Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Столько пятен. Их слишком много. Ублюдки в синих мундирах могут быть совсем рядом. Стук во входную дверь заставил замереть от ужаса, внутренности сжались в болезненный комок.

«Уже?! Меня нашли так быстро?» — Хейд застыл с мокрым комбинезоном в руках. Так его и убьют. Повесят. Застрелят. Прикончат рядом с сортиром.

Дверь никто не выламывал, лишь визгливо ругалась соседка: «Трубы воют уже минут двадцать! Весь квартал успел бы за это время перемыться. Хватит тратить воду, приблуда ты степная!» Можно выдохнуть. Хейд склонился над ванной, пытаясь разглядеть капли крови на комбинезоне. Мерещились десятки, сотни, тысячи крапинок, он высматривал их на чёрной ткани с нездоровым, отдающим лёгким безумием упорством. Из гостиной, пробиваясь сквозь шум воды, волнами лился голос Элии Уайт: весь день крутили запись её свежего хита:

Эй, ты видишь?

Видишь дирижабль над головой?

Он ждёт нас — но мы обратились в прах.

Голос резко взвыл и стих, съеденный помехами. Из-за ржавых труб вода была грязная, рыжеватая; Хейду казалось — это стекает с комбинезона злосчастная кровь. Задев пальцем острый край одной из заклёпок, он рассёк сморщенную от воды кожу. Поверх пятен, видимых лишь помутнённым от страха разумом, упало две капли уже настоящей крови.

«Возьми себя в руки! — Хейд хлопнул по лицу мокрыми ладонями и зажмурился. — Меня не могли разглядеть. Я не оставил никаких улик. Не оставил же?.. Проклятье, баллон!.. Его могут не найти. Залягу на дно, никто и не узнает».

Он бездумно слизал выступившую кровь. На языке горчило от её привкуса, смешанного со ржавчиной. Ничего. Пока по всему Дарнеллу не расклеили гончие листы с его лицом, ещё не всё потеряно. Он сможет выкрутиться, улизнуть. В империи полно укромных уголков.

«Зараза, как я мог так облажаться!» — Хейд боднул лбом холодный бортик ванны, закусил шрам на губе. Раз за разом он прокручивал в памяти минувший вечер. Где, где же он допустил фатальную ошибку?

А наш дирижабль уходит вдаль,

Туда, где за горизонтом открыты новые миры,

Туда, где навеки вместе жили бы мы.

Надоедливая песня мешала сосредоточиться. Пошатываясь, Хейд вышел в гостиную и с трудом повернул у радио заедающий переключатель. Голос певицы медленно затих.

А наш дирижабль всё уходит вдаль,

А наш дирижабль всё уходит вдаль…

Так и не дождавшись нас.

* * *

День складывался на редкость удачно. В бюро добрых услуг повезло урвать выгодный заказ на устранение замыканий в проводке, заодно подрезать пару кошельков. Лёгкие деньги раззадорили аппетит, поэтому Хейд прихватил заказ в менее законной конторе — и вот, бутылка коньяка слегка выпирает под пиджаком, убранная в глубокий внутренний карман. Каждый раз он развлекал себя игрой «угадай, что в бутылке». Ему придётся вернуть кольцо, когда-то подаренное любовнице? Похитить компромат на важную шишку? Банально обчистить шкатулку с семейными ценностями? Горлышко перевязали красной лентой — знак крайней срочности, это только подогревало интерес.

В трущобах близ Обводного канала находилась его укромная нора — место, где можно отдохнуть в перерывах между двумя работами. Квартиру сдавала миссис Бэлвош, бравшая раз в неделю скромную плату, но с одним условием. Ерундовым, как подумалось в начале. Но с каждым днём становилось очевиднее, насколько сильно ошибся Хейд и насколько коварной оказалась миссис Бэлвош.

— Свали, мешаешься.

На стопочке романов, оставшихся от хозяйки, возлежал огромный кот. Хейд не запоминал его кличку, потому звал Первым из-за единственного пятна на персиково-рыжей шерсти — ровной белой линии на лбу. Занятый массивной тушей стол был слишком мал для двоих, потому Хейд без раздумий согнал кота шлепком. Первый шипел, урчал, готовый кинуться на ноги неприятеля, но его привычно проигнорировали.

