Танец пепла (гет)

Гендальф и гномы бежали так быстро, что когда внезапно оказались снаружи, осознали это не сразу. Оставляя позади кишащее гоблинами каменное инферно, они продолжали со всех ног нестись по склону горы через редкий лес, и только отбежав на безопасное расстояние и всё ещё находясь под защитой последних лучей заходящего солнца, гномы позволили себе остановились отдышаться. Волшебник наскоро начал пересчитывать всех участников похода, но что-то не сходилось.

— Где хоббит? — выкрикнул он. — Где Бильбо?

Гномы неуверенно переглядывались, пожимая плечами, но полурослика действительно нигде не было.

— Он ушёл, — нарушил затянувшуюся паузу Бофур. — Я сам видел.

Торин презрительно скривил губы:

— Почему я не удивляюсь. Мистер Бэггинс струсил, соскучился, наверное, по своей тёплой постели и фарфоровым чашечкам. Он, пожалуй, уже на полпути к эльфам…

— Вовсе нет, — раздался из-за спины волшебника голос Бильбо. — Да, я хотел уйти, но решил вернуться.

Гномы поначалу удивлённо и одобрительно загудели, но тут же смолкли под тяжёлым взглядом своего предводителя.

— И зачем? Для чего вы вернулись, мистер Бэггинс? — недоверчиво и с нескрываемой насмешкой процедил Торин. Хоббит вздохнул и расправил плечи.

— Я не буду скрывать, что героем никогда не был. Это мне чуждо, как и всё здесь. Я очень скучаю по своему дому…— Бильбо замолчал и уже тише добавил. — А у вас его нет, потому что его отняли. И… — он запнулся, подбирая слова. — Вчера Ирина сказала мне, что я смогу вам помочь его вернуть. Что без меня вообще никак. — уже совсем уверено закончил хоббит. По его губам скользнула улыбка. Гномы переглянулись и одобрительно закивали, и только Торин молчал, продолжая задумчиво разглядывать Бильбо.

— Ирина? — вдруг спросил Кили.

— Вчера? — вторил ему Фили. — Ты что-то путаешь, хо…

— Ирина, — Гендальф резко развернулся в сторону Бильбо. — Где она? Разве она не с вами? — он нервно завертел головой.

— О, нет… — хоббит вдруг побелел и с ужасом посмотрел в сторону горы. — Она, наверное, ещё там.

Маг бесцеремонно развернул Бильбо за плечи и ощутимо встряхнул:

— Говори: где она? Не тяни!

— Я вчера случайно с ней встретился на горной тропе, — взгляд хоббита был полон отчаяния. — Это она сказала, что нам надо было спешить к гномам. А потом мы прыгнули в проём в пещере, — Бильбо прикрыл глаза и нервно сглотнул. — Там было темно. Так темно… И гоблины. Я думал, что она побежала вслед за мной. Я был уверен, но её нигде не было, — он закрыл лицо руками.

— Её поймали гоблины? — прошептал Торин. Остальные гномы обречённо молчали. Все прекрасно понимали, какая участь могла ожидать молодую женщину в подземном логове. Но хоббит отрицательно покачала головой:

— Они нас не заметили… — а в следующее мгновение Бильбо отчаянно вскрикнул. — Ну почему она не последовала за мной! — его руки сжались в кулаки.

— Они могли её почуять… — хмуро заметил Двалин, чем заслужил несколько предупреждающих взглядов. В ответ он лишь развёл руками.

— Не думаю, что это так просто. Да и вся её одежда пропитана кровью, — хоббит недовольно поморщился.

— Что значит кровью? — переспросил Кили.

— Кровью варга, — потерявшие уже всю суть повествования гномы уставились на Бильбо. Но он продолжил, как будто разъяснял самые обыденные вещи. — Она сказала «походные неприятности».

Повисло напряжённое молчание. Гендальф, отвернувшись смотрел на гору. За всё время разговора он не проронил ни слова, и единственное, что выдавало эмоции волшебника, это побелевшие костяшки пальцев, яростно сжимавшие посох и меч.

