Танец пепла (гет)

Говорят, что у нашего тела тоже есть память, и в моменты, когда по каким-то причинам замедляется работа мозга, руки и ноги продолжают выполнять определённые некогда заученные движения абсолютно автоматически и зачастую бессознательно. Обычно так происходит с мастерами боевых искусств, но случается и с более тривиальными навыками, и, наверное, что-то похожее происходило со мной сейчас. В то время как сердце отбивало барабанную дробь, а голова гудела от волнения и собственной глупости, мне каким-то невероятным образом удавалось ловко маневрировать между пирующими, танцующими и просто праздношатающимися эльфами и почти профессионально наполнять кубок за кубком. Всё моё внимание было сконцентрировано на том, что было под ногами, чтобы, не дай Великий Эру, не оступиться или того хуже — налететь на кого не надо в пёстрой толпе.

Когда я только отправилась в свой рейд по определённому мне правому краю, то думала, что быстро управлюсь и по-тихому улизну, но, как оказалось, я жестоко ошибалась или же была слишком самонадеянна. Эльфы, следившие за порядком, знали своё дело и не ловили по сторонам ворон, поэтому, как только моя ноша опустела, откуда ни возьмись появившийся передо мной распорядитель тут же вручил мне новый наполненный до краев кувшин, а когда и тот подошёл к концу, ещё и ещё один. Деваться было некуда, приходилось работать и покладисто кланяться. Но с каждым новым сосудом, я оказывалась всё дальше и дальше от шатра с припасами и пристального внимания заправлявших там эльфов, а значит, так повышались и мои шансы на побег. Ощущение же пустеющего кувшина в руках придавало сил, а ведь это был уже третий, четвертый, а может и пятый…

Празднующие же эльфы не обращали на снующую то тут, то там прислугу никакого внимания, отмечая присутствие людей лишь грациозным приподниманием опустевших бокалов в нужном направлении. Но если раньше такое пренебрежительное отношение меня бы непременно задело, то сейчас на это было почти наплевать, даже напротив, я была этому только рада. Возможно, длительное пребывание в лесном королевстве нет-нет да и отложило свой отпечаток на моём «устаревшем» восприятии мира. Так или иначе, но я стала немного расслабляться и даже позволять себе то и дело стрелять глазами по сторонам.

Просторная поляна приняла намного больше эльфов, чем показалось ранее, отчего в голове то и дело всплывали тревожные мысли о том, на кого же оставили охрану замка? С другой стороны, гномы уже сбежали, к самой цитадели просто так не пробраться, да и многочисленные караулы не дадут врагу пройти незамеченным. А посему, пирующие остроухие сейчас как ни как лучше иллюстрировали слова известной песни про вечно молодых и вечно пьяных.

Как я успела узнать и заметить, всем напиткам лесные эльфы предпочитали именно вино и, по словам самой Сельвен, знали в нём толк, отыскивая только самые лучшие и утончённые сорта благородного напитка как у людей, так и в других эльфийских землях. О винных же погребах короля складывали чуть ли не легенды, и многие утверждали, что там хранились сокровища ничем не уступающие изысканным драгоценностям и самоцветам. Увы, я могла лишь очень поверхностно оценить эльфийские дары винограда, и, вопреки протестам своей подруги, всегда разбавляла вино водой, потому как в противном случае, уже после нескольких глотков сознание вальяжно махало мне ручкой и Сатурном устремлялось навстречу звёздам. А погружаться с головой в пусть и сладостный, но довольно тяжёлый дурман, очень напоминающий смесь алкогольного и наркотического опьянения, мне не хотелось. Я всё ещё очень хорошо помнила, к чему это привело тогда, в приёмной короля… Так или иначе, но сейчас на поляне вино текло рекой, и, надо сказать, что и искомый мною ранее гость не особо отставал от хозяев праздника.

Увлечённая своими обязанностями, я заметила присутствие Гендальфа не сразу, причём после того, как автоматически наполнила его бокал, как мне думается уже не в первый раз. Почему-то от этого понимания наравне с облегчением, я испытала и невольное разочарование. Мне казалось, что наша встреча будет иной. Наверное, думала, что он почувствует моё присутствие, или где-то вспыхнут искры от того, что окажемся рядом — не знаю. Однако, Гендальф был настолько увлечён беседой с отцом Сельвен, что, как и другие эльфы, не обращал никакого внимания на снующих вокруг людей. Мысленно фыркнув в его сторону, я перешла к другой группе обитателей леса, продолжая разливать вино направо и налево. С каждым наполненным кубком кувшин заметно пустел, празднующие были расслаблены и заняты лишь собой, а спасительная тень леса была как никогда близка. Лишь несколько осторожных шагов, и я смогу незаметно исчезнуть в осенней ночи. Больше оставаться на поляне не было никакого смысла.

— Откуда ты черпаешь это вино? Оно так удивительно сладко пахнет фиалками! — от неожиданности я чуть не споткнулась и не сразу сообразила, что провозгласивший это, как мне показалось, на всю поляну, эльф обращался именно ко мне. Его подёрнутые хмельной дымкой глаза весело искрились, и сказанное подразумевалось если не как комплимент, то уж точно как благодарность. Вцепившись в кувшин, я аккуратно присела в поклоне, в то время как его спутники встретили реплику комментариями на сильване и дружным хохотом. Моё присутствие было забыто. Я облегчённо выдохнула и, потихоньку пятясь назад, вновь окинула взглядом пирующих. Зря.

Громогласный эльф привлёк внимание не только тех, кто находился в непосредственной близости. На долю секунды внимательные ярко-голубые глаза обратились в мою сторону, небрежно скользнули по лицу, на какой-то миг наши взгляды встретились, но этого оказалось достаточно, и уже в следующее мгновение взор мага метнулся назад. Седые кустистые брови еле заметно приподнялись — меня узнали.