Итак, кот — то самое досадное условие. Он остался от мужа коварной старухи, которая не придумала ничего лучше, чем скидывать заботу о животном наивным арендаторам.

Щёлкнул переключатель, радио заиграло набившие оскомину песни — пусть лучше они крутятся на заднем фоне, чем чья-то грызня под окном. Настроившись на рабочий лад, Хейд пинцетом вытащил из бутылки свёрнутый в трубочку лист. Разгладив записку на столе, он пробежался взглядом по сетке из цифр, написанных размашистым небрежным почерком. Странно.

«Кажется, Несса была не совсем трезвой или очень уставшей», — Хейд не узнавал почерк старой знакомой, но кто, кроме неё, мог шифровать заказ? Все тайные метки на своём месте, не придраться. На обратной стороне листа нашлась подпись «См. К.Р.», а ещё ниже — приписка, обведённая красным, указывающая примерное время и сегодняшнюю дату. Чем заказчик думал, выдвигая такие сроки!

Пришлось достать из шкафа увесистый том «Современной истории Тормандалла» авторства Конана Рикко, благодаря ему сетка цифр превратилась в набор слов. Подумав немного, Хейд сложил из них нечто осмысленное: улица им. Параведда, резиденция квадрианцев, пятый этаж, помеченное крестом окно, цель — Дар Квадранты. Ясно теперь, к чему такая срочность — застать приближённого на одном месте, если он не приехал с миссией, та ещё задачка. Майра, организатор лотереи, как раз смеялась недавно: «В последнее время рука у тебя невезучая, спорим, если Сорокам поступит заказ украсть Дар, именно ты его и вытащишь».

«Кажется, у Майры проклюнулся дар предвидения. Может, настучать на неё за нарушение законов?» — невесело усмехнулся Хейд, но отказываться от дела, впрочем, не собирался. Вдруг сегодняшняя удача поможет ему в вылазке?

Сверившись с картой Дарнелла, Хейд отыскал нужную улицу и дом. Знакомый адрес. Он бывал в резиденции год назад, по заказу бюро — проблемы с проводкой, но чинить такое старьё бесполезно, только менять. Кто бы мог подумать, что придётся наведаться туда вновь. Стоило собраться на дело, как всплыла подлянка Первого: тот пробрался в спальню и испачкал шерстью подготовленный комбинезон, вдобавок кое-где его подрав. На всякий случай Хейд обнюхал ткань. С несносного кота станется опозорить своего противника, помочившись на его одежду — подобное уже случалось с сапогами всего неделю назад.

«Если к зиме не съеду, пущу на рукавицы и мясную похлёбку», — стряхнув с груди шерсть, Хейд потянулся к поясу с подсумками. А вот и второй сюрприз: кот погрыз крепления баллончика с усыпляющим газом. Хейд цокнул языком. Баллончик не раз его выручал, но он слишком широкий, в другие крепления никак не влезал. Время поджимало. Штопкой придётся заняться завтра, но для надёжности Хейд прошёлся разок иголкой с ниткой. Подёргал, проверяя на прочность — хватит на одну ночь.

Вечерний Дарнелл встретил Хейда предгрозовой прохладой. Торгаши горланили наперебой, продавая по дешёвке остатки еды, что пришлось как нельзя кстати: на выбор и рыбные пироги, и варёные мидии, крабовые лапки, лепёшки с икрой да паровые пирожки с мясом — на последних Хейд и остановился.

— Тебе с чем пирожок, мальчик: кроликом, птицей, или вот, один с морской капустой остался, хочешь? — благодушно пробасил торгаш, поправив очки на носу. Стоило ему присмотреться к Хейду, как его щекастая рожа скривилась, выпятив губу. — Проваливай, обезьяна поганая, пока всех нормальных покупателей не распугал. Шуш!

Хейд лишь пожал плечами. Староват он уже, чтобы кидаться на любого, кому его чужеземная кровь встала поперёк горла. Неприятный осадок сгладил кое-чей дневной заработок, осевший в подсумке — деньги ведь, как в народе говорят, к деньгам шли. Голодным Хейд не остался: обменял пару шиллетов на печёный картофель у не такой принципиальной торговки. Путь до улицы им. Параведда удалось сократить через парк, обычно малолюдный, но сегодня его облюбовала толпа ряженых людей. Шума от них было на всю округу: кто-то играл на кожаных бубнах, кто-то хлопал в ладоши, кто-то пел. Локти этих крикунов так и норовили прилететь в лицо Хейда, но ему не привыкать уклоняться от помех.

