоящих драконов и отпраздновать свой двенадцатый день рождения в только что открытом парижском Диснейленде?

Разве что вернуться домой и обнаружить на крыльце длинный сверток с «Нимбусом-2001» — новейшей моделью гоночной метлы, которую журнал «На помеле» уже успел окрестить лучшей метлой для квиддича?

Иногда Гарри думал, что тот, кто отвечает за справедливость в этом мире, и кто, очевидно, забыл о нем в первые семь лет его жизни, теперь изо всех сил пытается загладить свою вину.

— Ну все, мы их потеряли, — обратилась к Элин мама, когда Гарри с отцом, позабыв обо всем на свете, принялись торопливо срывать с метлы упаковку. — Эй, молодые люди, она никуда от вас не улетит! Эрик, загони машину в гараж и помоги мне с чемоданами. Гарри, позаботься о Букле и разбери свои вещи. Элин, подготовь все для стирки. И если управитесь до ужина, то вечером сможете полетать. Всем все ясно?

— Да, мама! — хором ответили все трое.

Гарри погладил черное отполированное древко, с сожалением отставил недораспакованную метлу в сторону и подхватил клетку с совой.

— Пойдем, Хедвига, тебе недолго осталось сидеть взаперти.

Поставив клетку на ее привычное место в гостиной, он открыл дверцу и высыпал в кормушку корм,⁽¹⁾ на который, однако, Букля-Хедвига не обратила ни малейшего внимания. Выбравшись из клетки, она ласково клюнула хозяина в палец, расправила крылья и вылетела в окно. Свежая мышатина явно казалась ей более предпочтительным блюдом, нежели совиное печенье.

Гарри проводил сову взглядом и направился в свою комнату, надеясь, что успеет разобрать свои вещи до ужина. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться, так как в комнате его ждал незваный гость.

* * *

Общежитие Пуффендуя располагалось рядом с кухней, и вечерние чаепития, плавно переходящие в ночные перекусы, были его давней традицией, так что неудивительно, что за много веков у факультета сложились особые отношения с домовиками Хогвартса. Но еще ни разу Гарри не встречал столь неухоженного эльфа, как тот, который сидел сейчас у него на кровати. Все школьные эльфы носили белоснежные, хрустящие от крахмала одеяния, что было совершенно логично, ведь антисанитария в месте, в котором готовилась еда на несколько сотен детей, была абсолютно неприемлема. Гарри полагал, что и частные домовики, живущие вне Хогвартса, одеваются не хуже, но его гость носил какую-то застиранную тряпку с сальными пятнами, а голова и руки его были покрыты ссадинами и синяками, как будто он незадолго до этого с кем-то подрался и был нещадно избит.

— Эм-м-м... Здравствуйте, — неуверенно произнес Гарри, — извините, я не знаю вашего имени.

— Добби, сэр, просто Добби, с вашего позволения, — домовик соскочил с кровати и низко поклонился Гарри, коснувшись пола своим длинным носом. — Это такая честь... Добби так долго мечтал познакомиться с Гарри Олсеном...

— Извини, Добби, но ты здесь с какой-то целью? Видишь ли, я немного занят, — перебил его Гарри, показывая на неразобранную сумку.

— О да, сэр, — ответил эльф. — Добби пришел рассказать вам кое-что важное, сэр... это сложно, сэр... Добби не знает, с чего начать...

— Гарри, кто там у тебя? — Элин вошла в его комнату с мешком для белья в одной руке и с палочкой в другой. Гарри уже успел заметить, что после встречи с Томом Риддлом поведение сестры стало несколько параноидальным.

— Добби, это Элин, моя сестра, — представил их Гарри. — Эль, это Добби, он хочет рассказать нам что-то важное.

— Добби много слышал об отважной сестре Гарри Олсена, — домовик снова поклонился.

— Плохое или хорошее? — улыбнулась Элин.

Этот невинный вопрос привел эльфа в неописуемое волнение. Вскочив на стол, он схватил стоявшую там настольную лампу и принялся бить ею себя по голове, причитая: «Плохой Добби! Очень плохой!»

— Что ты делаешь! — Гарри подскочил к домовику и вырвал лампу у него из рук.

— Добби должен наказать себя, сэр! Добби подумал плохое о своих хозяевах!

Ребята переглянулись.

— Ты наказываешь сам себя? — удивился Гарри. — Домовики Хогвартса никогда так себя не ведут.

— Домовые эльфы Хогвартса служат доброму директору Дамблдору, — печально произнес эльф. — Хозяева бедного Добби не такие, они строги к нему и всегда напоминают ему о наказаниях... Плохой Добби!

Он с воем подскочил к платяному шкафу и, прежде чем ребята успели среагировать, открыл его, засунул туда руку и с грохотом ударил по ней дверцей.

— Немедленно прекрати! — Элин оттащила от шкафа порывающегося повторить наказание эльфа. — Не смей делать это с собой, пока ты у нас в гостях, ты понял?!

— Но если хозяева так строги к тебе, то почему ты от них не уйдешь? — спросил Гарри, когда домовик немного успокоился.

— Добби не может уйти, — ответил тот. — Домашний эльф должен быть освобожден, сэр, а семья никогда не отпустит Добби... Добби будет служить семье до самой смерти.

— Так и есть, — подтвердила Элин. — Домовики находятся в настоящем рабстве, и, что самое поганое, большинство из них вполне этим довольны... Я сама не поверила, когда прочитала, но все, кого я спрашивала на кухне Хогвартса, приходили в ужас от одного лишь предположения о том, что они могут быть свободными.

— Но ведь так нельзя! — пришел в ужас Гарри. — Я могу тебе как-то помочь, Добби? Может быть, выкупить или помочь сбежать?..

Огромные глаза эльфа наполнились слезами, он бросился на колени перед Гарри и обнял его за ноги.

— Гарри Олсен предложил Добби помощь! — восторженно прошептал он, — Добби много слышал о его величии, но он не знал о его доброте!

Прежде чем Гарри успел ответить, дверь комнаты отворилась и в нее вошла его мама.

— Что у вас тут за шум? — спросила она. — Чем быстрее вы разберетесь с вещами, тем быстрее... Здравствуйте! А это кто?

— Э-э-э... Мама, это Добби, домовой эльф. Он хотел нам рассказать что-то важное, — произнес Гарри.

— Добрый вечер, мистер Добби, — вежливо произнесла Линда Олсен. — Извините, мы только что вернулись из отпуска и у нас тут небольшой беспорядок. Не могли бы вы присесть и рассказать, что вас привело в наш дом?

В переводе с вежливого британского это значило «вы немного не вовремя, сэр, не могли бы вы зайти попозже», но Добби, услышав предложение, громко разрыдался и снова бухнулся на колени.

— Добрая женщина предложила Добби присесть... Никогда прежде...

— Извините, — смутилась Линда, — я не хотела вас обидеть.

— Обидеть Добби? — тот посмотрел на нее полными обожания глазами. — Что вы! Ни один человек никогда в жизни не предлагал Добби присесть, как равному...

— Вероятно, вам попадались не очень вежливые люди? — подняла бровь Линда.

— Добби, не смей! — Элин успела сообразить, что должно последовать за таким заявлением, и вовремя перехватила домовика, намеревавшегося разбить себе голову о комод.

— Добби должен себя наказать! Плохой Добби! Ужасный! — вырывался тот.

— У вас там что, грабители? — в дверях показался Эрик Олсен. — А это еще кто?

Гарри вздохнул и закатил глаза. Он и представить себе не мог, что такое маленькое и тихое существо за столь короткий срок может устроить такой переполох.

* * *

— Так что ты хотел рассказать, Добби, — спросил Гарри, когда они вчетвером совместными усилиями смогли усадить домовика на диван в гостиной.

Они с Элин уселись по обе стороны от эльфа, готовые в любой момент схватить его, если тому снова придет в голову идея наказать себя.

— Добби пришел предупредить Гарри Олсена! — торжественно произнес эльф. — Пусть Добби придется потом защемить уши дверцей духовки, но он должен это сделать. Гарри Олсену не следует возвращаться в Хогвартс!

— Но почему? — воскликнул Гарри.

— Гарри Олсен должен оставаться в безопасности, сэр! — домовик торжественно поднял палец. — Он слишком велик, слишком ценен для всех нас, чтобы подвергать себя риску.

— Какому риску? — удивилась мама. — Разве Хогвартс не самая безопасная школа магии в мире?

— О нет, нет, мэм, — Добби выпучил глаза и задрожал всем телом. — Хогвартс когда-то был безопасным, да, но не теперь! Существует заговор, из-за которого в школе должны случиться ужасные вещи!

— Какой заговор и кто его затевает? — спросил Гарри.

— Добби не может! — воскликнул эльф, порываясь вскочить с дивана, но Гарри успел удержать его.

— Этот заговор устроили хозяева Добби, — догадалась Элин. — И ты не можешь сказать нам, кто они?

Добби закивал головой и, не имея другой возможности наказать себя, впился зубами в собственную руку.

— Но может быть, ты сможешь дать нам подсказку? — продолжала Элин. — Связан ли этот заговор с Томом Риддлом или его сторонниками?

— Да, да, — Добби задрожал еще больше, — и в этот раз все намного страшнее, чем было в прошлом году.

Гарри почувствовал, что его уши краснеют.

«Может быть, они не обратят внимания...» — успел подумать он.

— В прошлом году? И что же именно было в прошлом году? — услышал он очень спокойный голос матери.

— Великий Гарри Олсен вновь столкнулся с Сами-Знаете-Кем, — ответил Добби, — и вновь победил его!

— Вот как, — голос Линды Олсен можно было использовать вместо кондиционера. — Какая жалость, что он ничего не рассказал об этом своим родителям...

— Гарри Олсен столь же скромен, сколь и храбр, — восхищенно произнес эльф. — Он не должен подвергать себя опасности! Пожалуйста, пообещайте, что не пустите его в Хогвартс!

— Не могу вам этого обещать, мистер Добби, — ответила Линда. — Но обещаю, что серьезно подумаю над этим вопросом. Спасибо за предупреждение.

Домовик печально вздохнул и опустил уши.

— Добби сделал все, что мог, — сказал он, — но этого может оказаться недостаточно. До свидания, мистер Гарри и мисс Элин. До свидания, мистер и миссис добрые маглы.

Он соскочил с дивана, низко поклонился хозяевам, щелкнул пальцами и исчез.

— Ну, мы пойдем разбирать вещи... — неуверенно произнесла Элин, не двигаясь с места.

— Конечно, — холодно произнесла мама. — Как только великий и скромный Гарри поведает нам обо всем, что произошло в прошлом году...

* * *

Гарри и Элин рассказали родителям все. И про полночную дуэль, окончившуюся встречей с Пушком, и про метлу, с которой Гарри чуть не свалился в ноябре, и про их прогулку в лесу, и, наконец, про встречу с Квирреллом, оказавшимся вместилищем Волдеморта.

За время повествования родители не проронили ни слова и, казалось, вовсе не реагировали на то, что слышали. Лишь когда Элин рассказывала о том, как Квиррелл начал их пытать, она заметила, что отец до побелевших костяшек сжал кулаки.

— Мы не говорили вам, потому что не хотели, чтобы вы волновались, — закончила рассказ Элин.

— И еще потому, что испугались, что вы нас не отпустите в школу на следующий год, — честно добавил Гарри, решив, что уж если рассказывать правду, то всю до конца.

— Пожалуйста, простите, — произнесли они хором.

Ребята замолчали, и на какое-то время в доме повисла тишина. Гарри и Элин старательно разглядывали ковер под ногами, боясь поднять на родителей глаза.

— Вы нам врали, — нарушила, наконец, молчание Линда. — Все это время вы нас обманывали...

Услышав в голосе матери незнакомые нотки, Гарри рискнул посмотреть на нее и пришел в ужас, увидев, что она едва сдерживает слезы.

— Соберите все свои волшебные вещи и отнесите их в кладовку, — Линда встала с кресла и, не говоря больше ни слова, вышла из гостиной.

— Папа? — Элин в отчаянии посмотрела на отца.

— Я думал, что могу вам доверять, — печально произнес он. — Думал, что вы никогда меня не подведете... Делайте, как сказала мама.

Ребята переглянулись и со вздохом потащились наверх, расставаться с волшебным миром. О том, чтобы обмануть родителей еще раз и оставить себе хоть один магический предмет, они даже и подумать не могли.

* * *

Это были худшие каникулы в жизни Гарри.

Самым страшным было то, что их с Элин даже толком не наказывали. Все их волшебные принадлежности были сложены в кладовке, ключ от которой папа всегда держал при себе, но ни в чем остальном родители их не ограничивали. Ребят не лишили карманных денег, не запрещали смотреть телевизор, играть на компьютере или гулять на улице. Родители просто перестали с ними разговаривать, ограничиваясь едва ли десятком слов за день. «Завтракать», «Обед на столе», «Идите спать» — вот и все, что они от них слышали.

Когда спустя неделю Элин, пытаясь прощупать почву, осторожно спросила, могут ли они днем сходить в кино, мама лишь холодно на нее посмотрела и пожала плечами: «Делайте, что хотите».

В кино они не пошли.

Иногда Гарри думал, что ему было бы легче, если бы его, как когда-то у Дурслей, заперли в чулане под лестницей и перестали кормить.

Большую часть времени ребята проводили в своих комнатах, пытаясь за месяц изучить всю прошлогоднюю программу обычной средней школы, в которую, как они думали, их отправят в сентябре. Они знали, что родители отправляли с Хедвигой какие-то письма, но что и кому именно они писали, оставалось загадкой. Через несколько дней после визита Добби им пришли списки учебников для второго курса, которые они отдали родителям, не дождавшись никакой ответной реакции. Писем об отчислении из Хогвартса не было, но посовещавшись, ребята решили, что им надо быть готовыми к худшему.

Сами они написали лишь одно письмо Гермионе, извещая ее о произошедшем. Их подруга в свое время тоже решила не волновать родителей, но поскольку их семьи этим летом познакомились друг с другом, ее тайна теперь могла раскрыться в любой момент. В том же письме они сообщали, что не знают, отпустят ли их в школу на следующий год, и просили не волноваться, если они не появятся первого сентября в Хогвартс-экспрессе.

Через пару дней Хедвига вернулась с короткой запиской: «Спасибо за предупреждение, я рассказала все сама, меня простили». И все.

 15 августа 1992 года

Ранним субботним утром Хедвига принесла посылку и письмо, прочитав которое, Эрик и Линда на несколько часов заперлись в кабинете. Ребята не знали, что они там обсуждали, но сразу после обеда отец достал из кладовки их кошельки и сумки.

— Одевайтесь и садитесь в машину, — произнес он, — мы едем в Косой переулок.

Ребята переглянулись.

— Вы отпустите нас в Хогвартс? — осторожно спросила Элин.

— Мы еще не решили, — ответил он.

Всю дорогу до Лондона они хранили молчание, и лишь попав в Косой переулок, ребята заметили, что настроение их отца немного улучшилось. Он все еще не разговаривал с ними больше, чем это было необходимо, но его речь стала не такой резкой и отрывистой, как в предыдущие дни, а на лице появилась легкая улыбка. Эрик Олсен определенно любил волшебный мир.

Встреча же с Артуром Уизли и вовсе почти вернула ему хорошее настроение.

— Мама, смотри, это Гарри, — услышали они тонкий голос, когда выходили из Гринготтса.

Истосковавшись по общению с кем-то, помимо друг друга, ребята подошли к столпившемуся на ступенях банка многочисленному семейству.

— А я тебя помню, — обратился Гарри к цеплявшейся за руку матери девочке после того, как поздоровался со старшими членами семьи. — Ты Джинни, верно?

— Ты запомнил? — лицо Джинни сравнялось по цвету с ее огненной шевелюрой, она отвернулась и спряталась за спины братьев.

— Мистер Уизли, а это наш папа, он авиационный инженер, — Элин сама не могла понять, что заставило ее назвать профессию отца, но предчувствие подсказало ей, что это важно, а она с недавних пор стала очень серьезно относиться к своей интуиции.

— Вы строите самолеты! — пришел в восторг мистер Уизли, схватив Эрика за руку. — Мерлин, я так рад нашему знакомству! Скажите, как вы это делаете? Это правда, что самолеты не машут крыльями, когда летают? Но тогда зачем им вообще крылья? И как они находят дорогу, когда летят ночью? Боже, у меня к вам столько вопросов... Нет, не отвечайте, давайте пойдем в «Дырявый котел», я угощаю!

Эрик нахмурился, но Артур смотрел на него с такой надеждой, что он все же решился дать детям немного свободы. Впрочем, Элин сильно подозревала, что решающую роль в этом сыграло то, что их отец желает расспросить своего нового знакомого ничуть не меньше, чем тот его.

— Встретимся через час во «Флориш и Блоттс», — строго произнес Эрик, передавая детям мешочек с галлеонами.

* * *

Быстро купив все необходимое, Гарри с Элин взяли себе по фирменному нетающему мороженому Фортескью («холодно на языке, тепло в животе») и отправились гулять по переулку. Элин надолго залипла возле магазина «Замечательное зельеварение», рассматривая сверкающие начищенной бронзой инструменты для нарезки и очистки ингредиентов, самопомешивающиеся котлы, самовозгорающиеся спиртовки и прочие полезные устройства. Особенно понравился ей карманный предсказатель катастроф — вещь, незаменимая для того, кто делит один котел с Невиллом. Она бы, наверное, так и простояла там все оставшееся время, но брат в конце концов уговорил ее отправиться дальше.

Следующая остановка случилась уже по вине Гарри, который застрял в толпе школьников перед витриной «Качественных товаров для квиддича» с «Нимбусом-2001», продававшимся пока только по предварительным заказам. Свою метлу он увидел лишь мельком и теперь с волнением рассматривал полированное древко и обтекаемые формы пучка прутьев.

— Вот это метла! — услышал он восхищенный вздох стоявшего рядом Рона Уизли. — Мне бы такую на прошлом матче, я бы точно снитч поймал!

— Метла не главное, — сказал Гарри. — Я не имею в виду, что ты плох, — поспешно добавил он, поняв, насколько двусмысленно звучат его слова, — но вспомни, как Чжоу на своей Комете обошла Малфоя. Я думаю, сейчас она лучший ловец в Хогвартсе, нам будет нелегко с ней справиться.

— Ей просто повезло, — не согласился Рон.

— Повезло в трех матчах подряд? — Гарри усмехнулся. — Ну, если хочешь, продолжай так думать. Лично я предпочту усиленные тренировки, мы с Когтевраном уже в ноябре встречаемся.

«Если, конечно, я вообще попаду в Хогвартс», — мысленно добавил он.

— Ха, а у нас первый матч со Слизерином, — Рональд скрипнул зубами. — Ненавижу этого Малфоя. Я бы все отдал за то, чтобы его обыграть.

— Вот, кстати, о Малфое, — вмешалась Элин. — Рон, как ты думаешь, у него есть домовой эльф?

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Наверное, есть, это ведь очень древняя семья. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, приходил к нам один, — задумчиво произнесла она. — Ты не знаешь, эльфы могут нарушать волю хозяина?

— Вряд ли, — ответил Рон. — У них какая-то своя магия, очень мощная, но без команды они обычно ничего не делают. Хотя вообще-то я мало что про домовиков знаю, у нас в семье их нет. Они живут в древних особняках, замках и всем таком прочем, в наш дом их не заманишь. У нас только упырь на чердаке, да еще садовые гномы.

— Хм, — Элин о чем-то задумалась, а потом посмотрела на часы. — Гарри, у нас еще пятнадцать минут, давай-ка зайдем к Вокшаму и Роттнеру. Хочу там кое-что посмотреть.

— А что это за магазин? Никогда о таком не слышал, — заинтересовался Рон.

— Еще один книжный, — усмехнулся Гарри. — Элин с мамой там могут часами пропадать. Они его нашли прошлым летом в каком-то узком переулке по соседству.

— В Лютном? — Рональд пришел в восторг. — Вот крутотень! Я там никогда не бывал, мама не позволяет. Можно с вами?

— Пожалуйста, — кивнула Элин, выбираясь из толпы. — Только он в самом начале переулка, вглубь мы не ходили... Да и не хочется туда лезть, если честно, тем более без палочки.

Полутемная лавка Вокшама и Роттнера была совсем не похожа на помпезные магазины Косого переулка. На пыльной витрине лежало несколько потрепанных томов, некоторые из которых были без обложек, а внутри все пространство было заставлено длинными, забитыми книгами полками, между которыми можно было протиснуться лишь с очень большим трудом.

— Магазин в Лютном... — зачарованно произнес Рональд, рассматривая длинные ряды корешков. — Должно быть, тут в каждой книге столько темных заклинаний, что хватило бы на тысячу Малфоев.

— Юный джентльмен глубоко заблуждается, — раздался откуда-то сверху суховатый смешок. — В этих книгах содержится кое-что посильнее, чем черная магия.

— Информация — самое сильное оружие в мире, — пояснила Элин удивленному Рону. — Здравствуйте, мистер Вокшам.

— А, мои любимые клиенты... Давненько вас не видел... — из глубины лавки сама собой выехала лестница, на верхушке которой стоял маленький, сгорбленный и абсолютно лысый старичок.

— Мисс Элин, мистер Гарри, — произнес он, наклоняясь на лестнице вниз и крепко пожимая им руки. — Сегодня одни, да? Жаль, что ваша матушка не предупредила меня о том, что вы подойдете, я как раз сегодня отправил посылку.

— Мы ее уже получили, — кивнула Элин, не подавая вида, что впервые слышит о том, что ее мама, оказывается, недавно заказывала какую-то литературу. — Мистер Вокшам, извините, сегодня у нас очень мало времени. Не могли бы вы посоветовать мне что-нибудь о домовых эльфах?

— Эльфы? Нечастая тема для исследований, — старик задумался. Лестница, на которой он стоял, каким-то чудом сохраняя равновесие, развернулась на одной ножке, накренилась и поехала вдоль полок.

— Волшебники редко интересуются эльфами, хотя это прелюбопытнейшие создания... — слышали ребята постепенно затихающее бормотание. — Как я понимаю, официальная точка зрения вас не интересует? Ну да, конечно, я мог бы и не спрашивать... Интересно, очень интересно, люблю такие запросы...

Хозяин окончательно скрылся из вида, и ребята остались одни. Гарри забавлялся, глядя на выражения лиц своих спутников: Элин рассматривала внутренности лавки, словно кот, попавший в рыбный магазин, а вот Рон, поняв, что темной магией тут не пахнет, наоборот, откровенно скучал и явно жалел, что отвлекся от созерцания «Нимбуса-2001» ради такого неинтересного места.

«В следующий раз надо будет затащить сюда Гермиону, — подумал Гарри. — Если, конечно, у нас будет этот следующий раз».

— Кажется, нашел, — объявил мистер Вокшам, возвращаясь назад. — Конечно, немного, и если как следует поискать, то найдется еще парочка, но за столь короткое время...

— Думаю, пока мне хватит и этого, — кивнула Элин, беря в руки тонкую брошюру, на обложке которой значилось «А.Н. Оним. Домовые эльфы: что они могут, что не могут и почему их не следует недооценивать».

— А если вас интересует вопрос их происхождения, то рекомендую еще и вот это, — продавец протянул ей том в темно-синем переплете с обсыпавшимися золотыми буквами. — Там не только про эльфов, но насколько я успел изучить ваши вкусы, остальное содержимое вам тоже должно понравиться.

— Я.С. Лурье. Легенды западной Европы в летописании и восприятии нового времени, — прочитала Элин. — Странно, мне кажется, что эта книга мне очень нужна. Не понимаю, почему, но... Я возьму обе. Сколько с меня?

— Восемь галеонов, — ответил Вокшам.

— Восемь галеонов за книги? — ужаснулся Рональд. — Даже новая палочка стоит семь!

— Знания — штука дорогая, — пожала плечами Элин, доставая монеты.

Чтобы расплатиться с мистером Вокшамом, ей пришлось отдать все свои карманные деньги и даже занять у Гарри, но она полагала, что это того стоило. Попрощавшись с продавцом, ребята уже собирались покинуть лавку, но Гарри, посмотрев через стекло, встал как вкопанный и схватил сестру за руку.

— Малфой! — прошептал он. — А этот тип рядом с ним, должно быть, его отец. Подождем, пока они пройдут, не хочу с ними встречаться.

— Малфои в Лютном? — удивился Рон. — Наверняка покупали какие-то запрещенные штуки! Надо будет сказать папе, министерство как раз проводит рейды в поисках темных артефактов.

Дождавшись, пока оба Малфоя скроются из виду, ребята вышли из магазина и поспешили во «Флориш и Блоттс».

* * *

«ГИЛДЕРОЙ ЛОКХАРТ

будет раздавать подписанные копии своей автобиографии

ВОЛШЕБНЫЙ Я

сегодня с 12.30 до 16.30»

— Это случайно не тот, кто написал все наши учебники? — спросил Гарри, разглядывая толпу, состоявшую в основном из женщин среднего возраста. — Должно быть, популярная личность.

— Гарри, Элин, идите сюда! — замахала им из начала очереди миссис Уизли. — Я уже заняла вам место!

Рон заработал локтями, пробиваясь к своей семье, и ребятам не осталось другого выхода, кроме как пойти за ним.

— Э-э-э... миссис Уизли, спасибо, конечно, — произнесла Элин, — но мы вообще-то не за автографами.

— Ах, что ты такое говоришь, — отмахнулась Молли. — Мы вот-вот его увидим!

— Да я уже насмотрелась, — пробормотала Элин, глядя на висевшие вокруг портреты, на которых был изображен ослепительно улыбающийся златоволосый волшебник.

Не желая тратить время на ерунду, Гарри попытался отойти, но, сделав шаг назад, случайно задел маленького человека с фотоаппаратом, который как раз в этот момент делал снимок.

— Эй, осторожнее! — недовольно воскликнул тот. — Не видишь, я для «Пророка» снимаю!

Сидевший за столом в окружении своих книг Локхарт поднял глаза и изменился в лице.

— О Мерлин! — воскликнул он, выскакивая из-за стола и хватая Гарри за руку. — Гарри Поттер! Вот так сюрприз!

— Я Олсен, — привычно поправил его Гарри.

— Не важно, — Локхарт вытащил его вперед и развернул лицом к толпе. — Улыбнись пошире, Гарри, мы с тобой украсим первую страницу!

Гарри стойко терпел, пока суетившийся вокруг него фотограф не сделал несколько снимков, после чего попытался вернуться в толпу, но все так же ослепительно улыбающийся Локхарт остановил его, прижав к своему боку.

— Дамы и господа, это просто идеальный момент для того, чтобы сделать важное объявление, — торжественно произнес он. — Когда юный Гарри зашел сегодня в этот магазин, он лишь хотел купить мою автобиографию, которую я с радостью дарю ему абсолютно бесплатно... — толпа зааплодировала, — но он и не представлял, что получит гораздо больше, чем просто мою книгу «Волшебный Я». Он и его школьные товарищи получат настоящего Волшебного Меня. Да, дамы и господа, я с гордостью сообщаю, что мне была предложена должность преподавателя защиты от темных искусств в Школе чародейства и волшебства Хогвартс!

— Ох, милые, вам так повезло! — не могла нарадоваться миссис Уизли, когда Гарри, пошатываясь под тяжестью полного собрания сочинений Локхарта, вернулся назад. — Он наверняка научит вас множеству полезных вещей! Рональд, слышишь? Ты просто обязан получить в этом году лучшие оценки по защите! Если я узнаю, что ты отлыниваешь от его уроков...

Воспользовавшись тем, что Молли переключила внимание на сына, Элин потянула Гарри прочь, к прилавку, на котором были сложены стопки учебников. Проводив их взглядом, Джинни посмотрела на Локхарта, о чем-то задумалась, а потом принялась проталкиваться вслед за ребятами.

Гарри и Элин быстро взяли недостающие книги и передали взмыленному продавцу остатки денег, порадовавшись, что комплект для Гарри они получили бесплатно (произведения их нового преподавателя стоили недешево). Отойдя от толпы в свободный угол, они стали запихивать свои приобретения в сумки.

— Гарри, ты не мог бы... автограф... пожалуйста... — услышали они голос Джинни Уизли.

— Я не... — начал было Гарри, но взгляд девочки был настолько умоляющим, что слова отказа застряли у него в горле. — Хорошо, но только не говори никому, ладно? Если остальные узнают, что я раздаю автографы...

— Автографы? Ого! Где мне занять очередь?

Слишком поздно Гарри сообразил, что секретничать в полном людей магазине — не самое умное решение.

— Малфой, давай сделаем вид, что мы друг друга не увидели? — предложил он.

— С чего это вдруг? — удивился Драко. — Я тоже хочу получить твою подпись! Подождешь, пока я сбегаю за туалетной бумагой?

— Отстань от него! — вся робость Джинни куда-то подевалась, она сделала шаг вперед и оказалась прямо перед носом Малфоя.

— Воу, Олсен, у тебя завелась подружка? — усмехнулся тот.

— О да, — спокойно произнесла Элин, — Гарри нравится девушкам. В отличие от тебя. Кстати, где твой бойфренд?

Малфой захлопнул рот и его лицо пошло пятнами по мере того, как до него дошел смысл сказанного.

— Можешь не отвечать, Драко, — спас его отец. — Недостойно вступать в свару с теми, кто стоит ниже тебя.

Наверное, впервые в жизни Элин не нашлась, что ответить на оскорбление. Люциус Малфой, торжествующе улыбнувшись, смерил детей высокомерным взглядом, развернулся и, задев мантией котел Джинни, направился к лестнице на второй этаж. Драко, злобно глянув на Гарри, поспешил вслед за отцом.

— Пойдем отсюда, тут воняет, — Элин направилась к выходу.

— Спасибо, что вступилась за меня, — поблагодарил Гарри Джинни, когда они выбрались на свежий воздух.

Девочка, разом растерявшая всю былую решительность, снова залилась краской и пискнула что-то неразборчивое.

«Да она же влюбилась! — дошло, наконец, до Элин. — Потные ладошки, красное лицо, не знает, что делать с руками и куда девать глаза... Ты ведь сама, или, вернее, сам в ее возрасте вел себя точно так же, когда видел эту, как там ее... темненькую из шестого бэ?.. Боже, сколько лет назад это было... А, не важно. Давно могла бы догадаться. Поздравляю, Эль, по сообразительности ты почти догнала жирафа!»

К счастью для Джинни, вскоре к магазину подошли их отцы, которые, судя по всему, провели отпущенный им час с большой пользой. Они уже называли друг друга по имени и, прощаясь, долго трясли друг другу руки. Элин заметила, что Артур Уизли держит спину неестественно прямо и открывает дверь магазина с некоторым трудом. Их отец, видимо, в силу более массивного телосложения, признаков опьянения не показывал, но возвращаться домой предпочел все же на такси, оставив машину в городе.

И хотя сразу по возвращении все приобретения были убраны в кладовку, но ребята решили, что их дело не совсем безнадежно. Может быть, их все же отпустят учиться в Хогвартс.

1) Автору известно, что сов в неволе кормят сырым мясом, но т.к. в каноне они жуют некое «совиное печенье», то остается предположить, что у волшебных сов пищеварение устроено как-то иначе. Что, в общем-то, сущая мелочь на фоне их способности доставлять почту в самые отдаленные уголки мира.

Вернуться к тексту

 29 августа 1992 года

Окончательное решение их родители приняли лишь перед самым первым сентября.

— Мы отпустим вас в Хогвартс, — сказала мама, — но только при одном условии. Вы будете рассказывать нам обо всем важном, что с вами произойдет. Я имею в виду, действительно обо всем, вы поняли? Никаких уверток! Элин, к тебе это особенно относится, я знаю, что ты любишь играть словами.

— Обещаем, — ответил Гарри.

— Все будет хорошо, — произнес незнакомый голос рядом с ним.

Гарри повернулся к сестре и обомлел. Элин стояла в неестественной позе, вцепившись руками в спинку кресла и закатив глаза так, что были видны лишь белки.

— Все будет хорошо, — повторила она чужим голосом, — ибо хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Лев освободится и змея ударит, но множество уменьшится, приблизив падение падшего. Ворон нарушит клятву, но барсук защитит, а долг хозяина будет уплачен рабом.

Тело Элин содрогнулось, как будто через него прошел электрический разряд, пальцы разжались, и она не рухнула на пол лишь потому, что Гарри успел ее удержать. А еще через секунду она уже была в порядке, лишь глаза непонимающе смотрели на встревоженные лица родных.

— А чего это вы все на меня уставились? — удивилась она.

— Ты опять предсказывала, — ответила ей мама.

К счастью, Линда Олсен за долгие годы судебной практики научилась с первого раза запоминать услышанное и смогла записать пророчество точно так, как оно было произнесено.

— И что это может значить? — спросила она, перечитывая запись.

— Животные — символы факультетов, тут к гадалке не ходи, — задумчиво ответила Элин. — Падший, очевидно, Риддл, другого кандидата на эту роль я придумать не могу. А вот все остальное... Мам, пап, я правда не знаю, что предсказала. Но если узнаю, сразу скажу, обещаю!

— Ладно, — Эрик достал ключ от кладовки и передал его Гарри. — Будем надеяться, что «все будет хорошо» — это тоже часть пророчества. Доставайте свои вещи.

Следующие сорок восемь часов ребята провели в судорожных сборах и попытках написать сразу шесть домашних заданий. Элин не надо было быть пророком, чтобы предсказать, что если они этого не сделают, то Снейп и Макгонагалл не примут никакие оправдания, да и остальным преподавателям тоже не особенно понравится пренебрежение их предметами.

— Вот не слушали мы Гермиону, — сетовал Гарри, — а она же нас предупреждала, чтобы мы не откладывали все на последний момент. Написали бы сочинения еще в июле, сейчас бы горя не знали...

— Снейп меня убьет, — бормотала Элин, измеряя линейкой эссе по зельеварению. — Запихнет в котел и сварит в той воде, которую выжмет из моего текста... А я тут столько налила, что еще на десяток девочек хватит...

Она свернула пергамент и посмотрела на часы.

— Ого, уже час ночи! Давай закругляться, а то утром не встанем, — сказала она. — Историю магии и астрономию напишем в поезде, Гермиона нам поможет. В конце концов, у нас была уважительная причина, она должна будет понять.

 1 сентября 1992 года

Но утром первого сентября все пошло наперекосяк. У Линды в этот день было назначено заседание в городском суде Лондона, а Эрик рано утром должен был лететь в Тулузу, где готовился к первому полету новейший Airbus-330. Вскочив с постелей ни свет ни заря и позавтракав в ускоренном темпе, семья спустилась в гараж лишь для того, чтобы обнаружить, что оба автомобиля стоят на полностью спущенных колесах. Попытка их накачать не привела к успеху, мама бросилась заказывать такси по телефону, но едва она набрала номер, как в трубке послышался громкий треск, и телефон замолчал. Если бы за несколько дней до этого ее компания не раздала особо ценным сотрудникам дорогущие мобильные телефоны, они, пожалуй, и вовсе не смогли бы выбраться из дома.

Но и после этого их злоключения не закончились. Из двух вызванных такси одно просто не пришло, так что всей семье пришлось сперва ехать в аэропорт. На полдороге к Хитроу машина заглохла, и водитель лишь развел руками: он мог поклясться, что полностью заправился перед выездом из гаража, но сейчас в баке не было ни капли бензина. Вызванная им по рации подмога задержалась в пробке, и в аэропорт семья приехала лишь за пять минут до окончания регистрации. Эрик Олсен выскочил из машины, сунул десятифунтовую купюру жене, поцеловал в щеку шофера, и, подхватив чемодан, бросился бежать.

Прикинув, какие пробки будут ждать их на пути в Лондон, Линда решительно вытащила сумки из багажника и направилась к станции метро. С таким везением она не удивилась бы, если бы поезд встал посреди тоннеля, но, к счастью, остаток поездки прошел гладко. Правда, сидящие рядом пассажиры удивленно косились на детей, везущих с собой странно выглядящие метлы, но по сравнению со всем остальным это было несущественной мелочью.

— Если выйду здесь, то как раз успею в суд, — произнесла Линда, когда поезд подъезжал к Холборну. — Кингс-кросс через одну остановку, надеюсь, вы справитесь?

— Да, мама, — ответил Гарри и, внезапно осознав, что они не увидятся до Рождества, крепко ее обнял. — Пожалуйста, не сердись на нас, — прошептал он, — мы больше не будем тебя обманывать, клянусь.

— Никогда! — всхлипнула Элин, присоединяясь к брату.

— Ну все, все, — ласково произнесла мама, гладя их по волосам. — Не хватало мне еще предстать перед судьей в мокрой блузке. Я тоже вас люблю. Напишите, как только приедете.

Поезд остановился, Линда Олсен вышла из дверей и, обернувшись, успела помахать детям прежде, чем толпа унесла ее к выходу. Гарри с Элин переглянулись и счастливо улыбнулись друг другу. Они наконец-то были прощены.

* * *

До отправления Хогвартс-экспресса оставалось лишь несколько минут, когда ребята подбежали ко входу на платформу девять и три четверти. К счастью, они были не единственными опоздавшими: возле барьера суетилось многочисленное семейство под командой Молли Уизли.

— О, привет! — обрадовался им Рон, сжимавший в руках новенькую метлу, которой, очевидно, ему не терпелось похвастаться. — Гарри, зацени мой «Чистомет-9»! Такой же, как у тебя! Папе дали премию за сверхурочную работу, и раз уж я стал ловцом, он решил...

Тут его взгляд упал на метлу в руке Гарри и улыбка слетела с его лица.

— Ты купил «Нимбус-2001»?! — завистливо вздохнул он. — Но на них же очередь!

— Я еще зимой заказал, — ответил Гарри.

— Так ты, выходит, уже тогда знал, что она у тебя будет? И лишь смеялся надо мной? «Метла — это еще не все...» Ага, как же!

— Смеялся? — Гарри изумленно посмотрел на Рона. — Я просто...

— Ох, детки, еще успеете наговориться, — прервала их миссис Уизли. — Я проведу Джинни, а вы сразу вслед за мной. Не задерживайтесь, поезд вот-вот отойдет!

Схватив дочь за руку, она побежала к барьеру и исчезла. Выждав секунду, Рон толкнул свою тележку вслед за ней. Гарри, у которого в руках была лишь метла и легкая сумка, пошел рядом и за пару метров до барьера перешел на бег.

БУМ!

Гарри врезался в стену и отшатнулся назад, схватившись за лицо. Элин, бежавшая вслед за братом, не успела затормозить и толкнула его в спину, повалив на землю. Катившаяся рядом тележка Рона тоже не прошла через барьер, а с грохотом отскочила назад, ударив того под дых.

— Эй, что это вы тут затеяли?! — закричал на ребят проходивший мимо охранник. — Думаете, это смешно?

— Извините, не справились с тележкой, — ответила Элин, поднимаясь на ноги. — Гарри, у тебя кровь из носа идет. Рон, ты как, в порядке?

— Почему мы не можем пройти? — удивился рыжий, ощупывая кирпичную кладку.

— Может быть, барьер закрывается перед отправлением поезда? — предположил Гарри, прикладывая платок к носу.

— Нет, он всегда открыт. Не понимаю... — ответил Рон.

— Уже не важно, — Элин показала на часы, на которых минутная стрелка как раз передвинулась на цифру двенадцать. — Поезд ушел... в прямом смысле.

Она со злости пнула кирпичную стену и зашипела от боли.

— Ну и что будем делать? — растерянно спросил Гарри. — Дождемся твоих родителей?

— Бесполезно! — ответил Рональд. — Они умеют аппарировать, мама прямо с платформы отправится домой, а отец на работу, он вернется к машине только вечером...

Рон запнулся, и его лицо вдруг озарила улыбка.

— Машина! — воскликнул он. — Мы полетим за Хогвартс-экспрессом на машине! Идем!

Он развернул тележку и, не оглядываясь, быстро покатил ее к выходу. Гарри с Элин ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Покинув здание вокзала, они прошли по стоянке и остановились возле старенького Форда Англия небесно-голубого цвета.

— Не знал, что у волшебников есть летающие автомобили, — произнес Гарри.

— Обычно нет, но мой папа без ума от всех этих магловских штучек, — ответил Рон. — Вечно возится с ними в гараже, разбирает, а потом собирает. Ну и заколдовывает их иногда... Если бы он обыскал наш дом, то ему пришлось бы самого себя арестовать.

— Так эта машина не совсем законная? — Элин задумалась. — Извини, Рон, я не то, чтобы против нарушения правил, но мы только сегодня помирились с родителями, и если нас сразу поймают... А есть другой способ попасть в Хогвартс?

— Не-а, — махнул рукой Рональд, запихивая чемодан в багажник. — То есть, можно на метлах еще, но мы ж дорогу не найдем. Придется лететь за поездом, а девять часов в воздухе... не, не хочу, уж лучше в машине.

— А кроме метел? — настаивала Элин.

— Я слышал про автобус «Ночной рыцарь», — ответил тот, — но он дорогой очень,⁽¹⁾ да я и не знаю, как его вызвать. Ну и еще камины есть, но ближайший — в «Дырявом котле», до него далеко...

— Рональд, ты гений! — радостно воскликнула Элин. — Вовсе он не далеко, тут всего десять минут на метро. Пойдем, у нас есть магловские деньги, мы купим тебе билет. В «Дырявом котле» наверняка найдется кто-то, кто нам поможет...

Она осеклась, увидев, что лицо Рона вдруг приобрело какое-то злое выражение.

— Ну конечно! — бросил он. — Вы-то можете сорить деньгами, покупать книги за кучу галлеонов, менять метлы, как перчатки... А я полечу на машине! Не хотите со мной — ну и не надо.

Он с силой захлопнул багажник и сел за руль. Фордик фыркнул, испустил из выхлопной трубы облако дыма, и, мелко завибрировав, начал взлетать. Гарри и Элин, отойдя в сторону, следили, как машина поднимается в воздух и разворачивается в сторону вокзала.

— Какой-то он агрессивный, — задумчиво произнесла Элин. — Наверное, не надо было при нем о деньгах говорить.

— Хм-м-м... Эль, — прервал сестру Гарри, — как ты думаешь, мы эту машину видим, потому что мы — волшебники, или...

Элин посмотрела на застывших с раскрытыми ртами прохожих.

— Думаю, «или» тут больше подходит, — кивнула она. — Пошли-ка отсюда, а то обвинят еще в незаконном колдовстве, и доказывай потом, что ты не двурог.

Через двадцать минут Гарри и Элин уже сидели в «Дырявом котле», наслаждаясь горячим какао и сэндвичами с беконом. Бармен Том, выслушав их историю, сочувственно покивал, объяснил принцип действия каминной связи и за несколько мелких монет разрешил воспользоваться установленным в трактире камином.

Ровно в полдень ребята, едва не расставшись с недавним завтраком, вывалились из камина в «Трех метлах». На их счастье, посетителей в трактире еще не было, а мадам Розмерта давно привыкла к студентам, нелегально пробирающимся в Хогсмид, и не стала задавать лишние вопросы. Выйдя на задний двор, они оседлали метлы и, держась на самом краю облачности, направились в сторону замка.

— Знаешь, Эль, что-то мне не хочется отвечать на лишние вопросы, — сказал Гарри после приземления. — Давай до вечера спрячемся у Хагрида в хижине, а то еще на Снейпа нарвемся...

— Хороший план, — вздохнула Элин, показывая рукой на знакомую фигуру в черном, стоящую в дверях. — Жаль, что невыполнимый.

* * *

— Итак, Хогвартс-экспресс уже недостаточно хорош для нашей школьной легенды, — ядовито произнес Снейп, заведя ребят в свой рабочий кабинет.

— У нас была уважительная причина, — ответил Гарри. — Мы не смогли пройти через барьер на вокзале Кингс-Кросс.

— Как интересно, — протянул Снейп. — И почему же это могло произойти? Дайте подумать... Уж не потому ли, что вам не терпелось опробовать свою новую метлу?

— Сэр, но я же не настолько идиот! — возмущению Гарри не было предела.

— Вы, мистер Олсен, не идиот, вы высокомерный остолоп, полагающий, что устав школы написан не для него! — взорвался Снейп. — В точности, как ваш отец, который тоже полагал, что успехи в квиддиче и кубок школы делают его особенным. Вы, как и он, полагаете себя кем-то исключительным, стремитесь привлечь к себе внимание... Хотя должен признать, что в чем-то вы его даже переплюнули. Джеймс Поттер, насколько мне известно, не додумался до раздачи автографов, хоть и был самодовольным напыщенным болваном...

— Как вы можете так о нем говорить?! — разозлился Гарри. — Каким бы он ни был, но он спас вам жизнь!

Лицо Снейпа, обычно безжизненно-серое, пошло розовыми пятнами.

— Это вам директор рассказал? — прошипел он. — А он не уточнил, при каких обстоятельствах ваш отец это сделал? Нет? Ну конечно, кто бы сомневался. Так позвольте вас просветить, мистер Олсен. Ваш драгоценный отец с друзьями просто решили сыграть со мной веселую шутку... Шутку, которая почти закончилась моей смертью. Лишь в самый последний момент они опомнились и вытащили меня из... Оттуда, куда они меня заманили. Конечно, им было плевать, останусь я жив или нет, они просто спасали собственные шкуры от Азкабана. После этого родителям вашего отца пришлось изрядно раскошелиться, чтобы замять дело.

Он посмотрел в растерянные глаза Гарри и хрипло рассмеялся.

— Вероятно, вам будет не очень приятно это услышать, мистер Олсен, но ваш отец не был рыцарем в сверкающих доспехах. Высокомерный сынок богатых родителей, вечно разгуливающий по школе в окружении друзей и поклонников и считающий, что правила написаны не для него.

— Получается, у вас нет долга перед семьей Поттеров? — спросила Элин.

— Хвала Мерлину, никаких долгов перед Джеймсом Поттером у меня нет и не было, — злорадно ухмыльнулся ей профессор. — А теперь, если вы удовлетворили свое любопытство...

— Тогда почему вы меня спасли? — перебил его Гарри.

— Потому что гибель ученика плохо скажется на репутации школы, — Снейп поднялся из-за стола. — Ждите здесь.

Едва профессор вышел из кабинета, как Элин вскочила на ноги и подбежала к столу, на котором красовалась здоровенная запаянная колба со слизью, которую Гарри принял за сваренные в молоке сопли.

— Это же жир Vulpes Lagopus! — восторженно прошептала она. — Да еще и от одной особи, посмотри, он почти светится! Я и не представляла, что бывают настолько толстые экземпляры...

— Охота тебе аппетит портить, — проворчал Гарри, которого от обстановки снейпова кабинета начало мутить.

— А, ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках! — отмахнулась Элин. — Но если тебя не привлекает красота имеющихся тут ингредиентов, то просто закрой глаза и подумай о том, что сказал Снейп о твоем отце.

— А что тут думать? — пожал плечами Гарри. — И Хагрид, и профессор Макгонагалл говорили, что Джеймс Поттер был хорошим и его все любили. Им я верю больше, чем Снейпу. Хотя они также говорили, что он часто нарушал правила...

Гарри задумался.

— Не знаю, — сказал, наконец, он. — Может они со Снейпом и поссорились из-за какой-то глупой шутки. Но я уверен, что отец сделал это не со зла. И потом, он же вовремя опомнился, это даже Снейп признал. Но вряд ли мы узнаем, что там между ними было на самом деле. Столько лет уже прошло, никто и не помнит, наверное.

— Я вообще-то имела в виду кое-что другое. Ты что, не понял? — удивилась Элин. — Он же сказал... Хотя... Хм. Вот что, Гарри, раз ты ничего не заметил, то я пока сама подумаю. А потом вы с Гермионой свежими взглядами на мои рассуждения посмотрите.

Достав из сумки блокнот, Элин уселась так, чтобы Гарри не видел, что именно она там пишет, и постаралась сосредоточиться.

«Снейп ненавидит Гарри, Снейп спасает Гарри...» — она нарисовала по краям большие буквы С и Г, соединив их двумя линиями, подписав первую «ненависть», а вторую «спасение».

«Допустим, что ненавидит он его из-за отца... — над линией ненависти появилась большая буква «Дж». — Следовательно...»

Некоторое время Элин смотрела на схему, а потом нарисовала над линией спасения букву «Л» и большой знак вопроса.

«Так вы говорите, профессор, что перед Джеймсом Поттером у вас долгов нет?»

* * *

— Вопиющее нарушение дисциплины, господин директор, — произнес Снейп, когда ребята пересказали свою историю Дамблдору. — Студенты Хогвартса обязаны прибывать в школу только на поезде, Устав очень строго регламентирует этот вопрос. Возможно, запрет Олсену играть в квиддич заставит его с уважением относиться к школьным правилам...

— Устав школы допускает исключения в случаях, когда использование Хогвартс-экспресса невозможно по независящим от ученика причинам, — возразила Элин. — Соответствующая поправка была принята после того, как директор Моул в 1875 году по рассеянности забыла уведомить учеников о том, что экспресс отправляется с новой платформы.⁽²⁾

— Это если допустить, что вы говорите правду, — скривился зельевар, — в чем лично я сомневаюсь.

— Ну-ну, Северус, ты несправедлив к детям, — примирительно произнес Дамблдор. — Их словам есть подтверждение. Я как раз был в Министерстве в тот момент, когда мистер Дингл прислал Фаджу паническое сообщение. Он, видишь ли, в течение получаса не мог выйти с платформы и с перепугу решил, что это его так авроры арестовывают из-за злоупотребления фейерверками. Я-то грешным делом подумал, что старина Дедалус накануне злоупотребил кое-чем другим, отмечая поступление в Хогвартс своей племянницы. Но потом пришло сообщение о нарушении Статута о секретности...

— У Рона будут неприятности, сэр? — спросил Гарри. — Он, конечно, сделал глупость, но, по-моему, он просто растерялся, оказавшись в магловском мире. Мы-то там живем, нам было проще.

— Увы, не все тут зависит от меня, — покачал головой директор. — То, что его взлет видели маглы — это плохо, очень плохо. Министерство уже начало официальное расследование, а Артур Уизли после своего закона о защите маглов нажил себе немало врагов. А тут еще и эта некрасивая история в магазине... Ну да ладно, это уже не ваши заботы.

Дамблдор вздохнул и поднялся со стула.

— Можете идти в свое общежитие, — произнес он.

— Сэр, нам бы не хотелось привлекать лишнее внимание, — сказала Элин, посмотрев при этом на Снейпа. — Если позволите, мы хотели бы встретить Хогвартс-экспресс вместе с Хагридом, и на платформе смешаться с остальными студентами, как будто мы приехали вместе со всеми.

— О, конечно, — кивнул директор. — Это вполне разумное решение.

Ребята направились к выходу, но Элин, задержавшись в дверях, обернулась к Снейпу.

— Простите, профессор, могу я задать вопрос? В «Магических отварах и зельях» написано о существовании препарата, заставляющего людей говорить правду. Там также сказано, что его используют очень редко, но я не поняла, почему именно. Это ведь так удобно. Вот как в нашем случае, вы могли просто предложить нам сыворотку правды, чтобы проверить, не лжем ли мы. Мы бы не возражали, нам ведь скрывать нечего.

— Этот препарат называется веритасерум, и, к моему огромному сожалению, его использование строго ограничено, — ответил Снейп. — Всего несколько капель превращают человека в безвольную куклу, не способную ни на что, кроме как отвечать на четко поставленные вопросы. Через некоторое время его действие проходит, поэтому редкое применение считается безопасным. Но с каждым последующим применением эффект длится все дольше и в один прекрасный момент может стать постоянным.

— То есть, препарат действует на участки мозга, отвечающие за мышление и принятие решений? — поняла Элин. — И его частое применение может вызвать атрофию лобных долей?

— Именно, — Снейп кивнул, и Гарри показалось, что в его холодных глазах мелькнула искорка удовлетворения.

— Но почему об этом не написано в учебнике? — удивилась Элин.

— Потому что он написан для студентов Хогвартса, — поморщился профессор. — Для большинства из которых использование веритасерума совершенно безопасно ввиду отсутствия у них высшей нервной деятельности как таковой. Если вас интересует...

Профессор на некоторое время замолчал.

— Если вас интересует мой предмет, — наконец, произнес он, — возьмите в библиотеке «Курс низшей алхимии» Альфреда Лебона. И прихватите там же словарь алхимических терминов, без него вы половину текста не поймете.

* * *

— Бу!

Идущая по платформе Гермиона подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела перед собой счастливую мордашку Элин.

— Вы! — она задохнулась от возмущения. — Где вы были? Я же весь поезд обыскала, а вас нигде не было, я уже решила, что вас не пустили в Хогвартс, я... я думала, что больше вас никогда не увижу... я всю дорогу проплакала, я даже читать не могла...

Улыбка слетела с лица Элин, когда она увидела красные от слез глаза Гермионы.

— Герми, прости, пожалуйста! — обняла она подругу. — Родители решились только в самый последний момент, мы думали сделать тебе сюрприз в поезде. Мы же не знали, что не попадем на платформу...

— Как вы добрались до Хогвартса? — спросила Гермиона, вытирая слезы.

— По дороге расскажем. Пошли скорее, а то все без нас уедут, — поторопил их Гарри.

Но с рассказом им пришлось подождать. Подойдя к карете, Элин остановилась как вкопанная, раскрыв рот от восхищения.

— Ой, какие красавцы... — прошептала она.

— Ты о ком? — удивился Гарри.

— Да о конях же! — ответила Элин, не отрывая взгляд от хищно скалящихся крылатых существ.

— Эль, но тут нет никаких коней... — удивилась Гермиона. — Кареты в замок едут сами по себе. Мы же ездили в них зимой, помнишь?⁽³⁾

— Зимой мы ездили в санях, — не согласилась Элин, — и они правда ехали сами. А это — кареты. С колесами. И с конями. Краси-и-выми... Да что с вами такое, я что, одна их вижу? Или у меня уже галлюцинации начались?

— Некоторые люди не могут увидеть то, что не видят, — услышали они позади тихий голос.

Девочка, которая произнесла эти слова, выглядела странно даже по меркам магического мира. По крайней мере, Элин никогда раньше не видела волшебников или волшебниц, носивших на шее ожерелье из пивных пробок и державших палочку за ухом. Картину довершала копна спутанных светлых волос и непропорционально большие, слегка навыкате, глаза, придававшие лицу удивленный вид.

— Не волнуйся, я тоже их вижу, — продолжала странная девочка. — Ты не более сумасшедшая, чем я.

— Вот спасибо, успокоила, — пробормотала Элин, забираясь в карету. Гарри с Гермионой уселись рядом с ней, а их новая знакомая плюхнулась на сиденье напротив.

— Кстати, я Луна, — произнесла она, с интересом разглядывая что-то над головой Элин.

— Я Гарри, это Элин и Гермиона, — ответил за всех Гарри. — Э-э-э... Луна, у тебя на мантии нет герба... Ты первокурсница? Тогда тебе с нами нельзя, ты должна была пойти за Хагридом.

— Знаю, — спокойно ответила Луна. — Я слышала, как он всех звал, но шептугли сказали мне, что я должна ехать с вами.

— Кто такие шептугли? — удивилась Элин.

— Это как мозгошмыги, только полезные, — охотно пояснила Луна. — Они влетают людям в уши и говорят, что им делать.

«Шизофрения, как и было сказано, — подумала Элин. — Как только приедем, предупрежу профессора Спраут, что у нас тут девочка с волшебной палочкой, которая слышит голоса в голове».

— Это вовсе не шизофрения, — спокойно сказала Луна, и Элин поперхнулась от изумления. — Ты не видишь и думаешь, что их нет... Но ты просто смотришь не туда, а то бы сама заметила. У тебя ведь тоже есть шептугли, целых два. Один голубенький, другой розовенький...

Луна на секунду замолчала, вглядываясь во что-то, что видела она одна.

— Ой, я поняла! — она вдруг засмеялась и захлопала в ладоши. — Это же мальчик и девочка, как я раньше не заметила! Они, наверное, скоро начнут спариваться! Обязательно позови меня, когда это произойдет, я хочу посмотреть, как делают маленьких шептугликов.

— Ни себе фига... — потрясенно воскликнула Элин. — Как ты это увидела?

— Я же сказала, надо просто правильно смотреть, — ответила Луна. — Ты тоже могла бы увидеть, но ты смотришь далеко вперед и не видишь, что у тебя под носом.

— А у других людей ты этих шептуглей видишь? — спросила Элин.

— Конечно, — улыбнулась Луна. — Вот у твоего брата их тоже два, только один похож на мозгошмыга и все время спит, а второй его не видит... А у тебя, — она повернулась к Гермионе, — нет ни одного шептугля, только нарглы и мозгошмыги. Даже странно. Как ты знаешь, что делать, если тебе никто не говорит?

— Мне не нужны выдуманные звери, чтобы думать, — фыркнула Гермиона, отвернувшись к окну.

Весь оставшийся путь до замка они проделали в полной тишине. Луна читала журнал, перевернув его вверх ногами и ничуть не беспокоясь о том, что в темноте она не может разобрать ни строчки. Гарри и Гермиона задремали, прислонившись друг к другу, а Элин рассматривала их новую знакомую, думая о том, что та может рассказать много полезного... если, конечно, они смогут ее правильно понять.

— Просыпайтесь, голубки, — нарушила молчание Элин, когда кареты подкатили к парадному входу.

Гермиона открыла глаза, зевнула и тут же дернулась, осознав, что ее голова лежит на плече Гарри. Выскочив из кареты, она побежала к дверям, надеясь, что в темноте никто не заметит, как покраснело ее лицо. Гарри, чувствовавший примерно то же самое, поспешно направился следом.

— Пойдем! — Элин взяла Луну за руку и подвела ее к встречавшей школьников профессору Спраут. — Здравствуйте, профессор, это Луна. Она немножко растерялась на платформе и приехала вместе с нами.

— О, ничего страшного, — улыбнулась ей декан Пуффендуя. — Пойдем, девочка, я отведу тебя к остальным первокурсникам.

Элин проводила ее взглядом и вслед за толпой школьников направилась в Большой зал.

* * *

Пока Гарри шепотом рассказывал Гермионе об их приключениях, Элин с интересом следила за шеренгой испуганных первокурсников, следующих за профессором Флитвиком к распределяющей шляпе. Неужели она год назад сама выглядела точно так же? Она попыталась вспомнить, о чем думала перед распределением, но не смогла этого сделать. Слишком уж много событий произошло с тех пор.

Элин встретилась взглядом с Луной и ободряюще улыбнулась ей. Эта странная девочка, похоже, была единственной первокурсницей, кто не показывал совершенно никакого волнения.

— Тот, чье имя я назову, должен будет сесть на табурет и надеть шляпу на голову, — объявил профессор Флитвик, для лучшего обзора влезший на стул. — Итак, Брэдли, Омар!

— КОГТЕВРАН! — вынесла вердикт шляпа после недолгих раздумий.

— Криви, Колин!

Оказавшись на голове очень маленького мальчика с мышиного цвета волосами, шляпа задумалась на целых три минуты.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула, наконец, она.

Соскочив с табурета, Колин почему-то подбежал не к гриффиндорскому, а к пуффендуйскому столу и, привстав на цыпочки, принялся там кого-то выискивать.

— Гарри, Гарри, я Колин! — закричал он, найдя, наконец, того, кого искал. — Я хотел на Пуффендуй, но шляпа сказала, что я прирожденный гриффиндорец!

— Э-э-э... Отлично, Колин, — удивленно произнес Гарри. — Гриффиндор — хороший факультет.

«Вот еще проблема на мою голову, — подумал он, глядя вслед убегающему мальчику. — Слава богу, что мы на разных факультетах, а то бы он мне жизни не дал».

— Не отвлекайся, — одернула его Гермиона, — рассказывай дальше. Ты думаешь, что все эти неполадки с машинами и то, что вы не смогли пройти через барьер, как-то связаны?

— Наверняка, — кивнул Гарри. — Я не верю в такие совпадения. Кто-то очень не хотел, чтобы я попал в Хогвартс в этом году.

— И я даже знаю, кто именно, — шепнула Элин.

— Добби? — догадался Гарри.

