Не верь глазам своим (джен)

— Экзобиолог? Экзобиолог?! У нас покушения на убийство, а с Земли прислали экзобиолога? Никитин что же, считает нас инопланетными тварями? Передайте, что он выжил из ума!

Выдохшись, глава горнопроходческого штаба схватился за сигареты. Но так и не закурил. Он втянул душистый воздух, мотнул головой и неохотно спрятал пачку в карман.

— Привыкайте теперь, как вас… Кузнецов, — бросил он. — В ясную погоду открытый огонь запрещен, работы по камню запрещены, перегрев установок нежелателен. Эфирные масла испаряются, а они здесь не чета земным. Чувствуете, как пахнет?

Дмитрий чувствовал. Пахло остро, резко и одуряюще. То ли эвкалиптом, то ли ментолом, а может, и тем и другим, и чем-то еще, неуловимым, степным, цветущим… Они стояли на небольшом плато, которое заканчивалось обрывом. На соседнем плато, побольше, жались друг к другу палатки. Внизу в сухом безветрии замерли травяные волны. Над лугом дрожало густое стеклистое марево.

— А все-таки, — осторожно сказал он, — почему вы считаете, что все эти… происшествия — покушения на убийство? Кому здесь покушаться? И чего ради?

— Сейчас объясню, — вздохнул начальник штаба. — Берите своего сыщика, и пойдем. Меня, кстати, Николаем зовут.

* * *

«Пускай себе думают, что я выжил из ума». Старик Никитин так и сказал, отправляя Дмитрия на Алтайну. Пророк, однако. Еще он сказал, что с обязанностями детектива отлично справится Авесян, а Дмитрию вручил главный инструмент. Дистанционный портативный энцефалограф.

Дмитрий нес тонкий щуп-улавливатель, как трость, и посматривал на дисплей. Показатели колебались и менялись, но в целом прибор пока замечал только нормальные мозговые волны.

Здоровые.

Человеческие.

— Наша задача — пройти насквозь до той стороны скалы. — Николай кивком указал на отвесную красновато-оранжевую стену из сплошного грубого камня. — Идем не по прямой, плюс есть пустоты. Они как колодцы. Увидите — ровные такие дыры. На самом деле внизу их целая сеть — пустот этих… Но внизу не годится. Скучно, понимаешь ли.

Дмитрий хмыкнул. Из уст инженера-геолога прозвучало это странновато. Но реальность была прозаичнее некуда. Как только стало ясно, что на Алтайне умеренный климат и кислородная атмосфера, сюда ринулись дельцы всех мастей. Жить здесь постоянно люди не смогли бы еще долго — каждые четыре местных года солнце входило в активную фазу, и радиация делалась разрушительной. Зато построить парк развлечений прямо в скале — это пожалуйста.

— Тут еще в чем загвоздка — мы не можем командовать, — Николай свернул в узкий темный проход, не сразу заметный в сочных оранжевых лучах. Щелкнул переключатель, и в руке главы штаба загорелся фонарь. — Все работы — по плану «ЛАС-Энтерпрайзес». Они получили разрешение, заплатили налог и могут делать с этой горой что захотят. Логистика — за их счет, аппаратуру закупают они… Спасибо хоть позволили нам присоседиться.

— А вы ученый? — полюбопытствовал Авесян.

— Все мы ученые, — Николай на миг остановился, обернулся и сверкнул крупными зубами в улыбке. — По образованию. А получатся какие-то исследования сверх необходимого или нет — это как повезет. С «ЛАС» вот повезло. Все эти каверны, эфиры, газы — они «ЛАСу» сто лет не нужны. Лишь бы для людей безопасно. А что вы хотите? Время марсоходов уплыло, чистая наука прибыли не приносит. Но нам дают и анализы проводить на их аппаратуре, и замеры…

— И как? Нашли что-то ценное для науки? — по тону Авесяна ясно было, что спросил он лишь для поддержания разговора.