Наверное, именно так чувствует себя кролик, загипнотизированный удавом. Праздничный шум неожиданно стал очень далёким, а пестрая толпа, озарённая всполохами костров, слилась в еле различимые мутные силуэты. Сейчас на поляне были только мы вдвоём и видели только друг друга, чувствовали друг друга. От пульсирующей магии моё тело стало каким-то неосязаемым, невесомым; дыхание, удары сердца замедлились до едва ощутимых колебаний где-то на грани подсознания. Маг настойчиво пытался пробиться в мои мысли, но безрезультатно. Наверное, поэтому он и не выдержал первым — чуть дёрнул рукой, будто порываясь встать, чего оказалось достаточно, чтобы вывести меня из затянувшегося оцепенения. Реальность прорвалась сквозь волшебный дурман: звуки, огни и движения захлестнули меня с головой, будто горная река, пробившая плотину. Я судорожно втянула воздух, нервно озираясь по сторонам, как загнанный зверь. На моё счастье именно в этот момент на поляне грянула не по-эльфийски задорная мелодия, увлекая уже прилично захмелевших обитателей леса в пляс. Пары воодушевлённо закружились вихрем — это был мой шанс. С трудом сдерживая инстинктивный порыв бросить всё и пуститься наутёк, я стала аккуратно отступать к лесу, продолжая ощущать на себе обжигающий взгляд волшебника. Достигнув же спасительные заросли кустов, я, не теряя не секунды, устремилась в чащу.

Бежала я долго и, лишь когда впереди затемнели очертания цитадели, позволила себе передышку. Лёгкие болезненно горели, полы длинного плаща и подол платья намокли от вечерней росы и теперь противно липли к ногам, полупустой кувшин был по-прежнему зажат в руках, и… за мной никто не гнался. Вновь облегчение, смешанное с разочарованием. «Нет, ну, а чего ты ожидала?» — хихикнул внутренний голос, вызвав невольную ироничную ухмылку. И откуда всё это? Нельзя сказать, чтобы любовные романы были моими настольными книгами, но, видимо, и пары пролистанных книжонок хватило, чтобы оставить свой след в моём подсознании. Ну или же в этом виновата сама атмосфера Средиземья, которая заставляла то и дело распускать розовые сопли, хотя, казалось бы, примеров того, что попала я явно не в рыцарский роман, было явлено уже предостаточно…

— Бегаешь, я смотрю, ты по-прежнему быстро.

От громкого и до боли знакомого голоса по спине пробежал холодок. Я резко обернулась, но прогалина, на которой сейчас оказалась, была пуста, хотя, возможно, старый интриган просто очень хорошо прятался…

— Выходи! — фыркнула я раздосадованно, продолжая безрезультатно пытаться разглядеть в кустах его высокую фигуру.

Гендальф же будто бы меня и не слышал, и продолжал свои рассуждения.

— Как понимаю, виночерпий — это ещё одна профессия в твоём послужном списке. Ну что ж, это наверное попрестижнее, чем развлекать толпу на площади.

И хотя по поводу последнего утверждения можно было поспорить, сейчас было не место и не время рассуждать на тему «Все ль работы хороши». В свою очередь я уже набрала полные легкие воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой по поводу некоторых, кто всё ещё мыкаются в темноте, когда вдруг осознала, что голос раздавался очень близко и громко для того, кто прятался в чернеющей чаще.

— Ты у меня в голове?! — воскликнула я про себя, на что наглый волшебник иронично усмехнулся.

— Однако… Ты теряешь сноровку или слишком рада была меня увидеть?

На самом деле ни то, ни другое — просто слишком расслабилась, когда не обнаружила за собой погони.

— Ну что ж, радуйся — один ноль в твою пользу, Гендальф, — отмахнулась я, постепенно оттесняя чужеродное присутствие из сознания.

— Постой! — на этот раз в его тоне не было и тени весёлости.

— Зачем?

— Нам надо встретиться.

— Мы, кажется, только виделись, — сыронизировала я.

— Не паясничай. Мне надо с тобой поговорить, — отрезал он.

— Ты всё, что надо, сказал в прошлый раз. Нам нечего больше обсуждать.

— Тогда зачем ты пришла сегодня на поляну?

— Я…

— Только не ври, что тебя заставили. Да и не видел я здесь ещё ни одной служанки в шёлковом платье. Ты пришла сама… — прозорливый Гендальф многозначительно замолчал, мне же оставалось только дивиться его орлиному зрению и быстроте ума. Да и врать смысла больше не было.

— Ладно, Шерлок, если хочешь знать, мне было любопытно. Интересно посмотреть на тебя, на то, как ты изменился.

— Это за месяц с небольшим?

И пусть в этот момент я не видела его лица, но могла с уверенностью сказать, что он улыбался. Это меня почему-то вдруг разозлило, причём я не могла с уверенностью сказать, была ли я тому виной или же волшебник, который слишком быстро раскусывал все мои словесные извороты.

— Довольно! — огрызнулась я, заново принимаясь за мысленные барьеры.

— Что ж, тогда придётся назначить с тобой встречу официально, — промолвил маг холодно, и почувствовав, что моё внимание вновь было приковано к нему, продолжил. — Как тебя здесь именуют? Чужестранка из прошлого? Ведьма? А может ведьма из прошлого?

Ответить мне было нечего.

— Мне всё равно, — буркнула я в отчаянной попытке выкрутиться, но момент уже был упущен, и он знал об этом.

— Как я понимаю, никому здесь не известно, кто ты и откуда. В противном случае, зная местные нравы, тебе бы давно определили одну из камер в темнице…

— Представляю себе лица гномов, если бы мы там встретились…

— Торин и другие там? — на этот раз маг был действительно озабочен, что почему-то меня задело.

— Они были там, — я невольно поёжилась от налетевшего морозного ветра. — Слушай, если у тебя есть ещё какие-то вопросы, можешь задать их прямо сейчас, и мы избавим друг друга от лишних забот…

Попытка не пытка, но кого я пыталась обмануть? Гендальф снова усмехнулся, и на секунду мне даже показалось, что кто-то невидимый почти нежно коснулся шеи. Почти, потому что прикосновение было холодным и каким-то колючим, вновь напоминая о том, что в настоящий момент я была одна в ночном лесу.

— Мы встретимся завтра, — проговорил маг безапелляционно.

