Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Отрывок из потрёпанного журнала.

Запись №16:

«Мои познания в языке руанни оставляют желать лучшего, но успехи есть. Из интересного: “дей хе” переводится как “исследующие путь”, а “айр хе” — как “предавшие путь”. Выходит, моё собственное имя означает “предатель”? Дорогая ма, тебе бы тоже не помешало знать языки.

Всё ещё не могу разгадать главный вопрос: зачем руанни истребляли Предтечей. Из страха? Желания подчинить себе? Решили использовать их как топливо для Горнила? Увы, результат один — неудача. Потеряв общую цель, руанни перестали поддерживать города дейхе, а у тех в Синем Хребте не было никакой промышленности, лишь остатки экспериментов над Предтечами...»

Слова расплылись из-за капель дождя.

«...оружие. Полились реки крови. Часть дейхе бежала за море, получив за это позорное клеймо “айрхе”. Руанни исчезли, смешались с землёй. И вновь я теряюсь в догадках: почему дейхе, захватив материк, вместо налаживания экономики и производства начали деградировать? Как так вышло? В их руках было всё, чтобы вслед за руанни подмять под себя остальные страны. Это они должны были уничтожить энлодов, а не наоборот...»

* * *

«Шок! Сбывается проклятье Дикой Кэйшес? Землетрясение в Дарнелле было предсказано…», — не дочитав заголовок жёлтой газетёнки, Виктор сложил её в несколько раз и запихнул в сапоги. Надолго этих стелек не хватит, зато ноги будут меньше мёрзнуть. Теперь даже в убежище порой шёл пар изо рта: из-за бедствия повредился паропровод, ведущий из котельной. Танмир и Лафайетт пообещали придумать, как это исправить, но Виктор сомневался, что они разберутся в хитросплетении древних подземных труб. В руках осталась листовка с заголовком: «Куда исчезли животные? Последний час близок!» Виктор не удержался и сложил из неё собачку. Раньше он часто развлекался так с бумагой, скрашивая ожидание Софии.

Сегодня был день прощания с Айтаном, юным Курьером, ставшим жертвой своего самомнения. Ждали ли на этом событии самого Виктора? Крайне сомнительно, вот он и не навязывался. Бумажная собачка осталась на столе Крыса, по её спине ползал бражник с пепельными крыльями. Насекомые теперь всюду следовали по пятам. Виктор ловил самых наглых, но в кулаке вместо смазанного следа от цветных чешуек оставалась лишь пустота. У самозванки были странные способы демонстрировать своё расположение.

«Пусть творит, что хочет, лишь бы помогала», — Виктор щелчком согнал бабочку с фигурки. Свыкнуться с новой ролью будет непросто, он это понимал. Когда всё закончится, он вернётся на путь Законов и искупит все те грехи, на которые вынужден был пойти. Главное — это отыскать убийцу.

Землетрясение свело на нет все старания Курьеров привести убежище в жилой вид. Пришлось вновь держать при себе карту и вносить в неё поправки, с болью зачёркивая некогда удобные ходы. Рассказывая о судьбе глазастой стены, Крыс упоминал о «землетряске» и появившейся вслед за ней огонь-траве. Могла ли между этими случаями быть какая-то связь? Раздумывая над этим, Виктор отворил каменные врата, ведущие в главный зал с лосиным черепом.

— Галлерт был тот ещё больной ублюдок. Не расставался с охраной даже в сортире — и это я не шучу, не преувеличиваю. Что уж говорить о постели! — с горячностью рассказывала Карамия, покручивая в руке кальянную трубку. Она то и дело поправляла две пышные косы, переплетённые алыми лентами.

За столом собралась привычная компания сомнительных личностей: Сирша, Лафайетт, Лиховид с Дианой и сама Карамия. Дымил кальян, по столу были разбросаны кости и пустые бутылки, один из кубиков укатился к лосиному черепу. Якоб и Нариман сошлись в молчаливом бою за настольной игрой, Веселина сидела отдельно от всех, с горящими глазами читая сборник рассказов «Удивительные приключения принцессы Лилии» и иногда покусывая ноготь на большом пальце. Впервые Виктор видел столько Курьеров в одном месте.

