Какой судьбы ты хочешь для брата своего? (джен)

Эрик Ренар еще раз осмотрел комнату, служившую его личной столовой. Сегодня она значительно преобразилась — исчезли позолоченные подсвечники, шкатулки из слоновой кости и прочие предметы роскоши. Их количество и раньше не было чрезмерным — в наличии вкуса принцу было не отказать — но сейчас убранство помещения плавно сошло от верхних границ дозволенного к нижним. Как ни крути, Шон много лет прожил в Америке, и последнее, чего хотел Эрик, — ненароком спугнуть его.

Новость о столь скором приезде брата застала его высочество врасплох, так что приготовления были довольно сумбурными, но со своей задачей прислуга справилась неплохо. Комната была обставлена со вкусом, но без излишеств: белый фарфор, однотонные скатерти, изящные, но не перегруженные резьбой стулья. Бастард должен чувствовать, что ему здесь рады, а не пытаются задавить положением.

Повара тоже трудились не покладая рук. Задание им было дано строгое, но оставляющее значительный простор для фантазии — блюда должны быть изысканными и вместе с тем простыми, а главное, они должны быть австрийскими. Этот ужин должен напомнить Шону, насколько он скучал по родине. Эрик продумывал все детали, чтобы удержать брата рядом.

Он еще будет нужен.

— Ваше высочество, — начал вошедший слуга лакейским тоном, но принц жестом остановил его, давая понять, что официальные церемонии здесь не к месту. Тот разом скукожился, виновато кивнул и попятился, освобождая дорогу гостю.

Капитан Ренар, вопреки обыкновению, выглядел довольно небрежно — костюм был изрядно помят, зажим для галстука сидел косо. Это можно было списать на долгую дорогу, однако Эрик прекрасно знал, что братец вполне мог привести себя в порядок, и этот маскарад исключительно для того, чтобы продемонстрировать пренебрежение.

— Шон! — кронпринц приветливо улыбнулся, направившись навстречу брату. — Не ждал тебя так скоро, но я чертовски рад твоему приезду!

— Я вижу, — холодно прокомментировал Шон, осмотревшись. Он не был в замке с детства, но не нужно было быть гением, чтобы понять — в обычные дни здесь все по-другому.

— Я решил, что небольшой семейный ужин будет лучше официального приема, — продолжал Эрик, всем видом изображая радушие. — Располагайся, чувствуй себя как дома. Ох, о чем я говорю, ты же и есть дома!

— Очень мило… — Шон подошел к ближайшему стулу, но садиться не торопился. — Может, все-таки перейдем к делу? Ты очень хотел моего возвращения, и вот я здесь. Что дальше?

— Шон, Шон, Шон, ну до чего же ты нетерпелив! Новый Свет определенно плохо действует на тебя — вместо того, чтобы радоваться воссоединению с семьей, ты вновь уходишь в сомнения, расчеты, планы… Взгляни на все проще: мир меняется, твое происхождение уже не считается преступлением, тебя вновь рады видеть в семье. Только не говори, что не мечтал об этом все эти годы.

— Проблема в том, что строить планы — не только американская черта, — парировал бастард, — и я хочу знать, каково мое место в этих планах.

— Твое место отныне и навсегда — по правую руку от меня, — ласково произнес Эрик, усаживаясь напротив стула, который облюбовал брат. — О, а вот и ужин!

В дверях весьма вовремя для наследного принца появились горничные с подносами.

— Благодарю вас, дамы, — промурлыкал он, когда девушки водрузили кушанья на стол, — дальше мы уже сами, по-простому, по-домашнему.

Служанки покинули комнату с плохо скрываемым удивлением на лицах, а Шон скривился — эта игра в идиллию уже порядком поднадоела ему.

— Кстати, раз уж мы теперь не разлей вода, может расскажешь где Ник? — поинтересовался он, придавая лицу то же умилительное выражение, что так старался изобразить брат.

— Ник? — как можно более искренне изумился Эрик.

— Гримм, — пояснил бастард.

— А-а. Я полагаю, в Портленде, — с невинным видом ответил кронпринц, — если ты, конечно, не взял его с собой.

— Забавно, а я думал, это сделал ты.

Эрик прыснул.

— Умоляю тебя, братец, я похож на самоубийцу?

— На самоубийцу не очень… — начал Шон, но договорить ему брат не дал.

