Честный договор, или Меньшее зло (джен)

«Мастер Сплинтер был прав», — хмуро размышлял на ходу Леонардо и, шаг за шагом, находил тому новые подтверждения. Ему всегда проще думалось в уединении и, как оказалось, в движении. Медленно, фут за футом, ложились под опоры костылей и отвыкшие от долгих переходов подошвы ног неровности туннелей; тусклый свет редких фонарей то освещал все вокруг, то скрывался в очередном закутке, вынуждая находить путь буквально на ощупь. Однако Леонардо не заметил — и даже удивился, разглядев впереди отблески в стоячей воде и ровную кирпичную стену за ней.

Да и немудрено. Здесь, на берегу рукотворного озерца, он любил уединяться, чтобы поразмыслить над очередной задачей сэнсэя, да и просто о жизни. Относительно недалеко от логова — и в то же время в стороне от любопытных глаз братьев, нечасто заглядывавших сюда. Раньше — до всего этого безобразия — Леонардо добирался до этого места минут за пять-десять неспешного шага. Сейчас же путь занял полчаса, не меньше, со всеми необходимыми остановками и передышками. Однако же добрался — в первый раз после травмы. Сумел. Сам, без помощи и поддержки, ну, или… Леонардо смущенно хмыкнул… почти без них. Кто знает, забрался бы он сюда, не случись накануне неприятности с Рафом и отповеди сэнсэя? Черепашка почему-то сильно сомневался в этом.

Найдя недалеко от входа в зал с озерцом удобное место на перекрестке с очередным закоулком, Леонардо прислонил к стене костыли, затем осторожно, цепляясь за камни, уселся сам. Облегченно выдохнул, откинулся на стену, прикрывая глаза. Влажный бетон холодил утомленное тело, освежал, словно бы придавая новых сил. Ноги ныли после долгого пути, но это была приятная усталость, такая привычная раньше, теперь же почти позабытая. Как казалось — насовсем. Казалось…

Леонардо открыл глаза, выпрямил спину, принимая, насколько получилось, привычную позу размышления и медитации. Конечно же, до «позы лотоса» ему было еще далеко, но кое-как удалось скрестить ноги а-ля «по-турецки». Еще одно достижение, о котором он и не подозревал до сегодняшнего дня. И не узнал бы, боясь поверить в свою удачу, отчаявшись хотя бы раз сделать все как хотелось. Как же часто все решают случайности!

Леонардо улыбнулся, снова прикрывая глаза — но вдруг, спохватившись, пошарил за поясом. Надо предупредить братьев и учителя. Они и так крайне неохотно и не сразу отпустили его пройтись сегодня — и лишь потому, что Лео обещал не слишком удаляться от турникетов, символичного входа в логово. Впрочем, он и не собирался — однако вот вышло так, что даже не заметил, как дошел. Ноги сами донесли… Неразумное тело, оказавшееся мудрее трезвого, казалось бы, рассудка.

Отослав сообщение, Леонардо снова спрятал че-фон за пояс, повернулся боком к стене, так, чтобы видеть призрачные блики на воде. Именно там, на берегу, было его любимое место: Леонардо всегда нравилось смотреть на воду или пламя свечи, успокаивать мятущиеся мысли и растревоженные чувства, словно бы сливаясь с одной из вечных стихий. Но сегодня туда он уже не пойдет — далековато. Да и… надо же что-то оставить на следующий раз!

Леонардо вновь улыбнулся своим мыслям. Они как-то сами, незаметно, пришли в равновесие за время пути сюда, нашли ответы на мучающие его вопросы, которые он собирался обдумать наедине, подальше от чужих глаз и отвлекающих моментов. Особенно главный, самый сложный, — насчет выбора, о котором говорил сэнсэй. Не пришлось. Вопросы отпали сами собой — и насчет беспомощности, которая оказалась иллюзией, и насчет выздоровления, которое медленно, но верно шло. И уже сейчас не могло считаться поражением… точнее, сам Лео не желал его так называть.

Леонардо тяжело выдохнул и усилием воли вернул свои мысли к более неприятному вопросу: что, если восстановление окажется все же недостаточным, чтобы вернуться в форму? Если он не сможет участвовать в тренировках и патрулях? Учитель ведь не отрицал, что такое возможно. Что тогда?..