Солнце стремительно ускользало к горизонту, когда по редколесью разнёсся раскатистый заунывный вой. Ему сразу же вторил ещё один и ещё один…

— Вот, как говорится, помяни лихого. Это варги, — последние слова Торин почти выкрикнул и тут же развернулся к поникшему хоббиту. — Нам надо уходить. Мы больше уже ничего не сможем для неё сделать.

В приободряющем жесте король сжал плечо Бильбо, а уже в следующее мгновение отряд устремился вниз по склону, петляя среди деревьев. Они прекрасно слышали тяжёлые прыжки преследовавших их зверей, которые были всё ближе и ближе, загоняя свою добычу в ловушку. Но то, что это было ловушкой, гномы поняли слишком поздно — когда горный склон перед ними резко оборвался пропастью.

— На деревья! Быстро! — скомандовал Торин, и все остальные на удивление ловко взобрались на раскидистые сосны, растущие у самого обрыва.

И, как оказалось, вовремя — варги уже вертелись внизу, постоянно подпрыгивая и клацая зубами, в надежде ухватить сидящих на ветках за ноги. Отчаявшись, звери принялись в исступлении таранить деревья головой, телом, лапами… И к ужасу гномов, хоббита и мага, сосны тоскливо застонали, угрожающе покачиваясь, что ещё больше воодушевило беснующихся варгов.

— Деревья долго не выдержат! — крикнул кто-то, и, словно в подтверждение этих слов, одна из сосен с треском повалилась с обрыва. Лишь в последнюю секунду гномы успели перескочить на соседнее дерево, но, к сожалению, и оно долго не выдержало.

— Да как они вообще нас нашли?! — раздавалось сквозь треск веток и рычание.

Сосны падали одна за одной, как домино, и в какой-то момент все участники похода были вынуждены спасаться на последнем уцелевшем дереве. Варги, почуявшие скорую наживу, удвоили свои старания, с остервенением бросаясь на уже покачивающийся ствол. Их надо было если не остановить, то хотя бы задержать, отвлечь.

Сорвав с ближайшей ветки увесистую шишку, Гендальф подпалил её посохом и запустил вниз. Огненный шар пришёлся аккурат по серо-чёрной морде варга, тот завизжал и отскочил в сторону. За первой шишкой последовала вторая, третья, четвёртая… Волшебник поджигал и перекидывал их гномам, а те в свою очередь с воодушевлением закидывали ими сгрудившихся под деревом зверей. После ряда удачных атак последние были вынуждены отступить и, заскулив, спрятались под защитой леса. Тем временем близлежащие кусты и низкие деревья уже полыхали, озаряя небольшую прогалину красными отсветами огня.

Гномы только с облегчением вздохнули, как из-за потемневших деревьев выскочили орки. Это был отряд из двадцати—тридцати всадников, как успел заметить маг, но взгляды всех, включая Торина, обратились к предводителю — высокому, бледному орку на белом варге.

— Азог… Этого не может быть! — взревел король гномов. Орк, не мигая, смотрел на гнома.

— Торин, сын Траина! Давно я ждал этой встречи, — бледное лицо исказилось в злой усмешке. Азог резко втянул воздух, с показным наслаждением прикрывая глаза. — Знакомый запах… От тебя так же воняет страхом, как и от твоего отца, — презрительный смех орка смешался в глухим рычанием Торина.

На поляне, охваченной алыми всполохами пламени, метались тени орков, варгов. Уши резал непрекращающийся вой, рычание и гортанные выкрики наездников. И пусть сейчас им даровали эту отсрочку, маг понимал, что огненными шишками тут не обойтись и положение, в котором оказался отряд, было очень опасным. Но он отказывался сдаваться, всем сердцем надеясь, что его зов был услышан. Он постоянно внимательно прислушивался, силясь уловить в колебаниях воздуха их приближение, но вместо этого произошло что-то другое. Гендальф почувствовал, как по лесу прокатилась волна, словно под яростным порывом ветра вершины деревьев тревожно закачались, но тут же всё стихло. Взгляд волшебника устремился в темноту леса. От него не укрылось и то, как варги неожиданно взвыли и задёргались под наездниками, отчего орки стали тревожно оглядываться. «Что-то здесь не так», — мелькнуло в голове мага, но в то же мгновение всё внимание обратилось к подгорному королю, который уже успел спуститься с дерева.

