Честный договор, или Меньшее зло (джен)

— Мастер Сплинтер, может, не надо? — робко поинтересовался Донателло.

Лечение Леонардо заняло у них немало времени, и за это время Донни не раз мысленно извинился перед братом, что так и не удосужился раздобыть толкового обезболивающего. Ну, то есть, это была не совсем его вина, ведь достать подобные препараты нелегко и людям со всеми их возможностями, а негласные правила семьи Хамато строго осуждали воровство, и все же… можно было бы хоть попытаться.

Однако сейчас времени раздумывать об этом не осталось. Пришлось обойтись тем, что было, и положиться на недюжинное терпение и выносливость Леонардо. Особенно на него, ведь сшивать глубоко рассеченные мышцы и (мастер Сплинтер, увы, не ошибся) сухожилия, а также поврежденные связки пришлось почти что на живую. И то ладно, что в нужном количестве были бинты, нить для зашивания ран и антисептик, хотя после сегодняшнего дня запасы наверняка придется пополнить: последнее потребовалось не только для самых глубоких, но и более мелких ран. И не только для Лео, но прочим уже по остаточному принципу.

Операция заняла два часа и, хоть и прошла довольно успешно в имеющихся условиях (Сплинтер заверил юного лекаря, что теперь Лео со временем наверняка сможет ходить), но изрядно вымотала всех участников. В конце концов, забинтованный и облепленный пластырем пострадавший уснул прямо на столе, где проходила операция. Его не решились тревожить, Дон лишь принес из кухни несколько стульев, огородить спящего и, тем самым, хоть как-то обезопасить его. Сплинтер же, в довершение процедуры, решил применить целебные мантры, уже известные Дону, для укрепления внутренних сил Леонардо и ускорения процесса заживления. Притом, что сам едва держался на ногах, не успев восстановиться после сражения и лечения.

— Нет, Донателло, — Сплинтер покачал головой, отставил подальше лампы, поставленные вокруг стола для лучшей видимости; сейчас же они лишь помешают своим ярким светом. Потер ладони, сосредотачиваясь. — Все закончилось, а чтобы добраться до своей комнаты, много сил не понадобится. Сейчас они нужнее Леонардо.

— Но вы даже не позволили позаботиться о ваших ранах…

— Потом, все потом. У нас будет на это время, — Сплинтер даже не оглянулся, сложил пальцы в первой комбинации, не отрывая взгляд от спящего сына. Губы почти беззвучно произносили знакомые строки.

Дон не решился настаивать, боясь помешать. Пристроился рядом, внимательно глядя на учителя. Лишь раз видел он подобное лечение и смутно представлял себе его воздействие. Однако оно сумело спасти их от змеиного яда, отогнав почти неизбежную смерть. Почему бы не помочь и сейчас?..

Сплинтер почти явственно чувствовал спиной пристальный взгляд сына, ощущал его тревогу и надежду, теплившуюся на дне души. Сам он хорошо знал, что возможности мантр не безграничны: они лишь позволяют укрепить собственные силы больного, подтолкнуть его к выздоровлению. Основную же работу должен проделать он сам.

Лишь от силы духа и мужества Леонардо зависит его исцеление. Сплинтер никогда не сомневался в своем старшем сыне, негласном наследнике… но сегодняшняя неудача сильно подкосила Леонардо. Чувство вины тяжким грузом придавило его душу и вполне может помешать…

«Его? А не твое ли собственное? — мысленно спросил Сплинтер сам у себя. — Будь честен перед собой, Йоши, не ты ли более всех боишься не справиться, оплошав один раз?»

Черное беззвездное небо перед закрытыми глазами заслонило страдальчески искривленное лицо Леонардо, полные боли и отчаянья глаза… Сплинтер мотнул головой, резко, сердито. Сейчас не время для воспоминаний и самобичевания. Он должен помочь Леонардо вновь встать на ноги, во всех смыслах этого слова. Это и лишь это сейчас главное.

Снова, на этот раз вслух, произнеся мантру, он сосредоточился на магических словах, оттесняя в темноту все образы, кружащиеся перед глазами. Враги, родные, собственные дрожащие руки и потерянный дом… Даже образ Мивы, обиженной обманутой девочки, оказался за этим кругом. Не время. Не сейчас.