— Или его хозяева, — кивнула она. — Мы же не знаем, говорил ли он правду или нет, и по своей ли воле он действовал или по приказу.

— Кто такой Добби? — требовательно спросила Гермиона.

Гарри принялся рассказывать ей про визит домовика, умолчав, впрочем, о его манере себя наказывать. Он небезосновательно подозревал, что если подруга узнает о бедственном положении этих существ, то тут же кинется их освобождать. И горе тому эльфу, который не захочет ее помощи!

— Лавгуд, Луна, — произнес между тем профессор Флитвик.

Луна взяла в руки шляпу, некоторое время ее разглядывала, а потом натянула на голову задом наперед. Тулья шляпы шевельнулась и складки на ней, как показалось Элин, приняли весьма озадаченное выражение.

«Да уж, — весело подумала она, — заглянуть в эту головку — то еще развлечение. Не удивлюсь, если после распределения шляпа решит немного полетать по залу, чтобы проветрить мозги или что там у нее есть».

— Никаких таких шмыгов у меня нет и не было! — сказала вдруг шляпа. — За кого ты меня принимаешь? Я, между прочим, приличный головной убор, а не какой-то там ночной колпак!

Зал удивленно загудел. До этого никто не слышал, чтобы шляпа разговаривала с учениками вслух.

— Что? А я говорю, мне лучше знать... — продолжала она. — Меня сам Годрик Гриффиндор носил... Мало ли, что они там говорят... Ой, ну ладно, ладно, уговорила. Раз уж твои шептугли так настаивают, то ПУФФЕНДУЙ!

Луна аккуратно сняла шляпу, положила ее на табурет и поклонилась Флитвику.

— Извините, профессор, — сказала она, — но мне лучше туда. Правда-правда.

Флитвик благожелательно кивнул девочке, и та танцующей походкой направилась к пуффендуйскому столу.

Последней в списке была Джинни Уизли, и Элин, уже понявшая, как это работает, ничуть не удивилась, что на ее голове шляпа провела, пожалуй, больше всего времени.

— Чего она думает? — удивилась Гермиона. — Шляпа ведь наверняка знает, что делать с еще одной Уизли.

— Она определяет, насколько желания человека совпадают с его характером, — пояснила Элин. — Тех, кто с самого начала хочет на подходящий факультет, она отправляет туда сразу, как Малфоя на Слизерин. А этот паренек, Криви, по характеру гриффиндорец, но хотел к нам на Пуффендуй, поэтому шляпа и потратила на него столько времени.

— Думаешь, у Джинни неподходящий характер для Гриффиндора? — удивился Гарри. — Вообще-то там, в магазине, она очень смело вступилась за меня перед Малфоем.

— Думаю, наоборот, — хихикнула Элин. — Она-то гриффиндорка, но хочет пойти к нам на Пуффендуй. Чтобы быть поближе к тебе.

— Ко мне? — ахнул Гарри. — Но почему...

Он осекся и его лицо приобрело пунцовый оттенок.

— Дошло, наконец? — Элин уже с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

— ПУФФЕНДУЙ! — выкрикнула в этот момент шляпа, и Гарри понял, что влип посерьезнее, чем в прошлом году.

Дождавшись, пока Джинни займет свое место, Дамблдор встал и поднял руку, собираясь объявить о начале пира, но в этот момент дверь позади преподавательского стола распахнулась и в нее вошла профессор Макгонагалл.

— Он в моем кабинете, директор, — сказала она. — Врезался в дракучую иву и получил пару синяков. Я его вытащила, но, к сожалению, машина успела удрать в Запретный лес.

— А, отлично, — ответил директор, — я сейчас подойду, только скажу несколько слов. Шлепок! Спагетти! Мышь! Приятного аппетита.

На столах появилась еда, и Дамблдор с Макгонагалл покинули Большой зал.

* * *

«Проклятые стукачи! — думал Рон, поглощая оставленные профессором Макгонагалл бутерброды. — Небось, пожалели, что не прокатились на летающей машине, вот и сдали меня директору».

Он покосился на лежащую на столе газету, на первой странице которой аршинными буквами было написано: «Летающий автомобиль озадачивает маглов».

«Если бы Макгонагалл меня не спалила, никто бы и не узнал, что это я, — подумал он. — Пробрался бы в зал, когда распределение кончилось, меня бы и не заметили. Мало ли у кого может быть летающая машина... Мама поругала бы, и все».

Дверь отворилась, пропустив в кабинет директора и декана. Рон поспешно вскочил, проглатывая недожеванный кусок и пытаясь незаметно вытереть жирные пальцы о мантию.

— Итак, мистер Уизли, — произнес Дамблдор, — могу я узнать, что заставило вас грубейшим образом нарушить Статут о секретности?

— У меня не было выбора, сэр, — ответил он. — Барьер на вокзале...

— Да, я это уже знаю, — оборвал его директор. — Но почему вы не пошли в «Дырявый котел»? Ведь ваши друзья предлагали вам помощь.

Секунду Рон раздумывал над тем, не соврать ли ему, что Олсены просто ушли, бросив его одного, но решил, что это будет слишком рискованно. У директора наверняка найдутся способы выяснить правду.

— Извините, я не подумал, — буркнул он.

— Я в вас очень разочарован, мистер Уизли, — вздохнул Дамблдор. — Решение о вашем наказании примет профессор Макгонагалл, но я должен предупредить вас, что при повторном нарушении дисциплины у меня не будет иного выхода, кроме как исключить вас. — Он повернулся к декану Гриффиндора. — Я должен вернуться на праздник, Минерва, мне еще надо сделать несколько объявлений.

— То, что вы сделали, очень серьезно, — произнесла Макгонагалл, когда директор покинул ее кабинет. — Вам чрезвычайно повезло, что вы вообще остались в школе, но я сегодня же напишу вашим родителям. О своем наказании вы узнаете позже, а сейчас идите в башню факультета.

— Профессор, а можно мне в Большой зал? — спросил повеселевший Рональд. — Я хочу посмотреть на распределение своей сестры.

«И съесть что-нибудь посерьезнее пары бутербродов», — добавил он мысленно.

— Церемония уже окончена, — ответила ему декан, — и ваша сестра попала на Пуффендуй.

Лишь ценой огромного усилия Рон сдержал готовые сорваться с языка ругательства. За последний год многие ученики, узнав, что на Пуффендуе учится сам Гарри Поттер, изменили свое отношение к этому факультету, а когда он впервые за много лет выиграл одновременно кубок школы и чемпионат по квиддичу, уважение выросло еще больше. Но сам Рон совершенно не разделял это мнение, по-прежнему считая Пуффендуй факультетом тупиц, и то, что его сестра попала именно туда, бросало тень на всю семью.

Впрочем, прием, устроенный ему сокурсниками, быстро заставил его позабыть о неприятностях. Прилететь в школу на машине — это было по-настоящему круто! Ну а если кто-то думает иначе... что ж, значит, он просто не настоящий гриффиндорец, вот и все.

1) Судя по тому, что короткая поездка из Литтл Уингинга в центр Лондона обошлась Гарри в целых 11 сиклей, «Ночной рыцарь» — удовольствие не из дешевых, и не только по меркам Уизли.

Вернуться к тексту

2) Небольшая AU. Я привязал запуск Хогвартс-Экспресса к 1852 году, когда был построен вокзал Кингс-Кросс (на Pottermore указан 1830 год, но на тот момент ж/д были слишком неразвиты). Однако, платформы №№ 9 — 11 построили лишь в 1875 году, следовательно, до этого момента поезд отправлялся с какой-то другой платформы. Ну а организационная неразбериха при переносе места отправления — вполне обычное явление, и отнюдь не только среди безалаберных волшебников.

Вернуться к тексту

3) Исходя из текста первой книги, первокурсников, отправлявшихся на летние каникулы, отвозили до станции в лодках, а не в каретах. Про рождественские каникулы в каноне ничего не сказано, но учитывая, что озеро в это время стояло замерзшее, можно предположить, что их все же везли вместе со всеми.

Вернуться к тексту

 2 сентября 1992 года

— РОНАЛЬД УИЗЛИ! КАК ТЫ ПОСМЕЛ УГНАТЬ МАШИНУ?! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧЕРЕЗ ЧТО МЫ ПРОШЛИ, КОГДА УВИДЕЛИ, ЧТО ОНА ИСЧЕЗЛА? — гремел на весь Большой зал голос миссис Уизли. Красный как рак Рон съехал со скамьи так низко, что над столом была видна лишь его макушка.

— ПРОТИВ ТВОЕГО ОТЦА НА РАБОТЕ ВЕДЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ, ЭТО ПОЛНОСТЬЮ ТВОЯ ВИНА! ЕСЛИ ТЫ СОВЕРШИШЬ ЕЩЕ ХОТЬ ОДИН ПРОСТУПОК, МЫ ТУТ ЖЕ ЗАБЕРЕМ ТЕБЯ ДОМОЙ!

— Удивляюсь, как его вообще не исключили, — произнесла Гермиона, не отрывая глаз от «Вояжа с вампирами».

Она перелистнула страницу, не глядя откусила тост и скривилась.

— Вам не кажется, что у этого джема немного странный вкус?

— Для джема странный, — подтвердила Элин, — а вот для горчицы в самый раз.

Впрочем, увлеченная чтением Гермиона ее вряд ли услышала.

— Что, настолько интересная книга? — спросил Гарри.

— О да, — с энтузиазмом закивала Гермиона. — Локхарт — настоящий герой, и пишет замечательно! Жду не дождусь его первого урока!

Элин раскрыла было рот, собираясь высказать свое мнение о новом преподавателе, но в этот момент вопиллер миссис Уизли, покончив с Рональдом, подлетел к Джинни.

— Не расстраивайся, доченька, — ласково заговорил он. — Пусть ты попала всего лишь на Пуффендуй, но мы с папой все равно тебя любим. Ты наверняка...

ВШУХ!

Под удивленными взглядами студентов и преподавателей вопиллер исчез в яркой огненной вспышке, и один лишь Гарри, знавший, куда надо смотреть, заметил, как Элин, сложив пальцы в форме пистолета, подула на них, словно ковбой после удачного выстрела.

— Всего лишь Пуффендуй! — возмущенно прошипела она. — Похоже, девочку надо спасать. Гермиона, я думаю... Гермиона? Ау!

— Отстань, — ее подруга даже не повернула голову. — Я дошла до самого интересного места, Гилдерой оказался заперт в телефонной будке с вампиршей! Не представляю, как он из этого выберется...

— Зацелует ее до смерти? — Элин вздохнула и посмотрела в сторону преподавательского стола. Она честно пыталась убедить себя, что по внешности о людях не судят, но ничего не могла с собой поделать. Борец с чудовищами в ее понимании должен был быть седым, одноглазым, с кучей шрамов, и желательно, иметь не менее одной деревянной ноги.

* * *

Первым занятием в этом году была гербология, на которую они шли совместно с Гриффиндором. Собравшись возле теплиц, ребята наблюдали за профессором Спраут, которая накладывала гипс на ветки дракучей ивы, попутно отмахиваясь от суетящегося вокруг нее Локхарта.

— Извините за задержку, дети, — произнесла профессор, покончив со своим занятием. — Я бы справилась раньше, если бы мне не мешали.

— Я показывал коллеге, как следует накладывать повязки, — улыбнулся Локхарт, не обращая внимания на сердитый взгляд профессора Спраут. — Но пожалуйста, не думайте, что я разбираюсь в гербологии лучше нее.

— А мы и не думаем, — тихонько пробормотала Элин.

Стоящие рядом парни захихикали, а девочки все, как одна, посмотрели на нее так, словно она только что публично оскорбила ее величество Елизавету Вторую.

— Кстати, раз уж я здесь... — Локхарт благополучно пропустил слова Элин мимо ушей, — профессор Спраут, вы позволите задержать мистера Уизли на несколько минут? Благодарю! — не дожидаясь ответа, он схватил Рона за локоть и поволок в сторону.

— Ах, Рональд, Рональд, я знаю, зачем ты это сделал... — услышала Элин его удаляющийся голос.

Профессор Спраут лишь покачала головой и отперла теплицу.

— Заходите, молодые люди, — произнесла она. — На втором курсе вы будете заниматься намного более сложными растениями, чем раньше. И начнем мы с пересадки мандрагоры.

— Настоящей мандрагоры? — ахнул Невилл. — Но это же невозможно... ой, простите... — до мальчика дошло, что он не просто заговорил с преподавателем, но еще и сделал это без разрешения.

— Все правильно, мистер Лонгботтом, — кивнула профессор. — За пределами Азии истинная мандрагора растет в одном-единственном месте... — она с гордостью обвела рукой ряды пузатых горшков с рассадой. — В этой самой теплице! Но давайте по порядку. Кто знает, что это за растение?

Рука Гермионы взлетела вверх еще до того, как профессор закончила вопрос.

— Мандрагора — род двудольных растений семейства пасленовых, — затараторила она, — обычная мандрагора, или Mandragora Vulgaris, достаточно часто встречается в дикой природе и известна маглам, а так называемая «истинная мандрагора», она же «мандрагора крикливая», Mandragora Murmurationis — редчайшее волшебное растение, обладающее мощным восстанавливающим действием, которое используют для того, чтобы снять проклятие или вернуть первоначальный облик людям, ставшим жертвами неудачных магических экспериментов.

— Отлично, мисс Грейнджер, плюс один балл, — сказала профессор. — Это действительно очень полезное растение, но в то же время и очень опасное. Кто скажет, почему?

Гермиона снова подняла руку, но, к немалому удивлению окружающих, на этот раз ее опередил Невилл, который никогда прежде не вызывался отвечать на уроках, даже если знал ответ.

— Если вытащить крикливую мандрагору из земли, она начнет кричать, — запинаясь, произнес он. — Поэтому ее называют крикливой, и ее крик... э-э-э... я читал... ну, в учебнике говорится, что он смертелен для того, кто его слышит, хотя эти мандрагоры... они маленькие, наверное, они еще не могут никого убить...

Голос Невилла затих, и он с испугом посмотрел на преподавателя.

— Совершенно верно, мистер Лонгботтом, еще один балл, — ободряюще улыбнулась ему профессор Спраут. — Действительно, это всего лишь рассада и ее крик не может никого убить. Но он вполне может вас оглушить на несколько часов. Так что вперед, разбирайте наушники!

Спустя два часа второкурсники вышли из теплиц, мокрые от пота и перемазанные в земле. Работать с Невиллом оказалось одно удовольствие: в то время, как другим ученикам пришлось изрядно повозиться с капризным растением, их товарищу достаточно было лишь ласково что-то прошептать и почесать мандрагоре пузико, чтобы успокоить ее на время, достаточное для пересадки. Повторить подобное не удалось никому, даже Гермионе, которая из-за своей неудачи пришла в сквернейшее расположение духа и вновь стала похожа на ту несносную девчонку, с которой год назад никто не хотел дружить.

Следующим уроком у Пуффендуя было зельеварение, и тут уже настроение испортилось у Гарри и Элин. Снейп, засадив класс за рябиновый отвар, стал проверять домашние работы и в конце урока вернул их пергаменты с жирными красными «троллями».

— Судя по вашему загару, мистер и мисс Олсен, — в голосе Снейпа слышалось презрение, — летом вы были слишком заняты, принимая солнечные ванны, и не нашли времени для домашних заданий. Или, быть может, у вас дома тоже есть барьер, который не подпускал вас к учебникам?

Ребята молчали.

— Или вы решили, что несколько вовремя заданных вопросов достаточно выделили вас из общего стада, чтобы вы могли расслабиться? — теперь Снейп смотрел только на Элин. — В таком случае, я вас разочарую, мисс Олсен. С тех, кто проявляет интерес к моему предмету... или только делает вид, что проявляет... я спрашиваю вдвое строже, чем обычно.

В классе царила абсолютная тишина. Даже слизеринцы, которые во время устраиваемых Снейпом выволочек обычно посмеивались над провинившимся, в этот раз предпочли промолчать.

— Что ж, полагаю, вам двоим придется потратить несколько часов, изучая тонкую науку очистки котлов, раз уж вы неспособны на что-то более интеллектуальное. Жду вас у себя в субботу, ровно в восемь вечера.

Снейп по-прежнему смотрел прямо на Элин, игнорируя Гарри.

— И я очень надеюсь, мисс Олсен, — тихо закончил он, — что этого времени вам хватит, чтобы написать безупречное сочинение. В противном случае вы можете на мою отработку не приходить.

* * *

— Я же вас предупреждала, — пожимала плечами Гермиона, когда они, пообедав, вышли на улицу. — Домашнюю работу надо делать заранее, и Снейп имел полное право назначить вам наказание, хотя конечно, отработка именно в субботу вечером — это чересчур, но он же, в конце концов, Снейп...

— Он просто злится из-за того, что не смог нас наказать в первый день, вот и все, — не согласился Гарри.

— Ох, Гарри, ты опять ничего не понял, — фыркнула Элин. — Время до субботы нам нужно для того, чтобы написать нормальные сочинения. Снейп дал нам шанс исправиться, а это... я даже не знаю, что у нас в лесу должно было сдохнуть, чтобы он так расщедрился. И ты как хочешь, а я собираюсь использовать это время с пользой. Ну ладно, это потом. Что там у нас следующее?

— Защита от темных искусств, — ответил Гарри, — и я могу это сказать, даже не заглядывая в расписание. Достаточно посмотреть на то, как сходят с ума наши дурочки. Кое-кто, не буду называть имен, уже успел разукрасить тетрадь сердечками... Ай!

Покрасневшая Гермиона ткнула его локтем в бок и поспешно спрятала тетрадку. Гарри расхохотался.

— Между прочим, ты зря смеешься, — заметила Элин. — У тебя вон, тоже поклонники образовались.

Она кивнула на несмело приближающегося к ним первокурсника, сжимавшего в руках фотоаппарат.

— Привет, Гарри, я Колин... Колин Криви, — поздоровался тот.

— Да, я помню, — ответил Гарри.

— Помнишь, правда? Вот здорово! — обрадовался парень. — Гарри, я хотел спросить, можно я тебя сфотографирую? Мне сказали, что если проявить пленку в специальном зелье, то фотографии начнут двигаться! И... можно, кто-то из твоих друзей снимет нас вдвоем?

— О, а это идея! — обрадовался Гарри. — У нас же до сих пор нет ни одной движущейся фотографии! Ты сможешь сфотографировать нас троих на фоне замка и сделать несколько копий? Деньги за пленку и реактивы мы тебе отдадим. И конечно, я с радостью снимусь вместе с тобой.

— Нет-нет-нет, — замотал головой Колин. — То есть, я вас с радостью сниму, конечно, но деньги брать не буду.

— Но я не могу просить тебя просто так, — возразил Гарри.

— А ты не согласишься... подписать снимок? — застенчиво спросил Колин.

— Извини, — покачал головой Гарри, — сфотографироваться могу, но подписывать не буду, это слишком нескромно.

— Но ты ведь знаменитость! — удивился Колин. — Ты же убил Сам-Знаешь-Кого! Я читал про то, что он хотел сделать... Если бы не ты, меня бы сейчас называли «магловским выродком» и никогда не пустили бы в Хогвартс!

— Твои родители маглы? — удивилась Элин. — Когда же ты успел узнать про Гарри?

— Так я про волшебный мир еще два года назад узнал, — с охотой пояснил Колин. — Однажды в Лондоне я увидел каких-то странных людей в мантиях, они были пьяные, орали какие-то незнакомые песни, потом начали пускать фейерверки... Полицейский попытался их успокоить, но вдруг надулся, как воздушный шарик, и улетел. А потом появилось несколько человек в красном, они замахали палочками, все пьяные попадали на землю и оказались связанными веревками, которые появились из ниоткуда, как по волшебству.

Потом люди в форме собрали всех свидетелей и начали стирать им память. Я видел, как они это делают, Гарри, это было так страшно! Они подходили к человеку, махали у него над головой палочкой, и у того глаза делались какие-то стеклянные. Человек разворачивался и уходил, как робот. А я не хотел ничего забывать, это ведь было настоящее волшебство, как в сказках! Хотел убежать, но не мог двигаться, наверное, меня тогда заколдовали, не знаю... Но когда подошла моя очередь, я заплакал, и человек, который стирал память, вдруг отлетел в сторону. Я думал, что он разозлится, но он вдруг улыбнулся и сказал, что я один из них!

Тот человек, мистер Перкинс, провел меня с родителями через телефонную будку в Министерство магии... ну то есть, я тогда не знал, что это министерство, мне потом сказали. Он объяснил все про магию и про то, что я тоже волшебник. И сказал, что хоть я и узнал про волшебство раньше, чем положено, но мне и родителям не будут стирать память, если мы пообещаем никому ничего не говорить. А его начальник, мистер Уизли, даже отвел нас в Косой переулок и показал магазины с книгами. Сказал, что колдовать мне рано, но можно пока почитать что-то про знаменитых волшебников, чтобы быть готовым. И тогда я узнал про тебя, Гарри, и про твою победу над Сам-Знаешь-Кем. Я так обрадовался, когда узнал, что буду учиться вместе с тобой!

— Извини, Колин, я тебя, наверное, разочарую, — ответил Гарри, — но все, что про меня написано — неправда. Настоящая героиня — моя мама, а не я. Это она победила Того-Кого-Нельзя-Называть, пожертвовав собой, чтобы меня защитить.

— Все равно, — помотал головой Криви, — если от тебя отскочило темное проклятие, значит, ты очень сильный. И еще ты победил того злого профессора! Мне ребята рассказывали. Хорошо бы, чтобы и в этом году случилось что-то такое и чтобы я мог тебе помочь...

— А хочешь, мы тебе покажем, что там было на самом деле? — спросила вдруг Элин.

— Конечно! — радостно кивнул Колин.

— Ребят, на секунду... — она отвела друзей в сторону и начала о чем-то с ними шептаться.

— Ты уверена? Он же ребенок! — услышал Криви обрывок их разговора.

— Именно потому, что ребенок, — ответила Элин. — Доставай палочку, Колин, и представь, что ты — герой, а я — темный волшебник, проникший в школу.

Мальчик едва успел вытащить палочку из кармана, как Элин выкрикнула:

— Экспеллиармус!

— Инкарцеро! — в тот же момент произнес Гарри.

— Мобиликорпус! — добавила Гермиона, не дав парализованному телу Колина упасть на траву.

— Вот примерно так и прошел наш бой с Квирреллом, — пояснила Элин, помогая жертве освободиться от веревок. — Только с той разницей, что нас там было трое, а Квиррелл — один. Мы и слова произнести не успели.

— Извини, что показали это на тебе, — Гермиона выглядела немного виноватой, — но это лучше самому почувствовать.

— Да нет, это было круто! — воскликнул Колин. — А можете еще раз показать эти заклинания? Вдруг я все же встречусь с темным волшебником?

Друзья переглянулись.

— Гриффиндор в четвертой стадии с метастазами в мозг, — констатировала Элин. — Пациента проще сразу пристрелить, чтоб не мучился.

— Но нельзя отвергать того, кто ищет знания! — сурово произнесла Гермиона. — Послушай, Колин, мы покажем тебе то, что знаем сами, но только после того, как ты выучишь основы. Слушай преподавателей, делай домашнюю работу...

— ...мой руки перед едой... — добавила Элин.

— ...и когда ты научишься самым простым вещам, мы покажем тебе, что сами умеем, — закончила Гермиона.

— Договорились! — Колин был на седьмом небе от счастья.

Стать учеником героя — это было намного круче, чем просто учиться вместе с ним. А если он сможет доказать, что достоин, и Гарри сделает его своим напарником... Он, Колин Криви, будет как доктор Ватсон при Шерлоке Холмсе, Сэм при Фродо, Робин при Бэтмене, Баки при Капитане Америка...

Правда, у Гарри уже есть две напарницы, но они девочки, так что это не считается. И вообще, хорошо, что Гарри уже успел найти тех, кого надо будет спасать из лап злодеев.

* * *

— Позвольте представить вам кавалера ордена Мерлина третьей степени, почетного члена Лиги защиты от темных искусств и пятикратного обладателя награды за самую очаровательную улыбку журнала «Ведьмополитен»... Меня!

Профессор Локхарт очаровательно улыбнулся, и женская половина класса испустила дружное «а-а-ах».

— Вижу, вы приобрели все мои сочинения, — продолжал он. — Отлично, отлично! Сейчас я раздам вам небольшой тест... О, не волнуйтесь, это просто чтобы проверить, насколько внимательно вы читали мои книги.

Элин, до этого момента лишь скептически улыбавшаяся, разом помрачнела — она-то книги Локхарта за недостатком времени даже открыть не успела. Похоже, судьба посчитала, что одной выволочки от Снейпа ей на сегодня будет недостаточно.

Но когда она увидела, из каких вопросов состоит тест, ее брови удивленно поползли вверх.

«1. Какой у Гилдероя Локхарта любимый цвет? — она посмотрела на преподавателя и улыбнулась. — Неужели голубой? Хм... Пожалуй, нет, вряд ли он любит мужчин. Впрочем, как и женщин, котят, щенков, единорогов и эльфов. Локхарт любит одно-единственное существо на свете. Локхарта».

Посмотрев на висящий над преподавательским столом парадный портрет, на котором профессор был изображен в лиловой мантии, Элин решила, что это и есть его любимый цвет, и перешла к следующим вопросам.

«Каково тайное желание Гилдероя Локхарта? — она хмыкнула. — Не знаю, оно же тайное. Какое его самое большое достижение? Пятикратная награда за самую очаровательную улыбку. Любимый автор Гилдероя Локхарта — Гилдерой Локхарт, любимая книга Гилдероя Локхарта — автобиография Гилдероя Локхарта, самая славная победа Гилдероя Локхарта — победа над врагом Гилдероя Локхарта...»

В том же духе она отвечала на все остальные вопросы, вплоть до последних: «Когда родился Гилдерой Локхарт? В день рождения Гилдероя Локхарта. Какой подарок будет для него идеальным? Портрет Гилдероя Локхарта».

— Шутки шутками, Эль, — шепнул ей Гарри, пока преподаватель проверял их работы, — но нам же ему экзамен сдавать. Книги все же придется прочитать.

— Замечательно, мисс Олсен! — улыбнулся ей Локхарт. — Вы единственная, кто вспомнил, что мой любимый цвет — лиловый! Вижу, вы очень внимательно прочитали «Турне с Троллями». Хотя конечно, до мисс Грейнджер вам далеко, она правильно ответила почти на все вопросы. Где мисс Грейнджер? Это вы? Десять баллов!

Локхарт вернулся за преподавательский стол и достал из-под него накрытую плотной тканью клетку.

— Ну а теперь перейдем к практическим занятиям, — таинственным голосом заявил он. — В этой клетке содержатся самые ужасные создания, какие только известны волшебному миру. Есть идеи, кто это?

— Тролль? — пискнула Ханна Аббот с задней парты.

— О нет! — засмеялся Локхарт. — Конечно, я легко мог бы запихнуть сюда тролля, ведь для этого всего лишь надо владеть уменьшающими чарами, которые я знаю в совершенстве и даже использовал однажды как оружие. Те, кто внимательно прочитал «Вояж с вампирами», про это уже знают.

— Уменьшающие чары не действуют на троллей, — сказала Элин. — Те, кто внимательно прочитал «Общий классификатор магических существ», про это уже знают.

— Именно поэтому тут не тролль, — блеснул зубами Локхарт. — Еще варианты?

— Может быть, дементор? — спросила Гермиона.

— Хорошая идея, мисс Грейнджер, но тоже нет! Ну, кто еще? Больше нет догадок? Это... — Локхарт театральным жестом сдернул с клетки ткань, — свежепойманные корнуэльские пикси!

Класс дружно рассмеялся.

— Думаете, это смешно, да? Тогда посмотрим, как вы с ними справитесь! — профессор открыл клетку и пикси моментально разлетелись по всему классу, за несколько секунд учинив настоящий бедлам. Одни начали хватать и ломать все, что попадало под руку, другие бросились атаковать самих учеников, пикируя на них и пытаясь укусить или ущипнуть. Две пикси подлетели к Невиллу и попытались поднять его в воздух, схватив за уши.

— Держитесь вместе! — Гарри вскочил на ноги и выхватил палочку. — Петрификус Тоталус!

Пикси вытянулись по стойке смирно и рухнули на пол. К сожалению, вместе с ними упал и сам Невилл, который тоже попал под заклинание.

— Не волнуйтесь, дети, пока я в этой комнате, вам ничего не грозит! — Локхарт закатал рукава и принял торжественную позу. — Пескипикси Пестерноми!

Он не успел закончить заклинание, как одна из пикси выхватила у него из рук палочку и запустила в окно, а вторая сбросила ему на голову чернильницу. Локхарт охнул и юркнул под парту.

Прозвенел звонок, и толпа студентов бросилась к дверям, образовав жуткую давку. Гарри подхватил Невилла под мышки и потащил его к выходу, пока Элин с Гермионой, двигаясь по бокам от него, отбивали парализующими заклинаниями самых настырных пикси. Впрочем, каверзные создания оказались достаточно умны, чтобы не связываться с теми, кто может за себя постоять.

Ребята уже почти добрались до двери, когда мимо них пронесся лиловый вихрь.

— Вот и все, вам остается только покончить с остальными! — крикнул Локхарт перед тем, как захлопнуть дверь.

— Вот тебе и великий борец с чудовищами, — вздохнул Гарри, аккуратно укладывая тело Невилла в проходе. — Попробуем загнать их в угол!

Очень быстро друзья убедились, что работать в группе, пытаясь попасть заклинаниями в мелких, но вертких существ — это совсем не то же самое, что тренироваться в дуэлях один на один. Только набив немало шишек (в буквальном смысле, ибо пикси активно обстреливали их всем, что попадалось под руку), ребята смогли выработать оптимальную тактику. Гермиона, как самая способная, создала большой щит, прикрывший всех троих от летящих в их сторону учебников, перьев и чернильниц. Элин выпускала в пикси одно заклятие за другим, а Гарри, обладавший лучшей реакцией, добивал тех, кто успевал увернуться.

Минут через двадцать последняя пикси была поймана и заперта в клетке, и ребята, наконец, смогли передохнуть.

— Все еще считаешь его великим волшебником? — спросил Гарри, пытаясь отыскать в разгромленном классе свой комплект сочинений Локхарта.

— Профессор просто дал нам попрактиковаться, — ответила Гермиона. — Он бы мог справиться с ними одним взмахом палочки. Нет, правда, прочтите его книги, в них написано столько удивительных вещей!

— Кажется, я придумала, что подарю тебе на день рождения, — произнесла Элин, приводя в порядок свою мантию. — Сочинения некоего барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена. Думаю, тебе понравится.

Она убрала палочку в ножны и подошла к Невиллу.

— Как ты там, оживаешь? — участливо спросила она.

— К-кажется, да, — парень попытался подняться на ноги, но не удержался и снова рухнул на пол. — Извините, я опять оказался бесполезным...

— Знаешь, Невилл, — рассердилась Элин, — ты, конечно, мой друг, но если я еще раз услышу про твою бесполезность, я тебя укушу! Нет, ну правда, сколько можно? Тебе просто нужны тренировки, вот и все.

— Тренировки нужны всем нам, — сказал Гарри. — На Локхарта надежды мало. И первым делом надо освоить это заклинание отмены, как там оно...

— Фините инкантатем, я его уже выучила, — ответила Гермиона. — Оно есть в стандартной книге заклинаний для второго курса.

— Тогда почему ты не расколдовала Невилла? — удивилась Элин.

Гермиона некоторое время смотрела на нее непонимающим взглядом, а потом тихонько ойкнула.

 5 сентября 1992 года

В субботу, ровно в восемь часов вечера, Гарри и Элин стояли в кабинете зельеварения, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как Локхарт распинается перед Снейпом, рассказывая тому про рецепт зелья против боггартов.

— Сварить его непросто, — говорил он, — но если вы прочтете мои книги, то непременно справитесь! Я сегодня же пришлю вам комплект, коллега. Не могу поверить, что вы до сих пор ни одной не прочитали!

— Жду не дождусь, — проворчал Снейп. — А теперь извините, у меня дела. Вы почти опоздали, молодые люди. Сочинения принесли?

Гарри и Элин молча протянули профессору пергаменты и направились к куче грязных котлов, сваленных в углу. Элин постаралась встать так, чтобы видеть преподавательский стол, и время от времени посматривала на Снейпа. Судя по тому, что он, прочитав ее сочинение, не сделал ни одного замечания, оно действительно было безупречным.

— Итак, все дело было в лени, — произнес профессор, бросая пергамент в ящик. — Вы могли написать эссе на каникулах, но предпочли приятно проводить время, а не заниматься заданиями.

— Все дело было в запертой кладовке, — не выдержал Гарри, — в которую наши родители спрятали учебники. После всего, что произошло в прошлом году, они не сразу решились отправить нас в Хогвартс.

— Но на уроке вы про это не сказали, — заметил Снейп.

— А это помогло бы? — спросила его Элин.

— Разумеется, нет, — фыркнул зельевар, берясь за сочинение Гарри.

На несколько минут в кабинете воцарилась тишина. Элин, знавшая, что ее брат по наводке Гермионы включил в сочинение не вполне традиционный рецепт, затаила дыхание и начала отсчет: «До взрыва осталось три... две... одна...»

— Собачья петрушка? Слезы девственницы? ИСТИННАЯ ЛЮБОВЬ?!! — от рева Снейпа дрожали стекла. — Олсен, вы что, правда настолько тупы? Откуда вы взяли этот идиотский рецепт?

— Я же тебе говорила, — шепнула брату Элин.

— Сэр, этот рецепт приведен в «Отдыхе с Оборотнями», — ответил Гарри. — Я специально уточнил у профессора Локхарта, он подтвердил, что лично вылечил этим зельем ликантропию у вызимского волколака. А поскольку он преподает у нас защиту...

— Зельеварение преподаю я! — прервал его Снейп. — И применительно к моему предмету я запрещаю вам пользоваться любыми советами профессора Локхарта или любой информацией, которую вы почерпнете из его опусов!

— Если позволите, сэр, с его книгами не все так просто, — вступилась за брата Элин.

— Да неужели? — поднял брови Снейп. — Странно, мне казалось, что вы в этой школе единственная особа женского пола, не попавшая под его очарование...

— Дело не в очаровании, — Элин поставила на стол очищенный до зеркального блеска котел, показала своему отражению язык и взяла в руки следующий. — Профессор Локхарт не научил нас ни одному заклинанию, на занятиях мы всего лишь разыгрываем сценки из его книг. Но с другой стороны, я прочитала его «Турне с Троллями», и описание боя там очень детальное. Поведение монстров, описанное в книге, именно такое, какое мы видели, а их запах... Ну невозможно его так точно описать, если ты сам не чуял!

— Краткая встреча с троллем в прошлом году отнюдь не сделала из вас эксперта по этим созданиям, мисс Олсен.

— Я и не претендую, сэр, — кивнула она. — Но я отлично запомнила, что вы сказали тогда в туалете: считается, что глаза — это единственное уязвимое место троллей. Я проверила, об этом написано и в «Фантастических тварях» Скамандера, и в министерском «Общем классификаторе», и в «Чудовищной книге о чудовищах». Даже в «Бестиарии» Сапковского говорится только о глазах, а уж кому об этом не знать, как не ему, верно? А вот у профессора Локхарта... — она прикрыла глаза, стараясь вспомнить точную цитату. — «Тролль схватил меня за ноги и поднял над землей, собираясь откусить мне голову. Его глаз не было видно, и я уже готовился распрощаться с жизнью, когда мне в голову пришла отличная идея. Извернувшись, я как можно тщательнее прицелился и послал ему взрывающее заклинание точно в ноздрю. Омерзительная башка разлетелась на куски...» Спрашивается, если он на самом деле не сражался с троллями, то откуда он узнал про ноздри?

— Занимайтесь своим делом, — прервал ее Снейп, поднимаясь из-за стола. — На ближайшие полтора часа ваша забота — чистота этих котлов, а не литературная критика. Я скоро вернусь, и если сочту, что вы были недостаточно усердны, нам придется повторить встречу. И упаси вас Мерлин попытаться схитрить и использовать магию.

Он вышел, оставив ребят одних. Некоторое время Гарри и Элин драили котлы в полном молчании.

— Безнаказанно спорить со Снейпом? — сказал, наконец, Гарри. — Ты из него веревки вьешь, Эль. Не удивлюсь, если он на самом деле в тебя влю...

Элин успела приложить ладонь к его рту прежде, чем он закончил фразу.

— Если бы я была профессором зельеварения, — громко сказала она, — и если бы я оставляла учеников одних на отработке, я бы непременно наложила на свой кабинет подслушивающее заклинание.

— О, неужели ты была бы настолько коварна? — засмеялся Гарри.

— Это не коварство, а разумная предосторожность! — подняла палец Элин. — Должна же я знать, что происходит в кабинете, пока меня нет. И если бы наказанные ученики захотели схитрить и воспользоваться палочками, им бы не поздоровилось. Но конечно, я бы не стала мелочиться и наказывать студентов за их невинные разговоры. Они ведь только шутят...

— Тихо! — прервал ее Гарри. — Слышишь?

Увидев встревоженное лицо брата, Элин моментально замолчала и напряженно прислушалась.

— Я ничего не слышу, — шепнула она.

— Ну как же? Этот голос такой отчетливый... «Наконец-то я свободен... столько лет... убить, разорвать...» — произнес Гарри. — Ты что, правда не слышала?

— Извини, Гарри, но нет, — Элин не на шутку испугалась. — И знаешь, даже в волшебном мире слышать голос, который говорит про убийство, — плохой знак.

— Думаешь, я сошел с ума?

— Не обязательно. Луна вон, тоже слышит и видит всякое, но разве кто-то называет ее сумасшедшей?

Они оба рассмеялись. За неделю учебы их подруга уже успела получить прозвище «Лунатички Лавгуд», и происходи дело на любом другом факультете, кроме Пуффендуя, наверное, уже стала бы объектом издевательств.

— Но шутки шутками, — посерьезнела Элин, — а показаться мадам Помфри надо. Вот прямо после отработки и пойдем, нечего тянуть. Не волнуйся, если она отправит тебя в психушку, мы с Гермионой тебя оттуда вытащим.

— Я даже не знаю, что хуже, — задумчиво произнес Гарри. — Узнать, что я сошел с ума, или что по школе бродит одержимый жаждой убийства невидимка.

* * *

«Дорогие мама и папа!

Сначала о главном: ни наша медсестра, ни приглашенный из Мунго специалист не нашли у меня никаких отклонений. Так что не волнуйтесь, я совершенно нормальный волшебник, а то, что я слышал — скорее всего, просто расшалившееся привидение. Отец Себастиан (это наш факультетский призрак, я про него рассказывал) объяснил, что примерно раз в месяц у привидений-женщин почему-то портится настроение и они начинают беситься и пугать живых. Кто-то звенит кандалами (у кого они есть), кто-то неожиданно выскакивает из вентиляционных решеток и унитазов. Ну а кто-то просто летает по школе и болтает всякую чушь.

А в остальном у нас все по-прежнему. Эль серьезно увлеклась зельеварением и на каждом занятии изводит Снейпа вопросами. Профессор в отместку спрашивает с нее намного строже, но ей это даже нравится. Может, ей тоже голову проверить? Здоровый человек точно не стал бы радоваться из-за того, что ей на уроке разрешили попробовать изменить стандартный костерост, отчего он стал на 20% эффективнее и на 200% вонючее.

Вот и все, если произойдет еще что-то важное, я вам сразу напишу.

С любовью, Гарри.

Мама, папа, не слушайте его, Гарри ничего не понимает в чистой науке. Зелье вышло отличное, им и кости сращивать можно, и в темной подворотне бандитов отпугивать. Правда, его, наверное, скоро запретят как негуманное, но это мелочи. Пришлите мне, пожалуйста, учебник неорганической химии для средней школы, он у меня в комнате на второй полке справа.

Целую, Эль

P.S. Совсем забыла. Те лошади оказались не галлюцинацией, а фестралами, их видят только те, кто когда-то увидел и осознал смерть, а я же видела, как умер Квиррелл. Так что все в порядке, ваша дочь точно не сумасшедшая... Ну, если только самую малость.

Еще раз целую, Эль».

 8 сентября 1992 года

— По моему свистку, мисс Уизли. Готовы? Три, два, один...

Мадам Трюк свистнула, и Джинни, оттолкнувшись ногами от земли, оказалась в воздухе. Как и предупреждали братья, школьная метла неприятно вибрировала и пыталась завалиться вправо, но за предыдущий час она уже успела приноровиться к такому поведению.

Взлет, посадка, полет по прямой, торможение, змейка... Все это было слишком просто, и девочка очень удивилась, услышав от преподавателя «один балл Пуффендую». За такую ерунду раздают баллы?

— Вы неплохо держитесь на метле, — произнесла мадам Трюк, когда Джинни приземлилась после выполнения стандартной программы. — Летали раньше? Хотя я могла бы и не спрашивать. С такими-то братьями...

Она на секунду задумалась, а потом взмахнула палочкой и в воздухе возникли светящиеся линии, стрелки и круги.

— Попробуйте сдать вторую часть, — предложила преподаватель. — Первый круг тренировочный, второй на время.

Джинни аккуратно облетела все контрольные точки, стараясь запомнить, в каком месте надо притормаживать, а где наоборот, можно разогнаться посильнее.

«И это все? — удивленно подумала она, закончив осмотр. — А где же подвижные кольца, где ножницы, где вторая метла, на которую надо перескочить на полной скорости...»

Видимо, все эти испытания были там же, где и тот тролль, с которым надо было сражаться на распределении. То есть внутри двух одинаковых рыжих голов, которые Джинни решила оторвать от туловищ сразу после окончания урока.

— Отличный результат, мисс Уизли! — похвалила ее мадам Трюк, когда девочка, выполнив все упражнения, опустилась на землю. — На моей памяти вы вторая ученица, сдавшая зачет по полетам на первом же занятии. Еще один балл Пуффендую!

Сообразив, чей подвиг она ухитрилась повторить, Джинни едва не уронила метлу. Выходит, близнецы все же не зря гоняли ее все лето, заставляя выполнять намного более сложные трюки. Видимо, придется их пока пощадить, а может быть даже подарить по шоколадной лягушке. Ведь если она сдала зачет по полетам, то это значит, что ее допустят к отбору в команду по квиддичу. А там, кто знает, вдруг Гарри обратит на нее внимание...

— Мисс Лавгуд, прошу на стартовую позицию, — произнесла между тем мадам Трюк. — И ради Мерлина, перестаньте считать ворон в небе, полет на метле требует сосредоточенности!

— Это не вороны, это солнцебрюхи летят на юг, — ответила Луна. — Что-то рано они в этом году... Наверное, осень будет дождливая.

Хихикнув, Джинни повернулась, собираясь покинуть место занятий, но тут ее взгляд наткнулся на трех школьников, направляющихся прямо к ней. Впереди шел новый капитан их сборной Малкольм Прис, а за ним, о чем-то беседуя, Седрик Диггори и... тут она вздрогнула и быстро опустила голову, надеясь, что волосы скроют ее покрасневшее лицо.

— Ты здорово летаешь! — услышала она голос Малкольма. — Джинни Уизли, да? Похоже, у вас это семейное. Хочешь играть в квиддич?

Джинни кивнула.

— Прекрасно! — обрадовался Малкольм. — Отбор девятнадцатого, а до этого дня обязательно ходи на дополнительные занятия мадам Трюк.

— Ты уже решила, кем хочешь стать? — спросил ее Седрик.

— Охотником или ловцом, я пока не знаю, — смущаясь, ответила она.

— У нас в запасном составе свободны обе позиции, — сказал Малкольм. — Сможешь попробовать себя и там, и там. Если попадешь в команду, конечно.

— Но с такими способностями ты в нее наверняка попадешь, — добавил Гарри.

Джинни подняла на него глаза и нерешительно улыбнулась.

* * *

— Так ты все же твердо решил стать вратарем? — спросил Гарри у Седрика, когда они возвращались назад.

— Да, если только на отборе никого лучше не найдут, — ответил Диггори. — Я вообще с самого начала хотел им быть, но отец настаивал, чтобы я стал ловцом, как он когда-то. Но мне больше по душе игра на поле. И потом, я всерьез рассчитываю через два года стать капитаном, а лучшие капитаны — это вратари.

— Кхм, — многозначительно кашлянул Малкольм.

— ...что бы там ни воображали всякие загонщики, — засмеялся Диггори, уворачиваясь от тычка своего капитана.

— Шутки шутками, но в одном Седрик прав, — посерьезнел Малкольм. — Ловцы очень редко становятся капитанами, а если это все же происходит, то они обязательно назначают себе полевого заместителя. Вот как у Гриффиндора Чарли Уизли нашел себе Вуда, который и руководил всей игрой. Но это большая редкость, Гарри, так что если хочешь когда-нибудь стать капитаном — ищи себе заместителя уже сейчас.

— Но если есть такой заместитель, то почему он сам не станет капитаном? — спросил Гарри.

— Когда как, — пожал плечами Малкольм. — Вуд, к примеру, был слишком молод и поначалу не пользовался таким авторитетом, как Чарли. А иногда бывает, что игрок отлично командует на поле, но не умеет планировать.

 Дневник Джинни, запись от 26 сентября

Меня взяли в команду! Я буду учиться играть охотником и ловцом, это необычно, но капитан (наш капитан! Как же здорово это звучит!) хочет, чтобы все новички попробовали разные роли, чтобы увидеть, кто на что подходит.

Я сама еще не знаю, кем быть лучше. Мне нравится бросать квоффл в кольца, и охотнику больше шансов стать основным игроком. А запасному ловцу при Гарри придется шесть лет сидеть на скамейке. Зато если я буду ловцом, то на тренировках буду постоянно с ним...

И это самое главное! Гарри не просто меня заметил, мы с ним уже почти подружились! И вовсе он не такой зазнайка, как рассказывал Рон, наоборот, он очень скромный и так мило смущается, когда слышит что-то о своем геройстве или видит того мальчика с фотоаппаратом.

А еще он очень добрый и показывает мне разные трюки. Даже дал полетать на своем «Нимбусе» (это и правда лучшая метла для квиддича). А его сестра, когда узнала, что у меня нет метлы, предложила мне свой «Чистомет», так что я теперь летаю на той же метле, на которой сам Гарри взял Кубок в прошлом году! Я думаю, она принесет мне удачу.

Единственное, что меня волнует — это Грейнджер. Пока что они с Гарри всего лишь друзья, а не любовники, но если они будут проводить все время вместе, то у них обязательно случится Роман или даже Беременность... И с этим срочно надо что-то делать. За свое счастье надо сражаться! Правда?

Джинни отложила перо и некоторое время смотрела на страницу, словно ожидая, что дневник ей ответит. Но, разумеется, розовая тетрадь с котятами на обложке и не думала этого делать. Дневники вообще славятся молчаливостью, это в некотором роде их основная отличительная особенность.

 3 октября 1992 года

Неизвестно, были ли в том виноваты улетевшие на юг солнцебрюхи или просто так совпало, но по количеству выпавших осадков осень 1992 года побила все рекорды. Из-за погоды в школе даже временно отменили астрономию, заменив ее дополнительными занятиями по чарам, на которых в ускоренном темпе изучались высушивающие и водоотталкивающие заклинания. Средняя успеваемость на этих уроках превышала норму примерно в три с половиной раза, и профессор Макгонагалл, посмотрев на успехи Флитвика, вместо превращения кубков в шкатулки начала учить студентов превращать старые носки в зонтики.

Профессор Снейп также решил не отставать от коллег и заставил учеников варить мазь против солнечных ожогов.

Все четыре капитана, временно позабыв вражду, отловили возле кухни профессора Трелони и завалили ее вопросами о грядущей погоде в дни матчей. Правда, толкового ответа они так и не получили, профессор лишь многозначительно изрекла: «Темна вода во облацех», привычно предсказала одному из игроков смертельную опасность и поспешно удалилась в свою башню, решив не высовываться оттуда до тех пор, пока не улучшится погода. Или, по крайней мере, пока у нее не закончится херес.

Из-за дождей субботние тренировки по квиддичу, в отличие от прошлого года, проходили при почти пустых трибунах. Кроме Элин, полагавшей своим долгом поддерживать брата назло погоде, на стадионе постоянно присутствовало лишь несколько человек, включая, как ни странно, Луну Лавгуд. Последняя, впрочем, не обращала на игроков никакого внимания.

— Это место идеально подходит для выполнения домашних заданий, — заявила она. — Тут совсем нет нарглов.

— Насчет нарглов не знаю, а вот простуду подхватить можно запросто. — Элин задумалась. — Давай-ка сюда свой зонтик.

Через полчаса ей при помощи заклинаний, трансфигурации и мордредовой матери все же удалось соорудить из зонтов и плащей какое-то подобие двухместной палатки, в которую почти не попадала вода. Устроившись вместе с Луной внутри этого сооружения, Элин достала книгу... и очнулась только через три часа, когда закончивший тренировку и успевший переодеться Гарри поинтересовался, что они до сих пор делают на пустом стадионе.

Луна оказалась права. Под дождем думалось намного лучше, чем где бы то ни было еще, и Элин решила, что в следующий раз обязательно вытащит сюда Гермиону.

* * *

— Ну и как тебе Джинни? — спросила Элин, когда они возвращались к замку.

— Неплохо, — ответил Гарри. — Как ловца ее можно хоть завтра на игру выпускать. Как охотника, конечно, рановато — она пока слишком маленькая, ее легко собьют. Но Малкольм говорит, что у нее есть все задатки для того, чтобы через год или два войти в основу. Из них с Тамси получится отличная связка — Джинни быстрая, а Тамси уже сейчас неплохой танк, а когда еще вырастет...

— Я вообще-то имела в виду не это, — засмеялась Элин.

— Она спрашивала, что ты думаешь о Джинни Уизли как о девушке, а не игроке, — пояснила Луна.

— Девушке? — Гарри споткнулся на ровном месте. — Да я об этом как-то не думал...

— Ну и зря, — Луна посмотрела на Гарри с каким-то удивлением. — Она симпатичная, а когда вырастет — будет настоящей красавицей. И ты знаешь, что она в тебя влюблена?

— Не в меня, а в «Мальчика, который выжил», — проворчал Гарри. — Я не имею с ним ничего общего, чем скорее Джинни это поймет, тем лучше.

— Ладно, — невозмутимо произнесла Луна. — Я ей передам, чтобы она поскорее перевлюбилась в того, в кого нужно.

— Луна, не надо... — Гарри осекся, увидев, что обе девочки уже с трудом сдерживают смех.

— Ты была права, Эль! — Луна перестала сдерживаться и звонко расхохоталась. — Мальчиков так легко напугать!

Смеясь, ребята вошли в замок, сняли плащи и принялись накладывать друг на друга осушающие чары (по какой-то причине высушить ими самих себя было невозможно). Обсохнув и немного согревшись, они уже хотели направиться домой, но Элин, посмотрев вниз, заметила на свежевымытом полу свои грязные следы.

— Все ходють тут и ходють по помытому, — проворчала она, направляя на следы палочку. — Экскуро! Гарри, помогай, ты тут тоже натоптал. Луна, а ты запоминай, это заклинание для второго курса, но с такой погодой оно тебе пригодится.

— Вот именно! — школьный завхоз обладал удивительной способностью появляться рядом с учениками в самый неожиданный момент, словно выскакивая из ниоткуда.

— Добрый день, мистер Филч, — опасливо поздоровалась Элин. — Не ругайтесь, пожалуйста, мы уже почти все убрали.

— Сам вижу, — проскрипел завхоз. — Наконец-то хоть у кого-то в этой школе проснулась совесть... А ну, идите за мной!

Он повернулся и, шаркая ногами, направился в сторону подвалов. Ребята, переглянувшись, сочли за лучшее последовать за ним, не задавая лишних вопросов. Склочный характер завхоза был известен всем школьникам без исключений.

— Видел я, как вы на стадионе под дождем сидели, — ворчал Филч, пока они шли по коридорам все дальше и дальше вглубь замка. — Любите квиддич, м-м-м? Глупая игра! Носятся на своих метлах так, что и не уследишь за ними, мячами друг в друга швыряются, а зачем? Бесполезная трата времени, вот что я вам скажу... Лучше бы порядок в замке навели...

Наконец он остановился возле окованной железом массивной двери и загремел ключами. Подсознательно Элин ожидала, что внутри будут сложены те самые кандалы и цепи, о которых завхоз периодически напоминал наиболее шкодливым ученикам, однако за дверью обнаружилась вполне обычная кладовка. Правда, слой пыли намекал, что сюда никто не заходил уже много лет.

— Ага, так и знал, что он здесь, — обрадовался Филч, указывая на сваленные в углу железные штыри и мешок с какой-то толстой тканью. — Вот, забирайте.

— Что это? — спросила Элин.

— Тент от дождя, — пояснил завхоз. — Там пару дырок залатать надо, да я не... в смысле, некогда мне, сами справитесь. Раз уж вам так неймется, то хоть в сухости сидеть будете, да и грязи в замок меньше нанесете. Дожди-то до зимы не прекратятся...

— Вам тоже подсказали солнцебрюхи? — удивилась Луна.

— Ревматизм мне подсказал, — Элин с удивлением увидела на лице Филча улыбку. — Он меня еще никогда не подводил. Давайте, забирайте, пока я не передумал.

Опешив от такого аттракциона неслыханной щедрости, ребята с трудом вытащили тент в коридор и остановились, прикидывая, как бы его донести до своего общежития.

— Почему вы нам его отдали, мистер Филч? — спросил Гарри.

— Почему, почему... Потому! — ответил завхоз, закрывая дверь. — Вы за двадцать лет первые, кто догадался за собой пол почистить. А то бегают тут, понимаешь. Одним на минуту развлечений, а другим — на час уборки.

— Да там всего-то пара взмахов палочкой, ничего сложного. Простейшее заклинание...

Завхоз резко повернулся к Гарри и тот осекся, увидев, что его лицо внезапно исказила злобная гримаса. А в следующий момент твердая рука сестры уже отодвигала его в сторону.

— Мистер Филч, пожалуйста, не сердитесь на моего брата, он не хотел вас обидеть, — Элин посмотрела в глаза завхоза. — Он просто сам не понимает, что говорит. Пожалуйста!

На какую-то секунду Гарри показалось, что завхоз сейчас бросится на них с кулаками, но затем его лицо обмякло и из злого вдруг разом сделалось очень грустным.

— Пошли вон, — бросил им Филч, отвернувшись.

Подхватив тент, ребята бросились прочь из подвалов.

— Что это было? — спросил Гарри, когда завхоз скрылся из вида.

— А ты сам не понял? — удивилась Элин. — Ты когда-нибудь видел, чтобы Филч колдовал? Или хотя бы держал в руках палочку?

— Он сквиб? — догадался Гарри. — Ну конечно, как я раньше не подумал. Надо перед ним извиниться...

— Не надо, — ответила Элин. — Он подумает, что ты его жалеешь, а это еще хуже. Просто не будем об этом никому говорить, вот и все.

 31 октября 1992 года

«ДЖЕЙМС ПОТТЕР

27 марта 1960 — 31 октября 1981

ЛИЛИ ПОТТЕР

30 января 1960 — 31 октября 1981

Последний же враг истребится — смерть»

Гарри положил у надгробия букет лилий. Гермиона коснулась цветов палочкой, прошептала заклинание, и их на мгновенье осветило теплое оранжевое сияние. Теперь цветы будут лежать тут, не увядая, пока не выпадет первый снег. То же самое Гермиона проделала со своим букетом белых астр, двумя алыми гвоздиками от Элин и букетиком полевых цветов от Хагрида.

Постояв некоторое время у могилы, они развернулись и пошли к выходу.

— Спасибо, что пошли со мной, — произнес Гарри, когда они покинули кладбище, — и извините, что вытащил вас сюда на праздник. Просто сегодня годовщина их смерти...

— Все нормально, — ответила Элин. — Ты ведь мой брат, а значит, Джеймс и Лили в каком-то смысле и мои родители тоже.

— Сегодня и правда особенный день, — поддержала подругу Гермиона.

— Это точно. К тому же сегодня суббота, точно как тогда, — Хагрид достал платок и шумно высморкался. — Одиннадцать лет прошло, а я все помню, как вчера. Праздник в том году совсем невеселый был, каждый день в школу совы прилетали с известием, что еще один волшебник погиб... Да... Все уже на пир собрались, ждали Дамблдора, а его все не было и не было. Знаешь, Гарри, у меня в тот момент сердце так нехорошо заныло, хоть я и не знал еще, что случилось... Потом появился Фоукс с запиской, мол, срочно в Годрикову лощину. А камины-то в школе из-за войны закрыты были, я уж извелся весь, пока до Хогсмида добрался.

Гарри хотел что-то сказать, но Элин вовремя пихнула его в бок.

— Добежал сюда, — Хагрид показал рукой на разрушенный дом Поттеров, к которому они как раз подошли, — увидел все это, так и понял, что нехорошее случилось. Смотрю, Дамблдор со Снейпом стоят... Я сперва подумал, что Снейп на твоих родителей напал, а Дамблдор его поймал. Только все не так было, директор сразу сказал, что, мол, Снейп на нашей стороне, но про то говорить не надо, потому что... большой... секрет... это... вот...⁽¹⁾

До великана наконец-то дошло, что он этот большой секрет только что выболтал.

— Мы никому не скажем, — успокоила его Элин.

Хагрид открыл было рот, но решил, что лучше он вообще ничего не будет говорить, даже «да» и «нет», а то еще какую-нибудь тайну раскроет. Весь оставшийся путь до камина в трактире «Шляпа волшебника» они проделали в полном молчании.

* * *

— Ну чего вы плететесь? — Элин почти бежала по коридору, желая поскорее попасть в Большой зал. — Давайте быстрее, все уже давно собрались.

— Нам лучше поторопиться, — Гарри с озабоченным видом посмотрел на Гермиону. — Голодная Эль — это страшная сила!

— Я не голодная... Ну то есть голодная, но не суть, — отмахнулась Элин. — В этом году директор пригласил в школу «Безбашенных близняшек». Жду не дождусь того момента, когда смогу их услышать!

— Кого? — Гермиона с удивлением посмотрела на подругу.

— Ой, ну нельзя же настолько не интересоваться музыкой! — воскликнула Элин. — Рокси и Велма — самый знаменитый джазовый дуэт Европы. Они начали выступать еще в двадцатые, но особо не блистали, пока не угодили на гильотину за убийство своих любовников.⁽²⁾ С тех пор их вокал приобрел особый шарм...

— Тише! — прервал вдруг ее Гарри. — Слышите?

Девочки замерли на месте, прислушиваясь, но все, что они могли разобрать, это отдаленный гул голосов из Большого зала.

— Опять этот голос, — прошептал Гарри. — Идет откуда-то сверху... Неужели не слышите? Он... Он хочет кого-то убить! Идем!

Гарри бросился в сторону лестниц.

— А ну стоять! — схватила его за рукав Элин. — Тебе мало было прошлого раза? Бегом в Большой зал!

Добежав до зала, друзья проскочили мимо факультетского стола и, не обращая внимания на сцену, направились прямо к преподавателям.

* * *

— Вы за это ответите! — бушевал Филч. — Дайте мне только до вас добраться, мерзкие Уизли, вы еще узнаете, что старый Аргус Филч кое-что может!

Сидящий в уголке Гарри усиленно делал вид, что он тут ни при чем и его вообще не существует. Едва узнав, что услышанный им голос — не галлюцинация и не проделки расшалившегося полтергейста, он подумал, что Филч набросится с обвинениями на него самого (и Снейп его, разумеется, поддержит). Но, к счастью, у завхоза нашлись другие кандидаты в преступники.

— Успокойся, Аргус, — произнес склонившийся над неподвижной кошкой Дамблдор. — Такое заклятие не по силам четверокурсникам.

— Вы им слишком потакаете, сэр! — не успокаивался Филч. — Им слишком многое сходило с рук, и посмотрите, что они сделали! Они же убили ее...

— Насколько я могу судить, — стоявший рядом с директором Снейп оторвался от кошки и сочувственно посмотрел на завхоза, — миссис Норрис не убита. Окаменела, да, но она жива.