— Торин, нет! Это безумие! — но он никого не слышал и одержимый жаждой мести, словно в дурмане шёл навстречу своей смерти. Его глаза видели только презрительно ухмыляющегося бледного орка.

Азог знал, что Дубощит его не разочарует, и теперь уже почти наслаждался победой. Глупые, жалкие гномы. Неуловимым движением понукая своего варга к действию, он в два прыжка сократил оставшееся расстояние до гнома. Один удар булавы и тот бесславно опрокинулся на спину. Азог медленно развернулся, надменно наблюдая за тем, как Торин пытался подняться. Белый варг снова прыгнул, повторно сбивая и отбрасывая гнома в сторону, и на этот раз мощные челюсти зверя сомкнулись вокруг Короля-под-горой. Рывок, и тело Торина, отлетев несколько метров, глухо упало на камни. Он больше не двигался. Азог с наслаждением и триумфом взирал на поверженного противника, почти сожалея, что победа оказалась такой лёгкой. Их прошлая встреча была наполнена большим драматизмом.

Но что-то изменилось. Гномы всё ещё отчаянно кричали, кто-то кинулся на помощь к Торину, орки победно гортанно рычали, но посреди этого бедлама маг ясно почувствовал какое-то колебание. Казалось, сам воздух поменялся, словно стал слаще… От неожиданной догадки, его глаза непроизвольно расширились.

А тем временем из лесного мрака, незамеченная никем в царящем на прогалине хаосе, метнулась тонкая тень. Когда фигура вдруг практически влетела в огненный круг, все невольно замерли от неожиданности. В красных отсветах пламени, лицом к гномам стояла бледная женщина с завязанными глазами, в ком они с изумлением узнали их странную спутницу. Она замерла, широко расставив руки, словно прислушиваясь.

— Ирина! — первым очнулся Бильбо, но та его не услышала, потому что в этот момент очнулись и орки. Победоносно зарычав один из варгов кинулся на неё со спины, но она тут же резко развернулась в сторону зверя, и тот с визгом упал, не долетев всего несколько шагов. Склонила голову на бок, Ирина медленно направила на него свою руку, и почти одновременно из открытой пасти вырвались языки пламени. В мгновение ока, глаза зверя обуглились, из черепа повалил чёрный дым. В воздухе запахло горелым мясом.

Теперь молодая женщина полностью развернулась к чуть попятившимся оркам. В её руках блеснул кинжал. Она, закинув голову, что-то прошептала и, полоснув поочередно по левой и правой ладони, вновь спрятала оружие в ножны. Багровые капли заструились по рукам, на землю, на камни.

— Что ты делаешь?!.. — начал Гендальф, но его голос утонул в душераздирающем вое. Наездники и звери выли одновременно. Их обезумевшие глаза смотрели только на неё. Она же медленно потянула завязки, освобождаясь от повязки, которую сразу подхватил и унёс вдаль поднявшийся ветер.

— Ирина! Приди в себя! — громыхнул среди деревьев голос волшебника. На какое-то мгновение женщина будто бы услышала его: чуть обернулась, посмотрев через плечо. Увиденное заставило Гендальфа и заметивших это гномов резко втянуть воздух — её обычно каре-зелёные глаза были абсолютно чёрными, и только зрачки сияли как две полные луны.

— Что же ты творишь?.. — обречённо выдохнул маг.

— Чего же вы ждёте, безумцы? — прошептал в его голове её уставший голос.

Азог изумлённо смотрел на женщину в кругу пламени, а вокруг него бесновались и сходили с ума варги и их наездники. Да, он и сам почти языком ощущал этот дурманящий сладкий запах, который стал просто невыносим, после того как она пустила кровь. Внутри него бесновалось почти животное желание вцепиться зубами в эти окровавленные руки, почувствовать её на вкус, и стоило невероятных усилий сдержаться и не рвануть вперёд. Его же отряд останавливал только огонь. Это могла быть только она: та самая девица, о которой говорил «Похититель». Она действительно была другой… «Так кому же ты так нужна?»

Азог оторвался от размышлений, потому что в этот момент краем глаза заметил, как один из его орков уже прицеливался по ней из лука. На конце стрелы была привязана крепкая верёвка, и тот, скорее всего, хотел использовать эту имитацию гарпуна, чтобы вырвать её за пределы огня, но этого нельзя было допустить. Её бы сразу разорвали на части.