— Для науки, молодой человек, ценно все. Особенно на экзопланете земного типа. Здесь же и флора своя, и фауна… специфическая! А черта с два она кому-то нужна, если это нерентабельно! — Голос Николая, отраженный в тесноте коридора от стен, казался сварливым до невозможности. — Ну летают стрекозы размером с овчарку. Подумаешь! Не агрессивны, на мясо тоже не годятся. В утиль! Вы экзобиолог, говорите, Кузнецов? И как вам такой объект?

— Точно не агрессивны? — насторожился Дмитрий. — Может, это они?..

— Люди отделались ушибами. Даже переломов нет. Да и боятся нас эти стрекозы. Порхают себе где-то внизу, питаются травой, а может, еще чем… Недосуг нам за ними наблюдать. Вот вы и займетесь, Кузнецов! Нет, это додуматься — прислать экзобиолога вместо сыщика!

Старик опять начал кипятиться. А Дмитрий подумал, что Никитин, пожалуй, был прав.

Задача и впрямь для экзобиолога.

Ход закончился внезапно. Свет фонаря затмил неяркие лучи, проникающие сквозь трещины в своде пещеры. Николай сделал знак остановиться, и…

Колодец. Бесформенная яма чернела в двух шагах, преграждая путь. В поперечнике она достигала метров десяти — даже ход в этом месте расширялся, превращаясь в неряшливый пыльный грот. На ту сторону вел прочный деревянный мост.

Николай нагнулся, отсоединил крепления и легко поднял его одной рукой.

— Вот так все было, когда в колодце нашли человека, — он прислонил доску к стене. — Нашего специалиста по грунтам, Ленчишина. Он вам сам расскажет, что с ним приключилось. Лежал он на дне, ровно посередке, в камнях. Вытащили — два синяка да ссадина. Ничего не помнит. Уснул в лагере, проснулся здесь. А теперь сами скажите, мог он так удачно упасть?

И Николай щелкнул переключателем, направляя луч фонаря вниз.

— Твою налево! — озадаченно прокомментировал Авесян.

Дмитрий только присвистнул. Вспомнился университет. Экзобиофак размещался на десятом этаже. Высунешь голову из окна — почти такая же картина: высота и отвесная стенка…

— Кто-то его туда спустил, — уверенно сказал Авесян. — Но почему вы считаете, что его пытались убить? Хотели бы убить — просто швырнули бы вниз.

— Эта ветка туннеля сейчас простаивает, бурим соседнюю, — Николай вернул мост на место. — Сойдемся с этой примерно через месяц, если все будет нормально. Ленчишина нашли чудом. Да это не просто покушение, а садизм какой-то — похоронить живьем в яме! И я бы первым начал искать негодяя среди его врагов, если бы случай не повторился. Мы теперь каждое утро по полчаса обходим туннели перед отбоем, в каждый колодец заглядываем!

— Утро? Перед отбоем? — заморгал Авесян.

— Именно. Днем, молодой человек, работать все равно нельзя из-за испарений. Малейшая искра или просто перегрев — и все сгорим заживо. Это я специально проснулся, чтоб вас встретить. А для наблюдений ждите ночи.

И только теперь Дмитрий понял, что в лагере горнопроходцев действительно как-то тихо.

М-да, кое из кого сыщика не выйдет, как ни старайся… Вся надежда на приборы. Он посмотрел на дисплей энцефалографа.

Тот работал как часы. «Видел» даже спящих в лагере неподалеку.

— Спасибо. Подождем, — сказал Дмитрий. — А пока, пожалуй, я спущусь в долину и погляжу на ваших стрекоз.

* * *

Узнав, что вниз ведет узкая, но безопасная тропа, он не стал просить включить подъемник. С горы спустился чуть ли не вприпрыжку — соскучился в тесном кабинете по беготне. На обратном пути ощутимо закружилась голова.

Уже вечерело. Расплавленный оранжевый свет заливал все вокруг. И не было от него спасения: на тропе — ни деревца, ни кустика, только красноватый камень, рыжее небо и неумолимый раскаленный диск над головой. Запахи эфирных масел так приелись, что уже почти не ощущались. Лишь давали о себе знать жжением в носу и в горле. Путались мысли.

