Эгоистка (джен)

— Привет, Лили. Эй, ты слышишь?

Вокруг меня простиралось абсолютно незнакомая местность. Больше всего это походило на вокзал, вот только в моём городе вокзал выглядит совершенно иначе. Занятая рассматриванием окружения, я не обращала никакого внимания на людей вокруг, потому на оклик никак не отреагировала, оказалось, зря — обращались именно ко мне, доказательством чему стало не слишком вежливое потряхивание за плечо.

— Руки убрал! — машинально огрызнулась я, скидывая чужую ладонь, и только после этого оглянулась.

Передо мной стоял темноволосый парень с улыбкой от уха до уха, которая после моих слов медленно сползала с его лица.

— Лили, ты чего, не в настроении? — растерянно протянул он.

Чувствуя, что происходит нечто недоступное моему пониманию, я ограничилась неопределённым пожатием плечами и попыталась проанализировать ситуацию, но данных не хватало. Было неясно, где я, что происходит, кто этот парень и почему он зовёт меня Лили… Правда, забрезжили догадки, но настроения они не улучшали.

Обогнув так и смотревшего на меня парня, я зашагала к поезду, мирно стоявшему рядом. Прежде чем поверить в бредовую идею с переселением душ, стоило проверить… привстав на цыпочки, я взглянула на собственное отражение в вагонном стекле… слов не было.

Грязный вагон продемонстрировал растерянное лицо довольно симпатичной рыжей девушки. Всё верно, я — Лили Эванс.

— Лили? — позвал меня тот же надоедливый парень, оказывается, пошедший за мной.

Оглянувшись, я не удержалась от гримасы, только теперь узнав в нём Джеймса Поттера. Не дожидаясь продолжение странного диалога, я подхватила чемодан, ручку которого сжимала всё это время, и заскочила в вагон, поспешно скрывшись в нем — Поттеру пришлось возвращаться за своим сундуком, и у меня было время скрыться с глаз.

Найдя пустое купе, я закрыла дверь, подпёрла её чемоданом и обессиленно осела на сидение. Я ничего не понимала, и мне это категорически не нравилось. Я знала, что нахожусь в Хогвартс-экспрессе и что тот едет в школу. Знала Лили Эванс и Джеймса Поттера — студентов Гриффиндора шестого… уже седьмого курса, более того, я знала, что после школы они поженятся, и у них родится сын Гарри, которого попытается убить величайший злодей века… зато кто я сама — тайна за семью печатями. И что самое странное, всё это меня очень мало волнует.

— Проклятье! — пробурчала я вполголоса.

То, что я не Лили, было очевидно — как, впрочем, и то, что я нахожусь именно в её теле.

— И что теперь делать?

Ответа на этот вопрос не было. Я не знала, как всё исправить, как вернуться «в себя», что бы это ни означало, и потому у меня оставался только один путь — стать Лили Эванс и ждать новой информации.

* * *

— Привет, Лили. Мы искали тебя в поезде…

Мазнув взглядом по двум незнакомым девушкам, я прошла мимо. Как изображать из себя Лили, если я понятия не имею, как она жила до сегодняшнего дня? Внутренний голос настойчиво твердил, что нельзя себя так вести — хотя бы потому, что это вызовет подозрения, — но я ничего не могла с собой поделать: пусть сердце и не замирало от страха перед неизвестностью, мне было здорово не по себе. Пугало даже собственное иррациональное спокойствие, что уж говорить о предположениях, каким образом я могла занять чужое тело. И в свете этих соображений моё поведение выглядело уже откровенно глупым.

Сделав глубокий вдох, я заставила лицо расслабиться и села в безлошадную карету. Интересно, что фестралов я не видела, хотя была уверена, что должна.

— Лили!

На скамью рядом уселся темноволосый парень самого непрезентабельного вида, я поморщилась и отодвинулась, не сразу поняв, кто это.

— Лили, ты ещё злишься, да?

— Нет, — буркнула я.

— Лили, послушай…

— Эй, Сопливус! А ну пошёл прочь! — закричал Поттер и полез в карету. Снейп вскочил на ноги, выхватив палочку, Поттер последовал его примеру…

— Дебилы, — буркнула я и спрыгнула на землю.

Два растерянных парня смотрели мне вслед, не находя слов. А мне было совершенно наплевать. Какая бы судьба ни ожидала Лили Эванс, я совершенно точно не собиралась становиться миссис Поттер, рожать мальчика из пророчества и погибать в рассвете сил, пытаясь его спасти.