— Как понимаю, другого выбора у меня нет? — на этот раз усмехнулась я.

— Ты можешь выбрать место встречи. Да и знаешь ты замок, наверное, получше меня.

На самом деле, выбор у меня был небогатый, поэтому прежде, чем мой уставший мозг успел сообразить что-то более стоящее, я уже брякнула ответ:

— Сад на верхних уровнях, сразу после заката. И не опаздывай, не хочу ждать тебя в тем… — однако фраза так и осталась незаконченной — мой собеседник предпочёл покинуть меня, не прощаясь.

«Старый шантажист!» —прошипела я в темноту и в сердцах метнула кувшин о ближайшее дерево. Тот глухо звякнул и раскололся на несколько частей, оросив траву остатками вина. Я решительно зашагала ко дворцу, когда вдруг осознала, что предлога для раннего возвращения в цитадель у меня не было (а судя по вновь заигравшей музыке празднество было в самом разгаре). Пришлось возвращаться обратно на прогалину и шарить в темноте в поисках осколков кувшина, что ожидаемо закончилось порезанными пальцами, но другого выхода не было. Ведь так я могла хотя бы сетовать на разбитый кувшин, который надо отнести обратно.

В конце концов, и это оказалось бессмысленным, и стражи даже не моргнули в мою сторону, да и остаток пути до своих покоев я была полностью предоставлена собственным мыслям о всё той же любопытной кошке. Глупой любопытной кошке.

* * *

В его лёгких ещё ощущалась прохладная влага ночного леса, а ароматное послевкусие вина на языке ещё ярче оттеняла терпкость прелой листвы, даже в сладости напоминая о неминуемом увядании пред ликом наступающих холодов. Странно, но здесь, на озарённой поляне об этом можно было легко позабыть.

Гендальф чуть качнул головой в ответ на реплику соседа по столу, хоть и прислушивался к нему лишь вполуха, и, спрятав улыбку за бокалом, с удовольствием сделал очередной глоток. На этот раз Радагаст оказался прав во всём: она не только была жива, но и действительно всё ещё находилась в Лихолесье. Но, несмотря на предупреждение друга, встреча всё же стала для него неожиданностью, и когда он поймал в толпе эти знакомые двуцветные глаза, то невольно растерялся. Да и что мог он сделать, не привлекая ненужного внимания? А эта несносная женщина снова скрылась в лесу, и от бессилия он готов был зарычать в голос, но, видимо, это придало ему тех недостающих сил, чтобы прорваться к ней в сознание. Или же она действительно слишком расслабилась… Так или иначе, но поймав её хотя бы мысленно, он не собирался сдаваться без боя, который, в итоге, и выиграл. Пока… Кто знает, чего ждать от их разговора завтра? Он устало выдохнул: всё-таки его силы восстанавливались очень медленно. Чего нельзя было сказать о способностях ведьмы, ведь даже после поверхностного прикосновения, он ощутил, насколько они преумножились с момента их последней встречи. Только открытие это не несло в себе ничего хорошего ни для него, ни уж тем более для неё. Гендальф внутренне напрягся, нахмурился и неторопливо окинул взором озарённую кострами поляну.

Празднество было в самом разгаре: хмельной дурман заставлял сердца биться чаще, попутно развязывая языки даже самым чопорным придворным. На лицах лесных эльфов читалось почти одинаковое выражение усталой расслабленности, которое Гендальфу нередко доводилось видеть у воинов на привале. Это упоённое наслаждение праздным весельем, которое особенно сладостно, потому что случается редко и длится лишь мгновение до наступления рассвета, или пока наполненный музыкой и смехом воздух не разрубит тревожный набат. Разглядывая эти лики, светлые и тёплые, словно высеченные из полированного бука, он никак не мог справиться с неожиданным чувством вины, пока не наткнулся на ясный и абсолютно трезвый взгляд владыки Лихолесья. На фоне озарённого всполохами огней веселья, эти серо-голубые, полупрозрачные глаза казались до боли пронзительными и пугающе холодными. Король величественно и непринуждённо восседал на троне, высеченном прямо в корне некогда огромного дерева, и внимательно наблюдал за магом, что застигло последнего немного врасплох. Удар сердца, второй, третий — они просто смотрели друг другу в глаза, прежде чем Трандуил приветственно приподнял бокал и чуть качнул головой. Губы эльфа тронула призрачная улыбка, в то время как во взгляде промелькнула какая-то странная тень, но так стремительно, что Гендальф даже засомневался, не привиделось ли ему. Он поспешил ответить королю идентичным жестом, когда к нему вновь обратился один из соседей по пиру. Зрительный контакт был разорван, оставив после себя странное и неспокойное послевкусие. Возможно, поэтому какое-то время Гендальф непроизвольно избегал смотреть в сторону трона, а когда вновь попытался поймать взгляд лесного правителя, тот, как ни в чём не бывало, был вовлечён в беседу с одним из придворных советников и выглядел до того спокойным, что Гендальфа вновь одолели сомнения. Остаток вечера был отравлен постоянными метаниями и домыслами, которые удалось хоть немного развеять лишь после трубки крепкого табака в кресле у камина. Здесь, вдали от внимательных глаз, седой майар вынужден был признать, что основная разгадка его внутреннего неспокойствия кроется всё в той же несносной женщине, что вечно спутывает ему карты и сваливается как снег на голову. Ведь если говорить начистоту, несмотря на его уверенность во время их краткой беседы, он не имел ни малейшего понятия о том, что скажет ей завтра, какие доводы приведёт… Но, как известно, утро вечера мудренее, да и эльфийское вино давало о себе знать, обволакивая разум вязкой дымкой, поэтому, отложив раздумья на следующий день, он поспешил отойти ко сну.