— Запущенный случай, — хихикнула Сирша, лениво закинув ноги на стол. Лафайетт, не отрываясь от рюмки, звонко хлопнул её по голой лодыжке, призывая к порядку. — Признавайся, как ты в итоге достала недотрогу?

— Геллерту всё не давала покоя мысль, что внуки надумали забрать поместье. Не могу винить старика, ха! На мою удачу, Рита подрабатывала помощницей его портнихи и смогла достать пару волосков…

— Банальщина, — заявил Лиховид, пристроивший голову на коленях Дианы, пока та перебирала пальцами его русые пряди.

— Тебя слушали молча, вот и сам рот прикрой, — Карамия ткнула в его сторону трубкой кальяна.

— Что вы сделали с волосами, мисс? — подал голос Якоб, не отвлекаясь от игры. Вид у бывшего гвардейца был совершенно не заинтересованный, но начавшаяся перепалка, вряд ли первая за вечер, явно давила ему на нервы.

— Действовала деликатно, смерть должна была выглядеть как можно естественней…

— На дух не переношу такие заказы, — вновь влез Лиховид.

— Потому что у тебя в голове одна труха набита.

Подгадав момент, Лафайетт подлил немного вина в рюмку вспыльчивой полукровки. Сделав глоток, та выдохнула и очаровательно заулыбалась. На её смуглых щеках расцвёл румянец.

— Я отнесла волоски Айтану, он прыгнул в сновидения Галлерта и отыскал образ его умерших жены и собаки. Ну, дальше сами знаете... восковой вольт и пара капель крови. Дождавшись новолуния, я наслала на него морок жены, добавив к её образу несколько мерзких деталей от себя для пущего эффекта. Про собаку тоже не забыла. Жаль, меня не было в спальне в тот момент! — Карамия захохотала, откинув на спину длинные косы. — В некрологе напечатали лишь лаконичную запись о сердечном приступе. Столько денег, потраченных на Хранителей, ушли коту под хвост.

Сирша со словами «Изящное решение, дорогая» отсалютовала бутылкой и отпила из горла. Странный день прощания. Больше походил на посиделки старых друзей.

— Ну-ка, новичок, утоли наше любопытство — откудова ты родом? — возглас Лиховида заставил остальные разговоры стихнуть.

Виктор замер. Попытка незаметно проскользнуть в тренировочный зал с треском провалилась. Раз уж он решил побыть для самозванки послушным мальчиком, хотя бы до тех пор, пока не найдёт убийцу, то вынужден уживаться с остальными её людьми. Он практически ничего не помнил о жизни до Хранителей: ни о земле, на которой родился, ни о родном доме, в котором провёл юность. Чтобы ответить хоть что-то, он решил вспомнить, где бывал чаще всего:

— С северо-запада Тормандалла.

— Далеко вас жизнь закинула, дон Виктор.

— Не так далеко, как вас, мистер Лафайетт.

На северо-западе империи много чего находилось, и Курьерам захотелось конкретики: был ли то Одинокий пик, или окружавшая его Лунная степь, а может Виктор родился ближе к плато, откуда брал начало Синий Хребет? Ставки сыпались одна за другой, пока Лафайетт не возмутился: «Так нечестно, всё-таки я родом не из этих мест!», чем немного остудил пыл его друзей.

— Ладно, давайте не будем обижать нашего усатика и выберем новую тему, — Сирша вновь закинула ноги на стол, заслужив очередной хлопок от «усатика» по лодыжке.

— Желательно, чтобы она не касалась меня, — Виктор сомкнул руки за спиной и выпрямился, неосознанно приняв угрожающую позу. От этих разговоров о его прошлом зудело в висках.

— Терпи, Хранитель, — фыркнула Диана, подливая себе вина. — Ты для нас, так сказать, свежая струя. Последние пару лет новички заглядывают к нам всё реже и реже.