Пусть я ничего не знаю о себе и событиях, приведших меня к текущему положению, следовать про проторённой дорожке я не собираюсь.

В Большом зале — вид которого меня ничуть не удивил — я села с краю стола, не испытывая желания общаться. Девушки, что окликали меня на станции, видимо, обиделись, потому что прошли мимо, демонстративно отвернувшись, но мне было наплевать. Войдя в Хогвартс, я поняла, что знаю все лестницы и переходы, помню, где находятся кабинеты, как пройти к факультетским гостиным… Когда началась церемония распределения, я с облегчением убедилась, что «узнаю» преподавателей. Что ж, это решало хотя бы часть предстоящих проблем.

— Лили, ты не собираешься идти к декану и узнавать пароли? — хмуро глядя на меня, поинтересовался парень с перекошенным галстуком.

— Нет.

— Что?! Но ты староста!

— Я — единственная староста?

— Нет, но…

— Вот и отвали.

На меня снова с удивлением смотрели, но тут уж я ничего не могла поделать. Я понятия не имела, что включают в себя обязанности старост и как их исполнять. Да и не горела желанием нести лишнюю ответственность.

Парень побурчал, да и встал из-за стола, направившись к МакГонагалл. Значит, староста.

Ужин вскоре закончился, и я поспешила покинуть Большой зал. Тот парень, что спрашивал про расписание, пытался меня окликнуть, но я предпочла сделать вид, что не услышала его. Наверняка речь пошла бы о первокурсниках… Но быть старостой мне ничуть не хотелось.

— Лили! Что с тобой сегодня творится? Ты сама на себя непохожа!

— А ты что, знаешь, какая я на самом деле? — резко обернулась я, отчего Поттер едва на меня не налетел.

— Конечно, знаю!

— Да что ты? — фыркнула я. — Ты знаешь лишь то, что известно всем или что я соблаговолила тебе сообщить. Не пытайся создать видимость, что мы друзья!

Пусть я не знала, кто я, сомнений в том, что связывать с Поттером — плохая идея, у меня не было.

— Успокойся, Сохатый, может, сегодня день такой…

Голос я, разумеется, не узнала, но, скосив взгляд через плечо, поняла, что рядом с Поттером стоит Сириус Блэк — ещё один придурок, чьё незавидное будущее мне известно.

Резко заболела голова, и я сменила направление, решив наведаться в Больничное крыло. Мадам Помфри не задавала вопросов, просто выдала зелье и указала на пустую койку. Пожалуй, стоило воспользоваться её предложением: несдержанность поведения вряд ли довела бы меня до чего-то хорошего.

* * *

Проснулась я хмурой и недовольной, в Большом зале на меня сразу же попытались напасть Поттер и соседки по комнате, упрекая в том, что я никого не предупредила и просто пропала, из-за чего они волновались, а я смотрела на них и понимала, что мне плевать. Я не хотела ни с кем из них общаться, не то что дружить; мне было совершенно неважно, что с ними случится, и я не намеревалась и пальцем пошевелить, чтобы помешать судьбе расправиться с ними.

— Какой пароль? — равнодушно перебила я их возмущения и, услышав ответ, молча встала из-за стола и пошла в сторону гриффиндорской башни.

Дорогу я нашла без труда. Засомневалась только раз, выбирая дверь в женском общежитии, но увидела цифру «семь» и уже смело двинулась дальше.

Занятия не были интересными, складывалось впечатление, что всё это я уже знаю, но я не стала пренебрегать повторением и добросовестно выполняла все задания. В течение недели сокурсники ещё пытались достучаться до меня, а потом сдались: никто не понимал, почему милая девушка Лили, хорошая подруга и добрый человек, в одночасье стала замкнутой букой, но новая Лили им не нравилась. Ещё через неделю рядом стал крутиться Снейп. Мне-то было наплевать, а вот Поттер с компанией бесился, нападал на Снейпа или провоцировал того на нападение… Баллы летели с обоих факультетов, парни регулярно оказывались в Больничном крыле и получали выговоры от МакГонагалл, но меня это ничуть не волновало.