— Потанцуй со мной! — за его руку ухватилась смуглая девица с косой иссиня-чёрных волос. — Не думала, что встречу здесь ещё одного айрхе. Всевидящий хан свёл нас, не иначе! — она лукаво прищурила подведённые сурьмой глаза, такие же, как у Хейда: раскосые, цвета чернослива. — Сегодня даже духи пришли разделить с нами праздник, и ты присоединяйся, брат.

Чужое прикосновение — ножом по нервам. Стряхнув с себя руку, Хейд молча растворился в толпе. Ни «братья», ни «сёстры» ему не нужны. Почти выбравшись из парка, он наткнулся на забавную картину: женщина в салатовом балахоне кружилась вокруг торгового автомата с напитками. Она то скребла по стеклу пальцами, обмотанными ленточками, то постукивала по корпусу, то водила ладонями, приговаривала что-то, не понимая, как заставить страшный неприступный агрегат поделиться бутылочкой.

tab>— Вам помочь? — мимоходом спросил Хейд, в котором сработала профессиональная привычка. Не воровская, вполне цивильная: днём он ходил по домам как работник бюро услуг, возвращая жизнь всевозможным приборам. Зачастую поломки были связаны с такими глупыми причинами, что можно неделями байки рассказывать. Хейду было несложно исправить невежество заказчиков, пусть ему и не доплачивали за лишние хлопоты.

— Молока… мне бы молока, — лицо женщины скрывала маска в виде морды корсака, степной лисицы. — Не понимаю, как открыть этот мешок. Тут какой-то секрет?

— Есть один, — Хейд закинул шиллет в прорезь. Автомат шумно заработал, незнакомка вздрогнула от неожиданности, когда он с громким щелчком выплюнул бутылку.

— Как чудно́. Предки моих предков и их предки могли получить молоко, лишь касаясь живого, с живыми же потом делились. Теперь оно в железных мешках, которые делятся в обмен на такое же железо. — Ногти оказались как когти, с лёгкостью подцепили крышечку и сорвали её. Женщина покачала головой. — Это молоко, оно же мёртвое совсем, в нём тепла нет. Вот же странные времена настали...

— В следующий раз берите воду, с ней не прогадаете, — Хейда судьба молока из автомата не особенно тронула.

— Спасибо, что помог договориться с железным мешком, маленький человек, — морда корсака оказалась непозволительно близко, уставилась на Хейда пустыми глазницами. — Чую в тебе родное. Тоже ведь под степным солнцем рождён да тёплым молоком вскормлен, но не здесь, где-то далеко, за морем.

— На вторую бутылку монету не дам, — Хейд мигом растерял половину доброжелательности. Он попытался обойти странную особу, но его перехватили за плечо, вцепившись, словно когтями. Вот же прилипала! До квадрианской резиденции оставалась какая-то пара шагов, за кронами деревьев уже можно было различить свет в окнах.

— Маленький человек, забудь о своих железках. Предки моих предков на дар отвечали даром, и я тебя без ответного дара не отпущу. Таков закон, — в руке женщины-лисицы оказалась пиала, в которую она вылила купленное Хейдом молоко. Выбросив бутылку, она протянула мешочек с маковыми зернами. — Мой дар — кусочек будущего. Брось горсть.

В такие моменты Хейд вспоминал, почему решил остаться в городе, в цивилизации, и не горел желанием возвращаться к корням. К крайне душным и навязчивым корням.

— Я не хочу знать, как зовут суженую, — в его без того насыщенном графике не осталось места для семьи, — ждёт ли меня богатство, — всё, что хотелось, он мог украсть или купить на заработанное, — и где искать своё счастье, — та жизнь, которую Хейд построил своими руками, устраивала его полностью, — потому простите, но не интересует.

— Так давай погадаем на смерть, — гадалка настойчиво протягивала мешочек с маком. — К ней никто не безразличен.