Механизм шумно заработал, отпирая каменные врата. С криком «Наро-о-од, крепись, добавка пришла!» в зал ворвался Танмир с подносом закусок в руках, за ним следовала Тунара с бутылками из зелёного стекла. Ответом им раздался одобрительный гул, Лафайетт подорвался с места, спеша перехватить у Тунары тяжёлую ношу. Её брату помогли Якоб с Нариманом, вместе они переставили тарелки с подноса на стол. Увидев хороший шанс улизнуть, Виктор направился было к не успевшим закрыться вратам, но Танмир перехватил его за локоть.

— Дружище, не стесняйся, останься с нами! Сестрица расстаралась и опустошила по особому случаю закрома склада. Пируй, пока есть возможность.

— Не думаю, что моё присутствие уместно.

— Ерунда! — Танмир упрямо тянул Виктора к общему столу. — Айтан первым обозвал бы тебя скучной мордой за такой отказ.

Не сказать, что все за столом обрадовались пополнению. Карамия предсказуемо скривила губы, но прежде чем она успела выплюнуть очередную колкость, Лафайетт вложил ей в руку кальянную трубку.

— Застолье — это всё ваше прощание с мёртвыми? — Виктор не смог удержаться от вопроса.

— Небось считает, яко мы ведуны, то даже посрать без заклания не ходим, — не слишком-то тихим шёпотом фыркнул Лиховид, наклонившись поближе к Диане.

— Виктор, посмотри на нас! — с широкой улыбкой, которую не скрыла даже густая борода, Танмир обвёл жестом пирующих. — За этим столом собрались и шины, и айрхе, и горцы, и степняки, и низменники, а один и вовсе с Вердеста. У каждого свои представления о ритуалах погребения, сложно всем угодить.

— Все мы здесь любители нарушать правила, — добавил Лафайетт, пока он отработанным движением вскрывал бутылки одну за другой, — вот и прощаемся с мёртвыми так, как захотим, а не как требуют чьи-то традиции.

— Айтан был счастлив в те редкие моменты, когда все наши собирались за одним столом и закатывали пирушку. Чем не лучший способ почтить его память? — Сирша, желая подкрепить слова делом, схватилась за одну из открытых бутылок и выпила из горла.

Тунара подала Виктору жареную треску в соусе, варёные лапки крабов, даже сунула в руку целый апельсин — вот уж точно, гуляли не на шутку. Вся снедь так одуряюще пахла, что желудок свело от обострившегося голода — но стоило ли рисковать? Когда сидишь в кругу убийц, то закономерно опасаться яда в своей тарелке. Виктор обвёл Курьеров внимательным взглядом. Никому до него не было дела. Игнорировать угощение становилось всё сложнее. Ощущая жуткую неправильность от того, что он отмечает прощание с убитым им парнем в компании его же товарищей, Виктор поддался соблазну.

Каким-то мистическим образом Танмир умудрился создать за столом лёгкую атмосферу: то подразнивал безобидной шуткой, то вовлекал в разговор Якоба, оторвав его и Наримана от очередной партии в настольную игру, и даже нашёл, чем завлечь тихоню-Веселину. Взаимные подначки и обидные уколы сменил смех и воспоминания о былых временах. Танмир воскликнул: «Ребята, я же починил патефон!», и вскоре зал заполнили ритмичные звуки банджо и фагота. Первым на месте не усидел захмелевший Лиховид. Потащив за собой Диану, он тут же закружил её в танце, улыбаясь, как сумасшедший, и не отводя от своей спутницы взгляд. Они заразительно хохотали, неловко наступая друг другу на ноги; Лиховид довольно жмурился, ведя кончиком носа по шрамам на щеке Дианы, а та краснела и хихикала.

— Эй, Лаф, давай растрясём твои старые кости, — Сирша поддела ногу соседа носком туфли. Долго уговаривать того не пришлось, из Лафайетта вышел неплохой танцор, хотя выпил он поболее многих. От зоркого взгляда Танмира не скрылся тоскливый вздох сестры, и после короткого «А давай?..» они вместе пустились в диковатый пляс. Виктор успел насмотреться на танцы горцев, но привыкнуть к этому зрелищу всё равно не смог.