* * *

«Какой роскошный балдахин, дизайн явно из прошлого века… Когда же и где мы успели снять такой дорогой номер?» — в первые мгновения пробуждения мысли лениво ворочались в голове, но уже в следующую секунду я почти задохнулась от беззвучных рыданий. Отчаяние и боль пронзили меня резко, неожиданно и жестоко. Непроизвольно я так сильно зажмурилась, что перед глазами поплыли разноцветные круги, тупой болью пульсируя где-то в районе висков. Почему именно сейчас на меня обрушивалась эта тёмная и мутная волна воспоминаний? Почему именно в это утро? У меня не было ответов, но я их и не искала — сквозь боль я упорно пыталась дышать, хотя тело поддавалось с трудом. Когда же приступ прошёл — ещё долго лежала на кровати, уставившись пустым взглядом в потолок, изможденная и опустошённая. Когда же тело и мысли стали вновь наполнятся реальностью, первое, что я ощутила, был холод.

Странно, но прошлой ночью я тоже всё никак не могла согреться, и, казалось, что сырой осенний хлад, что пробрался под полы плаща в лесу, уже успел проникнуть глубже. Поначалу я пыталась было заснуть, но, пройдя стадию калачика и даже свернувшись в какую-то немыслимую букву «зю», не могла избавиться от ощущения, что лежала на куске льда и им же, похоже, укрывалась. Поэтому, вдоволь намучившись, в какой-то момент не выдержала и приняла нелёгкое решение выбраться из морозных объятий кровати, чтобы на почти онемевших ногах доковылять к единственному источнику тепла в комнате. Сухие дрова занялись сразу и теперь весело полыхали в камине, наполняя воздух уютным ароматом плавящейся смолы, я сидела в кресле, забравшись на него с ногами и чуть ли не до ушей закутавшись в широкую шерстяную шаль, но ни новый подарок Сельвен, ни алые всполохи, обрамлённые белым мрамором, ничем не улучшили моё состояние, и я по-прежнему с трудом сдерживалась, чтобы не застучать зубами.

В какой-то момент стало казаться, что так и приходит конец: просто всё тело сковывает лёд, сердце останавливается, мир для тебя замирает… Наверное, мне должно было быть страшно, но на это не было сил. В немом оцепенении я смотрела на пламя, почти физически ощущая, как моё собственное угасает, когда теплота его рук неожиданно опалила плечи. Его глаза оказались вровень с моими, лик скрыл огонь. Как же он был прекрасен! Пурпур и струящееся серебро — только он был без короны, что отчего-то очень расстроило. Я пыталась ему это сказать, но язык не слушался, и всё что я смогла из себя выдавить, были какие-то странные полузвуки-полувдохи. Он молчал, поймав моё лицо в обжигающие ладони, несколько долгих мгновений пронзительно смотрел в глаза, а потом припал к губам.

Почти в тот же момент внутри меня что-то дрогнуло, лёд дал трещину, и я наконец смогла вздохнуть. Тепло его губ, тепло его тела — с каждым ударом сердца холод отступал. Я, как утопающий, повинуясь самому древнему инстинкту, цеплялась за коленопреклонённого мужчину, не слушающимися пальцами путаясь в шёлке его волос, а он только крепче прижимал меня к себе.

Мы вновь делили с ним ложе, но это было иначе. Между нами не было той помутняющей рассудок страсти, но в каждом прикосновении ощущалось какое-то странное отчаяние. За всё время мы не проронили ни слова, ни даже тогда, когда просто лежали рядом друг с другом. Я зачарованно наблюдала, как в такт дыханию размеренно вздымалась его грудь, а гладкая кожа еле заметно мерцала капельками пота. Я рискнула посмотреть ему в глаза — оказалось, что всё это время он наблюдал за мной. Он чуть подался вперёд, привлекая меня к себе, и вновь поймал в поцелуе. Мы растворялись в объятиях друг друга, в ощущении обнажённой близости и молчаливой лёгкости. А потом, когда я уже задрёмывала, убаюканная ударами его сердца, неожиданно в голове мелькнула грустная мысль, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Стало страшно, и на долю секунды внутри всё стянуло ледяным жгутом, но ощущение его тепла рядом помогало развеять неизвестную печаль, помогало верить, что всё это лишь последствия слишком насыщенного переживаниями вечера.

Но всё это было вчера, а сегодня меня встречало серое осеннее утро, которое я делила с холодом, и хотя он и не был тем парализующим тело состоянием, что я испытала прошлым вечером, но всё же ощущался очень странно. То это было так, словно невидимые морозные пальцы почти игриво пробегали вдоль позвоночника, то меня вдруг обдало прохладной волной воздуха, точно кто-то прошёл мимо в абсолютно пустой комнате… Кажется, я сходила с ума. Последняя мысль заставила меня шумно выдохнуть и встрепенуться всем телом. «Если останешься в этой комнате ещё хотя бы на минуту наедине с собой, то так оно, скорее всего, и будет», — съязвил мой внутренний голос, и уже в следующее мгновение я резко села на кровати, и, не обращая внимания на поплывшие тёмные круги, почти спрыгнула на пол. Сборы не заняли много времени, и к моему облегчению уже совсем скоро знакомые двери лаборатории замаячили в конце коридора.

Я не ожидала тут никого встретить по причине вчерашнего праздника, поэтому была приятно удивлена, что кто-то уже успел развести в камине огонь. Стало теплее, и мрачные мысли постепенно превратились в тени, маячившие где-то на заднем плане, но полностью, увы, от них избавиться мне так и не удалось. Какое-то время я бродила по лаборатории, машинально переставляя баночки и склянки, теша призрачную и оказавшуюся тщетной надежду всё же увидеть Сельвен, а потом побежденно уединилась в прилегающем кабинете и погрузилась в перечитывание своих записей. Одно радовало: хоть тело согрелось.

Время превратилось в поток воспоминаний, и я сегодня была рада погрузиться в его тёмные воды, унестись мыслями туда, где совсем недавно был мой дом, моя жизнь, и куда сознательно избегала возвращаться. Порой даже от их имён всё внутри сжималось от боли. Это была слабость, и я втайне корила и почти ненавидела себя за то, что так быстро предала забвению всё и всех, кто бы мне дорог, что не уважаю память умерших, что так быстро пустила к себе в постель другого… Но события этого мира несли меня так быстро вперёд, что на траур по прошлому не оставалось ни времени, ни душевных сил.