Вдалеке прогрохотал гром. Башенные часы начали отбивать одиннадцать часов вечера. Первый удар. С раздражённым вздохом Хейд набрал горсть маковых зёрен, не глядя кинул в пиалу, половину рассыпав мимо. Пятый удар. В резиденции разом погас свет. Восьмой удар. Нечеловечески длинные пальцы обхватили ладонь Хейда, стёрли с подушечек прилипшие зёрна.

— Смерть придёт за тобой в день первого снега, маленький человек.

Последний удар.

— Надеюсь, теперь все правила соблюдены? — Хейд выдернул ладонь из чужой хватки, чувствуя на коже липкий след от прикосновения. — В любом случае — всего хорошего.

К счастью, больше Хейда никто не задерживал, иначе пришлось бы перейти к грубой силе или злому слову, а конфликты он не любил. Пора сосредоточиться на деле. То, что свет в резиденции потух аккурат к тому времени, которое было указано в записке — явно не чудесное совпадение. Хейд нервно прикусил шрам на губе. Сам особняк, насколько он помнил, раньше принадлежал роду Эливайн. Эта семейка толстосумов приложила руку к строительству Дарнелла в столь давние времена, когда город даже не носил своего нынешнего названия. От былого великолепия остались крохи: что могло рассыпаться — рассыпалось, что могли сломать — сломали, что могли украсть — украли, но даже побитый жизнью особняк выделялся особым благородством. В глаза бросался горельеф над окном пятого этажа: две Поющие девы, чьи лица скрывали клювовидные шлемы, держали скрещенные копья. Вот и нашлось место из записки.

Несмотря на поздний час, у резиденции то и дело кто-то шатался. На Хейда, однако, никто не обращал внимания: стоило взгляду наткнуться на комбинезон, похожий на форму работников бюро услуг, как любопытство разом угасало. Лучше сработали бы только обноски попрошаек. Подгадав момент, Хейд протиснулся между прутьями забора и затерялся в высоких кустах. Планировка особняка была бесхитростной: главное здание возвышалось куполообразной башней, а пристроенные к нему крылья, ниже на пару этажей, полукругом охватывали внутренний дворик. С тем, чтобы забраться на одну из пристроек, проблем не возникло — Хейд ещё в прошлый визит приметил скрытую между колоннами лестницу. На главное здание пришлось лезть своим ходом, хватаясь за выпирающие горельефы и просовывая в щели между камнями клюв ледоруба-фомки. Наивные люди до сих пор верили, что прутья с вензелями спасут их от домушников. Против Хейда это точно не сработало: хоть и с трудом, но он протиснулся сквозь решётку. Острый край вензеля зацепил крепёж баллончика с газом. Хейд тут же замер, потрогал швы — не порвались ли? На ощупь понять было сложно.

«Вот же всё неладно!» — Хейд вновь прикусил шрамы на губе. Не поворачивать же назад, когда он одной ногой в комнате? Баллончик ещё держится, потерпит.

Створки окна были гостеприимно открыты — у особняков настолько древней планировки всегда беда с вентиляцией. Перво-наперво Хейд привязал к решётке конец каната — пригодится во время спуска. Натянул на лицо маску-респиратор — необходимая подстраховка, когда носишь с собой баллончик с сильнодействующим газом. Приоткрыв шторы, он заглянул в щёлочку одним глазом. Гостиная, значит. За арочным проходом виднелась спальня, где-то там должна быть и дверь, ведущая в уборную. По размерам одна лишь гостиная — как вся квартирка Хейда на Обводном канале. Обставлена старинной, но не очень ухоженной мебелью, и никаких вещей, которые могли бы заинтересовать скупщиков. Не так уж и богато живут квадрианские шишки.

Помимо двух чемоданов у входной двери на присутствие жильца намекал лишь растопленный камин. Где же он сам? На деле ведь опасны не приближённые Квадранты, те только и могли, что бубнить о законах, а их сторожевые псы — Хранители. За благородным названием скрывались обычные наёмники: такие сначала пускали пулю в голову, а потом уже спрашивали, кто ты такой — против них комбинезон работника бюро не спасёт. Хейд мог похвастаться множеством талантов, но умение драться в них не входило. Останавливать пули — тоже.