Перед глазами вновь встал тот день, когда все и случилось. То, ради чего Леонардо решился рискнуть. Жизнь учителя и безопасность братьев. Да, он надеялся на удачу, но не мог не предполагать и невезения. Которое — если уж честно — могло обойтись куда дороже. Вплоть до гибели, вздумай Шредер тогда снести ему голову. Или полной неподвижности, придись удар по шее. Но Леонардо все же решился рискнуть — потому что жизнь родных того стоила. Неужели не стоит и сейчас?..

На глаза навернулись непрошеные слезы. Леонардо почти зло стер их напульсником, шумно вдохнул и выдохнул, снова зажмурился. Принять последнее было сложнее всего, но он должен… должен, раз уж назван лидером. Раз уж стал ниндзя и воином, связав свою жизнь с постоянной опасностью. Она могла настигнуть его в любой день и час, но сдаться и отступить, боясь ее последствий — вот это, наверное, и будет поражением. Много худшим, чем-то, что есть сейчас. Сейчас же… он все же сможет чем-то помочь братьям и… неожиданная мысль пришла в голову, и Леонардо открыл глаза, пораженный ей — может даже научиться защищать себя. Даже в таком, неполноценном и далеком от боевой готовности состоянии. Как… вот это надо спросить учителя. Он должен знать.

Леонардо решил про себя, про что еще, помимо этого, он спросит учителя — тот не должен отказать… И вдруг вздрогнул, резко подаваясь вперед: ему привиделась извилистая тень в дальнем конце коридора. В почти угольной темноте она казалась скорее движением, чем собственно силуэтом. И мелькнула так кратко, мгновенно, что он поначалу не поверил своим глазам.

— Караи! — Леонардо качнулся в сторону, где ему привиделась тень. Но там уже никого не было. Ни шороха, ни движения, лишь звук падающих с потолка капель.

— Пора с этим завязывать, — он нашел взглядом костыли и перевернулся на четвереньки, собираясь встать. Взгляд же нет-нет, да возвращался туда, где ему привиделась тень. — Уже мерещиться начинает. Ей неоткуда взяться тут, Бесстрашный, — напомнил он себе голосом Рафа. — Это шутит твое гребаное воображение. Ты слишком много думаешь о ней — вот и все. А надо подумать о братьях. Они нуждаются в тебе не менее.

К слову о братьях… Леонардо поначалу думал написать, чтобы ждали его нескоро — все же обратный путь займет больше времени, да и отдыхать придется чаще. Но, подумав, отказался от этой идеи. Ни к чему беспокоить. Он и так написал, где находится, и логично предположить, что быстро оттуда до дома не получится никак. Особенно ему. Однако заострять внимание на этом… лишний раз заставлять переживать — зачем? Один раз справился, сумеет и во второй.

И он честно собирался так и поступить, но звуки… подозрительно знакомые, хотя и неожиданные, заставили Леонардо замереть на месте. А потом и вовсе нащупать в ножнах за спиной катану. И лишь потом, спустя несколько секунд, сообразить, кто мог так спокойно и беззаботно шуметь в подземных коридорах. Громко перекликаться, а то и вовсе со стуком собирать встреченные стены. Но откуда…

Задать этот вопрос ему так и не дали: вылетевший на скейте из-за угла Микеланджело затормозил почти вплотную к Леонардо, вынудив его даже посторониться: вдруг да не справится, налетит?

— Лео! — младший радостно улыбнулся и соскочил с доски, ловко перехватывая ее локтем. — Как круто, что ты тоже здесь!

— Майки! — Леонардо старался не выдать удивления, но у него плохо получилось. — А ты как здесь… тоже?

— Почти как и ты, — ворчливо пояснил показавшийся следом Рафаэль. — Мастер надумал медитировать и прозрачно намекнул нам развлечься где-нибудь подальше от его комнаты…

— …и предложил мне прокатиться в Западных туннелях. Сам, представляешь? — жизнерадостно перебил его Майки. — Разве можно было упускать такую возможность?

Леонардо согласно кивнул, про себя же сообразил, что именно стало причиной такой щедрости. Западные туннели — это всего-то в нескольких сотнях метров отсюда, а зная, что брат рядом, Раф не преминул бы сделать крюк и проверить. Почти наверняка поддержанный Доном.

— Далеко же тебя занесло, — вмешался тем временем вышеупомянутый. Без лишних слов проверил повязки, смерил пульс, подозрительно всматриваясь в лицо, хотя — Лео был уверен — вряд ли мог что-то рассмотреть даже в свете налобного фонарика.

— Да в порядке я, — попытался увернуться он от непрошеной заботы, но не слишком старательно — она была неожиданно приятной. Опять же, Дону тоже важно ощущать себя нужным. — Домой вот уже собирался.