Сегодня Курьеров можно было принять за обычных людей, а не опасных преступников, беззаконников, проливающих кровь из-за эгоистичных желаний обрести власть и силу, недоступную другим. Виктор налил себе немного таинственной настойки, которую притащила Тунара, стараясь не задерживаться на мыслях, что сам решил ступить на их путь. Он ведь не такой, как они. Потерпит немного, и забудет о Курьерах, как о страшном сне.

«Именно так», — и Виктор сделал большой глоток. На языке остался пряный фруктовый привкус. Когда-то он тоже умел веселиться, да так лихо, что свидетели потом год вспоминали его выходки... теперь казалось, что это был совсем другой человек. Всё чаще Виктор сам не понимал, кем он стал.

Нагуляв танцами аппетит, народ вернулся к застолью. Новую тему для разговора долго искать не пришлось.

— А как Хранители своих провожают? — поинтересовался Лиховид, ковыряя в зубах рыбьей костью.

— …Никак? — Виктор честно попытался вспомнить хоть один подобный случай — и не смог. Смерть среди Хранителей — слишком частое дело, мастер Таррнет никогда не акцентировал на этом внимание, как на абсолютной обыденности. Такой подход казался правильным, иначе как без страха подставляться под пули и мечи, защищая своих хранимых?

— Твои родители ещё живы, дядя-Хранитель? — Сирша внимательно поглядывала на него поверх рюмки.

— Нет, — в этом Виктор почему-то был уверен.

— Значит, правду говорят, что в Хранителях одни сироты?

— Наслышан, что ваш мастер не гнушается малявок силой забирать, бывало такое? — вклинился Танмир.

— Дон Ламарк говорил, что Таррнет вам с малолетства мозги промывает, и как же происходит сей процесс? — добавил Лафайетт.

— А покажи клеймо! — с горящими глазами воскликнула Диана, оно с первой встречи не давало ей покоя.

— У вас помимо меня есть ещё один Хранитель, его и допрашивайте, — Виктор давно был готов к допросу, но в более серьёзной обстановке и от Ламарка, а не от хмельных Курьеров.

— Да тамо вопрос дашь, а на ответ получишь два с хитринкой-подковыркой. Тако и позабудешь, что спросить хотел, — Лиховид пренебрежительно махнул рукой. — Ты попроще будешь. Хорош ломаться, новичок.

Вдруг на стол запрыгнул Долька, сверкнув алыми точками глаз. Лёгким шагом он прошёлся с одного края стола до другого, его шерсть отражалась в стекле бутылок серебристыми искрами — будто блудный дух, привлечённый шумом. Курьеры разом заткнулись с такими лицами, словно их застукали за чем-то постыдным.

— Вижу, вы без нас не скучали. Увы-увы, придётся ненадолго прерваться. Пора проводить нашего друга на его новое место, — закрыв за собой дверь, Ламарк с печальной улыбкой снял шляпу. Ведьма держалась позади молчаливой тенью — воплощение горечи и боли. Маску в руках она сжимала бережно, как младенца. Виктор случайно встретился с ней взглядом, но не выдержал, отвернулся. Зря, зря он сел за этот стол.

Была с ними и новая гостья. Она кривила губы в неприятной ухмылочке и поглядывала на всех собравшихся с лёгкой снисходительностью. Тишину нарушил её насмешливый голос: «Что же ты так меня боишься, Лихо? Спрашивай, обещаю, кусаться не буду». Стало ли появление Катерины неожиданностью? Вовсе нет. Виктор удивился бы, окажись Хранителем-перебежчиком кто-нибудь, кроме неё.

Никто не решился перечить воле Гаруспика. Виктор тоже поднялся с места, но Ламарк придержал его за рукав:

— А ты, Виктор, выглядишь гораздо лучше с нашей последней встречи. Прогулка по свежему воздуху определённо пошла тебе на пользу. Радует, радует.