Сплинтер опустил ладони на плотно перебинтованные, временно привязанные к обломкам шеста бо (Донни напомнил себе уже сегодня отправить Кейси в аптеку за порошком гипса) колени раненого. Леонардо чуть заметно вздрогнул, но не проснулся. Руки Сплинтера окутало золотистое сияние, сперва еле заметное, потом, когда он напрягся, мысленно концентрируя все внутренние силы в ладонях, ярче. Леонардо расслабленно выпрямился, губы тронула легкая улыбка. Дон машинально улыбнулся в ответ.

Спустя несколько секунд Сплинтер убрал руки.

— На сегодня достаточно, — устало проговорил он. Плечи обессиленно опустились, но он нашел в себе силы подойти к Дону, ободряюще похлопав его по панцирю. — Ты хорошо поработал сегодня, Донателло. Думаю, тебе не помешает отдых.

— Простите, учитель, но вам он, на мой взгляд, нужнее, — храбро возразил тот. А когда Сплинтер нахмурился, поспешно добавил: — Ну, хотя бы на ближайшие пару часов. Я пока отдохну здесь, а заодно присмотрю за Лео. К тому же, — Дон хитро улыбнулся, — может, вас не затруднит передать это Майки, — он взял с полки маленький пузырек, наполовину полный чем-то лимонного-желтого цвета. — Это для его головы. А то опять забудет выпить.

«Или же, что вернее, не пожелает», — добавил про себя Донателло. Майки однажды сравнил это лекарство с настойкой из сушеных клопов — мол, и вкус, и запах соответствующие. И навряд ли с тех пор изменил свое мнение. Может, хоть учителя не рискнет ослушаться?

— Хорошо, — Сплинтер взял пузырек и медленным шагом направился к двери. — Я попрошу его сменить тебя, а ты, — он нарочитым строгим взглядом остановился на сыне, а точнее — на ноутбуке, что тот уже удобно разместил на коленях, устроившись на стуле неподалеку от спящего Лео, — тоже постарайся не перетруждаться. Ты нужен нам, Донателло, а не только твои знания.

— Я знаю, учитель, — кивнул тот, одним глазом кося на экран. А когда за Сплинтером закрылась наконец дверь, облегченно выдохнул. Что плохого, чтобы совместить полезное с приятным? Тем более, если еще и ненадолго?

* * *

Поболтав немного с Кейси и Эйприл, пока те не начали собираться (назавтра им предстоял сложный день в школе, к которому еще надо было подготовиться), Микеланджело направился к себе. Но уютная, обустроенная по собственному вкусу комната не радовала. Как-то пусто и грустно в ней было, что аж завыть хотелось.

Майки плюхнулся на диван, закинув руки за голову, тяжело вздохнул. И почему все так паршиво вышло? Они же честно сделали все, что могли. И на этот раз даже не ввязывались в драку. Почему этот гадский Шредер никак не оставит их в покое? Получил же назад свою Караи, так нет же, все ему мало. Бедный Лео! Как он там сейчас, после операции?

На глаза вновь навернулись слезы от жалости к старшему. Ну, и к себе, нежданно-негаданно оставшемуся с бедой наедине. И тут вдруг Майки вспомнил про Рафаэля. Вот кому, наверное, не менее паршиво, чем ему. Дон и учитель заняты лечением старшего, им просто некогда волноваться и переживать, а ведь ждать-то намного тяжелее. Микеланджело поежился, вспомнив, как «приветливо» встретил его Раф по приходе. Сразу и за всех. Ну, может, хоть сейчас поутих. Надо проверить, потихоньку. Может, и не разозлится? Он же только одним глазком заглянет, и если что, сразу назад. Все лучше, чем киснуть тут одному.

Поднявшись, Майки бесшумно выскользнул за дверь. Из коридора окинул взглядом пустую безмолвную гостиную, еще раз вздохнул и направился в соседний переход, туда, где располагались комнаты старших.

