Честный договор, или Меньшее зло (джен)

Проводив друзей, Кожеголовый направился к своему убежищу, морщась и потирая затылок. Вид у крокодила был на редкость сосредоточенный и серьезный. Вот хоть убейте, не верил он в легенду, преподнесенную учителем черепашек. Не верил — и все тут! За прошедшее время Кожеголовый видел Караи, что называется, во всех видах и лучше любого знал, на что похожа она, когда змеиная часть натуры берет верх над человеческой — и насколько часто это случается. Но сегодня явно был не тот случай. Да, поначалу Караи бросилась на пришельца, как на любого показавшегося опасным чужака, но потом… потом она успокоилась благодаря действиям рыжей девчонки. Вроде бы даже узнала. Тогда почему?..

Отчаявшись найти разгадку самостоятельно, Кожеголовый махнул рукой — и отправился на поиски уже самой Караи. Кто, как не она, знает ответы на его вопросы? Он даже примерно догадывался, где будет искать — за прошедшее время успел изучить все ее укрытия и захоронки. Гораздо сложнее будет уговорить соседку поделиться сокровенным… но без этого не обойтись.

Как он и ожидал, обнаружилась Караи в самом дальнем закутке убежища, возле черного хода, сплошь утыканного самодельными ловушками. Девушка-змея притаилась в темном углу меж выступающей из пола трубой и толстостенным ящиком, заменявшим одновременно шкаф и межкомнатную стенку (крокодил видел подобные в черепашьем жилище). Она зло зашипела на соседа, когда тот подошел ближе, и подалась еще дальше назад, спиной вжимаясь в неровную бетонную поверхность.

— Это я, Караи. Все ушли, — отложив в сторону передатчик, врученный ему Донателло, Кожеголовый продемонстрировал Караи пустые руки. — Видишь, ничего опасного, — он обвел широким жестом помещение за спиной. — Можешь выходить.

Та отрицательно мотнула головой, прошипела что-то неразборчивое. Зеленые глаза горели настороженностью и раздражением. Вздохнув, Кожеголовый уселся на пол, напротив убежища Караи, но на расстоянии. Потребуется время, это он уже знал по опыту. Возможно, много времени и терпения, потому что Караи выглядела даже более взбудораженной и дикой, чем обыкновенно. Может, он поторопился с выводами насчет инстинктов, и все же…

Продолжая уговаривать сердито косящуюся соседку, он медленно, по дюйму, подвигался ближе. Та поначалу не реагировала, а заметив, метнулась, пытаясь улизнуть, скрыться — чего не делала с самого появления здесь.

Кожеголовый не знал — и не желал знать, куда она направляется. Нахмурившись, он подался вбок, неожиданно быстро для неуклюжего с виду тела, перехватив беглянку поперек живота. Караи тут же впилась острыми зубами одной из рук-змей в его запястье… попыталась впиться, точнее сказать: толстую кожу крокодила она прокусить так и не сумела. Совершенно человеческим жестом встряхнув ушибленной рукой, попыталась снова, раздраженно зашипела, стараясь вырваться, раз, другой… Крокодил держал ее крепко, но осторожно, прижимая к себе и продолжая негромко уговаривать. Пару раз даже провел ладонью по голове. Уж что из этого помогло — он не знал и сам. Спустя некоторое время Караи перестала вырываться и, извернувшись, заглянула ему в лицо, как показалось, вопросительно.

— Тебе лучше? — Кожеголовый уставился на змею-куноити так же внимательно, гадая, можно ли ее отпускать. И переспросил для верности: — Никуда не убежишь?

Получив неразборчивый, но все же ответ, он ослабил объятья, но Караи не спешила отстраняться.