— Нет! — зарычал Азог, но за воем лучник его не услышал. Когда всадник уже собирался спустить тетиву, его голову навылет пронзил короткий нож. Это подействовало отрезвляюще, и орки, как один, оглянулись на своего предводителя.

— Она нужна мне живой! Чтобы ни один волосок не упал с её головы! Займитесь гномами! Принесите мне голову их короля! — отдавал он отрывистые приказы.

Только стоило всадникам приблизились, как огонь полыхнул изумрудно-зелёным, взрываясь стеной и опаляя звериные морды. Орки снова попятились, и тогда из-за их спин выскочили три серые собаки. Они легко перепрыгнули через зелёное пламя и остановились в нескольких шагах от женщины. Существа присели на передние лапы, закинув головы, и воздух наполнило пронзительное свистящее шипение.

Она замерла, повернув голову в сторону, тонкая рука потянулась куда-то в пустоту, глаза снова закрылись. А в это время на прогалине завязался бой между гномами и орками. Но даже сквозь лязг металла Гендальф мог различить её шёпот: Ирина с кем-то разговаривала. Он снова хотел её позвать, когда невидимая сила рванула женскую фигуру вверх, поднимая над землёй. Её тело изогнулось, она отчаянно закричала. Майа с ужасом наблюдал как на спине, груди и руках женщины стали появляться глубокие кровавые раны. На склоне волшебник ясно почувствовал ещё чьё-то присутствие, и сейчас этот кто-то намеренно пытался ослабить её тело и волю, разрезая бледную кожу незримым клинком.

Женщину ещё раз рвануло назад, и она зависла над зияющей чернотой пропасти. Её глаза были закрыты, руки яростно сжимали голову, тело то и дело дёргалось в конвульсиях, но она больше не кричала. От бессилия маг яростно стиснул зубы. Он ничем не мог ей помочь, потому как мгновениями ранее сосна, на которой они сидели, предательски накренилась, и только в последний момент он успел поймать соскользнувших гномов. И теперь, как минимум трое, висели на его посохе, второй же рукой он из последних сил удерживал себя за ствол дерева. Тем временем, Фили, Кили, Двалин и Бильбо яростно отбивались от орков, всё ближе пробиваясь с обездвиженному Торину. Когда в кровавом предзакатном небе мелькнули тени, волшебник облегчённо вздохнул. Они всё же его услышали.

Широкие крылья орлов замелькали над лесом, их мощные когти и клювы играючи раскидывали орков, одновременно поднимая и унося в безопасность гномов. Рука мага всё же соскользнула, и он полетел вниз, но почти сразу приземлился на спину благородной птицы. Орёл стремительно уносил его всё дальше от беснующихся орков и израненной, окровавленной женщины, которая так и висела над пропастью, сжав голову руками.

— Ирина! — крикнул он в отчаянии, и на короткий миг их взгляды встретились.

Она смотрела на него этими огромными, испуганными и вновь каре-зелёными глазами, а потом вдруг судорожно вздохнула и резко прокричала: «Прочь! Из моей! Головы!» Ему показалось, что на мгновение её тело засветилось, а над горами пронёсся полный ярости и боли пронзительный нечеловеческий крик. Невидимые руки отпустили тело: она стремглав полетела в пропасть. Это было последнее, что увидел Гендальф.

* * *

Уже совсем стемнело, когда орлы мягко приземлились на каменный выступ скалы. Гномы быстро спускались, оглядывали и пересчитывали друг друга. Две последние птицы принесли мрачного волшебника и Торина, аккуратно опустив тело последнего на каменный пол. Король не двигался.

Двалин и Балин сразу метнулись к нему. Гном был без сознания, но дышал равномерно. Крепкая броня выполнила своё предназначение, и Торин отделался лишь несколькими неглубокими ранениями. Когда с перевязкой было покончено, к королю подошёл Гендальф. Волшебник дотронулся до его лба, что-то прошептав, после чего предводитель глубоко вздохнул и открыл глаза. Остальные гномы радостно и облегчённо загудели, и только Бильбо продолжал стоять на краю скалы, не спуская глаз с потерявшегося во тьме горизонта.