* * *

Расшвыряв немногие безделушки, сохранившиеся на столе и полках, Рафаэль шлепнулся на живот на диван, закусил угол подушки, сдерживая подступившие слезы. Схлынувшая немного волна гнева вновь сменилась отчаянием. Лео… Ну, вот почему, боги на небесах, он всегда оказывается крайним? Почему, что бы ни случилось, страдает всегда он?! Не кто-нибудь в этом задрипанном мирке, который раз за разом приходится спасать, не надеясь даже на жалкое «спасибо», а именно Лео. Где шляется эта гребаная справедливость? И почему Раф всякий раз, когда старшему нужна помощь, не оказывается рядом? Ведь он смог бы помочь, смог бы — как в тот раз, когда Леонардо еле остался жив после вторжения Кренгов, так и сейчас. Но нет, снова и снова провал. Полный. Сколько можно?!

Рафаэль зло пнул спинку дивана. Ногу тотчас прострелила боль, и забияка выругался сквозь зубы, до хруста сжав кулаки. Что за хрень! Даже нормально отвести душу, и то не судьба. Чертов мир, чертовы Футы, чертово все!..

Дверь негромко скрипнула, возвещая о чужом визите. Раф скосил глаза в сторону входа, но даже не стал оборачиваться.

— Уйди, мелкий, я еще не готов извиняться. Если буду готов вообще, — буркнул он испытывая странную неловкость. Майки всегда первым приходит мириться, не раз и не два получив уже на орехи. Даже не совсем заслуженно. Как у него это получается? Вот он ни за что бы так не смог. Должно же на этом свете хоть что-то быть правильно, по справедливости. Может, для мелкого это не главное?

— Да я не за тем, — Майки прикрыл за собой дверь, без приглашения заходя внутрь. — Я просто это… узнать, как ты.

— Лучше некуда, — проворчал Рафаэль, переворачиваясь на бок. Приподнялся на локте, подозрительным взглядом изучая младшего. — А как там наши, не закончили еще?

— Не знаю, — Майки пожал плечами и, подойдя поближе, устроился на уголке дивана. — Еще не выходили, — он нервно передернул плечами. — Раф… что теперь будет?

Слова сорвались с губ совершенно машинально, прежде, чем Микеланджело вспомнил, что перед ним не Лео и даже не Донни. Те-то находили слова утешения, даже строгий учитель, а Раф? Снова обзовет трусом и придурком?

— Все пучком будет, — тот немного неуклюже сел, осторожно перемещая обожженные ноги, стараясь не цеплять ими лишний раз за твердую ручку. И, пододвинувшись ближе, слегка толкнул Майки локтем в локоть. — Не кисни, Донни и учитель знают, что делают… наверное.

Это слово тоже было последним, что Раф желал бы произносить. Особенно при младшем. Но Майки лишь беззлобно улыбнулся в ответ на оговорку и ничего не сказал.

— Ты лучше расскажи, как там у вас все вышло, — Рафаэль наклонился вперед, ближе к брату. Зеленые глаза сверкнули любопытством. — А то я так и не понял, как это Футы надрали вам панцири. Обычно же бывает наоборот.

Лучший разговор, чтобы сменить тему, что и говорить! Но надо же, на самом деле, знать, что происходит.

— А ругаться не будешь? — переспросил Майки настороженно.

— Постараюсь, — честно пообещал Рафаэль.

И сдержал свое слово: ведь назвать изредка процеженные сквозь зубы реплики и эпитеты руганью мог лишь тот, кто совсем не знал Рафаэля. Так, выражение собственного мнения, не более того.

— Ну и какого черта? — не сдержался он уже в конце, когда Майки поведал ему о «подвиге» старшего, едва не стоившего ему ног. — Что ж вы все затормозили там? Чем стоять зады чесать, надо было всем бросаться на Шредера. Разом…

— Мы не успели, — сконфуженно опустил глаза Майки. — Мы далеко были. Да и учитель велел не вмешиваться.

— Да ладно? — недоверчиво прищурился Рафаэль. Не может же быть такого. Чтобы учитель — и сморозил такую глупость? Да ни в жизнь! — Вы точно ничего не попутали?

— Совершенно точно, Рафаэль, — ответил вместо младшего сына Сплинтер. Когда и как он появился в комнате (со скрипучей, Раф помнил это отчетливо, дверью), не заметил ни один. Должно быть, сильно увлеклись разговором.

— Если хочешь еще что-то узнать, лучше спроси у меня, — продолжил он, облокотившись о косяк двери. — Микеланджело не отвечает за исход операции. Только я.

