Несбывшееся (гет)

В Хитлум дружина Финрода прибыла на закате. Крепость Верховного Короля величественно возвышалась над городскими постройками. Келегорм любовался ею, с интересом подмечая изменения, появившиеся с тех пор, как он был тут в последний раз. Западную башню явно подлатали — говорят, она сильно пострадала от камнепада, обрушившегося со склонов Эред Витрин во время Дагор Браголлах. Южные ворота заменили. По воспоминаниям Келегорма в прежние времена они были не так искусно украшены, новым кованным узорам подивился бы и Куруфин.

Келегорм оглянулся в поисках брата. Тот ехал позади с самым мрачным и угрюмым видом. Келегорм чуть придержал коня, чтобы поравняться с ним.

— Все ропщешь на судьбу? — спросил он.

Куруфин кинул на брата тоскливый взгляд.

— Больно смотреть. Они свое отстоять смогли. Мы Химлад потеряли. Неужели тебе не противно жить нахлебником? Исполнять чужие указы?

Келегорм вздохнул:

— Не пойму, брат, от чего что тебе хуже: от того, что потерян Химлад или от того, что потеряна власть? Интересно, знает ли Финрод о том, что для тебя это не одно и то же?

Куруфин усмехнулся:

— Как бы то ни было, я найду способ занять законное место. Химлад — не единственное владение в Белерианде.

Всадники проехали по мосту к воротам. Келегорм приподнялся на стременах — во дворе он разглядел Фингона. Тот тоже нетерпеливо всматривался в знамена, кого-то ища глазами. «Надеялся, что Маэдрос нагнал нас в пути», — догадался Келегорм и улыбнулся. Фингон ему всегда нравился: тем, что был пылок и нетерпелив, как родные братья, но отходчив и легок в общении, как сыновья Арафинве. Ну и, пожалуй, тем, что был похож на Нее. Самый невысокий из всех кузенов, почти одного роста с сестрой, с тем же точеным профилем и тонкими чертами лица Фингон походил на Арэдель гораздо больше, чем невозмутимый Тургон.

Сколько сотен лет Келегорм не видел ту, ради которой готов был на любое преступление? Он отвел глаза от фигуры Верховного Короля. Иногда сходство брата и сестры причиняло страдания.

Хуан, испросив у хозяина взглядом позволения, обогнал процессию и с радостным лаем ворвался во двор. Первым спешился Финрод, легко соскочив на землю, он сразу же заключил кузена в объятия. Хуан бегал вокруг них, виляя хвостом и напрашиваясь на ласку. В общем шуме Келегорм не различал слов приветствия, но видел, как у обоих братьев светятся радостью глаза.

— Видимо, Маэдрос и Маглор еще в пути, — сказал он Куруфину. — Я не вижу никого из наших.

— Хорошо бы помыться и лечь спать, — невпопад ответил тот.

Отряд Маэдроса прибыл поздним вечером. Конечно же, все ждали их и не ложились, даже Куруфин, хотя ему и указали на отведенные братьям покои. Уставшие с дороги эльдар наспех переоделись и спустились к ужину — никто не думал откладывать разговоры до утра, так велика была радость первой встречи за прошедшие четыре года.

Келегорм занял свое место по левую руку Маэдроса и украдкой взглянул на братьев — сначала на старшего, а потом на сидящего с другой стороны от него Маглора.

Маэдрос был все тот же: непроницаемое суровое лицо, жесткая складка губ и две вертикальные морщинки меж бровей — только глаза живые, светящиеся. А вот Маглор изменился. В первую очередь Келегорм заметил коротко обрезанные волосы, остальное уничтожило пламя Глаурунга. Шрамы от ожогов на руках, лице и шее тоже еще не сошли — белыми пятнами они выделялись на коже. Келегорм подумал, что повреждения, наверняка, были ужасны. Они с братом тоже пострадали в том бою — он сам вынес Куруфина на себе, а потом, когда наконец оказался в безопасности, свалился без сознания и оставался в таком состоянии трое суток. Но будучи сыном кузнеца он прекрасно знал, что боль от ожогов гораздо страшнее боли от любых ран. Тем более когда ожогов столько. Маглор почувствовал взгляд и повернулся. Он мягко улыбнулся Келегорму, и тот услышал его осанвэ «Не переживай за меня, все в прошлом».

— Фингона не видно, — вполголоса сказал Куруфин. — Это странно.

Келегорм кивнул, соглашаясь. Фингон куда-то исчез сразу после появления посольства из Химринга, едва успев наспех поприветствовать близкого друга.

— К нему прибыл гонец из земель Галдора, — наклонившись к Тьелкормо и Куруфину, объяснил Маэдрос, — он скоро будет.

Наконец, двери распахнулись и появился Фингон. Его лицо было так бледно, а взгляд так напряжен, что все разговоры в зале мигом смолкли.

— Что-то Верховный Король сегодня неважно выглядит, — шепотом процедил язвительный Куруфин. Брат, пожалуй, готов был с ним согласиться.

