Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Цветастая вывеска «Кондитерская фабрика им. С. Ламарка» скрипела в такт порывам ветра. Камушек ударил в центр буквы «С», оставив вмятину на отслаивающейся краске; в следующий раз Хейд решил попробовать попасть в точку на вывеске. Над головой метались птицы, кричали каждая на свой лад. Айра с такой горячностью убеждал: «Я буду за тобой приглядывать, братец», а в итоге? Он мог разобрать здоровяка-Левиафана по кусочкам, но и чахлого воробья на подмогу не послал.

«Даже на семью невозможно положиться, что за жизнь», — Хейд, покусывая шрам на губе, бросил камушек. Попал ровно в точку, как и планировал. С братом-кидалой он разберётся позже, но не приведёт ли Хейд погоню прямо в его убежище, если сейчас пойдёт в Горбы? Как только Левиафан, чьи карманы он обчистил, вернётся к Ищейке и расскажет о случившемся, тот сложит одно к другому и всё поймёт. Спросить бы, как ведовство Ищейки действует, но брат до сих пор не спешил выходить на связь. Пришлось принимать решение на свой страх и риск.

Под ногами шуршали этикетки конфет, свежие окурки, хрустели стеклянные осколки. Пробовал как-то Хейд местные конфеты — то ещё дерьмо, неудивительно, что фабрика разорилась. Почему здание не продали, а оставили чахнуть? Место ведь неплохое. Вставить в пустые проёмы новые стёкла, подкрасить стены, убрать мусор — и можно работать. Хейд замахнулся, планируя закинуть камень в вентиляционную трубу, но так и замер со снарядом в руке — увидел в последний момент, как открываются врата фабрики и на её территорию вбегают подозрительные люди в мундирах и масках. Всё в этих уродах кричало о том, что на глаза им лучше не попадаться. Деваться особо было некуда, Хейд по трансформаторной будке залез в окно, распоров перчатку о торчавшее в раме стекло. Внутри фабрики его ждали лишь мрак, многолетняя пыль и зловещие силуэты брошенного оборудования. Он прижался к стене, найдя себе укрытие в закутке между двух машин для резки конфетных масс. Что бы в этой дыре ни понадобилось Чёрной гвардии, не могла она заявиться хоть минутой позже!

Над головой пролетела граната, прочертив в воздухе дугу молочного дыма. Ударившись о пол, снаряд покатился дальше, заполняя цех густым вонючим смогом, от которого слезились глаза. Раздались крики, гулкий звук быстрых шагов — оказалось, фабрика была не такая уж заброшенная и всеми забытая. Короткая очередь выстрелов заставила Хейда вжаться в свой угол. Респиратор не справлялся, от дыма кружилась голова, мысли путались и обрывались на середине. Надо выбраться на свежий воздух, срочно!

«Что за психотропную дрянь они распылили? Значит, по всей империи её запрещено использовать, а Гвардии, как всегда, закон не писан?» — и Хейда вовсе не смущало, что в его баллончике находился аналогичный газ, даже более концентрированный. Мелкими перебежками, вытирая колючие слёзы, он пробрался к огромной цистерне, стоявшей посреди цеха. Вряд ли кто будет его искать в таком месте, верно? Судя по грохоту в залах фабрики, гвардейцам и так было на кого поохотиться.

В горле першило, но если Хейд закашляет, то мгновенно выдаст своё без того ненадёжное укрытие. Выстрелы раздались в том же месте, где он полз всего пару минут назад. Казалось, целый полк гвардейцев прокричал Хейду в ухо: «Коготь, один сбежал через окно, принимайте у северного выхода», пока он без сил лежал на бесконечной железной поляне, покачивающейся в такт белёсым дымным волнам. В центре поляны красовался причудливый цветок из ржавой стали, Хейд протянул руку, желая сорвать его. Нет, слишком тяжко. Лучше он полежит смирно на боку.

— Птенчик, куда ты спрятался? Пте-енчик!