— Мистер Бэггинс, — раздался за его спиной низкий голос Торина. Хоббит вздрогнул и нехотя обернулся. Король стоял совсем рядом, чуть сощурив глаза. — С самого начала похода я относился к вам как к трусу, — начал он, и все присутствующие невольно затаили дыхание. — Я никогда так сильно не ошибался, Бильбо.

 Торин неожиданно улыбнулся и крепко обнял обескураженного полурослика. Гномы радостно закивали, чуть посмеиваясь. Бильбо смущённо улыбался.

— Мы заночуем сегодня здесь, — распорядился король, вновь разворачиваясь к отряду.

— А как же Ирина?.. — голос хоббита быть чуть громче вздоха, но его услышали. Все улыбки моментально слетели с лиц. В воздухе повисло тяжёлое молчание.

Гендальф стоял в стороне на краю уступа. Перед его глазами снова и снова развёртывалась картина того, что только произошло. Она знала, что орлы прилетят, и намеренно тянула время. Безумная высвобождала из себя столько магии, насколько было возможно, и та, словно лесной пожар, разгоралась всё сильнее и ярче. Только ведь не всё так просто. За всё надо платить. И ей тоже… Вернее уже не надо. Краем уха он услышал последние слова хоббита. В груди что-то больно кольнуло. Если тогда, после пещеры гоблинов, где-то в глубине он всё ещё чувствовал её присутствие, то сейчас там царило безмолвие.

— Её нет, — раздался над головами твёрдый голос мага.

— Но… — начал было Бильбо.

— Она упала. Упала в пропасть, — отрезал волшебник, не оборачиваясь и продолжая смотреть вдаль.

Какое-то время все тягостно молчали, но постепенно жизнь взяла своё. И гномы медленно разошлись в разные стороны. Кто-то занялся разведением костра, кто-то сортировал оставшиеся припасы. Когда со скудным ужином было покончено, усталые гномы и хоббит забылись сном. В тот вечер Гендальф взял дозор на себя, и никто не решился спорить с мрачным, молчаливым волшебником.

* * *

Сначала была боль. Она разрывала меня на части. Казалось, тысячи острых ножей одновременно кромсали тело снаружи и изнутри. Боль лишила меня способности думать, двигаться и дышать, превращая в израненное и напуганное животное. В голове шептали тысячи голосов, но я не понимала ни слова. От этой болезненной какофонии хотелось вырвать волосы, раздробить череп, только чтобы выпустить эти голоса наружу, как рой диких пчёл. Из болевого делириума меня лишь на мгновение вырвал голос Гендальфа и его глаза: такие чистые, такие знакомые, такие тёплые, но такие отчаявшиеся. Я, кажется, что-то прокричала, и всё стихло.

А потом было падение и режущие потоки воздуха на коже. Я летела вниз с невероятной скоростью, а мне это было безразлично. Моё сознание ускользало от меня, словно песок сквозь пальцы. А я всё ждала этот финальный глухой удар о камни. Мне почему-то казалось, что потом будет темнота и покой. Но удара не было, или я его уже не помнила. Меня окутали темнота и безмолвие.

Чувство полёта. Я резко открыла глаза. Надо мной было небо. Такое, как и в первую ночь моего пробуждения в Средиземье: близкое, чёрное и звёздное. Мерцающее небесное покрывало медленно проплывало перед моим взором, и одновременно казалось, что это я парила в воздухе. Лёгкий ветер развивал волосы, нежно лаская лицо. Моё тело покоилось на чём-то мягком и шелковистом.

— Я умерла? — спросила я темноту.

— Ещё нет, — ответил мне кто-то.

— Как странно…

— Почему?

— Потому что мне вдруг так спокойно и легко.

— Разве спокойно и легко может быть только в объятиях смерти?

— Не знаю. Почему так тихо?

— Потому что ты слышишь меня у себя в голове.

— Ты читаешь мои мысли?

— Тогда и ты читаешь мои. Нет, меня не интересуют твои думы. Мы с тобой просто мысленно разговариваем, — голос, казалось улыбался. Если такое вообще было возможно.

— Встречала я как-то эльфа, который пытался залезть ко мне в голову.

— И что с ним случилось?

— Ему не понравилось то, что он там нашёл, — незнакомец тихо засмеялся.