Фингон обвел глазами зал и неожиданно остановил взгляд на Келегорме.

— Друзья... — начал он. — Я принес вам печальные вести. Только что тут был юный Хурин, сын Галдора. Я не могу открыть вам всех обстоятельств, при которых были получены эти сведения, но я доверяю им всецело, — он уронил вдруг голову на грудь и закрыл глаза руками. — Моя сестра, Ириссэ Арэдэль, мертва! Мертва уже много лет! — Фингон рухнул на стул, и Маэдрос, чуть не перевернув стол, кинулся к нему.

Келегорм застыл. Он пытался осмыслить услышанное, но разум отказывался принять новую правду. Арэдель! Мертва! Нет! Нет, этого не может быть! Его Ириссэ, та самая Ириссэ, которая одна умела смеяться так, что от ее смеха звенел воздух! Та, которой был неведом страх, которая презирала опасность, не боялась боли, не останавливалась перед любым риском! Его Ириссэ. Он закрыл глаза. Кажется, Куруфин тряс его за плечо, пытаясь вывести из оцепенения, но Келегорм не желал с ним говорить. Не сейчас. Бежать. Остаться одному и не видеть, не видеть этих сочувствующих лиц! Прочь отсюда, прочь! Он грубо отшвырнул руку брата, все еще сжимавшую его плечо, встал и, не смотря по сторонам, выскочил из зала, оттолкнув кого-то из эльфов, неудачно попавшихся на его пути.

Это было сном, кошмаром наяву. Сначала Келегорм хотел найти и допросить этого Хурина, сына Галдора, или кого там. Он рыскал по коридорам, что-то кричал и искал человека, пока тот не нашел его сам. Это оказался подросток, юноша лет пятнадцати со взглядом взрослого.

—Я был там. Я видел ее могилу. Я видел ее сына.

Он заставил мальчика рассказать все, что тот знал, выспрашивая подробности по несколько раз. В конце концов, Келегорм, словно израненный зверь, заперся в своих покоях как в берлоге. Первый час он крушил мебель руками и ногами, потом рубил оставшиеся обломки своим мечом, а когда устал, то сел на пол и заплакал.

Она не просто умерла. Она страдала перед смертью. Она искала его, Келегорма, но заплутала и попалась в лапы к тому, кто чарами уничтожил ее свободную волю. Кто поработил ее, сломил ее дух и надругался над телом. Это невозможно было принять. Он разговаривал с ней, как будто она все еще была жива, плакал, просил прощения и снова крушил остатки мебели.

Келегорм не знал, сколько времени прошло. Час, день, или неделя. В конце концов в дверь постучали.

— Открой. Это я, — услышал он голос Маглора.

Усталый и измученный Келегорм отворил засов — и снова упал ничком на пол.

Маглор осторожно притворил за собой дверь. Стульев в комнате больше не было, и он сел на пол рядом с братом.

— Как давно это началось?

— В Валиноре, — глухо ответил Келегорм. — Мы не клялись друг другу. Она хотела перед нашим отплытием, но нет. Не позволил. Клятва.

Маглор кивнул:

— Я понял.

— Нет. Ты не понял. Лосгар, Хэлкараксэ — это моя вина. Я обрек ее на это, — Маглор удивленно поднял бровь. — Ты помнишь ту ночь? Последняя ночь перед прибытием? Отец не собирался жечь корабли. Это была моя идея.

—Твоя? — повторил Маглор, не понимая.

— Я не мог допустить, чтобы она отправилась за мною и разделила мое проклятие. Я любил ее. Поэтому я убедил отца, что нам не нужны последыши Второго и Третьего домов. И Куруфин был там. У него были свои причины: как и отец, он не хотел, что бы у нас были конкуренты, и не доверял Финголфину. Вдвоем мы предложили ему свой план — сжечь корабли по прибытии. Если бы я мог подумать...

— Маэдрос знает?

— Нет. И не узнает, я надеюсь?

—Конечно, — кивнул Маглор. — Что было дальше?

— Дальше? Ты сам знаешь, что было дальше. Я молил ее о прощении. Но Арэдель молчала. Я сказал ей, что люблю ее больше жизни. Но она не верила мне. И тогда... тогда я обещал, что если она станет моей женой, то я откажусь ради нее от Клятвы. — Келегорм вскинул голову и заглянул Маглору в глаза. — Ты знаешь, как она оказалась в плену у Эола? Она сказала брату, что собирается в наведаться гости к нам, ко мне и Куруфину. Ты понимаешь, что это могло означать? Она решилась! И не дошла, — он снова уткнулся лбом в дерево паркета. — Я любил ее. Я любил ее...

* * *

Наверное, эта девушка была очень похожа на Ириссэ. Хрупкая, невысокая, тонкая и легкая, с такой же светлой кожей и такими же черными волосами. Может, она в чем-то даже была красивее. У Лючиэнь был только один недостаток. Она не была Ею. Ее душу любить было необязательно. Но обладать телом — почему бы и нет?