— Согласен, — подтвердил Дамблдор. — Заклятие очень странное, никогда с таким не сталкивался... Но кошка определенно жива.

— Трансмогрифианская пытка, — встрял в разговор Локхарт с уверенным видом. — Я как-то защитил от нее целую деревню в Мали, об этом написано в моей автобиографии.

— Вы можете ее вылечить? — с надеждой спросил Филч.

— Будь у меня нужные инструменты, конечно, мог бы... — картинно вздохнул Локхарт. — Какая жалость, что я отдал их тому непальскому колдуну, когда ловил гималайского йети...

— Зелье из мандрагоры должно помочь, — произнес Дамблдор. — Северус, ты ведь сможешь сварить его?

— Разумеется, — кивнул Снейп, — как только получу мандрагору. К сожалению, сейчас она в дефиците — поставки из Афганистана прекратились десять лет назад, из Средней Азии тоже, там сейчас какие-то проблемы у маглов. В Персии третий год засуха, а экспорт из Тибета китайцы запретили. Конечно, если поискать на черном рынке... Но это долго, дорого и без гарантии качества.

— Не будем рисковать, — Дамблдор задумчиво огладил бороду. — Прости, Аргус, но тебе придется подождать, пока не созреют мандрагоры у профессора Спраут. А пока миссис Норрис придется полежать в больничном крыле.

Помрачневший завхоз молча кивнул, бережно взял окаменевшую кошку на руки и вышел из кабинета.

— Коллеги, полагаю, вам стоит вернуться в Большой зал, — продолжал директор. — Пир скоро закончится, отведите студентов в общежития.

Преподаватели направились к выходу, и Гарри хотел было пойти вслед за ними, но у самых дверей его остановил спокойный голос.

— А вас, Олсен, я попрошу остаться.

* * *

— Извини, Гарри, я совсем позабыл о долге хозяина, — Дамблдор уселся в кресло и открыл стоящую на столе вазочку. — Хочешь карамельку?

Решив, что отказываться невежливо, Гарри с сомнением взял липкий кубик неприятного буро-серого цвета и сунул его в рот. Едва коснувшись языка, карамель зашипела, растеклась кисловатой лужицей и вдруг взорвалась, наполнив рот миллионом восхитительно вкусных пузырьков.

— Нравится? — с улыбкой спросил Дамблдор. — Это, Гарри, карамель Тобби Треб. Высшее достижение магической мысли за последние полтысячи лет! Один гениальный, хоть и немного сумасшедший алхимик однажды решил создать динамит из ревеня и перца. Взрывчатка, правда, у него не получилась, и слава Мерлину, зато получилась вкуснейшая карамель в мире... Да... Ну ладно, а теперь к делу.

Его лицо посуровело.

— Ты помнишь, что говорил тот голос, который ты слышал? — спросил он. — Постарайся повторить дословно, Гарри, это очень важно.

— В первый раз... — Гарри задумался. — Кажется, он сказал: «Наконец-то я свободен... я ждал столько лет... хочу убить, разорвать...». Это было в первую субботу в школе. А сегодня он сказал: «Я голоден... чую кровь... дай мне ее убить...»

— Именно эти слова? — уточнил директор. — Дай мне? Голос не просто грозил убийством, он кого-то просил разрешить ему убивать?

— Да, — кивнул Гарри, — именно так он и сказал, я хорошо помню. И мне показалось, что он немного разочарован.

— Понятно, — Дамблдор замолчал, думая о чем-то своем.

— Сэр, могу я задать вопрос? — спросил Гарри. — Это ведь не испытание для меня, как в прошлом году?

— К сожалению, нет, — ответил директор. — Не хочу тебя обманывать, мальчик мой, на этот год у меня было припасено кое-что... О, ничего опасного, не волнуйся, просто несколько идей для учебы. Но то, что произошло, меняет все планы. Если мои подозрения верны...

Он замолчал, о чем-то напряженно думая.

— Я хочу, чтобы ты сделал две вещи, Гарри, — наконец, произнес он. — Во-первых, продолжай с друзьями свои внеклассные занятия по защите, допуск в запретную секцию на этот год я дам. Вы занимались по учебнику Харлампиеффа, верно? Помню, помню, когда-то я сам по нему учился... И во-вторых, сегодня ты очень правильно поступил, когда не стал самостоятельно выяснять, откуда идет голос, а сразу пошел к преподавателям. Постарайся и дальше действовать так же благоразумно и не встревать в неприятности. Договорились?

— Конечно, сэр. Но могу я задать вопрос? — спросил Гарри. — Эта надпись, «Тайная комната открыта, враги наследника, берегитесь»... Что она означает?

— Что мы в очень большой беде, Гарри, — мрачно ответил Дамблдор. — Но пока об этом рано говорить... Ты можешь идти.

«Интересно, почему Дамблдор не захотел рассказывать про Тайную комнату? — думал Гарри, возвращаясь домой. — И чей наследник имеется в виду? Надо бы у Эль спросить, может она что-то вычитала в своих книгах...»

Видимо, эта светлая мысль пришла не только в его голову. Слух о таинственной надписи моментально разнесся по школе, а пуффендуйцы прекрасно знали, к кому следует обращаться за интересными историями. Ну а поскольку недостатком гостеприимства их дом никогда не страдал, то очень скоро гостиная оказалась битком набита учениками со всех четырех факультетов. Гарри с удивлением заметил в толпе даже слизеринские цвета — кто-то из когтевранок привел с собой Панси Паркинсон, которую сопровождал Драко Малфой, а за ним, в свою очередь, увязалась Дафна Гринграсс. Встретившись взглядом с Гарри, Драко моментально нацепил на лицо фирменное малфоевское выражение «сегодня я согласен терпеть твое существование» и отошел подальше. Впрочем, рассказ Элин он слушал очень внимательно.

 История тайной комнаты

— Про то, что история ссоры между основателями намного сложнее, чем написано в учебниках, я уже рассказывала, — начала Элин. — С легендой о Тайной комнате то же самое. Если вы откроете «Историю Хогвартса» или спросите преподавателей, то узнаете лишь самый поздний ее вариант, который вкратце звучит так: Слизерин, поссорившись с Гриффиндором, перед своим уходом из Хогвартса создал страшное чудовище и запер его в Тайной комнате. Открыть ее по легенде сможет лишь его истинный наследник, и когда он это сделает, чудовище вырвется на свободу и очистит школу от тех, кто, по мнению Салазара, недостоин в ней учиться. А недостойными он, как известно, считал...

— Чушь! — перебил ее Драко. — Если Салазар мог создать зверя, способного уничтожить всех... кхм... маглорожденных... — это слово далось Драко с большим трудом, — он бы тогда же его и использовал. Какой смысл было запирать его на тысячу лет?

— Молодец! — Элин улыбнулась, и Гарри с удивлением заметил, что на долю секунды лицо слизеринца приобрело почти нормальное выражение. — Именно так я и подумала, когда впервые прочла эту легенду. И начала искать более ранние варианты. Дело в том, что чем дальше от нас событие, тем сильнее искажен рассказ о нем. Это нормально, ведь до изобретения книгопечатания хроники переписывались вручную и существовали всего в одном, реже в нескольких экземплярах. Очень немногим произведениям повезло дожить до наших дней в почти неискаженном виде. Гораздо чаще уникальные списки горели при пожарах, терялись, гнили в сырых подвалах...

— Это-то ладно, — подала голос Гермиона. — Самое обидное, что многие летописи просто уничтожались теми, кто не знал их ценности. Пергамент был очень дорог и часто использовался повторно, после того, как с него соскабливали «ненужный» текст. Хорошо еще, что сейчас научились его восстанавливать.

— И это тоже, — кивнула Элин. — В общем, о событиях десятого века мы знаем в основном не из оригиналов летописей, а из их позднейших копий. А копии эти делали самые разные люди, и если одни считали своим долгом воспроизвести старый текст максимально точно, повторяя даже очевидные описки и ошибки (и добавляя свои), то другие, наоборот, подходили к процессу излишне творчески. Некоторые переписчики даже просили у читателей прощения. Как там...

Элин прикрыла глаза, вспоминая когда-то прочитанный текст.

— И ныне, господа отцы и братья, ежели я где описал, или переписал, или не дописал, читайте, исправляя, ради Бога, а не ругайте, ибо книги ветхи, а ум молод, не дошел, — процитировала она.⁽³⁾ — Но «книги ветхи» — это еще полбеды. Хуже, когда текст правился в угоду текущей политике или личным предпочтениям, или когда описание казалось автору недостаточно красочным, и он добавлял что-то от себя. Очень часто при переписывании компилировалось несколько разных летописей, а иногда в летопись вносились и устные предания. И так как давать ссылки на источники тогда еще было не принято, то отличить достоверные дополнения от фантазий бывает крайне сложно.

— Ну а с Тайной комнатой-то что? — нетерпеливо спросил незнакомый Гарри гриффиндорец.

— Я как раз к ней подошла, — ответила Элин. — Самый старый рассказ о Тайной комнате содержится в «Краткой хронике» Гервадиуса, который лично общался со свидетелями событий. Он пишет, что незадолго до ухода Слизерина в Запретном лесу появилось страшное чудовище, повадившееся воровать скот в Хогсмиде. Такое случалось и раньше, Запретный лес тогда был намного больше, и в нем водилось много ныне вымерших чудовищ. Крестьяне, как обычно в таких случаях, обратились за помощью в Хогвартс, и Годрик Гриффиндор, собрав отряд, отправился на охоту. Опытные бойцы могли справиться с любым чудовищем, даже с драконом, если бы тот случайно залетел в лес. Но в этот раз половина отряда полегла в бою за считанные минуты, и, как сказано в летописи, остальные сумели вернуться назад только потому, что Годрик вовремя понял, с кем имеет дело, и скомандовал отход.

— Гриффиндор не был трусом! — вскинулся Рон Уизли.

— А кто говорит о трусости? — удивилась Элин. — Он поступил совершенно правильно, не став напрасно гробить людей, а временно отступил, чтобы вернуться в следующий раз уже более подготовленным.

Рон начал было возражать, но на него зашикали, заставив замолчать.

— О том, что это было за чудовище, все источники пишут разное, — продолжала Элин. — Видимо, оригинал в этом месте был испорчен, а переписчики выдумывали, кто во что горазд. Один написал о гигантской змее, способной проглотить конного рыцаря в полном доспехе, второй — о выводке пауков (гигантских, само собой), третий решил, что это кокатрикс... Самый упоротый довыдумывался даже до гигантской, высотой с Астрономическую башню, жабы, от одного квака которой люди якобы падали замертво. Но точно известно, что чудовище было неуязвимо к магии и столь ужасно, что даже приближаться к нему было опасно. И справиться с ним смогли лишь все четыре основателя, собравшись вместе и на время позабыв обиды. Они вчетвером смогли заманить чудовище в старые каменоломни под Хогвартсом и запереть его там.

— Ну а как эта история превратилась в современную? — спросила Гермиона.

— Сейчас поясню, — ответила Элин. — Второй по древности источник — так называемая «Пространная хроника», написанная анонимным автором лет через сто после основателей. Она намного больше по объему, но в основном за счет ничего не значащих формальных оборотов. Там, где в «Краткой хронике» написано просто «Кадоган Коротышка победил виверну», в «Пространной» обязательно будет «Благородный сэр Кадоган из рода Фуллхарди, прозываемый Коротышкой, принеся положенные рыцарю обеты и вознеся молитву Деве Марии, отправился в достославнейший поход на чудище, виверной именуемое, и в оном походе претерпел тяжкие невзгоды и совершил множество подвигов, о коих у нас нет возможности рассказать подробно...»

— Вот как надо писать шестифутовые сочинения профессору Бинсу! — поучительно поднял палец Седрик, поворачиваясь к первокурсникам. — Учитесь у предков, ибо они были воистину мудры!

— Только не вздумайте делать то же самое со Снейпом, — добавила Элин. — Он за такое отработки назначает... Ладно, так о чем я? Ах да. В общем, автор скорее всего использовал еще один источник, который до нас не дошел, поэтому кроме словесного мусора в «Пространной хронике» все же есть некоторые полезные дополнения. Например, там поименно перечисляются все жертвы чудовища. Кстати, я даже нашла там знакомую фамилию...

— Неужели мою? — удивилась Дафна. — Основатель рода Гринграсс был первым профессором гербологии в Хогвартсе и отличным боевым магом... Что, кстати, немного говорит нам о том, какие растения тогда выращивали в школе. Семейная легенда гласит, что он погиб, защищая Хогвартс, но я и понятия не имела, что его убил тот самый легендарный Зверь Салазара.

Абсолютно все чистокровные, независимо от цвета галстуков, посмотрели на Дафну с нескрываемой завистью. Иметь предка, лично загрызенного легендарным чудовищем, — это по шкале от одного до десяти тянуло примерно на четырнадцать с половиной.

— Все так, — подтвердила Элин. — Только тогда чудовище еще не называлось «Зверем Салазара». Согласно летописи, его создал Эмерик Злыдень, которого в свое время исключили из Хогвартса за злоупотребление черной магией. Уходя, он поклялся, что станет сильнейшим магом в мире и обязательно отомстит, ну и сдержал обещание. Тут впервые появляется идея о том, что зверь не просто приблудился, а был кем-то создан для уничтожения учеников школы... Всех учеников, ребята, независимо от происхождения. И описание победы над ним тоже отличается. Автор считает, что справился с ним один лишь Салазар...

— Наверняка слизеринец писал! — бросил Рональд.

— Не знаю, где он учился, — пожала плечами Элин, — но он вовсе не пытается унизить остальных основателей. Наоборот, он говорит, что женщины придумали, как заманить монстра в подземелья, а Слизерин каким-то неизвестным образом усмирил его и запечатал вход своей кровью... Кстати, про кровь там тоже впервые сказано, в «Краткой хронике» этого нет... Так вот, Годрик Гриффиндор в это время сражался с самим Эмериком и его приспешниками. И, якобы, чудовище подчинилось Салазару только после того, как один из соратников Гриффиндора, Эгберт, сразил Эмерика и завладел его палочкой.

— Погоди, какой Эгберт? — воскликнула Гермиона. — Эгберт Окаянный? Тот самый?

— Ага, — подтвердила Элин, — тот самый, про которого чуть позже впервые в Англии сказали «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Но темным магом он стал уже потом, а тогда был всего лишь учеником, которого после боя с Эмериком посвятил в рыцари сам Годрик Гриффиндор...

Она посмотрела на надувшегося, как мышь на крупу, Рональда, и решила, что обязательно найдет время, чтобы рассказать ему историю превращения отважного гриффиндорца в темнейшего мага средневековья.

— Все последующие варианты легенды о Тайной комнате основаны на этих двух хрониках, — вернулась Элин к своему рассказу. — И чем дальше, тем больше они искажались. Скажем, один из хронистов двенадцатого века, прочитав о том, что Слизерин запечатал подземелье своей кровью, решил, что это лишь иносказание, а на самом деле имелось в виду, что его наследники якобы могут снова открыть подземелье...

— Возможно, он был не так уж неправ, — снова подала голос Дафна Гринграсс. — Если Салазар использовал кровную печать Signum Sanguinum, то сломать ее сможет лишь тот, в чьих жилах течет кровь запечатавшего.

— Серьезно? — удивилась Элин. — Я этого не знала, спасибо. К четырнадцатому веку рассказ постепенно приобретает близкую к современной форму: Салазар Слизерин подчиняет себе некое неназываемое чудовище и запечатывает его в Тайной комнате, которую его наследник сможет открыть в случае нужды. Еще позже из легенды исчезает Эмерик Злыдень, и создание чудовища приписывается уже самому Салазару. Ну и последний штрих...

Элин очень внимательно посмотрела на Драко.

— В восемнадцатом веке в Хогвартс начинает поступать все больше нечистокровных волшебников, — сказала она. — Причины этому были разные, тут и падение авторитета религии, и быстрый рост населения в магловском мире, и система регистрации детских выбросов... И что еще важнее, если раньше они в большинстве своем даже читать и писать не умели, то теперь многие в свои одиннадцать лет были образованны не хуже чистокровных, и сочетая магловские знания с магическими, достигали невероятных успехов. Скажем, в нумерологии и астрономии все значимые открытия за последние триста лет принадлежат маглорожденным или полукровкам в первом поколении.

Малфой скривился.

— Я не призываю верить мне на слово, — заметив это, произнесла Элин. — Можете взять справочники и сами посмотреть... Но не суть. В том же веке в волшебный мир проникают идеи просвещения, появляется Министерство магии, Аврорат, вводятся постоянные налоги... Недовольные начинают сопротивляться, и, в частности, в школе появляются кружки тех, кто считает, что все зло от маглов, от которых надо еще сильнее отгородиться, а их «выкормышей» — безжалостно выгонять из школы. Причем они появляются на всех факультетах, даже на Пуффендуе, как ни прискорбно мне это признавать. Но самым влиятельным был, конечно, слизеринский кружок под патронажем тогдашнего декана Корвина Гонта. Именно из него вышла идея, что однажды в Хогвартс придет истинный наследник Слизерина, который сможет открыть тайную комнату и вызвать оттуда чудовище для того, чтобы убить всех «недостойных» и навести в школе порядок.

— И эта выдумка смогла заменить реальную историю? — удивился Гарри.

— А она оказалась очень удобной, — усмехнулась Элин. — Причем удобной для всех: сторонники Гонта хотели верить, что однажды смогут избавиться от «грязнокровок», ну а противникам, наоборот, очень понравилась история, в которой Салазар Слизерин оказался кровожадным маньяком. К тому же с начала девятнадцатого века в Хогвартсе начинает преподавать профессор Бинс, и история магии превращается в самый занудный и бесполезный предмет в школе. Старые варианты легенды никуда не исчезли, но они сохранились лишь в специальной литературе, которую мало кто читает. Такое происходило много раз, и у волшебников, и у маглов...

— Так-то оно так, — заметила Дафна, — но, между прочим, Гонты — последние известные прямые потомки Салазара. А некоторые семейные тайны не попадают ни в какие хроники.

— Да, — кивнула Элин, — и теоретически может быть так, что Корвин и правда знал, о чем говорил. Но с равным успехом может оказаться, что он просто выдумывал. Кстати, никто не знает, у нас тут случайно не затесался его наследник? Книга, которую я читала, напечатана сто лет назад, современных данных в ней нет.

— У Гонтов нет наследников, — ответил Седрик, — последний из них сел в Азкабан, не оставив детей. Но это еще ничего не значит, все старые волшебные семьи так или иначе связаны друг с другом. Потомком Слизерина может оказаться любой из нас.

Словно по команде, все присутствующие повернули головы в сторону Малфоя.

1) Напоминаю, что события с момента убийства Джеймса и Лили и до передачи Гарри Дурслям — AU. В каноне ни Снейпа, ни Дамблдора на развалинах дома Поттеров не было, Хагрид сам отыскал там Гарри.

Вернуться к тексту

2) Гильотинирование применялось в Веймарской Германии и ФРГ до конца 40-х, а во Франции даже до 70-х годов XX века.

Вернуться к тексту

3) Такими словами завершил свой труд монах Лаврентий, переписавший Лаврентьевскую летопись в 1377 году.

Вернуться к тексту

 1 ноября 1992 года

Элин рассказала свою историю в субботу за час до отбоя, а в воскресенье утром вся школа уже была твердо уверена, что Малфой является наследником одновременно Эмерика Злыдня, Эгберта Окаянного, Салазара Слизерина и (видимо, за компанию) Герпия Гнусного, хотя никто не мог сказать, откуда вдруг всплыло это имя. То, что именно он нанес угрожающую надпись и заколдовал кошку Филча, не вызывало сомнений, школьные детективы спорили лишь о том, почему он выбрал именно эту цель и кто станет его следующей жертвой.

— Мы даже не знаем, что лучше, — говорил Фред Уизли.

— То, что Малфоя за такие штуки скоро исключат... — поддержал его брат.

— Или то, что он заколдовал миссис Норрис.

— Жаль, что мы сами не догадались ее заколдовать.

— Но, надеюсь, Филч страдает...

— Надеюсь, в следующий раз его самого заколдуют... Ай! Ухо! Ухо отпусти, ты, мелкая!..

Подскочившая к близнецам Элин ухватила Фреда и Джорджа за уши и, не обращая внимания на возмущенные вопли, поволокла их вон из Большого зала. Со стороны это смотрелось забавно — два рослых парня, склонив головы набок, семенили за маленькой девочкой, словно два бычка на поводу у пастушонка. Но самим близнецам было не до смеха — хватка у Элин была крепкая, и вырваться из нее было отнюдь не так просто.

Наконец, она вывела братьев за дверь и отпустила, толкнув спиной к стене коридора.

— За что?! — хором воскликнули те, одинаковым движением хватаясь за налившиеся багровым цветом уши.

— Сами не понимаете? — зашипела на них Элин. — Ах, как весело, кошку в камень превратили, Филч страдает, уписаться можно! А что эта кошка — единственное близкое ему существо, вам в головы не пришло? Если завтра то же самое с Джинни или с Роном случится, тоже смеяться будете?

— Ты не сравнивай, то человек, а то кошка!

— И Филч! Он же всех нас ненавидит...

— ...почему мы должны ему сочувствовать?

— А он вас что, за все ваши выходки вареньем угощать должен? — не унималась Элин. — Вы хоть раз подумали, что после ваших навозных бомб ему убирать приходится?

— Но мы же просто шутим...

— Все смеются и никто не возражает...

— Так пошутите в своей спальне! — взорвалась Элин. — Нет, не хотите? Там-то вам самим это все нюхать придется, а то и убирать за собой, а это же совсем не так смешно, правда? Или пошутите в гостиной Гриффиндора и посмотрите, сколько ребят засмеется, а сколько захочет вам морды набить! А еще лучше, пойдите к Макгонагалл — вон она, как раз завтракает, — и киньте бомбу ей в тарелку. Посмеемся вместе!

— Макгонагалл нам ничего не сделала, — попытался возразить Джордж.

— Тогда к Снейпу! — не унималась Элин. — Или слабо? Снейп-то в ответ тоже «пошутить» может, а отважным гриффиндорцам такое ни к чему, правда? Они лучше над старым бедным завхозом пошутят, которому их и поймать-то толком не под силу...

Близнецы пристыжено молчали.

— Ладно, что с вами говорить, — Элин вздохнула. — Я не ваша мама, чтобы вас воспитывать.

Она развернулась на каблуках и, не оглядываясь, пошла прочь.

— Джордж? — задумчиво произнес Джордж.

— Да, Фред? — откликнулся Фред.

— Мне неприятно это признавать, но в чем-то она права.

— Но она могла объяснить это, не трогая наши уши.

— О, наши уши мы ей не простим...

— Нет, не простим.

Близнецы помолчали.

— Я давно хотел сказать, что взрывать бомбы весело... — наконец, произнес один из них.

— Но в финансовом плане не очень выгодно, — подхватил второй.

Снова молчание.

— Я прикинул, сколько на нас заработал Зонко...

— Забавно, я тоже. И у меня появилась пара идей...

— Вы мыслите точно как я, сэр. Мы случайно не родственники?

* * *

— Думаешь, это Малфой? — спросил Гарри, когда Элин вернулась за стол.

— Понятия не имею, — пожала плечами та. — Ты же слышал, что сказал Седрик, любой может оказаться потомком Слизерина.

— Не потомком, а наследником, — поправила ее Гермиона. — Точнее даже «истинным наследником», ты же сама всегда говоришь, что слова важны. Думаю, тут имеется в виду не просто родство, но близость к Салазару Слизерину по духу и убеждениям, а кто на эту роль подходит лучше всего? Малфой кичится своей чистокровностью, вся его семья испокон веков учится на Слизерине, и более того, я даже как-то слышала, как кто-то из однокурсников назвал его Слизеринским Принцем!

— Ну допустим, — кивнул Гарри, — но как мы можем это проверить и что будем делать, если выяснится, что ты права?

— Если честно, — нахмурилась Элин, — мне вообще не хочется с этим что-то делать. Потому что у меня такое чувство, что если мы начнем искать, то ведь найдем приключение на свои... гм, головы. А лично мне прошлого года хватило, спасибо.

— Но мы же не можем сидеть сложа руки! — воскликнула Гермиона. — В школе завелся кто-то, кто хочет убить таких как ты и я... Да, я помню, что ты рассказывала, но это еще хуже, потому что если ты права, то он будет нападать вообще на всех подряд, и я не знаю, как отреагируют мои родители, может, вообще заберут меня из школы, потому что это будет слишком опасно, я и так с трудом убедила их, что тот год был исключением, а не учиться магии я уже не могу, значит, придется искать другую школу, а там не будет вас...

На этом месте Гермиона запнулась и почему-то покраснела.

— Почти убедительно, — Элин посмотрела на брата. — Один голос за расследование, другой... окей, я воздержалась. Гарри, что скажешь?

— Ну, нам же не обязательно куда-то лезть, — задумчиво произнес он. — Да и директор сказал, что на этот раз все не как в прошлом году, и сам попросил нас держаться подальше от неприятностей. Так что если мы что-то узнаем, то сразу расскажем, и на этот раз к нам прислушаются.

— Значит, ищем информацию и не лезем в неприятности, — вздохнула Элин. — Ладно, уговорили. Но когда в конце года мы опять окажемся в очередном подземелье, я напомню вам про этот разговор.

— По-моему, ты излишне драматизируешь, Эль, — не согласился Гарри. — В конце концов, ты же сама предсказала, что все будет хорошо.

— Но я же не сказала, что «с нами все будет хорошо», — возразила Элин. — Вообще, такие вот ложные толкования случаются сплошь и рядом.

— Между прочим, это на тебе, — строго произнесла Гермиона. — Ты ведь на следующий год выберешь предсказания? Тогда тебе уже сейчас надо начинать разбираться с теорией...

— ...потому что до следующего года осталось всего одиннадцать месяцев, а это очень мало для полноценной учебы, и вообще, нельзя быть настолько легкомысленной! — добавил Гарри, копируя голос и интонации подруги.

— А я уже, — засмеялась Элин. — Только с толкованием пророчеств все очень и очень сложно, многие из них вообще можно понять только после того, как они сбудутся. Но я постараюсь, конечно.

— Отлично, — кивнул Гарри, — и еще я думаю, нам стоит осмотреть то место, где нашли кошку. Учителя там уже все исследовали, но вдруг мы что-то заметим...

— А еще надо разузнать, что о произошедшем думают слизеринцы, — добавила Гермиона. — В идеале как-то втереться в доверие к одному из них...

— Втереться в доверие... — Элин глубоко задумалась. — Знаете, у меня, кажется, есть план, как заставить Малфоя рассказать нам все, что он знает. Правда, для этого нам придется нарушить полсотни школьных правил и месяц нелегально варить сложнейшее зелье...

— Зелье? — с отвращением произнес Гарри. — А может, как-нибудь обойдемся?

— Погоди-ка, — Гермиона подозрительно прищурилась. — Ты случайно не оборотное зелье имеешь в виду?

— Именно его, — кивнула Элин. — Мы превратимся в дружков Малфоя, прокрадемся в дом Слизерина и все там выведаем. Отличный план, правда? Надо только взять в запретной секции нужный справочник, но, думаю, Локхарт подпишет тебе разрешение, если ты скажешь, что хочешь получше понять его книги... А чего это вы на меня так смотрите?

— Пытаемся понять, — ответила Гермиона, — кто именно выпил оборотное зелье и куда он дел нашу Эль.

— Ты не обижайся, — добавил Гарри, — но давай все же оставим твой план в резерве. У меня есть идея получше.

* * *

— Должо-о-ок!

Драко отпрянул от стола, когда из стоявшей поблизости миски высунулась призрачная рука, грозящая ему костлявым пальцем.

— Пивз, чтоб тебя! — возмутился он. — Давно с Кровавым бароном не общался?

— Уи-хи-хи, испугался? Но я тут ни при чем, меня попросили! С тебя причитается, девочка! — полтергейст вынырнул из-под стола и с противным хохотом взвился под потолок.

Обернувшись, Драко увидел стоящую позади него троицу.

— Извини, — улыбнулась Элин, — я просто не могла удержаться. Можешь мне потом как-нибудь отомстить, я не буду в претензии.

— Спасибо, обойдусь, — бросил Малфой. — Чего вам надо?

— Я пришел требовать долг, — сказал Гарри. — Ты ведь не забыл прошлый год? Пора платить. Ответишь мне на три вопроса, и будем считать, что мы в расчете.

— Только честно и без уверток, — добавила Гермиона. — Ты ведь уже знаешь, что волшебные долги — не шутка?

Драко знал. В прошлом году отец, прослышав о том, что его единственный наследник ухитрился заделать долг чести перед Гарри Олсеном, долго и вдумчиво объяснял сыну, во что именно он влип и чем могла окончиться его авантюра, если бы Олсен догадался потребовать официального суда чести. Объяснение длилось несколько часов, и Драко даже начал жалеть, что его отец, поддавшись новомодным веяниям, отказался от дедовских методов воспитания. По крайней мере, это было бы быстрее и не так стыдно.

То, что Олсен почему-то согласился взять долг всего лишь ответами, можно было считать большой удачей.

— Идет, — ответил Малфой. — Но я не буду раскрывать тайны дома.

— А никто и не просит, — пожал плечами Гарри. — Но ты не должен врать. Если не сможешь что-то рассказать, то честно об этом предупредишь. Если согласен, то пойдем, найдем место, где нас не подслушивают.

Спугнув несколько зажимающихся по углам парочек, ребята отыскали пустой класс и привычно запечатали дверь.

— Итак, вопрос первый, — начал Гарри. — Где ты был вчера во второй половине дня?

— И ты туда же? — презрительно поднял бровь Драко. — Что ж, я тебя разочарую, но вчера с четырех до семи я сидел на отработке у Макгонагалл. Ни я, ни она из кабинета не выходили и после отработки вместе пошли сразу на ужин. Она мне всю дорогу мозги компостировала за то... А, не важно. Вместе с Макгонагалл я пришел в Большой зал и был там до тех пор, пока вы туда не заявились... Это был первый вопрос, давай второй.

Гарри постарался не показать разочарование.

— Знаешь ли ты, кто мог оставить эту надпись на стене и парализовал кошку? — спросил он.

— Учись задавать вопросы правильно, Олсен, — Драко засмеялся. — Если бы ты спросил, кого я подозреваю... Но ты спросил, «кто мог», так что ответ: кто угодно. Любой из нас может оказаться наследником Салазара. Даже у маглорожденных, если уж на то пошло, может найтись какая-нибудь прапрабабка — колдунья.

— Это ты сейчас намекаешь, что я могу быть леди Олсен, леди Слизерин, леди Гриффиндор, пятой наследной принцессой рода Певерелл, леди Блэк, единственной наследницей рода Когтевран и шестой леди четвертой линии Пуффендуя?⁽¹⁾ — прыснула Элин. — А что, я только за. Где мой сейф с артефактами?

— Третий вопрос, пожалуйста, — Драко с трудом сохранил серьезное выражение на лице.

Гарри собирался спросить, кого тот подозревает, но Элин его опередила.

— Кто такой Добби? — спросила она.

— Добби? — удивлению Драко не было предела. — Так зовут одного из наших домовых эльфов. Все, Олсен, больше я тебе ничего не должен.

— Не должен, — подтвердил Гарри. — Твой долг уплачен.

Взмахнув мантией (получилось почти как у Снейпа), Малфой направился к выходу, но взявшись за ручку двери, остановился.

— Это правда? — спросил он Элин. — То, что ты рассказала про Тайную комнату и Зверя Салазара?

— Так написано в летописях... — пожала плечами она. — Или, точнее, так написано в книге, в которой цитировались эти летописи. Вот если бы ты спросил, что я думаю... — Элин не смогла удержаться от маленькой мести. — Но ты спросил лишь, правда это или нет. Так что ответ: не знаю.

Малфой вышел, Гермиона снова запечатала дверь, и Элин с торжествующим выражением лица повернулась к товарищам.

— Ну, скажите, кто молодец? Я молодец! — радостно произнесла она. — Один из трех попал в цель, неплохой результат. Теперь мы знаем, что Малфой-старший что-то задумал, и если эта надпись — не его рук дело, то можете меня защекотать до смерти, я даже сопротивляться не буду... Нет, стойте, что вы делаете?.. Я же сказала «если»... А-а-а!..

Слишком поздно она сообразила, что предлагать друзьям себя защекотать, не достав предварительно палочку и не встав в боевую позицию, — затея крайне безрассудная.

* * *

— Ну хорошо, что мы знаем? — рассуждала Гермиона, забравшись с ногами в глубокий диван, который ребята в три палочки трансфигурировали из старых стульев.

— Во-первых, существует заговор, в котором участвует Люциус Малфой, — начала перечислять Элин. — И в этом Добби нам не соврал, не важно, сам или по приказу хозяина. Во-вторых, парализованная кошка и надпись — наверняка часть заговора, в совпадения я не верю. И в-третьих, сам Люциус это сделать не мог чисто технически, а у его сына — алиби.

— Ты настолько доверяешь Малфою? — удивился Гарри.

— Его слова можно легко проверить, так что да, доверяю, — ответила Элин. — К тому же он, скорее всего, уже успел узнать, что попытка обмануть с возвратом долга ничем хорошим не закончилась бы. Не совсем же он идиот...

— Ну мало ли, кого он нанял или заставил... Это пока не важно, — решительно заявила Гермиона. — Его рано или поздно найдут. Вопрос в другом, чего именно хочет добиться Малфой? Убить Гарри? Если принять на веру слова Добби, то ему грозит опасность.

— Вряд ли, слишком уж кривой способ, — хмыкнула Элин. — Да и зачем ему убивать? Даже если принять, что он был пожирателем смерти... Вы, кстати, про это знали? Его после войны оправдали, он заявил, что был под заклятием принуждения, кажется, «Император» или что-то вроде того...

— Империо, — поправила Гермиона, — второе непростительное заклинание, полностью подчиняющее человека своей воле. После войны многие бывшие пожиратели заявляли, что попали под его воздействие, но Визенгамот очень тщательно проверял каждый такой случай, допрашивая обвиняемых под сывороткой правды. Так что если Малфоя оправдали, то, может быть, он и не врал... Хотя Малфои всегда были ярыми поборниками чистоты крови.

— Может, в этом все и дело? — предположил Гарри. — Малфой хочет очистить школу от маглорожденных... извини, выбранных магией, я помню, Эль.

— И не нашел ничего лучше, чем впустить в школу кровожадное чудовище? — удивилась Гермиона. — Нет, тоже вариант, конечно... Но мне кажется, даже для него это уже слишком. Скорее всего, замысел был в другом. Никто никакую комнату не открывал, а Малфой просто решил воспользоваться старой легендой, чтобы родители — маглы испугались и сами забрали своих детей из школы. И он же подослал к тебе Добби и сделал что-то с барьером, чтобы ты в школу не попал.

— Ну а кошка? — спросил Гарри. — Директор сказал, что никогда раньше не видел таких странных заклятий.

— Мало ли в мире темных заклинаний? — пожала плечами Гермиона, — Директор, безусловно, великий ученый, но он же не может знать все. А Малфою, чтобы нагнать побольше страха, надо было найти что-то очень редкое и таинственное.

— Есть еще один вариант, — сказала молчавшая до того Элин. — Малфой мог просто не понимать до конца, что именно он делает. Помните предсказание? Хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Уж не знаю, что именно он там хранит и что потеряет, но если это и правда про него...

— Хотел напугать и случайно выпустил на свободу зверя? — Гермиона задумалась. — Тогда у нас и правда большие неприятности, потому что чудовище никто толком не контролирует.

— Да уж... — вздохнула Элин. — Директору легко говорить, мол, держитесь подальше от неприятностей. Если бы еще сами неприятности согласились держаться подальше от нас...

* * *

— И чего я только не перепробовал, — ворчал Филч, с ненавистью разглядывая кровавую надпись на стене. — И мыло, и спирт, и универсальный очиститель мисс Скауэр, и этот магловский... как там его... акцитон, тоже не берет.

Завхоз бросил косой взгляд на ребят.

— А вы не можете... ну, вас там учат... — начал он.

— Конечно, — кивнула Элин, доставая палочку. — Только боюсь, у нас тоже не получится, тот, кто это написал, постарался на славу. Его бы энергию, да на мирные цели...

Она оказалась права. Ни их с Гарри Экскуро с Тергео, ни сложнейшее Эванеско в исполнении Гермионы не оказали на надпись никакого эффекта.

— Мистер Филч, можно мы тут осмотримся? — спросил Гарри после того, как они перепробовали все очищающие заклинания, какие знали.

— Смотрите, чего ж не смотреть, — махнул рукой завхоз. — Профессора-то уже все проверили, но может вы что и углядите. Глаза-то молодые, поди...

Он уселся на стул и с мрачным видом уставился в пустоту.

Увы, молодые глаза не помогли ребятам найти ничего существеннее вереницы пауков, спешащих куда-то по своим паучьим делам, да непонятных пятен на полу в нескольких шагах от факела, с которого сняли миссис Норрис.

— Как будто тут камень разъело, — Гарри протянул руку к пятнам, — то ли кислота, то ли... Ай!

— С ума сошел? — Элин успела шлепнуть брата по руке до того, как тот коснулся пола. — Трогать следы от неизвестных химикатов — верный путь лишиться руки. Ты вообще слушаешь, что нам Снейп на уроках говорит?

— Делать мне больше нечего, — обиженно буркнул Гарри. — Это ты у нас эксперт по зельеварению...

— А откуда тут вода? — спросила вдруг Гермиона. — Она ведь уже была, когда мы пришли.

— А, в этом месте всегда мокро, — отмахнулся завхоз. — Вчера вечером я тут прибрался, так сегодня опять натекло. Это все Миртл, она как в депрессию впадает, так хуже Пивза становится, вечно в своем туалете потоп устраивает. Надо бы вытереть, конечно...

— Какая Миртл? — не понял Гарри.

— А, ты ж с ней еще не знаком, — ухмыльнулась Элин. — Ну ничего, сейчас исправим. Тебя ждут незабываемые впечатления!

Постучав в дверь женского туалета, на которой висела табличка «Не работает», и не получив ответа, Элин распахнула дверь и зашла внутрь.

— Миртл, ты тут? — поинтересовалась она.

— Конечно тут! Куда я отсюда денусь, я же умерла! — раздался из кабинки плаксивый голос.

— Гарри, познакомься, это Миртл. Миртл, это мой брат, Гарри, — представила их друг другу Элин.

— Очень приятно, — произнес Гарри, рассматривая призрака толстой некрасивой девочки в огромных очках, которые портили ее лицо еще сильнее.

— Опять мальчик? Вам тут что, медом намазано? — недовольно проворчала Миртл. — Это девочковый туалет... Ха, погоди-ка, ты Гарри... Гарри Олсен, да? Я же про тебя слышала! Тебе какой-то мальчишка хотел что-то показать. Да-да, так и сказал, мол, ничего-ничего, я этому бесценному Гарри Олсену еще покажу... Правда, не сказал, что.

— Ничего себе, — удивилась Элин. — Ты не помнишь, когда это было?

— Да где-то месяц назад, — пожала плечами Миртл. — Я сидела в своей кабинке, думала о смысле смерти, услышала мальчишеский голос и крикнула ему, чтобы убирался. Ну, он и убрался. Наверное, показывать пошел... Вы там ничем таким не занимаетесь, похабники?

Она плотоядно ухмыльнулась и подмигнула Гарри с таким видом, что тот залился краской.

— Думаю, этот мальчик говорил иносказательно, — пришла ему на выручку Гермиона. — Говоря «я ему покажу», он имел в виду...

— Я знаю, что он имел в виду! — рявкнул вдруг призрак. — Или ты думаешь, что раз живая, то самая умная? Ну конечно, бедная Миртл ничего не знает, давайте, гоните ее, насмехайтесь над ней!

Взвыв, Миртл ринулась на Гермиону, пролетела сквозь нее и с громким всплеском втянулась в слив раковины.

— Ну и как тебе она? — ухмыльнулась Элин. — Милашка, правда?

— Очень... э-э-э... неординарная личность, — осторожно сказал Гарри.

Из раковины раздалось приглушенное хихикание.

— А ты ничего, — услышали ребята. — «Неординарная», надо же. Ты заходи как-нибудь, когда тебе грустно будет. Поплачем вместе...

— Миртл, раз уж ты еще здесь... Ты вчера вечером ничего странного не замечала? — спросила Элин. — Тут в коридоре кто-то кошку заколдовал.

— Не-а, — высунула голову девочка, — я вчера на Смертинах сэра Николаса была. А когда вернулась, тут вокруг уже куча народа крутилась... Кстати, забавно, но вы не первые, кто интересуется. Директор спрашивал про то же самое, и еще Снейп, и этот красивый новый профессор. И Филч. И еще тот белобрысый со Слизерина. И эта, как ее... все время забываю, рыженькая такая... А, вспомнила. Уизли, вот. Ее почему-то это тоже очень интересовало.

* * *

— Ну не верю я, что это Джинни, — горячился Гарри. — Не такой она человек, это с первого взгляда видно.

— В волшебном мире есть масса способов заставить человека что-то сделать, хоть то же Империо. — заметила Гермиона. — Я уж не говорю про старый добрый шантаж.

— Заставить можно, но как она смогла заколдовать кошку? — возразила Элин. — Разве что ей еще и какой-то мощный артефакт вручили... Или и правда дали ключ от Тайной комнаты и объяснили, как управлять чудовищем... Хотя, по-моему, это было бы слишком опасно, велик риск, что кто-то увидит и через артефакт выйдет на хозяина.

— Чушь, — решительно произнес Гарри. — Скорее, она просто тоже решила поиграть в детектива, как мы.

— А вот это как раз можно проверить, — оживилась Элин. — Она наверняка не откажется рассказать все своим братьям, если те ее спросят. И если мы примем их облик...

— Далось тебе это зелье! — не выдержала Гермиона. — Нет, судя по тому, что о нем написано, изготовить его — тот еще вызов, я сама с удовольствием попробовала бы, но тайком варить сложнейший состав в каком-нибудь туалете? С риском запороть всю работу из-за случайно попавшей в котел пылинки? Извини, Эль, но это просто неуважение к искусству. Да там же наверняка куча запрещенных ингредиентов понадобится, а где мы их возьмем?

— Где, где...

Элин о чем-то задумалась.

— Ну а почему бы не попробовать? — наконец, произнесла она. — Пойдем к Снейпу, все равно ему надо будет про следы рассказать.

* * *

Идти к Снейпу Гарри отказался. Узнав, что хотят проделать Элин с Гермионой, он обозвал их обеих сумасшедшими и пообещал приносить цветы на их могилы.

— Надеюсь, у вас есть веская причина для того, чтобы тревожить меня в воскресный день? — недовольно спросил Снейп, впуская девочек в кабинет.

— Мы к вам, профессор, вот по какому делу, — начала Элин. — Мы случайно проходили мимо места преступления и случайно заметили там странные следы, как будто камень что-то разъело. Мы их, конечно, не трогали, но...

— Две отметины почти правильной круглой формы, диаметром пять — шесть сантиметров, — прервал ее Снейп. — Внешне выглядят так, как будто на это место упали капли чрезвычайно едкой жидкости. Расстояние между отметинами около пятидесяти сантиметров, расстояние от места, на котором висела кошка — два с половиной метра... Не считайте себя умнее других, мисс Олсен.

— О... — Элин постаралась скрыть разочарование. — Ну, мы просто подумали, что надо вам сообщить, потому что вы знаете про всякие яды и прочее...

— Если это все, то я вас больше не задерживаю, — снова прервал ее Снейп.

— Есть еще одно, — Элин сделала глубокий вдох. — Сэр, мы с Гермионой хотели бы сварить оборотное зелье.

Так сильно профессор зельеварения не удивлялся с тех пор, как Аврора Синистра преподнесла ему на Рождество дверной молоток.

— Вы понимаете, — медленно произнес он, — что ваших отработок за подобную деятельность хватит, чтобы вылизать до блеска весь замок?

— О, вы не поняли, — пояснила Элин. — Мы бы хотели изготовить его в качестве дополнительного занятия под вашим руководством. К сожалению, в школе нет клуба зельеварения...

— Не держите меня за дурака! — разозлился Снейп. — Вы хотите изготовить зелье, чтобы потом его украсть?

— Сэр, если я захочу покончить с собой, я просто выпью то, что варит Гарри на ваших уроках, — спокойно ответила Элин. — Это будет быстрее и безболезненнее, чем пытаться воровать у вас из кладовки.

— Я бы не был столь уверен, — проворчал профессор, постепенно успокаиваясь. — Но допустим, я вам верю. Почему именно оборотное зелье?

— Оно упоминается в «Курсе низшей алхимии», — вступила в разговор Гермиона. — Точный рецепт не приводится, но судя по описанию, там необходимо учитывать не только алхимические, но и обычные химические реакции. Плюс, это единственное известное нам зелье, при изготовлении которого нужно произносить заклинания.

— И не буду скрывать, сэр, — добавила Элин, — что мы обсуждали некоторые... гм, действия, которые теоретически можно было бы произвести при помощи этого зелья. Исключительно в теории! — поспешно добавила она. — Переходить к практике мы бы ни за что не стали, это было бы глупо.

— Ну хоть не врете... Хорошо, я буду вас учить, — произнес профессор после долгого раздумья, и Элин мысленно возликовала. — Но сразу предупреждаю, к самому зелью вы приступите в лучшем случае после каникул. Сначала вам надо будет научиться обращаться с ингредиентами, рог двурога и кожа бумсланга слишком ценны, чтобы подпускать к ним неопытных учеников. Кроме того, вам придется очень серьезно углубиться в теорию, иначе практика не будет иметь смысла... И я надеюсь, вы понимаете, что от обычных занятий вас никто не освобождает, более того, от вас двоих я буду ожидать безукоризненного выполнения домашней работы.

Элин и Гермиона кивнули.

— И последнее, — продолжал Снейп. — Основа зелья готовится довольно долго, держать ее я буду в запертом шкафу в своей кладовке... И тот, кто захочет ее оттуда достать, столкнется отнюдь не с дурацкой полосой препятствий. Вы ведь меня понимаете, мисс Олсен?⁽²⁾

 2 ноября 1992 года

На следующем же занятии Снейп пересадил Элин и Гермиону на первый ряд, поближе к стороне, занятой слизеринцами. Малфой, сидевший теперь за соседним столом, удивленно покосился на подруг, но язык держал за зубами. Вообще, после прошлогоднего случая с взорвавшимся котлом он на уроках зельеварения предпочитал помалкивать.

На освободившееся место рядом с Лонгботтомом Снейп, мстительно улыбнувшись, пересадил Гарри, и Элин твердо решила, что на Рождество обязательно подарит брату тот предсказатель катастроф, что она видела летом в «Замечательном зельеварении». Хотя в отличие от прошлого года Невилл при приближении профессора уже не терял сознание от страха и даже мог вполне сносно готовить ингредиенты, но вот справиться с мало-мальски сложными рецептами у него все еще не получалось. Гарри же испытывал к зельеварению какое-то иррациональное отвращение, и судя по результатам его работы, предмет отвечал взаимностью.

Тем не менее, ребятам как-то удавалось удерживаться на уровне чуть ниже среднего, а вот Элин и Гермионе оказалось на удивление сложно сработаться. До этого обе девочки сидели с напарниками, легко признававшими их авторитет, теперь же Гермиона не могла привыкнуть, что рядом с ней сидит не Ханна Аббот, слушавшая ее с раскрытым ртом, а Элин, имевшая по любому вопросу свое собственное мнение, которое она не стеснялась озвучивать. Элин же в свою очередь безумно раздражало, что Гермиона вовсе не желала молча давить гной из свежих мокрослизней, оставив на долю подруги все самое интересное.

От открытой ссоры девочек удержало лишь опасение, что Снейп за нарушение дисциплины откажет им в дополнительных занятиях. Тем не менее, выйдя из кабинета, они демонстративно отвернулись друг от друга и не разговаривали до конца дня.

Помирила их, как ни странно, Джинни Уизли. Едва услышав вопрос про женский туалет и Плаксу Миртл, та залилась краской, начала лепетать что-то невнятное и быстро ретировалась под защиту братьев. Будь это кто другой, друзья сразу отправились бы к профессору Спраут с известием, что они нашли преступника. Но ни один из них не верил в то, что кошку заколдовала Джинни, хотя вера эта и была совершенно необъяснима с точки зрения логики. Просто «Солнышко за тучкой», как ее окрестила Луна, категорически не годилась на роль укротителя смертоносного чудовища. Джинни можно было представить взрывающей бомбу в компании близнецов, но не подвешивающей окаменевшую кошку к факелу.

 Дневник Джинни, запись от 5 ноября

Гарри что-то подозревает. После того разговора то он сам, то Элин, то Гермиона постоянно следят за мной. Кажется, они решили, что я сделала эти ужасные вещи. Если бы они знали...

Хорошо еще, что в тот день никто не заметил пятна крови на руках и на мантии, а Плакса Миртл ничего не видела. Или наоборот, это плохо? Что, если бы она все видела и рассказала директору? За такое ведь сразу же исключат.

Но с другой стороны, что если кошкой дело не ограничится? Что, если я никому ничего не скажу, а завтра кто-то погибнет по-настоящему? Ведь это будет значить, что я — убийца...

Я запуталась...

 7 ноября 1992 года

— В этот праздничный день на Красную площадь пришли ударники социалистического труда, работники партийных и советских органов, представители творческой интеллигенции, многочисленные зарубежные гости из стран народной демократии. Собравшиеся горячо приветствуют поднимающегося на трибуну Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Дамблдора, членов Политбюро ЦК КПСС товарищей Макгонагалл, Флитвика, Вектор...

— Что ты там бормочешь? — не отрывая бинокль от поля, спросил Гарри.

— Да так, ничего, — усмехнулась Элин, глядя на украшавшие противоположную трибуну красно-золотые знамена. — Дежавю... Вот, кстати, загадка: в каком месяце произошла Октябрьская революция?

— Отстань, — отмахнулся Гарри, — некогда на глупости отвлекаться. Ты лучше за игрой смотри.

Происходящее на поле действительно было настолько интересно, что увлекло даже обычно равнодушную к квиддичу Гермиону. Вуд не зря гонял своих подопечных с первого дня, добиваясь того, чтобы команда безупречно выполняла его тактические схемы и действовала, как единое целое. Слизеринцам приходилось несладко, а их прежняя стратегия, рассчитанная на превосходство в скорости и грубую силу, очевидно, не работала.

Впрочем, возможно, дело было не только в тактических схемах Вуда, но и в Роне Уизли, который, на удивление, вовсе не стремился держаться подальше от схватки, а наоборот, раз за разом нырял в самую гущу сражения. Гарри никак не мог понять, зачем он это делает, пока не обратил внимание на то, что загонщики Слизерина при виде летящего на максимальной скорости ловца моментально переключали на него свое внимание, стараясь сбить его с метлы. В принципе, это имело бы смысл, если бы Уизли и правда гнался за снитчем, но пока, насколько мог судить Гарри, каждый маневр Рона был отвлекающим. А пока Бойл с Дерреком гонялись за неуловимым гриффиндорским ловцом, тройка охотниц успевала провести очередную успешную атаку.

— Гениально! — воскликнул Гарри, поняв замысел Уизли. После ссоры у вокзала Рон не вызывал у него симпатии, но не восхищаться его игрой он не мог. — Малкольм, Седрик, вы поняли? Он пытается...

— Тактика активного ловца, — кивнул Седрик. — Очень опасная и ненадежная, его легко могут сбить, а он сам, отвлекаясь на игру, может пропустить снитч. К тому же в команде должна быть хорошая система условных сигналов, чтобы свои охотники не отвлекались, когда не нужно. Но если ей умело пользоваться... Ага, похоже, Флинт все же сдался. Смотри, что сейчас будет.

Капитан слизеринцев знаком показал мадам Хуч, что просит тайм-аут. Подлетев к своим охотникам, он с жаром принялся что-то им объяснять, размахивая руками и показывая на табло, на котором красовался счет 130:70 в пользу Гриффиндора. Что именно он хотел, стало понятно после возобновления игры — Бойл и Деррек перестали обращать внимание на Рона и сосредоточились на полевой игре. Счет постепенно стал выравниваться, но и Уизли теперь, в отличие от Малфоя, получил возможность в поисках снитча летать по всему полю.

— Малкольм, я тоже хочу попробовать, — решительно заявил Гарри, когда игра возобновилась. — Это намного круче, чем просто висеть над полем, ожидая, пока снитч соизволит показаться на глаза.

— Не в этот раз, — мотнул головой капитан. — У нас тактика уже готова, менять поздно. К тому же у Когтеврана новый состав, мы не знаем, что от них ждать. Да и тебе с таким ловцом, как Чжоу, надо быть постоянно начеку. А вот зимой... Хм...

Задумавшийся Малкольм повернулся к Седрику и принялся что-то тихонько обсуждать, не обращая больше внимание на поле. Гарри же, вспомнив про Чжоу, навел бинокль на противоположную трибуну.

Знакомая фигурка отыскалась довольно быстро, Чжоу сидела на красно-золотой трибуне, тесно прижавшись к незнакомому гриффиндорцу с пятого или шестого курса. Как раз в этот момент Слизерин забил гол, болельщики разочарованно вздохнули и парень, воспользовавшись моментом, осторожно попытался обнять когтевранку за плечи. Гарри сам не понял, почему его это так раздражает и почему он испытал такое облегчение, увидев, как Чжоу, на секунду сморщив очаровательный носик, сняла чужую руку со своего плеча.

«Так тебе и надо, — подумал он, злорадно глядя на разочарованное лицо гриффиндорца, — нечего было руки распускать. Ты же понимаешь, что ей не нравишься, она с тобой села только из вежливости... Хм. Интересно, а если я приглашу Чжоу присоединиться к нам на следующем матче, она согласится?»

Гарри на секунду прикрыл глаза, вспоминая расписание, и тихонько выругался.

«Ой дура-а-ак... Сегодня же единственный матч в году, который мы с Чжоу можем смотреть как зрители! — понял он. — Во всех остальных играю или я, или она, или мы оба. Получается, до следующего года ничего не получится, а за год у нее наверняка парень появится, она же самая красивая девчонка в школе...»

Рев трибун отвлек Гарри от размышлений. Наведя бинокль на ловцов, он увидел, что Рон пикирует к центру поля, на полметлы опережая Малфоя. На этот раз не было никаких сомнений, что погоня настоящая, и загонщики обеих команд ринулись защищать своих ловцов.

Видимо, Драко надеялся на превосходство «Нимбуса» в скорости, но его расчет не оправдался. Покачиваясь из стороны в сторону, Рон никак не давал обойти себя впритирку, а когда Малфой решился на обход по более широкой дуге, было уже поздно. Уизли схватил снитч и тут же рванул в сторону. Маневренности «Чистомета» едва хватило, чтобы уйти от столкновения с землей, но сам ловец, не удержавшись, свалился с метлы и покатился по полю. Впрочем, снитч из руки он так и не выпустил.

— Вот это игра! — восторгалась Элин. — Не помню, чтобы в прошлом году такое было... Пойдем, поздравим победителей.

Пробиться сквозь высыпавшую на поле толпу было нелегко, соскучившиеся по победам гриффиндорцы окружили Рона Уизли плотным кольцом и, кажется, попытались даже качать его на руках.

— Эй, Гарри, я тут! — услышали ребята звонкий голос. — Мы победили, представляешь? Вот здорово! Я раньше никогда не видел, как играют в квиддич, а тут сразу победа! А ты тоже так играешь?

— Нет, — признался Гарри, — так, как Рон играл сегодня, я пока не могу.

Улыбка на лице Колина из восторженной стала какой-то недоуменной.

— Но ты же... — начал было он.

— Да-да, Мальчик, который выжил, все дела... — поморщился Гарри. — Колин, я же говорил, что не супергерой. В прошлом году лучшим ловцом была Чжоу Чанг, в этом... Ну, тут мы еще посмотрим, но ваш ловец — сильный соперник.

Только тут он заметил, что Рональд внимательно прислушивается к их с Колином разговору.

— Отличная игра, — обратился к нему Гарри. — Я же говорил, что метла — это еще не все. Малфой тебе и в подметки не годится!

— Хм, ну это... спасибо... — пробормотал Уизли. Его лицо на секунду исказила странная гримаса, он хотел еще что-то сказать, но в этот момент толпа оттеснила Гарри в сторону.

 8 ноября 1992 года

Колин Криви всегда любил комиксы про супергероев, но в отличие от других фанатов, отождествлял себя не с Суперменом, Бэтменом или Человеком-пауком. Колин прекрасно понимал, что никогда не сможет стать таким же, как они. Нет, героем, на которого Колин хотел стать похожим, был Джимми Олсен⁽³⁾ — обычный фотокорреспондент, сумевший прикоснуться к чудесному и подружиться с Суперменом.

Когда Колин узнал про волшебный мир и про то, что в этом мире существует настоящий, а не выдуманный герой — Мальчик, который выжил, и что они будут даже учиться в одной школе, он понял, что его мечта близка к осуществлению. А уж когда выяснилось, что знаменитый Гарри Поттер после усыновления изменил имя и теперь носит фамилию его любимого героя, Колин окончательно убедился, что это судьба.

Теперь дело было за малым, Колину нужно было всего лишь показать, что он достоин дружбы великого героя. Ведь таких поклонников, как он, у Гарри было много, и ему надо было как-то выделиться из толпы. А какой способ лучше всего подходит для того, чтобы обратить на себя внимание? Учитывая, что в школе совсем недавно произошло весьма загадочное преступление?

Правильно. Нужно было выследить преступника, добыть доказательства и показать их Гарри. Тот, разумеется, сразу же пойдет сражаться со злом и наверняка прихватит с собой и его, Колина, потому что должен же кто-то помогать супергерою. Не девчонок же ему с собой брать.

Поэтому сейчас Колин, сжимая в руках камеру, крался по коридору, стараясь не упустить из виду еле заметную в лунном свете фигуру. Освещение, конечно, никуда не годилось, но мальчик уже знал, что волшебные фотографии можно делать даже в почти полной темноте. Да ему ведь и не нужен высокохудожественный снимок, достаточно лишь, чтобы преступника можно было узнать, а для этого лунного света было вполне достаточно.

Фигура свернула за угол, и Колин припустил по коридору, боясь, что упустит свою цель. Разогнавшись, он с трудом затормозил перед самым поворотом, едва не поскользнувшись на мокром полу.

— Шшшлассса шшшапошшшосссе исссо сссала сссушшшки!

«Иностранный шпион?! — удивленно подумал Колин. — Вот здорово! Так намного интереснее, чем какие-то древние истории про чудовищ».

Спрятав камеру под мантией, чтобы заглушить щелчки, Колин на ощупь установил выдержку и диафрагму. Дистанция... судя по голосу, несколько метров, но тут было очень легко ошибиться. Жаль, изображение и так получится размытым из-за слишком длинной выдержки, да еще и не в фокусе, но он все же надеялся, что этого окажется достаточно, чтобы опознать преступника.

Задержав дыхание и стараясь унять дрожь в руках, Колин Криви приник к видоискателю и осторожно высунулся из-за угла.⁽⁴⁾

1) Цитата из замечательного фанфика Ficwriterus vulgaris: http://fanfics.me/fic39358

Вернуться к тексту

2) Легкий доступ в кладовку Снейпа — это одна из самых нелогичных вещей во всем каноне. Лично я как не бился, так и не смог придумать ни одного подходящего объяснения тому, почему ребята так легко крали у него ценные ингредиенты. Тут хочешь — не хочешь, а в дамбигадство поверишь.

Вернуться к тексту

3) Второстепенный герой из комиксов и фильмов о Супермене. Работал фотографом в той же газете, что и главный герой, и, узнав его тайну, сумел с ним подружиться. Супермен даже дал Джимми специальные часы, при помощи которых тот мог его вызвать.

Вернуться к тексту

4) Я надеюсь, уважаемые читатели понимают, что если автор с первых же глав усиленно намекает, что убийца — дворецкий, то здесь явно что-то не так.

И для тех, кто не читал комментарии: нет, Василиск не говорил по-русски. Колин услышал что-то вроде "she sells seashells by the seashore", а "шла Саша..." — это перевод.