Соловей! Нельзя ему попасться, иначе он будет должен десять шиллетов. Заставив двигаться глупое непослушное тело, Хейд выбрался с поляны на шаткую поскрипывающую тропу. Иногда тропа пыталась его запутать, уходя ответвлениями в разные стороны, но Хейд упрямо двигался вперёд.

— Эй, слышал? Несса нас зовёт есть рыбный пирог. Каков аромат, м-м! Сам Морской хан вышел бы из бездны ради чести попробовать кусочек, — Соловей даже не пытался придать голосу хоть чуточку достоверности. Несуществующими пирогами брюхо не набить, нашёл дурака.

Зачем идти по тропинке? Если и прятаться, то в тумане! Хейд, не раздумывая, спрыгнул навстречу неизвестности. Приземление вышло мягким, прямо в пирог; не рыбный, правда, зато вишнёвый, судя по оставшимся на руках красным следам. Шаги друга слышались непозволительно близко. Сегодня Хейд обведёт его вокруг пальца, и тогда Соловей возьмёт его в напарники при следующей ходке: он бы залезал в форточки и открывал изнутри окна, чем не прекрасная замена целому набору инструментов? Соловей просто не до конца понимал, от чего отказывается.

Хейд растерянно блуждал, пытаясь найти проход в фонарное помещение или в комнату Соловья, но утыкался в одни стены. Соловей же только-только подумывал о том, как бы переоборудовать маяк в паб. Он что, беззаконник, раз умудрился провернуть стройку настолько быстро?

— Проныра, сюда! — раздался мальчишеский шёпот. — Скорее! Они рядом!

Неужели Белоручка уверен, что нашёл укрытие получше, чем смог бы найти Хейд? Впрочем, почему бы и нет. Должен же хоть разок появиться толк от этого балбеса. Хейд распахнул дверь, за которой слышал голос, но вместо Белоручки его встретила незнакомка, чья лучезарная красота заставила прослезиться. Подумать только, в её руках была белоснежная тарелка с пирогом. Соловей не обманул! Даже если это его очередная ловушка, Хейд так голоден, что готов в неё попасться. Пальцы уткнулись в шершавую поверхность рекламной фрески. Вместо маяка он казался в каком-то кабинете, освещённым лунным светом, а рядом не было ни Белоручки, ни Соловья.

«Хватит звать мёртвых, идиот», — Хейд встряхнул головой, пытаясь взять себя в руки.

— Вы клялись, что знаете! Какого чёрта теперь разводите руками?!

— Не клялся, а предполагал. Я лишь передаю информацию, а не свидетель!

Возгласы стремительно приближались. Плохо осознавая, что происходит и где он находится, Хейд по привычке стал искать укрытие. Он пригляделся к рекламной фреске перед собой, изображавшей энлодку с красным бантом в волосах и сверкающей улыбкой. Фреска по краям обвалилась, открыв очертания… двери? Хейд вяло стянул перчатки и уцепился за видимый край. Голоса звучали всё ближе: «Мы проверяли эту комнату? Как она обозначена в планах?» С большим трудом, но дверь поддалась. Ни времени, ни возможности осматривать тайное помещение не было, Хейда заполз в него и для верности задвинул шпингалет. Оставалось надеяться, что гвардейцам не придёт в голову разглядывать энлодку с пирогом на тарелке.

— Видимо, про это место говорил пленный, — раздался искажённый динамиками голос.

— Прости меня, Проныра. Они здесь из-за меня. Нас убьют, ох, точно убьют… или руки отрубят, как тем ворам, помнишь?

Хейд чуть не огрызнулся на Белоручку, чтобы тот заткнулся наконец, но напомнил себе: никаких разговоров с мёртвыми. Лучики света пробивались сквозь два пулевых отверстия, он только сейчас их заметил. Появились ли дыры сегодня, во время налёта, или гораздо раньше? Он заглянул в одну из них, как в глазок, наблюдая за действиями гвардейцев. Вот только гвардейцами там оказались не все.

— Судя по зубилу, Левиафаны уже пробовали вскрыть сейф. Какой грубый метод работы, аж больно смотреть, — даже не разгляди Хейд приметный бант из шарфа в горошек и шляпу-котелок, он бы по голосу узнал бывшего подельника. От такого открытия он резко протрезвел.