— С-спасибо, — проговорила она еле слышно, затем резко повернула голову в сторону входа, где у порога сплетались тени. — Они…

— Они ушли, Караи. Но ты зря их боишься, — Кожеголовый укоризненно покачал головой. — Я думал, уж Майки и Леонардо ты знаешь. И вспомнила…

— З-снаю, — проговорила Караи уверенно. — Эйприл помогла мне вс-спомнить все, — она мотнула головой с неожиданной горечью, отвернулась и прикрыла глаза. — З-сря…

— Ты вспомнила что-то неприятное? — Кожеголовый осторожно опустил ладонь на узкие покатые плечи. — Что-то связанное с черепашками и их учителем?

Караи кивнула, все так же глядя на еле различимую стену. Все так же молча. Еще раз погладив ее по голове, Кожеголовый поднялся и зажег свечу, утвердил ее в старой миске неподалеку, потом вернулся на место. Маленький огонек дрожал от сквозняка, освещая лишь маленький уголок темного пространства — там, где находились они двое, словно бы отделяя, огораживая их от царившей вокруг темноты.

Кожеголовый покосился на Караи и чуть заметно улыбнулся. Он уже знал, что соседка любит огонь. Вот и сейчас она завороженно уставилась на свечу; оранжевые блики отражались в зеленых глазах. Тяжело выдохнула и машинально, неосознанно прижалась к чешуйчатому боку невольного товарища по несчастью. Рядом ей казалось хоть немного, но теплее.

Подождав немного и убедившись, что сама Караи ничего не скажет, Кожеголовый решил начать разговор первым. Осторожно, издалека, может, всплывет хоть что-то, позволяющее понять. Он был не очень силен в красноречии и потому старательно припомнил для начала все, что связывало — и разделяло его друзей и Караи. Может, разгадка кроется там?

— Ты долгое время считала черепашек и их учителя своими врагами, — начал он, повернувшись к свече, но одним глазом кося на Караи, — но это было ошибкой. Они никогда не желали тебе зла — как, впрочем, и никому другому.

Караи кивнула, все так же глядя на пламя. Уголки губ тронула неуверенная улыбка. Леонардо… Сильные уверенные руки подхватывают ее в миг падения, крепко держат — вот как сейчас — не сковывая, но добавляя уверенности… Веснушчатая мордашка младшего из братьев радостно улыбается ей, напрочь забыв обо всей вражде… Друзья…

— Да, — проговорила она тихо, наслаждаясь каждым звуком этого слова. — Друзья…

— И семья, — ободренный Кожеголовый решил закрепить достигнутое. — Они — твоя настоящая семья, твой отец и твои братья. Они никогда намеренно не причинили бы тебе вреда, защитят тебя и сейчас — от Шредера и всех, кто попытается тебя схватить. Твое место рядом с ними…

Что-то пошло не так: Караи шарахнулась от него, зло зашипев.

— Неправда! — она скрутилась в тугую пружину. — Я не нуж-жна им! Они с-сами брос-сили меня! Отдали Ш-шредеру в обмен на помощ-щь.

Крокодил нахмурился. Что-то такое говорил ему Майки, при их первой встрече после долгой разлуки. Вспомнить бы еще, что именно…

Он потер широкую складчатую переносицу, щелкнул пастью. Змеиная мордашка Караи скривилась в усмешке: мутант так забавно выглядел, стараясь быть серьезным.

— В день битвы с Трицератонами, — вспомнил он наконец. — Так вот как оно было…

Караи хмуро кивнула. Сейчас она четко помнила все… и как бы хотела забыть. Сплинтер, предложивший свою жизнь в обмен на Леонардо… Лео, покалеченный в отчаянном броске на помощь учителю… Все четверо — по другую сторону от нее… Они удаляются, она же смотрит им вслед… В горле жжет, глаза же сухи…, а в груди медленно, неотвратимо расползается пустота, вытесняя все, что когда-то ее наполняло. Благородное негодование, сочувствие, гордость за семью и хрупкая привязанность… не остается ничего, лишь пустота и горечь пепла на губах. Все закончилось… сегодня… сейчас.