Вернуться к тексту

Для тех, кто не читал комментарии к предыдущей главе: нет, Василиск не говорил по-русски. Колин услышал что-то вроде "she sells seashells by the seashore", а "шла Саша..." — это перевод.

Ну и в качестве компенсации за то, что ввел читателей в заблуждение, публикую следующую главу раньше времени. :)

 9 ноября 1992 года

Сказать, что Элин была в шоке — это не сказать ничего.

Нет, новое нападение вовсе не стало для нее сюрпризом, она с самого начала подозревала, что наследник Слизерина на кошечках лишь тренируется. То, что услышав о Колине, Джинни Уизли залилась слезами и бросилась вон из Большого зала, тоже не было неожиданностью — девочка явно что-то знала. Правда, встречи с ребятами она избегала, каждую свободную минуту пропадая у братьев в гостиной Гриффиндора, но наседать на нее Элин не хотела, боясь отпугнуть. Джинни просто надо было дозреть до откровенности, и Элин лишь надеялась, что это произойдет не слишком поздно.

Но вот что действительно стало для нее настоящим сюрпризом — так это реакция учеников и их родителей. Когда Элин спросила своих соседок по спальне, не собираются ли их забрать из школы, те лишь пожали плечами.

— Хогвартс — самое безопасное место в Британии, — заявила Сьюзен Боунс. — И вообще, пока ведь никто не погиб, верно? Я хочу сказать, то, что произошло с Колином — это ужасно, но он же жив, его расколдуют.

— Дамблдор — великий волшебник, пока он в школе, в ней ничего плохого не случится, — поддержала ее Ханна Аббот.

— Да нам ведь и нечего опасаться, — добавила Меган Джонс. — Мы ведь... ну... ты не подумай чего, ты же знаешь, мне все равно, кто твои родители, но Зверь ведь нападает на маглорожденных...

— Но я же рассказывала, что это миф! — не выдержала Элин. — То, что под удар попал именно Колин Криви — всего лишь случайность!

Увы, ее слова пропали втуне. Все чистокровные были абсолютно уверены, что они в безопасности, хотя не все говорили об этом вслух. Самое смешное, что они же при этом активно закупались защитными зельями, амулетами и оберегами сомнительной ценности, совершенно не видя в своих действиях никакого противоречия. Элин в очередной раз убедилась, что волшебники и логика сочетаются примерно так же хорошо, как политики и совесть.

А вот Гарри больше поразила реакция их собственных родителей. Помня о своем обещании, он сразу же написал домой, и когда через пару дней Букля за завтраком сбросила ответное письмо, мысленно уже был готов собирать вещи.

«Гарри, Элин!

То, что произошло, просто ужасно. К сожалению, нам не позволят забрать вас из Хогвартса, поэтому прошу вас, будьте предельно осторожны и не лезьте ни в какие неприятности. Мы не вынесем, если с вами что-то случится.

Любим вас, мама, папа».

— Не позволят? Не позволят?!! — Гарри вскочил с места и уже готов был ринуться к преподавательскому столу, если бы Элин не успела ухватить его за мантию.

— Тише! Сядь и не показывай вида, — произнесла она.

— Да что они себе позволяют? — не унимался ее брат. — Они что думают, если мама с папой маглы, то у них прав нет? Эль, пусти, я этому Гэндальфу сейчас врежу!

— Может и врежешь, но потом. Сядь, я сказала! — Элин наконец-то удалось усадить Гарри обратно за стол. — Дамблдор тут ни при чем, обязательное магическое образование — это закон. В школе или дома, но все дети должны учиться колдовать. А так как наши родители учить нас не могут, то нам придется оставаться в Хогвартсе, и если мама с папой попытаются этому помешать, к ним придет чиновник из Министерства и наложит Конфундус или еще чего похуже.

— Так вот почему они нас отпустили, — понял Гарри. — А если мы что-то такое сделаем, чтобы нас исключили?

— Тогда наши палочки сломают, — ответила ему Гермиона.

— Ну, можно ведь другие купить... — Гарри замолк. Сама мысль о том, что его палочка из остролиста и пера феникса может быть сломана, причиняла ему почти физическую боль.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Гермиона. — «Сломать палочку» — это значит полностью запретить человеку колдовать. За нарушение запрета грозит Азкабан, а так как мы еще не повзрослели, то без колдовства у нас начнутся сильные магические выбросы, от которых мы рано или поздно умрем.

— Но Хагрид же не умер, — заметил Гарри. — Хотя его когда-то исключили из школы, я узнавал.

— Хагрид спрятал обломки палочки в свой зонтик, — ответила Гермиона. — Все про это знают, но пока он колдует в Хогвартсе, на это не обращают внимания. А для нас единственный способ покинуть Хогвартс и остаться при этом волшебниками — это перейти в другую школу.

— А вот об этом — молчок! — строго сказала Элин. — Помнишь, что говорил директор в прошлом году? Ему нужен Гарри... ну и мы за компанию, раз уж так получилось. И я совсем не уверена, что ему понравится, если мы уедем...

Она бросила косой взгляд на Дамблдора, который как раз в этот момент поднимался со своего места.

— Прошу минуту внимания! — объявил он. — В связи с известным вам происшествием я, посовещавшись с профессорами, решил возродить в школе дуэльный клуб. Первое занятие состоится в Большом зале через две недели, все желающие должны записаться у своих деканов.

Элин ожидала, что вслед за этим последуют другие объявления — о выставленных в школе постах авроров, например, или о запрете перемещений поодиночке, но ничего подобного директор не сказал. Впрочем, остальных учеников это, кажется, ничуть не волновало. Видимо, они полагали, что с помощью пары дуэльных заклинаний смогут справиться с чудовищем, с которым когда-то с трудом сладили все четыре основателя вместе взятые.

 14 ноября 1992 года

— Привет, Чжоу.

— Привет, Гарри. Ты, пожалуйста, не сваливайся с метлы, ладно? В этот раз я хочу победить по-честному.

— Победить? Ха! Это мы еще посмотрим! — Гарри гордо задрал нос к небу, и Чжоу звонко рассмеялась.

Они разошлись, и Гарри с сожалением отвел взгляд от соперницы, принявшись рассматривать остальных когтевранцев. После прошлогодней неудачи, когда команда из-за ужасной игры на поле не смогла взять кубок даже несмотря на три пойманных снитча, капитан Агаркар сменил больше половины состава. Из старых игроков в сборной остался только он сам, охотник Роджер Дэвис, ну и Чжоу Чанг, разумеется, которая на данный момент была самым результативным из всех четырех действующих ловцов.

Уже через час стало понятно, что назначения оказались очень удачными. Пуффендуйским охотникам лишь с большим трудом удавалось пробиться через оборону Когтеврана, а несколько внезапных контратак соперника заставили Малкольма вести очень осторожную игру. Поскольку на поле счет менялся очень медленно, зрители обратились к ловцам, надеясь увидеть такую же игру, какую на прошлой неделе им показал Рон Уизли. Но и тут их ждало разочарование. Хотя поначалу то Гарри, то Чжоу периодически срывались с места, надеясь обмануть соперника, но вскоре они оба поняли, что стоят друг друга и хитрые маневры не принесут никакой пользы. Теперь оба ловца сосредоточились исключительно на поиске снитча, больше надеясь на острый глаз, нежели на ловкость в полете. Это было разумно, но зрители начали откровенно скучать.

Так как снитч мог оказаться где угодно, то и особой разницы в том, куда лететь, тоже не было. Воспользовавшись этим, Гарри изменил курс так, чтобы пролететь мимо Чжоу. Заметив его, когтевранка улыбнулась и махнула рукой (продолжая, однако, внимательно осматривать небо), и внезапно крутанулась вокруг своей оси, уворачиваясь от невесть откуда вынырнувшего бладжера. Впрочем, тяжелый мяч, кажется, вовсе не интересовался девушкой, нацелившись точно в голову Гарри. Тот увернулся, думая, что бладжер, как обычно, полетит искать новую жертву, но мяч развернулся и полетел назад. Гарри снова уклонился и с удивлением увидел, что мяч, игнорируя Чжоу, опять летит в него.

Это было очень странно, но Гарри некогда было рассуждать. Пригнувшись, он рванул в сторону своих загонщиков, знаком показывая, что ему нужна помощь. Заметившая его Максин О’Флаэрти удачно отбила бладжер в сторону соперника, Гарри, благодарно кивнув, развернулся, чтобы вернуться на высоту, и в этот момент краем глаза заметил яркий отблеск над чужими воротами.

Видимо, Чжоу заметила снитч одновременно с ним. Оба ловца ринулись к цели, но Гарри благодаря скорости «Нимбуса» быстро оказался впереди.

БАЦ!

Вынырнувший снизу бладжер ударил его по руке, заставив вильнуть в сторону. Чжоу проскочила у него под носом, Гарри попытался ее обойти, но взбесившемуся мячу, похоже, было мало одного удара. Он снова и снова атаковал Гарри, заставляя того петлять, как заяц, и все больше отставать от Чжоу. Наконец, когтевранка схватила снитч, раздался свисток и Гарри вздохнул с облегчением: все бладжеры теперь должны были сами упасть в ящик для мячей.

Все, но не этот. Игнорируя правила, бладжер продолжал атаковать свою цель, и Гарри, поняв, что так просто это не закончится, ринулся вниз, выйдя из пике только у самой земли. Финт Вронского удался на славу, бладжер на полметра ушел в землю, и если бы на его месте был ловец соперника, все было бы кончено. Но железному шару, казалось, все было нипочем. Выбравшись из воронки (Гарри мог поклясться, что услышал недовольное отфыркивание), бладжер снова набросился на свою жертву, но не долетев до Гарри, с громким хлопком взорвался прямо в воздухе.

— Кто из вас додумался заколдовать бладжер?! — грозно спросила мадам Трюк, пряча палочку. — А ну, все сюда, живо! Палочки к осмотру!

Игроки обеих команд опустились на землю перед судьей и один за другим стали протягивать судье свои волшебные палочки. Строго говоря, это уже само по себе было нарушением, так как палочки на поле были строжайше запрещены, но это правило нарушалось настолько часто, что на него перестали обращать внимание веке примерно в тринадцатом.

Над каждой палочкой мадам Трюк делала несколько пассов, но, похоже, никто из присутствующих не накладывал никаких чар на бладжер.

— Хм... Кто-то взял вторую палочку? А ну, Бациллум ревелио! — произнесла мадам Трюк.

Ничего не произошло.

— Похоже, никто из вас не колдовал, — судья выглядела озадаченно, — а пробить защиту поля извне... — она посмотрела в сторону трибуны, где на фоне черных ученических мантий выделялось ярко-малиновое пятно. — Да нет, в присутствии директора на такое никто бы не решился. Ну что ж, придется списать все на неизбежные в квиддиче случайности. Счет 220:60, Когтевран победил.

— Ну почему опять! — Чжоу готова была расплакаться. — Гарри, я видела, что в тебя угодил бладжер, но клянусь, мне и в голову не пришло, что он заколдован...

— Все нормально, — Гарри улыбнулся. — Ты же не виновата, что у меня судьба такая дурацкая, вечно на неприятности нарываться.

— Я хочу победить сама, а не из-за твоих неприятностей! — упрямо произнесла девушка. — В следующий раз, если только почувствуешь, что что-то пошло не так, сразу подавай знак! Будем играть по-честному. И еще... Прости, я не могу изменить счет, но вот, возьми снитч... Ну, как залог дружбы и...

Чжоу запнулась и слегка покраснела, и Гарри подумал, что смущение ей очень идет. Он машинально перебросил метлу в левую руку, собираясь взять снитч, но не удержал древко, и метла, упав, больно ударила Чжоу по носу.

— Ой, извини, — теперь уже Гарри залился краской.

— Твоя рука! — воскликнула Чжоу. — Я видела, как тебя ударил бладжер, там наверняка перелом!

— Перелом? Где перелом? Кто перелом? Я мастер по лечению переломов! — услышали они уверенный голос преподавателя защиты. — Так, Гарри, не шевелись, это займет всего пару секунд! Брахиам Эмендо!

Ну что ж, перелом он действительно вылечил, а то, что при этом из руки Гарри исчезли все кости — это была, как выразилась мадам Трюк, неизбежная в квиддиче случайность.

* * *

— Вырастить новые кости очень легко, — сказала ему мадам Помфри. — Ты и пикнуть не успеешь, мальчик. А ну-ка, держите его!

Уизли и Малфой привязали Гарри к койке, Дамблдор одним ловким движением распорол руку сверху донизу, и мадам Помфри принялась запихивать в нее кусающихся, брыкающихся и царапающихся котят.

— Ровно тридцать штук, милый, — произнесла она. — По одному котенку на каждую косточку, здорово, правда?

— Гарри, потерпи, это же не больно, — ласково улыбнулась Чжоу. — Тебе же нужна здоровая рука, чтобы меня обнять.

Она протянула ему снитч и поцеловала в губы. Гарри еще успел подумать, как это странно, что Чжоу пришла к нему в палату совсем голая, в одних лишь квиддичных гольфах и перчатках, но в этот момент Рон изо всех сил врезал ему битой по руке и Гарри, вскрикнув, проснулся.

— Ах, зачем Гарри Олсен не послушал бедного Добби... — услышал он.

— Добби? Что ты тут делаешь? — Гарри протер глаза, пытаясь проснуться. Он еще не совсем отличал сон от яви.

— Добби предупреждал, Добби пытался предотвратить, Добби думал, что Гарри Олсен не попадет в школу... — причитал домовик.

— Так это все-таки был ты? — зашипел на него Гарри. — Наши машины, тот барьер на вокзале...

— Увы, — печально вздохнул эльф. — Бедный Добби хотел как лучше, но разве может один слабый домовик помешать тому, кто победил самого Темного лорда... Но Добби честно пытался, Гарри Олсен, сэр, хоть ему и пришлось прижечь руки утюгом...

Он вытянул вперед перевязанные какими-то грязными тряпками руки, и тут Гарри осенило.

— Так бладжер тоже твоя работа? Ты меня чуть не убил!

— О нет, нет, — замотал ушами домовик. — Добби никогда в жизни не осмелился бы поставить под угрозу драгоценную жизнь Гарри Олсена. Наоборот, если бы Гарри Олсен поехал домой с переломами, он оказался бы в безопасности!

— Ты же знаешь, что я не могу покинуть школу, — рассердился Гарри. — Мои родители — маглы, им нельзя...

Он осекся, сообразив, что если Добби поймет, что Гарри не может покинуть школу сам, то чего доброго, попытается его как-то подставить, чтобы добиться исключения. С точки зрения домовика лишение палочки и запрет на магию могли оказаться приемлемой ценой за спасение жизни «драгоценного Гарри Олсена».

— Послушай, Добби, — произнес он. — Я не покину школу, но если ты и правда хочешь мне добра, то лучше расскажи, что замыслил Люциус Малфой. Это ведь он твой хозяин, верно?

Добби усиленно закивал.

— Добби не может ничего сказать, Гарри Олсен, сэр, — зашептал он. — Добби может лишь предупредить... помочь... Вам надо уехать, потому что в Хогвартсе уже творятся страшные вещи, но то, что случилось — это лишь начало. Теперь, когда Тайная комната снова открыта и история готова повториться...

Домовик зажал руками рот, в его глазах мелькнул ужас, и прежде, чем Гарри успел что-то предпринять, он щелкнул пальцами и исчез.

 15 ноября 1992 года

— Снова открыта... — задумчиво протянула Элин. — Выходит, что-то подобное уже было, но почти никто об этом не знает. А те, кто знают, предпочитают не распространяться.

— В твоей книге ничего про это нет? — спросила Гермиона.

— Нет, — покачала головой Элин, — но она издана в 1898 году. Если бы комнату открывали до этого, там бы наверняка было упоминание. Значит, ее открыли в последние сто лет...

— Но все же достаточно давно, чтобы об этом успели позабыть, — добавил Гарри.

— Может, расспросить призраков и портреты? — предложила Гермиона.

— Можно попробовать, но вряд ли из этого выйдет толк, — ответила Элин. — Они могут рассказать только о том, что случилось до их смерти. После этого им известно только то, что касается их самих или их... гм, «служебных обязанностей». Вот как отец Себастиан помнит каждого, кто учился на Пуффендуе с тех пор, как он стал факультетским призраком. Но вся остальная жизнь проходит для них, словно в тумане. Я это еще в прошлом году выяснила, когда расспрашивала про Фламеля. Про него никто из тех, кто умер до XV века, даже не слышал.

— Может, найти кого-то, кто умер недавно? — задумался Гарри. — Хотя как это сделаешь, они же все в мантиях, которые лет триста не менялись... А на то, чтобы расспросить каждое привидение в Хогвартсе, у нас жизни не хватит.

— Значит, остаются преподаватели, — хмыкнула Гермиона. — Кто у нас в школе дольше всех? Директор нам вряд ли что-то скажет, профессор Флитвик... Ну, я могу попробовать... Кто у нас еще остается?

* * *

— Кто там? — подозрительно спросил Хагрид, не открывая дверь.

— Хагрид, это мы, — удивленно произнесла Гермиона. — Неужели не узнаешь?

— А, ну вы это... заходите, конечно, я завсегда рад, — дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы ребята смогли протиснуться внутрь.

— Ты что, опять дракона выращиваешь? — подозрительно спросила Элин. — К чему такие предосторожности?

— Да нет, я так, — лесничий махнул рукой. — Боялся, что за мной придут, значит, потому как я... А, не важно. Все в порядке будет.

По лицу великана было видно, что он отнюдь так не думает.

— Хагрид, ты ничего не знаешь про Тайную комнату? — спросила Гермиона, когда ребята расселись с кружками вокруг стола.

— Да нет, откуда, это ж типа легенда... — лесничий так усердно старался не смотреть ребятам в глаза, что им все стало ясно.

— Хагрид, ну пожалуйста, это важно! — взмолилась Элин. — Одного ученика уже заколдовали, в любой момент может появиться новая жертва! Если ты что-то знаешь...

— Да не хочу я об этой комнате говорить! — взорвался Хагрид. — Меня из-за нее исключили... Ну вот, опять я проболтался. И так всегда! Я-то, старый дурак, думал, что вы ко мне просто так в гости приходите, по-дружески, а вы каждый раз что-то выпытывать начинаете!

Ребятам стало невыносимо стыдно. Соскочив с табуретов, они молча подошли к Хагриду и обняли его, благо, лесничий был достаточно большим, чтобы им троим хватило места.

— Ты нас прости, пожалуйста, — шмыгнула носом Элин. — Но просто жизнь такая, что приходится все самим узнавать. А ты про школу знаешь больше всех... ну, кроме директора, но он нам ничего не говорит.

— И правильно делает, — строго сказал Хагрид. — Тайная комната — опасное дело, вот что я вам скажу. Я, правда, не знаю, кто там сидит, но его даже Арагог боится, а это... Ну вот, опять! Давайте лучше чай пить, а то я еще что-то разболтаю.

Элин решила, что спрашивать о том, кто такой Арагог, было бы слишком невежливо. Судя по имени, это явно был очередной хагридов питомец, и знакомиться с ним у девочки не было совершенно никакого желания. С Хагрида сталось бы и с василиском подружиться, если бы они не вымерли лет четыреста назад.

* * *

— Какая же я дура! — читавшая при свете ночника Элин в сердцах стукнула кулаком по подушке. — Я давно должна была проверить!

— Ты о чем? — лежащая на соседней кровати Гермиона оторвалась от учебника магловедения за третий курс, который они с Элин по очереди читали по вечерам вместо юмористического журнала, периодически радуя друг друга перлами вроде «пистолет — это железная дудка, из которой маглы выдувают пули».

— А можно потише! — раздался недовольный голос Сьюзен Боунс. — Тут кто-то заснуть пытается.

— Давай сюда, — Элин подвинулась, пуская к себе в кровать подругу. — Квиетус! Пусть детки спокойно спят, пока взрослые делом заняты.

— Взрослые, ага, — хихикнула Гермиона, разглядывая Элин, лежавшую на животе и болтавшую в воздухе босыми ногами. Будучи старше большинства однокурсниц, та все еще была похожа скорее на десятилетнего ребенка, чем на тринадцатилетнего подростка.

— Вот, смотри, — Элин подвинула ей свой любимый архив «Ежедневного пророка». — В этом году в Хогвартс поступили... бла-бла-бла... Рубеус Фридвульф Хагрид,⁽¹⁾ Гриффиндор. Это номер за второе сентября 1940 года.

— Ну и? — не поняла Гермиона. — Мы и так знаем, сколько ему лет, он же нас на свой день рождения приглашал. И раз его исключили из-за Тайной комнаты, значит, ее открывали между 1940 и 1947 годами, это и так было понятно... Хм, интересно, это как-то связано с войной с Гриндевальдом?

— Это связано кое с чем другим, — Элин перелистнула архив вперед до места, заложенного закладкой. — Я решила посмотреть, с кем он учился, и нашла вот это. Седьмое июля 1945 года.

— В этом году Хогвартс окончили... Томас Марволо Риддл?! — ахнула Гермиона. — Староста Слизерина, диплом с отличием, награда за особые заслуги перед школой... Эль, мы обе такие дуры! Нам надо было сразу проверить, как только мы узнали его настоящее имя!

— Вот и я про то же, — согласилась Элин. — Выходит, Хагрид учился одновременно с ним, и как раз тогда, когда комнату в прошлый раз открывали. Ты веришь в такие совпадения?

— Нет, конечно, — кивнула головой Гермиона. — А что в газете написано про нападения?

— В том-то и дело, что ничего, — ответила Элин. — Я, правда, просмотрела очень бегло, но никаких аршинных заголовков «в Хогвартсе напали на ученика» не нашла. Впрочем, ничего удивительного, ты же видела нынешние газеты. В них про Колина тоже ничего не написано, то ли потому, что власти не хотят лишний раз пугать народ, то ли им всем просто начхать на «грязнокровку»...

— Не говори так, — строго произнесла Гермиона. — Большинство вовсе не считает нас какими-то ущербными.

— Да при чем тут ущербность, — пожала плечами Элин. — У Колина родители — маглы, в волшебном мире нет ни связей, ни знакомств, вот никому и не интересно, что там с ним случилось. И это сейчас, а полвека назад все еще хуже было... Да к тому же еще и война шла, всем просто не до того было. Хотя если бы нападений было много, то наверное, про это что-то написали бы.

— Ну хорошо, — Гермиона устроилась поудобнее, подтолкнув под себя подушку. — Значит, Том — наследник Слизерина и он в прошлый раз открывал комнату. Что там было, мы пока не знаем, но, наверное, что-то ему помешало...

— Или он тогда еще не хотел убить всех нечистокровных, — добавила Элин. — Не сразу же он стал чудовищем.

— Может быть, — не стала спорить Гермиона. — Далее, он ее закрыл и передал ключ кому-то из сторонников, в ком тоже течет кровь Слизерина... Хотя почему «кому-то»? Малфою и передал... Знаешь, Эль, я начинаю думать, что это все же он. Ну не бывает таких совпадений!

— Не знаю, — Элин с сомнением пожала плечами. — Я не думаю, что Драко нам врал, да и подставлять своего единственного сына Люциус не стал бы... Нет, это вряд ли. Но вот использовать кого-то втемную... Кого-то, кем можно потом пожертвовать, а еще лучше — нанести вред противнику...

Девочки переглянулись.

— Джинни! — произнесли они одновременно.

 16 ноября 1992 года

— Студенты, прошу минуточку внимания! Тише! Прошу вас, успокойтесь! — Локхарт тщетно пытался привести к порядку толпу школьников, заполнявшую Большой зал.

— Позвольте мне, коллега, — пришел ему на помощь Снейп. — Кхм.

В зале моментально воцарилась мертвая тишина.

— Хорошо ли вы меня видите, студенты? — спросил Снейп.

— Хорошо, профессор Снейп... — нестройно отозвались ученики.

— Хорошо ли вы меня слышите, студенты? — продолжал профессор.

— Хорошо, профессор Снейп...

— Подойдите ближе, студенты... Еще ближе...

— Ты куда?! — Элин удержала шагнувшую было вперед Гермиону. — Это всего лишь старый Снейп выделывает круги в пыли...

Гарри тихонько хихикнул.

— А, большое спасибо, профессор, — поблагодарил коллегу Локхарт. — Итак, сегодня я начинаю вести занятия в Дуэльном клубе. И для начала покажу вам несколько простейших приемов, которые, однако, не раз спасали мне жизнь, как вы все уже, вероятно, знаете из моих книг. Мой ассистент, профессор Снейп, любезно согласился мне помочь с небольшой демонстрацией. О, не переживайте, с профессором зельеварения все будет в полном порядке!

— А вот насчет профессора защиты я бы не была так уверена, — прошептала Элин.

— Тише! — шикнула на нее Гермиона. — Это будет очень интересный бой. Я уверена, что профессор Локхарт сейчас покажет, как... ах!

Как раз в этот момент Снейп снес Локхарта с помоста простым Экспеллиармусом.

— Опаньки, — удивилась Элин. — Ты была права, это не так бесполезно, как кажется. Профессор, можно вопрос?

— Ну конечно, кто бы сомневался... — Снейп тяжело вздохнул. — Слушаю вас, мисс Олсен.

— Почему ваш Экспеллиармус сбил профессора Локхарта с ног? — спросила Элин. — Он же должен только вышибить оружие из рук.

— Показываю еще раз, — Снейп медленно повторил движение палочки. — Видите доворот в конце? И в словесной формуле «Экс-спеллиармус» — первая С тянется, а последняя, наоборот, практически не произносится.

Элин хотела попросить Снейпа повторить движение еще раз, но поднявшийся на ноги Локхарт не дал ей это сделать.

— Отлично, отлично, профессор. Я, разумеется, сразу разгадал ваш маневр и специально поддался, чтобы показать студентам, как действует это заклинание, — самодовольно сказал он. — Думаю, одного показательного выступления достаточно, теперь давайте разобьем студентов по парам. Запомните, дети, вы должны использовать только одно заклинание, то самое, которое показал вам мой коллега.

— Ну что, попробуем новую версию? — предложила Элин.

Гермиона кивнула, и подруги разошлись в стороны, готовясь к дуэли. Оставшись в одиночестве, Гарри завертел головой, отыскивая знакомые лица.

— Седрик, эй! Не хочешь потренироваться? — заметил он Диггори.

— Прости, но не сегодня, — тот показал на стоящую рядом с ним Чжоу. — Я уже договорился.

Гарри кивнул другу и снова зашарил глазами по залу, но все, кого он знал, уже разбились на пары.

— Извини, ты не согласишься меня поучить? — услышал он тихий голос.

— Джинни? — Гарри изумленно уставился на девочку. После того происшествия с кошкой это был первый раз, когда она с ним заговорила. — Конечно, всегда рад... Ты запомнила то движение, которое показал профессор Снейп?

— Да, — Джинни повторила взмах палочкой. — Экспилиамрус.

— Экс-пел-ли-ар-мус, — поправил ее Гарри. — Боже, я становлюсь похож на Гермиону...

Добившись правильного произношения, он встал за спиной у Джинни, взял ее за руку и помог воспроизвести нужное движение.

— Вот так, — удовлетворенно произнес он. — Теперь я отойду на пару шагов, а ты попытайся выбить палочку у меня из руки.

Но как Джинни ни старалась, заклинание упорно не хотело получаться. Впрочем, судя по всему, девочку это мало волновало, по ее лицу было видно, что она думает о чем-то другом.

— Все нормально, — попытался ободрить ее Гарри, — с первого раза ни у кого не получается. Если хочешь...

— Так, дети, минуточку внимания! — прервал их довольный голос Локхарта. — Я вижу, вы уже освоились... Хотя я и просил ограничиться только обезоруживающим заклинанием, но конечно, молодость, горячая кровь... Думаю, стоит научить вас защитным чарам.

Локхарт сделал запутанный финт, в результате которого его палочка вылетела из руки и приземлилась точно в руки Лаванды Браун, охнувшей от восторга.

— А, похоже, моя палочка немного расшалилась... Ну не важно. Итак, мне нужны добровольцы.

— Мистер Малфой, продемонстрируйте нам чары простого щита, — спокойно произнес Снейп.

Драко вышел на помост и выполнил заклинание, создав безупречный, на взгляд Гарри, щит.

— Отлично, отлично, — обрадовался Локхарт. — Кто второй?

— Мистер Олсен... — начал было Снейп.

— Я готов! — Рон Уизли выскочил на помост, не дав договорить профессору. — Потанцуем, Малфой?

— Тише, тише, только разоружающее заклинание и чары щита! — всполошился Локхарт. Готовы? Раз, два, три!

— Слагулус эрукто!

— Протего! Таранталлегра!

— Фините! Инкарцеро!

Оба противника, разумеется, даже не вспомнили про Экспеллиармус, вываливая друг на друга весь свой арсенал. Причем, если умение Малфоя драться для Гарри не было секретом, то скорость, с которой Рон Уизли отражал его заклинания и накладывал свои, стала для него настоящим сюрпризом. Да и не только для него, судя по тому, что довольное выражение постепенно сползало с лица Снейпа.

— Твой брат хорошо дерется, — заметил Гарри.

Джинни вдруг всхлипнула, но Гарри уже не успел этому удивиться.

— Диффиндо! — выкрикнул Рон.

Драко отпрянул, но режущее заклинание все же задело его руку, и на помост упали первые капли крови.

— Ну хватит, — не выдержал Снейп. — Прекратите дуэль! Прекратите, я сказал!

— Серпенсортия! — выкрикнул Малфой, не слушая своего декана.

Огромная змея вылетела из его палочки и метнулась в сторону Рона.

— Не двигайтесь, Уизли! — выхватив палочку, Снейп вскочил на помост, но Локхарт, стоявший ближе, успел первым.

— Аларте Аскендаре! — торжественно произнес он.

Змея подлетела метров на десять и шлепнулась прямо перед замершим от ужаса Джастином Финч-Флетчли.

— Убей грязнокровку! — зашипел Рон, и Гарри поперхнулся от изумления. — Стой, не смей! Отойди от него! Сгинь!

Змея, раскачивавшаяся прямо перед носом Джастина, издала громкое шипение, и Гарри на один ужасный миг решил, что она сейчас ударит. Но вместо этого змея начала съеживаться, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух, и через секунду от нее остался лишь тающий в воздухе дымный след.

Только теперь Гарри понял, что все это время забывал дышать. А еще через пару мгновений до него дошло, что на его груди плачет навзрыд Джинни Уизли.

* * *

— Рон очень изменился за лето, — рассказывала Джинни. — Когда он только вернулся из Хогвартса, он был такой счастливый. Все болтал о том, как здорово быть ловцом, как он в следующий раз поймает снитч... Вместе с близнецами учил меня всяким трюкам, шутил над Перси, все как всегда. А потом словно что-то случилось. Он стал какой-то... странный. То есть, вроде все как обычно, ничего нового, а потом раз! — и в следующую секунду это уже не Рон, а кто-то другой... Начал вдруг говорить, что наша семья занимает неподобающее ей место, что мы чистокровные и достойны большего. Начал много говорить о тебе, Гарри, что, мол, он еще тебе покажет...

— Помните, что рассказала Миртл?.. — начала было Гермиона.

— Потом! — прервала ее Элин. — Что было дальше, Джинни?

— Сперва я этого не замечала, — продолжала девочка. — У Рона и раньше иногда настроение портилось, и он становился таким противным... Но это было понятно, то его Короста укусит, то вместо новой палочки старую дадут, то Малфоя вспомнит, а он же его ненавидит, потому что... ну, долгая история... Но летом эти приступы стали приходить все чаще и чаще. А когда мы приехали в школу, все стало совсем плохо.

Джинни с тоской посмотрела на Гарри.

— После того случая на вокзале он тебя возненавидел еще больше, чем Малфоя, — сказала она. — Твердил, что если бы ты на него не настучал, то все было бы в порядке, и никто не заметил бы, что он на машине прилетел. А когда я попыталась возразить, он на меня наорал... Это было так страшно, он никогда раньше на меня не кричал, даже когда мы сильно ссорились. Я... Я была такая эгоистка, я стала его избегать, не хотела видеть....

Джинни закрыла лицо руками и разревелась.

— Если бы я раньше догадалась... — глотая слезы, прошептала она. — Если бы пыталась что-то сделать... А я... Я от него отвернулась...

— Ну-ну, тише, ты не виновата. — Гермиона обняла Джинни и протянула ей платок.

— Виновата,— помотала головой Джинни. — Я должна была понять, что с ним что-то не так, должна была что-то сделать, а я...

— Но ты делаешь это сейчас, — ласково сказала ей Элин. — Неужели остальные ничего не замечали?

— Фред с Джорджем заметили, — ответила Джинни, — но они решили, что Рон просто влюбился и страдает. Все допытывались, на кого он глаз положил, да советы давали... А Перси и раньше был вечно учебой занят, а как стал старостой, так вообще с нами почти не общается. Но это все не главное, я бы и сама, наверное, решила, что у Рона просто характер испортился, если бы не тот случай.

Джинни замолчала, словно набираясь смелости.

— В тот Хэллоуин, когда нашли кошку, — наконец, решилась она, — я заметила, что Рона не было в Большом зале. — Он пришел позже вас, и, кажется, старался, чтобы его не заметили. И лицо у него было не такое, как обычно... Не доброе и не злое, а какое-то растерянное, что ли. Мне показалось, что ему очень плохо, я подошла, чтобы поговорить, и увидела, что у него на руках и мантии следы крови... Ну то есть, я сперва не поняла, что это кровь, думала, может он замарался во время еды, с ним такое часто бывает. А потом узнала про эту надпись...

— Почему же ты сразу все не рассказала? — спросила Гермиона.

— Но он же мой брат, — удивилась Джинни. — Какой бы он ни был, но он — мой брат, и я его люблю! А его после того случая с машиной предупредили, что еще один проступок — и его сразу же исключат. Я думала, что, может быть, это была просто злая шутка, что он просто невзлюбил Филча за то, что тот заставил его отчистить все таблички в Зале наград... Это было плохо, я знаю, но я не могла его просто так выдать...

— А когда напали на Колина? — спросил Гарри.

— Это было хуже всего, — всхлипнула Джинни. — После победы в квиддиче я впервые увидела, что Рон улыбается. Он даже сам ко мне подошел и попросил прощения. Я думала, что все будет в порядке, но утром нашли Колина. Тогда... тогда я пошла к Рону и сказала, что все знаю, что это уже не шутки и что он сам должен пойти к преподавателям, может быть, его тогда простят... А он... он был такой несчастный... Он сказал, что плохо понимает, что происходит, и ему нужно время, чтобы разобраться. И еще попросил, чтобы я почаще была с ним. То есть, не вообще всегда рядом, а просто чтобы он меня видел где-то поблизости, потому что я его успокаиваю.

— И ты решила дать ему время? — спросила Элин.

— Да, — кивнула Джинни, — когда он со мной говорил, то выглядел почти нормально, я подумала, что, может быть, все образуется... Ну, то есть он сделал ужасные вещи, но ведь никто не умер, верно? Но сегодня он попытался натравить змею на Джастина...

— Он не пытался ее натравить, — возразил Гарри. — То есть, сначала он и правда приказал ей «убить грязнокровку», но тут же поправился и велел его не трогать. А потом он сказал «сгинь» и змея сгинула... Да что я тебе говорю, ты же сама все слышала.

Гарри остановился, увидев, что Джинни в ужасе зажала рот руками, а Элин и Гермиона смотрят на него, как будто он объявил себя наследником Гитлера.

— Я сказал что-то не то? — удивился он.

— Как бы тебе объяснить, братец, — осторожно сказала Элин. — Видишь ли, никто из нас не понял, что именно Рон сказал змее, потому что никто из нас не владеет змеиным языком. А змеи по-человечески обычно не говорят.

* * *

— Давайте проверим, все ли я понял правильно, — произнес Гарри. — У змей есть свой язык, парселтанг, который почти никто не знает. По легенде, первым змееустом в Британии был сам Салазар Слизерин, и достоверно известно, что некоторые (но не все) его потомки тоже умели говорить со змеями. И, наконец, предполагается, что последним волшебником — змееустом был Том Риддл... То есть, Сама-Знаешь-Кто, — добавил он, заметив недоуменный взгляд Джинни. — Все правильно?

— Еще говорят, что на парселтанге говорят только темные волшебники, — тихонько добавила девочка.

— Это глупость, — решительно возразила Элин. — Люди просто боятся змей, вот и выдумывают невесть что. На самом деле змеиным языком владели очень сильные волшебники, но далеко не только темные... Тот же Салазар Слизерин, который вовсе не был темным магом.

— И еще Гарри, — добавила Гермиона. — Ты же не думаешь, что он — темный маг?

Джинни покачала головой.

— Хорошо, вернемся к Рону, — сказал Гарри. — Мы знаем, что в нем словно боролись два человека и что у него вдруг проснулось умение, которое есть у Тома... О чем это говорит?

— В него вселился дух Тома! — осенило Гермиону. — Он пытается им завладеть, а Рон сопротивляется. Должно быть, когда дух вылетел из Квиррелла...

Она осеклась, вспомнив, что прошлогодний визит Тома Риддла в школу — это вообще-то секрет.

— Надо идти к профессору Спраут, — решительно заявила Элин. — Джинни, извини, но сейчас речь уже не о том, чтобы оставить Рона в школе, а о том, чтобы сохранить ему жизнь.

— Я уже поняла, — грустно сказала Джинни. — Надо сказать, пока он никого не убил по-настоящему. Может быть, тогда ему хотя бы палочку оставят и разрешат учиться дома...

Но этим планам не суждено было сбыться. Кабинет профессора Спраут был пуст, как и кабинеты Флитвика, Макгонагалл и Снейпа. Посовещавшись, ребята решили идти к Дамблдору, но уже возле самой горгульи их перехватил Филч.

— Вы в курсе, который час? — ворчливо спросил он. — А ну, марш в свое общежитие!

— Мистер Филч, нам очень надо к директору, — попыталась было спорить Элин.

— Директор занят, — решительно произнес завхоз, — он с вечера с деканами совещается, и нечего его отвлекать. Марш-марш, я сказал, у вас две минуты до отбоя! Если пойдете очень быстро, я вас так и быть, не успею догнать.

— Может, прокрадемся обратно под мантией? — предложил Гарри, когда они отошли от Филча достаточно далеко.

— Бродить по школе по ночам, когда рядом может оказаться неведомое чудовище? По-моему, это не лучшая идея, — ответила Гермиона.

— Что ж, — вздохнула Элин, — будем надеяться, что за ночь ничего не произойдет. Ох, не нравится мне это, но ничего не поделаешь. Но завтра с утра первым делом — к профессору Спраут! И Джинни... Попроси Луну, чтобы она с тобой посидела, пока ты не заснешь, хорошо? Она умеет успокаивать.

— Я знаю, она отгоняет нарглов, — впервые за много дней Джинни улыбнулась.

* * *

Рон сидел в опустевшей гостиной, неотрывно глядя на языки пламени в камине. Сразу после возвращения в общежитие вокруг него образовалось пустое пространство, как вокруг прокаженного, но ему было все равно. Он не обращал внимания ни на косые взгляды и перешептывания за спиной, ни на попытки близнецов с ним заговорить, ни на требовательный писк голодной Коросты. Можно было подумать, что он вообще умер, если бы не рука, тихонько поглаживающая тонкую тетрадь в потертой черной обложке.

Только когда последний ученик покинул гостиную, Рон пришел в себя. Согнав с колен обиженную крысу, он подсел к столу, на котором кто-то из одноклассников оставил перо и чернильницу, открыл тетрадь и вывел на первой странице:

«Том, что ты творишь?»

«А ты сам как думаешь?» — ответил дневник.

«Я думаю, ты хотел убить Джастина. Если бы я тебе не помешал, змея бы его растерзала».

«Она бы ничего ему не сделала, — возразил дневник. — Я хотел его лишь напугать, чтобы он сбежал из школы обратно в свой поганый мир».

«Ты врешь», — написал Рон.

«Да, — после паузы ответил дневник. — Прости, я должен быть честен с тобой. На самом деле я просто сорвался. Это было глупо, мы навлекли на себя подозрения, но в тот момент я не мог мыслить здраво. Все потому, что я ненавижу таких, как он, магловских аристократов!⁽²⁾ Я вырос в приюте, Рональд, и очень хорошо помню, как туда приходили все эти разодетые в шелка дамочки со своими детишками, чтобы изобразить благотворительность. Это было трудное время, каждый день тысячи людей теряли работу и стояли в очереди за бесплатной баландой. А эти богачи, наживавшиеся на чужом горе, раз в год заявлялись к нам в приют, чтобы показать, какие они щедрые! Однажды на Рождество такой вот Джастин со своей мамашей вошел в нашу комнату и начал раздавать подарки. Все остальные дети радовались, но когда очередь дошла до меня, я швырнул плюшевого медведя ему в лицо и сказал, что мне не нужны подачки. Сказал, что однажды стану великим и тогда он сам придет ко мне за милостыней. А этот урод лишь рассмеялся и ответил, что это ему суждено стать великим, а моя судьба — умереть в нищете...»

Рон не отвечал.

«Ты ведь прекрасно меня понимаешь, — продолжал дневник. — Тебе повезло больше, чем мне, у тебя есть семья. Но посмотри, как приходилось пробиваться твоим старшим братьям, как лезет из кожи вон Перси, лишь бы стать лучшим. И все ради чего? Ради того, чтобы такой вот Джастин просто пришел на все готовенькое и купил бы то, что по праву принадлежит настоящим волшебникам? Разве это справедливо?»

«Это из-за Малфоя у нас нет денег, — ответил Рон. — Джастин не чистокровный, но он мне ничего не сделал».

«С Малфоем ты тоже разберешься, — заверил его дневник. — Ты же видел, что я могу, когда ты не сопротивляешься. Немного тренировок, и мы размажем его по стенке. Но для этого ты должен мне довериться».

Рон задумался.

«А Джинни? — написал, наконец, он. — С ней ты тоже предлагаешь разобраться? Она ведь думает, что это я открыл комнату. Она вот-вот расскажет все директору».

«Джинни — член семьи, — поспешно ответил дневник. — Мы должны о ней заботиться, даже если она и делает глупости. Просто дай ей поговорить со мной, я сумею ее убедить».

Рон откинулся на спинку кресла и начал задумчиво грызть перо.

«Ну же, Рональд, решайся! — появилась в дневнике новая запись. — С моей помощью ты возьмешь то, что тебе положено. В тебе есть все, что нужно, — ум, сила воли, решительность, отвага... Все то, что делает тебя настоящим гриффиндорцем!»

«Том, а на каком факультете ты учился? — спросил вдруг Рон. — Ты ведь никогда не говорил об этом».

«На Слизерине, — после некоторого колебания ответил дневник. — Видишь? Я честен с тобой, Рон. Я знаю, что ты не любишь наш факультет, и знаю, почему. Но поверь, пятьдесят лет назад он был совсем не таким, как теперь».

«Я знаю, что ты слизеринец, — ухмыльнулся Рон, выводя ответ. — Я видел табличку с твоим именем в Зале наград».

«Ты меня проверял? Что ж, я знал, что ты умен, Рональд, — ответил дневник. — Ты прав, никому нельзя доверять. Мне — можно».

«Тогда ответь еще на один вопрос. Это ты открыл Тайную комнату и заколдовал миссис Норрис и Колина Криви? Только не ври».

«Я не буду врать, — ответил дневник. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь, но и ты тоже должен будешь довериться мне. Ты согласен?»

Рон не отвечал.

«Давай, Рональд, — настаивал дневник. — У нас очень мало времени, ты должен успеть спрятать дневник, пока его не нашли. Сделай это, и я помогу тебе стать тем, кем ты должен стать. Ты превзойдешь всех своих братьев, превзойдешь Малфоя, превзойдешь этого выскочку Олсена, превзойдешь даже самого Дамблдора... Со мной тебя ждет великое будущее!»

Рон засмеялся.

«Ты прав, — написал он. — Однажды я стану великим... нет, величайшим волшебником в мире! Я стану лучшим ловцом в истории квиддича. Или самым сильным аврором. А может быть, даже самим министром магии. Я еще не решил. Но я сделаю это сам, без твоего черного колдовства».

«Моя магия не черная...» — начал было дневник, но Рон не дал ему закончить.

«Ты слизеринец, а слизеринцам нельзя верить. Ты говоришь на парселтанге, а это умеют только темные маги. Ты воспользовался мной, чтобы открыть Тайную комнату, и едва не убил Колина и Джастина. А сейчас ты думаешь, что сможешь заколдовать меня. Ты дурак, Том. Прощай».

Не дожидаясь ответа, Рон швырнул тетрадь в камин, подхватил Коросту и, не оглядываясь, направился к своей спальне. То, что пылающий в камине огонь не причиняет дневнику Тома ни малейшего вреда, он не увидел.

1) Второе имя Хагрида нигде не упомянуто, так что пусть будет Фридвульф, в честь матери.

Вернуться к тексту

2) «Знаете, меня собирались отправлять в Итон» — говорит о себе Джастин в каноне. Итонская школа — одна из самых дорогих и привилегированных в Британии, следовательно, его родители не просто богаты, но и, скорее всего, принадлежат к высшему британскому обществу.

Вернуться к тексту

 17 ноября 1992 года

— Добрый день, господин директор. Вы меня вызывали? — опасливо произнес Рон, входя в кабинет.

— Здравствуй, Рональд, — поприветствовал его Дамблдор. — Проходи, садись.

Рон уселся в единственное свободное кресло и настороженно покосился на сидящих рядом Снейпа и Макгонагалл.

— Хочешь рахат-лукум?

Добродушный взгляд директора заставил Рона вздрогнуть.

— Извините, что-то не хочется, — произнес он.

— Ну, как хочешь, — не стал настаивать Дамблдор. — А я, пожалуй, угощусь... М-м-м, так какой цвет мне подходит сегодня? Фиолетовый? Нет, пожалуй, красный будет лучше. Как раз под цвет моих носков.

Директор осторожно взял сладкий кубик, положил его в рот и прикрыл глаза от удовольствия.

— Знаешь, мой мальчик, как я определяю, верит ли мне собеседник или нет? — спросил он. — Я предлагаю ему угощение и смотрю на реакцию. Это самое обычное лакомство, но тот, кто мне не доверяет, никогда не согласится принять его из моих рук. Люди почему-то думают, что я хочу накормить их каким-то особенно коварным зельем, веритасерумом или еще чем похуже...

— Или просто не любят сладкое, — проворчал из своего угла Снейп.

— Нет, — покачал головой Дамблдор. — Сладкое любят абсолютно все, это аксиома... Но не будем отвлекаться. Будь добр, Рональд, посмотри мне в глаза.

— Чего это? — насупился Рон.

— Сделай одолжение старику, — ласково повторил директор.

— Не буду я вам в глаза смотреть, вот еще, — Рон для надежности даже закрыл глаза рукой и отвернулся. — Знаю я ваши шуточки, вы же легилимент, мигом мне в голову залезете, а это незаконно, между прочим, и вообще...

— Рональд Уизли! — четко произнес Дамблдор, из облика которого вдруг исчезло все добродушие. — Посмотри мне в глаза!

Рон попытался зажмуриться, но его веки словно сковало льдом, а голова сама собой повернулась к директору. Несколько минут парень сидел, вцепившись в подлокотник кресла и не отрывая взгляда от бездонных голубых глаз, в которых не было ни единой искорки тепла. Наконец, его тело обмякло и едва не упало на пол, если бы Макгонагалл, сорвавшись с места, не успела его подхватить.

— Уф-ф-ф, — с облегчением произнес Дамблдор. — Силен, гад, даже в таком состоянии... Северус, друг мой, не мог бы ты... А, спасибо, ты как всегда вовремя.

Директор поспешно опрокинул в рот содержимое поданного зельеваром пузырька, достал из рукава ярко-фиолетовый платок и аккуратно промокнул им вспотевший лоб.

— Можете показаться, молодые люди, — весело произнес он. — Теперь это безопасно.

Четверо ребят, стоявших тесной кучкой, скинули с себя мантию-невидимку и отстранились друг от друга. Директор улыбнулся, увидев, что Гермиона отошла от Гарри даже слишком поспешно, а вот Джинни Уизли, наоборот, явно помедлила, прежде чем оторваться от мальчика, и тут же засуетилась, стараясь усесться на диванчик между ним и Гермионой. Причем делала она это настолько «незаметно», что даже Гарри, кажется, понял ее намерение.

Впрочем, сейчас Дамблдору было не до запутанных отношений внутри этой четверки.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? — участливо спросил он Рональда.

— Хорошо, — удивленно ответил тот. — Только слабость какая-то...

Снейп молча подал ему еще один флакон с зельем, который парень без колебаний выпил.

— Теперь рассказывай, — сказал директор. — Начиная с первого сентября.

* * *

— Когда я встретился с Гарри и Элин на платформе, — начал Рональд, — я сначала обрадовался, а потом увидел «Нимбус-2001», разозлился и... Дальше я плохо помню, все как в тумане. Я как будто раздвоился, когда Элин предложила поехать на магловской метре, одна часть меня обрадовалась, потому что это здорово, я очень хотел посмотреть, как маглы без магии управляются. А другая... Она почему-то решила, что волшебнику на магловском транспорте ездить нельзя, а надо полететь на машине. Хотя машина же тоже магловская, хоть и летающая, глупость, правда? Я нагрубил ребятам, чтобы они от меня отстали, и улетел.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул директор. — А когда еще ты чувствовал подобное раздвоение?

— На Хэллоуин, — ответил Рональд. — Утром я услышал, как Хагрид сказал, что отведет Гарри в Годрикову лощину, на кладбище. Я еще подумал, что, наверное, грустно, когда у всех праздник, а у тебя в этот день родители погибли. Но вторая часть меня вдруг разозлилась, потому что это же несправедливо, что Олсену ни за что слава досталась и теперь все с ним носятся, как будто он герой... Я ничего не помню после этого, очнулся только вечером, когда подошел к дверям Большого зала. У меня на руках и мантии были какие-то следы, я сперва не понял, а потом Джинни сказала, что это кровь... И тогда я понял, что сделал ту надпись, хоть и не помню, как. Я тогда жутко испугался, потому что меня же за такое точно исключат...

— О, тут я вас могу огорчить, мистер Уизли, — улыбнулся ему Дамблдор. — Избавиться от домашних заданий вам будет далеко не так просто.

Рон облегченно рассмеялся, поняв смысл сказанного.

— Следующий раз был после квиддича, — произнес он. — Я услышал, как Гарри меня хвалит и говорит, что он сам так не может играть... Это было так здорово, понять, что я чего-то добился, что стал в чем-то лучшим... А другая часть опять разозлилась, потому что решила, что Гарри просто издевается надо мной и хочет унизить, потому что мне-то пришлось долго работать, чтобы хоть чего-то достичь, а ему вся слава досталась даром...

Рон виновато посмотрел на Гарри.

— Я сейчас понимаю, что это неправильно, — сказал он. — Если бы мои мама с папой умерли, я бы никакой славы не хотел. Но тогда я от злости чуть сознание не потерял... И опять ничего не помню, я очнулся только ночью в коридоре над телом Колина. Я решил, что убил его, хотел пойти к профессору Макгонагалл, но опять испугался. Когда Джинни подошла ко мне утром и спросила, что происходит, я отговорился тем, что мне нужно разобраться... Но я соврал, я ни в чем не разбирался, просто думал, что если пройдет время, то все само как-то разрешится. А потом была эта дурацкая змея.

— Вот это особенно интересно, — произнес Дамблдор. — Откуда ты знаешь парселтанг?

— Ну, у нас же древняя семья, — пожал плечами Рональд. — И у папы, и у мамы много предков — волшебников. Наверное, среди них был кто-то из потомков Слизерина. Когда я увидел змею, то жутко испугался, вот умение и проснулось... Такое ведь бывает, правда?

— Да, такое возможно, — кивнул директор. — Рассказывай дальше.

— Когда змея очутилась перед Джастином, я опять раздвоился. Финч-Флетчли постоянно рассказывает всем, какие его родители богатые, да в какую он школу должен был пойти, если бы не получил приглашение в Хогвартс. И меня опять взяла злость, я приказал змее напасть на него. Змея послушалась, я знаю, и уже приготовилась ударить, но тут я понял, что сейчас убью человека... Это была словно вспышка, я понял, что так же нельзя, я ведь не убийца! И приказал змее исчезнуть. Потом весь вечер я думал, а утром решил, что обязательно признаюсь. Только меня все равно что-то держало, я не понимал, почему. Мне до сих пор казалось, что я, может, как-то выпутаюсь, но это было неправильно, конечно... Ну... вот и все.

— Очень интересно, — протянул Дамблдор. — Выглядит точно как Daemoniorum possessionem... Северус, ты заметил?

— Разумеется, — кивнул Снейп. — Очень интересный эффект, впервые вижу его вживую. Мистер Уизли не просто не может рассказать о своем дневнике, он не может даже думать о нем.

Рон в панике рванулся, пытаясь встать, но его торс словно засосало в спинку кресла, а руки оказались обмотаны слоями ткани, выросшей из подлокотников.

* * *

Элин в очередной раз поразилась, каким разным может быть директор Дамблдор. Всего несколько секунд назад он выглядел как добрый доктор Айболит, беседующий с больным слоненком, сейчас же в директорском кресле сидел даже не Верховный чародей Визенгамота, а скорее Верховный инквизитор, допрашивающий упорствующего еретика.

— Откуда у тебя этот дневник? — требовательно спросил он. — Говори!

— Я не знаю, — совершенно безэмоциональным голосом ответил Рон. — Он был в моей сумке после того, как мы вернулись с покупками из Косого переулка.

— Как он выглядел?

— Как тетрадь. Обложка черная, потертая. На первой странице было написано «Т.М. Риддл».

Джинни ойкнула от неожиданности, но Дамблдор, не отрывая взгляда от Рона, предостерегающе поднял руку.

— В нем были какие-то записи?

— Нет.

— Что ты с ним сделал?

— Я читал «Квиддич сквозь века». Я захотел нарисовать схемы, про которые прочитал. Я написал: «Заметки Рональда Билиуса Уизли, будущего капитана сборной Гриффиндора по квиддичу». Я не успел написать ничего другого, потому что надпись исчезла. Я увидел, как на ее месте появился ответ: «Здравствуй, Рон. Меня зовут Том». Я понял, что дневник волшебный и может разговаривать. Я спросил: «Кто ты, Том?». Том ответил: «Я студент Хогвартса. Много лет назад я создал этот дневник». Потом он добавил: «Со мной очень давно никто не разговаривал. Какой сейчас год?»

— И ты начал рассказывать? — задал следующий вопрос Дамблдор.

— Да, — все таким же ровным голосом отвечал Рон. — Мне стало жалко Тома, потому что очень скучно сидеть столько времени внутри книжки. Я рассказал ему все, что знал про последние пятьдесят лет. Я рассказал ему про свою семью. Том сказал, что он сирота, но всегда мечтал иметь много родных, как у меня. Я сказал, что это не всегда весело, потому что у родителей не хватает денег на нас всех. Потом я рассказал про папу и Малфоя. Том сказал, что это несправедливо, когда одни богатые, а другие бедные. Он сказал, что с его помощью я смогу стать великим и исправить несправедливость.

— Понятно... — директор замолчал, о чем-то напряженно думая. — Рон, это очень важно. Том рассказал тебе про Тайную комнату?

— Нет, — коротко ответил Рон.

— Но ты думаешь, что это он ее открыл?

— Я не знаю. Я не помню, что со мной было. Том предложил показать мне сильную магию. Я согласился. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся перед входом в Большой зал. Потом я спросил Тома про Тайную комнату. Он сказал, что все расскажет, но позже.

— А во второй раз? — продолжал допытываться Дамблдор.

— Я сказал Тому, что победил в квиддиче. Он меня похвалил. Он сказал, что с настоящей магией я смогу еще больше. Я сомневался. Мы спорили. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся над телом Колина. Я понял, что это сделал я. Я испугался.

— Ты совсем ничего не помнишь? — уточнил Дамблдор. — Даже малейшая деталь может нам помочь, Рональд.

— Я помню, что сопротивлялся, — после минутной паузы произнес Рон. — Я помню, что Зверь хотел убивать. Я помню, что мне было очень плохо. Я помню, что старался изо всех сил. Я... помню...

Не закончив, Рон закрыл глаза и обмяк в кресле.

— Достаточно, Альбус, — поднялась со своего кресла профессор Макгонагалл. — Нельзя больше мучить мальчика.

— Уже, уже, Минерва, — успокоил ее директор. — У меня остался всего один вопрос. Где сейчас этот дневник?

— Я его сжег, — ответил Рон. — Я понял, что Том злой. Я понял, что сделал ужасную вещь...

— Сжег? — удивился Дамблдор. — Ты уверен? Это очень важно, Рональд, ты точно видел, как он сгорел?

— Я не видел, как он горел, — едва слышно пробормотал Рон. — Я бросил его в камин и ушел. Я посмотрел в камин утром. Дневника там не было.

— Альбус! — возмущенно воскликнула Макгонагалл.

— Да, да, конечно, — Дамблдор устало откинулся на спинку. — Отдыхай, Рональд. Минерва, будь добра, отнеси мистера Уизли в больничное крыло, ему нужно будет восстановиться. Передай Поппи, что по симптомам это похоже на Daemoniorum Possessionem, плюс истощение от снятия блоков.

— Если позволите, директор, я не совсем согласен с вашим выводом, — заявил Снейп, когда Макгонагалл, подхватив тело Рона, вышла из кабинета. — Внешне похоже на одержимость, но есть еще что-то... Мне кажется, мистер Уизли уже был истощен, когда вошел в этот кабинет. Очень похоже на то, что дух не просто овладевал им, но и медленно тянул силы.

— Именно это и делает дух, не так ли? — удивился Дамблдор. — Поэтому носитель и не может прожить долго.

— Но не в данном случае, — возразил Снейп. — Этот дух, очевидно, был привязан к дневнику, а не к телу, что само по себе очень странно... Если честно, я даже начинаю сомневаться, что это именно дух, а не что-то другое. Вы заметили, что на одежде Уизли нет ни малейшего следа эктоплазмы? Но чем бы он ни был, боюсь, силы ему нужны были не просто для того, чтобы удерживать мальчика. Знать бы, для чего именно...

— Ну если ты так говоришь, — директор в сомнении покачал головой. — Полагаюсь на тебя, Северус. Как только что-то узнаешь, обязательно дай мне знать.

— Разумеется, — Снейп подошел к двери и, обернувшись, посмотрел на сидевших в уголке ребят. — Если мне позволено будет сделать еще одно замечание, сэр... В ближайшее время в вашем кабинете образуется минимум четыре детских трупа. Уизли умрет от волнения, Олсены от любопытства, а Грейнджер — просто так, за компанию.

«Снейп умеет в юмор?» — из всего, что Элин сегодня узнала, этот факт поразил ее больше всего.

* * *

— Я, конечно, не могу допустить, чтобы дети пострадали... — улыбнулся ребятам Дамблдор, когда Снейп вышел из кабинета. — Спрашивайте.

— С Роном все будет в порядке? — взволнованно спросила Джинни.

— Насколько я могу судить, да, — ответил директор. — Он перенес суровое испытание, но ничего непоправимого, к счастью, еще не произошло. Хотя и очень жаль, что вы не поделились своими подозрениями сразу же, как только поняли, что с ним происходит что-то неладное.

Джинни виновато потупилась.

— Я боялась, что его исключат... — произнесла она, глядя в пол.

— О, я вас ни в чем не обвиняю, — успокоил ее Дамблдор. — Просто имейте в виду, что Том Риддл... Вы ведь знаете, кто это? Так вот, Том очень хитер, и если когда-нибудь в будущем вы увидите что-то подозрительное, не держите это в себе. Если боитесь сказать о чем-то преподавателям... Такое бывает, я понимаю, я ведь сам был когда-то подростком... Что ж, тогда обратитесь к своим братьям, к родителям, в конце концов, к друзьям.

— Сэр, — не выдержала, наконец, Гермиона, — а что именно произошло с Роном? «Daemoniorum possessionem» — это ведь «одержимость демонами»?