По спине опять пробежал морозец, и, нехотя оторвав взгляд от свитка, испещрённого моим неровным почерком, я взглянула на дрова в камине и невольно поёжилась — они почти догорели, — и тут же напряглась. «Сколько же времени я тут уже сижу?» В каморке не было окон, поэтому для того, чтобы определить время, пришлось ретироваться в лабораторию. Здесь за высокими окнами солнце уже клонилось к горизонту. Мысленно присвистнув, я окинула лабораторию взглядом, но тут так ничего не изменилось, только на одном из столов приютился поднос с давно остывшим обедом. Как слуги узнавали кому и куда подавать еду, так и оставалось для меня загадкой. Возможно, у них существовала какая-то особая система оповещения (что-то вроде того колокольчика в чулане при библиотеке), или же это было частью эльфийской магии. Сказать по правде в первое верилось больше, чем во второе. Однако мои мысли сейчас были не о том. Терзая краюху хлеба, я мрачно размышляла о том, что готовит мне встреча с добрым волшебником, которая, как оказалось, подкралась так незаметно.

* * *

С наступлением сумерек замок владыки Лихолесья словно по мановению волшебной палочки затихал. Из коридоров пропадали случайные прохожие, и только одинокие стражники, которых часто можно было принять за искусно выполненные статуи (настолько они были статичны и молчаливы), задумчиво маячили то тут, то там в полутьме альковов. Еле слышные шаги, шелест мантий и подолов платьев превращались в призрачный шёпот, растворялись в темноте, из-за чего это и без того необычное место становилось ещё более таинственным, а порой и просто пугающим.

После недавних событий я предпочитала оказаться в своих покоях ещё до того, как дворец превращался в обиталище спящей красавицы. Если же и случалось, что поздний вечер заставал меня в лабиринтах этих коридоров, то чуть ли не бегом пробегала знакомый маршрут до заветной двери, и плевать, если попадающиеся на пути эльфы провожали мою стремительно удаляющуюся фигуру насмешливо-удивлённым взглядом. Так какая же последняя осенняя муха укусила меня вчера в лесу, что я назначила встречу с магом именно на то время, когда дворец впадал в оцепенение? Да и зачем пошла у него на поводу? А самое главное: кто меня дёрнул вчера вообще выходить из своей комнаты? Не окажись я на поляне, ничего бы сейчас не было, и я уже давно бы была у себя в комнате, наслаждаясь ароматным ужином у камина.

Перед глазами мелькали давно изученные повороты и закоулки, а внутренний голос продолжал отвешивать мне мысленные оплеухи, когда знакомая калитка неожиданно оказалась прямо передо мной. Витиеватые узоры тускло поблёскивали в свете факелов, а я смотрела на них, словно видела впервые. За пределами светового круга в полумраке легко угадывались призрачные очертания кустов и деревьев, а в воздухе ощущалась влажная терпкость осеннего сада. От волшебника меня отделяли всего несколько шагов, и, хотя о конкретном месте встречи условлено не было, что-то мне подсказывало, что мы без труда найдём друг друга. «Это безумие», — прошептала я и резко отступила. Мне не нужна была эта встреча, и нам не о чем было говорить. Я резко отвернулась от калитки, намереваясь отправиться обратно: пред моим взором вытянулся длинный, пустынный коридор, наполовину затянутый мраком, и чем дальше он тянулся, тем непроницаемое становилась тьма. Тени клубились, их искажённые очертания, словно щупальца расползались по стенам, и в какой-то момент мне показалось, что они медленно, но верно, двигались в мою сторону. Обратный путь был отрезан — я судорожно вздохнула, вновь повернулась в сторону сада и на этот раз, не тратя времени на бесполезные споры с собой, решительно толкнула калитку и зашагала по тропинке между кустарников.

Он стоял посередине небольшой поляны, чуть склонив голову, будто прислушивался к примолкшему саду. На нём не было такой уже привычной за время наших странствий широкополой остроконечной шляпы, да и одет он был на порядок лучше. Длинная мантия была скроена намного сложнее, чем её простой бесформенный дорожный вариант, в складках которого можно было припрятать провианта на неделю вперёд, как минимум. И пусть цветовая гамма наряда осталась неизменной, но ткань была более деликатной выделки и слегка отливала серебром в приглушённом лунном свете, почти сливаясь с прядями гладко причёсанных волос. Он казался величавым, спокойным — одним словом, настоящий волшебник. Именно таким он был в долине Ривенделл, когда мы могли часы напролёт заниматься или же просто разговаривать, когда между нами преобладала лёгкость, когда я ему доверяла и верила, что он был моим искренним другом. Последняя мысль заставила меня раздражённо встряхнуть головой: эта сентиментальная ностальгия была сейчас совсем не к чему.

— Тебе никто не говорил, что ты ужасно назойлив, — с этими словами я шагнула на поляну и невольно внутренне скривилась от того, как громко и холодно они прозвучали. А ещё я вдруг осознала, что почти вечность не разговаривала на родном языке, и поэтому продолжила уже мягче. — Я, право, надеялась, что ты всё же не придёшь…

— Что ж, вынужден тебя разочаровать.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга, а потом его глаза иронично сверкнули.

— Я тоже рад тебя видеть, — промолвил он, почти улыбаясь.

Неожиданно для самой себя мои губы растянулись в глупейшей улыбке, а в следующее мгновение я оказалась в крепких объятиях древнего майар. Мой разум взывал ко мне, пытаясь напомнить, что я вообще-то должна была быть зла, ну или как минимум обижена, но какое-то шестое чувство не давало этим мыслям обрести нужную силу. Впервые за очень долгое время мне было так легко на душе. Его тёплые ладони с какой-то отеческой нежностью гладили меня по спине, голова была прижата к его груди, и я виском ощущала, как быстро билось его сердце. В тот момент было так легко забыть обо всё: о его предательстве, о том, что случилось после нашей последней встречи, о короле… Сердце пропустило удар. Я нехотя отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза, оказавшиеся неестественно яркими в обрамлении светло-каштановых волос. Волшебный момент доверия и единения был, увы, нарушен, и я интуитивно сделала шаг назад, теперь уже радуясь тому, что встреча происходила в полумраке, и мои заалевшие щёки не будут так видны.