Выждав немного, Хейд тенью скользнул внутрь. Прислушался к доскам: надёжны ли? Не скрипнут предательски под его весом? Если предположить, что Дар сейчас не на шее приближённого, то где он мог быть? Со своими ритуальными штучками они бегают, как с хрустальной жемчужиной. В чемодан её не убрать, другому не доверить. Может, в спальне?

— Здравствуй, мой дорогой Раймонд. Я-то думала, чего твоя комната пустует, а ты всё хозяйскую дверь сторожишь, — раздался из коридора приглушённый женский голос. — Тебя хорошо кормят за такое усердие?

— Не ожидал тебя сегодня встретить, с мастером приехала? Он дал задание?

Хейд замер на пороге спальни. Раз Хранитель шастает рядом, значит, и его подопечный точно где-то здесь. Скорее всего, в уборной. Кэйшес их всех прокляни! Наведаться позже, когда все уснут? Спрятаться и выжидать? Или же попробовать рискнуть? Хейд думал, а руки делали своё дело. Другого шанса может не представиться. Пять минут — и он исчезнет, как звёзды на рассвете.

— Я всё ещё в немилости, так что нет. Просто, как кошка, гуляю сама по себе, — хмыкнула Хранительница. — Как прошёл сбор?

— Часов пять провёл в курятнике…

На туалетном столике лежали каплевидные серёжки с изумрудами, теперь они болтались в кармане Хейда. В верхнем ящике нашлись пудреница и складное зеркало, украшенное мельчайшей мозаикой. Та сверкала в полумраке, возможно, тоже из драгоценных камней — стоило прихватить. Его приближённый — женщина. Все шансы улизнуть раньше, чем та выберется из уборной.

— Вид у тебя нездоровый. Поспал бы, пока есть возможность. Никто твою девчонку не украдёт. Или надеешься, что она к себе на ночь пригласит?

— Опять твои шуточки, — устало вздохнул Хранитель-у-двери. — Мне неспокойно. Лучше подожду немного, удостоверюсь, что всё тихо. Ты, кстати, очень мне в этом мешаешь, Катерина.

Рядом с чернильницей лежала парочка конвертов и раскрытый лист, заманивающий всем своим видом. Хейд не удержался и вчитался в мелкий почерк:

«Раймонд, не удивляйтесь, что обращаюсь к вам подобным образом. Сейчас я в трезвом уме и памяти, но не знаю, будет ли это так завтра, да хоть через пять минут. Вы были правы. Во всём правы. То, что я здесь напишу, воспринимайте как непреложный приказ: нет больше доверия ни языку моему, ни мыслям...»

Письмо обрывалось багровым пятном. Бесполезная находка. Жаль, Хейд мог бы толкнуть интересные вести местным информаторам.

— А ты разбиваешь мне сердце, Раймонд. Только обрадовалась, что вижу старого друга, а он меня разве что метлой не гонит. Давно в параноики заделался? Здесь все свои! Ни один безумец не рискнёт лезть в резиденцию, пока тут толпа Хранителей.

— К слову о Хранителях: что ты здесь забыла, да ещё без приказа мастера? Разве тебя не назначили служить в столице вместе с Даниилом? Это далековато от Дарнелла.

— У кошек свои тропинки к счастью… — туманно протянула Хранительница.

Женские побрякушки — приятная закуска, но аппетит ею не утолить. Перемахнув через кровать, Хейд нашёл кожаный саквояж, оставленный у изголовья. Парочка меховых рукавиц, спички, кошелёк — о, это уже интересно, — мятные леденцы, записная книжка, карты, в этой ерунде можно копаться бесконечно, но что-то смущало. Саквояж выглядел пухлее, чем оказался внутри. Пощупав швы, Хейд нашёл застёжки потайного отдела, в котором пряталась шкатулка из меди. Чуточку колдовства отмычками над замком, и вот оно, главное блюдо: длинный шнур, сплетённый из алой ленты и чёрной кожи, змеёй окружал золотой зажим с огромным рубином. Дар Квадранты. Вживую он был куда красивее, чем на иллюстрациях в библиотечных книгах.

«Здравствуй, красавица. Надеюсь, наше знакомство окажется приятным для обеих сторон», — и красавица без возражений перекочевала в подсумки. Больше Хейда ничто здесь не держало. Он вновь перемахнул через кровать, и тут многострадальные ремни не выдержали нагрузки. Баллончик грохнулся на пол, с противным скрежетом покатился под кровать, цепляясь железными боками за торчащие из пола шляпки гвоздей. Сердце Хейда упало и укатилось вслед за ним. Полезть за драгоценным баллонном под кровать? Или же валить как можно скорее?