— О да, — кивнул директор. — Никаких демонов, конечно, не существует, но название пошло еще из средних веков. Тогда так называли состояние, в котором волшебник начинал ощущать в себе «вторую личность», иногда безымянную, а иногда — некоего «демона» с заковыристым именем, вроде Ксенос Морион, Хгутурхтук Ургпелагуа или, скажем, Крадущийся Осквернитель. Позднее было доказано, что в большинстве случаев это всего лишь психическое заболевание, довольно легко излечимое на ранних стадиях, но название осталось прежним.

— Вы сказали, «в большинстве случаев»? — уточнила Элин. — А в меньшинстве?

— От вас ничего не скроется, мисс Олсен, — улыбнулся Дамблдор. — Да, в некоторых редких случаях оказывалось так, что человеком на самом деле кто-то овладевал. Нет, разумеется, не демон, а всего лишь человек, который... скажем так, находился в альтернативно мертвом состоянии. С одним из таких случаев вы сами недавно столкнулись.

— Но Рон вел себя не так, как Кви... — Элин осеклась, посмотрев на Джинни.

— Ладно, чего уж там, — махнул рукой директор. — Мисс Уизли, профессор Квиррелл, о котором вы, вероятно, слышали, был одержим духом Тома Риддла. Прошу вас никому не рассказывать об этом, хорошо?

Джинни кивнула, и Элин еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Объявить девочке, что «случайно» услышанная ею новость — очень большой секрет, и попросить никому о ней не рассказывать... Лучшего способа, чтобы разнести какой-то слух, трудно было даже представить.

Заметив ее взгляд, Дамблдор весело подмигнул Элин и снова повернулся к Джинни.

— Так вот, — продолжил он, — Квиррелл впустил в себя духа по своей воле. А вот Рональда Том захватывал обманом, умело играя на его тайных желаниях, а для такого проникновения требуется намного больше времени. Именно поэтому он до сего дня мог проникать в разум Рона лишь на короткое время, полностью подавляя его личность и, разумеется, тщательно стирая все воспоминания на случай разоблачения. К счастью, он просчитался, видимо, решив, что Рон слишком глуп и слабохарактерен, чтобы сопротивляться ему. Но ваш брат, мисс Уизли, при всех своих недостатках твердо знает, что хорошо, а что плохо. Настолько твердо, что даже в полностью подавленном состоянии он нашел в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться Тому. А уж то, что он сумел сам, без посторонней помощи, понять суть происходящего и избавился от дневника — и вовсе чудо.

Дамблдор замолчал и бросил взгляд на настенные часы с двенадцатью стрелками, висевшие напротив. Судя по всему, увиденное его совсем не обрадовало, потому что, нахмурившись, он достал из кармана золотые часы, открыл крышку и некоторое время сосредоточенно разглядывал циферблат. Не удовлетворившись и этим, директор закатал рукав мантии и посмотрел на обычные электронные наручные часы с калькулятором, красующиеся на его запястье, а затем поднес их к уху.

— Кажется, мне пора, — озабоченно произнес он. — Если у вас нет больше вопросов, молодые люди...

Когда движущаяся лестница уже почти довезла ребят до выхода, Элин вдруг хлопнула себя по лбу.

— Ой, я сейчас, — воскликнула она. — Подождите меня, я кое-что забыла.

Пробежав вверх по ступенькам, она проскользнула обратно в кабинет и встретилась взглядом с Дамблдором, который все сидел за столом, очевидно, ожидая ее.

— Сэр, — произнесла она тихонько, — скажите, ничего ведь еще не кончилось?

— Боюсь, что нет, мисс Олсен, — так же тихо ответил директор. — Том Риддл наверняка позаботился о том, чтобы его дневник нельзя было так просто уничтожить. Вопрос лишь в том, в чьи руки он попал.

Элин на секунду заколебалась.

— За два дня до школы я сделала еще одно пророчество, — решилась она, наконец. — «Хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Лев освободится и змея ударит, но множество уменьшится, приблизив падение падшего. Ворон нарушит клятву, барсук защитит, а долг хозяина будет уплачен рабом». Про Малфоя-старшего мы вам уже рассказали, я думаю, что он и есть хранитель, а значит, дневник — это нечто большее, чем просто ключ от Тайной комнаты. Ну и сейчас уже понятно, что освободившийся лев — это Рон.

— Спасибо, что сказали, — Дамблдор помолчал. — Мисс Олсен, сделайте одолжение, если вы еще что-нибудь предскажете, пожалуйста, сообщите мне об этом сразу, а не через три месяца. Договорились?

— Хорошо, — ответила Элин, — сообщу. А можно мне...

— Узнать, что случилось полвека назад? — перебил ее Дамблдор. — Конечно, мы обязательно поговорим об этом, но потом. А пока вы и сами можете попытаться это выяснить. У вас вроде бы неплохо получается, не так ли? Считайте это дополнительным домашним заданием, если хотите.

* * *

Бум-тик-буль-пшшш...

Директор мирно дремал в своем кресле, убаюканный мерным шумом, издаваемым расставленными по кабинету механизмами. Появись сейчас в его кабинете кто-то из молодых соратников, он бы, наверное, решил, что великий волшебник с возрастом совсем сдал, раз позволил себе погрузиться в сон, в то время как в мире происходят важные и опасные события, требующие его неотложного внимания. Что ж, Дамблдор действительно был стар... достаточно стар для того, чтобы понимать простую вещь: важных дел всегда слишком много, а свободного времени, наоборот, мало, и раз уж у тебя случайно нашлись лишние полчаса между одним событием и другим, их следует провести с максимальной пользой.

Стоящий за спиной директора прибор, внешне похожий на гибрид водопроводного вентиля и йоркширкского пудинга, издал тихий свист. Дамблдор открыл глаза, зевнул, сладко потянулся и успел принять максимально торжественный вид ровно за секунду до того, как отворилась дверь его кабинета.

— Добрый день, господин директор, — голос Люциуса Малфоя можно было мазать на хлеб вместо варенья.

— Добрый день, лорд Малфой,⁽¹⁾ — радушно поприветствовал его директор. — Не желаете ли чаю? Может быть, сладостей?

— Благодарю вас, я сыт, — Люциус изящно опустился в стоящее напротив директорского стола кресло. — Итак, он пойман?

— Морщерогий кизляк? — поднял бровь директор. — Боюсь, вас ввели в заблуждение. Экспедиция в очередной раз вернулась ни с чем, и я даже начинаю думать, что это занимательное животное вообще не существует.

На лице Малфоя не дрогнул ни один мускул. Он слишком давно имел дело с Дамблдором и давно привык к его манере вести разговор.

— Я имею в виду злоумышленника, совершившего это ужасное нападение на маглорожденного ученика, — произнес он.

— О, боюсь, пока нет, — ответил директор. — Я догадываюсь, кто он, но поймать его пока не смог.

— Вот как? — удивился Люциус. — Интересно. Не требуется ли вам моя помощь в поимке? Мы вдвоем, несомненно, легко справимся с задачей. Думаю, для начала нам стоит проверить больничное крыло, что-то подсказывает мне, что преступник сейчас там.

— Ваше предчувствие вас обманывает, — улыбнулся Дамблдор. — В больничном крыле сейчас находится только один ученик, Рональд Уизли. И он не преступник, а жертва.

— Вот как? — повторил Малфой. — Он тоже окаменел? Какая неприятность...

— К счастью, нет, — ответил директор. — Злоумышленник подсунул мистеру Уизли темный артефакт, дневник некоего Т.М. Риддла... Вам ведь знакомо это имя? Отлично. Под влиянием данного артефакта молодой человек... Скажем так, произвел некие действия, о которых он сожалеет. К счастью, у мальчика хватило силы воли, чтобы вовремя уничтожить эту дьявольскую вещицу.

А вот теперь лицо Люциуса Малфоя явственно дрогнуло.

— Уничтожить? — быстро спросил он.

— Мальчик полагает, что да, — произнес Дамблдор, с нескрываемым удовольствием глядя на собеседника. — Во всяком случае, вечером он бросил ее в огонь, а утром ее там не оказалось. Обычно бумажные тетради в огне сгорают, не так ли?

— Обычно да, — кивнул Малфой.

На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим тиканьем и бульканьем.

— Вы ведь понимаете, — нарушил молчание Малфой, — что если предать это дело огласке, то публика вряд ли поверит, что Рональд Уизли действовал не самостоятельно? Особенно если у вас не будет никакого материального доказательства его невиновности. Подумать только, сын Артура Уизли нападает на маглорожденного, такой скандал... Я уже представляю, с какими заголовками выйдет «Ежедневный пророк»...

— Публика — возможно, — неопределенно махнул рукой Дамблдор, — но что нам до нее? Значение имеет лишь мнение нескольких разумных людей. А они, несомненно, поймут, что второкурснику было не под силу наложить столь мощные заклятия. И наверняка захотят узнать, откуда мальчик достал дневник Волдеморта.

При этом имени Малфой скривился.

— Вряд ли у них получится это сделать, — произнес он.

— Кто знает? — пожал плечами директор. — Может, получится, а может и нет... По счастливой случайности, мне точно известно время и место, а это изрядно облегчает задачу, не так ли?

— Несомненно... — Малфой встал. — Что ж, я рад, что все закончилось благополучно. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.

Люциус вышел, и директор, проводив его взглядом, удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку кресла и уже через минуту заснул. Он спал глубоко и спокойно, зная, что ровно через двадцать минут проснется. Это было одной из привычек, выработанных у него годами.

 22 ноября 1992 года

За ту неделю, что Рон лежал в больничном крыле, вся школа окончательно уверилась, что именно он и есть настоящий наследник Слизерина. Тот факт, что ни один Уизли никогда прежде не был замечен в ненависти к маглам, воспринимался как самое надежное доказательство его вины, ведь такая прекрасная маскировка однозначно была под силу только очень хитрому темному магу!

Неудивительно, что когда в воскресенье вечером парень вошел в Большой зал, от него, словно от брошенного в пруд камня, покатилась волна молчаливого удивления. Все разговоры в зале смолкли и несколько сотен пар глаз неотрывно смотрели на того, кто, как полагали, уже должен был ехать в Лондон, а то и вовсе сидеть в Азкабане.

— А, наконец-то вы снова с нами, — поприветствовал его Дамблдор. — Студенты, прошу минуточку внимания! За победу над страшным чудовищем и проявленные при этом морально-волевые качества я награждаю мистера Рональда Уизли десятью баллами!

Удивленный гул пронесся по залу. Награда от директора разом опрокинула все построения сплетников, считавших Рональда наследником Слизерина, более того, выходило, что он, наоборот, победил это чудовище. Хотя никто и не понимал толком, как и когда он ухитрился это сделать. Наколдованная Малфоем змея на «страшное чудовище» все же не тянула.

Рон бросил тоскливый взгляд на ломившийся от еды гриффиндорский стол, но чувство долга все же пересилило в нем чувство голода. Пройдя через весь зал к пуффендуйцам, он остановился перед Элин и Гарри и смущенно заковырял носком ботинка пол.

— Я это... ну, извиниться хочу, — пробормотал он. — Меня все Том накручивал против вас, говорил всякие гадости... И... ну, спасибо, что помогли меня вытащить. Я, типа, вам должен и все такое...

— Все в порядке, Рон, — кивнула ему Элин. — Ты отлично справился. А долги... В нашей школе их отдают очень быстро, не сомневайся.

— Ага. Ну, я это... пошел? — Рон окончательно смутился и почти бегом направился к столу своего факультета, где его уже ждал радостно улыбающийся Локхарт.

— Моя школа! — гордо произнес профессор защиты, похлопав Рона по плечу. — Надеюсь, тебе помогли знания, почерпнутые из моих книг? Хотя что это я, очевидно же, что помогли. Но ты просто обязан рассказать мне все подробности, сразу после ужина я жду тебя в своем кабинете.

— Извините, профессор, но мне нельзя, — ответил Рон. — В смысле, мне директор запретил что-то рассказывать. Это вроде как большой секрет.

— Но для меня-то можно сделать исключение, — настаивал Локхарт. — В конце концов, я преподаю защиту, у меня профессиональный интерес.

— Директор сказал, что нельзя рассказывать вообще никому, — Рон не знал, как избавиться от назойливого преподавателя. — Он несколько раз это повторил, профессор. Вот если он мне сам скажет, что можно, тогда я с радостью.

Предприняв еще несколько безуспешных попыток, разочарованный Локхарт наконец-то оставил парня в покое, и тот смог усесться за стол и наброситься на еду.

К тому моменту, когда Рон закончил расправляться с жареным цыпленком и двойной порцией картошки, абсолютно все присутствующие были уверены в том, что история с Тайной комнатой закончена и что наследником Слизерина оказался-таки Малфой, которого не выгнали из школы исключительно из-за заступничества отца.

Лишь немногим хватило сообразительности понять, что про Тайную комнату директор вообще-то не сказал ни слова, также как и не уточнил, над каким именно чудовищем Рональд Уизли одержал победу.

 28 ноября 1992 года

— Ну что, нашли что-нибудь? — Гермиона закончила делать выписку из последнего фолианта и вопросительно посмотрела на товарищей.

Самый дальний стол в читальном зале был уставлен целыми стопками классификаторов, бестиариев и зоологических атласов, в которых друзья пытались найти хоть какие-то сведения о чудовищах, парализующих своих жертв. А поскольку чудовищ волшебная зоология знала очень много, начать они решили с тех, которые упоминались в книге Элин, то есть со змей, пауков, кокатриксов и гигантских жаб.

— Давайте я начну, — произнес Гарри. — Вот что я нашел в «Бестиарии»: «Кокатрикс, также именуемый куролиском, есмь существо страшенное, тело ящерицы, крылья нетопыря, а морду и ноги петуха имеющее. Два у него змеиных хвоста, одним он жертву хватает и оплетает, другим, коий жалом скорпионьим снабжен, убивает. Однако ж может убить и взглядом, чем василиску подобен. В том же и погибель сокрыта — стоит куролиску зеркало показать, как он сам себя собственным взглядом уничтожает. Иногда. Токмо не всегда такой фортель удается. Вылупляется кокатрикс из яйца, петухом семилетним снесенного, и только тогда, когда звезда Сириус восходит. Яйца, в навоз теплый погруженные, должна высидеть жаба, иначе ничего не получится, превратятся яйца в болтуны, и все тут».⁽²⁾

— Убивает взглядом... — задумчиво произнесла Гермиона. — Ну, в принципе, подходит. На теле миссис Норрис и Колина никаких ран не было.

— Да, но есть еще кое-что, — покачал головой Гарри. — И Скамандер, и «Классификатор» Министерства магии однозначно утверждают, что жертвы кокатрикса не превращаются в камень, а просто падают замертво. Он же так охотится, а какой ему прок с добычи, если она в камень превратилась? Камнем сыт не будешь. Ну и кроме того, кокатрикс, будучи крупной летающей тварью, панически боится закрытых помещений. В замке ему было бы слишком тесно.

— Хорошо, — Гермиона сделала пометку в своем пергаменте. — Эль, что у тебя?

— Я искала жаб и пауков, — начала Элин. — С жабами, увы, облом, я нашла только одну, по легенде обитавшую под каким-то университетом во Франции. Она там еще в принца превратилась, так что, по-моему, все это выдумка от начала до конца.

— Хорошо, вернемся к ней, если ничего другого не останется. Что с пауками?

— А их, строго говоря, вообще не существует, — усмехнулась Элин. — Кровообращение и дыхательная система паукообразных слишком примитивны для крупных животных. Есть акромантулы, но они такие же пауки, как дельфины — рыбы, на самом деле это хищные млекопитающие, у которых нижняя пара молочных желез начала вырабатывать паутину. Внешне они выглядят как пауки, но внутреннее строение совершенно иное, у них даже есть вполне развитый мозг, и некоторые авторы предполагают, что их можно приручить. Хотя желающих до сих пор как-то не находилось, уж больно мерзкая это тварь.

Сперва я думала, что акромантулы нам подходят — во-первых, они почти неуязвимы к магии, как и описано в легендах, а во-вторых, их колония в Запретном лесу появилась как раз полвека назад. Странное совпадение, правда? Но увы, похоже, я ошиблась. Акромантулы охотятся, расставляя сети или плюясь в добычу паутиной, затем кусают ее и впрыскивают в кровь парализующий яд. Жертва при этом остается в сознании, она не может пошевелиться, но чувствует все, что с ней происходит. Если акромантул голоден, он съедает ее сразу, а если нет — пеленает ее в кокон из паутины, утаскивает в свою пещеру и подвешивает к потолку про запас.

— То есть, ни кошка Филча, ни Колин Криви на жертв акромантула совсем не похожи, — заключила Гермиона.

— Да, — кивнула Элин. — И последнее возражение: если бы Зверь Салазара был акромантулом, то его, скорее всего, сразу же опознали бы. Эти монстры слишком хорошо известны.

— Хорошо, теперь слушайте, что нашла я, — довольная Гермиона развернула пергамент. — «Среди множества грозных тварей и чудовищ, бродящих по нашей земле, нет ничего любопытнее и смертоноснее василиска, известного также как король змей. Змей этот, который вырастает до гигантских размеров и живет многие сотни лет, рождается из куриного яйца, высиженного жабой. Способы, которыми он убивает, наиболее удивительны, ибо, помимо смертоносных ядовитых зубов, Василиск обладает убийственным взглядом, и все, кто увидят сияние его глаз, умрут на месте. Пауки убегают при появлении Василиска, ибо он их заклятый враг, а сам Василиск бежит только от петушиного крика, который для него смертелен».⁽³⁾

— Очень похоже на кокатрикса, — заметил Гарри.

— Да, но жертвы василиска как раз и превращаются в камень! — торжествующе произнесла Гермиона. — Эти твари были выведены искусственно, и смертельный взгляд для них — оружие, а не средство охоты. И еще, василиск — это змея, а Салазар Слизерин был змееустом. Ты, Гарри, был единственным, кто слышал зверя, когда он выходил на охоту, потому что ты тоже змееуст! И ты, Эль, предсказала, что «змея ударит». Все сходится!

— Кроме одного, — заметила Элин. — Если бы это был василиск, то и Колин, и кошка Филча были бы уже мертвы.

— Вот вечно ты все усложняешь, — с досадой произнесла Гермиона.

— Это потому что у меня натура сложная, — засмеялась Элин. — Нет, ты не обижайся, из всех чудовищ, про которых мы прочитали, василиск и правда подходит лучше всех. Просто не надо забывать, что с ним может быть не все так просто.

— И самое главное, — добавил Гарри, — мы все равно не узнали, откуда выползает эта тварь и как можно загнать ее обратно.

— А мы точно хотим это знать? — спросила Элин.

— Мы же это уже обсуждали, — пожала плечами Гермиона. — В этом году нас не заставляют никуда лезть, а от того, что мы сидим за книгами, ничего плохого не случится.

— Мы ведь уже помешали планам Тома, вовремя узнав про Рональда, — добавил Гарри. — И если еще что-то узнаем, то сразу же сообщим директору, вот и все.

Элин лишь вздохнула. Согласно ее пророчеству, барсук должен был защитить. Но никто ведь не обещал, что он после этого выживет.

* * *

Впрочем, пока что опасения Элин не оправдались. Большую часть времени, свободного от домашних заданий, они посвящали самостоятельным занятиям по боевой магии: ребята шли с опережением и накануне Рождества приступили к программе третьего курса. Заклинание «Ступефай», которое им предстояло изучить, считалось хлебом с маслом любого боевого мага — очень быстрое, с простой и короткой формулой, оно могло заменить все остальные парализующие заклятия, но требовало предельно точного движения палочки и очень большого для второкурсника расхода сил.

Кроме собственных занятий, на Гарри свалилась и еще одна напасть. Джинни Уизли, справившись со своей стеснительностью, принялась настойчиво упрашивать поучить ее «настоящей боевой магии». Гарри не без оснований подозревал, что это лишь предлог и на самом деле девочка гораздо больше интересуется им самим, нежели какими-то заклинаниями, но отказать у него не повернулся язык. К его огромному облегчению, вместе с Джинни на занятия пришла и Луна, так что он мог, объяснив материал, просто поставить обеих первокурсниц в пару и отойти от них подальше.

Ревнивые взгляды, бросаемые на него Джинни в те моменты, когда он занимался с Гермионой, Гарри предпочитал не замечать.

Элин и Гермиона продолжали ходить к Снейпу, и профессор хоть и вздыхал, ворчал и плевался, но занятия не прекращал и за два дня до каникул даже разрешил им поставить на огонь отвар из златоглазок.

— Это самый длинный этап, — объяснил он. — В «Неисчетносильных Зелиях» вы могли прочитать, что отвар должен тушиться месяц. Теоретически этого достаточно, но на практике зелье, приготовленное таким образом, невозможно употреблять из-за отвратительного вкуса и слишком сильных побочных эффектов при превращении. Ваш отвар будет готовиться не менее восьми недель, но не волнуйтесь, я найду, чем занять вас на это время.

* * *

— Тебе надо было сразу спросить меня, — Луна укоризненно посмотрела на Элин. — И я бы сразу тебе сказала, что у Рона в кармане сидел самый жирный наргл из всех, которых я видела. А теперь он там не сидит.

— А ты не видишь, у кого этот наргл сейчас? — спросила Элин.

— Не-а, — покачала головой Луна, — но это не значит, что его нет. Нарглы же видны только когда кушают.

— Вы обе ненормальные! — Гермиона демонстративно пересела на другой конец дивана и открыла книгу. — Всем известно, что никаких нарглов не существует!

— Ну и что, что не существует? — пожала плечами Элин. — Луна — живой детектор магии, она видит суть людей. И какая разница, как называть то, что она видит — «энергетические потоки» или «нарглы»?

— Никакой я не детектор, — надула губки Луна. — Я девочка. А нарглы — это нарглы, а никакие не потоки. Они же никуда не текут.

— Ты девочка-детектор, — засмеялась Элин. — Только ты выдаешь информацию по-китайски и тебя надо переводить.

— А, ну тогда ладно, — Луна скинула туфли и забралась с ногами на диван. — Тогда давай, переводи меня.

— Просто попробуй описать тех животных, которых ты видишь, — сказала Элин.

— Ну а что тут описывать? — пожала плечами Луна. — Нарглы воруют у людей всякие вещи... И не только вещи. Вот у тебя когда-нибудь бывало, что ты думаешь какую-то мысль, думаешь, думаешь, а потом раз, и больше не думаешь? Вот. Это у тебя наргл ее украл и съел.

— Так вот куда деваются вторые носки после стирки... — засмеялся Гарри.

— Носки таскает стиральный гномик, ты что, не знал? — удивилась Луна. — Это его плата за работу. Но он их потом возвращает, если его хорошенько попросить.

— А другие животные? — спросила Элин.

— Ну, самые опасные — мозгошмыги, — Луна начала загибать пальцы. — Они залетают людям в уши и размягчают мозг. Человек с мозгошмыгами вообще не может ни о чем думать. Еще есть шептугли, я про них рассказывала... Как бы так объяснить... Ну вот ты видишь будущее, потому что тебе шептугли его показывают. У тебя же их целых два, поэтому ты хорошо предсказываешь. У Гарри тоже два, но один спит, поэтому он может предвидеть, но редко.

— Тут ты что-то путаешь, — покачал головой Гарри. — Я пока еще ничего не предсказывал.

— Да ну? — улыбнулась Луна. — А как, по-твоему, ты снитчи ловишь? Ты же их сначала не глазами видишь, это тебе шептугли подсказывают. Они есть у всех, кто играет в квиддич, люди без шептуглей и пяти минут на метле не продержались бы.

— А, я поняла! — воскликнула Элин. — Шептугли — это интуиция. Только странно, что у Гермионы их нет.

Гермиона возмущенно фыркнула и повернулась к друзьям спиной.

— Нет, — печально вздохнула Луна. — Поэтому она совсем не может видеть будущее, зато очень хорошо разбирается в настоящем и хорошо делает уроки.

— Я хорошо учусь, потому что много читаю! — Гермиона раздраженно захлопнула книгу и вскочила на ноги. — И потому что усердно занимаюсь, в отличие от некоторых!

— И еще потому, что у тебя нет шептуглей, — хихикнула Элин.

Гермиона развернулась на каблуках и, нарочито громко топая, направилась в сторону спальни.

— Знаешь, Луна, — задумчиво протянула Элин, провожая подругу взглядом, — ты если увидишь что-то необычное, скажи нам, ладно? Особенно если увидишь такого же наргла, как у Рона Уизли. Он на самом деле очень опасен.

— Скажу, — кивнула Луна. — Но я думаю, что он больше не покажется. Он же умный, наверняка придумает что-то другое. Только я не знаю, что.

1) В данном фанфике «лорд» — титул лица, имеющего пожизненное или наследственное право заседать в Визенгамоте. К «родомагии» и «лордам» из фандома он никакого отношения не имеет.

Вернуться к тексту

2) Цитата из «Бестиария» Анжея Сапковского.

Вернуться к тексту

3) «Гарри Поттер и Тайная Комната», перевод Potter's Army.

Вернуться к тексту

 28 декабря 1992 года

«I want to wake up in a city,

That doesn’t sleep,

And find I’m king of the hill,

Top of the heap...»⁽¹⁾

С трудом разлепив глаза, Гарри увидел, как Элин в трусах и растянутой футболке изображает перед зеркалом какое-то подобие ходьбы на месте, держа в руках расческу вместо микрофона.

— Похожа я на Лайзу Минелли? — спросила она, отставив в сторону руку и поведя бедрами. — Пам-пам пам-барам, пам-пам пам-барам...

— Ты похожа на василиска, — проворчал Гарри, поплотнее закутываясь в одеяло. — Дай поспать, чудовище!

— Нью-Йорк никогда не спит! — Элин подошла к окну и одним движением подняла жалюзи. Солнечный свет, отраженный от стоящей напротив их отеля стеклянной башни, ударил прямо в глаза Гарри.

— Но я-то не Нью-Йорк, — он недовольно повернулся на другой бок. — Я-то люблю поспать...

— Хватит дрыхнуть! — Элин принялась стаскивать с брата одеяло. — Нам скоро выезжать, а у нас еще изба не метена, корова не доена, родители не кормлены... Давай, поднимайся, мама еще полчаса назад хотела тебя разбудить. Я героически отстаивала твой покой, а ты мне даже спасибо не сказал.

— Спасибо, — Гарри наконец-то уселся на кровати и широко зевнул. — Который час?

— По местному — восемь, а по лондонскому — час дня, так что бегом умываться! — Элин ухватила брата за ногу и, не обращая внимания на возмущенные вопли, поволокла его в сторону ванной.

Залезая в душ, Гарри недовольно подумал, что с гораздо большим удовольствием провел бы время дома, сидя в уютном кресле перед телевизором, по которому он успел соскучиться. Но сразу по возвращении из школы папа и мама ошарашили ребят неожиданной новостью: Рождество они должны будут провести в Нью-Йорке, совмещая приятное с полезным. Причем решение это, видимо, было принято лишь в последний момент, так что родители даже не смогли забронировать для семьи один большой номер — во время праздников все гостиницы были переполнены, и большой удачей было уже то, что они смогли найти два двухместных номера в одном и том же отеле.

Стук в дверь вывел Гарри из раздумий.

— Давай скорее! — услышал он голос сестры. — Мама просила передать, что они уже ждут в ресторане.

К тому моменту, как Гарри вышел из ванной, Элин успела одеться и теперь сидела на подоконнике, задумчиво глядя вниз.

— Чем ты там любуешься? — спросил он, натягивая джинсы.

— Считаю машины, — ответила она. — Говорят, восемь из десяти автомобилей на улицах Манхэттена — такси. Я не верила, но сам посмотри.

Элин показала рукой на проплывающую по Парк-авеню бесконечный желтый поток, от которого то тут, то там, словно брызги, отскакивали к тротуару отдельные машины, высаживающие одних пассажиров и тут же подбирающие следующих.

— Да что там смотреть, — пробурчал Гарри. — Грязь, шум, бомжи и толпы народу. Лондон намного лучше.

— Да? А мне нравится, — задумчиво произнесла Элин. — Кишащая крысами подземка и стеклянные башни немыслимой высоты; бомжи, сидящие под дорогими витринами; заброшенные склады в двух шагах от Таймс-Сквер; известные на весь мир сцены и порнографические киношки в соседнем квартале...⁽²⁾ Невообразимое место... Совсем как я.

— Ты как будто сочинение пишешь, — усмехнулся Гарри.

— Ага, доклад на тему «Нью-Йорк — город контрастов», — Элин засмеялась. — Напишу и продам чистокровным, которые учат магловедение. Говорят, профессор Бербидж такие сочинения очень любит.

* * *

Лишнее подтверждение тому, что Нью-Йорк — и правда, город контрастов, они получили буквально через пять минут после того, как сели в арендованную машину. Элин уговорила отца сделать небольшой крюк и проехать не по скоростному шоссе, а по обычной городской улице и заворожено смотрела, как шикарные небоскребы вдоль Парк-авеню в один миг вдруг сменились угрюмыми коричневыми социальными домами для бедных. За рекой, отделяющей Манхэттен от Бронкса, пошли уже совсем страшные развалины, место которым было скорее в Берлине 1945 года, нежели в современном городе. Но еще через несколько минут за окнами машины словно щелкнули выключателем, и дорогу обступили аккуратные одно— и двухэтажные домики, глядя на которые невозможно было себе представить, что всего в нескольких милях отсюда люди стремятся застроить каждый свободный дюйм земли.

Уютные пригороды постепенно сменились редкими фермами, дорога пошла в гору и вскоре затерялась в густом лесу. Спустя три часа Эрик Олсен, руководствуясь подсказками сидящей за картой жены, свернул на грунтовку и затормозил перед хлипким деревянным шлагбаумом.

— Извините, сэр, дальше нельзя. Снежные заносы, — подошел к машине добродушный чернокожий полисмен в меховой куртке, на которой красовалась серебряная шестиконечная звезда шерифа.

— А что вы летом говорите? — поинтересовалась у него Элин, показывая свою палочку.

— Если дожди — говорю, что дорогу размыло, а если засуха — что лесной пожар, — усмехнулся тот. — Но вы не ученики школы... У вас есть приглашение?

— Вот, — Линда протянула охраннику маленькую карточку со светящимся значком в углу. — Наша фамилия Олсен, профессор Симплтон ждет нас.

— Олсен, Олсен... — в руках полицейского материализовался длинный свиток пергамента. — Одри, Оеши, Оззи, Окорок... Ага, есть Олсен. Вот, повесьте на зеркало, чтобы проехать дальше. Гостевая парковка справа сразу за поворотом. Добро пожаловать в Ильверморни.⁽³⁾

Он протянул им небольшой деревянный амулет с лицом индейца на одной стороне и гербовым щитом на другой. Эрик взял амулет в руку, сморгнул неожиданно выступившую слезу и обнаружил, что никакого шлагбаума перед ним уже нет. Дорога упиралась в изящные железные ворота, справа и слева от которых уходила вдаль каменная стена, за которой виднелись симпатичные корпуса в неоготическом стиле. Довершала картину вереница черно-желтых школьных автобусов, как раз в этот момент выезжавшая из ворот, как будто за ними находилась самая обычная американская школа. Правда, покинув территорию школы, автобусы тут же взлетали, разгонялись и через секунду растворялись в воздухе.

От автомобильной стоянки расходился целый веер усыпанных розовым гравием дорожек, каждая из которых была снабжена аккуратным указателем: «Кинозал», «Библиотека», «Столовая», «Трансфигураторная», «Зельеварня», «Кафедра полумертвых языков», «Кот»... К последнему указателю был приколот небольшой желтый листок с надписью вкривь и вкось: «Кот не работает».

— Интересно, что это за «КОТ» такой? — удивлялся Гарри, пока они шли в направлении, отмеченном стрелкой «Отдел по работе с международными студентами». — Комитет оборонной техники?

Элин тихонько захихикала. Американская школа ей уже заранее нравилась.

* * *

В Ильверморни их принимал профессор Симплтон — приятный на вид толстячок в коричневом магловском костюме, синей мантии и при ярко-желтом в лиловый горошек галстуке-бабочке.

— В каждой стране свой подход к образованию, — рассказывал он. — Среди выпускников Шармбатона не так много великих волшебников, но французы очень удачно комбинируют обычные предметы с магическими и добиваются потрясающих успехов в науке. В Дурмстранге уделяется много внимания спорту, физической подготовке и боевой магии, многие его студенты еще до окончания школы приглашаются в сборные своих стран. Пару лет назад снова открылась школа при Соловецком институте, она пока небольшая, но зато там очень сильная кафедра вычислительной магии. Это вообще единственная школа, в которой имеется волшебный компьютер, причем никто не знает, как русские заставили его работать, раньше это считалось вообще невозможным. Хогвартс же по праву гордится своими преподавателями и считается лучшим во всем, что касается магической теории. Профессора Снейп, Макгонагалл, Флитвик, Синистра — признанные авторитеты в своих областях.

— А Ильверморни? — спросила Элин.

— В сравнении с Хогвартсом у нас меньше внимания уделяется теории, но больше — практике, — ответил профессор. — Многим молодым волшебникам, к сожалению, совсем неинтересно то, как работает магия, их интересует лишь, что можно сделать с ее помощью. Что ж, мы даем большинству то, что ему нужно, не пытаясь насильно втиснуть в головы сложные формулы. Ну а для тех, кто действительно интересуется магией как наукой, у нас ведутся отдельные занятия. Благо, на каждом курсе учится по несколько сотен студентов, среди которых обязательно находится десяток — другой тех, ради кого имеет смысл держать продвинутые классы. Ну и конечно, наши выпускники могут впоследствии продолжать обучение в Институте салемских ведьм.

— Но не может ли быть так, что ученики не интересуются теорией магии именно потому, что у них нет необходимости ее изучать? — удивилась Линда. — Если она не входит в обязательную программу, то понятно, что большинство подростков скорее предпочтут приятно проводить время, а не сидеть за скучными учебниками.

— Таков наш подход, — пожал плечами профессор. — Мы даем возможность выбора, но сам выбор делают исключительно студенты. Хочешь — учись, не хочешь — осваивай необходимый минимум... Насильно мил не будешь, не так ли?

— Возможно, — не стала спорить Линда. — А каким образом иностранные студенты могут поступить в вашу школу?

— Иностранцы учатся в школе за деньги, порядка десяти тысяч долларов в год, включая стоимость проживания. Но это, как я понимаю, для вас не проблема? — уточнил Симплтон.

Эрик и Линда кивнули.

— Тогда все просто, — радостно заявил профессор. — При переходе из другой школы будущие студенты выбирают для себя нужные предметы и сдают тесты, по результатам которых и отправляются на тот или иной уровень по каждому из них. Ваши дети могут сдать их в любой момент, как только закончат текущий год в Хогвартсе.

— А посреди года переход возможен? — спросил Эрик.

— Боюсь, что нет, — профессор смущенно почесал кончик носа. — Учись ваши дети в любой другой школе, проблемы бы не было, но программа Хогвартса очень специфична. Дети весь год настраиваются на определенный ритм, и его прерывание может привести к выбросам... Конечно, в исключительных обстоятельствах переход можно организовать, но каждый такой случай рассматривается отдельно, и, боюсь, процесс занимает несколько месяцев.

— Что ж, спасибо, — Линда Олсен поднялась со своего места и протянула профессору руку. — Мы подумаем над тем, что вы нам рассказали, и обязательно с вами свяжемся.

— Извините, профессор, — заговорил вдруг Гарри, до сего момента сосредоточенно изучавший пестро раскрашенные школьные проспекты. — Я не вижу, чтобы в ваших каталогах упоминалась защита от темных искусств или боевая магия. Тут только защита от волшебных существ...

Профессор Симплтон изумленно уставился на мальчика.

— Боевая магия? — спросил он. — Разумеется, детям ее не преподают! Представляете, что творилось бы в школе, если бы ее ученики при любой ссоре швырялись бы не щекоткой и шерстью-изо-рта, а настоящими смертельными проклятиями? У нас и так возникает масса проблем из-за тех, кто пытается использовать не по назначению режущие и взрывающие заклинания.

— Но вы сказали, что в Дурмстранге... — начал было Гарри.

— В Дурмстранге, — перебил его профессор, — за пятьдесят лет погибло тридцать два ученика и вдвое больше лишилось палочек за применение недозволенной магии. В Хогвартсе и Шармбатоне, насколько мне известно, жертв меньше, но и там больничные койки редко остаются пустыми. Именно поэтому в нашей школе такие суровые правила. После совершеннолетия — да, изучайте сколько угодно, в конце концов, вторую поправку никто не отменял,⁽⁴⁾ и курсы самозащиты пользуются у нас в стране большой популярностью. Но до сего момента даже попытка пронести в школу литературу с описанием боевых заклинаний приведет к немедленному исключению.

* * *

— Какая жалость, — вздыхала Элин, когда их автомобиль покинул территорию школы. — Мне тут нравится... Вы заметили, что в США даже автомобили можно заколдовывать, не то, что у нас? И волшебный мир намного больше британского...

— Если бы не их запрет на боевую магию... — поддержал сестру Гарри.

— Возможно, он имеет смысл, — пожала плечами Элин. — Все-таки не у каждого ученика есть персональный Темный лорд, желающий его убить.

— Но у меня-то этот лорд имеется! — Гарри посмотрел на родителей. — Наше мнение учитывается?

— Конечно, — удивилась мама. — Ты мог бы и не спрашивать.

— Тогда я бы предпочел продолжать учебу в Хогвартсе.

Элин кивнула, соглашаясь с братом.

— Пусть по нашей школе и бродят одержимые профессора и древние чудовища, — сказала она, — но, по крайней мере, там мы учимся с ними справляться. И при всех недостатках Хогвартса в нем за много лет никто не погиб.

— Ну, учитывая, что до конца года перевод все равно невозможен... — начал было Эрик.

— А вот это странно, — сказала его жена. — Я готова поставить всю свою репутацию на то, что мистер Симплтон что-то не договаривает. То есть, пока он рассказывал про систему образования, все было нормально, но как только дело дошло до перевода... — она покачала головой. — Я слишком часто видела, как пытаются врать честные люди. Давай он показания в суде, я бы обязательно попыталась на него надавить.

— То есть он почему-то не хотел принимать нас в свою школу? — удивился Гарри.

— Похоже на то, — кивнула мама. — Причем когда я списывалась с Шармбатоном, мне ответили ровно то же самое: мы рады принять любого ученика, но перевод из Хогвартса возможен только в конце года. И я, конечно, не специалист в магии, но меня очень смутил один факт. Судя по тому, что я успела прочитать летом, этот запрет появился совсем недавно, всего пятнадцать лет назад. То есть, либо раньше программа была другая, либо...

— ...либо пятнадцать лет назад кто-то захотел помешать переходу детей из Хогвартса. — закончила Элин.

— Ты как хочешь, — говорила она брату вечером, когда ребята остались одни, — но мне все это категорически не нравится. Нас как будто загоняют в коридор, как в прошлом году... Интересно, что они будут делать, если мы просто встанем посреди дороги и откажемся идти?

— «Они» — это Дамблдор? — уточнил Гарри.

— Да какая разница? — пожала плечами Элин. — Кем бы они ни были, я отказываюсь играть по их правилам! Ни одну лишнюю книгу больше не открою. И вам с Гермионой не дам!

 14 февраля 1993 года

— Ну здравствуйте! — Элин остановилась в дверях Большого зала и недовольно посмотрела на то, что творилось внутри. — Это какому же, интересно, идиоту пришла в голову сия светлая мысль?

Весь Большой зал в этот день был забран аляповато-розовой драпировкой, вместо знамен факультетов над столами висели огромные надувные сердца и бело-золотые херувимчики, а с потолка на головы учеников сыпалось конфетти.

— Неужели ты не любишь розовый? — скорчив невинную мордашку, осведомилась Гермиона, прекрасно осведомленная о вкусах подруги.

— Не-на-ви-жу, — сквозь зубы прошипела Элин. — Как только я найду того, кто это проделал... А хотя чего его искать, вон он, за профессорским столом сидит. У-у-у, ирод! Дай только до него добраться, я... Я на него близнецов натравлю, вот. А то они что-то в последнее время заскучали, даже не взрывают ничего.

— Не трогай профессора, — моментально встрепенулась Гермиона. — Сегодня же день Святого Валентина, он хотел как лучше! Посмотри, всем, кроме тебя нравится! Ну... почти всем... большинству... некоторым... — честно добавила она, глядя, как ее однокашники с кислыми минами пытаются очистить овсянку от блесток и выловить конфетти из тыквенного сока.

— Это мой любимый праздник! — объявил в этот момент Локхарт, — что, несомненно, уже знают те, кто успел прочитать мою автобиографию! И чтобы разделить свою радость со всеми вами, я решил устроить вам этот маленький сюрприз...

Локхарт ослепительно улыбнулся.

— Я благодарен авторам тех сорока шести валентинок, которые я уже получил. Если же кто-то захочет отправить еще — что ж, к его услугам будут мои дружелюбные купидончики!

Он хлопнул в ладоши, и в Большой зал строевым шагом вошли две дюжины дварфов с золотыми крылышками за спиной.

— Какие милашки, — фыркнула Элин. — Гарри, не хочешь отправить с ними валентинку своей избраннице? Если, конечно, у тебя есть избранница... Гарри?

Ее брат внезапно очень заинтересовался содержимым своей тарелки.

* * *

Это был один сплошной кошмар. В этом году день Святого Валентина пришелся на воскресенье, и студенты не могли скрыться от «купидончиков» на занятиях. Вездесущие дварфы настигали своих жертв где угодно — в гостиных факультетов, в спальнях, в квиддичных раздевалках и даже в туалетных кабинках.

Элин и Гермиона, не выдержав царившего в школе хаоса, сбежали в единственную известную им тихую гавань — кабинет Снейпа, где настаивалось оборотное зелье. Это был тот редкий случай, когда профессор зельеварения был почти похож на человека: сочувственно вздохнув, он достал из шкафа огромный ящик с сушеными корешками и принялся рассказывать про принципы разделения растительных компонентов на живые, мертвые и зомбиобразные.

Увы, ничто хорошее не могло длиться вечно. Войдя вечером в Большой зал, Элин обнаружила, что возле ее места уже караулят два дварфа.

— Это ты Алин Ольсин? — проворчал самый мрачный из них. — Сколько можно ждать! Тут тебе послание. Тайное. Не скажу, от кого.

— Надеюсь, там тоже будут стихи, — Луна вздохнула и посмотрела на потолок. — Гарри свои уже получил. Такие искренние... Жалко, что мне такие никто не прислал...

— О да, — засмеялся Гарри. — Я не знаю, кто автор, но эти строки я не забуду до конца жизни!

«Как кожа у жабы глаза зелены,

А волосы — как доска в классе темны,

Моим стать бы мог, хорош словно бог,

Избавил от Тёмного Лорда нас ты»⁽⁵⁾

— мелодичным голосом пропела Луна.

Элин хихикнула и раскрыла первую валентинку.

— О, и у меня тоже поэзия, — сказала она.

«Лишь твоей любви мне надо,

Будь всегда со мною рядом!

Давай советы, помогай,

Жизнь добротою озаряй!»⁽⁶⁾

Элин раскрыла было рот, собираясь высказать все, что думает о неизвестном авторе, но увидев покрасневшего до кончиков ушей Лонгботтома, вовремя прикусила язык. Обижать друга ей не хотелось, и она мысленно взмолилась всем богам, чтобы парень не отправился признаваться в любви лично и ей не пришлось бы разбивать ему сердце. Она-то испытывала к Невиллу исключительно дружеские чувства.

«Ну ладно, с Невиллом потом разберемся, а это кто? — подумала она, открывая вторую валентинку. — Надеюсь, не еще один непризнанный поэт».

«Если рассудок и жизнь дороги тебе, держись подальше от Тайной комнаты в темное время суток, когда силы зла царствуют безраздельно».

«Опять Добби? — Элин на секунду задумалась. — Да нет, вряд ли. Несчастный домовик, скорее всего, и писать-то не умеет...»

Она еще раз осмотрела валентинку. Послание было составлено из вырезанных из газеты букв и слогов, но слова «Тайной комнаты» были написаны зелеными чернилами аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Сама же открытка выглядела намного элегантнее предыдущей — не такая аляповатая, с тонким, тисненым серебром рисунком на хорошей бумаге.

— Ах ты сучка крашеная! — услышала она вопль со стороны слизеринского стола. — Не трожь моего Дракусика!

Привстав со своего места, Элин увидела, как Панси Паркинсон, вцепившись в волосы Дафны Гринграсс, тщетно пытается повалить ее на пол. Кричащая от боли Дафна в ответ молотила по сопернице кулаками и пыталась пнуть в коленку, не достигая, впрочем, видимого успеха. Про висящие у них на поясе палочки обе чистокровные волшебницы, судя по всему, даже не вспоминали.

— Прекратить, — подлетевший к дерущимся Снейп одним движением разделил девочек. — Обе ко мне. Живо.

Он развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к выходу из зала. Растрепанные и раскрасневшиеся соперницы, разом растерявшие весь свой боевой задор, поплелись вслед за своим деканом.

Элин посмотрела на сидящего с потерянным видом Малфоя, перед которым все еще стояли два купидончика с валентинками от соперниц, перевела взгляд на свое письмо и удивленно подняла брови. Она и представить себе не могла, что чистокровный волшебник, настолько подчеркнуто кичащийся своим отличием от маглов, тайком читает Конан Дойла.

* * *

Элин не знала, чего хотел добиться Драко своим посланием, но подходить к нему с расспросами не стала. Во-первых, был шанс, что она ошиблась с определением автора, а во-вторых, при наличии поблизости Панси Паркинсон это было попросту небезопасно — бешеный мопс готов был растерзать любую девушку, посмевшую подойти к «ее Дракусику» ближе, чем на пару шагов.

Да и самому Малфою, похоже, в последнее время было совсем не до Тайной комнаты. Мало того, что вся школа упорно продолжала считать его наследником Слизерина, так еще и в матче с Когтевраном факультет потерпел сокрушительное поражение, оказавшись на последнем месте в чемпионате. Чжоу Чанг снова подтвердила свою репутацию лучшего ловца Хогвартса, Драко же провел игру из рук вон плохо, и на Слизерине уже открыто начали говорить, что Маркусу Флинту следует исключить из команды неудачливого ловца, даже если из-за этого и придется вернуть Люциусу Малфою подаренные им «Нимбусы-2000».

Впрочем, Драко на эти разговоры никак не реагировал, расхаживая по школе с еще более самоуверенным видом, чем прежде, и всегда в сопровождении Панси, за которой после четырнадцатого февраля закрепилась твердая репутация будущей миссис Малфой. Официально о помолвке не объявляли, но школьные сплетники были уверены, что две семьи уже заключили соглашение, и расходились лишь в вопросе о том, успели ли обрученные подкрепить соглашение постелью или пока ограничились лишь поцелуями в темных коридорах. То, что «жениху» двенадцать, а «невесте» — тринадцать лет, сплетников не смущало. Вообще, насколько успела понять Элин, ранние помолвки среди чистокровных были в порядке вещей, а секс между обрученными считался чем-то само собой разумеющимся. Даже Устав школы, строго запрещавший уединенные встречи юношей и девушек, для официально помолвленных пар делал исключение.

Перед пасхальными каникулами ребятам предложили выбрать на следующий год дополнительные предметы, и Элин ничуть не удивилась, узнав, что большинство ее однокурсников руководствовались при выборе не полезностью предмета для будущей карьеры, а исключительно соображениями о том, что легче или что интереснее. Сама она первым предметом без колебаний выбрала предсказания, а вот в выборе между нумерологией и рунами в конце концов последовала женской логике: не знаешь, какое платье купить? Покупай оба, а там разберешься. Хагрид подбивал Элин взять вместо «скучной зубрежки» уход за магическими существами, но она очень сильно сомневалась, что ее карьера будет связана с животноводством.

А вот Гарри после чтения бестиариев увлекся магозоологией и, к радости Хагрида, легко согласился с тем, что изучать уход за магическими существами будет очень интересно. Второй же предмет был выбран от обратного: руны и нумерология показались ему слишком скучными, а магловедение — слишком бесполезным. Оставались предсказания, и Гарри решил, что раз уж у него, как у сестры, есть два шептугля (пусть даже один спящий), то наверное, он сможет осилить этот предмет.

Гермиона же вновь превратилась в невыносимую зануду и извела всех старшекурсников расспросами, а одноклассников — рекомендациями на тему того, какой предмет нужнее. Доведенный до белого каления Гарри в конце концов посоветовал ей записаться вообще на все, слишком поздно сообразив, что такие шутки его подруга не понимает в принципе.

Шло время. Треклятый Ступефай, который не получался у ребят несколько месяцев, к Пасхе наконец-то сдался, и они всерьез надеялись, что до начала экзаменационной лихорадки успеют выучить еще несколько защитных заклинаний. Оборотное зелье тоже было готово и после испытания на лабораторной крысе получило одобрение профессора. На своем последнем занятии Элин и Гермиона торжественно обменялись волосами, опустили их в свои бокалы и благополучно превратились друг в друга. После чего едва не расстались с содержимым своих желудков, глядя на демонстрируемые Снейпом колдографии тех несчастных экспериментаторов, которые ухитрились выпить зелье с попавшими в него частицами насекомых.

Освободившееся время Элин посвятила изучению русского языка — упоминание о волшебном компьютере в Соловце ее очень заинтересовало, так что она еще в Нью-Йорке успела купить самоучитель и — для закрепления навыка чтения — томики Гоголя и Булгакова. Это был первый случай, когда она не смогла соблазнить Гермиону новыми знаниями — узнав про букву Ы и «пятьдесят парадигм склонения по Зализняку», та недовольно фыркнула и заявила, что найдет своим мозгам лучшее применение. Гарри от изучения тоже отказался — увидев транскрипцию слова «защищающихся»,⁽⁷⁾ он решил, что еще не окончательно сошел с ума, чтобы читать заклинания на парселтанге. А вот сама Элин «великий и могучий» вспоминала легко, и хотя произносить русские слова без акцента у нее не получалось (язык за много лет слишком привык к английским звукам), но читать она смогла вполне бегло.

Джинни отказалась от кавалерийского наскока на крепость по имени Гарри, перестала ревновать его к Гермионе и перешла к планомерной осаде при помощи невинного голоса, взмахов ресницами и хихикания невпопад. Сам Гарри изо всех сил старался не замечать эти попытки и в свою очередь украдкой посматривал на Чжоу, что безумно веселило Элин. Она даже заключила сама с собой пари о том, когда же именно до ее брата дойдет, что он сам безнадежно влюбился в красавицу-когтевранку.

А вот то, что сама Элин стала предметом обожания со стороны Невилла, было уже нифига не забавно, а вовсе даже наоборот. Она понятия не имела, что ей делать в случае, если парень от тайных воздыханий решится перейти к более активным действиям.

Но в общем и целом, жизнь была прекрасна и удивительна, и на матч Пуффендуй — Гриффиндор Элин шла в приподнятом настроении.

 24 апреля 1993 года

— Вот видишь, Гермиона, — радовалась Элин, — стоило нам только отказаться от поисков, и все сразу наладилось. Никто ни на кого не нападает, ни в какие подвалы не приглашает... Может, Рон и правда уничтожил этот поганый дневник?

— А если нет? — спросила Гермиона. — Если он попал к кому-то другому, кто только и ждет удобного случая?

— Ждет вот уже полгода? Вряд ли, — отмахнулась Элин. — Да и если ждет, какое мне дело? Что я им, Геракл, чтобы меня за чудовищами посылать?

— Для Геракла ты комплекцией не вышла, — засмеялась Гермиона. — Ты скорее...

Она задумалась, подбирая для подруги подходящего греческого героя, и вдруг споткнулась на ровном месте.

— Ты чего? — удивилась Элин.

— Нет, не может быть... — прошептала Гермиона. — Это же так просто... как я раньше не догадалась... Эль, придержи мне место, я скоро вернусь!

Она бросилась к замку, очень надеясь на то, что мадам Пинс не интересуется квиддичем и не закроет библиотеку на время матча.

Элин удивленно посмотрела вслед подруге, пожала плечами и поспешила в сторону стадиона. Схватка между Гарри и Роном обещала быть очень интересной, и ей надо было поторопиться, чтобы успеть занять места получше.

* * *

— Так я и знала! — прошептала Гермиона. — Если бы не Эль со своим невмешательством, я бы догадалась намного раньше...

Она отодвинула от себя три раскрытых тома и оглянулась, ища, что можно было бы использовать вместо закладки. Мелькнувшую было мысль вырвать страницу из библиотечной книги Гермиона с негодованием отбросила — за такое святотатство мадам Пинс отлучила бы ее от библиотеки до конца учебы.

— Извини, Дафна, ты не одолжишь мне лист бумаги? — обратилась она к сидящей за соседним столом Гринграсс, увлеченно чертившей какие-то схемы.

— Конечно, — Дафна вырвала из тетради чистый лист, передала его Гермионе и снова углубилась в свое занятие.

— Спасибо! — Гермиона аккуратно заложила нужные страницы, захлопнула книги и, не сдержав любопытство, повернулась к соседке. — Извини, что спрашиваю, но это что, какое-то дополнительное занятие?

— Нет, — улыбнулась та. — Я просто ищу себе подходящего мужа.

— По книгам? — поперхнулась от изумления Гермиона.

— Ну да, а что... А, ты же, наверное, не знаешь. У тебя-то таких проблем нет, — Дафна посмотрела на собеседницу. — А вот мне надо очень тщательно считать, сколько у меня общих предков с каждым из потенциальных женихов.

— Я слышала, что все чистокровные волшебники в родстве друг с другом, — кивнула Гермиона.

— Ты даже не представляешь, насколько, — грустно вздохнула Дафна. — Из двадцати восьми безупречных мне подходит только Малфой, но он один, а у меня есть сестра. Что папа будет с этим делать, ума не приложу, он никак не хочет смириться с тем, что одной из нас придется выйти за полукровку... Или за иностранца, что еще хуже. Хотя есть еще Уизли, конечно... Но с предателями крови он точно не захочет породниться.

— А почему Уизли называют предателями крови? — спросила Гермиона. — Это из-за их дружбы с маглами?

— Да нет, что ты, — Дафна улыбнулась. — Это на самом деле очень поучительная история... Могу рассказать, если тебе интересно.

 История Септимуса Уизли

— Ты, конечно, слышала про изданный в тридцатые годы «Справочник чистокровных волшебников», — начала Дафна. — Автор включил в него двадцать восемь семей, в которых не было ни единого магла на протяжении пятисот лет, и одной из них оказалась семья Уизли. Хотя они никогда особо не заморачивались с чистотой крови и часто выдавали дочерей за полукровок и даже маглов, но вот наследники по прямой линии всегда женились на чистокровных.

— Да, я слышала про это, — кивнула Гермиона.

— Так вот, вскоре после выхода «Справочника» разразился скандал, потому что молодой Септимус Уизли заявил, что не является чистокровным. Оказывается, его предок, знаменитый Отум Уизли, Верховный чародей Визенгамота в XVII веке и один из авторов Статута о секретности, был женат дважды. Автор справочника выводил всех Уизли от брака Отума с чистокровной ведьмой Констанцией Нотт, но на самом деле та скоропостижно скончалась от оспы через полгода после свадьбы, не успев родить наследника. И все последующие Уизли ведут свой род не от нее, а от второй жены Отума, маглорожденной Констанции Бонасье, которая родила мужу шесть дочерей и одного сына.

— И после этого его назвали предателем? — удивилась Гермиона. — По-моему, Септимус Уизли, наоборот, поступил очень честно. Да и, в конце концов, кому какое дело, что у него в предках обнаружились маглы? Ну стало чистокровных семей не двадцать восемь, а двадцать семь, и что?

— О, ты не понимаешь, — покачала головой Дафна. — В XVII веке еще не было такого отношения к маглорожденным, их называли «избранными магией» и, в общем-то, соглашались терпеть, если они знали свое место. Так что жену богатого и влиятельного Отума приняли в высшем обществе, а ее дочери легко нашли мужей среди младших сыновей из знатных родов. Те, кому не светило наследство, ради родства с Отумом быстро соглашались закрыть глаза на не совсем чистое происхождение тещи. А так как Уизли всегда славились плодовитостью, то через несколько десятков лет у Отума уже было множество внучек, правнучек и праправнучек, про происхождение которых постепенно начинали забывать... Смекаешь?

— Ты хочешь сказать, — осенило Гермиону, — что через несколько поколений...

— Именно! — воскликнула Дафна. — Из двадцати восьми «истинно чистокровных семейств» двадцать семь оказались напрямую связаны с Уизли! Представляешь, какой поднялся скандал? Разумеется, Констанцию Бонасье объявили несуществующей, а самого Септимуса — сумасшедшим. Его даже высмеивали со сцены... Была такая пьеса, «Горе Отума», довольно популярная... От остальных Уизли потребовали отречься от Септимуса, а когда они отказались, всех их скопом окрестили предателями крови. Якобы они предали свою кровь, выдумав себе в предки маглорожденную. Но сколько бы их ни ругали, а каждый ныне живущий чистокровный британский волшебник в глубине души знает, что на самом деле он — потомок дочери парижского галантерейщика.

Гермиона прикрыла рот, стараясь не заржать в голос.

— А тебя это не волнует? — спросила она, справившись со смехом. — Извини, если этот вопрос кажется тебе бестактным...

— Да нет, все в порядке, — ответила Дафна. — Это мой папа все беспокоится о чистоте крови. Хотя когда его зазывали к себе пожиратели смерти, он ответил отказом. А вот мама мне очень давно рассказала продолжение истории Септимуса.

— О, так было еще продолжение, — заинтересовалась Гермиона.

— Да, но оно уже совсем не веселое, — печально произнесла Дафна. — Абраксас Малфой в то время был женат на сестре Септимуса, и когда та отказалась отрекаться от брата, потребовал развода. Это произошло в 1937 году, и в следующие десять лет все невесты магической Британии буквально сходили с ума. Абраксас был богат, знаменит, относительно молод и хорош собой... Так что можешь себе представить, какой стон разочарования пронесся по стране, когда в 1947 году Малфой объявил о помолвке с Элизабет Дулиттл.

— Никогда раньше не слышала эту фамилию, — заметила Гермиона.

— Она была не из Англии, — кивнула Дафна. — Ее родители жили в США и отправили дочь в Хогвартс уже после войны. Элизабет сразу стала лучшей ученицей и самой желанной девушкой в школе. Умная, красивая, к тому же настоящая леди, даром, что американка... Говорят, даже Сам-Знаешь-Кто предлагал ей руку и сердце, но она его отвергла, отчего он и стал таким злым. Враки, конечно, но я видела ее портрет... Знаешь, будь я парнем, я бы сама в нее влюбилась.

В общем, неудивительно, что самый завидный жених в Британии выбрал себе самую завидную невесту. Ей едва исполнилось восемнадцать, ему — сорок, он был богат, она бедна, но ни у кого не поворачивался язык назвать их брак мезальянсом. Даже самые злые языки признавали, что Элизабет Дулиттл — идеальная жена для главы древнейшего и благороднейшего рода.

Эта семейная идиллия продолжалась пятнадцать лет, пока Септимус Уизли, про которого все стали уже забывать, не напомнил о себе. Абраксас Малфой в свое время возглавлял кампанию против него, именно по его настоянию Септимуса выгнали со службы в министерстве, а чуть позже он разными махинациями разорил несколько коммерческих предприятий Уизли. В общем, Септимус потихоньку проживал доставшееся по наследству состояние, писал какие-то статейки в «Пророке»... и кропотливо, по миллиметру готовил план мести.

— Я попробую догадаться, — сказала Гермиона. — Элизабет Дулиттл была маглорожденной?

— Верно, — кивнула Дафна, — но дело было не только в этом. Чистокровная, но бедная семья Дулиттлов просто «сдала в аренду» свою фамилию, на самом же деле Элизабет была дочерью магловских преступников Конни и Карло Рицци, с которыми Малфой вел дела. Она знала «дядю Абраксаса» с самого детства и в момент перехода в Хогвартс уже была тайно с ним помолвлена. Вообще, помолвка в четырнадцать лет дело обычное, но при такой разнице в возрасте... В общем, Септимус подавал эту историю так, словно Абраксас Малфой был старым извращенцем, соблазнившим невинную девочку еще до ее вступления в возраст.