— Зачем ты это делаешь? — буркнула я, неожиданно раздосадованная его преображением.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он в ответ.

— Твой, — я очертила в воздухе рукой овал его лица, — облик.

— Неужели я тебя смущаю? — усмехнулся он, но тут же серьёзно добавил: — Сказать по правде, я не знаю, почему ты то и дело видишь меня… другим. Возможно, твои способности дают возможность видеть сквозь образы, созданные магией?..

— Очень похоже на то…

Мои мысли обратились к владыке, чья маска то и дело рассеивалась, обнажая обезображенную часть лица. Это случалось так часто, что я уже давно не удивлялась и не пугалась, хотя порой мне и становилось интересно, как бы отреагировал Трандуил, узнай он об этой моей способности…

Увлечённая этими мыслями, я и не заметила, как Гендальф снова оказался рядом, но на этот раз разум взял верх.

— Итак, зачем ты настаивал на встрече? — сделав вид, что прохаживаюсь, я отошла на несколько шагов и остановилась, скрестив руки на груди.

— Ты торопишься?

Он то принимал привычный образ старца, то его лик подёргивался, словно по нему пробегали графические помехи, и сквозь обветренное и испещрённое морщинами лицо проступал помолодевший облик чертовски привлекательного (чего греха таить) мужчины. Учитывая то, как хаотично это происходило, я была склонна верить магу, что это было не его рук дело, но, тем не менее, это меня почему-то очень раздражало.

— Да, тороплюсь. Если ты не заметил, за окном не месяц май, поэтому прогулки под луной явно не по сезону. Что же касается разговоров о природе и о погоде, то это уже давно не про нас и не для нас. Поэтому, Олорин, Гендальф, или как тебя там ещё величают, говори напрямую и без загадок, я ими сыта по горло, — мой голос прозвучал на удивление спокойно и ровно.

Гендальф окинул меня хмурым взором, медленно поднимаясь от пяток до головы.

— Ну что ж, будь по-твоему: я хочу знать, что случилось с тобой после того, как мы расстались на той поляне.

Я игриво крутанулась на месте и, слегка распахнув полы плаща, под которым скрывалось одно из платьев Эгет, с улыбкой ответила:

— Как видишь, у меня сейчас всё хорошо. Какая разница, что было до?..

— Конечно. Ты живёшь во дворце, тебя, несмотря на довольно предвзятое отношение к людям, не принуждают с тяжёлому труду. Мы ведь оба знаем, что твоё появление на празднике в качестве виночерпия было не более, чем маскарадом, — маг продолжал говорить, но теперь стал медленно ходить вокруг меня. — Только слепец не заметит, как тебе идёт этот эльфийский изумрудный наряд. Бархат, шёлк — у тебя действительно всё хорошо.

Он замолчал и остановился аккурат за моей спиной. Первым импульсом было обернуться, но, гордо вскинув голову, я продолжала упрямо смотреть вперед. Его взгляд скользил между лопаток, а я всё ждала заветное «но». Однако его так и не последовало. Невольный вздох облегчения сорвался с моих губ, когда его руки опустились на мои плечи, пригвоздив меня к земле, а ухо опалило горячее дыхание:

— Я готов всё это принять. Только скажи, кого ты убила?

В то же мгновение мы оказались лицом к лицу, но я слишком поздно осознала свою ошибку. Вопрос не только застал меня врасплох, но и всколыхнул внутри слишком тёмные воды, чьи волны я так долго усмиряла. Его взгляд пронзил меня, сметая все мысленные барьеры, словно соломенную хижину в известной сказке. Осознав это, я стала спешно закрываться, но недостаточно быстро, и на какие-то мгновения оказалась полностью обнажённой пред внутренним взором древнего майар, но и этого было достаточно. Он побледнел, вмиг потемневшие глаза расширились, губы сжались в тонкую линию — он увидел. Я отшатнулась, вырываясь из стальных пальцев, впивающихся в предплечья, и невольно согнулась — дыхание давалось мне с трудом.

— Ирина…

— Не прикасайся ко мне! — в голосе засквозили истерические нотки. На считанные секунды кошмар вновь стал явью, и сейчас я ненавидела Гендальфа за это.

— Ирина…

— Ты просто не можешь оставить меня в покое! Так?! — слова были ядовитыми и противными.

— Нет, не могу, — от него повеяло какой-то невероятной усталостью.

Выдохнув, я открыла глаза, которые и не заметила, как закрыла. Наши взгляды снова встретились. У меня был страх, что увижу жалость, но встретила лишь тёплую уверенность. Он дал мне время помолчать, но мы оба понимали, то было только началом.

—Кем он был? — проговорил он спустя, казалось вечность тишины.

Мои губы иронично скривились.

— Никем.

— Но он пришёл из твоего мира? Каким образом?

Наверное, стоило разозлиться, но мне только хотелось, чтобы этот допрос закончился как можно скорее.

— Увы, не знаю. По его словам, также, как и я — совершенно случайно он просто очнулся здесь…

Снова между нами воцарилась тишина, пока из груди Гендальфа не вырвался тяжёлый вздох.

— Что ему от тебя было нужно?

— Не знаю… Хотя он обмолвился о каком-то заказчике, к которому велено было меня доставить…

— Тогда почему он… — он осекся, а когда продолжил, его голос был лишён былой решительности. — Почему он сделал с тобой то…

—Довольно! — прорычала я. — Если тебя так интересуют подробности, почему бы не устроить спиритический сеанс? Призвать его дух, ну или что там от него осталось, и выспросить всё по порядку?!

— Прости, — обронил он глухо.

В одном слове непостижимым образом переплелись ярость, печаль и боль, что заставило меня вновь искать его взгляд. Гендальф стоял, чуть склонив голову и устремив свой взор куда-то в темноту окружавших нас кустов и деревьев. Густые брови сошлись на переносице, и в этой мрачной решимости на него нельзя было взглянуть без внутреннего трепета.

— Ты уходишь со мной, — громыхнуло в притихшем саду, и на какое-то время я невольно оторопела, не веря своим ушам.