— Он ос-ставил меня, — проговорила она почти неслышно. Ослабила кольца и усталым движением опустила голову на хвост. — Как он мог так с-со мной пос-ступить? Как?!

Кожеголовый озадаченно потер затылок. Где-то в глубине души он не мог осуждать Сплинтера — тем более, никогда не стоя перед таким ужасным выбором. Возможно, на его месте крокодил поступил бы так же… но лишь возможно. И как объяснить это Караи? Как убедить, что любовь тоже может ранить?

Крокодил тяжело выдохнул, опустил ладони на колени, словно бы становясь меньше ростом. Помочь может только одно. Не слишком хотелось это снова ворошить, но если иначе никак…

— Знаешь, а ведь со мной обошлись почти так же, — неожиданно нарушил молчание он. Караи, вполне ожидаемо, удивленно вскинула голову.

— Как? — только и сумела выговорить она.

— Мой хозяин, Джереми, — Кожеголовый снова вздохнул. — Он ведь тоже выбросил меня. Точнее сказать, выпустил в канализацию, в уличный сток — но ведь это почти одно и то же, верно? — крокодил с досадой мотнул головой. — Да, знаю, я говорил Майки, что было иначе. Но он тоже не смог бы понять.

На несколько мгновений повисло молчание, тягучее, как патока. Караи подползла поближе, зачем-то оглянулась на свечу, затем перевела взгляд на крокодила. Тот невесело усмехнулся, кивнул каким-то своим мыслям.

— Родители этого мальчика очень злились, обнаружив меня, хотели убить — и наверняка сделали бы это, — пояснил он негромко. — Его отец уже однажды наступил на меня, но был пьян и промахнулся, лишь сломал лапку. Джереми ничем не мог им помешать. Он не хотел со мной расставаться и плакал, но в ту ночь все же сделал это. Чтобы я остался жив. Он почему-то верил, что я выживу в сточных трубах, — страшноватая морда Кожеголового скривилась в печальной улыбке. — А после этого я попал к Кренгам. Я тоже долго не мог понять, как он мог так со мной поступить. Но благодаря ему я все же жив… все еще жив. И нашел друзей.

Караи молчала, глядя в одну точку. Многое ли она сумела понять из его рассказа — Кожеголовый не знал. Лишь надеялся, что хотя бы постаралась задуматься над непростыми вещами. Он и сам сумел простить своего прежнего хозяина совсем недавно. Майки… Кожеголовый улыбнулся. Благодаря другу он поверил, что не зря живет на свете, и все, что случилось, тоже не зря. Может, и она…

— Знаю, он причинил тебе боль тем, что сделал, — решился добавить он. — Но лишь для того, чтобы спасти тебя. Тебя, Леонардо и ваших братьев, — Караи подняла голову, и крокодил кивнул более уверенно. — Будь у него другая возможность, уверен, он скорее позволил убить себя, чем расстался бы с тобой. И эта боль посейчас с ним. Я не вправе просить тебя простить… — Кожеголовый помедлил немного, — но хотя бы попытайся понять.

Резкий металлический скрежет заставил его прерваться. Крокодил обернулся через плечо — и в следующую секунду вскочил на ноги, заслоняя своей спиной Караи. Та недоумевающе моргнула, потом зло зашипела. В узкий проход, как муравьи, хлынули Фут-боты. Несколько из них было уничтожено построенными недавно ловушками — но и оставшихся было немало. Рассыпавшись по помещению, они замерли, окружив Кожеголового и Караи полукольцом, не спеша приближаться.

Крокодил бросил отчаянный взгляд на рацию: чтобы не нервировать Караи, он оставил ее на приличном расстоянии, поди теперь дотянись. Тем более, что следом за роботами появились и их хозяева.

— Не совсем то, что надо, — Тигриный Коготь окинул удивленным взглядом помещение, но заметив Караи, довольно оскалился, — но все же вполне удачно, — одним движением он вытащил оба пистолета. — Какая трогательная встреча. Ничего, что мы без приглашения?