— Мисс Эванс, почему вы не остановили драку? — строгий голос декана отвлёк меня от чтения параграфа учебника трансфигурации, чему я не обрадовалась, поэтому вместо нормального ответа пожала плечами. — Вы староста, мисс Эванс, и должны…

— Не должна, — всё же перебила я. За прошедший месяц меня неоднократно пытались привлечь к выполнению обязанностей старосты, но я игнорировала слова и просьбы. Люпин прикрывал меня, как мог, хотя его никто об этом не просил. Однако я так и не передумала — лишняя ответственность и обязательства мне были не нужны. — Если у Поттера мозгов меньше, чем у флоббер-червя, я не собираюсь расшибаться в лепёшку, объясняя ему, в чём его ошибка. Это бессмысленно. А тратить время на бессмысленные действия — не вижу смысла.

Сам Поттер стоял буквально в нескольких футах от меня и не мог не слышать данную ему характеристику, тем более что я даже не пыталась понизить голос.

— Мисс Эванс, если вы будете и дальше пренебрегать обязанностями старосты…

— Профессор, снимите меня с должности, — МакГонагалл в изумлении уставилась на меня, со стороны студентов послышались удивлённые восклицания. — Весь факультет старается, зарабатывает баллы, а некий всем нам известный кретин совершает какую-нибудь глупость, и старания остальных обесцениваются. Как бы Люпин не изворачивался, покрывая дружка, Гриффиндор постоянно проигрывает. Я не хочу быть старостой такого факультета.

Прозвучал колокол, и МакГонагалл воспользовалась этим, чтобы не отвечать.

— Все в кабинет!

Весь урок я чувствовала на себе взгляды, но игнорировала досужее любопытство. Произведя трансфигурацию одной из первых, я смотрела в окно и размышляла о будущем. Какие бы планы ни вынашивала Лили Эванс, я не собиралась им следовать. Меня не интересовали ни супружество с Поттером, ни колдомедицина, ни служба в Аврорате — всё, чего мне хотелось, это свободы. А ещё впервые с того момента, как я осознала себя в теле Лили, я подумала о её семье…

— Мисс Эванс, задержитесь.

Я ожидала этого, потому даже не удивилась. Разумеется, разговор пошёл о том, что нельзя принимать решения под воздействием эмоций, МакГонагалл пыталась ненавязчиво выяснить, что послужило причиной изменений во мне, и почему я обижаю Поттера, и хотя отвечала я предельно вежливо, мысль о недопустимости вмешательства в свою личную жизнь донесла.

В Большом зале на меня напали с вопросами, но почти сразу же отстали — мой хмурый вид и взгляд без намёка на улыбку быстро отбивал у людей желание общаться.

В октябре состоялся первый квиддичный матч, и школа опустела — все собрались на стадионе. Вот тогда-то Снейп и подкараулил меня.

— Лили, пожалуйста, нам нужно поговорить!

— Нам?

— Что с тобой? — игнорируя издёвку, Снейп подошёл вплотную и схватил меня за руку. — Почему ты ведёшь себя так, словно тебе на всё плевать?

— Потому что мне плевать, — усмехнулась я.

— Я ведь извинился! И не раз! Но если тебе это нужно, я снова скажу это. Прости меня!

Понятия не имея, за что он извиняется, я тем не менее не собиралась его прощать.

— Снейп, что тебе от меня надо?

Он дёрнулся, в глазах явственно отразилась обида, и я поняла, что его отношения с Лили не подразумевали обращения по фамилии, однако менять что-либо не стала.

— Мы не друзья, ты понимаешь это?

— Из-за Поттера? — начал он и сам же понял, что сморозил глупость. — Я сожалению, что назвал тебя так. Правда. Это было недопустимо, и я не ищу себе оправданий… Лили, для меня много значит наша дружба…

— Да нет никакой дружбы! — начала я злиться. — Ты что, такой же тупой, как Поттер? Сколько раз мне нужно это повторить, чтобы вы оба от меня отстали?

— Но почему?! — вскричал он. — Это из-за Тёмного Лорд, да? Я же ещё ничего не решил! Если ты не хочешь, чтобы я становился Пожирателем…

Снейп что-то ещё говорил, а я вдруг осознала, что совершенно упустила это из виду. Я умудрилась забыть о существовании угрозы в лице Волдеморта.

— У тебя есть метка? — перебила я. Снейп лихорадочно стал задирать рукава, спеша показать мне чистую кожу рук, и я рассеянно кивнула. — Повезло. Ты утверждаешь, что моё мнение для тебя важно? — Снейп закивал. — Тогда послушай доброго совета — уезжай. Сдавай экзамены и исчезай. Получай звание мастера, создавай себе имя, но держись подальше от Волдеморта и Дамблдора.