— Что?

— Я так решил, и не спорь со мною, женщина! — он сделал многозначительную паузу, чтобы подчеркнуть безапелляционность своей последней фразы. Я же яростно кусала губы, чтобы не сорваться и не наговорить лишнего, потому как слов у меня сейчас было пруд пруди. Гендальф же тем временем расправил плечи и, кажется, собрался уходить, считая разговор законченным, во всяком случае, пока.

— Нет, — проговорила я тихо, но достаточно громко, чтобы заставить его замереть на месте.

— Я сказал, не…

— Нет, — на этот раз чуть громче. — Я никуда с тобой не пойду, Гендальф Серый. Хватило одного раза.

По его лицу промелькнула тень вины, но он тут же собрался.

— Ирина, я же…

— Знаю. Там, куда я больше никогда не хочу возвращаться… Не знаю, как, но ты был там вместе со мною. Я помню… — мысли метнулись во мрак, перед глазами замелькали гротескные картины фантасмагорийного пейзажа. Воздух резко загустел и с трудом наполнял лёгкие. Он шагнул ко мне, но я предупреждающе вытянула вперёд руки. — Только это ничего не меняет, Олорин.

На мгновение он выглядел почти побеждённым, но Гендальф не был бы великим и мудрым майар, если бы сдавался так быстро и без боя.

— Ирина, ты не понимаешь. Твои силы…

— Ты думаешь, я не замечаю, что меняюсь?

— Я могу помочь!

Я не сдержала ироничной ухмылки. Наш разговор очень напоминал последнюю встречу в лесу. Интересно, заметил ли это он сам? В этот момент он снова шагнул ко мне, замер, отпрянул, резко пропустил волосы сквозь пальцы и, кинув в мою сторону раздражённый взгляд, шумно выдохнул.

— Ты права, у меня нет панацеи для тебя, но я могу попытаться.

Его облик снова сменился, и бушевавшие до этого эмоции скрыла маска старости, сейчас только глаза выдавали истинные переживания мага.

— Боюсь, на это нет времени. Уже совсем скоро ты понадобишься гномам, и, поверь мне, Гендальф, тебе будет не до меня. Моё присутствие будет только отвлекать от более важных дел, — я невольно замолчала, полностью осознав сказанное, лишь когда последнее слово слетело с языка.

— Не говори глупостей!

— Я знаю, о чём говорю, — отрезала я и поспешила сменить направление, которое принял наш спор, чтобы не сболтнуть лишнего. — Сказать по правде, я даже не знаю, есть ли время у меня. Каждый выброс энергии, заставляет меня захлёбываться кровью. И это не просто метафора.

Гендальф молчал и, упрямо поджав губы, только мерил тяжёлыми шагами пространство поляны. Ему явно не нравилось то, что услышал, но в то же время он был вынужден признать мою правоту. Наконец он остановился.

— А что ты будешь делать, если они найдут тебя раньше?

Я непонимающе захлопала глазами, на что Гендальф только усмехнулся:

— Неужели ты ни разу не задумывалась, как тому человеку из твоего мира, удалось найти тебя здесь? И что препятствует тому, чтобы кто-то пришёл за тобою вновь?

По спине пробежал холодок. Конечно, я задумывалась над этим, особенно в первое время после происшествия, но уже совсем скоро эти мысли потеснили совсем другие тревоги и переживания. После же бальной ночи я, признаться, и вовсе забыла об этой возможной опасности.

— Не знаю, — выдохнула я, глядя на скрестившего на груди руки Гендальфа.

— Не знаешь или не думала? — его бровь иронично приподнялась, что меня неожиданно разозлило.

— Представляешь, я не полная дура! И да, думала об это и не раз, и даже хотела покинуть Лихолесье, но…

— Но? — протянул он недоверчиво.

— Но потом обстоятельства изменились! — вспылила я и слишком поздно осознала, что проговорилась.

Ярко-голубые глаза подозрительно сузились.

— Какие именно обстоятельства, и как они изменились?

Я начинала уставать от этого допроса, и каждая фраза отдавалась в голове болезненным эхом. Мой собеседник был намного более искусен в мастерстве игры словами, да и времени на оттачивание этого умения у Майа было более, чем предостаточно. Мне совсем не хотелось с ним тягаться, но это не значило, что вопросы останутся без ответов.

— Гендальф, ты, кажется, уже получил ответ на свой вопрос. Думаю, на этом разговор можно завершить, да и погода шепчет о том, что пора возвращаться.

Чтобы подкрепить свои слова, я делано плотнее закуталась в плащ и, бросив красноречивый взгляд в сторону мага, решительно повернулась в сторону выхода. Да вот только так просто отделаться мне не дали, и в тот же миг он довольно бесцеремонно развернул меня к себе.

— Вот уже по чему я точно не скучала, так это по твоим нежностям и светским мане… — прошипела я, закипая, но осеклась на полуслове. Олорин (а это опять был он) нависал надо мной, как коршун, приблизив своё лицо так близко, что мы почти касались кончиками носа. Маг был в гневе.

— Довольно с меня твоих шарад, ведьма!

— Как же так? А ведь у меня был такой хороший учитель! — парировала я, пытаясь безуспешно вызволить свою руку из его длинных пальцев.

— Если тебе наплевать на свою безопасность, будь по-твоему, но я не позволю подвергать опасности королевство лесных эльфов. Я прекрасно помню тех псов, что пришли за тобой там, на краю пропасти.

Воспоминания заставили меня мысленно содрогнуться, а ещё я вдруг резко осознала, что очень устала и не только за сегодняшний день, а в целом, и мне совсем не хотелось никуда больше бежать. А там хоть потоп!

— Олорин, — он замер, — я устала. Мои жизненные силы тают — я это знаю, и ты это знаешь. А здесь мне спокойно и легко. Дай мне уйти с миром. В бархате, в шёлке, в тёплой постели…

Мои веки закрылись, и я уже была готова к очередной гневной тираде, но её не последовало. Снова тишина.

— Так это и есть твои обстоятельства? — бесстрастные слова отдавали металлом.

Я резко выдохнула, снова открыла глаза, натыкаясь на его потемневший, опаляющий взор.