— Так проявите свой профессионализм, мистер Уолш, — проговорил один из гвардейцев, на его форме были позолоченные нашивки в виде скорпионов. Черногвардейская большая шишка, видимо.

Счастливчик достал из наплечной сумки килечный нож. Удивительно, как он не растерял навыки медвежатника за столько лет работы информатором. Это не единственное, чем Счастливчик сегодня смог удивить Хейда. Как давно он стал кротом? Какие тайны успел слить Гвардии? Стоило задуматься о его верности Сорокам ещё тогда, когда тот предложил обокрасть Губернаторский дворец в обход Майры и подставил в итоге самого Хейда. Майра! Предупредить бы её, чем скорее, тем лучше.

«А как возмущался, козёл, как возмущался, что я, видите ли, его кинул. Кто громче кричит, тот и прав — так ты решил?» — Хейд заскрежетал зубами. Счастливчик ведь нравился ему, насколько вообще могли нравиться другие Сороки. Хоть закадычными друзьями их было не назвать, но они столько сделок провернули за минувшие годы. Не везёт же ему с подельниками.

Гвардеец с нашивками скупо отвечал на сообщения по рации о зачистке фабрики, пока его подчинённые исследовали рабочий стол, перевернув всё вверх тормашками и ощупав все щёлочки в поисках тайников. Сейф тем временем без особого сопротивления поддался килечному ножу.

— Держите руки так, чтобы я их видела, — гвардеец встала за плечом Счастливчика.

— Что вы, строгая леди, я же не дурак: никаких сувениров с собой не брать, — хохотнул Счастливчик и завершил последние штрихи. — Как два пальца!..

Хлопок. Заряд краски щедро обрызгал лицо и грудь Счастливчика, стоящим за ним гвардейцам тоже не повезло: тому, что с нашивками, залепило всю маску, его напарнице испачкало плечо.

— Сиськи Кэйшес! — Счастливчик в панике пытался оттереть зелёную краску с лица. — Что за дрянь!

— Ламарк неплохо подчистил за собой хвосты, — гвардеец невозмутимо протянула начальнику платок. Тот снял маску и попытался протереть окуляры. Артур, мать его! Эсвайр, мать его! Хейд понадеялся, что его всё ещё кроет от газа. Знал ли Артур все годы их «крепкой» дружбы, кем Фелис Харрисон является на самом деле? Знала ли Светлана о тайной службе её мужа? Что ещё интересного дорогие «друзья» в итоге умолчали о своей жизни?

— Я крайне разочаруюсь, если пустой сейф с ловушкой окажется единственной нашей находкой, — Артур оставил попытки спасти окуляры. Отсоединив провод рации, он хитрыми манипуляциями отделил от маски нижнюю часть с респиратором и нацепил его обратно на себя.

— Давайте не будем раньше времени опускать руки. Уверяю, я лично видел, как Ламарк заходил на территорию фабрики буквально на той неделе, — торопливо заверил Счастливчик. — Не зря же и Левиафаны заинтересовались этим местом, верно?

— Возможно, Ламарк и пригласил их, — раздался искажённый голос Артура. — Коготь, запросите результаты допроса.

Помощница отошла в сторону, тихо переговариваясь по рации. Артур продолжил осматривать комнату, его взгляд всё-таки зацепился за рекламную фреску. Чужая тень перекрыла единственный источник света. Лёгкий стук. Артур трогал пальцами пулевые отверстия, старался поддеть края, но трудами Хейда дверь даже не шелохнулась. Послышалось усталое ворчание: «Надеюсь, там как минимум спрятан труп настоящего Ламарка», один Хейд его и услышал.

— Вы что-то обнаружили, Десница? — поинтересовалась Коготь.

— Возможно, то, ради чего и пришли сюда. Мистер Уолш, кончайте трястись над своим шарфом, отныне его место в мусорке, смиритесь. Лучше подойдите сюда и поделитесь мыслями, что это может быть.

Счастливчик послушно изучил дверь, обстучал её со всех сторон. У Хейда ладони вспотели от напряжения.