— Кстати, как тебе наш прекрасный город? Давно ты не ходил по его улочкам…

На это Шон не ответил. Так уж было заведено, что на все вопросы брата он отвечал сарказмом, но язвить на тему Вены он не мог. Этот город и впрямь был для него второй родиной после Женевы, хоть он и носил гордый титул гражданина Америки. Хотя, не такой уж и гордый. Несмотря на десятилетия, проведенные за океаном, он действительно скучал по дому, по маленьким кондитерским и кофейням на каждом углу, живописным замкам, напоминавшим о величии былой империи, по воскресным прогулкам по венскому лесу. Город изменился — все на свете меняется — и при этом все равно казался застывшим во времени. Слишком много истории творилось на его улицах и в стенах дворцов — город буквально пропитался ею. Пусть далеко не вся она была широко известна.

— Комнату для тебя уже подготовили, — сменил тему Эрик, вполне довольный произведенным эффектом.

— Благодарю, — сухо отозвался бастард. — Может, сразу скажешь, за какой картиной будет сидеть соглядатай. Чтобы я случайно его не ослепил или не поранил.

— Шо-он, — обиженно протянул кронпринц, но так и не закончил мысль, так как раздался стук, следом за которым на пороге возник один из телохранителей.

— Прошу прощения, ваше высочество, но к вам посетитель.

— Кого еще… — Эрик потянулся вбок, чтобы разглядеть нежданного гостя, и сразу посерьезнел. — Конечно, как я мог забыть? Прости, твой приезд и впрямь вышел очень неожиданным, так что я не успел отменить некоторые встречи. Угощайся. Я постараюсь не задерживаться. Не волнуйся, еда не отравлена. Если возникнут какие-то сомнения, Фабиан в твоем распоряжении.

Слуга покорно кивнул.

Шон криво улыбнулся — обычно для проверки пищи на содержание яда при дворе держали собак, но братец пошел дальше.

Проводив Эрика взглядом, он как бы ненароком заглянул в дверной проем. Одетая в черный костюм женщина с волосами в тон одежде показалась ему знакомой, что было странно, ведь он не был в Вене более двадцати лет. Он видел ее всего несколько секунд до того, как дверь за братом захлопнулась, но был уверен, что знает ее.

«Бабенберг, — всплыло из самых дальних глубин памяти, и эта мысль заставила бастарда невольно содрогнуться. — Что ты задумал, Эрик?»

Он не видел эту женщину с самого детства и вряд ли узнал бы, если бы та не была так похожа на мать. Ребенком он часто встречался с Анной — ее семья, так же, как и он с матерью во время их кратких пребываний в Вене, располагалась в «последней четверти» родового замка Австрийской королевской фамилии. Так называли часть замка, занимаемую самыми полезными существами, которых аристократы предпочитали держать при себе, сохраняя на некотором расстоянии, — вход в «последнюю четверть» был отдельным и вел в огороженную часть сада. Впрочем, для таких, как его мать, всегда имелись потайные ходы, которые они с Анной тайком увлеченно исследовали. Она была единственной его ровесницей, да и мать считала связь с родом Бабенбергов очень выгодной, хотя одна проблема все же была — нездоровая фанатическая преданность этого семейства королям — но кровь, текущая в Шоне, автоматически снимала ее.

Род Бабенбергов всегда был верен королям и его семье в частности. В сущности, именно благодаря им Ренары стали называться Австрийской Королевской семьей, хотя на самом деле их влияние в мире везенов было куда шире, однако именно здесь, тогда еще в будущей Австрии, они сумели получить власть на другом уровне. Бабенберги были не просто ведьмами — они владели настоящим колдовством и, кроме того, имели княжеский титул. Такое сочетание не могло не привлечь Королей. Союз двух могущественных семей был более чем плодотворен — официально правителями Восточной марки были герцоги Бабенберги, но на деле власть была двуликой — одно из ее лиц смотрело в мир людей, другое — вселяло страх в мир сверхъестественного. Этот тандем дал толчок независимости Австрии от великой империи (часть которой Ренарам, увы, не подчинялась) и в течение нескольких столетий медленно, но верно укреплял ее. Однако такое положение нравилось не всем — Королевские фамилии всерьез беспокоило влияние, которого добились Ренары, и они начали всеми силами подрывать его. Те или иные связи с правителями изнаночников были не только у австрийской семьи, пусть и носили не договорную, а, скорее, манипулятивную природу.