Стрекозы оказались хищными. Хищные стрекозы… он впервые такое видел. Мощные паучьи жвала и лапы с крючковатыми тонкими когтями. Животное — язык не поворачивался назвать это насекомым — схватило мелкую зверушку вроде мыши-полевки и проглотило за секунду…

За поворотом возникла туша стрекозы. Дмитрий отшатнулся, оступился и чуть не полетел вниз. Опустился на корточки, потом плюхнулся прямо на разогретую тропу. Нет. Показалось. Это был камень… Стрекозы хватали людей и сбрасывали их на камни… Как проверить, может ли стрекоза поднять человека?

Мушки перед глазами делались гуще. В уши точно насыпали живого черного песка. Почему именно черного? Почему на этой планете нет песка? Ямы могли возникнуть…

Дмитрий потряс головой. В голове чуть прояснилось. Ах да… это просто налетел ветерок. Черный песок оказался летучим. Сдуло…

— Поля асфоделей какие-то. Аид, блин! Туда в противогазе нужно ходить! — добравшись наконец до плато, он обливался потом, а в мозгу все еще бродила непонятная чушь. Аид, надо же. Тьфу. После такого и в колодец влезешь — не заметишь. Вот только отсутствие переломов этим не объяснить… м-да…

Дмитрия встречал инженер, одетый в форму «ЛАСа». В отличие от Николая, говорил он мало.

— Это с непривычки. В следующий раз не задерживайтесь в долине. Мы начнем бурить, когда сядет солнце. Будете смотреть?

— Да, наверное… Получается, исчезновения бывали прямо в рабочее время? — Дмитрий запоздало вспомнил фразу главы штаба «проверяем колодцы перед отбоем».

Инженер поморщился.

— Бригады ночью работают в две смены. У кого-то это рабочее время, у кого-то свободное. Момента исчезновения никто не видел, а жертвы ничего не помнят.

— Не помнят, даже если не спали? — удивился Дмитрий. Но отголоски недавнего головокружения тут же напомнили, что помутнение сознания здесь — не редкость.

— Так будете смотреть? Если да, возьмите в штабе респиратор. И подходите.

Инженер повернулся и зашагал туда, где за краем плато в колоссальной расщелине виднелась платформа проходческой установки и копошились миниатюрные фигурки. Дмитрий не сразу рассмотрел узкий перешеек, ведущий в недра горы.

Солнце упало за горизонт резко, точно его выключили.

* * *

Разговаривать не получалось. Грохот стоял такой, что впору было просить не респиратор, а беруши. Тем более что в респираторах не работали даже сами проходчики. Кто-то сдвинул маску под подбородок, кто-то натянул на лоб. Бригада состояла всего из шести человек: четверо «ЛАСовцев», Николай и еще один наемный экзогеолог. Похоже, в штате «ЛАС» были только инженеры-строители, а специалистов по планетным недрам каждый раз нанимали отдельно в зависимости от задачи. Дмитрий не успел ничего уточнить. Включили установку, и воздух наполнился ревом и пылью.

В саму выработку их с Авесяном не пустили. Пришлось стоять на узком выступе возле расщелины и наблюдать. Бригада работала так слаженно, что не нуждалась даже в жестах. Каменная крошка сплошным потоком сыпалась вниз, сминая масличные цветы. Вернулся снесенный ночным ветром запах.

«Черта с два тут можно кого-то похитить», — уныло подумал Дмитрий, теребя ненужный респиратор. Авесян попытался втолковать что-то знаками, но махнул рукой и бросил. Энцефалограф исправно фиксировал мозговые волны и бодрствующих, и спящих в лагере.

Мысль упорно возвращалась к стрекозам.

Днем он смог подобраться совсем близко к ним. Но не засек даже малейших зачатков разума.

«Обследуй все до букашки. Без шуток — когда-то же должен состояться первый контакт», — сказал профессор Никитин, инструктируя его перед вылетом.

«Иной разум может работать как угодно. Не факт, что его зафиксируют наши энцефалографы. Даже скорее нет, чем да», — ответил тогда Дмитрий.