— Такое случается.

— Кто ты?

— Я хозяин поднебесной, — я внутренне улыбнулась, а он почувствовал. — Почему ты улыбаешься?

— Знаешь, что в моём мире называли Поднебесной?

— Знаю.

— Откуда? — удивилась я.

— Мне многое известно, — уклончиво ответил голос. Я молчала, устремив взгляд к звёздам, когда незнакомец снова обратился ко мне. — Кто ты, смертное дитя?

— Не знаю. Раньше, до того как попала сюда знала, а теперь… Самой себе я кажусь пылью, которую гонит ветер странствий.

— Тогда, ты скорее пепел, — задумчиво заметил мой собеседник.

— Пепел? Почему?

— Пепел несёт в себе историю…

— Также, как и пыль.

— Согласен. Но только пепел несёт в себе историю жизни. Все её радости, горести, успех, падение, рождение и смерть…

— Самое большее, что я несу в себе — это мои воспоминания.

— Ты ошибаешься, дитя.

— Разве я дитя, если ты сравниваешь меня с пеплом? — мой собеседник задумался.

— Знаешь, в мире Средиземья для меня ты дитя, — голос ненадолго замолк. — Но во Вселенной ты будешь праматерью всего здесь, а я для тебя лишь беспомощным птенцом.

— Я тебя не понимаю.

— Придёт время, и ты всё поймёшь. Сейчас побереги свои силы, ты умираешь.

Я грустно улыбнулась. Я знала это.

— Куда ты меня несёшь?

— А куда ты хочешь?

— Не знаю… Мне некуда идти. Я всё потеряла.

— Ты не права. У тебя есть жизнь и ты сама, а значит ты можешь ещё всё найти.

Долгое время мне нечего было ответить, и всё казалось, что я упускаю что-то очень важное. Но подёрнутое дымкой сознание никак не хотело уловить ускользающую мысль.

— Так куда мы летим?

— К тому, кто очень обрадуется тебя увидеть.

— Ты всегда говоришь загадками?

— Нет, но так я могу рассказать тебе больше. Ты скоро всё поймёшь. И захочешь взлететь…

Последние слова отдавались далёким эхом у меня в голове. Я проваливалась всё дальше и дальше в обволакивающие объятия тёплой темноты. Исчезли и звёзды, и небо — осталось только чувство полёта.

* * *

Как только все заснули, к магу подошёл Бильбо и молча сел рядом. Гендальф мельком отметил про себя покрасневшие и припухшие глаза хоббита, но тактично не задавал вопросов. Вместо этого он протянул ему мешочек с табаком. Полурослик благодарно кивнул и раскурил трубку. Они сидели на обрыве, не проронив ни слова, а перед ними сплетал замысловатые узоры синий терпкий дым. В какой-то момент Бильбо не выдержал и спрятал лицо в сложенные на коленях руки. Он судорожно втянул воздух. Гендальф только сжал плечо хоббита, но тот и без слов понял жест мага. Полурослик несколько раз кивнул, заново разжёг трубку и, поджав губы, уставился в темноту.

— Почему она это сделала? — наконец не выдержал хоббит. Волшебник только покачал головой.

— Не знаю, Бильбо. Иногда мне было очень сложно понять, что толкало её на те или иные поступки.

— Но как она оказалась над пропастью? — маг выпустил очередное кольцо синего дыма, и оно, растягиваясь, постепенно исчезало над обрывом.

— Не знаю, — ответил он после затянувшейся паузы.

— Знаешь, Гендальф, а я ведь слышал там голос. Он с ней разговаривал. Только я ничего не понял. Это был странный язык, — Гендальф окинул хоббита заинтересованным взглядом. — Может этот кто-то спас её? — закончил свою мысль Бильбо.

— Это был один голос или несколько? — вопрос прозвучал чуть громче, и хоббит невольно вздрогнул, словно очнувшись от оцепенения.

— Один. И, по-моему, мужской, — он выжидающе посмотрел на мага, пытаясь прочесть у того на лице, к чему были эти подробности. — Ты думаешь, он мог её спасти? — в глазах Бильбо загорелся слабый огонёк надежды, но Гендальф только горько ухмыльнулся.

— Боюсь, что нет. Я сам видел как она полетела в пропасть.