«Великие войны существ», начавшиеся в тринадцатом веке, мало отразились на видимой части истории — подумаешь, несколько восстаний министериалов, сменилась правящая династия в одном из государств Священной Римской империи — такое уже случалось и не раз случится. Но на другую, невидимую невооруженным глазом часть истории, это повлияло сильно. Падение Бабенбергов было ударом для Ренаров, хоть и не настолько сильным, как полагали другие правители. Оба рода прекрасно понимали, что продолжение их связей повлечет за собой и продолжение заговоров, направленных против них, один из которых может положить конец не только союзу, но и семьям, в этот союз вступившим. Фридрих II взошел на престол, уже осознавая, что ему предстоит стать последним правителем среди Бабенбергов, и делал все возможное, чтобы укрепить положение Австрии перед тем, как его род уйдет в тень на много столетий. Ренарам же эта кутерьма даже сыграла на руку — за суматохой, царящей вокруг правящей династии Австрии, мало кто заметил, что другая подвластная им территория — Бургундия — так же освободилась от власти империи. Да и в Вене они получили уже такое влияние, что держать в руках новую династию было не так уж и сложно.

После вступления на трон Габсбургов прежнее правящее семейство считалось угасшим. Однако то и дело, то здесь, то там, в летописях военных походов или на собраниях тайных обществ все же всплывала царственная фамилия. Бабенберги исчезли с подмостков, но роль их еще далеко не сыграна. Они, как-никак, были еще и колдунами.

Да, Бабенберги были колдунами, а одно из неписаных правил Королей гласило: «Не обращаться за помощью к существам более сильным, если кто-то попроще может сделать то же самое». Что бы не задумывал Эрик, это было масштабно.

— Ох, прости, работа порой отрывает даже от самого приятного времяпрепровождения, — голос кронпринца вывел Шона из задумчивости. Вот уж действительно — легок на помине.

— Сожалею, что стал твоей работой. Постараюсь отвлекать от приятного времяпрепровождения не очень сильно, — заметил бастард издевательским тоном, надеясь, что брат не поймет о его подозрениях.

На лице Эрика отразилось угрюмое страдание.

— Боже, Шон, ну почему ты обо мне такого ужасного мнения? Давай попробуем, как говорят у вас в Америке, «зарыть топор войны». Ты, я вижу, так ничего и не съел.

— Перекусил по дороге, — отозвался бастард.

— Вполне в духе Нового Света, — вздохнул Эрик, — что ж, возможно, тебя заинтересует опера, — он протянул брату брошюру, — Вена — все же не Портленд, а одна из культурных столиц мира.

Шон с фальшивой улыбкой принял ее. Культура ни одного из принцев сейчас явно не интересовала.

* * *

Театральная постановка «Теплый семейный ужин» утомила Шона так, что сейчас ему было торжественно плевать на шпионов брата и родовитых колдунов — хотелось лечь и уснуть, а об остальном можно подумать завтра. «Может, Эрик этого и добивался — вымотать меня, чтоб я не лез, куда не надо? Если так, у него получилось», — усмехнулся он про себя. Слуга учтиво открыл дверь и впустил Шона в его покои. Войдя внутрь, бастард вовсе не удивился, когда услышал за спиной скрежет ключа. Чего-то подобного он как раз ожидал.

Он оказался в небольшом зале в стиле ренессанс, боковая дверь из которого вела в спальню. Шону была знакома такая планировка — она преобладала во всех жилых комнатах во дворце. Зал мог служить приемной для временных гостей, а также в нем присутствовало все, располагающее к отдыху — высокие книжные шкафы, антикварный письменный стол, мягкая мебель… И кое-что, чего в нем быть не должно.

Высокая черноволосая женщина удобно расположилась на одном из обитых бархатом кресел и перелистывала книгу, глядя сквозь нее.

— Анна. Даже не знаю, приятный это сюрприз или нет.

— Здравствуй, Шон, — холодным тоном напомнила она принцу о приличиях. — Я долго решала, стоит ли посещать тебя. Не заставляй меня думать, что я ошиблась.

— Здравствуй, — бастард присел на диване напротив. — Прости, я немного устал, так что галантности от меня ждать не приходится. Прекрасно выглядишь сегодня!

— Да, — констатировала собеседница, — галантность явно хромает на обе ноги. Если учесть, что последний раз мы виделись, когда мне было четырнадцать. Впрочем, я пришла не ради комплиментов. Хочу дать совет: если тебе дорога жизнь — при первой же возможности собирай вещи и возвращайся в Америку.