«Безусловно. Но мы должны сделать все, что от нас зависит. За сыщика побудет Авесян. На тебе — версия с иным разумом»…

…Грохот вдруг резко прекратился. Сквозь утихающий звон в ушах донеслись возгласы.

Авесян первым бросился в расщелину.

Остро пахло мокрым мелом. Густой воздух защипал глаза, стоило пройти вглубь десяток шагов. От фонарей было светло как днем. Прожектор над буром смотрел вниз.

— Надеть респираторы! — крикнул Николай. Вернулось знакомое головокружение. Черт, это еще откуда? Здесь же нет эфирных испарений…

Дмитрий кое-как натянул респиратор. Пальцы были как ватные.

— Поздно, уже надышались, — сказал кто-то, заглядывая вниз. Там, под концом горизонтального бура и прожектором, чернел колодец. Массив над ним треснул пополам — глубокая и страшная щель, словно гора собиралась вот-вот расколоться на части. На дне еще грохотали камни.

— Чего надышались? — спросил Авесян.

— В колодцах скапливается какой-то газ. В целом безвредный, но может…

Камни все грохотали. Казалось, на дно колодца сходит лавина. Но чему было сходить с отвесных стен?

Какой-то газ. Выяснять подробнее — нерентабельно. Проще нацепить респираторы.

Тут Дмитрия качнуло так, что он схватился за выступ. Шершавая поверхность холодила пальцы. Скала норовила уплыть куда-то в сторону. Вот она мягко дрогнула и начала подниматься… чьи-то руки вздернули его вверх, не давая упасть.

— Надышался, — повторил Николай. — Выйди на воздух, Кузнецов.

— Почему никто… не предупредил? — Дмитрий не спешил расставаться с надежной опорой. Он посмотрел на дисплей энцефалографа. Там отображалось и «поплывшее» сознание, и нормальные волны, и много-много подрагивающих переходов от сна к бодрствованию…

Камни все падали.

— Почему все просыпаются? — заплетающимся языком пробормотал Дмитрий. — Их разбудил грохот?

— Кого?

Лицо Николая выплыло из неверной пляски света и теней. Тонкие морщины казались черными.

— Тех, в лагере. Которые еще спят…

— Никогда не будил. Сбоит твой прибор, Кузнецов. Мы в скале. Думаешь, он засечет кого-то на таком расстоянии и через слой камня?

— Но он засекает…

Десятки, даже сотни сигналов. Смена частот. Пробуждение. Наберется ли во всем лагере столько людей?

Прибор видел их так ясно, точно они стояли рядом.

А внизу — в долине — он счел разумным одного лишь Дмитрия. И не заметил поблизости ни одного мыслящего существа.

Как он мог видеть сквозь камень, но слепнуть на открытой местности?

Дмитрий резко выпрямился. Тело отозвалось мерзкой дрожью. В голове точно колыхался кисель.

А в колодце все гремели, сыпались потревоженные буром…

…обломки? Булыжники?

Прошло уже несколько минут с тех пор, как выключили установку.

— Что там? — произнес Дмитрий. — Вы смотрели?

— Обвал, — неуверенно сказал кто-то. — Бывает…

Теперь молчание нарушал только тяжелый грохот камнепада.

— Обвал чего? — вдруг послышался голос Авесяна от самого колодца. — Края не осыпаются!

* * *

— Второй прожектор включите!

— Что на сейсмометре?

— Да какой прожектор, выводим установку из туннеля!

— Не паниковать! Это не землетрясение!

В воцарившемся молчании перестук падающих камней начал затихать.

— И без землетрясения обвал может быть… — сказал кто-то в полумраке за установкой. — Пройдем над пещерой, слой камня не выдержит, и ау.

— Пока что мы очень удачно уткнулись в пещеру, — решительно ответил Николай. — Да прожектор включите наконец!

Он подошел к дыре в камне, заглянул вниз… и вдруг, выругавшись, схватился за респиратор. Но маска сидела как влитая. Николай протер глаза — блеснули выступившие слезы…

— Что там? — нетерпеливо сказал Авесян.