Дверь уборной открылась со скрипом давно не смазанных петель.

— Раймонд, это вы? Что-то случилось? — сонно проговорила девушка, заплетая рыжие волосы в косу. Из одежды — лишь ночная сорочка, но почему-то её сейчас это не смущало.

Пальцы замерли.

«Она поняла, что я не Раймонд…»

Брови медленно поползли вверх.

«…доходит, что меня тут быть не должно…»

Глаза расширились, дыхание спёрло.

— Мисс Таррнет, всё в порядке? Вам нездоровится? — послышался из-за двери взволнованный голос Хранителя.

— Успокойся, мой дорогой Раймонд, это погода бушует, — тут же подала голос его подруга.

Хейд физически ощущал, как в горле девушки зарождается вскрик. Один звук до смерти. Будет это пуля? Или меч? Чем её Хранитель, чёртов пёс, оборвёт жизнь вора?

«Не хочу умирать. Только не я. Не я!»

Вместо крика девушка издала лишь надрывный хрип, когда в её горло воткнулся метательный нож. Она не успела осесть на пол, как Хейд буквально вылетел из окна, ободрав о прутья кожу на висках. Схватившись за канат, он соскользнул на крышу пристройки. От трения горели ладони. Хейд ничего не слышал, кроме стука крови в ушах, кроме булькающей крови из шеи приближённой. Мчался во весь дух, летел, и пули летели с ним наперегонки, но сегодня он оказался ловчее. Спрятался за дымовой трубой, прижал колени к себе и постарался сделаться ещё меньше ростом, чем есть. Выстрел. Когда-то же у Хранителя должны кончиться заряды?

«Но что он сделает потом? Попытается догнать?» — и эта паническая мысль заставила Хейда выглянуть из убежища. Только бы добраться до лестницы, и он растворится во тьме ночного города. Пуля просвистела прямо над ухом — седьмая по счёту. Перезарядка! Хейд, уже не таясь, поднялся на ноги — и с такой скоростью он раньше никогда в жизни не бегал. Старый шифер едва успевал хрустеть под ногами, перед глазами мелькали трубы, встревоженные птицы, улочки, дворы и фонари безучастно наблюдали за его бегством. Лишь увидев набережную Обводного канала, Хейд очнулся и остановился. Ноги подкашивались. Сердце безумно бухало в груди. Рухнув на скамейку, он бездумно уставился в пасмурное небо, не в силах отдышаться.

«Что-то пошло не так. Что-то определённо пошло не так», — звучало в голове заевшей пластинкой. Когда именно он оступился? Когда в лотерее выпал именно этот заказ? Когда дрянной кот порвал ремень? Может, его вина в том, что он сработал слишком медленно? Было ли хоть какое-то оправдание тому, что этой ночью он впервые убил человека? Прогремел гром, или, может, его настигли пули Хранителей. От дождевой капли, попавшей в глаз, Хейд вздрогнул, как от удара током.

Он никогда не убивал. Хейда можно было назвать талантливым радиомастером, хорошим вором, эгоистом, лицемером — на что хватит фантазии, — но не убийцей. Он мог допустить несерьёзную мысль о расправе над надоевшим котом, но никогда не хотел иметь на своей совести жизнь девушки, закончившей вечерний туалет на минуту раньше, чем стоило бы.

Хейд глянул на свои руки: их всё ещё жгло, как огнём. Вместо дождевых капель мерещились капли крови. Может, это они и есть? Брызнуло, когда нож попал в горло. Или когда он пронёсся мимо, а она падала, давясь так и не рождённым криком. Хейд растерянно потрогал левое бедро. Там, на специальных крепежах, покоилось пять метательных ножей — подарок Майры на десятилетие их знакомства. «Что ты, как дамочка трусливая, с баллончиком ходишь? — сказала она тогда. — Как тебя ещё местные шавки не загрызли, диву даюсь. Держи, пригодится. Хоть пригрозить будет чем».

Пригодилось. Теперь из пяти ножей осталось четыре, и что с этим делать — Хейд не знал.