Некоторое время он смотрел на меня с недоумением, а потом неуверенно кивнул:

— А ты?

— И я.

— Ты уедешь со мной?

— Ты дурак что ли, Снейп? — мгновенно разозлилась я. — Я же только что сказала, что мы не друзья.

— Тогда зачем мне уезжать? — усмехнулся он.

— Потому что, прежде чем принять решение стать Пожирателем смерти, скажи, ты сможешь меня убить?

— Что?!

— Я же грязнокровка, Снейп, забыл?

— Не говори так! — вскричал он, и я наконец вспомнила, из-за чего «мы» поссорились в конце пятого курса.

— Почему же? Ты ведь намерен получить метку, стать тем, кто очистит магический мир от таких отбросов, как я… — я замолчала, видя, что смогла до него достучаться. Меня не слишком волновала его судьба — откровенно говоря, мне было наплевать, — но почему-то казалось неправильным просто отойти в сторону, даже не попытавшись помешать ему совершить самую большую ошибку в его жизни. — Может, лет через пять, когда всё будет позади, мы встретимся и сможем нормально общаться, а сейчас — считай, что мы незнакомы.

И я ушла, не дожидаясь вопросов или возражений.

* * *

В начале декабря я вписала своё имя в список остающихся на Рождество в замке студентов, чем удивила, кажется, вообще всех.

— Лили, ты разве не хочешь повидаться с родными?

— А я обязана хотеть?

Поттер растерянно посмотрел на меня и тоже вписал своё имя.

Я его не понимала. Уж сколько раз я абсолютно прямо говорила, что он мне противен, сколько раз оскорбляла его — Джеймс, кажется, всё пропускал мимо ушей. Всему Хогвартсу было очевидно, что со мной у него нет ни единого шанса — но только не Поттеру. Впрочем, это были не мои проблемы.

На Рождество я получила всего несколько подарков: от Поттера — куда же без него, Снейпа и «родителей». Избегая лишних проблем, я отвечала на их письма в течение семестра, но настолько кратко и уклончиво, что и их послания стали похожи на записки. Однако рождественское поздравление стало исключением: мне многословно пеняли на невнимательность и то, что я даже не предупредила, что не вернусь домой на каникулы, из-за чего «отцу» пришлось зря ехать в Лондон и долго стоять под вокзалом, волнуясь. Стыдно мне ничуть не стало, мне вообще не было дела до чужих людей и их ожиданий, поэтому я просто написала, что сожалею, и закрыла тему.

Студентов в школе осталось мало, так что теряться в толпе было весьма проблематично — Поттер находил меня везде. Поскольку слов он не понимал, пришлось прибегнуть к магии: каждый раз, когда он возникал рядом с желание поболтать, я накладывала на него парализатор, а потом и откровенно стала проклинать. После нескольких раз, когда ему пришлось всю ночь пролежать в коридоре, до него, кажется, дошло, что мой игнор — не набивание цены. Его друзья пытались на меня воздействовать, давить на жалость… или совесть, но просчитались, их я слушать также не стала.

С начала сентября, когда я оказалась в теле Лили, многие её воспоминания стали моими. Происходило это постепенно, я словно «узнавала» факты, когда в них возникала нужда. Девочкой Лили была неглупой, начитанной, так что проблем с учёбой у меня не было, и я могла тратить время на попытки разобраться в ситуации и в себе. Но ничего не находила. Библиотека была выхолощена знатно, кроме школьного уровня, в ней не было никакой серьёзной литературы, что никак не приближало меня к разгадке тайны моего перемещения в чужое тело. О том, кто я, информации было ещё меньше.

Желание разобраться постепенно угасало. О своём прошлом я не помнила вообще ничего, поэтому и вернуться туда не очень стремилась, да и новая жизнь не сказать чтобы мне не нравилась. После очередной неудачи в поисках я приняла решение просто жить… Что повлекло за собой новые проблемы.

Перспектив у меня фактически не было: возвращаться в дом Лили к её родителям я совершенно точно не планировала — жить с незнакомыми людьми не было ни малейшего желания, как и подстраиваться под них, сохраняя видимость того, что я — их дочь. А больше мне идти и некуда было. Требовалось решить этот вопрос за оставшееся до окончание Хогвартса время.