— Молчите. Не двигайтесь. Сейчас увидите.

Медленно и осторожно, точно садился на тонкий хрусталь, глава штаба опустился на пол у колодца.

Ничего не понимающая бригада последовала его примеру.

Шли минуты. Ничего не менялось. Камни грохотали. Пару раз кто-то порывался что-то спросить, но был остановлен красноречивыми гримасами Николая.

Перестук при всей своей неоднородности оказался довольно монотонным звуком. Казалось, камни сыплются то громче, то тише, то быстрее, то медленнее… Шум плыл и множился. Пространство плыло тоже. Вот сидящий Николай вдруг всем корпусом качнулся к пропасти…

Нечетким от головокружения зрением Дмитрий увидел, что так и есть.

Глава штаба медленно лег на спину… и поплыл к краю.

Мелькнули белые отростки, похожие на корневища.

Ноги Николая скрылись в колодце. Никто не проронил ни слова.

Стараясь не шуметь, Авесян первым подкрался к дыре и заглянул внутрь.

Катастрофы не произошло. Что бы там ни творилось, оно не осыпалось прахом под взглядом человеческим. Остальные члены бригады сорвались с мест и бросились к колодцу.

Камни не сыпались.

Они скользили по отвесным стенкам на длинных и тонких белых щупальцах, как бусины по ниткам. Они меняли форму… нет, это просто шевелились верхние части их панцирей, неотличимые от угловатых булыжников. Они аккуратно спускались на дно колодца, и эхо усиливало легкий перестук.

Затаив дыхание, все следили, как Николай опускается все ниже — Гулливер, влекомый лилипутами. Наконец он оказался на дне. Его пронесли еще немного и положили в самом центре колодца.

Положили, видно, не церемонясь — он болезненно охнул и тут же вскочил как ошпаренный.

Посыпались камни. Панцири сложились, притерлись, щупальца втянулись — и вот уже яма представляла собой до тошноты обыденную картину: пустой колодец с кучей булыжников на дне.

— Ну? Поняли теперь? — Николай запрокинул голову и сощурился.

— А вы-то поняли? — не удержался Дмитрий. — Экзобиологу здесь самое место!

* * *

— Они не обладают человеческим разумом, — говорил Дмитрий несколько минут спустя, изучая показания энцефалографа. — Ну или их мозг работает настолько иначе, что его волны неправильно распознаются. Но я бы на это не поставил. Животными их тоже не назовешь, судя по жилищам… Они полуразумны. Умнее приматов, глупее людей…

Бригада спустилась в колодец. «Камни» все еще лежали неподвижно, но прибор намертво застыл на частоте пробуждения. Существа бодрствовали. Притвориться камнями велел им инстинкт. Но Дмитрий не сомневался, что рано или поздно их эволюция дойдет и до полностью развитого разума.

Жилищами служили каверны. Очень занятные каверны. Стенки их носили следы филигранной работы: точно кто-то часами вытачивал углубления и выступы нужной формы, похожие на примитивную встроенную мебель.

Ближе ко дну их становилось больше. Из них, насколько удалось разглядеть с помощью фонаря, в глубину скального массива тянулись канаты ходов. Местами, где скала раскрошилась, образовались такие лазы, что там легко мог бы пробраться человек.

— Значит, здесь они живут… Ясно теперь, почему мы не могли сообразить, в чем дело. С такой-то маскировкой! — один из «ЛАСовцев» хотел пнуть существо-камень ногой, но раздумал. — А питаются чем? По-моему, на поверхность никакие ходы не ведут.

— Наружу ведут. Видно, где-то дальше они сходятся в один. Я видел щели у подножия, еще когда мы только прилетели. Не понял тогда, что это… Жрать здесь нечего, так что без ходов никак, — отозвался другой инженер.

— Это еще неизвестно, может, они друг друга поедают, — вяло заспорил первый.

— Да теперь-то выясним, полно времени будет, — усмехнулся Николай, — но есть у меня одна идейка. — Он сдвинул к подбородку респиратор и втянул носом воздух. — Ну-ка обождите.