Несколько секунд тот собирался с мыслями. Множество вопросов и возражений крутилось на языке, и не таков был нрав у Рафаэля, чтобы промолчать даже в присутствии учителя. Но выбрать среди них главный оказалось не так просто.

— Почему вы предложили Шредеру убить вас, вместо того чтобы напасть на него? — наконец задал он самый, казалось бы, неуместный — и в то же время возмущающий вопрос. Раф не был готов терять никого из своей семьи, тем более, в угоду злокозненным Футам. А учитель сам… сам предложил такое!

— Я понадеялся, что он увлечен лишь осуществлением своей мести, — Сплинтер грустно вздохнул. — Саки давно охотится за мной, вымещая старые обиды, истинные и мнимые. Но вы в них не повинны никоим образом. Я имел глупость думать, что он удовлетворится одной жертвой, оставив вас в покое. И ошибся.

На миг Раф потерял дар речи. Не так и часто, черт возьми, многомудрый сэнсэй признает свои ошибки… да и ошибок этих — по пальцам пересчитать. Его, не человеческой, руки.

— Все мы иной раз поступаем неосторожно и опрометчиво, — продолжал Сплинтер задумчиво, — и не всякий раз получаем шанс исправить положение. Но сейчас эта возможность у нас есть. Леонардо жив и не искалечен непоправимо. Лишь это важно.

Майки еле заметно кивнул в знак согласия. Раф же недовольно насупился, отворачиваясь. Вот хоть убейте, не видел он в этой ситуации ничего хорошего. Поправится ли Лео, еще неизвестно, но что сгложет себя до костей за, как деликатно выразился сэнсэй, неосторожность — это уж как пить дать!

— И в наших силах помочь ему, — Сплинтер подошел ближе, и только сейчас Рафаэль заметил, как тяжел и неуверен шаг учителя. И устыдился своих недобрых мыслей, — каждый насколько сумеет. Враг сумел выиграть сражение — но не войну, потому что мы есть друг у друга. Мы и наши друзья. И никакие сторонние силы не могут этому помешать, пока мы не позволим. Это главное.

На сей раз согласно кивнули оба, завороженные словами учителя. В очередной раз он сумел заставить их поверить в, казалось бы, совершенно невозможное. И кому какое дело, сколь много этой веры осталось у него самого?

— Донателло просил сменить его через часок-другой, — обратился Сплинтер к Микеланджело, затем передал ему пузырек. — Но не раньше, чем ты выпьешь вот это.

Майки скорчил страдальческую мину, но все же послушно проглотил принесенное.

— Запить есть? — поинтересовался он у Рафа и, получив отрицательный ответ, тяжко выдохнул и поплелся на кухню.

— Подожди, — остановил Сплинтер попытавшегося подняться вслед за младшим Рафаэля. — Микеланджело сменю я, а ты поправляйся, — он выразительно кивнул на перебинтованные голени забияки, — и не торопись перетруждаться.

— Я должен! — негромко рыкнул тот, дернул плечом, освобождаясь. — Шредер должен заплатить за то, что он сделал.

— И заплатит. Но не ценой твоей жизни, — Сплинтер пристально посмотрел ему в глаза. — Лишь вместе вы сможете одолеть нашего врага… и лишь когда будете к этому готовы. А пока я не намерен терять ни одного из вас. Никаких вылазок на поверхность и патрулей, пока не будете в полном составе. Тебе все ясно?

— А что сразу я? — недовольно буркнул Рафаэль, но отвел взгляд. И в самом деле, с его непокорным нравом вопрос был риторическим.

— Да, мастер Сплинтер, — смирился он. — Ради Лео.

— И всех нас, — уточнил серьезно Сплинтер. — Не спеши броситься в бой, Рафаэль… и не переживай о несправедливости. Судьба порой мудрее нас.

— Хочется верить, — пробормотал Раф еле слышно, однако учитель услышал его слова. — И однажды Шредер пожалеет о свершенном.

— Почти уверен в этом, — Сплинтер выпрямился, глядя куда-то через плечо Рафаэля, в неосвещенный угол его комнаты. — Очень может быть, скорее, чем мы ожидаем. Полученное таким подлым образом редко приносит радость.

Про себя же с тревогой подумал, не обернулось бы это боком той, кто станет своеобразным орудием судьбы. Шутки которой порой куда как коварны…