* * *

Все мои попытки устроиться в жизни натыкались на непреодолимые препятствия. Для высокооплачиваемой работы, что могла бы обеспечить мне финансовую независимость, требовалось не владеть уникальными знаниями или умениями, а быть рождённым в чистокровной семье. В противном случае талант никому не был интересен, и занять место — не на вершине даже, а хотя бы в середине пищевой цепочки, — было делом не одного десятилетия. Возможно, меня бы и устроила эта середина, вот только мне здесь и сейчас нужно было где-то жить и что-то есть. Пересилив себя, я некоторое время притворялась нормальной девушкой, благодаря чему смогла без лишних подозрений побеседовать с некоторыми студентами о перспективах… И ещё сильнее разочаровалась. Моё «открытие» никого не удивляло, и вообще подобное положение вещей всех устраивало: по крайней мере менять что-либо никто не собирался. Магглорождённые и полукровки не мыслили о бунте, покорно соглашаясь на предложенные варианты.

Работать за кнаты я не желала, возвращаться в маггловский мир — и того меньше, и оставался единственный доступный способ остаться в магическом мире в нормальных условиях. Выйти замуж за чистокровного.

Сначала я, разумеется, даже не рассматривала этот вариант — гадость какая! Но чем ближе были выпускные экзамены, тем отчётливее становилось понятно, что иного выхода у меня просто нет. Лили Эванс была объективно симпатичной девушкой, но характер у неё был не самый приятный, гонора в ней было много, молчать она не умела категорически, так что общалась она исключительно с гриффиндорцами, не отягощёнными уважением к традициям и правилам магического мира, а также чистокровностью предков, остальные лишь кривились при виде неё. Исключение составляли Поттер и Блэк. Ну а после того, как тело Лили заняла я… Ну да, я окончательно испортила её отношения со всеми.

Не будь ситуация критической — абсолютное отсутствие средств к существованию — я бы даже не стала рассматривать Поттера с Блэком, но деваться мне было некуда.

Поттер меня бесил, так что начать я решила с Блэка… И сразу же была вынуждена вычеркнуть его из списка кандидатов — кретин сбежал из дома и сам жил из милости у Поттеров. Джеймс оставался моим последним шансом.

Как я ни убеждала себя, что это необходимо, смириться оказалось непросто. А вот добиться своего — легко: пока я размышляла, периодически оценивающе посматривая на него, мои взгляды заметили и… шаг навстречу мне делать не пришлось, Поттер сам радостно вбежал в ещё даже не расставленную ловушку.

Притворство никогда не представляло для меня сложности (это я чувствовала, хотя и не знала, почему так и каково было моё прошлое), так что убедить Поттера в том, что я «наконец-то всё поняла», было несложно. Гораздо труднее оказалось удерживать его в рамках приличий, ненавязчиво подталкивая к мысли, что просто так он ничего не получит. Джеймс хоть и был кретином, догадался быстро и сделал мне предложение прямо перед экзаменами. Я была рада, что всё так легко удалось, так что даже не очень возражала против поцелуев.

Странно было понимать, что я привыкла к совершенно иному. Память ко мне так и не вернулась, однако я чувствовала, что Поттер всё делает не так. Что ж, это неважно, главное, что я добилась своего и мне не придётся ни голодать, ни жить на улице, ни возвращаться к магглам. Хотя запасной план я прорабатывала: устроиться в маггловском мире и обкрадывать магглов с помощью магии — но это был самый крайний случай, потому что в безнаказанность я не очень-то верила, а попасть в тюрьму совершенно не хотелось.

Почему-то объявление Поттера о свадьбе совершенно никого не удивило. Студенты хитро улыбались, мол, мы так и знали, некоторые и вообще подмигивали, намекая, что наши отношения для них давно не секрет. Мне оставалось только сжимать зубы, чтобы не наговорить лишнего.

Сама свадьба прошла тихо. Я категорически отказалась от празднования, да и Джеймс официально пребывал в трауре по родителям — трагедию, случившуюся в его семье зимой, я пропустила. Из церкви мы аппарировали домой втроём с Блэком, но я тут же преградила тому путь, прямым текстом заявив, что третий — лишний. Спорить со мной охотников не нашлось, так что вскоре мы остались одни. К сожалению, дальше отказывать Джеймсу в близости я не могла, пришлось смириться… Было не так чтобы совсем уж плохо, но повторения не хотелось.