Он шагнул к подъемнику и унесся на поверхность.

— Что значит «полно времени будет»? — пробормотал инженер.

— Да то и значит. Изучать это место будут… — в порыве воодушевления Дмитрий широко развел руками, и его опять качнуло. — Инопланетные существа с зачатками разума! Тут уже даже «ЛАСу» не до проходки станет! Я представляю, что начнется…

Авесян улыбался. «ЛАСовцы» мрачно переглядывались. Похоже, отлично понимали, что так и будет. И перспектива их не радовала.

— Послушайте, а вы точно уверены? — не выдержал один. — Вы с Николаем стояли ближе всех. Газа вышло много. Мы уже знаем, как он воздействует на сознание… Вы уверены, что имеете дело с разумом, а не с…

— А не с галлюцинацией? Вы видели, как Николая тащили вниз? — взорвался Дмитрий. — Легкое головокружение еще не значит, что все остальное глюк, черт побери!

— Я видел, как он опускался, — осторожно сказал инженер. — Этот газ…

— Этот газ, — произнес Николай сверху и ступил в подъемник, — продукт их выделений. Они питаются эфирными маслами, которые в организме преобразуются. Наружу выходит наш сильнопахнущий газ и скапливается в скальных пустотах. Я так думаю, людей они уносили, потому что одежда за день успевала пропахнуть маслами насквозь. Вот им и казалось, что это особо крупный цветок.

Он договаривал уже внизу. В руке у него был простенький анализатор воздуха.

— Все это, конечно, только мое предположение. Мы и раньше видели, что испарения в колодцах — продукт распада эфирных масел.

— То есть вы не уверены… — снова начал инженер.

— Конечно, не уверен! Это работа не на один месяц — изучить все и выяснить точно! — отмахнулся Николай. — Но без нее не обойтись. Хоть это и нерентабельно. Поднимаемся, ребята. Бурить не будем еще долго.

И он усмехнулся — весело и чуть мечтательно.

— Фактов нет, из доказательств — косвенные данные… Много же придется проверять, — буркнул инженер и толкнул ногой один из булыжников.

Тот не пошевелился.

Полуразумные алтайняне действительно до боли походили на обычные камни. А что до щупалец и похищения… Не верь глазам своим.

И только энцефалограф исправно показывал сотни пробуждающихся сознаний, замерших между сном и бодрствованием.

А он не страдал галлюцинациями.

* * *

Сменщиков разбудили раньше срока. Им объяснили ситуацию, показали колодец, продемонстрировали жилища… Процесс исследования был запущен.

Разбудить пришлось и штатного «ЛАСовского» врача. Контакт с газом не прошел бесследно. Дмитрий, Авесян, Николай и еще пара инженеров, стоявших ближе всего к месту выхода пузыря, чувствовали себя все хуже. Головы раскалывались — Дмитрий не знал, как у других, а ему казалось, что череп сейчас треснет. Врач заставил их подышать в трубочку, измерил давление, поцокал языком и выдал по две таблетки. Болеутоляющее и снотворное, как он пояснил. Ничего страшного. Отравления нет. Поспите — и все вернется в норму.

Дмитрий уснул так крепко, что не слышал больше ни разговоров, ни скрежета буровой установки, ни быстрых деловитых шагов за стенами палатки.

Проснувшись, он с минуту пытался сообразить, что это за место, что случилось и который час. А сообразив, вскочил как ошпаренный.

Вчерашнее рисовалось, как через дымку. Вот — газ, а вот — головокружение, а вот уже медленно плывущий вдоль отвесной стены Николай, и щупальца, и камешки, и каверны… Разум! Энцефалограф!

Дмитрий кое-как оделся, схватил прибор и выбежал из палатки.

Лагерь пустовал. Зато на соседнем плато было не протолкнуться. Люди сновали туда-сюда, но по большей части стояли, сгрудившись вокруг кого-то. Как будто слушали…

Николай, наверное. Или тот инженер — как там его имя?..