Шон усмехнулся.

— Я с радостью воспользовался бы твоим советом, но, боюсь, у меня еще есть дела.

— «Положение хоть и безысходное, но не серьезное», — процитировала ведьма одно из австрийских крылатых выражений. — Что ж, мое дело предупредить, — без всяких эмоций добавила она, положив книгу на журнальный столик между ними.

— Если честно, я удивлен, что из-за детской дружбы ты решилась пойти против наследного принца и оповестить меня, — заметил бастард, чтобы как-то удержать собеседницу. Вместе с ней он рисковал упустить хорошую возможность узнать о замыслах Эрика.

— Детская дружба здесь ни при чем. Мне просто не нравится идея использовать члена королевской семьи. Пусть даже наполовину.

— Меня не так просто использовать.

— Возможно. Только не забывай, что ты не чистокровный принц. У тебя есть слабости. Восприимчивость к зельям — одна из них.

— Да… — вынужден был согласиться Шон. — Только это лишено смысла, с помощью зелий Эрик может контролировать кого угодно.

— Есть вещи, которые кто угодно не сделает. Что ты знаешь о тайнике крестоносцев? О, я вижу, ты знаешь, — ухмыльнулась Анна, глядя на побледневшее и вытянувшееся лицо собеседника.

Когда к Шону вернулся дар речи, напрочь пропавший после осознания того, что задумал брат, она уже стояла у книжных полок, внимательно изучая их содержимое.

— Погоди! — буквально крикнул он, вскочив на ноги. — Часть ключей у других семей, часть утеряна. Он просто не сможет добраться до тайника.

— Четыре ключа уже давно у него, о местонахождении остальных он знает, — отозвалась Анна. — Хотя для видимости он уговорил семьи объединить усилия и передать ему свои подделки. Конечно, они думают, что после открытия тайника его содержимое будет сообща исследовано, дабы выяснить, возможно ли использовать его безопасно. О твоем предполагаемом участии они не знают. Твой брат даже решил обзавестись собственным гриммом, чтобы кто-то из служащих другим домам не доложил им о его планах. Закрывая тайник, крестоносцы позаботились, чтобы только им подобный смог открыть его.

— Дай угадаю, — ухмыльнулся принц, — он тоже будет контролироваться с помощью зелий. Гримма околдовать нелегко.

— Однако при должном старании возможно.

Шон понимающе кивнул. Теперь понятно было, зачем его братцу понадобилась ведьма из рода Бабенберг. Чуть подумав, он вновь поднял взгляд.

— Анна, мне нужна помощь. Помоги мне освободить гримма, и я смогу исчезнуть из страны.

— Гримм — уже не моя забота, — флегматично отозвалась ведьма.

Он понимал, что играет с огнем, но все же продолжил:

— Ты думаешь, на мне Эрик остановится? Он жаждет власти и ради нее готов переступить через любого, вне зависимости от происхождения. Его нельзя допускать до тайника.

— И поэтому до него должен первым добраться ты, — все тем же размеренно-безразличным тоном закончила за Шона ведьма. — И чем же ты лучше?

— Я хочу использовать хранящийся там артефакт другим способом. После этого я спрячу его от семей, чтобы никто из них не смог воспользоваться им.

— О, даже так… — Анна ненадолго задумалась, после чего продолжила. — Поступай, как знаешь, я мешать не буду. А насчет помощи… — она кивнула в сторону так и оставшегося лежать на столике тома. — Я надеялась, что эта книга поможет тебе понять замыслы брата, но раз уж ты и так о них знаешь, можешь поискать в ней еще что-нибудь интересное.

Шон отвернулся и взял в руки книгу. Это оказалось пособие по зельеварению — подходящая книжечка для принца, нечего сказать. Подняв глаза, он заметил в зеркале, как Бабенберг потянула на себя внушительное издание Франца Гильпарцера и скрылась за бесшумно отъехавшим в сторону книжным стеллажом, который тут же вернулся на место. Должно быть, до этого коридора они в детстве не добрались, что Анна успешна исправила в одиночестве.

Пролистав фолиант, он нашел искомое зелье и бегло прочитал список ингредиентов. Он никогда не делал этого сам, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Новые волнения будто по волшебству (а может, и не будто) стерли накопившуюся усталость. Он вернул книгу на пустующее на полке место и повторил действие недавней собеседницы.

Пришла пора наверстывать упущенное в детские годы.