—Я забираю тебя с собой, — проговорил он, борясь со сбивчивым дыханием.

— Да кто же тебе даст? — я тихо засмеялась, одновременно чувствуя, как к горлу подступил ком.

— Неужели ты думаешь, что сможешь довольствоваться этими благами, если владыка Трандуил узнает, кто ты на самом деле? — ответом ему была лишь моя ленивая ухмылка.

Я не увидела, но почувствовала, как напряглись его мышцы, а рука почти онемела: с такой силой он стиснул её.

— Он знает, — прошептал Гендальф, и я невольно вздрогнула, осознав, что моя расслабленная реакция меня же и выдала.— Король Трандуил знает, кто ты? — моё тело ощутимо встряхнули.

— Да-да-да! И что из этого? — я попыталась оттолкнуть его, но это было всё равно, что двигать бетонную стену. Он снова попытался вторгнуться в мои мысли, и отбить отпор удалось лишь в последний момент.

— Что ему ещё известно? Ты рассказала ему про гномов? Про то, что тебе известно? — он ещё что-то выкрикивал, но я этого уже не слышала.

Добрый Серый волшебник был сейчас в ярости, и то и дело меня бесцеремонно тряс, как тряпичную куклу, поэтому не удивительно, что его эмоция оказалась заразной. В какой-то момент я зажмурилась и толкнула Майа, вложив в этот жест всё свою обиду и негодование, и неожиданно оказалась свободной. Удивлённо охнув, он упал навзничь в нескольких метрах от меня.

— Он знает только о том, что я ведьма, и не более. Возможно, я расскажу ему всё, что знаю, а может и нет, — я цедила слова, стараясь унять бушующий внутри пожар. — А пока у нас есть дела поинтереснее.

Как только слова сорвались с языка, я поняла, что это было ошибкой, и готова была пнуть себя, но было уже поздно. Гендальф медленно поднялся с земли, и теперь замер в нескольких шагах, не спуская с меня мрачного, хотя и не лишённого толики удивления взора.

— Ну конечно, это многое объясняет… — пробормотал Олорин, обращаясь только к самому себе.

Я в свою очередь не выдержала и отвернулась. Почему, ну почему он действовал на меня так? Лишая контроля над собой и своими мыслями, а как следствие и словами. «Нет, нас никогда нельзя отправлять в разведку вдвоём: проболтаемся обо всём, только ругаясь друг с другом», — ехидно хихикнул внутренний голос, но мне было не до смеха.

— Ты любишь его? — прошептал он, заставив резко обернуться.

— Что ты сказал?

— Ты меня прекрасно расслышала и в первый раз.

— Тебя это не касается! — неожиданно для самой себя, я ужасно разозлилась. «Да как он смел задавать подобные вопросы, особенно после того, как поступил со мною?!» Но, как оказалось, это было только началом.

— И ты делишь с ним постель… — он равносильно что выплюнул слова в мою сторону.

— Кто ты, чтобы читать мне здесь мораль? Кто и когда оказывается со мной в одной постели…

Но он не дал мне договорить и, вновь приблизившись, продолжил:

— Это вот так ты хочешь провести остаток своей жизни? Ты, дитя умершего мира, прошла сквозь века и расстояния и только для того, что стать придворной наложницей?

— Я никогда не просила меня сюда затаскивать, — попыталась огрызнуться я, но понимала, что это была жалко и бесполезно.

Слова мага задели что-то в глубине души, всколыхнули очередной омут, в который я даже боялась заглядывать.

— На что ты рассчитываешь, ведьма?

Я резко втянула воздух, словно он отвесил мне пощёчину.

— Рассчитываю? — с губ слетел истерический смешок. — Мне от него ничего не надо, если ты думаешь о материальных благах. Но рядом с ним, впервые с тех пор, как оказалась на краю, я чувствую себя живой. Это он нашёл меня тогда, когда очередной отголосок моего прошлого мира превратил меня в кровавое месиво. И да, ты был рядом со мною во тьме, но это он меня оттуда вытянул. Его прикосновения усмиряют мою магию, наполняют жизнью, тягой к жизни… — дыхание давалось мне с трудом. Когда я вновь заговорила, голос упал до шёпота. — Люблю ли я его? Боюсь, что уже никогда не смогу познать это в полной мере. Пустота внутри меня поглотила ту часть души, где суждено гореть этому светлому чувству. Но он сдерживает её, не даёт ей накрыть меня с головой.

Олорин молчал. Его тяжёлый взгляд скользил по моему лицу, словно маг пытался найти подтверждение моим словам. Тянулись долгие напряжённые секунды, пока он наконец не прикрыл глаза. Голова, обрамлённая растрёпанными после падения светло-каштановыми локонами, побеждённо склонилась.

— Я не пойду с тобой, Олорин, — напоследок я легко скользнула пальцами по кисти его руки, отчего он заметно дёрнулся, но так и не взглянул на меня. — Прощай!

С этими словами я решительно отвернулась и зашагала прочь с поляны. Я уже добралась до кромки, за которой темнели деревья и кустарники, как кто-то схватил меня за руку, дёрнул назад, одновременно разворачивая, прижимая к твёрдому мужскому телу и сминая губы в требовательном и отчаянном поцелуе. От неожиданности я растерялась и в первые мгновения, из-за захлестнувших эмоций и образов, не могла даже пошевелиться. Покалывание щетины на щеке — именно это вновь вернуло меня в реальность. Чуть вскрикнув, я оттолкнула майар. Он отпустил меня на удивление легко. На ватных ногах я пятилась назад, не мигая глядя в эти завораживающие голубые глаза, горящие сейчас диким, тёмным и затягивающим огнём, пока рука не наткнулась на ствол дерева.

—Это был ты. Тогда в доме Беорна…у озера… Это был ты! — на его лице отразилось удивление, смешанное с отголосками боли и сожаления.

Всё это было слишком, я яростно замотала головой, отгоняя вырвавшиеся на свободу воспоминания.

— Ирина…

Я тихо всхлипнула и бросилась прочь из сада. Он не стал меня догонять.