Рассказывают, что было вчера…

Дмитрий прошел по перешейку и приблизился к толпе.

— …медицина, — донеслось до него. — А еще аэродинамика. Если честно, я впервые в жизни вижу такую странную воздушную подушку, да еще природную…

— Что вы нашли? — поинтересовался Дмитрий, протолкавшись к центру неровного людского круга. Да, так и есть, инженер, тот самый. Темные круги под глазами, помятый вид.

Инженер ответил не сразу.

— Это ведь вы экзобиолог? — произнес он наконец.

Дмитрий настороженно кивнул. Что-то было не так.

— И вы утверждаете, что нашли инопланетный полуразумный вид…

Толпа захихикала.

Чего-чего, а этого Дмитрий точно не ожидал. Что-то было не просто не так. Оно кричало о своей неправильности во весь голос.

— Так и есть, — подтвердил он. — Множество слаборазвитых сознаний… Их зафиксировал энцефалограф…

Тут он увидел Николая и Авесяна. Те стояли рядом. Молчаливые. Невеселые. Николай вскинул глаза — и Дмитрий поймал сочувственный взгляд.

— Мы до утра изучали колодец и все, что заставило вас думать об инопланетянах, — вздохнул инженер. — Ну и задали вы нам задачку… Нет здесь никакого разума. Нет и не было.

Дмитрию показалось, что плато под ногами качнулось и задрожало.

— Как нет? Ладно, допустим, прибор мог сбоить, хотя он точно не сбоил. А вы сами не видели существ и щупальца?!

— Видел. Что интересно — как раз после того, как о них кто-то сказал. А перед этим все мы сильно надышались газа… улавливаете мою мысль?

Прозвучало это до того чванливо и самонадеянно, что Дмитрий скривился.

— Вы хотите сказать, что вчера у всей бригады была коллективная галлюцинация?

— Да. Как ни прискорбно. Контакт не состоялся и не состоится, потому что контактировать здесь, увы, не с кем, все живые виды находятся на том же уровне развития, что и земные животные… Мы изучили все, перетрясли с анализаторами и не поленились расколотить несколько камешков. Хотя они на редкость прочные, их так просто не раскрошишь. Газ действует на психику. Это вы и сами замечали. У вас ведь кружилась голова, правда? — он бросил на Дмитрия острый взгляд. — У меня поначалу тоже кружилась. Когда я только сюда прилетел. Пузыри скапливаются в колодцах, и неподготовленный человек легко может надышаться, когда содержимое вырывается наружу. Оно как бы гипнотизирует. Вы услышали «Щупальца!» — и подошли к провалу, уже готовясь увидеть щупальца. Да и я тоже… Все-таки зря мы ленимся натянуть респиратор.

— Бред, — резюмировал Дмитрий. Слово вырвалось резко и зло. Даже смешки поутихли.

— Почему бред? — дружелюбно спросил инженер.

— Падения. Несколько человек очнулись на дне колодца. Без телесных повреждений. Если они упали туда сами, должны были просто свернуть шеи.

— Да, падения… Из-за них и впрямь легко поверить в инопланетян, да? — невесело хмыкнул инженер. — Пойдемте. Лучше один раз увидеть.

Обуреваемый самыми черными догадками, Дмитрий последовал за ним. На пути к колодцу никто не проронил ни слова.

А вот ругани сдержать не удалось.

Кода инженер, дойдя до края ямы, сделал шаг в пустоту и исчез в пропасти.

Дмитрий подскочил к ней. Он даже не успел ничего подумать. Только смотрел…

Инженер падал как-то слишком медленно.

Шлепнувшись на дно, он охнул и тут же вскочил.

— Прыгайте, Кузнецов! — запрокинул он голову. — Все эти дыры в стенах создают такой сквозняк, что он работает, как воздушная подушка. Да прыгайте же.

И Дмитрий неуклюже оттолкнулся от края колодца. Холодный ветер обволок тело. Черт! Как он вчера не заметил, что здесь так холодно? Падение напоминало нырок в какую-то инопланетную жидкость — легкую и текучую, по сравнению с которой вода могла показаться киселем.