Виктор провёл ладонью по шее, пытаясь подобрать слова в своё оправдание. Знал ведь, что ночной побег не останется незамеченным, но по возвращению его никто не трогал — землетрясение взбудоражило всех гораздо сильнее. Напрасно он думал, что пронесло.

— Всецело поддерживаю твои порывы обойти правила! — вдруг заявил Ламарк и похлопал Виктора по локтю. — В следующий раз, когда встретишься с Крысом, передай что я глубоко огорчён его нежеланием видеться со мной. Даже если он где-то напортачил, я не стану ругаться, а выслушаю и помогу. Понял?

— Я передам, — у Виктора крепло подозрение, что Ламарк не случайно упомянул в прошлом разговоре Крыса, как возможного проводника к Сорокам.

— Благодарю, — Ламарк отвесил лёгкий поклон. — Ирма, дорогая, оставляю нашего друга на тебя. Сроки поджимают.

Виктор перевёл взгляд на Катерину, безмолвно спрашивая: «Ирма, значит?» Та ухмыльнулась, безмолвно отвечая: «Именно это и значит».

Каменные врата закрылась за Курьерами. Катерина присела на край стола и без спросу взяла с тарелки Виктора крабовую лапу, в тишине хруст хитина показался особенно громким. На этот раз она нарядилась, как адепт Мудрой судии: в небесно-синий приталенный плащ, поверх которого была наброшена пелерина, украшенная ромбами и серебряными цепочками. Сейчас много таких адептов ходило от дома к дому, помогая пострадавшим после землетрясения — в лечебницах всем не хватало места.

— Не минуло и двух недель, а ты уже пируешь с бывшими врагами, — по её тону невозможно было понять: пытается ли уколоть, удивлена ли, или же просто констатирует факт. Казалось, что всё сразу. — Эх, Раймонд, Раймонд. Предупреждала ведь: не связывайся с Курьерами.

— С одной из них, как оказалось, уже был связан. — Катерина прикусила крабовое мясо и изящно вытянула его из фаланги, не спеша оправдываться, и тогда Виктор задал прямой вопрос: — Давно на двух стульях усидеть пытаешься?

— Сам не доверяешь, темнишь, а от меня ждёшь ответов? — Катерина демонстративно вздохнула и отломила от апельсина Виктора пару долек, отправив одну из них в рот. — Если бы ты рассказал мне, что за таинственная личность, с которой у тебя была назначена встреча, то не оказался бы здесь. Даже не представляешь, насколько сильно ты меня разочаровал, — она покачала головой. — Разве мы не были напарниками? Разве ты не согласился слушаться меня во всём?

— Не тебе отчитывать меня. Я поступил так, как считал нужным, и приму последствия своего выбора, — сухо отчеканил Виктор. — У тебя под рукой всё это время была Сирша, а она знает главу Сорок… — и тут Катерина прижала к его губам палец. Мягкая кожа перчатки ещё хранила цитрусовый запах.

— Здесь не место для нашего разговора, — Катерина обвела взглядом висящие на стенах маски. Соскользнув со стола, она призывно протянула руку: — Как насчёт небольшой прогулки с дамой?

«Дама». Виктор никогда не видел в ней «даму». Боевого товарища, впрочем, тоже — Катерина умудрялась оставаться в собственном неопределённом статусе. Не дожидаясь ответа, она протянула ему зажжённый фонарь; в её холодных глазах не было ни капли сомнения, что Виктор мог хотеть, к примеру, закончить ужин. В этом была вся Катерина.

Они ушли прочь от жилой зоны. Мальчишеская фигура Катерины маячила впереди, её шаги оставалась беззвучными, даже когда она ступала по раскрошенному камню. Вездесущие бражники остались позади, словно боялись приближаться, пока она рядом. Странно.

— Вновь идём по тёмному сырому подземелью. Не навевает никаких воспоминаний? — Катерина обернулась на мгновение, одарив игривой ухмылкой. — Ты, я. Не хватает лишь Даниила. Сколько раз мы сбегали из крепости Багорта, пока проходили учения? Помнишь, как отгуляли Осеннюю жатву в деревушке… хм… Форнн?