— В кабинете любой важной персоны обязательно найдётся тайная комната — это Закон, — передразнил Счастливчик квадрианцев.

— Неудачное время для шуток, мистер Уолш. В ваших же интересах, чтобы там нашлось хоть что-то про связь Ламарка с Курьерами или Левиафанами, иначе польза от нашего союза представляется нам весьма сомнительной. Если нечего будет рапортовать в столицу о сегодняшней операции, то вместо доклада я сдам им Сороку. Смекаете, Уолш? — Счастливчик в ответ нервно посмеялся. — Вскрывайте. Не хотелось бы портить улики подрывными зарядами.

Плохо дело! Куда деваться? А некуда, вот в чём беда. Хейд вытащил из креплений ледоруб, сомневаясь, что это спасёт его от двух гвардейцев. В одну из пулевых дыр пролез кончик килечницы. Сглотнув, Хейд отступил на шаг. Может, достать баллончик с газом? Нет, бесполезно, на гвардейцах же респираторы.

Мощный толчок тряхнул здание, как игрушечное.

— Взрыв? — послышался возглас Артура. — Коготь, немедленно запросите обстановку с улицы!

Первый толчок оказался лишь прелюдией. Фабрика стонала от боли: протяжно скрипели трубы, дрогнуло оборудование, светильники под потолком опасно раскачались. Казалось, здание вот-вот разорвётся надвое. С криками: «На улицу! Живо всем на улицу!», гвардейцы всё бросили и свалили. Хейд последовал их примеру. Станки и баки противно дребезжали, со стен и потолка откалывались пласты штукатурки, рассыпаясь на мелкие кусочки. Проржавевшая труба не выдержала и рухнула рядом с Хейдом. Дурманящий газ не успел выветриться из цеха, но всё же повезло разглядеть в дымке путь к окну.

Вывалившись на улицу, Хейд стянул с себя респиратор и судорожно откашлялся. Гвардейцы, как по щелчку, испарились без следа. За воротами фабрики творилось безумие: жители Дарнелла выбегали из домов на улицу, крики смешались с детским плачем, с подоконников слетали цветочные горшки, на глазах Хейда одним таким насмерть прибило какого-то старика. Газовые фонари трескались и гасли, заполненные людьми улицы освещались лишь мягким светом луны, безразличной к бедам жителей города. Люди кричали: «Это Последний Час!», одни хватались за деревья и столбы, более здравомыслящие пытались найти открытое место подальше от домов — но где такое найдёшь в городе, полном узких улочек? Грохотали взрывы, некоторые дома объяли дым и пламя: не выдерживали отопительные котлы.

Действительно — конец света.

Толпа подхватила Хейда и унесла прочь. В лицо тыкались чужие локти, его толкали в спину, грозили уронить на землю и затоптать. Он потерялся в орущем лесу из чужих тел. Приходилось цепляться за чьи-то руки и плечи, как за ветки, за счёт других выбивая себе место в толпе, а не под ней. Беснующийся народ, подобно штормовой волне, вывалился на набережную. Люди окружили припозднившийся кэб, наперебой требуя вывезти их из города, но у кучера были другие проблемы — как успокоить обезумевших лошадей. Особо наглые полезли вырывать поводья из рук кучера, но стоило тому на мгновение потерять над животными контроль, как те рванули сквозь толпу, разрезая её, как нож — размягчённое масло. Кто не успел разбежаться в стороны, те получили по голове копытами и тяжёлыми колёсами кэба.

Хейд не знал, чего опасаться больше: бушующей толпы или землетрясения. Казалось, от такой тряски луна упадёт с неба и раздавит всех к чёртовой матери, или земля разорвётся на куски, позволив холодному океану поглотить Дарнелл, как Хейд недавно мечтал. Что угодно, лишь бы все заткнулись и перестали орать резаными свиньями! С неимоверными усилиями Хейд протиснулся к ограждению набережной, пробивая себе путь тычками ледоруба. Запрыгнув на столб, он хоть немного отделил себя от дарнеллцев. По вискам текли капли пота, набережная походила на кишащий людьми котёл, и было чудом, что он успел выбраться до того, как сварился в нём заживо. Возможно, Айре прямо сейчас требовалась его помощь. Вдруг древние развалины не выдержали и рухнули?