* * *

Семейная жизнь мне нравилась. Поттер целыми днями где-то пропадал — мне было плевать, — я же проводила время к собственному удовольствию: читала, варила зелья на продажу и готовила пути отхода — «жили они долго и счастливо» в моих планах отсутствовало.

Джеймс периодически старался меня втянуть в какие-то свои делишки, я не поддавалась. Блэк пытался несколько раз загоститься, но я стояла на страже границ моего дома. К зиме всё окончательно утряслось, мы договорились обо всём значительном, и жить стало ещё приятнее.

За зелья я получала неплохие деньги, тем более что Снейп, узнав о моих подработках, стал подкидывать мне часть своих заказов. Сначала только чистые, но постепенно, видя, что мне откровенно наплевать на тёмность, отдавал и более сложные — а значит, и более дорогие, — заказы. Я ничего не говорила, но Северус совершенно правильно понял мои мотивы: финансовая независимость мне была нужна для того, чтобы расстаться с Поттером.

В феврале в нашей размеренной возникли первые сложности. Раненного Джеймса домой притащил Блэк — тоже, к слову, раненный. Оправдывая репутацию бездушной стервы, я выставила Сириуса за порог и связалась с Мунго. Ожидая в коридоре, пока целители помогут мужу, я пыталась вспомнить те обрывки послезнания, что обнаружила у себя сразу же по «прибытии». О том, что творится в мире, я знала со слов Джеймса, но меня всё это не очень интересовало: дом Поттеров был отлично защищён. Однако мои воспоминания (в достоверности которых у меня всё ещё были определённые сомнения) рисовали не слишком радостную картину, и, пуская всё на самотёк, я рисковала повторить судьбу Лили-из-воспоминаний.

Уже после выписки из Мунго, кормя Джеймса кашей прямо в постели, я заговорила о дополнительной защите дома — уговаривать его бросить всю эту ерунду ради безопасности и устроиться на нормальную работу было совершенно бессмысленно, — и, к моей радости, он легко согласился. Правда, попытался настоять на кандидатуре Блэка в качестве хранителя, но… Я была непреклонна: зачем вмешивать посторонних, если я сама могу стать хранителем? Возражений у него не нашлось, и неделей позже мы провели ритуал, никого в это не посвятив.

* * *

Лето семьдесят девятого значительно поспособствовало увеличению моего благосостояния. Противоборство Волдеморта и Дамблдора набирало обороты, стычки стали обыденностью, так что количество желающих обзавестись лекарственными и восстанавливающими зельями значительно превысило мои самые смелые ожидания.

С Джеймсом я практически не виделась, в том числе и потому, что при каждом удобном случае он подымал одну и ту же тему — наследника. Рассматривая его как временный вариант выхода из затруднений, рожать ему детей я определённо не собиралась, но сказать прямо не могла, а потому приходилось выкручиваться, сетовать на природу и раз за разом повторять, что время нынче неподходящее. Хватало этого ненадолго, и вопрос с моим уходом вставал всё острее.

С семьёй Лили я почти не поддерживала отношений, они уже смирились, что я — отрезанный ломоть, и обратиться к ним с возникшими вопросами я не могла, а между тем помощь в приобретении жилья мне бы не помешала. Выручил Снейп, продолжавший беспричинно надеяться (и это несмотря на прямое опровержение), что от Джеймса я уйду к нему. По наводке Снейпа я аппарировала в небольшой городок в нескольких милях от Лондона и там купила газету с объявлениями по недвижимости. Сразу приобрести дом я не была готова, так что отсутствие идеального варианта меня не расстроило — я была только рада подождать.

Неприятным сюрпризом стал визит Дамблдора в конце августа. Изображая радушную хозяйку, я заставила старика выпить четыре чашки крепчайшего кофе с солёными крекерами, делая вид, что напрочь не понимаю намёков, ну а когда Дамблдор почти прямо заявил, что ему нужны смертники, с улыбкой возразила:

— Мы с Джеймсом мечтаем о ребёнке, сэр, мне некогда заниматься ерундой и играть в войнушку.

Старик едва кофе не подавился от негодования, но сохранил лицо и почти сразу же распрощался.