Но и это еще не все. Рицци были известной мафиозной семьей, и, как очень скоро выяснилось, львиную долю своего состояния Абраксас заработал, помогая им в их темных делишках. Снабжал охранными амулетами, разоблачал шпионов, помогал найти тех, кого они искали... Это было очень серьезным нарушением Статута, и до сих пор никто не знает, как Малфою удалось выкрутиться. Но свой бизнес ему пришлось свернуть, и через полгода конкуренты сожгли супругов Рицци прямо в их доме — те слишком привыкли к магической защите и не смогли справиться без нее.

А еще через месяц Элизабет умерла при таинственных обстоятельствах, люди шептались, что она отравилась. После ее смерти Малфой вызвал Уизли на дуэль и убил так, как убивали обидчиков пятьсот лет назад: сначала снес все щиты, а потом наслал неснимаемое проклятие гниющих внутренностей, от которого Септимус несколько дней умирал в страшных мучениях.

— И Малфою за это ничего не было? — поразилась Гермиона.

— Его судили, — пожала плечами Дафна, — но он добился, чтобы дело слушалось полным составом Визенгамота, а тогда в нем еще было много старых лордов, помнивших времена, когда дуэли были разрешены законом. Его оправдали с преимуществом в два голоса. Вроде бы обвинитель хотел подавать апелляцию, но уже шла война и про эту историю забыли. Ссориться с Малфоями никто не хочет, а все, что писал Септимус, официально так и считается бредом сумасшедшего, поэтому бабушка Драко во всех справочниках упоминается как истинная чистокровная волшебница. Хотя папа как-то рассказывал, что Люциусу в свое время пришлось несладко и он изо всех сил старался доказать свое право называться чистокровным. Даже с пожирателями смерти связался, чтобы не быть обвиненным в сочувствии к маглам и сквибам. В общем-то, ему это удалось, даже Блэки в конце концов согласились выдать за него Нарциссу. Хотя там тоже, по-моему, не все так просто было...

Вот такая грустная история. Когда мне мама в первый раз ее рассказала, я спросила, почему же за столько лет никто не заметил, что Элизабет — не чистокровная? Я тогда еще совсем маленькая была, верила во всякие глупости... А мама показала мне ее портрет и сказала, что если девушка ведет себя, как настоящая леди и умеет колдовать, как настоящая ведьма, то никакой разницы нет.

— Спасибо, что рассказала, — Гермиона посмотрела на часы и в ужасе вскочила с места. — Ой, я же совсем забыла! Гарри обидится, если я не приду на игру.

— Погоди, я пойду с тобой, — произнесла Дафна, складывая свои записки в расшитую бисером сумочку. — Все равно ничего нового я уже не узнаю... Ну и ладно, придется повоевать с Панси за ее Дракусика.

— А он сам-то согласен, чтобы за него воевали? — спросила Гермиона.

— Да кто его спрашивает? — удивилась Дафна. — Парни думают, что от них что-то зависит, но мы-то знаем...

Хихикая, девочки вышли из библиотеки и направились к выходу из замка.

— Фу, что тут за грязища, — недовольно произнесла Дафна, когда они шли по коридору третьего этажа. — Опять крыша протекает, что ли? Филч совсем обленился.

Она хотела завернуть за угол, но ойкнувшая Гермиона схватила ее за плечо.

— Погоди, — произнесла она, встревоженно глядя на растекшуюся по коридору грязную лужу. — Возле миссис Норрис была вода, и возле Колина тоже... Дафна, это, наверное, звучит смешно, но... У тебя нет с собой зеркальца?

За несколько сотен метров от этого места Элин, неотрывно следившая за кипящей на поле схваткой, охнула и схватилась за сердце.

1) Элин изображает Лайзу Минелли в фильме «New York, New York»: https://youtu.be/ge7NiJuSpac Заглавная тема из этого фильма впоследствии была перепета Фрэнком Синатрой и стала неофициальным гимном города.

Вернуться к тексту

2) Нью-Йорк в 70-е — 80-е пережил серьезный кризис и за пределами центральных улиц и нескольких дорогих районов представлял из себя гигантскую помойку. Впоследствии титанические усилия властей и местного бизнеса превратили его в один из самых безопасных и процветающих городов США, но в 1992-м году, когда происходит действие фанфика, этот процесс еще только начинался.

Вернуться к тексту

3) Из канона взято только название школы. Все, что касается американской школы (и вообще магических США) — AU, информация из «Фантастических тварей» и соответствующих разделов Pottermore не использовалась.

Вернуться к тексту

4) Вторая поправка к Конституции США гарантирует право граждан на владение оружием.

Вернуться к тексту

5) «Гарри Поттер и Тайная Комната», перевод Potter's Army

Вернуться к тексту

6) Текст взят из сети, автор неизвестен.

Вернуться к тексту

7) «Zashtsheeshtshayoushtsheekhsya». Это слово записал Льюис Кэрролл, когда путешествовал по России.

Вернуться к тексту

 24 апреля 1993 года

Северус Снейп никак не мог определиться, против кого ему следует болеть в этом матче. С одной стороны, он всегда, с самого первого дня в Хогвартсе, искренне болел против гриффиндорцев, на почве чего регулярно ссорился с Лили. С другой, против львов сегодня играл Гарольд Олсен, которого профессор не любил больше, чем весь Гриффиндор вместе взятый...

Он как раз пришел к выводу, что лучшим результатом игры был бы проигрыш двух команд одновременно (правилами это допускалось, если последний выживший игрок разбивался насмерть до того, как успевал поймать снитч), когда почувствовал, как кто-то дергает его за край мантии.

— Мисс Олсен? Что у вас не слава богу... — он осекся, увидев, каким ужасом искажено лицо девочки. — Что?!

— Гермиона! Скорее, профессор! — Элин, не оглядываясь, бросилась бежать, и Снейпу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Впрочем, ему не надо было быть легилиментом, чтобы понять, что дело и правда очень серьезное.

В считанные минуты преодолев пространство от стадиона до замка, Снейп догнал бегущую, не разбирая дороги, Элин и ухватил ее за шиворот.

— Стоять, — прошипел он. — Где?

— Библиотечная башня! — всхлипнула Элин. — Пожалуйста, скорее... Нет, нет, ну еще же не поздно, ну пожалуйста, нет, этого не случится, я успею, Герми, уходи оттуда, пожалуйста...

Отстранив с дороги девочку, Снейп взлетел вверх по лестнице, в три прыжка добежал до угла и замер с палочкой наготове.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, нет... — Элин проскочила мимо профессора прежде, чем он успел ее остановить, и бросилась к лежащему в луже воды телу. — Гермиона, нет, ну зачем ты так? Ну ты же не умерла, правда? Ты не можешь умереть, нет, нет, нет, ты не можешь оставить меня одну... Профессор, пожалуйста, скажите, что она жива!

На одно долгое мгновение Снейпу показалось, что он видит со стороны себя самого на развалинах дома Поттеров. Тогда, двенадцать лет назад, он точно так же стоял на коленях перед мертвой Лили Эванс и точно так же просил Дамблдора сказать, что она жива и он сможет ей помочь. Только тогда никакой надежды на самом деле не было, ему просто надо было выплеснуть горе ничего не значащими словами. Сейчас же...

Снейп поднял палочку и, нашептывая заклинания, принялся выводить в воздухе один светящийся символ за другим.

— Успокойтесь, — наконец произнес он. — Насколько я могу судить, она не умерла, с ней произошло то же самое, что с кошкой и мистером Криви.

Нагнувшись ко второму телу, профессор осторожно перевернул его на спину и удивленно присвистнул.

— Гринграсс? Какого... Черт. Экспекто патронум! — перед Снейпом встала серебристая лань. — Сэр, новое нападение. Грейнджер и Гринграсс, живы, но окаменели. Коридор третьего этажа, возле лестницы в библиотеку.

Лань умчалась, и профессор снова повернулся к Элин.

— Не плачьте, мисс Олсен, — произнес он почти ласково. — Глоток мандрагоры приведет вашу подругу в порядок. Если хотите... — он вздохнул, проклиная собственную сентиментальность. — Да, если хотите, я позволю вам ассистировать мне при приготовлении этого зелья.

— Спасибо, профессор, — ответила Элин, вытирая слезы, — но я уже не хочу варить зелья. Я хочу убивать. Только вот найду, кого.

— Мисс Олсен, — резко выпрямился профессор, — возьмите себя в руки. Я сочувствую вашему горю, но если вы начнете рыскать по школе, то очень быстро сами окажетесь в больничном крыле, а то и на кладбище.

— Вы не понимаете! — она посмотрела в темные глаза Снейпа и тут же отвела взгляд. — Хотя да, простите, вы-то как раз понимаете... Не волнуйтесь, я знаю, что для мести мне надо оставаться живой.

Элин снова повернулась к Гермионе и принялась что-то тихонько нашептывать, поглаживая ее окаменевшую ладонь. Она не пошевелилась, даже когда коридор озарила вспышка пламени, из которого, держа Фоукса за хвост, вышел Дамблдор.

— Мисс Олсен, позвольте...

Не отпуская руку Гермионы, Элин чуть отстранилась, позволяя директору осмотреть тело.

— Да, точно то же самое, — произнес Дамблдор. — Окаменела, но жива. Северус, помоги мне доставить девочек в больничное крыло. Мисс Олсен, идите в свое общежитие.

— Плохая идея, сэр, — криво усмехнулся Снейп. — Во-первых, ученикам не стоит ходить по школе в одиночку, а во-вторых, оторвать мисс Олсен от тела ее подруги в данный момент невозможно. Во всяком случае, лично я даже пытаться не стану.

* * *

Элин так и не отпустила руку Гермионы, пока ее переносили в больничное крыло и укладывали на койку подле тела Колина. Краем глаза она видела, как суетится мадам Помфри, как к ней подсаживается брат в мокрой от пота форме, как в палату врывается возмущенный лорд Гринграсс, громогласно требующий немедленно отдать ему тело дочери и обещающий этого так не оставить. Ей было все равно. В данный момент существовала только она сама, холодная ладошка в ее руке и та тварь, которую следовало уничтожить, причем желательно медленно и с максимумом мучений.

Впрочем, быстрое и безболезненное уничтожение ее тоже устроило бы.

— Нам надо идти, Эль, — Гарри наконец удалось вывести сестру из оцепенения. — Директор собирает всех в Большом зале.

Элин в последний раз коснулась лежащей на больничной койке Гермионы.

— Не скучай без нас, Герми, — прошептала она, — мы будем тебя навещать. Пойдем, Гарри, послушаем, что интересного нам расскажет великий волшебник.

— Ты на него злишься? — удивился Гарри.

— Злюсь? Я? С чего ты взял? — спросила Элин. — Нет, я просто размышляю над кое-какими совпадениями... Но не важно, это все потом. Сейчас у нас другие дела. Как только освободимся, отправимся к Хагриду. Надо, наконец, выяснить, что произошло пятьдесят лет назад.

Но осуществить это намерение оказалось далеко не так просто, как ребята рассчитывали.

— В связи с последними событиями, — объявил директор, — в Хогвартсе вводится режим чрезвычайного положения. Все перемещения по школе допускаются только в сопровождении преподавателей. Выход из классов во время уроков запрещается, также как и выход из факультетских общежитий в свободное время. Посещение библиотеки будет производиться организованными группами по графику. Расписание будет уплотнено и экзамены в этом году начнутся на месяц раньше обычного. Квиддич отменяется.

Зал недовольно загудел.

— Нельзя отменить квиддич! — выкрикнул со своего места Вуд.

— Тишина! Есть еще одно, — директор на секунду прервался и внимательно посмотрел в сторону ребят. — Я хочу особо подчеркнуть, что любое нарушение правил будет наказано очень сурово. Невзирая ни на какие прошлые заслуги.

Элин лишь пожала плечами.

* * *

Поздно ночью Гарри и Элин, накинув на себя мантию-невидимку, выбрались из общежития и, уворачиваясь от патрулирующих школу преподавателей и привидений, направились к хижине Хагрида.

Лесничий встретил их с заряженным арбалетом в одной руке и своим верным зонтиком в другой.

— А, это вы, — произнес он, впуская ребят в хижину. — Напрасно вы по школе бродите. Не то время сейчас, да... Хоть я и рад, что вы пришли.

Он задумчиво набрал в чайник холодную воду, разлил ее по чашкам и поставил пустой чайник на огонь.

— Хагрид, я понимаю, что тебе это тяжело вспоминать, — начала Элин, — но пожалуйста, это очень важно. Расскажи, как была открыта Тайная комната пятьдесят лет назад.

— Это был не я! — воскликнул лесничий. — Клянусь вам, ребята, я про ту комнату понятия не имел! Я всего лишь... ну, не важно. Не я это был.

— Я знаю, что не ты, — успокоила великана Элин. — Но обвинили тебя, не так ли? Как это произошло?

— Я... ну, я в школу зверушку принес, — признался Хагрид. — Выкормил его, разговаривать научил, даже имя дал... Потом, как та девочка умерла, я его спросил, мол, это не ты сделал? А он такой: «нет, не я, но тот, кого мы боимся больше всего».

— Зверушку... — осторожно произнес Гарри. — В школу. Зверушку.

— Ну, паука, — Хагрид не отрывал взгляд от пола. — Акромантула, значит. Но Арагог никого не убивал! Они ж и охотятся не так совсем, что я, не знаю, что ли?! Я это всем пытался объяснить, когда меня поймали, да кто ж меня слушал... Том-то и староста был, и лучший ученик, а я кто? Один лишь Дамблдор мне тогда поверил да уговорил директора Диппета меня в лесничие взять, когда мою палочку сломали.

— Так вот откуда в лесу акромантулы, — задумчиво произнесла Элин.

— Эль, — негромко сказал Гарри.

— Что? — не поняла она. — Я говорю, теперь понятно, почему такое совпадение: пятьдесят лет назад открыли Тайную комнату, и в то же самое время в лесу появились акромантулы.

— Эль, — повторил Гарри.

— Ну что Эль, что Эль... Ой! — до Элин наконец дошел смысл сказанного. — Хагрид, как, ты говоришь, звали того, кто тебя поймал? Том?

— Ну да, Том Риддл, — подтвердил Хагрид.

Отпаявшийся от висящего над камином пустого чайника носик упал в огонь, подняв сноп искр. Хагрид охнул, схватил чайник голыми руками, обжегся и уронил его на пол, едва не пришибив Клыка. Обиженный пес залаял, и в этот же момент в дверь хижины постучали.

— Ох ты ж... Давайте под мантию! — всполошился Хагрид.

Убедившись, что ребята скрыты от посторонних глаз, он открыл дверь, пропуская в хижину тучного человека, портреты которого Элин не раз видела в «Пророке».

— Добрый вечер, Хагрид, — приподнял свой котелок Фадж.

— Я, это... Добрый вечер, министр, — Хагрид вытер о штаны вспотевшие ладони.

— Я хочу еще раз подчеркнуть, Корнелиус, что полностью доверяю Рубеусу, — произнес вошедший вслед за министром Дамблдор.

— Конечно, конечно, но и вы поймите меня, — ответил министр. — Нападение на наследницу древнейшего рода — это очень серьезно. Общественность требует действий, и я просто обязан принять меры... Собирайся, Хагрид, ты пойдешь со мной.

— С вами? Э-э-э... куда? — спросил Хагрид. — Вы же не забираете меня в... ну, в Азкабан?

— Увы, я вынужден, Хагрид, — печально ответил Фадж. — Я сам лично не хотел бы этого делать, но долг есть долг.

— Директор... — Хагрид умоляюще взглянул на Дамблдора.

— Я еще раз повторяю, Корнелиус, — спокойно произнес тот, — это ошибка. Хагрид не совершал эти нападения.

— Хагрида пока ни в чем не обвиняют, — успокаивающе произнес Фадж. — Это лишь предосторожность, вы же понимаете. Как только поймают настоящего преступника, его сразу же выпустят со всеми извинениями...

— Да какого хрена?! — не выдержала Элин, выскальзывая из-под мантии.

— Это еще что? Почему дети бродят по школе ночью?! — изумился министр. — Дамблдор, это так вы заботитесь об их безопасности?

— Мисс Олсен, я же, кажется, ясно сказал... — начал было Дамбллор.

— Чрезвычайное положение, бла-бла-бла, — отмахнулась Элин. — Мне плевать, можете меня исключить, но я не позволю творить беззаконие! На ваших глазах какой-то прыщ пытается запрятать в тюрьму Хагрида! Без ордера, без обвинений, просто чтобы прикрыть свою бюрократическую задницу! Это у вас называется закон?!

— Закон тут я! — побагровел от возмущения министр. Гарри никогда не думал, что лицо человека может наливаться краской с такой скоростью. — Отойдите прочь, юная леди, или я и вас арестую!

— Меня? За что?

— За препятствие правосудию!

— Правосудие осуществляет Визенгамот, а не вы! — Элин посмотрела на Дамблдора. — Господин Верховный чародей, я вам препятствую?

— Вы немедленно отправитесь в свое общежитие, — угрожающе произнес директор. — И завтра же доложите своему декану, что на вас наложено взыскание...

— Потом! — Элин повернулась к лесничему. — Хагрид, ты не обязан никуда идти. Тебя не имеют права просто так арестовывать, не сказав даже, в чем обвиняют.

— Так-то оно так... — Хагрид шумно вздохнул, уменьшившись в размерах раза в два. — Только я что ж... Так-то еще хуже будет... — он снова посмотрел на Дамблдора. — Давай я лучше сам пойду, пока чего не вышло...

Элин собралась что-то ответить, но в этот момент дверь в хижину снова распахнулась.

— Потрясающее представление, — произнес Люциус Малфой, сжимавший в одной руке трость, а в другой — свиток пергамента с красной печатью на крученой нитке. — Я бы вам даже поаплодировал, мисс... Олсен, кажется? Увы, боюсь, у меня заняты руки.

— А ты что тут делаешь? — яростно сказал Хагрид. — Тебя сюда не звали!

— О, я не отниму много времени, — торжествующе улыбающийся Малфой вручил свиток Дамблдору. — Пятнадцать минут назад Совет попечителей единогласно принял решение отстранить вас от должности. Боюсь, попечители посчитали, что вы не справляетесь с обеспечением безопасности учеников... Какая жалость.

— Дамблдор отстранен? — от удивления Фадж, кажется, позабыл и про Хагрида, и про Элин. — Но, Люциус, вы уверены, что это хорошая идея? Я имею в виду, если он не смог предотвратить нападения, то кто сможет?

— Увы, но таково решение Совета, — Малфой пожал плечами. — Некоторые поначалу сомневались, но лорд Гринграсс в гневе бывает... как бы это сказать... несколько несдержан. Впрочем, я его не обвиняю.

— Что ж, — спокойно произнес Дамблдор, — я, конечно, подчинюсь решению попечителей. Но знайте, Люциус, на самом деле я покину Хогвартс только тогда, когда здесь не останется ни одного верного мне человека.

— Верного вам человека, — зло сказала Элин, — без суда и следствия собираются посадить в Азкабан.

Дамблдор печально посмотрел на нее, но ничего не сказал. Отстранив с дороги Малфоя, он спокойно вышел из хижины и через секунду исчез во вспышке пламени.

— Какая экспрессия! — насмешливо произнес Люциус Малфой. — Вот уж воистину, разозленный барсук становится отважней льва... Всего хорошего.

— Пойдем, Хагрид, — кивнул лесничему Фадж. — А вы, юная леди...

— Хагрид, — подчеркнуто игнорируя министра, сказала Элин, — обязательно требуй адвоката. И требуй, чтобы тебе предъявили обвинения, на которые можно ответить, понял? Тебя не могут до бесконечности держать под стражей.

— Вы это... Клыка покормите, ладно? И если хотите что еще узнать — идите за пауками. Вот... — Хагрид всхлипнул, быстро обнял Элин, покосился в сторону угла, в котором стоял скрытый под мантией Гарри, и быстро вышел из хижины.

* * *

— Как же все неправильно... — тяжело вздохнув, Элин уселась на косоногий хагридов табурет и уставилась на пылающий в камине огонь. — Гермиона в больнице, Хагрид арестован...

— И не говори, — подсел к сестре Гарри. — Ты хоть понимаешь, что за две минуты ухитрилась поссориться одновременно с Дамблдором и министром магии? А утром на нас еще и профессор Спраут взъестся, когда узнает, что директор лично нас наказал.

— Никто нас не наказывал, — мрачно ответила Элин. — Ты же слышал Малфоя, Дамблдор был уже отстранен, когда разговаривал с нами. Мистер Дамблдор никаких взысканий на нас наложить не мог.

— А, точно... — Гарри помолчал. — Ну, зато мы выяснили, что было с Хагридом.

— И что? — пожала плечами Элин. — Мы же и раньше знали, что во всем виноват Том Риддл. То, что он подставил Хагрида, нам не поможет... Я-то думала, Хагрид знает что-то, что подскажет нам, где найти вход в Тайную комнату.

— Он сказал, «идите за пауками», — задумчиво сказал Гарри. — Только знаешь, что-то мне не хочется идти в гости к акромантулам. Даже если этот самый Арагог никого не убивал.

— Согласна, — Элин поднялась со своего места и к радости Клыка принялась отвязывать от потолка свиной окорок. — Разгадка тайны — в замке, а не в Запретном лесу, я это чувствую. Мы можем найти еще пару деталей, но какая разница? Мы и так уже знаем почти все, что нужно... Кроме самого главного: где дневник, где вход в Тайную комнату и как убить того, кто сидит там внутри.

 «Ежедневный пророк», номер от 26 апреля 1993 года

«ТАИНСТВЕННОЕ НАПАДЕНИЕ В ХОГВАРТСЕ!

ДОЧЬ ЛОРДА ГРИНГРАССА ПОДВЕРГЛАСЬ ЗАКЛЯТИЮ!

МИНИСТР ФАДЖ ЛИЧНО АРЕСТОВАЛ ПОДОЗРЕВАЕМОГО!

В минувшую субботу в Школе чародейства и волшебства Хогвартс произошла ужасная трагедия: мисс Дафна Гринграсс, старшая из двух дочерей лорда Брутуса Гринграсса, стала жертвой неизвестного, но крайне опасного заклятия, наложенного неустановленным лицом. Как сообщил нашему корреспонденту доктор О. Хитисхарт, заведующий отделением неопознанного колдовства больницы св. Мунго, состояние мисс Гринграсс в данный момент тяжелое, но не безнадежное, и врачи делают все, чтобы сохранить девочке жизнь. От дальнейших комментариев доктор отказался, сославшись на врачебную тайну.

По непроверенным сведениям, кроме мисс Гринграсс жертвами нападения стали еще два ученика — маглорожденная второкурсница Гермиона Грейджой, а также некий первокурсник-гриффиндорец, чье имя сейчас уточняется.

Вечером того же дня министр магии Корнелиус Фадж лично арестовал лесничего школы Рубеуса Хагрида.

— Мы делаем все возможное для того, чтобы подобные события не повторились, — заявил министр. — Безопасность детей — наш главный приоритет, и мною уже подготовлен проект постановления, позволяющего Министерству проводить следственные мероприятия на территории школы, а также — в исключительных ситуациях, разумеется, — временно ограничивать автономию Хогвартса. Предпринимаются и другие меры, о которых общественность узнает в самое ближайшее время.

На вопрос о том, известны ли следствию мотивы, по которым мистер Хагрид мог совершить это ужасное преступление, министр ответил уклончиво.

— Официально он пока ни в чем не обвиняется, — пояснил он. — Ведется расследование, о результатах которого будет сообщено позже.

Хотя обвинения и не выдвинуты, но из надежных источников «Пророку» стало известно, что в 1943 году Рубеус Хагрид уже находился под следствием в связи с трагической гибелью маглорожденной ученицы. Остается неясным, почему этот опасный тип не только не был заключен тогда в Азкабан, но и остался при школе, где он мог продолжать творить свои злодеяния.

— Этот вопрос следует задать Альбусу Дамблдору, — заявил глава попечительского совета лорд Люциус Малфой. — Именно по его настоянию мистер Хагрид был принят на службу в Хогвартс.

В настоящее время бывший директор Дамблдор отстранен попечителями от исполнения своих обязанностей. Связаться с ним не представляется возможным».

 27 апреля 1993 года

Хамфри Эпплби поднялся со стула, оперся кулаками на стол и обвел присутствующих тяжелым взглядом.

— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет Дамблдор.

— Как Дамблдор? Зачем Дамблдор? Вот те на! Вот не было заботы, так подай! Всемогущий Мерлин, еще и с секретным предписанием! — зашумели присутствующие.

— Тихо! — грозно произнес Эпплби. — Для тех, кто забыл, поясняю: Альбус Вульфрик Персиваль Брайан Дамблдор — Верховный чародей Визенгамота, и в силу исполняемой им должности имеет полное право посещать секретариат Визенгамота в любое удобное для себя время. Скажите спасибо, что он оказался достаточно любезен, чтобы заранее предупредить нас о своем визите.

— Но зачем он приезжает? Без него было так хорошо, все работало... — запричитал глава отдела входящей корреспонденции Добкинсон.

— Он же, спаси Мерлин, начнет руководить... — поддержал коллегу глава сектора исходящей корреспонденции Бобкинсон.

— О цели своего визита господин Дамблдор не сообщил, — веско произнес Эпплби. — Но на случай проверки извольте, господа, навести порядок в своих подразделениях. Сделайте так, чтобы все было прилично, поставьте на столах таблички с указанием, кто каков есть и каким делом занимается. И еще, нехорошо, что у нас подчиненные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. И лучше, если б их было меньше: тогда можно было бы поговорить о расширении штата.

Просочившаяся в кабинет юная ведьмочка-секретарша пискнула: «Прибыл!», и присутствующие, повскакав со своих мест, бросились по кабинетам.

К их огромному облегчению, господин Верховный чародей вовсе не думал вмешиваться в работу отлаженной бюрократической машины. Чтобы сделать подчиненным приятное, он степенно прошелся по кабинетам, пожал руки руководителям, благосклонно покивал младшим служащим и заперся в своем кабинете, которым не пользовался с момента вступления в должность.

— А здесь уютно, — Дамблдор подошел к окну, за которым шумели сосны и голубели вдали покрытые снегом горы.

Хамфри удивленно сморгнул — секунду назад окна в этом кабинете не было.

— Ну что ж, я не буду мешать вам работать, — Дамблдор уселся за стол, который уже принял вид директорского стола из Хогвартса. — Вы, должно быть, слышали, что я временно освобожден от обязанностей директора. Но нет худа без добра, у меня накопилось достаточно много дел, которыми я прежде пренебрегал.

— Слушаю вас, — в руках Эпплби сами собой материализовались блокнот и перо.

— Мне нужны дела Морфина Гонта и Сириуса Блэка, — начал перечислять Дамблдор. — По Морфину оба дела, он был арестован дважды. И еще... — он задумался, — да, думаю, так... Мне нужен список всех насильственных или подозрительных смертей, случившихся с 1945 по... да, пожалуй, по 1960 год. Прошу особо отметить в нем случаи, в которых преступник или не был найден, или это был кто-то совсем беззащитный, неспособный оправдать себя в суде. И еще, — это очень важно, Хамфри, — отдельно отметьте те случаи, в которых погибший мог иметь хоть малейшее касательство к древним артефактам. Коллекционеры, наследники старых семей... Вы поняли?

— Привлеку лучших сотрудников, — кивнул секретарь. — Как скоро вам это нужно?

— Дела Гонта и Блэка — как можно скорее. Список... Дня три хватит? Неделю? Отлично. Спасибо, Хамфри.

 30 апреля 1993 года

Вот уже десять лет⁽¹⁾ каждый пятничный вечер два школьных товарища встречались друг с другом в уютном кабинете с ореховыми панелями на стенах. Пили виски, курили сигары, болтали о семейных делах и, между делом, решали судьбы магической Британии.

— Итак, нашего великого волшебника обуяла жажда деятельности, — задумчиво протянул Фадж, поигрывая бокалом с маслянистой темно-коричневой жидкостью.

— Выгнать его из школы было плохой идеей, Корнелиус, — Хамфри Эпплби откинулся на спинку глубокого кожаного кресла и с удовольствием затянулся сигарой. — Директор Дамблдор, безвылазно торчащий в Хогвартсе, мне нравился гораздо больше, нежели Верховный чародей Дамблдор, сидящий за соседней дверью.

— Но пока он тебе не мешает? — спросил Фадж.

— Пока нет, — ответил Хамфри. — Пока он зарылся в архивные папки. Пока он не кажет носа из своего кабинета. Пока. Мне не нравится слово «пока».

— Будем надеяться, что и дальше мешать не будет, — Фадж вздохнул. — Но в любом случае, претензии не по адресу. Отстранить Дамблдора было не моей идеей, это все Люциус... Знаешь, мне показалось, что он чем-то до смерти напуган. О, он выглядел как всегда, утонченно и иронично, всячески показывал радость от победы над старым соперником, но я знаю его достаточно давно, Хамфри. Отстранение Дамблдора — это не обычная политическая игра, это был акт отчаяния. Люциус словно ждал, что директор в ту же секунду вытащит труп Зверя Салазара из своей шляпы и объявит, что с Тайной комнатой покончено раз и навсегда. А Дамблдор вместо этого просто взял и ушел.

Мужчины помолчали, думая каждый о своем.

— Так говоришь, его заинтересовали старые уголовные дела? — нарушил молчание Фадж.

— Именно, — ответил Хамфри. — В первую очередь — Гонт и Блэк. Кстати, ты знал, что старый Морфин Гонт до сих пор жив?

— Серьезно? — удивился министр. — Сколько же ему лет? За девяносто уже? А еще говорят, что в Азкабане плохие условия... М-да... Интересно, что Дамблдору от них понадобилось. Может, стоит навестить этих ребят? Летом как раз будет плановая инспекция, отличный повод.

— Вряд ли ты что-то узнаешь, — покачал головой его собеседник. — Дамблдор, при всей его... хм, «оригинальности», как-то ухитряется находить то, что другие в упор не замечают.

— Ну, попытаться-то все равно стоит, верно? — усмехнулся Фадж. — И когда твои ребята подготовят эту справку, ты не мог бы сделать для меня копию? Просто на всякий случай.

— Конечно, — Хамфри аккуратно затушил сигару в пепельнице, взглянул на часы и поднялся. — Мне пора, Корнелиус, сегодня я ужинаю вместе с Фрэнком.

— Передавай сыну привет, — Фадж тепло улыбнулся другу. — И, кстати, попеняй Вайлде, что нехорошо забывать про любимого дядю.

 15 мая 1993 года

— Вот такие дела, — Элин тяжело вздохнула и посмотрела на укрытое одеялом тело Гермионы. — Хагрида арестовали две недели назад, и с тех пор все уверены, что он и есть преступник.

— Правда, никто не думает о том, что если он арестован, то почему мы до сих пор по школе строем ходим? — добавил Гарри.

— Нам пора, молодые люди, — послышался из-за ширмы голос профессора Спраут.

— Не скучай, Гермиона, — Гарри в последний раз сжал холодную ладонь. — Прости, мы не можем тебя часто навещать, нам запрещают ходить по школе одним.

— Мы и сейчас-то сюда попали только потому, что профессор принесла мадам Помфри свежие корешки... — Элин хлопнула себя по лбу. — Ой, я же тебе самое главное не сказала! Мандрагоры растут просто отлично, они уже почти созрели! Тебя вылечат как раз перед началом экзаменов.

— Представляю, как ты взбесишься, когда узнаешь, что у тебя нет времени на подготовку... — Гарри встал. — Пошли, Эль.

— Молодые люди!

— Мы постараемся еще вырваться. Не скучай, — Элин нагнулась и быстро поцеловала Гермиону в холодный лоб. — Ну почему ты не оставила нам хоть какую-то записку? — прошептала она. — Мы же без тебя ничего не можем...

* * *

— Ты опять грустишь, — Луна уселась рядом с Элин и протянула к ней руки. — Кладись сюда.

Элин покорно улеглась на колени подруги, и та, запустив пальцы в ее волосы, начала массировать ей голову.

— Ищешь мозгошмыгов? — спросил ее Гарри.

— При чем тут они? — удивилась Луна. — Я просто делаю массаж головы. Он улучшает кровообращение, а спокойный голос и теплые руки снимают дисперсию... депрессию... декомпрессию... Ну в общем, что-то там снимают.

— А почему ты никогда не делаешь массаж мне? — удивился Гарри. — Я тоже скучаю по Гермионе.

— Ты же мальчик! — Луна посмотрела на Гарри так, словно он только что предложил ей станцевать голышом посреди Большого зала. — И потом, ты и сам справляешься. А она — нет. Даже думать не может как следует.

Элин лишь тяжело вздохнула. Хорохориться перед Снейпом и представлять, как она голыми руками душит этого пресловутого Зверя Салазара, было легко, но вот перейти от рассуждений к делу оказалось намного сложнее, чем она думала.

Чрезвычайное положение в школе так и не было отменено, и студентов ни на секунду не оставляли без внимания. К каждому из факультетов помимо декана был прикреплен второй преподаватель — пуффендуйцев опекала профессор Синистра, когтевранцев — Вектор, гриффиндорцев — Бербидж, а к Слизерину профессор Макгонагалл, поддавшись внутренним демонам, прикрепила Локхарта. Снейп был счастлив. Локхарт, надо полагать, тоже.

Каждый день с утра профессор Спраут отводила учеников в Большой зал, откуда их забирали преподаватели. Из одного класса в другой они также перемещались в сопровождении профессоров, а все свободное время проводили только в гостиной. Единственным поводом для того, чтобы ее покинуть, было посещение библиотеки, но и туда они ходили строго по расписанию и только в сопровождении учителей. Конечно, ускользнуть от профессорского внимания было можно, даже обычные студенты, у которых не было при себе мантии-невидимки, порой ухитрялись это проделать. Но зачем? Даже если бы они могли свободно передвигаться по школе, Элин совершенно не представляла себе, как и где искать эту треклятую Тайную комнату.

Сперва она думала, что узнав, что читала Гермиона перед нападением, она сразу же все поймет, но увы, эта надежда не оправдалась. Последними книгами, значившимися в библиотечной карточке Гермионы, были «История Хогвартса», старый учебник магловедения и «Иллюстрированная история костюма». Увидев внутри этих книг закладки, Элин возликовала было, но ее радость оказалась преждевременной. «История Хогвартса» была заложена на главе, посвященной последней большой реконструкции, проведенной в тридцатые годы. Именно тогда в школу поступил Том Риддл, и Гарри высказал предположение, что возможно, именно так он и наткнулся на комнату. Это имело смысл, но задачу не облегчало — перестройка затронула большую часть замка и найденный Томом вход мог быть где угодно.

«История костюма» была заложена на главе, посвященной эволюции школьной формы, а в учебнике магловедения Гермиону почему-то заинтересовал раздел «Что знали о волшебных существах маглы эпохи античности». В принципе, с этим можно было бы работать, но беда была в том, что когда схлынула первая волна гнева, из Элин словно вынули поддерживавший ее стержень. Она забросила все свои дополнительные занятия и в свободное время просто сидела, глядя в одну точку и ни о чем не думая. Она бы и на уроки перестала ходить, если бы просыпаясь по утрам, не видела рядом с собой пустую кровать Гермионы.

«Твоя депрессия — не повод для того, чтобы пренебрегать учебой. Ну-ка не ленись и иди заниматься! И не забудь про домашнюю работу, до экзаменов всего месяц, нельзя быть настолько легкомысленной!» — раздавался в голове Элин знакомый голос.

Она послушно шла на уроки, старалась выполнять задания и честно пыталась выдавить из себя какие-то слова в сочинениях. Но думать о чем-то еще было выше ее сил.

 22 мая 1993 года, утро

— Эль, ты должна что-то съесть. Посмотри на себя, выглядишь, как скелет, — уговаривал ее Гарри.

— Ничего я не хочу.

— Но ты не можешь морить себя голодом!

— Могу.

— Луна, ну хоть ты ей скажи, — сдался Гарри.

— Состоянье у тебя истерическое, — спокойно произнесла Луна. — Скушай, деточка, яйцо диетическое. Или может обратиться к врачу?

— Ничего я не хочу, — повторила Элин.

— Тогда ты умрешь от голода, — заметила Луна. — И что мы скажем Гермионе, когда она очнется? Что мы тебя не уберегли?

Имя подруги произвело, наконец, нужный эффект. Тяжело вздохнув, Элин взяла в руку вареное яйцо и принялась очищать его от скорлупы.

— Вот умница! — умилилась Луна. — И еще немножко овсянки. Ложку за маму, ложку за папу, ложку за тетю Луну...

Сняв с миски серебряную крышку, она отложила ее в сторону и принялась накладывать в тарелку аппетитно пахнущую кашу.

— Так, ребята, минуту внимания! — услышала она голос профессора Спраут. — Сегодня ночью мандрагоры-мальчики наконец-то попытались переползти в женские горшки. Понимаете, что это значит?

— С них снимут баллы и назначат отработку? — спросил Захария Смит.

— Это значит, что они уже готовы! — воскликнул Невилл. — Они достигли половой зрелости... Гм... А когда они... ну, зрелые... они...

— Именно, мистер Лонгботтом, — обрадовалась профессор. — И хоть сегодня и суббота, но те, кто хочет, может помочь мне со сбором урожая.

Невилл вскочил на ноги, не дожидаясь, пока профессор закончит говорить. Вслед за ним на ноги поднялось еще несколько пуффендуйцев.

— Не хочешь пойти? — Гарри покосился на Элин, но та так и сидела, глядя на свое отражение в начищенной до блеска серебряной крышке.

— Минерва, я в теплицы. Со мной пять учеников, мы вернемся к обеду.

Профессор Макгонагалл кивнула, и декан Пуффендуя вывела подопечных из зала.

— Эль, ешь, — сказала Луна.

Элин оторвалась от созерцания своего отражения, посмотрела на яйцо в своей руке... снова посмотрела на отражение... на яйцо...

— Господи, какая же я дура! — воскликнула она.

— Конечно, дура, — согласилась Луна. — А почему?

— Гермиона оставила мне все, что нужно, я должна была догадаться с самого начала! И... Боже, как же я хочу жрать!

В один присест проглотив несчастное яйцо, Элин схватила ложку и принялась поглощать овсянку.

— Когда я в следующий раз буду ругать волшебников за идиотизм, — произнесла она с набитым ртом, — напомните мне про этот момент.

— Обязательно, но может быть, ты все же пояснишь, в чем дело? — спросил Гарри.

— Зеркало! — провозгласила Элин, не отрываясь от еды. — Помнишь, мы не могли понять, почему все жертвы остались живы? Кокатриксы и василиски, которые вылупляются из петушиных яиц, — она махнула ложкой в сторону миски с яйцами, — убивают взглядом, но жертвы не смотрели Зверю прямо в глаза! Кошка увидела его отражение в луже воды, Колин смотрел через видоискатель своей камеры, а рядом с Гермионой и Дафной нашли что? Правильно, зеркало!

Прикончив овсянку, Элин оглядела голодным взглядом стол и потянулась за яичницей с беконом.

— Помнишь миф о Персее? — продолжила она. — Во время сражения с Медузой Горгоной, которая убивала взглядом, он смотрел не на нее, а на ее отражение в медном щите. Гермиона вспомнила об этом и пошла в библиотеку, чтобы проверить, можно ли таким образом спастись от смертельного взгляда. И в том учебнике, который она читала, действительно написано, что миф о Персее возник потому, что маглы догадывались о свойствах магических животных!

— Итак, это василиск, — кивнул Гарри. — Но мы все равно не знаем, где его искать.

— Знаем, — Элин наконец-то насытилась и удовлетворенно отодвинулась от стола. — Василиск — это змея, верно? Длинная, узкая и гибкая. Как она может передвигаться по замку?

— Трубы! — осенило Гарри.

— Именно, — подтвердила Элин. — Водопровод, канализация и вентиляция...

— ...которые были построены в Хогвартсе в тридцатые годы, когда здесь учился Том Риддл! — закончил Гарри.

— Не построены, а реконструированы, — поправила его Элин. — А построили их, угадай когда? В конце восемнадцатого века, именно тогда, когда деканом Слизерина был Корвин Гонт, чей род восходил к Салазару! Видимо, он нашел в подземельях Тайную комнату и соединил ее с прокладываемыми трубами. Но он не мог выпустить Зверя, потому что был преподавателем. Не знаю, почему он не передал знание своим сторонникам или потомкам, надо будет прочитать биографии, но это все потом. Главное, что через двести лет, когда канализацию перестраивали, на вход наткнулся Том Риддл. Все просто!

— А третья книга? — спросила Луна. — При чем тут «История костюма»?

— Пока не знаю, — поумерила свой энтузиазм Элин, — но это не важно. Мы знаем, что в Тайной комнате живет василиск, мы знаем, что он передвигается по трубам. Пошли к профессору Спраут... Ах да, она же в теплицах. Тогда сразу к Макгонагалл, тянуть нельзя!

* * *

Минерве Макгонагалл приходилось нелегко. Держать в руках Гриффиндор, самый буйный и недисциплинированный факультет школы, было само по себе сложно, а уж удержать его от нарушения строгих, почти армейских правил, введенных после нападения, и вовсе было практически невозможно. Что говорить, если на прошлой неделе она лично поймала в пустом классе Перси Уизли, улизнувшего из-под опеки. Да еще и не одного, а в компании со старостой Когтеврана, да еще и в тот момент, когда на них из одежды имелся лишь один галстук на двоих... И это — самый ответственный и самый лучший ученик факультета! Макгонагалл не отправила нарушителей в Лондон только потому, что за Пенелопу Кристалл вступился Флитвик, а наказывать одного Уизли декан Гриффиндора посчитала непедагогичным.

И это все в дополнение к перекройке учебных планов, расписания экзаменов, подготовке к СОВ и ЖАБА и еще миллиону директорских обязанностей. Неудивительно, что и.о. директора в последние дни превратилась в бомбу с зажженным фитилем. И этот фитиль уже почти догорел.

— Нет, мисс Паркинсон, — повторяла она в двадцатый раз, изо всех сил стараясь не сорваться на крик. — Вы не можете отправиться гулять вместе с мистером Малфоем. Если вы себя плохо чувствуете — обратитесь к своему декану, он отведет вас к мадам Помфри.

— Но профессора Снейпа здесь нет, — ныла слизеринка, — а у меня так болит голова! Свежий воздух вылечит меня в две минуты! Прошу вас, профессор, я по-о-олностью доверяю Драко, он сможет меня защитить. Правда, милый?

Панси прильнула к держащему ее под ручку Малфою и положила голову ему на плечо. Профессор Макгонагалл уже набрала в легкие воздух, чтобы поставить на место зарвавшуюся девчонку...

— Извините, профессор, это очень важно! — услышала она. — Мы знаем, где искать вход в Тайную комнату! Там внутри василиск, он передвигается по трубам, Гарри его слышит, потому что змееуст. Надо только поднять архив и проверить все туалеты, которые перестраивались в тридцатые, когда в школе учился Том Риддл. И начать с тех, которые находятся рядом с местами нападений, потому что...

— Стоп! — рявкнула профессор. — Ваше рвение понятно, мисс Олсен, но сейчас не время заниматься этими глупостями. Вам следует сосредоточиться на учебе, а поиски чудовищ оставьте старшим. Возвращайтесь на свое место!

Элин словно окатили ушатом холодной воды.

— Вы что, серьезно? — произнесла она. — В школе сидит тысячелетнее чудовище, которое в любой момент может снова ударить, вам говорят, как его найти, а вы отказываетесь слушать?

— Я понял, Эль, — сказал Гарри. — Ей просто приказали ничего не делать, вот и все. Мы ничего не добьемся.

— Немедленно возвращайтесь за свой стол! — процедила Макгонагалл. — Минус десять баллов с каждого за дерзость, и отработка до конца...

— Если позволите, Минерва, я об этом позабочусь, — произнес за ее спиной знакомый голос.

— Спасибо, Северус, — благодарно кивнула профессор. — У меня и так хватает забот, чтобы возиться с нарушителями. Чистка котлов — отличный способ научиться смирению. Профессор Локхарт, — обратилась она к ближайшему к ней преподавателю, — пока профессор Снейп занят, вы не сопроводите слизеринцев в их дом?

— С удовольствием, — кивнул тот. — Не волнуйтесь, коллега, ваши подопечные будут в полной безопасности! Уж я-то знаю, как обращаться с чудовищами, которые рискнут попасться мне на пути.

Скептически хмыкнув, Снейп обратился к Гарри и Элин.

— За мной, — приказал он.

— Профессор, ну хоть вы-то еще не сошли с ума в этой школе? — взмолилась Элин, едва они покинули Большой зал. — Я знаю, как найти Тайную комнату, а она отказалась...

— Мисс Олсен, — прервал ее Снейп, — только я один, как декан Слизерина, за последний месяц услышал сто сорок шесть версий того, где находится Тайная комната. Умножьте это число на четыре и вы поймете, почему профессор Макгонагалл отказалась выслушивать еще одну.

— Но мы-то точно знаем! — воскликнул Гарри.

— Вы точная копия своего отца! — скривился Снейп. — Такой же самоуверенный болван, полагающий, что он знает все обо всем. Но даже если предположить, что вы правы... Я ни на секунду не допускаю такую возможность, но даже если так... Вам не приходило в голову, что вход может быть не один? И что если в школе начнутся активные поиски, то тот, в чьих руках сейчас дневник, всполошится и выпустит чудовище на настоящую охоту?

— Об этом мы не подумали, — переглянулись ребята.

— Заметно, — усмехнулся Снейп. — В следующий раз смотрите чуть дальше, чем кончик своего носа...

Профессор отпер дверь своего кабинета и пропустил их внутрь.

— Итак, — произнес он, — вы, мисс Олсен, сейчас возьмете вон тот пергамент и начнете готовить ингредиенты с первого по пятый. Они будут нужны мне для основы восстанавливающего зелья, так что приложите все свои умения.

— А мне что делать? — спросил Гарри. — Помогать ей?

— Вы рискнете напоить мисс Грейнджер зельем, к созданию которого приложили руку? — поинтересовался Снейп.

Гарри немного подумал, вздохнул и направился к куче грязных котлов.

* * *

— Пс-ст, Уизли! — услышала Джинни тихий шепот, когда факультеты покидали Большой зал, чтобы разойтись по своим общежитиям.

— Малфой? — удивилась она. — Чего тебе нужно?

— Отойдем на минуту, — мотнул тот головой. — Ты же дружишь с Олсеном, да? Мне надо ему кое-что передать.

Джинни огляделась, но ни Гарри, ни Элин в зале не было.

«Ладно, — подумала она, — послушаю, что он скажет. И обязательно предупрежу Гарри, что Малфою нельзя доверять».

На секунду у нее мелькнуло сомнение, не собирается ли Драко сделать что-то плохое, но в зале еще оставалось достаточно народу, и девочка чувствовала себя в безопасности.

— Что ты хотел сказать? — спросила она, отойдя в сторону.

Оглядевшись вокруг и убедившись, что на них никто не смотрит, Драко склонился к уху Джинни и еле слышно прошептал:

— Империо.

Краем глаза Джинни заметила спрятанную в рукаве Малфоя палочку, но испугаться она уже не успела.

1) AU. По канону Фадж стал министром магии в 1990 году, но у меня это произошло еще в 1982, вскоре после исчезновения Волдеморта и отставки Крауча. Министра Миллисенты Багнолд в этой вселенной не было.

Вернуться к тексту

 22 мая 1993 года, день

— Ваши мозги давно надо было чем-то занять, мисс Олсен, — рассуждал Снейп, сопровождая ребят в пуффендуйское общежитие после отработки. — Равно как и руки вашего брата. Чем больше они заняты, тем меньше времени остается на праздные размышления о том, что вас не касается. Трудотерапия — отличное лекарство, завещанное нам предками, и если вы и дальше собираетесь...

Гул от удара большого колокола не дал ему закончить свою мысль.

— Внимание! Всем студентам немедленно вернуться в свои гостиные, — разнесся по замку магически усиленный голос профессора Макгонагалл. — Преподавателям — общий сбор в учительской.

«Новое нападение? — думала Элин, еле поспевая за Снейпом. — Интересно, кто на этот раз?»

Ответ на этот вопрос она получила спустя полчаса, когда их декан вернулась с общего собрания.

— Драко Малфой и Джинни Уизли? — пуффендуйцы не могли поверить своим ушам. — Но почему?

— Я видела, как они разговаривали в Большом зале, когда завтрак закончился, — произнесла Сьюзен Боунс. — Может быть, они... ну... вы понимаете... вместе...

— Увы, — профессор Спраут тяжело вздохнула, — если бы это было простое нарушение дисциплины... Но преступник оставил новую надпись, прямо под первой: «Их кости будут лежать в Тайной комнате вечно». Боюсь, это конец Хогвартса, ребята. Завтра с утра поезд отвезет вас в Лондон.

— Ну вот, Джинни пропала, — печально заявила Луна. — Знаешь, мне давно не было так грустно.⁽¹⁾ Теперь тебе придется меня утешать.

Улегшись на диван рядом с Элин, она положила голову ей на колени и закинула ноги на подлокотник. Полы ее мантии распахнулись, демонстрируя окружающим худые лодыжки в разноцветных шерстяных чулках.

— Эль, — спросил вдруг Гарри, — а ты не помнишь, когда в Хогвартсе ввели современную женскую форму?

— Точно не знаю, — пожала плечами Элин, — но юбки до колен, галстуки и блузки могли появиться только после Первой мировой, до нее женщины такое не носили. А вот мантии не менялись со средних веков, наверное. А что?

— Да я тут подумал... — Гарри сам не мог поверить, что разгадка настолько проста. — Привидения ведь выглядят так, как они выглядели при жизни, верно? И одежда у них соответствует тому времени?

— Ну да, — подтвердила Элин, — но я не понимаю...

— Пятьдесят лет назад в Хогвартсе погибла девочка, — пояснил Гарри. — И если ее призрак остался в школе...

— Ты видел призрака в современной форме? Где? — Элин вскочила, уронив голову Луны с колен. — Ой, прости, я нечаянно...

— Понимаешь, — Гарри немного смутился, — когда мы разговаривали с Миртл, я заметил, что у нее под мантией юбка едва достает до колен. Я тогда не придал этому значения, но если на ней современная форма, то и умерла она не так давно? И не потому ли она обитает в туалете, что именно в нем и погибла?

Впервые с момента нападения на Гермиону Гарри увидел на лице сестры улыбку.

— Гарри, милый ты мой извращенец... Ты что, пялился на ноги Плаксы Миртл?

* * *

Плакса Миртл наслаждалась всеобщим вниманием. Еще бы, не каждый день все деканы во главе с директором (пусть даже и с приставкой и.о.) интересуются обстоятельствами смерти простого туалетного привидения. Последний раз ее удостаивали такой чести много лет назад, после устроенного ею на свадьбе Оливии Хорнби дебоша, когда штатный экзорцист Министерства запретил ей покидать стены замка.

— Итак, мисс Уоррен,⁽²⁾ — произнесла профессор Макгонагалл, — голос раздавался со стороны умывальников?

— Да, примерно отсюда, — махнула рукой Миртл. — Точнее я не успела заметить. Ведь я умерла.

— А ты помнишь, что было после твоей смерти? — спросила Элин. — Что ты видела сразу после того, как стала призраком?

— Почти ничего, — покачала головой призрак. — Я помню только, что мне совсем не хотелось смотреть на того, кто меня убил, потому что он был слишком страшным. Вот я и не смотрела.

— Разумно, — кивнул профессор Флитвик. — Если это василиск, то его взгляд опасен даже для привидений.

— Так я могу умереть еще раз?! — пришла в восторг Плакса. — Что ж вы мне раньше не сказали?! А где этот василиск теперь?

— Увы, — развел руками профессор, — но нет, второй раз умереть вы не можете. От взгляда василиска вы можете лишь окаменеть.

— Жаль, — вздохнула Миртл.

— Так ты совсем ничего не помнишь? — настаивала Элин.

— Я помню, что тот парень, слизеринец... как же его звали... — Миртл наморщила лоб, — положил на мое тело маленькую черную книжку. Мне показалось, что он сам испугался того, что произошло, и какое-то время колебался. А потом все вокруг окуталось черным туманом и я больше ничего не видела. Да мне и не хотелось видеть, я ведь плакала, потому что я... УМЕРЛА!!! — выкрикнула она, внезапно рассвирипев. — Что я должна была делать, смотреть по сторонам?!

Рассерженная Плакса стремительно облетела вокруг туалета и бомбочкой нырнула в унитаз.

— Ну, полагаю, мы узнали все, что могли, — вздохнул Флитвик. — Будем открывать?

Макгонагалл недовольно поджала губы. Она вообще не любила поспешные решения, предпочитая сперва тщательно обдумать все варианты действий и их возможные последствия. К тому же открытие комнаты прямо противоречило последнему указанию Дамблдора, оставленному ей перед отстранением: не давать ученикам свободно ходить по школе и не предпринимать ничего, что могло бы спугнуть хозяина дневника.

Но с другой стороны, Дамблдор с самого утра уехал в Азкабан и связаться с ним было невозможно. А ее первейшей обязанностью была забота о безопасности детей, и если есть хоть малейший шанс на то, что пропавшие еще живы...

— Открывайте, мистер Олсен, — кивнула она.

— Откройся, пожалуйста, — сказал Гарри.

— Одно из двух, — саркастически заметил Снейп. — Или все присутствующие внезапно выучили парселтанг, или вы говорите по-английски.

— Сейчас не время упражняться в остроумии, Северус! — сердито произнесла Макгонагалл.

— Насколько я помню теорию, — вступил в разговор Флитвик, — змееусты говорят на парселтанге лишь в присутствии змей или их изображений. Коллега, вы не могли бы повторить то замечательное заклинание, которое использовал мистер Малфой во время дуэли?

— Если вы настаиваете, — пожал плечами Снейп. — Серпенсортия!

Он все же был достаточно любезен, чтобы выбросить змею из палочки не прямо под ноги Гарри, а в нескольких метрах от него. Стоявший поблизости Локхарт взвизгнул и подпрыгнул на месте.

— Отвушшш дшшшви прошшшен...

— Ты что, сказал "пожалуйста"? — шепнула Элин, глядя на открывшийся проход.

— Без волшебного слова не получилось бы, — ответил Гарри.

— Итак, от вас все же есть какой-то прок, — произнес Снейп. — Что ж, полагаю, мы с Филиусом, как наиболее подготовленные бойцы, должны спуститься вниз. Минерва, вам придется взять на себя авроров. Если там дежурит Долиш, то не тратьте время на разговоры, этот дуболом все равно ни шагу не сделает без приказа свыше. Сразу ищите Боунс или Фаджа и постарайтесь их убедить, что дело серьезное. Думаю, похищение наследника Малфоя должно их подстегнуть. Помона, на вас охрана студентов, на случай, если из комнаты есть еще выходы. Профессор Локхарт, вам придется остаться здесь и охранять проход.

— При всем уважении, Северус, — сварливо заметила Макгонагалл, — обязанности директора исполняю я. И вы будете выполнять мои распоряжения!

— Прошу прощения, — Снейп смиренно склонил голову.

— Отлично. Филиус, Северус, спускайтесь вниз. Помона, вместе с остальными организуй охрану студентов. Гилдерой, охраняйте проход, а я сама свяжусь с министерством. Всем все ясно? Выполняйте!

— А нам что делать? — спросил Гарри.

— Внизу могут быть еще двери, — подсказал Снейп.

— Оставайтесь здесь, — кивнула Макгонагалл. — Если вас позовут, спуститесь вниз... Но только если позовут, ясно? Гилдерой, присмотрите за ними.

— Разумеется, — важно кивнул Локхарт. Поняв, что ему лично спускаться в подземелье не придется, он сразу повеселел.

* * *

— Вот что значит вовремя встретить хорошего наставника! — заявил Локхарт, когда Снейп с Флитвиком исчезли в трубе. — Отличный результат, Гарри, поздравляю! Но скажи, какие именно знания, почерпнутые из моих книг, помогли тебе узнать, где искать Тайную комнату?

— Сложный вопрос... — Гарри сделал вид, что задумался. — Хм... Пожалуй... да, точно. Никакие.

— Ах, Гарри, не говори ерунду. Ты просто сам не осознал, что именно на тебя повлияло. Но не волнуйся, это нормально. Просто расскажи мне, как ты обо всем догадался? Мне нужно это для улучшения моих... Гм, для повышения качества учебы.

— На самом деле, это все Гермиона, — пожал плечами Гарри. — Это она догадалась и про отражение, и про то, что раз Миртл носит современную форму, то она и есть та самая девочка, которая погибла пятьдесят лет назад.

— Школьная форма? Просто потрясающе, — пробормотал Локхарт. — Читатели будут в восторге! Скажи, Гарри, а ты...

Закончить он не успел. Вынырнувшая из трубы лань произнесла голосом Снейпа: «Олсен, спускайтесь. Тут еще одна дверь», и Гарри поспешно шагнул в проход.

— Удачи! — крикнул ему вслед Локхарт. — Я бы и сам с радостью пошел туда, но приказ есть приказ. Скажи, Элин, а почему вы думаете, что там именно василиск?

— Потому что он гад ползучий, — ответила Элин. — Счастливо оставаться.

— Погодите, я думаю, что туда звали только Гарри... — запротестовал было профессор, но Элин уже исчезла в темной трубе.

— Па-а-а-берегись! — крикнула она, предупреждая брата.

Гарри едва успел отскочить, чтобы не быть задавленным свалившейся сверху сестрой.

— Мисс Олсен, вы злоупотребляете моим терпением, — раздул ноздри Снейп. — Вас сюда не приглашали.

— Извините, профессор, — потупилась та, — но вы сказали «Олсен, спускайтесь». Вы не уточнили, который из двух вам нужен.

— Сейчас не время для ваших дурацких шуток! — рассердился Снейп. — Вы немедленно отправитесь назад и будете сидеть там, пока...

Элин встретилась взглядом со Снейпом и тот осекся.

— И вы мне вот так просто об этом говорите? — удивился он.

— Разве вы не знали? — удивилась Элин. — Вы же легилимент.

— Я не заглядываю настолько глубоко, — ответил Снейп, — если только в этом нет необходимости.

— Да, неловко получилось, — Элин вздохнула. — Но в любом случае, так уж вышло, что я случайно узнала ваш секрет, а теперь вы случайно узнали мой. Теперь вы понимаете, почему я должна быть здесь?

— Мордредова мама! Откуда вы взялись на мою голову... — Снейп повернулся и, не оглядываясь, зашагал по усыпанному крысиными костями проходу.

— Что у тебя за секреты? — шепнул сестре Гарри.

— Не вздумайте ему рассказывать! — раздался из глубины голос Снейпа. — Если я узнаю, что вы проболтались, я превращу вашу жизнь в ад, мисс Олсен.

— Не скажу, — ответила Элин. — Но вы недооцениваете моего брата, профессор. Рано или поздно, но он сам догадается.

— С каких пор ты от меня что-то скрываешь? — обиделся Гарри.

— Прости, мне это самой не нравится, — вздохнула Элин. — Но секрет профессора — это и правда, такая вещь, в которой тебе лучше разобраться самому. А мой... Ну, я пока просто не готова его раскрывать. Когда-нибудь потом... Может быть...

— Тебя что, Дамблдор покусал? — Гарри вдруг встал как вкопанный. — Эль, — одними губами произнес он, — пожалуйста, скажи, что у тебя со Снейпом не то же самое, что у Гермионы с Локхартом.

— Господи, ну у тебя и фантазия! — поразилась Элин. — Нет, конечно, я уважаю профессора, но такое?! Просто я... Ну, не важно. Это сложно, Гарри, пожалуйста, не пытай меня.

— Шире шаг! — прикрикнул на них Снейп, успевший уйти далеко вперед. — Тут еще одна дверь, Олсен, открывайте ее. Хотя... Стойте. Раз уж вы оба тут...

Снейп скептически окинул ребят взглядом и повернулся к стоящему рядом с дверью Флитвику.