«Пусть только посмеет словить кирпич на голову, не поленюсь найти способ достучаться до его духа и век покоя не дам», — Хейд тревожно вгляделся в ту сторону, где далеко-далеко находились Горбы. Но у Айры хоть было где переждать, а как же Айлин, выдержит ли тряску стеклянная башня?

Толчки внезапно затихли, оставив после себя лишь хаос. Запоздало взревели сирены. Кто-то бросился помогать раненым, кто-то звал в толпе родных или торопились вернуться в дома проверить, всё ли в порядке. Затрезвонили колокола пожарной службы. Добровольцы пытались соорудить носилки из подручных средств, чтобы донести раненых до лечебницы. Хейд спрыгнул на землю, когда народ вокруг немного рассосался; руки тряслись, дрожь земли вся ушла в них. Он нервно оглядывался, до сих пор ощущая опасность, но от чего нужно спасаться на этот раз?

— Надо бежать. Бежать надо, — простонал мужчина, он лежал на земле в луже крови.

— Тише, милый, всё кончилось. Нельзя тебе бежать. Мы сейчас осторожно встанем и попробуем дойти до врачей. Понял? — приговаривала женщина, промакивая кровь из раны на его голове подолом своей ночнушки.

— Бежать, бежать надо, бежать!.. — раненый перешёл на крик и захлебнулся кашлем.

В голове Хейда тоже била тревожным набатом одна мысль: «Бежать, бежать, бежать». Толчки могли вернуться в любой момент. Пусть никогда прежде Дарнелл не сталкивался с землетрясениями, но, если случился один раз, легко мог случиться и второй. Возможно, стоило послушать внутренний голос и бежать, куда глаза глядят, но не раньше, чем он доберётся до брата.

Мимо Хейда пробежала плешивая сука, следом семенило два её щенка. Собачий вой раздался так близко, что не заглушался сиреной. Спустя пару минут Хейда обогнал грузный рыжий пёс. Три разноцветных кота взялись из ниоткуда, одним за другим пробежали по карнизу дома, спрыгнули на дерево и ушли вслед за собаками. Большая стая птиц закрыла собой луну. Доброволец, помогавший парню закрепить шину на сломанной ноге, вдруг сам заорал, стиснул ладонями голову и слепо рванул прочь. По его пятам, прижав уши, неслась миловидная кошечка с бантиком на шее. Она совершенно проигнорировала нескольких крыс, тенью промелькнувших мимо фонарного столба. Хейда тоже тянуло следом, призывы «Беги!», «Спасайся!» молоточками били по мозгам. Он уже научился определять, какие чувства принадлежат ему, а какие навязываются извне, и с точностью мог заявить: кто-то или что-то опять лезло в голову.

Собачий вой звучал всё ближе. Везде, отовсюду, беспрерывный поток зверья утекал прочь из Дарнелла. Всех вела одна дорога. Под конец на набережную вышло целое собачье полчище. Хейд залез с ногами на скамейку, во все глаза наблюдая за протекающим мимо шествием. Стоило завыть одной псине, и ей тут же вторил многоголосый хор.

Нечто огромное, незримое, ощущаемое на самом крае восприятия, неслось над рекой, поднимая высокие волны, как при землетрясении. Гигантская стая птиц галдящим облаком неслась следом. На мгновение мелькнул силуэт птичьего черепа с горящими лазурным пламенем глазницами, и Хейд осознал: всё это время он слышал вовсе не тревожную сирену. В последний раз вой животных, галдёж птиц и крик призрачного существа сплелись воедино, они звали всех за собой, призывали спасаться.

Этой ночью из Дарнелла ушли все животные. Собаки, лошади, кошки, крысы и мыши, вороны, чайки, сороки, голуби и воробьи, любая маленькая тварь, которая только могла найтись. Все.

Город погрузился в давящую тишину.