* * *

Быть миссис Поттер мне нравилось всё больше, а цены на недвижимость, даже самую дешёвую — всё меньше. К Джеймсу я уже привыкла; спали мы в разных комнатах — супруг поверил, что мешает его храп, так что не возражал, о насчёт ребёнка я поставила ультиматум: либо наследник, либо дамблдоровские интриги. Бросить друзей Джеймс пока не решался, что меня более чем устраивало. Возможно, я бы уступила в конце концов — откровенно говоря, уходить в никуда без гроша за душой не хотелось, но судьбе было угодно вмешаться до того, как я совершила роковой шаг.

Нужное для производства зелий оборудование, купленное Джеймсом для меня, было тщательно сложено и уменьшено, вещи тоже, я даже договорилась о рассрочке с хозяевами заинтересовавшего меня домика в глуши Уэльса и уже держала в руке летучий порох, намереваясь переместиться в Косой переулок, а уже оттуда аппарировать, когда камин активировался и хриплый голос сообщил о гибели моего супруга.

Первой реакцией была удивлённая радость — мне больше не нужно искать дом и не спать ночей, варя зелья на продажу, ведь я — единственная наследница! Но почти сразу на смену радости пришла грусть. Джеймс мне даже не нравился, но он был неплохим человеком. Глупым, наивным, упрямым. У него была масса недостатков, уж я-то знаю. И всё же — неплохим. И, конечно, не заслужившим умереть, не перешагнув даже двадцатилетний юбилей.

Велев домовику вернуть вещи по местам, я прошла в столовую и села на обычное место. Я так часто бывала здесь одна, что пустующий стул напротив не вызвал никаких мыслей. Теперь этот дом принадлежит мне, но вместо того, чтобы прыгать от счастья, что избавилась от нелюбимого мужа, я грустила. Я была хорошим зельеваром — не гением, как Снейп, но очень хорошим, — и если бы я действительно желала избавиться от Джеймса, я бы давным-давно напоила его необнаружимым ядом. Но подумала о такой возможности я только сейчас… Говорило ли это о моей порядочности, или же, напротив, свидетельствовало о полнейшем равнодушие к судьбе человека, благодаря которому мне удалось избежать огромных проблем — мне было всё равно. Мне просто было жаль Джеймса Поттера, так ничего и не достигшего в своей короткой жизни.

Камин снова заработал, и я услышала, как меня зовёт Блэк. Медленно пройдя в гостиную, я остановилась в паре ярдов от пламени и молча уставилась на лучшего друга покойного.

— Ты не впустишь меня? — голос Сириуса прерывался, в отличие от меня он по-настоящему скорбел. — Лили?

— Нет.

— Что — нет?

— Не впущу. Это Джеймс готов был сложить голову ради вашего проклятого общего блага и сложил в конце концов. Я же не желаю никого из вас, его убийц, видеть.

Сириус отшатнулся, словно огонь его обжёг, и на несколько мгновений пропал из виду.

— Как ты смеешь так говорить?! — заорал он по возвращении, и я тотчас же отключила камин.

Чуть подумав, я бросила горсть дымолётного порошка и вызвала Аврорат: смерть Поттера не должна была остаться безнаказанной.

Одним каминным разговором авроры не ограничились. В Аврорате мне пришлось провести почти двое суток, рассказывая всё, что я знала о членах Ордена Феникса и планах Дамблдора. В моих словах пытались усомниться, но я потребовала Веритасерум и обвинила сомневающихся в принадлежности к незаконной организации Дамблдора.

Скандал — стараниями врагов директора Хогвартса — набирал обороты, я же снова заперлась в теперь уже моём доме. Мне было о чём подумать.

Знания, что помогли мне адаптироваться в теле Лили Эванс, и которым я безоговорочно верила, кончились. Моё нежелание следовать проложенным кем-то рельсам привело к тому, что реальность изменилась. Не родился Избранный, Лили не дала ему защиту, он не победил Волдеморта… Чем это аукнется магическому миру — я не имела ни малейшего понятия. Я так и не узнала, кто я и как оказалась здесь; ничего не вспомнила о своём прошлом, но это и в начале меня не слишком-то волновало, а теперь и вовсе перестало иметь хоть какое-то значение. Моё будущее перестало быть туманным, приобрело красочную реалистичность, и за это мне стоит благодарить так своевременно почившего Джеймса Поттера.

Пожалуй, своей смертью Джеймс заслужил, чтобы его помнили… Я назову в его честь сына, если таковой у меня когда-нибудь появится.