— Коллега, у меня появилась безумная идея, — объявил он.

* * *

— Какая безвкусица! — с отвращением произнес Гарри, глядя на гигантскую статую Слизерина. — Держу пари, ее поставил тут Корвин Гонт. Сам великий Салазар до такого не опустился бы.

— Гарри, помоги мне! — стоящая у основания статуи Джинни с надеждой смотрела на своих спасителей. Ее руки были обвиты массивными цепями, прикованными к ногам каменного великана. Мантия валялась рядом, несколько верхних пуговиц на блузке были расстегнуты, демонстрируя то, что с большой натяжкой можно было назвать декольте, а юбка порвана ровно до середины бедра.

Будь девочка на несколько лет старше, это выглядело бы очень и очень соблазнительно, если бы не одна деталь.

— Ее лицо, — шепнула Элин.

— Вижу, — согласился Гарри.

Глаза Джинни оставались абсолютно пустыми, а лицо не выражало совершенно никаких эмоций, как будто она была говорящей куклой, а не настоящей девочкой, попавшей в беду.

— Чего же ты ждешь? — ровным голосом спросила она. — Спаси меня скорее, мой герой.

— Где Драко? — спросил Гарри, не двигаясь с места.

— Он скоро вернется с василиском, — монотонности голоса Джинни позавидовал бы и профессор Бинс. — Это он меня похитил. Не медли, Гарри, прошу тебя.

— Бездарная задумка, Том, — произнесла Элин. — Хватит прятаться, выходи.

Ударивший в Гарри из-за статуи бледно-голубой луч отразился от невидимой преграды и ушел в потолок.

— Щит Глуара? Не ожидал! — насмешливо произнес Драко, появившийся из ниши, спрятанной за ступнями статуи. — Но это не важно, главное, что ты пришел сюда.

— А что произошло бы, если бы он дотронулся до Джинни? — спросила Элин.

— О, ничего смертельного, — усмехнулся Малфой. — Я все равно хотел поболтать с ним, прежде чем убить... А ты ни капли не боишься, девочка. Потрясающе! Пожалуй, я понимаю, почему он на тебя запал... У моих верных слуг какая-то необъяснимая страсть к грязнокровкам. Абраксас, Северус, теперь вот Драко... Ну что ж, я держу слово. Ты можешь уйти, я не буду тебя преследовать.

— Спасибо, я лучше тут постою, — вежливо ответила Элин.

— Глупо, девочка. Ты ничем не поможешь своему брату. Умрет или он один, или вы оба, третьего не дано. Авада кедавра!

Ребята бросились за ближайшую колонну, и зеленый луч прошел мимо них.

— Какой талант! — восхищенно произнесла Элин. — Мало того, что завладел чужим телом, так еще и передал ему часть своей магии...

— Не время для восторгов, — оборвал ее брат. — Ступефай!

— Акцио дневник! — в ту же секунду выкрикнула Элин.

Уклонившийся от парализующего заклятия Драко не успел среагировать, и черная тетрадь оказалась в руках Элин.

— Хорошая попытка, но бессмысленная, — засмеялся Малфой. — Мой дневник невозможно уничтожить, я позаботился об этом. А скоро он станет и вовсе бесполезен... Впрочем, ты этого уже не увидишь.

— Ты всегда любил поболтать, Том, — спокойно ответил Гарри. — К сожалению, у нас мало времени, очень скоро ты вытянешь у Драко остатки сил, а я не хочу, чтобы он умер... Если ты хотел что-то у меня спросить, спрашивай сейчас.

— С чего такая забота? — удивился Драко. — Впрочем, ладно. Я хотел узнать, Гарри, как ты ухитрился победить величайшего темного волшебника в истории? Ответь, и быть может, я дарую тебе легкую и безболезненную смерть.

— Услуга за услугу, — ответил Гарри. — Сперва ты скажешь мне, почему выбрал Драко.

— Почему бы и нет? Желания мертвецов надо уважать, — усмехнулся Малфой. — Я выбрал его потому, что он оказался достаточно умен, чтобы принять меня. Сперва я думал, что подчинить себе простака Уизли будет легко, но он оказался слишком туп и не понял величие моего замысла. Во второй раз я решил действовать умнее. Драко с радостью открыл мне свой разум, едва узнал, чей дневник попал ему в руки. И за это я вознагражу его так, как не вознаграждал никого другого!

— Твой план провалился, — спокойно сказал Гарри. — Ни одна из жертв василиска не умерла, скоро их напоят восстанавливающим зельем и они оживут. Драко умрет, когда ты высосешь из него последние капли силы, ты снова окажешься заперт в своем дневнике и будешь сидеть в нем, пока Дамблдор не найдет способ его уничтожить.

— О, за меня не волнуйся, Гарри, — засмеялся Малфой. — Я скоро покину это место и обрету настоящее тело. Никакой Дамблдор не сможет мне помешать.

— Кажется, я поняла! — воскликнула Элин. — Ты собрался повторить ритуал Герпия Гнусного?

— Не смей называть его так! — рассвирепел Драко. — Герпий Гениальный, вот его истинное имя! Герпий Грандиозный! Величайший волшебник, продвинувшийся по пути бессмертия дальше, чем кто-либо другой... До того, как я превзошел его, конечно. Если бы только ничтожества, окружавшие его, могли понять его величие... Впрочем, не важно. Теперь твоя очередь отвечать, Гарри.

— Моя мать защитила меня, — лицо Гарри дрогнуло. — Она любила меня и пожертвовала своей жизнью, дав мне свою защиту. Поэтому твое проклятие отразилось в тебя самого.

— Защита любви? — удивился Драко. — Надо же... Да, я слышал про эту магию, глупую, нелогичную, невозможную, но, оказывается, действующую... В следующий раз я буду умнее. Что ж, Гарри, я выполняю обещание. Какую смерть ты предпочитаешь? Быструю? Или желаешь помучиться?

— Лучше, конечно, помучиться, — усмехнулся Гарри.

— Ты выбрал. Джинни, закрой глаза, ты еще будешь нужна мне живой, — Драко повернулся к статуе и прошипел длинную фразу на парселтанге.

— Давай, — кивнул Гарри сестре.

Закрыв глаза, Элин принялась произносить какое-то невероятно сложное и запутанное заклинание на древнегреческом. Из ее палочки вырвались несколько молочно-белых нитей, начавших сплетаться в тугой клубок.

— Напрасные старания, — услышали ребята насмешливый голос. — Против взгляда василиска нет защиты.

— Посмотрим, — Элин не глядя махнула палочкой, клубок полетел в сторону василиска и развернулся занавесом, закрыв ребят от смертельного взгляда змеи.

— Телефотос! — выкрикнула Элин.

Глаза статуи вспыхнули, словно прожекторы, очертив на развернутом занавесе четкую тень василиска.

— Авада кедавра! — произнес Гарри, на секунду высунувшись из-за колонны и направив палочку на тень.

Луч смертельного проклятия беспрепятственно прошел через занавес, зеленая вспышка на секунду осветила Тайную комнату, и огромная змея замертво рухнула на каменные плиты.

— Какая неприятность, — спокойно произнес Гарри. — У бедняжки Тома больше нет домашнего питомца. Что же он будет делать?

— Ты!!! — Драко задохнулся от гнева. — Что ты наделал! Ты помешал мне... Авадакедавра, Авадакедавра, АВАДАКЕДАВРА!

Три зеленых луча один за другим полетели в сторону Гарри. Первый разбил колонну, за которой он прятался, от второго Гарри успел увернуться. Третий же, направленный точно в то место, куда он отскочил, должен был убить его... если бы не встретился по пути с черной тетрадью, запущенной Элин в воздух еще до того, как с уст Тома слетел первый звук проклятия.

Комнату вновь озарила зеленая вспышка, обуглившаяся тетрадь упала на пол, а секунду спустя Малфой выронил палочку, рухнул на колени и схватился за голову.

— Драко! — Гарри подбежал к осевшему на пол мальчику, достал из кармана мантии каменный флакон и принялся осторожно, по капле, вливать в безвольно открытый рот ядовито-синюю жидкость.

— Девочке тоже нужно, — произнесла Элин, освобождая висящую на цепях Джинни.

Не глядя, Гарри отлевитировал флакон сестре и принялся читать над телом Драко заклинания.

— Думаю, все будет в порядке, — произнес, наконец, он. — Истощен, но жив, а это главное. Что с Уизли?

— Крепкий здоровый сон, — ответила Элин. — Хвала Мерлину, она не успела подвергнуться слишком сильному воздействию... Кстати, коллега, мы совсем забыли про детей. По-моему, им можно посмотреть на это.

— Пожалуй, да, — тот, кто выглядел как Гарри, поднялся с колен. — Можете выходить, молодые люди! — крикнул он в глубину комнаты.

— А мы давно здесь, — произнес настоящий Гарри, появляясь из-за дальней колонны.

— Мы не простили бы себе, если бы не смогли увидеть это, профессор, — добавила настоящая Элин.

* * *

— Пожалуйста, не подумайте, что я подлизываюсь, — посмотрела Элин на Снейпа, который уже успел принять свой обычный облик, — но это было очень круто. Вот прямо очень. Я, конечно, не много боев видела... В общем-то ни одного, кроме вашей дуэли с Локхартом, но по сравнению с тем, что мы пытаемся выучить самостоятельно...

— В этом и есть главная разница между самоподготовкой и учебой у мастера! — наставительно произнес профессор Флитвик, закончивший подгонять мантию под свой размер. — Из книг вы можете узнать некоторые заклинания, порой даже очень сложные, но только тот, кто имеет настоящий боевой опыт, может научить вас правильно их применять.

— А вы не согласились бы... — начал Гарри.

— Нет!!! — хором воскликнули оба профессора.

— Я и так слишком устаю, вколачивая в тупые головы основы науки, — добавил Снейп.

— Боевую магию не просто так перестали изучать в школе, — добавил Флитвик. — Хотите воевать — идите в Академию авроров.

— Похоже, профессиональный квиддич только что лишился своей будущей звезды... — хмыкнула Элин, насмешливо глядя на брата. — Зато Аврорат, хоть он еще и не знает об этом, заполучил будущего главного аврора.

— Но вы хотя бы можете нам рассказать, что именно вы сделали? — в отчаянии спросил Гарри. — Я не думал, что василиска возможно победить всего одним заклинанием.

— Вы неисправимый эгоист, — раздраженно бросил Снейп. — То, что у нас тут два пострадавших, вас не заботит, не так ли?

Гарри пристыженно замолк.

— Ну-ну, коллега, любопытство детей вполне естественно, — примирительно произнес Флитвик. — Но медлить действительно не стоит. Помогите-ка мне уложить девочку на носилки... Вот так, отлично. А вот мистера Малфоя, боюсь, придется нести на руках.

— Почему... А, вижу, — Снейп кивнул, наклонился к Драко и бережно поднял его на руки. Элин заметила, что как только профессор коснулся тела Малфоя, от него потянулись едва заметные пульсирующие нити, по которым в Драко словно текла бледно-зеленая жидкость.

* * *

— На самом деле все очень просто, — объясняла Элин брату, пока они шли к выходу. — Вот представь, что ты столкнулся с чудовищем, про которого летописцы когда-то написали, что его шкуру не пробивает меч, от него отскакивают стрелы, и даже выпущенный из требушета камень не может причинить ему вреда. Представил?

— Легко, — ответил Гарри, оглянувшись на тушу василиска.

— Во-о-от, — протянула Элин. — А теперь представь, что у тебя в руках гранатомет.

— То есть, ты хочешь сказать... — понял Гарри.

— Именно! — воскликнула Элин. — Вспомни, что Годрик Гриффиндор сражался мечом, а не палочкой. И он был не один такой, у нас в замке полным-полно доспехов и портретов рыцарей. Почему? Да потому, что в средние века заклинания были слабыми, и от них можно было защититься холодным железом. А потом у маглов появился порох, а у волшебников — мощные заклинания, от которых уже надо было уворачиваться и ставить щиты. И тогда доспехи ушли в прошлое.

— А я-то думал, основатели были великими волшебниками, — разочарованно сказал Гарри.

— Они и были, — кивнула Элин. — Но их величие не в том, что они знали какие-то могучие заклинания, которых сейчас нет. Наоборот, они построили Хогвартс, не имея в своем распоряжении и десятой части того, что есть у нас. И в этом-то и заключается самое настоящее чудо!

— А какое заклинание вы использовали, чтобы защититься от василиска? — спросил Гарри Флитвика. — Мы зажмурились, как вы велели, но я заметил яркий свет...

— О, это очень сложная магия! — усмехнулся профессор. — И абсолютно бесполезная... до сего дня. Лет пятьсот назад один могучий волшебник по имени Умбрус увлекся театром теней и потратил пятьдесят лет на изобретение магического занавеса, который был абсолютно нематериален, но пропускал через себя только яркий белый свет, показывая с наружной стороны идеальную тень. Увы, история закончилась трагически — Умбрус умер от разрыва сердца, когда ему объяснили, что он с тем же успехом мог использовать обычную простыню. Но заклинание сохранилось, его часто используют при изучении сложных нумерологических взаимодействий. Много лет назад я случайно обнаружил, что занавес Умбруса блокирует также любое воздействие магических существ. Тогда я не придал этому факту значения, это заклинание слишком медленное, чтобы использовать его в обычном бою...

— Экспеллиармус!

Ярко-красный луч, вылетевший из темноты, выбил у Флитвика палочку и с силой отбросил его тело в сторону. Профессор врезался головой в стену и затих.

* * *

— Какого Мордреда вы творите! — Снейп изумленно уставился на выступившего из-за ближайшей колонны Локхарта.

— Обеспечиваю свою популярность, что же еще? — усмехнулся тот. — Экспеллиармус!

Попытавшийся достать палочку Гарри отлетел в стену и приземлился на безжизненное тело Флитвика.

— Не советую играть в героя, коллега! — предупредил Локхарт. — Ваша модификация экспеллиармуса отлично работает, поздравляю... О, или вы думали, что я так глуп, что не смогу ее освоить? Ошибаетесь. Такие вещи я усваиваю очень хорошо. Хотя признаю, что с чудовищами у меня получается хуже, но это мне и не нужно. Бродить по всем этим горам, джунглям, пещерам, где нет даже элементарных удобств... Фу. Занятие для идиотов! Намного выгоднее ловить этих остолопов после того, как они вернутся, и убеждать их поделиться трофеями и славой с тем, кто знает, как ими распорядиться.

— Так все эти подвиги совершали не вы? — догадалась Элин.

— Ну конечно я, глупая девчонка! — засмеялся Локхарт. — Так думают все и будут продолжать думать, пока продаются мои книги. А после сегодняшней победы они будут продаваться как никогда раньше! Я уж думал, что весь этот год окажется потраченным впустую, но нет, благодаря вам я прославлюсь еще больше. Я — победитель великого Зверя Салазара, в последний момент спасший своих коллег и учеников... Увы, я подоспел на помощь слишком поздно, когда злобное чудовище уже готовилось растерзать своих жертв. Бедняги от ужаса потеряли память...

— Если вы сейчас быстро-быстро побежите, я, так и быть, дам вам фору, — нехорошо прищурился Снейп. Его палочка висела на поясе, а руки были заняты Драко, но Элин почему-то подумала, что у Локхарта уже начались большие неприятности. Даже если он сам о них еще не догадывается.

— Не думаю, не думаю... — засмеялся Локхарт. — Если вы только попробуете дернуться, один из моих коллег, к сожалению, вообще не выживет... Да-да, я могу разорвать ваше тело на части, мне пару раз приходилось проделывать такое. Хотя это так негигиенично, заклинание потери памяти намного чище...

Локхарт торжествующе посмотрел на Элин.

— Не думай, что я не слышал все твои ехидные замечания, девчонка... Пожалуй, с твоей памятью я поработаю особенно тщательно, ты забудешь даже как правильно ходить в туалет и подносить ложку ко рту... Но сначала вы, коллега! Обливиэйт!

Он взмахнул палочкой, и в тот же момент Элин шагнула вперед, прикрыв собой Снейпа. Белый луч ударил ее в грудь, на мгновение погас, а затем вспыхнул с удвоенной силой.

— Ты посмел напасть на ребенка! — из того места, в которое угодило заклятие Локхарта, вылетел быстро увеличивающийся в размерах черно-золотой барсук. — Ты посмел напасть на МОЕГО ребенка!

Выросший до размеров крупной лошади барсук одним прыжком подскочил к испуганному Локхарту и перекусил его палочку пополам. Закричавший от ужаса профессор упал на землю и закрыл голову руками.

«Что ты хочешь сделать с клятвопреступником? — услышала Элин тот же голос, который говорил с ней на распределении. — Ну да, это я, мне совсем не обязательно сидеть на твоей голове, чтобы ты меня слышала. Решай скорее, пока он не загнулся».

«Почему меня должно волновать его здоровье?» — подумала Элин.

«Потому что он не хотел тебя убить, — ответила шляпа, — а наказание должно соответствовать проступку».

«Ну да, он хотел всего лишь пропылесосить мне мозги, — сердито ответила Элин. — Это могло быть похуже смерти. Хотя... Хм, мозги... Мозги!»

«Тебе говорили, что у тебя извращенное чувство юмора? — шляпа засмеялась. — В точности как у Пенни... Ты и правда истинная ее дочь, не зря Барсук лично вышел тебя защищать. Да, он сделает, как ты хочешь. Думаю, ей бы понравилось».

Зубы барсука сомкнулись на шее Локхарта, и Элин решила, что голова профессора сейчас отделится от тела, но животное в последний момент раскрыло пасть и с отвращением отбросило безжизненное тело в сторону.

— Не бойся, дитя, — барсук развернулся и, ужавшись в размерах, прыгнул на руки Элин. — Предатель получил по заслугам, больше он тебя не потревожит.

Золотое сияние угасло, и барсук с тихим свистом втянулся в грудь Элин.

— Какого черта вы творите? — просипел ошарашенный Снейп.

— Вы спасли Гарри, я спасла вас, — Элин подбежала к брату. — Гарри, ты там как, живой?

— Я-то да, а вот профессор... — ответил Гарри.

— Слезьте с меня, Олсен! — послышался из-под него приглушенный голос Флитвика.

— Вы точно не пострадали? — спросил Гарри, помогая профессору подняться.

— Гоблинская кровь! — гордо заявил тот. — Моего прапрадедушку во время последней осады Хогвартса приняли за бочонок со смолой и по ошибке зарядили в катапульту. Он пробил навылет стену замка, и ничего, жив остался, даже шишки не было. Правда, потом он до конца жизни путал верх с низом и удивлялся, зачем все ходят на головах. Прапрабабушке пришлось поменять в доме вектор гравитации, чтобы муж смог спокойно спать на потолке, не роняя одеяло... Так, а что там с нашим незадачливым коллегой?

— Помимо того, что он обмочился? — Снейп склонился над тем, что когда-то было профессором защиты. — Странно, никогда такого не видел.

— Ы! — заявило существо, закутанное в профессорскую мантию. — Ы-а! Ы-ы-ы-а-а-а...

Существо село, и Элин увидела, что его лицо (или уже морда?) покрыта мягкой золотистой шерстью.

— Ладно, это подождет, — Флитвик взмахом палочки усыпил бывшего коллегу. — Что-то я устал сегодня... Пусть с ним аврорат разбирается, в конце концов, должны же они хоть что-то сделать.

Дальнейший путь к выходу они проделали без приключений. Заклинание прапрапрабабушки Флитвика помогло им подняться по скользкой трубе наверх, где их уже ждала надувшаяся от важности Миртл и профессор Макгонагалл с прибывшими по вызову аврорами. Как и полагается по канонам жанра, полиция приехала на место преступления именно в тот момент, когда все уже закончилось.

* * *

— Вероятно, вы не знали, — произнес Снейп, сопровождая Гарри и Элин в пуффендуйский подвал, — но применять заклинание Обливиэйт к опытному легилименту — занятие для самоубийц. Если бы вы не геройствовали, Локхарт уже был бы мертв... — он помолчал. — Но все равно спасибо, что прикрыли меня, мисс Олсен.

— Пожалуйста, — кивнула Элин. — Правда, я тоже знала, что Локхарт не может причинить мне вред, потому что он профессор, а я ученица. И еще я подумала, что если защита не сработает, вы сможете восстановить мою память. И что вы спасли моего брата во время того матча, а долги надо отдавать. И еще, что только вы можете приготовить глоток мандрагоры. Ну и пророчество... Он ведь заканчивал Когтевран, верно? А я предсказала, что «ворон нарушит клятву, барсук защитит».

«А еще, — подумала она, — у меня пуффендуй головного мозга, а это диагноз пострашнее гриффиндурости».

Где-то в глубине ее сознания послышалось сухое хихикание шляпы. Впрочем, Элин не была уверена в том, что это ей не мерещится.

— И все это ты успела продумать за ту секунду, пока Локхарт насылал проклятие? — усмехнулся Гарри.

— Вы удивитесь, — желчно заметил Снейп, — но в голове вашей сестры умещается больше одной мысли за раз. Что само по себе огромное достижение для ученика Хогвартса.

Профессор остановился перед входом в общежитие их факультета.

— Вероятно, вас начнут расспрашивать обо всем, что случилось, — произнес он. — Постарайтесь сдержать свой язык, мисс Олсен. Ссылайтесь на то, что дело секретное и вам запретили о нем рассказывать. Когда же вас уговорят, а вас, разумеется, уговорят, вы расскажете некоторые подробности, но о роли мистера Малфоя и о Томе Риддле вы промолчите. Вообще, валите все на Локхарта, если я правильно понял, официально виновным назначат именно его. Да, и еще, о моем скромном участии в этом деле не должен знать никто. Меня услали с каким-то поручением, вы не знаете с каким, и в подземелье с вами спускался один лишь профессор Флитвик.

— Ага... — Элин на секунду задумалась, а потом с изумлением уставилась на профессора. — Так вот почему вас оправдали на суде? И если Том возродится, вы хотите...

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — прервал ее Снейп. — И не советую вам даже думать о своих догадках.

— Хорошо, я поняла, — Элин постучала по бочке, открывая проход. — А можно последний вопрос? Откуда у вас взялось оборотное зелье? Неужели вы предвидели, что оно понадобится вам в схватке с василиском?

— Ну вот, стоило мне вас похвалить... — Снейп вздохнул. — Мисс Олсен, я приготовил его и носил с собой сразу после того, как вы с мисс Грейнджер заявились ко мне в кабинет. Потому что когда человек со стихийным пророческим даром вдруг под идиотским предлогом просит профессора научить ее варить некое зелье, это может значить только одно: данное зелье профессору очень и очень пригодится...

 22 мая 1993 года, вечер. Азкабан

— Сириус...

Лежащий на своей подстилке Бродяга оскалился и угрожающе зарычал.

— Ты слышишь нас, Сириус? Мы пришли за тобой... Иди к нам, Сириус, мы высосем твою душу... Ты ведь хочешь этого, не так ли? Ты хочешь умереть...

Из того, что заменяло Тварям рты, вырывались облачка пара, оседающие на решетке мелкой серебристой пылью.

— Иди к нам, Сириус, мы освободим тебя... — шептали они.

Человек, сидящий в камере напротив, протяжно завыл. Этот бедолага сошел с ума давным-давно, еще до того, как Бродяга с Хозяином попали в это место. И будь Хозяин один, он бы, наверное, повторил его судьбу.

Но все эти годы Бродяга защищал Хозяина, выполняя его волю. Он ведь был хорошим мальчиком, а хороший мальчик всегда слушается Хозяина, даже когда того нет дома. Хороший мальчик знает, что однажды Хозяин вернется и похвалит его.

— Здравствуй, Сириус.

Как странно. Голос шел снаружи, но это не был голос Твари. Бродяга знал, что там, за решеткой, есть другие люди, но они лишь приносили ему еду, да время от времени меняли его подстилку. Что-то изменилось?

— Сириус, ты меня слышишь? — повторил голос.

Впервые за много лет Бродяга почувствовал любопытство. Может быть, ему можно посмотреть на того, кто говорит? Голос казался смутно знакомым... Но нет, Хозяин ведь приказал не смотреть на тех, кто снаружи. Если они догадаются, что в теле Хозяина сидит Бродяга, случится большая беда.

— Сириус, посмотри на меня. Я твой друг.

Друг... когда-то у Бродяги были друзья, это правда. Но друзья далеко, а тут, рядом, только враги... наверное. Хозяин сказал... Но это было так давно, может быть, теперь можно посмотреть? Хоть одним глазком? Ничего же не случится, он быстро глянет и тут же отвернется.

Бродяга повернул голову и посмотрел на седого старика в малиновой мантии. А ведь и правда, когда-то у него был друг, который выглядел точно так же... Не такой близкий, как Хвост, Лунатик и Сохатый, но тоже друг. Они звали его... Профессор? Кажется так, да...

Бродяга поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза Профессора.

— Ах вот даже как... — задумчиво произнес тот. — Ты молодец, Сириус! Разделить свой разум и спрятать человеческую сущность за звериной — отличное решение... И ты, Бродяга, тоже молодец, ты отлично справляешься. Охраняй своего хозяина и дальше, он скоро вернется. Вот, возьми.

Друг! Впервые за столько лет к нему пришел Друг!

Пес в человеческом теле поднялся на ноги и заковылял к решетке. Ходить на задних лапах было нелегко, он давно отвык от этого, но сейчас он чувствовал, что должен подойти к решетке именно так.

— Держи, — Профессор вложил ему в ладонь совершенно обычный с виду камешек. — Прости, я не могу дать тебе палочку, слишком велик риск... Но это поможет тебе выйти отсюда, а на свободе ты не пропадешь, я знаю. Только не спеши, Бродяга, сперва наберись сил. Когда сможешь полностью обернуться, выходи из замка, проглоти камень и прыгай в воду, течение вынесет тебя в безопасное место. Запомнил? Хорошо. Теперь дверь...

Профессор коснулся палочкой решетки и произнес заклинание. Слов Бродяга не разобрал, но ему это было и не нужно. Теперь он знал, что когда придет нужный момент, дверь откроется перед ним, так же, как и все остальные двери в этом месте.

— Удачи, — Профессор потрепал Бродягу по голове, отвернулся и быстрым шагом направился к выходу. Стоявший рядом с ним человек в форменной мантии дернулся, словно марионетка в руках неопытного кукловода, и пошел вслед за ним.

Едва они скрылись из виду, Бродяга опустился на четвереньки, метнулся в угол и принялся закапывать подарок в куче тряпья, которая называлась его постелью. Последний раз тюремщики меняли ее совсем недавно, значит, в ближайшее время к ней никто не притронется. Что ж, этого времени ему хватит с лихвой.

Бродяга чувствовал, как из подарка изливается сила, возвращающая к жизни его Хозяина. Скоро, очень скоро он вернется и снова станет одним целым с Бродягой. И тогда... Бродяга еще не знал, что именно будет тогда, разум собаки не мог заглядывать так далеко вперед. Но он все же понимал, что там, на свободе, ему будет лучше, чем здесь.

Потому что хуже, чем здесь, быть просто не могло.

1) Напомню, что в каноне Уизли жили по соседству с Лавгудами, и Джинни с Луной были близкими подругами с раннего детства. Джинни даже дала своей дочери второе имя в ее честь.

Вернуться к тексту

2) Полное имя Плаксы — Миртл Элизабет Уоррен. Оливия Хорнби — девочка, которая над ней насмехалась и из-за которой она плакала перед смертью. Миртл мстила обидчице до тех пор, пока та не пожаловалась в министерство.

Вернуться к тексту

 22 мая 1993 года, вечер

— Господин Верховный чародей, к вам посетитель, — раздался из переговорной трубки голос секретаря. — Лорд Малфой настоятельно просит его принять. Ему не назначено, но он утверждает, что дело срочное.

— Ну раз срочное, то пусть заходит, — ответил Дамблдор.

Ничего не произошло.

— Мерлин, никак не запомню... — пробормотал великий волшебник, беря в руки старинный телефон с рупором и отдельным микрофоном. — Как там говорил Хамфри? Снять тут, повернуть там... А, не важно.

Дамблдор вытащил из рукава палочку, направил ее на свое горло и пробормотал: «Сонорус».

— Пусть войдет, — произнес он.

— Мой сын! — Люциус Малфой ворвался в кабинет еще до того, как Дамблдор успел закончить. — Это ваших рук дело?

— Вы имеете в виду похищение? Нет, конечно, — спокойно ответил Дамблдор. — Он стал жертвой того же преступника, который ранее напал на других учеников и околдовал Рональда Уизли.

— Так вам уже все известно? — прорычал Малфой. — Тогда какого черта вы тут сидите?

— Простите? — Дамблдор был сама невозмутимость. — Я сижу тут потому, что являюсь Верховным чародеем Визенгамота. Так гласит табличка на двери. Дела Хогвартса меня больше не касаются. Вашими же стараниями, между прочим.

— Хватит юлить! Вам еще час назад прислали уведомление о восстановлении в должности!

— О, но час назад меня не было на месте, я только что вернулся из Азкабана. Служебная надобность, сами понимаете. Значит, извещение должно быть где-то тут... — Дамблдор начал рыться в ящике с надписью «входящая корреспонденция». — Не то, не то... Мерлин, я же с утра разбирал почту, когда она успела накопиться? Ага, нашел. Хм, действительно, восстановлен в должности... решение об отстранении было принято с процедурными нарушениями... Спасибо, что нашли время лично меня известить, Люциус.

— Хватит ломать комедию, — взорвался Малфой. — Идите и делайте то, что должны.

— Разумеется, — кивнул Дамблдор, не двигаясь с места. — Но видите ли какая штука... Я вовсе не уверен, что следующее заседание совета попечителей не признает мое восстановление несостоявшимся. В связи с процедурными нарушениями.

Поджав губы, Малфой вытащил из-за пазухи свиток пергамента.

— Это вас устроит? — спросил он. — Просьба о моей отставке и рекомендация назначить новым председателем мистера Слипи. Совет попечителей в ваших руках, можете радоваться. А теперь идите и найдите моего сына, пока он не... — лицо Малфоя дрогнуло. Было видно, что он с огромным трудом удерживает маску высокомерного аристократа. — Он еще жив, Дамблдор. Я знаю... Я бы узнал, если бы он умер. Еще не поздно...

— Разумеется, он жив, — кивнул Дамблдор, аккуратно пряча пергамент в ящик своего стола. — Жив и находится на попечении мадам Помфри, я получил сообщение пять минут назад. Чудовище Слизерина мертво, дневник Тома Риддла уничтожен, а дети в безопасности.

Секунду Малфой смотрел на него непонимающим взглядом, а потом хрипло расхохотался.

— А я уже начал забывать, с кем имею дело, — проговорил он сквозь смех. — Что ж, поздравляю с победой, господин директор, приз ваш по праву. Надеюсь, я могу навестить своего сына?

— Разумеется, — кивнул Дамблдор. — Если, конечно, вас пустит к нему мадам Помфри, но это уже не от меня зависит.

Директор дождался, пока за его гостем закроется дверь, достал из ящика стола оба пергамента и принялся внимательно их изучать. Вроде бы все было правильно, положенные подписи и печати — на месте, заявление Малфоя заверено нотариусом... И все же его не оставляло чувство, что он только что стал свидетелем тщательно отрепетированного спектакля. Слишком уж легко сдался его оппонент.

 23 мая 1993 года

— Привет, Драко. Не помешаем? — Элин присела на краешек кровати Малфоя. — Мы ненадолго, пришли проведать Гермиону и Джинни. Ну и тебя заодно.

Гарри, скрестив руки на груди, остался стоять, всем своим видом демонстрируя, что ему эта затея совсем не нравится, и вообще, он просто мимо проходил.

— Спасибо, — настороженно сказал Драко. — Это просто вежливость, или?..

— Или, — кивнула Элин. — Хочу узнать, как ты в это вляпался.

— Отец запретил мне рассказывать.

— Я же говорил, — фыркнул Гарри.

— Ну раз нельзя, тогда не рассказывай, — Элин пожала плечами. — Тогда я сама расскажу, хорошо? Однажды ты проснулся и нашел у себя в постели дневник Тома Риддла. Ты знал, что это настоящее имя Темного лорда и не удержался от того, чтобы открыть его, надеясь увидеть там что-то интересное. Но дневник был пуст... Как ты догадался, что в нем нужно писать самому? А, впрочем, не важно. Дневник заговорил с тобой, и ты был счастлив. Еще бы, сам Темный лорд удостоил тебя вниманием... Да не тот, могучий и ужасный лорд, о котором ты слышал в детстве, а совсем еще молодой, чуть старше тебя. Он мог бы стать тебе не господином, а настоящим другом, правда? Естественно, ты с радостью согласился помочь ему. Я вот только не знаю, когда ты сообразил, что что-то пошло не так? Когда василиск атаковал Дафну, или раньше?

— Я плохо помню, — ответил Драко. — Том сказал, что ему нужны мои силы, я согласился поделиться. Он наложил протеевы чары на лист пергамента, чтобы мы могли общаться, а потом открыл Тайную комнату и я спрятал в ней дневник. Потом Том начал готовить какой-то древний и сложный ритуал, для которого ему нужен был полный контроль над моим телом. Я спускался в комнату, брал дневник в руки и приходил в себя через несколько часов. Не помню, что я делал в это время.

— Понятно, — кивнула Элин. — А чтобы никто не спрашивал, где это ты постоянно пропадаешь, ты попросил Панси прикрыть тебя. Отсюда и пошли все эти слухи о том, что вы с ней...

Драко залился краской и отвернулся.

— Опаньки... — ошарашено произнесла Элин. — Так что, слухи не врали и Панси не только алиби тебе обеспечивала? Вы что, правда... Ну ты красавчик! Дай пять!

Она хлопнула Драко по раскрытой ладони и с усмешкой посмотрела на Гарри, который, судя по выражению лица, не знал, что ему следует делать — то ли обвинить Малфоя в распутстве, то ли начать расспрашивать о деталях процесса, чтобы самому не оплошать при случае.

— Она сама... — запинаясь, произнес Малфой. — Я сперва входил в комнату через закрытый туалет, но это было неудобно, там вечно болталось какое-то привидение. Но был и второй проход, через ванную старост. Я попросил Панси узнать пароль у брата, сказал, что осваиваю недозволенную магию. Она согласилась, я за это показал ей пару штук, которые Том помог мне выучить. Ну и одно за другим... Мы сперва просто встречались, ничего особенного, но после дня святого Валентина Панси закатила скандал, потому что решила, что я бегаю к Дафне... А потом захотела, чтобы я доказал...

Про то, сколько раз и с каким энтузиазмом он доказывал Панси свою верность, Драко решил не упоминать.

— Угу, — кивнула Элин. — Только ты кое-что недоговариваешь. Это ведь Том предложил тебе немного повзрослеть, чтобы стать более сильным, верно? Ты, естественно, согласился, твое тело стало развиваться, но вместе с силой пришли и желания... Да не красней ты так, это вполне нормально. А вот с Панси он проделал тот же фокус уже без ее согласия.

— Откуда ты знаешь? — удивился Драко.

— О, видишь ли, я случайно в курсе того, какой именно ритуал он хотел провести, — ответила Элин. — Профессор Флитвик упомянул Герпия Гнусного, и я упросила его рассказать об этом волшебнике. Ну и сама кое-что прочитала, конечно... Хорошо, что в нашей библиотеке нашлась легенда о Герпии не только в адаптированном для детей варианте, но и в изначальном, дошедшем до нас еще из античности. Хочешь, расскажу?

— Ты все равно расскажешь, даже если я откажусь, — бледно улыбнулся Драко.

— Это да, это я люблю, — засмеялась Элин. — В общем, слушай.

 Легенда о Герпии Гнусном

— Ты, конечно, знаешь, что Герпий Гнусный, живший больше двух тысяч лет назад, был первым в Европе темным волшебником, — начала Элин. — Пытки, убийства, человеческие жертвоприношения, темная магия — это все много раз описывалось и пересказывалось, не буду повторять. Из всех его «подвигов» нас интересует только то, что он создал первого василиска. Думаю, что именно по этой причине Том и решил поглубже покопаться в легендах о нем и среди прочего узнал, что Герпий открыл какой-то способ сохранить жизнь после смерти тела.⁽¹⁾ Какой именно — не знаю, даже самые старые списки про него говорить отказываются, ибо «темная магия сия есть самая изо всех наимерзейшая. Столь отвратительна она, что даже одно лишь поименование сего действа осквернило бы пергамент, на коем было бы написано, и посему мы больше ничего о ней не скажем». Но, наверное, Том все же нашел описание.

Способ, однако, оказался несовершенным, и когда Герпия убили в первый раз (а ради такого дела в Грецию приехали волшебники даже из Китая и Индии), он не воскрес сразу же, как рассчитывал, но остался в этом мире в виде духа и скрывался где-то в горах Эпира, пока его не нашли несколько уцелевших приспешников. Только тогда он смог приступить к ритуалу своего возрождения.

Сами магические формулы, конечно, ни в каких легендах не приводятся. Книги с полным описанием ритуала, скорее всего, спрятаны за семью печатями, хотя добраться до них как-то можно, раз уж Тому удалось. Но вот немагическая часть... Как бы так помягче сказать... В общем, Герпий должен был получить новое тело, созданное естественным путем. И именно для этой цели Том заставил вас с Панси немного повзрослеть. Уж не знаю, почему он не выбрал кого-то из старшекурсников...

Лицо Драко в очередной раз залилось густой краской.

— Я только не поняла, почему Том отказался от Панси и переключился на Джинни? — спросила его Элин. — Пожадничал и захотел заманить в комнату еще и Гарри? Или там что-то пошло не так и пришлось начать заново?

— Не знаю, — пожал плечами Драко. — Я даже не знал, что это Уизли, просто нашел у себя в сумке платок с пятнами крови и записку: «Для Сам-знаешь-кого». Том сказал, что эту кровь надо будет использовать...

— ...и вот тогда-то ты и понял, что он затевает что-то очень серьезное, — кивнула Элин. — Потому что когда в ритуале используется чужая кровь без согласия владельца — это не просто темная, а наитемнейшая магия из всех возможных. Но ты все же решил продолжить, и это было очень серьезной твоей ошибкой, Драко, потому что Том не сказал тебе самое главное. Ни отец, ни мать нового тела не должны были пережить этот ритуал. Беременность ведь длится девять месяцев, а потом ребенок еще много лет взрослеет, а Том, как и Герпий до него, не собирался ждать так долго. Плод должен был вызреть внутри василиска... Только не спрашивай, как бы он попал в него из живота матери и как такое возможно с анатомической точки зрения. Думаю, вас бы просто сожрали, использовав вашу силу для ускорения развития... Ой, Драко, зеленый цвет лица тебе не идет, верни обратно. Ну ладно, ладно, это у меня шутки такие дурацкие. Я не знаю детали, но то, что василиск был необходим — это сто процентов. Именно поэтому Том так разозлился, когда профессор убил зверя, ведь без него ритуал был невозможен.

Теперь ты понимаешь, почему он стирал тебе память и не объяснил весь смысл ритуала? Он учел ошибку Герпия, который в свое время тоже хотел использовать детей своих слуг, обещая им вечный почет и славу. Самое смешное, что он, возможно, сам в это верил, ведь с его точки зрения стать родителями нового тела было величайшей честью. Но у его слуг на этот счет было другое мнение, и вместо того, чтобы принести в жертву своих детей, они нашли некий «источник бессмертия Герпия», чем бы он там ни был, и уничтожили его при помощи яда того самого василиска.

— А зачем ты натравил василиска на Дафну и Гермиону? — спросил молчавший до того момента Гарри.

— Я его не натравливал, — ответил Драко. — Зверь вырвался сам, я с трудом успел удержать его, когда он уже готовился их добить. Том был в ярости, потому что если бы девочки погибли, Хогвартс сразу закрыли и весь план провалился бы. Мне и так-то с трудом удалось убедить отца не забирать меня из Хогвартса до конца года. Но все равно, я больше не мог свободно ходить по школе и последний этап растянулся почти на месяц. Ну а потом, когда я услышал, что вы знаете, где искать Тайную комнату, я написал об этом Тому и... больше я ничего не помню. Он к тому времени уже мог входить в мой разум без контакта с дневником.

— Думаю, он захотел убить двух зайцев одним выстрелом, — хмыкнула Элин. — Макгонагалл отказалась нас слушать, и Том решил, что если оставит грозную надпись, то мы сами попремся в комнату, чтобы спасти Джинни. Все-таки он дурной...

Она встала.

— Ладно, нам пора идти. Поправляйся.

Уже выйдя из больничного крыла, Элин вдруг хлопнула себя по лбу.

— Совсем забыла! Гарри подожди тут, мне надо сказать Драко пару слов наедине.

— Мне это не нравится, — Гарри обиженно отвернулся. — Раньше у нас не было секретов друг от друга.

— Так то раньше... — вздохнула Элин. — Мне это самой не нравится, но что поделать.

Вернувшись в палату, она бросила быстрый взгляд на койку Джинни, рядом с которой сидели все братья Уизли в полном составе, и направилась к Малфою.

— Ты кое о чем умолчал, — тихонько сказала она. — Том с самого начала думал о том, как бы заманить Гарри в ловушку, верно? А ты понимал, что я пойду вместе с ним, поэтому и прислал мне ту валентинку. И потом упросил Тома, чтобы он меня не трогал, верно?

— Я плохо помню... — Драко отвел глаза.

— Понимаю, — Элин вздохнула. — Знаешь, я тебе не подхожу. Вот совсем никак. Понимаю, что сердцу не прикажешь, но постарайся все же найти кого-нибудь другого, возле тебя вон сколько хороших девочек вьется.

— Это из-за твоих родителей? — спросил Драко.

— Нет, происхождение тут ни при чем, — покачала головой Элин. — И ты лично тоже ни при чем, мы вполне можем быть друзьями. Но ничего, кроме дружбы, между нами быть не может. Извини, если разочаровала, но такие новости лучше сразу узнавать, верно?

Драко не ответил.

* * *

Погруженный в свои мысли Гарри не сразу заметил, что он уже не один.

— Мистер Олсен, как удачно, что я вас встретил, — произнес Люциус Малфой, подходя к дверям в больничное крыло. — Я бы хотел обсудить некое дело.

«Помешательство какое-то, — подумал Гарри. — Сперва у Эль какие-то дела с сыном, теперь вот папаша от меня что-то хочет...»

— Насколько мне известно, вы приняли участие в спасении моего сына. Это правда? — спросил Люциус.

— Василиска победил профессор Флитвик, — настороженно ответил Гарри.

— О, это мне известно, — Малфой прищурился. — Но если меня правильно информировали, именно вы поняли, где искать Тайную комнату, и открыли вход.

— Нашли его Элин и Гермиона, — честно ответил Гарри. — Я лишь открыл.

— Если вы хотите влиться в наше общество, мистер Поттер, — Малфой подчеркнуто назвал Гарри его старым именем, — вам следует получше изучить его обычаи. Вы как наследник древнего рода стоите на социальной лестнице несоизмеримо выше вашей сестры и подруги. О, не делайте такое возмущенное лицо, я прекрасно знаю, что вы хотите мне ответить. Но я лишь констатирую факт. Во всех ваших начинаниях именно вы являетесь лидером и именно вам положены все награды. И вся ответственность, разумеется, постарайтесь это запомнить, — Малфой помолчал. — Итак, вы, вероятно, слышали о такой вещи, как волшебный долг. У семьи Малфой перед вами долг за спасение жизни единственного наследника. Даже если вы поучаствовали в его спасении на одну десятую процента, это все равно очень и очень много.

— Мне от вас ничего не нужно, — пожал плечами Гарри. — Я сделал это не ради награды.

— Не важно, чем вы руководствовались, — Малфой скривил губы. — Я вам обязан, а я ненавижу быть кому-то обязанным. Что вы хотите принять в уплату? Деньги? Протекцию? Информацию?

Гарри на некоторое время задумался.

— Я не требую с вас долг, — ответил, наконец, он. — Но если вы все же хотите мне заплатить, освободите Добби.

Малфой поперхнулся от удивления.

— Освободить моего домового эльфа? Зачем?

— Какая вам разница? — пожал плечами Гарри. — Вы сами предложили мне выбрать цену. Я выбрал. Конечно, если вы цените домовика больше, чем одну десятую процента жизни Драко...

— Пф-ф-ф. Добби, ко мне!

— Хозяин звал Добби? — возникший из воздуха эльф низко склонился перед Малфоем.

— Ты свободен, — Люциус стянул с руки перчатку, бросил ее домовику и с насмешкой посмотрел на Гарри. — Вы могли потребовать многое, мистер Олсен, очень, очень многое... Зачем вам понадобился никчемный раб? Хотели выведать у него какие-то секреты? Но даже свободный эльф не может рассказать ничего, что касается его прошлой службы.

— Ваши секреты мне не нужны, — ответил Гарри. — Впрочем, вы все равно не поймете.

— Вероятно, не пойму, — согласился Малфой. — Счастливо оставаться.

Едва он скрылся за дверью, как Добби кинулся обнимать ноги Гарри.

— Гарри Олсен избавил Добби от злых хозяев! Гарри Олсен был сердит на Добби, но все же помог ему. Нет на свете человека добрее и благороднее! Добби будет вечно благодарен Гарри Олсену!

— Если хочешь меня отблагодарить, — усмехнулся Гарри, — пообещай не спасать мне жизнь без моего ведома.

Добби смущенно улыбнулся, щелкнул пальцами и исчез.

— И долг хозяина будет уплачен рабом, — еле слышно произнес Гарри.

 31 мая 1993 года

«ДРЕВНЕЕ ЧУДОВИЩЕ УНИЧТОЖЕНО!

ЖЕРТВЫ ЗАКЛЯТИЯ ВОЗВРАЩАЮТСЯ К ЖИЗНИ!

Как должно быть помнят наши читатели, некоторое время назад в Хогвартсе было совершено несколько таинственных нападений на учеников. Заклятию подверглась мисс Дафна Гринграсс, старшая дочь лорда Брутуса Гринграсса, а также первокурсник Колин Крипи и второкурсница из Германии мисс Грейнджер.

Мы рады сообщить, что в настоящее время мисс Гринграсс идет на поправку, и редакция «Пророка» желает мужественной девочке скорейшего выздоровления. Остальные жертвы чудовища также скоро встанут на ноги».

— Ты заметила, что желают выздоровления только Дафне? — оторвалась от чтения Элин. — И я на сто процентов уверена, что они не просто так коверкают имена. Таким, как мы, прямым текстом указывают на место, которое мы занимаем в волшебном мире.

— Потом, Эль. Читай дальше, — отозвалась Гермиона.

Василиск не просто так считался одним из самых страшных волшебных зверей. Даже глоток мандрагоры, хоть и вернул жертвы к жизни, но действовал очень медленно. Гермиона уже могла самостоятельно дышать и говорить, но тело все еще слушалось с трудом, а хрусталики в глазах не восстановили гибкость и не могли фокусироваться, поэтому окружающий мир для нее состоял из размытых цветных пятен. Мадам Помфри клялась и божилась, что через пару дней зрение придет в норму, но до тех пор Гермиона не могла даже самостоятельно есть, не то, что читать, и это было просто невыносимо. Хорошо еще, что Элин, знавшая подругу как никто другой, пришла к ней не с бесполезными апельсинами и конфетами, а со стопкой газет и конспектов, при помощи которых теперь утоляла мучающий Гермиону информационный голод.

«Мы также рады сообщить нашим читателям, что Министерство магии раскрыло это таинственное преступление! Как и ожидалось, виновным оказался недобитый сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть, сумевший пробудить к жизни древнее чудовище, запертое в подземельях замка еще со времен Основателей. В ходе следственных мероприятий, проведенных Министерством при активном содействии профессорского состава и учеников школы, вышепоименованное чудовище, являвшееся василиском, было обнаружено и обезврежено, то есть убито смертельным образом».

— Вышепоименованное чудовище, — со смаком повторила Элин, — убито смертельным образом... Просто великолепный образец канцелярита! Наверняка процитировали какого-то чинушу, который даже с женой в постели общается при помощи докладных записок.

«НОВЫЕ ПОДРОБНОСТИ О НАПАДЕНИИ В ХОГВАРТСЕ!

Как только что стало известно редакции «Пророка», по обвинению в нападении на учеников Хогвартса Министерство задержало бывшего преподавателя защиты от темных искусств и известного писателя Гилдероя Локхарта. К сожалению, в процессе задержания мистеру Локхарту были нанесены некоторые травмы, в результате которых его телесное и душевное здоровье оказалось сильно подорвано. В настоящее время злодей помещен в больницу св. Мунго.

На вопрос о том, не находился ли мистер Локхарт в преступном сговоре с небезызвестным Рубеусом Хагридом, чье имя ранее упоминалось в связи с этим ужасным злодеянием, министр Фадж ответил отрицательно:

— Вероятно, это какая-то ошибка, — заявил он. — Господина Хагрида никто никогда не обвинял в данном преступлении, он был временно помещен под стражу как важный свидетель и с самого начала активно помогал следствию. В настоящее время он уже вернулся в Хогвартс и приступил к исполнению своих обязанностей».

— Да, кстати, Фаджа я скоро убью, — мимоходом заметила Элин. — Вот экзамены сдам и сразу займусь.

— Эль, так нельзя! — укоризненно произнесла Гермиона. — Он же министр, его наверняка охраняют. Убийство надо будет тщательно спланировать, а без меня ты с этим не справишься.

— Не справлюсь, — горестно вздохнула Элин. — Знаешь, Гермиона, когда тебя в следующий раз осенит, ты сразу записывай, до чего додумалась. А то мы без тебя месяц не могли понять, какая связь между Персеем, туалетами и костюмом. Если бы Гарри не был таким озабоченным...

— Ты мне ноги Миртл до конца жизни припоминать будешь? — возмутился Гарри. — Лучше вот это прочти. Дай-ка сюда газету... Ага, вот.

«В скором времени в стенах Хогвартса состоится церемония вручения нескольким ученикам награды за заслуги перед школой. Имена пока не разглашаются, но из надежного источника редакции стало известно, что один из них — знаменитый Гарри Поттер, мальчик-который-выжил, который в целях безопасности скрывается под псевдонимом Гарольд Олсен».

— О чем обязательно надо растрезвонить на всю Британию, — засмеялась Элин. — Журналисты такие журналисты. Кстати, мы сказали, что без тебя ни до чего не додумались бы, так что ты тоже готовься к награждению. Шнурки погладь и вообще...

— А почему только троим? — удивилась Гермиона. — Разве профессоров не наградят?

— Флитвику дали орден, — ответила Элин. — Хотя этим нынче никого не удивишь, он и у Локхарта есть, и у Фаджа. Гораздо больше он обрадовался, когда узнал про шоколадных лягушек со своей карточкой, там-то кого попало не рисуют. А участие Снейпа — секрет, но он сам сказал, что орден — бесполезная побрякушка, а вот туша василиска — это такая ценность, которой больше ни у кого нет, и, даст Мерлин, никогда не будет.

— Не представляю, зачем ему туша, — проворчал Гарри. — Разве что учеников ядом травить, но он и своим обойтись может.

— Ничего ты не понимаешь в искусстве, — вступилась за преподавателя Элин. — Всех василисков перебили еще четыре столетия назад, так что их шкура и яд — награда намного более ценная, чем орден. Флитвик отказался от своей доли только после того, как Снейп пообещал ему поделиться частью зелий. И еще он настоял, чтобы скелет василиска повесили под потолком в холле, прямо напротив входа. Чтобы, значит, внушать почтение посетителям. Макгонагалл возмущалась, но Дамблдор пришел от идеи в восторг и сказал, что Каркаров теперь, наконец, заткнется и перестанет хвастаться своим чучелом трехголового дракона.

Гулкий удар колокола разнесся по школе, призывая учеников на обед, и мадам Помфри выгнала ребят из палаты.

— Вы сидите тут на полчаса больше, чем положено, — ворчала она. — Больной надо отдыхать!

Все протесты Гермионы, утверждавшей, что она успела наотдыхаться на полгода вперед, были благополучно проигнорированы.

* * *

— Мы так и знали, что найдем тебя тут! — близнецы с палочками наперевес преградили ребятам дорогу.

— Ты иди, Гарри. У нас к твоей сестре дело.

— Личное.

— Она тебя скоро догонит.

— Может быть.

— Иди, Гарри, я тебе потом расскажу, — Элин демонстративно отдернула полу мантии и положила руку на палочку. — Это дело только между мной и кривыми Джо. Пусть нас рассудит прерия!

Гарри лишь фыркнул и прошел мимо. Он слишком хорошо знал сестру и близнецов, чтобы понять, что опасностью тут не пахнет.

— Возьми на мою долю лишний стейк — бросила вслед ему Элин. — После убийства я обычно голодна.

— Стейк тебе больше не понадобится! — произнес Фред.

— Потому что мертвым еда не нужна! — прошептал Джордж, зловеще вращая глазами.

— Какая бестактность! — возмутился пролетающий мимо Толстый монах.

Элин, которая и так уже с трудом сдерживала смех, не выдержала и расхохоталась.

— Она нас совсем не боится, — заметил Джордж. — Надо будет поработать на каникулах над имиджем.

— Так чего вы хотели? — отсмеявшись, спросила Элин.

— Мы много думали! — объявили близнецы хором.

— Взрывать туалеты — весело...

— ...но, как ты верно сказала, доставляет некоторые проблемы окружающим...

— ...и к тому же не приносит прибыли.

— Поэтому мы решили сменить сферу деятельности...

— ...и в благодарность дарим тебе наши первые образцы! — Фред протянул Элин кулек с леденцами. — Снимешь пробу?

Элин на секунду задумалась, а затем расплылась в улыбке и спокойно сунула одну из конфет в рот.

— М-м-м, лимонные... Вкусненько! — она бросила на Уизли лукавый взгляд. — Ну и в кого я теперь должна превратиться?

— В осла! — довольно заржали близнецы. — Чтобы мы тоже могли оттаскать тебя за уши.

— Но ослиную шерсть мы не нашли...

— ...зато нашли кошачью. Поэтому тебе придется...

— ...походить немного в образе девочки-кошки.

— Эй, вы же не сделали оборотное зелье с шерстью животного? — встревожилась Элин. — От него эффекты несколько месяцев не проходят!

— Мы знаем, — успокоил ее Фред. — Это не оборотка, это иллюзия.

— Фирменный рецепт, — добавил Джордж. — Там вообще никаких волшебных ингредиентов, просто леденец и немного заклинаний.

— Тебя даже можно за хвост дергать, — Фред попытался подтвердить слова делом, но Элин зашипела, выпустила когти и отпрыгнула в сторону.

— Ничего, от всех не увернешься! — засмеялись братья. — Так что обед тебе придется пропустить, бедняжка. Если, конечно, не хочешь красоваться перед всеми в таком виде...

— Да что б вы понимали... — Элин внимательно осмотрела свое отражение в начищенных до блеска доспехах, затем ощупала лицо и вылезший из-под юбки хвост. — Надо же, полная имитация, чувствуется каждый волосок... Вы здорово поработали! А сколько оно действует?

— Не волнуйся, — успокоил ее Джордж, — через час все кончится. Но этот час, уж извини, тебе придется потерпеть.

— Вот вы вроде умные ребята, а такие дурачки... — вздохнула Элин. — У вас еще есть? Давайте сюда. Смотрите и учитесь, пока я жива.

Спустя несколько минут она уже стояла возле дверей Большого зала, окруженная толпой школьников.

— Леденцы оборотные, патентованные! Превращают девочек в ласковых кошечек... мр-р-рмяу! — она сделала няшный жест рукой и томно прикрыла глаза. — А парней — в грозных тигров! Гррррр! Полсикля за штуку, покупай, пока не подешевело!

Оборотные леденцы расходились... ну, как леденцы в толпе школьников. Правда, Фред с Джорджем очень скоро заметили, что основными покупателями были почему-то не первокурсники, на которых они изначально рассчитывали, а ребята постарше, причем почти все они при этом с каким-то нездоровым интересом косились на своих подружек.

— Двадцать кнатов штучка, пятьдесят кучка, в кучке две штучки! — вещала Элин. — Количество товара по акции ограничено! Членам профсоюза по сорок, всем остальным по шестьдесят!

— Не знала, что у нас есть профсоюз, — удивленно произнесла девушка со значком старосты и гербом Когтеврана на мантии. — А сколько ты берешь со старост?

— Э-э-э... ну, думаю, старост можно приравнять к детям и милиционерам, поэтому по пятьдесят. Кто заплатит тройную цену, второй леденец получит бесплатно... А нет, вру, не получит. Все, товар кончился, ты последний взяла.

— Жаль! — староста отсчитала нужную сумму и аккуратно завернула леденец в платок. — Ну, что стоите? Расходитесь, не мешайте проходу!

Боковым зрением Элин заметила входящих в Большой зал преподавателей и сочла за благо спрятаться за спины близнецов и поскорее раствориться в толпе.

— Вот, держите, — всучила она братьям вырученные деньги. — Монетку в десять кнатов я забираю, это мои комиссионные. Будет мне счастье приносить.⁽²⁾

— Фред? — задумчиво протянул один из близнецов, пересчитывая монеты.

— Да, Джордж? — откликнулся второй.

— По-моему, нам показали золотую жилу.

— Думаешь? По-моему, спрос на рвотные батончики будет намного больше.

— В Хогвартсе — да, но кроме Хогвартса есть и другие места.

— И в этой области совсем нет конкурентов.

— Говорят, у маглов есть всякие штуки...

— Но как бы нам про них узнать? Не папу же спрашивать...

Братья переглянулись и синхронно повернули головы в сторону пуффендуйского стола.

 4 июня 1993 года

— Итак, миновал еще один замечательный учебный год! — провозгласил директор с трибуны. — Это было не самое простое время, в Хогвартсе произошли ужасные вещи... Я имею в виду, конечно же, экзамены, которые вам пришлось сдавать на месяц раньше. Но зато теперь у нас на целый месяц больше каникул! Давайте же воспользуемся ими с пользой!

Ученики разразились радостными криками.

— Впереди у нас великолепный пир, — возвысил голос Дамблдор, — но перед этим я хотел бы сделать парочку объявлений. Прежде всего, я поздравляю профессора Флитвика с получением ордена Мерлина второй степени. Третью он получил во время войны с Гриндевальдом, и, я надеюсь, когда-нибудь станет полным кавалером.

— Упаси Мерлин! — замахал руками Флитвик. — Пусть лучше у меня не будет для этого поводов!

— Миртл Элизабет Уоррен, вы тут? За помощь в расследовании вам тоже положена награда, — провозгласил директор. — Отныне вам разрешено покидать стены замка и купаться в Темном озере!

— Уи-и-и!!! — обрадованная Миртл вылетела из-под когтевранского стола, взмыла под потолок и выскочила из зала.

— Гарольд Олсен, Элин Олсен и Гермиона Грейнджер! — продолжил директор. Ребята, до этого момента стоявшие в стороне, подошли к директору. — Я счастлив вручить вам награду за особые заслуги перед школой. Надеюсь, ваш ум, решительность и мужество будут долго вдохновлять тех студентов, которым в будущем придется полировать ее в Зале наград.

Я также награждаю вас сотней баллов... — Дамблдор сделал паузу и когтевранцы, выигравшие в этом году кубок школы, возмущенно зашумели. — Но, к сожалению, вынужден снять с вас ровно сто баллов за нарушение школьных правил.

«Интересно, — думала Элин, принимая награду, — это он пытается меня наказать за то, что я на него наорала? Или играет в доброго, но справедливого директора? Или делает пиар для Гарри, потому что правильный герой обязательно должен нарушать правила? Или все сразу?»

Впрочем, долго гадать ей не пришлось. Взяв в руки тяжелый серебряный щит, она заметила, что под выгравированными именами мерцает еле заметная надпись: «шоколадный шербет».

* * *

— Вижу, вы друг без друга никуда, — улыбнулся ребятам Дамблдор. — Ну что ж, тем лучше. Я пригласил вас, чтобы ответить на некоторые вопросы. Полагаю, у вас их накопилось немало.

— Накопилось, — кивнула Элин. — Только, боюсь, они не очень приятные.

— Ну конечно, — директор откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Вероятно, сейчас вы начнете рассказывать, как именно мне следовало исполнять свои обязанности?