Чем ближе ко дну, тем гуще становились вихри. Правда, от удара они не спасли. Дмитрий чувствительно приложился коленом о камень. И только теперь смог поверить, что все происходит на самом деле.

— Продукты распада эфирных масел выдуваются сквозняками вверх, но не могут найти выхода, — сообщил преспокойно инженер, продолжая начатый разговор. — Когда бур пробивает скалу, пузырь газа выходит, но сквозняки остаются. Я даже больше скажу — это как раз они переносят сюда продукты распада. Видно, где-то в скале, этих ходах или еще снаружи, цветочные испарения вступают в реакцию с чем-то… Найдем с чем — разгадаем загадку до конца.

Дмитрий поднял руку. Он совершенно забыл об энцефалографе. Пальцы машинально сжимали прибор мертвой хваткой.

Дисплей показывал сознания.

Бодрствующие.

Человеческие.

Несколько десятков.

Ни следа вчерашней россыпи пробуждений.

— Но я видел, — пробормотал Дмитрий. — Я же видел…

— Странно, что вы вообще смогли что-то разглядеть, — вздохнул инженер. — Я знаю, как действует газ. Перед глазами все плывет…

Пустые скалы дышали холодом, пропахшим мокрым мелом.

* * *

Они улетали.

Юркий межпланетник «Мурманск» осторожно продувал дюзы. Занимался хмурый рассвет.

Что-то взвизгнуло, и скала негромко заурчала, как голодный зверь — заработала буровая установка.

— Не убивайся ты, как Эстрон Великий по сыну, — буркнул Авесян. Дмитрий фыркнул. Бесконечный сериал о звездном императоре Эстроне и его женах и детях, разбросанных во времени, обожала половина женского населения Земли. Кто бы мог подумать, что сыщик тоже смотрел эту муть.

— Это было не похоже на галлюцинацию. Головокружение еще ничего не значит. И дисплей я видел четко. И никакого сквозняка не чувствовал, и не надо мне втирать, что я не чувствовал его из-за газа!

— И что ты хочешь? — негромко спросил Авесян. — Вернуться? Обвинить кого-то в обмане?

Дмитрий умолк. Обмана не было. Галлюцинации не было тоже. Или была?

Он никогда в жизни не испытывал галлюцинаций, поэтому просто не мог ни с чем сравнить чувства после пробуждения…

Авесян мотнул головой и запрыгнул в межпланетник.

Николай с соседнего плато махнул им рукой, отвернулся и зашагал к выработке. Корабль поднялся в воздух. Миг — и все эти скалы, стены, камни, каверны, стрекозы и одуряющий эфирный аромат останутся позади. Вместе с надеждами на контакт…

Люди копошились у подножия горы. В полутьме вспыхивали огоньки каких-то приборов.

Приборов…

Там же ничего не было! У подножия! Ничего, кроме пары естественных щелей, в которых свистел сквозняк, выдувая наверх газ и сплетая воздушные потоки в…

…какой сквозняк, если наружу ведет всего несколько извилистых ходов? Куда может дуть ветер? Какой, к черту, ветер?!

— Эд, подожди! Вернись! — заорал Дмитрий. — Я понял!

Межпланетник набирал высоту. Горы и травяное море слились в пятнистую шкуру, брошенную на округлый планетный бок.

— Я думаю, много кто понял, — отозвался Авесян. — Николай как минимум. Успокойся. Не ставь людям палки в колеса. Контакт со слаборазвитым разумом им ни к чему. Здесь построят парк развлечений. Точка.

— Да вернись же ты! Я свяжусь с Никитиным! Он знает, что делать! Отдай управление!

— Дима, — терпеливо сказал Авесян, — ты уже ничего не докажешь. И ничего не найдешь. А топлива у нас осталось впритык.

И на Алтайне черта с два его купишь.

Нерентабельно.

Нерентабельно…

Планета превратилась в красноватую точку. Дмитрий смотрел на энцефалограф.

Не верь глазам своим.

Что бы они ни говорили.