— Но ведь ей удалось выпутаться из пещеры гоблинов…

— Бильбо, она упала, — резко отрезал маг. Хоббит обреченно поник головой и, уже чуть мягче, волшебник добавил. — Я тоже скорблю. Но мы ничего не могли для неё сделать. — последние слова дались магу с трудом. — Иди, отдыхай. Завтра нам предстоит долгий спуск.

Бильбо кивнул и, затушив трубку, поднялся. Он уже хотел направиться к своему спальному мешку, но вдруг замер:

— Знаешь, Гендальф. Она была удивительной.

— Она была несносной, упрямой, глупой и удивительной, — волшебник грустно улыбнулся, провожая взглядом маленькую фигуру хоббита.

Гендальф продолжал курить на склоне, наблюдая за сизыми узорами. До рассвета осталось ещё часов пять не меньше. Эта ночь казалась ему бесконечной… Он настойчиво гнал от себя все мысли об Ирине, но слова хоббита не могли его не заинтересовать. С кем могла она разговаривать там, на склоне? И почему хоббит смог услышать голос, а он — маг, нет? И это упоминание о странном языке… Нет, что-то здесь было не так. Волшебник невольно нахмурился, отслеживая глазами очередное кольцо табачного дыма, но оно, пролетев всего чуть-чуть, вдруг развеялось, словно от порыва ветра. Только вот вокруг царило абсолютное затишье. Гендальф выпустил ещё одну струю дыма, но и та, проплыв всего на расстояние вытянутой руки, разметалась в стороны. Маг напряжённо поднялся, всматриваясь в черноту ночи. Он был готов в любой момент поднять тревогу, когда в тишине услышал тихий шелест, который всё приближался. Уже в следующее мгновение его глаза смогли различить очертания огромной птицы. Волшебник попятился. Орел медленно и бесшумно опустился на выступ скалы, чуть склонив голову в приветствии, грациозно расправил крыло, и глаза Гендальфа невольно расширились от изумления. Там лежала она. Её абсолютно спокойное бледное лицо с закрытыми глазами никак не сочеталось с разодранной одеждой и кровавыми ранами, покрывавшими грудь и руки.

— Я не мог дать ей упасть, — раздался в голове бархатистый голос гордой птицы.

— Благодарю тебя, — мысленно ответил ему Гендальф.

— Она ещё жива, — заметил орёл, пристально наблюдая за магом. Тот, в свою очередь, аккуратно снял безвольное тело со спины и положил недалеко от костра.

— Ещё раз благодарю тебя, — поклонился волшебник. Птица уже развернулась к обрыву, собираясь взлететь, но в последнее мгновение орёл обернулся:

— Олорин, она — последняя. Её телесные раны ты может и вылечишь, но надолго ли? Ты ведь знаешь, почему она снова и снова оказывается на грани? Когда-нибудь тебе придётся её отпустить.

 Гендальф молчал. Орёл широко расправил крылья и бесшумно взлетел над скалой, исчезая во мраке.

Как только птица скрылась с глаз, маг метнулся обратно к костру. Он бегло осмотрел её ранения: нет, одному ему было не справиться. В несколько шагов Гендальф оказался у одного из дальних спальных мест и, склонившись, дотронулся до плеча спящего:

— Оин! — гном мгновенно открыл глаза и схватился за топор и напряжённо замер, увидев склонившегося мага. — Мне нужна твоя помощь, — Гендальф кивнул в направлении костра, и глаза гнома изумлённо расширились.

— Она жива?

— Ещё да. Но времени терять нельзя, — Оин быстро поднялся и, захватив свой мешок, последовал за волшебником. Когда же увидел её при свете костра, то невольно втянул воздух:

— Кто же её так искромсал? Орки?

— Нет, было бы лучше, если бы это были орки. То был кто-то невидимый, — нехотя пробормотал волшебник, и уже чуть громче добавил. — Мне надо, чтобы ты обработал раны, и дал ей противоядие…

— Их придётся зашивать.

— Нет. Этим займусь я. Повреждения были нанесены если не чистой магией, то, скорее всего, магическим оружием. Тут швы не помогут.