— Я не могу вас учить, — Элин пожала плечами. — Но я представила себе, что произошло бы, если бы в обычную магловскую школу залез медведь.

— Скорее всего, директор вызывал бы авроров... кажется, их называют полицейскими, верно? И эвакуировал бы учеников, — усмехнулся Дамблдор. — Да, конечно, это самое разумное, при условии, что этот медведь не может спрятаться там, где его не могли найти в предыдущую тысячу лет.

— То есть вы не знали, что вход в Тайную комнату находится в туалете Плаксы Миртл? — удивился Гарри.

— Увы, — вздохнул директор. — Я, конечно, знал, что несчастная девочка погибла там, где сейчас обитает ее призрак, но до сего момента полагал, что василиск заполз туда случайно во время своей охоты. Собственно, я даже не был уверен, что это именно василиск, а не кокатрикс или другая химера со змеиной основой. Мне ведь так и не удалось закончить свои исследования — пятьдесят лет назад помешала война с Гриндевальдом, сейчас... другие дела. Так что сопоставить все факты смогла только мисс Грейнджер.

— И как только она обо всем догадалась, на нее тут же напал василиск, — закивала головой Элин. — Ну вот такое вот случайное совпадение. И уж совсем случайно рядом с ней оказалась дочь лорда Гринграсса. Того самого, который во время прошлой войны не был пожирателем, но очень активно продвигал их идеи в Визенгамоте.

— Вы думаете, я пытался отомстить Брутусу Гринграссу, подставив его дочь? — поднял брови Дамблдор.

— Ну что вы, — покачала головой Элин. — Вы же не настолько гад... Нет, я думаю, что если Том однажды возродится, то у него будет на одного союзника меньше. Лорд Гринграсс, насколько мне известно, достаточно умен, чтобы понять, кто был истинным виновником нападения. Конечно, вряд ли он перейдет на вашу сторону, но даже нейтралитет — это очень много.

— Боюсь, мисс Олсен, вы преувеличиваете мои способности, — вздохнул директор. — Нет, конечно, у меня много возможностей, не спорю. Но организовать в определенный момент встречу двух учеников с василиском, да еще и так, чтобы при этом никто не погиб... Увы, я не настолько всемогущ.

— Ну, значит это была случайность, — пожала плечами Элин. — Василиск случайно напал на Гермиону. Рядом с ней случайно оказалась Дафна. И в руки Драко Малфоя — сына еще одного активного сторонника Тома — дневник тоже попал случайно. Только потому, что вы случайно были заняты именно в тот момент, когда мы хотели сообщить вам о Рональде.

— А вот это уже не случайность, — посерьезнел Дамблдор. — Я действительно знал, что Рон заполучил темный артефакт. О, конечно, я не сразу понял, что именно попало ему в руки, лишь после нападения на Колина Криви мне стало ясно, что это не просто вещь, принадлежавшая Тому Риддлу, но настоящий ключ к Тайной комнате. Но я хотел дать Рональду возможность справиться с соблазном самому, без посторонней помощи. В противном случае, даже лишившись дневника, он остался бы под его властью... Если вы понимаете, о чем я говорю.

— Понимаю, — кивнула Элин. — Вот только в результате этой борьбы дневник не был уничтожен сразу, а попал в другие руки.

— Нельзя предусмотреть всего, — Дамблдор нахмурился. — То, что в замке нашелся некто, сумевший взять дневник из камина в гостиной Гриффиндора и отнести его слизеринцам, стало для меня настоящим сюрпризом. Но нет худа без добра, это открытие позволило мне... Скажем так, пересмотреть некие события прошлого и исправить ошибку, совершенную много лет назад. Я пока не могу рассказать вам подробнее, но обещаю, скоро вы сами все узнаете.

— Как все складно получается... — Элин помолчала. — Каждый случай по отдельности можно списать на случайность или ошибку. Но все вместе? Извините, сэр, но я в это не очень верю.

— Дело ваше, — пожал плечами Дамблдор. — Но случайности и ошибки — великая сила... Например, вы по случайности оказались в хижине Хагрида именно в тот момент, когда за ним пришел Фадж. И по ошибке кинулись его защищать, сделав в итоге только хуже.

— Защищать друзей — не ошибка! — моментально ощетинилась Элин. — Если бы вы меня поддержали, Хагрид не провел бы месяц в Азкабане!

— Не считайте себя умнее всех, мисс Олсен, — ожег ее гневным взглядом директор. — Фадж давным-давно знал, что Хагрид нарушает запрет на колдовство, спрятав обломки своей палочки в зонтик. Когда он пришел ко мне, я уговорил его закрыть на это глаза, Фадж ведь не такой плохой человек, как кажется... Но Хагрид, наслушавшись ваших советов, попросил адвоката, а тот потребовал предъявить официальные обвинения, не оставив министру выбора. Хагрида обвинили в незаконном колдовстве и держали уже не в камере для свидетелей, а в обычной, вместе с настоящими преступниками и настоящими дементорами... — Дамблдор говорил все громче и громче. — Вы знаете, что чувствует человек при приближении этих дьявольских существ, мисс Олсен? Нет? Тогда спросите у своего друга, который месяц провел рядом с ними!

Краска бросилась в лицо Элин, она опустила глаза в пол и тяжело задышала.

— Вам стыдно, мисс Олсен? — жестко произнес Дамблдор. — Что ж, это похвально. У вас достаточно мужества, чтобы бросать обвинения другим. Хватит ли его на то, чтобы признать свою собственную ошибку и попросить прощения?

— Я не думала, — еле слышно произнесла Элин, — что у Фаджа найдется повод осудить Хагрида. Какая жалость...

Она подняла, наконец, взгляд на директора, и тот запоздало сообразил, что краснеть можно не только от стыда.

— Какая жалость, — голос Элин дрожал от гнева, — что за полсотни лет не нашлось повода, чтобы снять с Хагрида обвинения. Какая жалость, что единственный свидетель по делу оказался достойнейшим членом общества, в чьих словах никто никогда не решился бы усомниться. Какая жалость, что у Хагрида не было влиятельных друзей, которые могли бы помочь ему с апелляцией...

— Тише, Эль, — молчавшая до сего момента Гермиона протянула к подруге руку, крепко сжала ее ладонь, и Элин почувствовала, что гнев потихоньку уходит.

— Вероятно, вам лучше уйти, пока вы не наговорили такого, о чем впоследствии пожалели бы, — спокойно произнес директор. — Мы продолжим наш разговор, когда вы будете в более адекватном состоянии, мисс Олсен.

Дверь директорского кабинета распахнулась, друзья вышли из комнаты, и Дамблдор остался в одиночестве. Некоторое время тишину нарушали только равномерные щелчки и шипение расставленных вдоль стен приборов.

— Хамфри, добрый вечер. Вы еще на месте? — наконец, нарушил молчание директор.

— Добрый вечер, господин Верховный чародей, — раздался из камина недоуменный голос. — Я как раз собирался уходить, но если что-то срочное...

— Нет-нет, у меня лишь короткий вопрос, — успокоил секретаря Дамблдор. — Если не ошибаюсь, вы как-то упоминали, что получили юридическое образование? Чисто гипотетически, можно ли было как-то помочь человеку, который много лет назад был осужден за преступление на основании показаний единственного свидетеля, если этот свидетель потом оказался темным магом?

— Хм... — Хамфри задумался. — Это было бы очень сложно, старые дела пересматриваются только в самых исключительных случаях. Если человека осудили по законам Крауча, то пересмотр вообще невозможен. Если же нет, то... Да, в теории ему можно было бы помочь. Конечно, для этого должен найтись кто-то достаточно авторитетный для того, чтобы не дать делу утонуть в отсрочках и отписках... Вы сами, министр Фадж, миссис Боунс... Лорд Малфой, разумеется, ну и еще несколько человек, которые имеют достаточно влияния для того, чтобы заставить суд заново рассмотреть старое дело. А там... Да, при условии, что единственный свидетель оказался, скажем, пожирателем смерти, грамотный адвокат, возможно, и смог бы добиться изменения приговора. Я смутно припоминаю пару подобных случаев... Мне следует поднять архивы?

— Нет, это лишнее, — Дамблдор печально покачал головой. — Ошибка уже исправлена, мне лишь хотелось знать, можно ли было сделать это раньше. Простите, что побеспокоил вас в пятничный вечер, Хамфри. Счастливых выходных!

— И вам, господин Верховный чародей, — ответил секретарь.

Директор тяжело вздохнул, взглядом загасил огонь в камине и вышел из кабинета.

* * *

Уже подойдя к хижине лесника, Дамблдор обратил внимание, что за светящимися теплым светом окнами мелькают чьи-то тени.

«Обмывает новую палочку?» — удивился он.

Но на празднование все происходящее мало походило, слишком уж тихо было вокруг. С видом заговорщика Дамблдор на цыпочках подбежал к двери и приник к ней ухом.

— Ну что ты такое говоришь, — услышал он бас Хагрида. — Ты ж как лучше хотела, от Фаджа меня защищала...

— Хотела как лучше, а получилось как всегда, — всхлипывала Элин. — Прости меня, Хагрид, если бы я хоть чуть-чуть подумала... А ты из-за меня с дементорами сидел... А я... А он... А это чмо в котелке...

Голос Элин постепенно затихал, так что директор мог разобрать лишь отдельные слова. Но обещание убить Фаджа и разнести эту халабуду вдребезги пополам он расслышал достаточно четко.

«Придется вмешаться, — подумал он, — пока детишки до государственной измены не договорились. А то с них станется тут и заговор организовать... причем успешный».

— Кх-гм! — Дамблдор нарочито громко откашлялся и постучал в дверь. — Хагрид, друг мой, ты еще не спишь?

— А, э-э-э... Одну секунду, господин директор, я сейчас... Это... не одетый я!

За дверью послышалось шуршание, громкий шепот «давайте скорее, через огород. Мантию не забудьте!» Директор терпеливо ждал.

Наконец, дверь черного хода хлопнула и Хагрид впустил гостя в хижину.

— Отмечаешь освобождение? — спросил Дамблдор, окинув взглядом стол, на котором стояло блюдо с кексами и четырьмя кружками.

— Да нет, я тут это... чай пил. С плюшками. Один, — засмущался Хагрид.

— Ну разумеется, разумеется... — директор помолчал. — Рубеус, я должен извиниться перед тобой. В том, что тебе пришлось пережить за последний месяц, есть и моя вина.

— Это что вы такое говорите?! — возмутился Хагрид. — Меня в тюрьму Фадж отправил, а не вы и не Элин... Э-э-э... ну, в смысле... Он в этом виноват.

— У Фаджа не было бы повода, если бы с тебя сняли обвинения, — возразил Дамблдор. — А я, как выяснилось, давным-давно мог помочь тебе, если бы догадался обратиться к знающим людям. Увы, я забыл, что помогать друзьям не менее важно, чем бороться с врагами.

— Так вы ж с Тем-Кого-Нельзя-Называть боролись, я что ж, не понимаю? — Хагрид заковырял носком пол. — А всего-то успеть никто не может. И ошибаются все... А мой старик всегда говорил, мол, мудр не тот, кто не ошибается, а тот, кто не признает ошибки, вот. Ну, то есть наоборот, кто признает... Да. А вы пришли ко мне и сказали, это дорого стоит. Это потому что вы великий человек, сэр, я этого вам никогда не забуду, чтобы директор да перед простым лесничим извинялся...

— Ну вот и славно, — улыбнулся Дамблдор. — Кстати, раз уж я к тебе заглянул... Ты слышал, что профессор Кеттлберн собрался в отставку?

Примечание автора: Эта глава должна была стать последней, но она все разрасталась и разрасталась, так что дополнительного текста в конце концов набралось на еще одну полноценную главу. Судьба Гилдероя Локхарта, нравы в Азкабане, продолжение истории вражды Малфоев с Уизли и главная ошибка Драко — все это вы узнаете из двенадцатой главы, которая будет опубликована через несколько дней.

1) Герпий Гнусный (в русском переводе — «Злостный») взят из Potter Wiki. Он действительно создал первого василиска и первый крестраж, что очень удачно укладывается в канон.

Вернуться к тексту

2) Элин вспомнила про счастливый никель (монету в десять центов) Скруджа Макдака.

Вернуться к тексту

 4 июня 1993 года

— Как ты это делаешь? — завистливо спросил Фадж, глядя на идеально ровные кольца табачного дыма, выпускаемые Хамфри.

— Я же говорил, практика и ничего, кроме практики, — ответил тот.

— Так вот чем вы занимаетесь у себя в секретариате...

— Ну а что еще нам остается делать? Начальство изволило отбыть, присматривать за нами больше некому... Развлекаемся, как можем.

— Кстати, о начальстве. Много Дамблдор успел наворотить за этот месяц? — спросил Фадж.

— Да не особо, — пожал плечами Хамфри. — Я для надежности подкинул ему текучки, чтобы у него свободной минуты не было, но это оказалось лишним. В основном господин Верховный чародей то сидел в своем кабинете, копаясь в старых делах, то мотался по всей Британии, то вдруг в Азкабан зачастил... Я уж думал, что пронесло, но вчера он завернул повестку Визенгамота.

— Что ему там не понравилось? — поднял бровь министр.

— А ты как думаешь? — усмехнулся Хамфри. — Твои указы об образовании, разумеется. Он хочет их отменить и отказывается утверждать повестку, пока я не включу в нее этот вопрос.

— Мордред! — с досадой произнес Фадж. — Я так долго искал повод навести там порядок... Ты сможешь это как-то замять?

— Без шансов, — покачал головой Хамфри. — Я могу попытаться отсрочить решение, сказав, что летнее расписание слишком плотное... что, кстати, чистая правда. Но максимум, на что он согласится, это начало осени, тут к гадалке не ходи.

— Ну хоть так, — проворчал Фадж. — Может, к тому времени он забудет...

— Даже не надейся, — возразил Хамфри. — Любой другой вопрос — да, но школа — вотчина Дамблдора, тут он будет стоять горой...

— Мордред! — повторил Фадж.

— Ну-ну, не ругайся, — успокоил его Хамфри. — Хочешь, подслащу пилюлю? Малфой уходит из попечительского совета, и угадай, кого он предлагает поставить на свое место? Слипи!

— И Дамблдор согласился? — Фадж от удивления чуть не выронил бокал с виски.

— Ну а что ему? Слипи же совершенно безобиден, делает все, что ему скажут. Дамблдор думает, что теперь сможет вертеть попечителями, как хочет.

— Ну-ну... — улыбнулся Фадж. — Раз так, то и правда, пусть отменяет мои указы. Если понадобится, я приму новые, только теперь уже с согласия попечителей... Черт, если я захочу, то и самого Дамблдора смогу убрать!

Хамфри с сомнением покачал головой.

— Ну может не убрать, — сбавил тон Фадж, — но все равно. Попечители без Малфоя — стадо послушных овечек, которое пойдет за тем, кто им больше предложит. Даже не верится, что Малфой сдал их мне, ничего не попросив взамен.

— Малфой себе на уме, — ответил Хамфри. — И Дамблдор, кстати, тоже. Может, он и не разбирается в наших играх, но не забывай, чего он достиг за последние полвека.

— Да ладно, — отмахнулся Фадж. — Дамблдор, как говорят, замечательный ученый, и в бою ему нет равных, раз уж Сам-Знаешь-Кто его боялся. Но мы-то политикой занимаемся! А в политике Дамблдор — пустое место. Парочка громких званий и должность Верховного чародея, про которую он и не вспоминал бы, если бы ты ему постоянно не напоминал.

— Его сила не в должностях, а в личном авторитете, — возразил Хамфри. — Если завтра встанет вопрос «Дамблдор или Фадж», я не поручусь за то, что даже внутри Министерства все примут твою сторону. А уж простые люди...

— Простые люди думают то, что им скажут в «Пророке», — перебил его Фадж. — Сегодня они превозносят Дамблдора, а завтра смешают его с дерьмом. Важно мнение важных людей, извини за тавтологию, а у меня есть, что им предложить. И у Малфоя есть, и у Гринграсса... А что есть у Дамблдора? Школьные баллы?

— Во время мира, может, и ничего, — задумчиво произнес Хамфри. — А во время войны? Представь на секунду, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не умер. Что тогда?

— И ты туда же? — досадливо поморщился Фадж. — Уверен, что все эти дурацкие слухи сам же Дамблдор и распускает.

— Разумеется, — не стал спорить Хамфри, — но именно в таких вещах Дамблдор разбирается намного лучше нас. И представь на секунду, что он прав. Что тогда?

— Даже представлять не хочу! — отрезал Фадж. — И давай закроем эту тему.

Хамфри лишь мысленно вздохнул. Похоже, долгое пребывание в министерском кресле не пошло его другу на пользу. Десять лет назад он не стал бы зарывать голову в песок, игнорируя саму возможность того, что события пойдут по худшему пути. Более того, с такой привычкой он никогда и не стал бы министром.

— Ладно, не хочешь — не надо, — произнес Хамфри. — Но хотя бы признай, что Дамблдор знает очень много. Да, в чем-то он не разбирается, но во многом другом...

— С этим я не спорю, — согласился Фадж. — Например, я никак не могу понять, что ему понадобилось от этих ребят в Азкабане. Ну ладно еще Блэк, но Гонт-то ему зачем? О его существовании вообще все забыли... Нет, мне определенно надо будет к нему заглянуть.

— Уже не заглянешь, — ответил Хамфри. — Птичка нашептала, что он сегодня утром умер в своей камере. Не пережил визита великого волшебника, надо полагать. ⁽¹⁾

— Всегда удивлялся, как ты ухитряешься узнавать важные новости раньше меня? — удивился Фадж.

— У меня много правильных знакомых, — со смешком ответил Хамфри. — Вот у тебя, например, кто лучший друг? Правильно, простой секретарь. А у меня в друзьях целый министр магии!

Оба собеседника рассмеялись.

— А если серьезно, мне просто прислали уведомление, — продолжал Хамфри. — Визенгамот же должен официально объявить род Гонтов угасшим... Полагаю, наши бравые старички уже чистят шляпы и вытряхивают моль из парадных мантий. Все-таки не каждый день пресекается род, восходящий к самому Салазару.

 5 июня 1993 года, Хогвартс-экспресс

В этот раз их купе было набито битком.

Гермиона, сидя рядом с Гарри, поспешно переписывала конспекты за пропущенный месяц, тихонько ругаясь себе под нос в те моменты, когда поезд вздрагивал на стрелках. Хоть ее и освободили от экзаменов, но она все же надеялась, что если будет хорошо себя вести, то в следующем году директор разрешит ей сдать сессию за два года сразу.

— Может, проще будет снять копию? — предложил Гарри. — Рядом с Кингс-кросс есть копировальный центр.

— Ты что?! Нельзя отдавать наши записи посторонним! — возмутилась Гермиона, не отрываясь от своего занятия. — Это же нарушение Статута о секретности. Кроме того, переписывание само по себе важно, поскольку позволяет лучше запомнить материал... Гарри, это у тебя тут знак вопроса или буква пси?

Удивительно, но расположившаяся на противоположном сидении Джинни совсем не обращала внимания на своего кумира. Гарри опасался, что после спасения она влюбится в него еще сильнее, но, видимо, все имеет свой предел. Поведение Джинни после выздоровления совершенно изменилось, она перестала изображать из себя роковую соблазнительницу и стала просто симпатичной и веселой девушкой, с которой было о чем поговорить. Сейчас она увлеченно обсуждала с Невиллом способы дегномизации сада и предлагала ему как-нибудь на каникулах заглянуть в Нору, чтобы полюбоваться на необычайно уродившуюся в этом году черно-белую капусту.

С другого бока Невилла подпирала Луна, которая ради разнообразия решила почитать газету, держа ее не вверх ногами, как обычно, а боком.

— Нет, так неудобно, — заявила она спустя пять минут. — Наверное, мне уже поздно переучиваться. Буду читать, как привыкла.

— А читать, как все нормальные люди, ты не пробовала? — ехидно спросила подругу Джинни.

— Зачем? — удивилась Луна. — Пусть по-нормальному читают те, кто нормальный. Я же ненормальная, поэтому читаю ненормально. По-моему, это нормальная логика.

— Но если ты ненормальная, то у тебя и логика должна быть ненормальная, — хихикнула Элин.

— Хм... — Луна задумалась. — Знаешь, в этом есть смысл. Но иметь смысл — это нормально, а значит, не для меня. Но если в этом нет смысла, тогда это ненормально, и значит, логика должна быть нормальная... Ай, я запуталась.

В этот момент дверь купе отъехала в сторону, пропуская внутрь Рона Уизли.

— Элин, можно тебя на секунду? — спросил он. — Мне тебе надо кое-что сказать. Только не при всех.

«Господи, — взмолилась Элин, выходя из купе, — я знаю, ты любишь троицу. Но можно мне пока пожить без третьего поклонника? Я и с первыми двумя не знаю, что делать...»

— Так что ты хотел? — спросила она нервно оглядывающегося Рональда.

— Я тебя видел в больнице, когда ты с Малфоем болтала... — Рон помолчал, собираясь с духом. — Что у тебя с ним за шашни? — выпалил он наконец.

— Извини, но тебе не кажется, что мои «шашни» — это немножко не твое дело? — предельно вежливо поинтересовалась Элин.

— Нет, ты не поняла, — покраснел Рон. — Ты с кем хочешь, мне-то все равно. Я ж не это... ну, не то, что ухажер какой. Я про другое. Тут... как сказать-то... Не доверяй Малфою, вот. Им вообще нельзя доверять. Никому из них.

— И снова извини, но тебе не кажется, что это мое дело, кому доверять, а кому нет?

— Твое, да, — обиженно засопел Рон. — Только я предупредить хочу. Ты же меня вытащила и Джинни тоже, вот я и пытаюсь отплатить. Ты знаешь, что они сделали с моей семьей?

— Ты имеешь в виду историю с твоим дедушкой? — подняла брови Элин.

— Да нет, — махнул рукой Рон, — при чем тут это? Дедушку Септимуса убили на дуэли, там все по-честному было. Старый Абраксас может и хотел бы схитрить, да дуэль была по правилам организована, со свидетелями. Нет, я про папашу Малфоя и моего отца. Ты знаешь, почему мы бедные?

— Нет, — удивилась Элин. — Эту историю я не слышала.

 История Люциуса Малфоя и Артура Уизли

— У папы были деньги, когда он школу закончил, — начал рассказ Рональд. — Не много, но он смог купить Нору, а что осталось, мама хотела отдать гоблинам, чтобы те их в какие-то апликации пустили... Не знаю, что это такое, я в этих штуках не разбираюсь. Но у папы была другая идея. Он еще до Хогвартса провел год в Америке и увлекся всякими магловскими штуками, особенно машинами. Все хотел себе такую сделать.

В общем, когда они с мамой переселились в Нору, папа купил у маглов в деревне старый форд и начал с ним что-то там мудрить. Тогда еще законы не такие строгие были, технику разрешалось заколдовывать, лишь бы маглы не видели. Через пару лет машина стала летать, и папа решил ее продать подороже, чтобы на эти деньги купить новую и тоже заколдовать.

Только первым к нему не покупатель пришел, а Люциус Малфой. Папа его поначалу прогнать хотел, они ж типа вечные враги были. Но мамины родители очень переживали, что папины родственники со всеми важными шишками перессорились, и очень хотели их помирить. Упросили папу поговорить с Малфоем, ну а дальше... То ли его Люциус заколдовал, то ли просто папа увлекся... В общем, Малфой посмотрел машину, похвалил, сказал, что, дескать, очень заинтересован и что папа — настоящий гений, а за машинами будущее. Папа ему поверил...

Рон сжал кулаки.

— Малфой предложил ему не продавать одну машину, а сделать настоящее производство и продать сразу много. А то если по одной выпускать, то те, кто метлы делает, могут всполошиться и как-то помешать. Папа согласился, но у него денег не хватало, и Малфой ему дал в долг, типа, под будущую долю в прибыли. Папа снял какой-то сарай, нанял рабочих, купил у маглов старые машины. Несколько лет над ними работал, спины не разгибал. Люциус его не торопил, мол, понимает, что надо сразу хороший продукт пустить, чтобы покупатели довольны были. Тогда уже война началась, про Малфоя разное говорили, но папа не верил. Все твердил, что, мол, Люциус хороший, ни в чем таком не замешан и даже с Абраксасом из-за этого поссорился. Я слышал, что они тогда и правда ругались, отец Малфоя даже наследства лишить хотел, только это наверняка спектакль был, чтобы отца запутать.

— Ты говоришь так, как будто сам при этом присутствовал, — заметила Элин.

— Не, меня еще не было, — ответил Рональд. — Я как-то услышал, как папа эту историю Хагриду рассказывал. Он тогда чуть подвыпивший был, разоткровенничался... Да, так вот, когда уже все готово было, пошел слух, что Визенгамот хочет новый закон принять, чтобы изобретения маглов нельзя было заколдовывать. Папа разволновался, пошел к Малфою, у того же много знакомых было и сам он в Визенгамоте тогда сидел. Тот сперва говорил, что все под контролем, он будет бороться...

Только папа потом узнал, что сами же Малфои этот закон и придумали! То есть, сперва они пустили слух, что скоро мы все на машинах летать будем, там на бирже что-то выросло, что-то упало, они все покупали и продавали. Говорят, они тогда чуть ли не половиной «Нимбуса» и «Чистомета» завладели. А потом стали двигать закон, чтобы летающие машины нельзя было делать, и продали свои доли с большой прибылью.

Папа хотел машины в Америку перевезти, потому что там-то таких законов нет. Но когда он пришел на свой завод, его охранник не пустил. Сказал, что, мол, это все собственность лорда Малфоя, а никакого такого Уизли он знать не знает. Папа пошел к Малфою ругаться, а тот засмеялся и ткнул ему в лицо контракт, где написано, что если папа не сможет машины продать, то они все к Малфою отходят. И что все деньги, которые ему Малфой дал, надо сразу вернуть, да еще и с процентами за несколько лет. А проценты там такие были, что долг в несколько раз вырос, так что папа все отдал бы и еще до конца жизни оставался бы должным.

— Как же твой отец такой договор подписал? — удивилась Элин.

— Так я же говорю, его Малфой околдовал! — воскликнул Рональд. — Дескать, зачем нам гоблины, мы сами все сделаем... А папа, когда про технику думает, ничего другого не видит, он же увлекающийся очень. Но когда с него Малфой стал деньги требовать, он все же одумался, пошел к адвокатам и нанял самого лучшего, Тиберия Огдена. Ну а тот и доказал, что по какому-то очень старому закону Малфой не имел права брать с папы проценты. Про тот закон уже все давно забыли, но его никто так и не отменил, и за то, что Тиберий его откопал, на него потом многие старые семьи взъелись, потому что все эти аристократы, оказывается, очень часто в долг давали. А теперь они вроде как не могли с должников по три шкуры драть, потому как это был... как его... судебный президент, вот. Но гоблины, наоборот, очень обрадовались, потому что на них закон не действовал и у них теперь монополия встала. А с гоблинами ни один аристократ ссориться не рискнет.

Правда, потом, чтобы заплатить Тиберию, папе пришлось Нору заложить и еще у маминых родителей одалживать. Мы с ними совсем недавно расплатились. А машины Малфой все равно забрал в уплату долга, и их сейчас в Америке делают. Оказывается, те помощники, которых папа нанял, на самом деле на Малфоя работали и все, что папа делал, записывали и повторяли. Понимаешь? Папа эти летучие машины придумал и своими руками собрал, а Малфой теперь с этого денежки гребет!

— Погоди-ка, — задумалась Элин. — Я была в Америке этой зимой, видела их летающие автобусы. На них еще эмблема в виде ММ — она изобразила на стекле символ, похожий на перевернутый логотип Фольксвагена.

— Магомобили Малфоя! — сплюнул Рон. — Папа хотел назвать машину «Милая Молли», в честь мамы, но Малфой даже это у папы украл! Теперь ты понимаешь, почему я их всех ненавижу?

— Понимаю, — кивнула Элин. — Спасибо за предупреждение, Рон, если Малфой подсунет мне какой-нибудь договор, я буду очень осторожной.

Она не стала говорить, что решение Уизли-старшего вести дело с враждебной семьей кажется ей очень и очень странным. Рон явно что-то недоговаривал, или, возможно, сам не знал все до конца, и Элин решила, что при случае постарается выслушать и противоположную сторону.

 5 июня 1993 года, Малфой манор

Драко всегда любил отцовский кабинет. Он научился читать, изучая корешки книг, стоящих в высоких, до потолка, книжных шкафах (каждый том в которых — Драко это точно знал — был поставлен туда отнюдь не для красоты). Он изучал географию по огромному глобусу с совершенно неправильными очертаниями континентов, но зато с людьми в чудных костюмах, с идущими через пустыни караванами и плывущими прямо в пасть к чудовищам парусниками. Он научился терпению, часами сидя напротив работавшего отца, — Люциус никогда не прогонял сына, если тот сидел тихо и не мешал. И Драко, в свою очередь, точно знал, что как бы ни устал отец, но в конце дня он откинется на спинку кресла и расскажет ему, что именно и почему он сделал.

Но сегодня Драко впервые пришел в этот кабинет не для того, чтобы чему-то научиться, а для того, чтобы потребовать ответа.

— Зачем?

Люциус Малфой не ответил, рассматривая сына так, как будто видел перед собой незнакомого человека.

— Я и не заметил, — наконец, произнес он, — что мой сын стал уже совсем взрослым...

— Зачем, папа? — повторил Драко.

— Я ошибся, — после паузы ответил Люциус. — Надеюсь, ты понимаешь, что тобой я жертвовать не стал бы ни при каких обстоятельствах?

— Конечно, понимаю, — кивнул Драко. — Но зачем ты вообще это затеял?

Малфой-старший вздохнул.

— Почти за два года до своего исчезновения Темный лорд узнал о некоем пророчестве, которое якобы предсказывало его падение, — произнес он. — Не знаю, кто его произнес, как оно звучало и почему Лорд поверил в него, но... Он испугался, Драко, я видел это. О, разумеется, он старался не показать свой страх, но я знал его достаточно хорошо. Вскоре после этого он отдал мне дневник, который он вел, когда был подростком, и который использовал потом в каком-то своем ритуале. Лорд велел мне хранить его, как зеницу ока, а если однажды с ним что-то произойдет — подсунуть его одному из учеников Хогвартса. Я спросил, что именно делает эта вещь, и Лорд, засмеявшись, ответил, что когда-то хотел с ее помощью очистить школу от грязнокровок. Мне этого было достаточно, отец рассказывал мне про открытие Тайной комнаты в то время, когда в Хогвартсе учился мальчик по имени Том Риддл.

Потом Лорд исчез, но я не стал выполнять его поручение. Сперва потому, что это было слишком опасно — на моих друзей шла охота, мне и самому еле удалось отвертеться. Ну а потом... Я решил, что задание «хранить» дневник противоречит заданию «отдать». Ведь в Хогвартсе сидел Дамблдор, у которого хватило бы сил для того, чтобы обнаружить и уничтожить эту вещь.

— А на самом деле? — спросил Драко.

— Тебя не обманешь! — улыбнулся Люциус. — Конечно, это было оправдание для Темного лорда, на самом же деле я подозревал, что дело не в изгнании грязнокровок, а в чем-то большем. Лорд ведь не умер окончательно, это я знал точно, потому что его метка поблекла, но не исчезла. А это значило, что его первой целью было возвращение к жизни... И я очень сильно сомневался в том, что мне нужно его возрождение. Я посоветовался с отцом, и он полностью поддержал мое решение. Надо объяснять, почему?

— Не сейчас, — покачал головой Драко. — У меня есть предположения, но я хотел бы проверить их сам.

Малфой-старший одобрительно кивнул.

— Долгие годы метка молчала, — сказал он, — и я начал думать, что Лорд никогда не вернется. Но в позапрошлом году она снова проявилась, не так сильно, как раньше, но все же я начал беспокоиться. А прошлым летом, незадолго до конца учебного года, я получил письмо: «Почему мой дневник все еще у тебя?» Правда, ответить я не успел — спустя несколько дней произошла эта странная история с Квирреллом, и хотя про нее больше молчали, чем говорили, но я все же смог выяснить, что именно там произошло. Глупец попытался возродить Лорда, действуя под самым носом Дамблдора, и провалился, естественно. Но следующая попытка могла оказаться более успешной, и я больше не мог отговориться непониманием приказа. Единственное, что я мог сделать — отдать дневник самому никчемному из всех учеников Хогвартса.

— Рону Уизли, — кивнул Драко.

— Поначалу я думал о девчонке, — Люциус дернул плечом, — но рядом с ней крутились эти Олсены... Пришлось отдать дневник ее брату в надежде, что этот растяпа быстро попадется. Желательно после парочки нападений, чтобы можно было поднять шум... Правда, у пацана все же оказалось достаточно мозгов, чтобы вовремя избавиться от дневника и выйти сухим из воды, но по большому счету это было неважно. Главное, что я выполнил указание Лорда, ну а что его план провалился — это ведь не моя вина, не так ли?

Пока не случилось второе нападение, я думал, что Дамблдор завладел дневником и оставил его себе для изучения. Ну а потом... Я запаниковал, сын. Если Зверь напал на чистокровную, то кто окажется его следующей жертвой? Когда Гринграсс потребовал отставки Дамблдора, я поддержал его, надеясь, что директор уже знает, как можно обезвредить дневник, и не захочет уходить. Да, да, глупое решение, теперь-то я это понимаю.

Ну а то, что дневник попадет в твои руки, мне и в голову не могло прийти. До сих пор не понимаю, как такое могло произойти.

— Я нашел его у себя на подушке через три дня после случая в дуэльном клубе, — ответил Драко. — В нем была записка: «Хочешь обрести силу? Спроси меня, как». На обложке было истинное имя Лорда, вот я и...

— Почему ты не сказал мне? — спросил Люциус.

— Том не велел, — смутился Драко. — Это было первое, что он предложил мне: «давай сделаем твоим родителям сюрприз».

— А на самом деле? — усмехнулся его отец.

— Тебя не обманешь... — вздохнул Драко. — Я хотел стать другом Темного лорда. Не сыном Люциуса Малфоя, а Драко Малфоем. Понимаешь меня?

— Отлично понимаю, — кивнул Люциус. — Я ведь и сам когда-то хотел стать не просто сыном Абраксаса Малфоя... — он помолчал. — Что ж, если это все...

— Последний вопрос, папа, — поспешно сказал Драко. — При чем тут Добби?

— А, — Люциус довольно улыбнулся. — Эта идея пришла мне в голову в самый последний момент. Я же не мог просто подойти к Дамблдору и сказать ему, что в школе будет открыта Тайная комната. Вот и послал домовика к его подопечным. Правда, этот идиот перестарался, едва не убив Олсена, но в итоге все обернулось к лучшему, не так ли?

— Он не проболтается? — уточнил Драко.

— Нет, конечно, — ответил отец. — Во-первых, освобожденный эльф все равно обязан молчать обо всем, что узнал на службе, а во-вторых, я с самого начала приказал ему забыть о приказе и поверить, что он действует сам, по своей воле, да еще и втайне от меня... По-моему, получилось неплохо. К тому же растяпа Олсен вообразил, что обязан домовику за предупреждение, и попросил освободить его в уплату моего долга.

Люциус фыркнул.

— Ну ладно, с прошлым разобрались, — сказал он. — Теперь давай поговорим о будущем. Сын, насколько обоснованны слухи о твоих отношениях с мисс Паркинсон?

Драко глубоко вздохнул. К этому разговору он готовился последние полгода.

— Мы состояли в интимной связи, — ответил он.

— Даже так? — поднял бровь Люциус. — Не «любим друг друга»? Не «трахаемся»?

— Ты учил меня точным формулировкам, папа, — кивнул Драко. — Я проводил с ней время не только для того, чтобы обеспечить алиби. Мне действительно это нравилось, но я никогда не думал о ней как о будущей жене.

— Она оказалась настолько плоха?

— Что? Нет! — Драко очень старался не показать смущение, но отца он, разумеется, не обманул. — Совсем наоборот, все было здорово... Ну, то есть в первый раз было странно, у нас же не было опыта, но мы старались, и кажется, потом начало получаться, хотя я... Ты смеешься надо мной?

— Самую малость, — улыбнулся отец.

— Я имел в виду ее характер, — Драко постарался справиться со смущением. — Она устроила публичный скандал, да и потом постоянно пыталась меня ревновать... Все время требовала, чтобы я уделял ей внимание... Мне кажется, что такое поведение не вполне подобает моей будущей супруге. Да и поговорить с ней, честно говоря, было не о чем.

— Я понял, — кивнул Люциус. — И ты мог бы не подыскивать настолько формальные выражения, сын. Если ты хочешь сказать, что Панси Паркинсон — тупая ревнивая истеричка, то так и говори.

— Я не могу так говорить о девушке, с которой... — начал было Драко.

— Это похвально, — перебил его отец, — но было бы гораздо лучше, если бы ты не играл словами, а сразу отказался бы от отношений с ней. Ты обязан был это сделать!

Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету, не глядя на сына.

— Ты представляешь, каких трудов мне стоило отбиться от Сирила Паркинсона, когда он заявился ко мне с требованием немедленно объявить о вашей помолвке? — воскликнул он. — Я с трудом уговорил его подождать до твоего выздоровления, но больше тянуть не могу. Завтра они с Панси прибудут к нам в гости, чтобы услышать ответ, а после ваших столь долгих отношений я не смогу оскорбить их отказом. Так что можешь начать привыкать к тому, чтобы называть Панси «моя будущая любимая супруга».

— Но папа... — начал было Драко.

— Раньше надо было думать! — жестко ответил Люциус. — Пойми, в том, что ты начал в столь юном возрасте, нет ничего плохого, ни один мужчина тебя за это не осудит. Но Панси Паркинсон принадлежит к благороднейшему семейству, и ты поступил очень необдуманно, когда не порвал с ней сразу же после того, как понял, что у вас не может быть совместного будущего. Мы одно из безупречных семейств, Драко, а это накладывает определенные обязательства. После полугода публичных отношений отказ будет воспринят...

— Она бесплодна, — прервал Драко отца.

Люциус Малфой осекся на полуслове и изумленно посмотрел на сына.

— Она что?!

— Панси Паркинсон бесплодна, — повторил Драко. — У нее не может быть детей. Если мы поженимся, род Малфой пресечется.

— Ты уверен? — спросил Люциус.

— Не на сто процентов, — ответил Драко, — но скорее всего, так и есть. Том сказал, что немного ошибся в формуле, когда накладывал на нее заклинание взросления, и теперь Панси для него бесполезна. Он не сказал, почему, но когда я узнал суть ритуала...

Малфой-старший глубоко задумался.

— Ты никому не говорил об этом? — спросил он после долгого молчания.

— Разумеется, нет! — воскликнул Драко. — Хотя я думаю, что Эл... Олсен может сама догадаться, она достаточно умна, чтобы сложить два и два. Но она не знает, что бесплодие — результат заклинания, а не врожденный порок.

— Хорошо... — Люциус кивнул. — В таком случае, конечно, помолвки не будет, хотя истинную причину отказа ты им не назовешь. Понятно, почему?

— Потому что если они узнают о бесплодии, то обвинят меня... — Драко осекся. — Прости, папа, мне на секунду показалось, что ты хочешь, чтобы это я отказал Паркинсонам...

— Да, именно так. Ты сам будешь с ними говорить, — ответил отец. — Тебе пора привыкать к тому, что я не всегда буду тебя прикрывать. За свои необдуманные проступки ты и расплачиваться будешь сам. Ты скажешь, что у вас слишком большой процент общих предков. В обычных случаях троюродное родство считается безопасным, но поскольку ты единственный наследник и от тебя зависит существование всего рода, то после долгих размышлений ты решил не рисковать.

Драко представил себе, какую истерику закатит Панси, и пришел в ужас. Одна надежда на то, что в присутствии взрослого она будет сдержаннее, чем обычно... Впрочем, с нее станется попросить отца оставить их наедине...

— И если она захочет поговорить с тобой наедине, — словно прочитал его мысли Люциус, — а она захочет, не сомневайся... Так вот, ты к ней пальцем не притронешься, ты понял? Делай что хочешь, умоляй ее о прощении, говори, что твое сердце разрывается от отчаяния, но интересы рода превыше чувств. И запомни, отныне никаких отношений с этой девушкой у тебя быть не должно. Если я узнаю, что ты не сдержал свои руки... или другие части тела... Я лично найду тебе невесту по своему вкусу, не считаясь с твоим мнением, и возьму с тебя такие обеты, что ты даже смотреть на других девушек не сможешь. Ты понял?

— Да, папа, — понурился Драко.

— Вот так! — Люциус постепенно успокоился и вернулся в свое кресло. — Если бы ты просто пару раз приятно провел с ней время, все было бы нормально. В конце концов, все понимают, что у молодых людей есть определенные потребности, сдерживать которые не просто бесполезно, но и вредно. И если бы ты связался с девицей попроще, из тех, кому можно спокойно отказать, я бы тоже слова тебе не сказал. Но полгода с девушкой из древнейшего и благороднейшего рода, при том, что все окружающие уже видели вас парой и ждали лишь официального подтверждения — это уже не простая интрижка! Ты обязан был быть готовым к серьезным обязательствам. Постарайся запомнить это, сын, и не заставляй меня больше краснеть за тебя.

— Да, папа, — повторил Драко.

 1 июля 1993 года, Азкабан

— Так это, стало быть, и есть знаменитый Сириус Блэк?

Скорчившийся в углу Бродяга уставился на незнакомца в зеленом котелке. Еще один друг? Но этого человека он не знал. Зато стоявшего рядом с ним Зеда Мэйнарда, старшего надзирателя сектора содержания неисправимых преступников, наоборот, знал слишком хорошо. И уж он-то совершенно точно не был его другом.

Бродяга бросил взгляд на свернутую газету, торчавшую из кармана Зеленого Котелка. Что-то привлекло его внимание... Он не мог понять, что, но Хозяин, который последнее время чувствовал себя намного лучше и уже мог смотреть на мир его глазами, вдруг забился внутри черепа и зашелся беззвучным криком.

— Совсем спятил, господин министр, — произнес Мэйнард. — Воображает себя собакой, бегает по камере на четвереньках, гавкает, вшей ищет...

— В точности, как Локхарт... — задумчиво произнес Фадж. — Хм. Не поэтому ли Дамблдор им заинтересовался?

— Этого нам господин Верховный чародей не докладывал, — ответил Мэйнард. — Он только посмотрел на него и назад пошел. Я ж все время рядом с ним стоял, все видел.

— Н-да... Ну что ж, сумасшедший он или нет, я обязан спросить, — министр принял официальный вид. — Господин Блэк, есть ли у вас какие-нибудь жалобы или пожелания?

Впервые за много лет Хозяин смог взять контроль над их с Бродягой общим телом.

— Господин министр, — прохрипел он. — Газета... пожалуйста, дайте мне!

— Надо же, — усмехнулся Мэйнард. — Молчал столько лет, а как вас увидел, так заговорил! Уважает, видать, власть-то. Хоть и пожиратель, а тоже соображение имеет.

Удивленный министр опустил взгляд и только сейчас заметил, что из его кармана торчит свежий номер «Пророка». Он смутно припомнил, что читал его перед самым отъездом в Азкабан. Потом его отвлек Дамблдор, заглянувший в Министерство по пустяковому поводу, и он, должно быть, машинально сунул газету в карман.

— Ну, полагаю, от этого не будет вреда, — произнес он, бегло просматривая заголовки.

Ничего особенного в этом номере не было — статистика чемпионата по квиддичу, фотография выигравших в лотерею Уизли, очередной пересказ истории со зверем в Хогвартсе, обсуждение запрета на импорт ковров-самолетов, светская хроника... Но, конечно, для того, кто просидел двенадцать лет в Азкабане, любая строчка будет глотком свежего воздуха.

Свернув «Пророк» в трубочку, он просунул ее сквозь решетку. Блэк, вцепившись в газету, бросился в дальний угол, повернулся к решетке спиной и скрючился над своей добычей, словно боясь, что ее сейчас отнимут.

— Хогвартс! Он в Хогвартсе! — услышал министр возбужденное бормотание. — Все эти годы... месть...

— Что это его так взбудоражило? — удивился Фадж.

— Да кто ж его знает, господин министр, — ответил Мэйнард. — У него в мозгах, поди, уже все перепутано за столько лет...

Несколько секунд Фадж раздумывал, не приказать ли ему отнять газету у заключенного, но решил, что это лишнее. В конце концов, какая разница, о какой такой «мести» думает Блэк? Из Азкабана-то он даже после смерти не выйдет.

Бросив последний взгляд на узника, Фадж направился к выходу. Надзиратель услужливо пропустил министра вперед и, когда тот отошел от камеры, уголками губ улыбнулся Бродяге.

— А ты небезнадежен, дорогой, — шепнул он. — Пожалуй, сегодня ночью я тебя навещу.

* * *

Здесь, в камерах для неисправимых преступников, свет не гас никогда. Официально считалось, что это ради безопасности, чтобы заключенные не смогли сделать что-то, скрывшись в темноте. На самом деле это было дополнительным наказанием: исходящий от стен и потолка свет не давал теней и лишал глаза привычных ориентиров.

Обычно его это раздражало, но сейчас Сириус был даже рад, что может без помех рассматривать свою добычу. Съев принесенный тюремщиками ужин (этим вечером им обоим понадобятся силы), он вернулся в свой угол и вновь принялся разглядывать фотографию многочисленного семейства, позирующего на фоне пирамид.

Уизли... Сириус помнил это имя, он встречался с Артуром и Молли на собраниях Ордена и пару раз ходил с ними на операции. Правда, происходило это довольно редко, все-таки супруги больше были заняты детьми, чем борьбой с Волдемортом. Напрягшись, Сириус припомнил, что незадолго до того рокового дня Артур принес на собрание пыльную бутылку из старых запасов. Кажется, тогда у него родилась долгожданная дочь... Да, точно, вот она стоит рядом с отцом. Совсем большая и, судя по дате, уже должна пойти в Хогвартс... А Гарри, выходит, на год старше нее...

Сириус перевел взгляд на десятого человека, присутствующего на фотографии, и почувствовал, что злость, заполнившая его сознание, помогает соединиться его сущностям. Еще немного...

Лязг открываемой решетки вывел его из оцепенения.

— Ты уже готов, лапочка? — услышал он насмешливый голос Мэйнарда. — Инкарцеро, кстати. Не волнуйся, это будет быстро и не больно.

Надзиратель довольно заржал.

— Ох, кого я обманываю! — выдавил он сквозь смех. — Это будет больно, милый. Смотри, я принес парочку игрушек, тебе понравится.

Он перевернул связанного заключенного на спину и начал расстегивать ширинку.

— Открой ротик, дорогой, — произнес он, спуская штаны. — У меня большие планы на этот вечер! Надеюсь, ты никуда не торопишься?

— Тороплюсь, — ответил Сириус.

Щелкнули зубы, Мэйнард заорал от боли и упал на колени, держась руками за пах. Окровавленная черная пасть приблизилась к его лицу, выплюнула то, что держала в зубах, и превратилась в человеческое лицо.

— Открой ротик, дорогой, — произнес Сириус, запихивая окровавленный обрубок поглубже в горло тюремщика. — У тебя большие планы на остаток этой жизни.

Патронус Мэйнарда исчез, и Сириус почувствовал, как встрепенулись дементоры, почуявшие в камере беззащитную жертву. Подхватив с пола палочку тюремщика, газету и камень Дамблдора, он успел обратиться в пса за секунду до того, как в камеру влетел первый дементор. Бродяга внутри его головы привычно осклабился, но на этот раз Тварям было не до него. Истекающий кровью тюремщик казался им намного более привлекательным лакомством.

 1 июля 1993 года, больница св. Мунго

«Светит месяц, светит ясный,

Светит белая заря.

Осветила путь дорожку

Мне до милого двора...»

— И давно он так, коллега? — поинтересовался у врача солидный пожилой мужчина в мантии строгого покроя.

— Со вчерашнего дня, профессор, — ответил молодой доктор. — Поначалу буянил так, что даже связывать приходилось, но после того, как ему вручили эту... как вы сказали, миссис Ковальски? Balalajka? Вот с тех пор он только и делает, что на ней играет.

— Гхм, да. Ну что ж, коллеги, давайте осмотрим пациента. Миссис Ковальски, будьте добры, отнимите у него этот инструмент.

— Отлезь, гнида! — вскинулся Локхарт, когда дюжая медсестра протянула руки к балалайке.

— Я тебе отлезу! А ну дай сюда! — прикрикнула та.

Локхарт испуганно пискнул и сжался в комок.

— По-другому никак, — пояснил профессору врач. — Пытались добром, но все без толку. Он понимает только окрики.

— Вот как. Гхм, да. Что ж, посмотрим... — профессор внимательно осмотрел покрытые шерстью конечности, проверил белки глаз и зубы, затем достал из нагрудного кармана слуховую трубочку и приложил ее ко лбу пациента. — Больной, думайте... не думайте... думайте... глубже... еще глубже... не думайте... думайте... Хм. Что ж, да, пожалуй... Гхм. Да, все ясно.

— Что? Что ясно? — спросил его врач.

— Ясно, что это очень сложный случай! — поднял палец профессор. — Пациент считает себя псом, частично превратившимся в человека. Такие случаи науке известны, но удивительно, что судя по изменившейся внешности, он и является получеловеком-полусобакой. Стопроцентное замещение духовной и физической сущности. Уникальный случай... Гхм. Да.

— Мы обследовали его мозг, — заметил третий врач, — и знаете, что самое удивительное? У пациента каким-то образом появился собачий гипофиз.

— Неужели? — профессор задумчиво почесал бороду. — Весьма странно, гхм. Полагаю, нам надо обсудить дальнейшие диагностические процедуры. И лечение, конечно же. М-м-м, да. Шансов на успех, конечно, мало, но наш долг сделать все, что в наших силах, и... да, миссис Ковальски, верните больному его музыкальный инструмент, а то он уже начал нервничать. Кстати, откуда он тут?

— Подарок анонимной поклонницы, — ответил врач. — Вчера прислали с утренней совой. Как ни странно, пациент умеет на ней играть. Возможно, научился во время своих путешествий?

— Возможно, возможно... Что ж, не будем мешать ему музицировать.

Профессор в последний раз посмотрел на пациента и вышел из палаты, мурлыкая себе под нос: «Светит месяц, светит ясный... Тьфу, черт, вот же привязалось. От Севильи до Гренады...»

— Говорят, он лично победил Чудовище в Хогвартсе! — шептала молоденькая медсестра, пока врачи покидали палату. — Сам, в одиночку, спустился в подземелье и встретился с василиском, представляете?

— А я читала в «Пророке», что он, наоборот, этого василиска вызвал, — возражала другая. — И что если он выздоровеет, его будут судить. Да только он неизлечим, раз уж сам профессор сказал...

— Знаете, что написала про него Скитер? — говорила третья медсестра. — Что он и подвиги-то свои не совершал, а все украл у других. Дескать, выпытывал у настоящих героев, как они с чудищами справлялись, а потом — бац! Стирал память и писал новую книгу!

— Не верю! — возражала молодая. — Эта стерва вечно пишет всякие гадости!

Продолжая перешептываться, медсестры вышли из палаты и заперли дверь. Впрочем, перебирающий струны Гилдерой это даже не заметил.

«Мне не спится, не лежится,

И сон меня не берет.

Я сходил бы к милой в гости,

Да не знаю, где живет...»

За много миль от этого места «неизвестная поклонница Гилдероя Локхарта» сидела на палубе круизного лайнера с томиком Булгакова в руках и счастливо улыбалась своим мыслям.

 Продолжение следует...

Если вам понравилась работа и вы хотите отблагодарить автора материально:

https://money.yandex.ru/to/4100115390373220

1) Это канон. Дамблдор навещал Морфина Гонта в Азкабане, когда стал интересоваться прошлым Волдеморта, т.е., вероятно, между 1991 и 1996 годами. Вскоре после этого визита Морфин умер.

Вернуться к тексту

Уважаемые читатели, опубликована третья часть:

— фанфикс: http://fanfics.me/fic116254

— фикбук: https://ficbook.net/readfic/6700281

По мере выхода, новые части будут добавляться в сборники:

— фанфикс: http://fanfics.me/serie1596

— фикбук: https://ficbook.net/collections/8701234

 Некоторые пояснения

Глава 1

Журнал «На помеле» — журнал «За рулем».

А.Н. Оним — от слова «аноним».

Я.С. Лурье. «Легенды западной Европы в летописании и восприятии нового времени» — Идею о том, что легенда о Тайной комнате со временем неизбежно должна была исказиться, я взял из работы известного советского и российского историка Якова Соломоновича Лурье «История России в летописании и восприятии Нового Времени». http://www.russiancity.ru/books/b75.htm

Глава 2

Хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Лев освободится и змея ударит, но множество уменьшится, приблизив падение падшего. Ворон нарушит клятву, но барсук защитит, а долг хозяина будет уплачен рабом. — Первая ошибка — подсунуть дневник Рону, вторая — выгнать из школы Дамблдора. Малфой потерял не только ключ к тайной комнате, но и крестраж. Освободившийся лев — Рон, а вот во фразе «Змея ударит» все подумали на василиска, но ведь животные символизировали факультеты! И «змея» — это не сам василиск, а Снейп, который его убил. «Множество уменьшится» — на один крестраж меньше. «Ворон» — Локхарт, а «Барсук» — Элин. Долг Малфоя уплатил Добби.

Vulpes Lagopus — полярный лис, он же песец.

Альфред Лебон — Альфред Нобель.

Брэдли, Омар — В пятой книге упомянут охотник когтевранской сборной по фамилии Брэдли. Ну а Омар Брэдли — американский генерал во время Второй мировой войны.

Вам не кажется, что у этого джема немного странный вкус? — странно, что никто не увидел отсылку к «Приключениям Шурика». https://youtu.be/xJ5iHFSdAU4?t=37m25s — примерно так читает Гермиона за обедом.

Собачья петрушка, слезы девственницы, истинная любовь — способы лечения ликантропии из первой части игры «Ведьмак». С их помощью Геральт пытается помочь капитану вызимской стражи Винсенту.

«Бестиарий» Сапковского — реальная книга польского писателя Анджея Сапковского.

Глава 3

«Темна вода во облацех» — отсылка к «Понедельник начинается в субботу» Стругацких. Недоброжелатели писали эту фразу на дверях отдела предсказаний и пророчеств.

...привычно предсказала одному из игроков смертельную опасность — во время матча Гарри на самом деле подвергся смертельной опасности, так что Трелони не такая уж и бездарь, как кажется.

Глава 4

Рокси и Велма — героини мюзикла «Чикаго»: https://www.youtube.com/watch?v=8Z8PVETVPwc

Карамель Тобби Треб — карамель Берти Боттс.

Краткая и пространная хроники — отсылка к краткой и пространной повестям о Мамаевом побоище, двум наиболее древним источникам, рассказывающим об этой битве. Подробности — в работе Я.С. Лурье, упомянутой выше.

Кадоган коротышка — сэр Кадоган, чей портрет охранял вход в общежитие Гриффиндора в третьей книге. По канону, прославился своей победой над виверной. Название рода Фуллхарди — от английского foolhardy (отчаянный).

Эмерик Злыдень и Эгберт Окаянный — по канону Эгберт убил Эмерика, чтобы завладеть старшей палочкой. И нет, упоминание о существовании одного из даров смерти за две сотни лет до братьев Певереллов — не ошибка, а задел под будущую историю.

Корвин Гонт — персонаж взят с Pottermore. Правда, я «повысил» его до декана Слизерина, т.к. простой ученик вряд ли мог спрятать вход в Тайную комнату так, что его не нашли в последующие двести лет.

Глава 5

Слизеринский Принц — здравствуй, фанонный штамп.

Должо-о-ок — Водяной из фильма «Варвара краса — длинная коса». https://www.youtube.com/watch?v=VY1iby_deq0

Глава 6

Это всего лишь старый Снейп выделывает круги в пыли — Снейп, будучи полукровкой и живя в обычном мире, наверняка читал Киплинга и не удержался от того, чтобы продемонстрировать свое отношение к ученикам — бандерлогам. Ну а Элин, разумеется, не могла не увидеть отсылку к своей любимой «Книге джунглей» и немного ему подыграла.

Глава 7

Люди почему-то думают, что я хочу накормить их каким-то особенно коварным зельем — здравствуй, еще один фанонный штамп.

Ксенос Морион — отсылка к замечательному фанфику «Школьный демон».

Хгутурхтук Ургпелагуа и Крадущийся Осквернитель — имена демонов из вселенной Warhammer.

Он спал глубоко и спокойно, зная, что ровно через двадцать минут проснется — цитата из «Семнадцати мгновений весны», если кто-то вдруг не опознал.

Гигантская жаба — отсылка к дополнению «Каменные сердца» для игры «Ведьмак III».

Глава 8

Кот не работает — отсылка к «Понедельник начинается в субботу» Стругацких. Упомянутый далее Соловецкий институт — НИИЧаВо, а волшебный компьютер — «Алдан», в который Федор Симеонович Киврин вселил чью-то бессмертную душу.

Профессор Симплтон — от английского simpleton (простак). Намек на то, что американский профессор — полная противоположность интригану Дамблдору.

Констанция Бонасье — из «Трех мушкетеров». Правда, там она не дочь галантерейщика, а его жена, но это все Дюма наврал.

Из двадцати восьми «истинно чистокровных семейств» двадцать семь оказались напрямую связаны с Уизли — к XX веку единственными, кто не был с ними связан, оставались Гонты. Таким образом, Морфин Гонт был последним настоящим чистокровным волшебником в Британии.

Элизабет Дулиттл — героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион». Цветочница, которая стараниями профессора Хиггинса превратилась в настоящую леди.

Конни и Карло Рицци — дочь и зять дона Корлеоне из «Крестного отца».

Глава 9

Доктор О. Хитисхарт — Oh, It hurts. В переводе на русский — Ай, болит.

Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет Дамблдор — вся эта сцена — отсылка к «Ревизору» Гоголя.

Передавай сыну привет — для тех, кто не разобрался в этой Санта Барбаре, поясняю. Фрэнк Эпплби (сын Хамфри) женат на Вайлде Эпплби (племяннице Фаджа). Соответственно, их дочь, Тамси Эпплби (охотница сборной Пуффендуя) — внучка Хамфри и внучатая племянница Фаджа. И хотя в самом фике это не упоминается, но темный цвет кожи Тамси — от жены Хамфри. Да, да, можете считать, что ради политкорректности автор вставил в текст афробританку. :)

Состоянье у тебя истерическое... — дуэт короля и принцессы из «Бременских музыкантов» https://www.youtube.com/watch?v=Z9GGuxAdhY8

Глава 10

Отвушшш дшшшви прошшшен - от польского «otwórz drzwi, proszę» (откройте дверь, пожалуйста). Польский язык с его обилием шипящих — идеальный кандидат на роль парселтанга.

Щит Глуара — от названия первого в мире панцирного броненосца La Gloire.

Волшебник по имени Умбрус — от латинского umbra (тень).

Глава 11

Мистер Слипи — от английского sleepy (сонный). Намек на характер преемника Малфоя.

Старост можно приравнять к детям и милиционерам — Элин косплеит Остапа Бендера, продававшего билеты в Провал. Староста Когтеврана, купившая последний кошачий леденец — Пенелопа Кристалл, с которой встречался Перси Уизли. Похоже, кому-то той ночью повезло.

Глава 12

Сирил Паркинсон — имя отца Панси в каноне не упоминается, так что я назвал его в честь известного однофамильца, Сирила Нортона Паркинсона, описывающего деятельность бюрократии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Закон_Паркинсона

Зед Мэйнард — имена двух садистов — гомосексуалистов из «Криминального чтива». Что характерно, они оба тоже плохо кончили, связавшись не с тем парнем. «Зед мертв, детка...»

Пациент считает себя псом, частично превратившимся в человека — когда речь зашла о мозгах, Элин вспомнила эксперименты профессора Преображенского и попросила Барсука превратить Локхарта в существо, которое потом стало Шариковым. Барсуку идея понравилась.