— Снова пешком? — уставился на него Донателло сверху вниз. — И не думай даже! Хватило с тебя одной пешей прогулки. Или ты слечь надумал, назло нам и мастеру?

— Да ничего я не надумал, — досадливо отмахнулся Лео. — Но как еще-то? Панциробус сюда не проедет. На крыльях, что ли, лететь?

— Можно и на крыльях, — не поддержал шутку тот, вытащив что-то из-за панциря и теперь сосредоточенно скручивая. — Но лучше все же на колесах. Вот! — и Дон с гордостью продемонстрировал что-то, напоминающее скейт и самокат сразу, только побольше. На широкой доске, скорее всего, могли уместиться двое, а то и трое, стоило лишь постараться.

— Давай, вставай сзади, — кивнул Дон, устраиваясь спереди, у руля. — Да держись покрепче.

Леонардо, однако, не спешил последовать его примеру — хотя, небо свидетель, хотелось невероятно. Он не был большим любителем скейта, как Майки, или байка, как Раф, но прокатиться с ветерком — какой же ниндзя не любит это?

— Он точно выдержит нас двоих? — с сомнением переспросил Леонардо, опасливо косясь на хрупкую с виду, вопреки размерам, конструкцию.

— Точно, — уверенно кивнул изобретатель. — Раз уж их двоих выдержало… — он кивнул в сторону Майки и Рафа.

— Но для верности можем проверить еще раз, — усмехнулся младший. Раф незаметно показал ему фигу.

— Можно, но не нужно. Давай, Лео, — с нетерпением позвал Дон. — А то мастер говорил, что после медитации устроит нам тренировку. Я бы как-то не хотел опаздывать.

Никто не стал спорить, Леонардо же про себя решил посмотреть-таки, на что похожи новые тренировки братьев. Все же работать в тройке совсем не то же самое, что в паре. Он согласно кивнул и, передав костыли Рафу, осторожно вскарабкался на доску и покрепче ухватился за пояс брата.

— Я осторожно поведу, небыстро, — словно бы прочитал его мысли Дон. — Но доберемся скорее, чем пешком, точно тебе говорю.

Новоявленный транспорт тронулся с места, поначалу и правду со скоростью пешехода, потом чуть быстрее. Майки оседлал свой скейт и унесся вперед. Раф пожал плечами и последовал за ними, стараясь не обгонять «драндулет» Дона. Хотя при желании мог, даже без любимого мотоцикла.

* * *

Тем временем, когда пол перестал отдаваться вибрацией в чешуйчатом теле, Караи перевела дух. Ее напугало появление незнакомца, и она поспешила укрыться от него. Но потом нет-нет да украдкой посматривала на него из-за угла, благо чужак в ее сторону не смотрел, расслабленно усевшись в конце коридора.

То, что эта безмятежность была лишь видимостью, Караи уже убедилась. И уже не раз и не два порывалась покинуть ставшее опасным место. Но что-то удерживало ее, заставляя прищурившись всматриваться в темно-болотный, почти неразличимый в сумерках силуэт.

Все чужаки были врагами… и все были чужаками. Кроме одного… Она не помнила его лица или имени, лишь теплоту внутри от его близости… да еще глаза… темно-синие, внимательные, глубокие, как два кусочка беззвездного неба. Ничего более, однако… незнакомец, спугнувший ее, но так и не ставший преследовать, чем-то напомнил его… то единственное близкое существо, которое Караи помнила… кому решилась бы довериться… возможно, решилась бы. Но вот был ли незнакомец им?

Минуту колебания нарушило приближение других, более шумных чужаков. Караи сердито зашипела и отпрянула назад, в темноту. Пришельцы не заметили ее, громко обмениваясь впечатлениями. А потом так же отбыли, забрав с собой незнакомца. Ну и скатертью дорога!

Когда в тоннеле наконец вновь стало тихо, Караи выбралась из укрытия. И быстро, стараясь держаться тени, заскользила прочь, в сторону обширного зала. После двух недель уединения в этих сравнительно уютных местах ее покой вновь потревожили — и она не желала оставаться здесь более. Подальше от чужаков, пусть даже они и не кажутся враждебными. Все в мире обман и иллюзия, никому нельзя верить. Караи не помнила, откуда это знает, но уверенность крепла с каждой минутой. Лишь уединение даст ей покой, сохранит ее свободу и безопасность. Пусть оно иногда и тяготит, лишь ему она может верить.