Гном настороженно посмотрел на женщину:

— Кто-то резал с умом, — заметил он, заученными движениями смешивая в миске травы и зеленоватый порошок. — Старался не задеть жизненно-важные органы, но причинить как можно больше боли и вызвать потерю крови, — Гендальф нахмурился. — Похоже этот кто-то хотел заполучить её живой, волшебник.

— Думаю, что ты прав. И это мне не нравится.

Они аккуратно срезали и сняли пропитанный кровью камзол, с облегчением отметив, что ранения на спине были не такими глубокими. Поэтому решено было начать с них. Сначала Оин промыл раны тёплой водой, затем обработал травяным отваром, и только потом положил заживляющую мазь. Сложнее обстояло дело с противоядием. Женщина настолько плотно сжимала губы, что влить в неё жидкость оказалось невозможным.

— Давай сначала займёмся ранами. Это может быть последствием ранений, — прошептал маг, и они приступили к порезам на груди и руках.

Тут всё обстояло намного серьёзней. Обработав глубокие повреждения тем же составом, гном настороженно уставился на мага.

— Если сейчас же их не зашить или не закрыть, то она может умереть от потери крови.

— Знаю, — прошептал Гендальф. — Завяжи ей глаза и будь готов держать её.

Оин недоверчиво посмотрел на волшебника, но сделал как тот требовал.

Маг завязал себе глаза, и его руки зависли в сантиметре от её кожи. Какое-то время ничего не происходило, но лишь до того момента, пока Гендальф не начал что-то еле слышно шептать. Его руки плавно задвигались, вырисовывая невидимые узоры над её телом. Гном с удивлением наблюдал, как небольшие раны стремительно затягивались, оставляя лишь лёгкое покраснение на бледной коже. Но тут тело темноволосой рванулось вверх, да с такой силой, что Оин с трудом удерживал её на земле. Из ран стал сочиться серый дым, а в нос ударил острый запах серы. Гном нервно сглотнул, но хватки не ослабил, хотя теперь женщина, не переставая, металась по земле, то и дело норовя вырваться из крепких рук.

Порезы на груди молодой женщины затягивались мучительно медленно, а вот силы Оина стремительно таяли, будто кто-то их вытягивал. В какой-то момент гном не выдержал:

— Я не смогу её долго сдерживать… — выдохнул Оин, но маг, погруженный в глубокий транс, его не слышал и продолжал начитывать заклинания.

— Что я могу сделать? — неожиданно рядом с гномом оказался бледный хоббит.

— Если сможешь, держи её голову, иначе она разобьёт себе череп о камни, — бросил Оин. Бильбо торопливо поймал и зажал мечущееся лицо в ладонях.

Тем временем на теле женщины остался последний глубокий порез, который никак не затягивался. Сочившийся из раны дым был почти чёрным. Гендальф прерывисто дышал, его голос стал чуть громче. В какой-то момент она резко выгнулась дугой, замерла на несколько мгновений и тут же обессиленно упала на землю, уже больше не двигаясь.

Волшебник, чуть пошатываясь, встал на ноги и развязал глаза. Его руки подрагивали, на лбу поблёскивали капли пота.

— Снимите с неё повязку, — выдавил он. — Как она?

— Дышит размеренно. И раны затянулись, — тихо заметил Оин.

— Слава Эру! — еле слышно прошептал маг и устало опустился у костра. Он ещё раз осмотрел её и утвердительно кивнул. — Кажется, получилось, — Гендальф откинулся на ближайший камень и закрыл глаза. Его тяжёлое дыхание постепенно выравнивалось. — Оин, Бильбо. Кто-то из вас должен заступить в дозор за меня. Мне надо вздремнуть до рассвета. Это всё вытянуло из меня много сил…

Оин посмотрел на как-то резко постаревшего и осунувшегося мага и снова обернулся к женщине.

— Бильбо, помоги мне. Подержи её голову. Мне надо дать ей противоядие. — теперь она была абсолютно расслаблена и мирно спала, и только когда гном и хоббит аккуратно влили ей в рот зелье, на мгновение открыла глаза.

— Где я? — слова давались ей с трудом, а голос звучал хрипло и слабо.

— Ирина, ты снова с нами, — улыбнулся Бильбо.

— Отдыхай, — накрыл её одеялом Оин, и она послушно закрыла глаза, погружаясь в целительный сон.