— Форменн, — Виктор ощутил укол грусти, когда перед глазами мелькнули обрывки воспоминаний о его последнем визите в деревню. Завёрнутые в саваны тела вокруг Поющей девы, пламя погребального костра, странная задумчивость Софии...

— До сих пор, стоит тебе состроить мрачную рожу, я вспоминаю ваши с Даниилом танцы на столе в крайне срамном виде, и сразу становится невозможно воспринимать тебя всерьёз. Ушлые девицы ещё стащили всю вашу одежду и спустили по реке. Чудо, что успели всё до рассвета выловить. Вот же времена были, согласись?

— Не было такого! — возмутился Виктор, но в ответ услышал лишь смешок, заставивший усомниться в своей уверенности. В ту Осеннюю жатву он напился в стельку и мог что-то... упустить из памяти, будь прокляты полные безумия годы, когда догматы Хранителей не успели закостенеть в голове, а душа пылала огнём бунтарства. Этот общий огонь когда-то объединил его с Катериной и Даниилом.

— Признаться, я иногда скучаю по тем годам. Когда самое ужасное переживание — не успеть вернуться до рассвета в крепость, а самая страшная проблема — явиться к наставнику Варгеру в неопрятном и недостаточно бодром виде.

Странные слова для человека, который с лёгкостью выкинул из сердца прожитую вместе юность и вспомнил о ней лишь в тот день, когда Виктор начал хранить Софию. Даже с Даниилом выходило встречаться чаще, хотя его перевели в столицу служить императорской семье. Что вышло бы, соберись они вновь старой компанией? «Встретились в пабе Хранитель, Хранитель-изгнанник и Хранитель-Курьер». Звучало как начало шутки или фееричной пьянки, вот только неизвестно, с каким финалом.

Натянув респиратор, Катерина перепрыгнула трещину в напольных плитах и быстрым шагом пошла по огненному моховому ковру. Виктор нарочито медленно достал свой респиратор, беспокойно оглядываясь то на маски, то на удаляющуюся фигуру Катерины. Раз она — полноценный Курьер, всё должно пройти хорошо? Виктор переступил допустимую границу, но так и не встретил сопротивления. Наконец он увидел, что творится в тех закоулках бункера, на которые не распространялось влияние Двуглавого: из многочисленных трещин и разломов росли толстые ветвистые корни, переливавшиеся пламенным светом, под ногами хрустели почерневшие маленькие кости. Ламарк провёл титаническую работу, приведя хотя бы малую часть бункера в жилой вид. Вопрос только, зачем ему вообще сдалось именно это место?

Прежде чем Катерина начала плести свою паутину из слов, Виктор сыграл на опережение:

— Как давно ты предала Хранителей?

— «Предала»? — Катерина хмыкнула. — Дня три назад. Знал бы ты, сколько лет мне приходилось из раза в раз доказывать Таррнету идеальной службой, что я лучший кандидат для того, чтобы шпионить за Ламарком. То, что мне удалось заставить этих старых параноиков поверить в мою верность, я считаю главной из своих побед.

Виктор нахмурился, не понимая, зачем она влезла в столь опасную игру. В голове не укладывалось, как это возможно — одновременно работать и на тех, и на других, при этом не вызывая подозрений.

— Ламарк и Таррнет только и ждали возможности узнать о жизни друг друга, и я стала для них связующей ниточкой, — со смешком продолжила Катерина. Мысли Виктора явно не были для неё тайной. — Однако теперь я получила от Хранителей всё, что хотела. Таррнет может считать отрезанную прядь Адды моим заявлением об уходе, — она достала из кармана конвертик и бросила его Виктору. Он нащупал нечто мягкое под слоем пергамента. — Крепость Багорта сильно изменилась с тех пор, как мы учились в её стенах. Пока добывала прядь волос, я успела внимательно всё исследовать…

— Поможешь так же, как с Сороками? Опять обманешь, заставишь искать жемчужину в раковинах?

— Вновь сплошное недоверие, домыслы, подозрения, — Катерина расстроенно приложила ладонь к груди. — Мой дорогой Раймонд, пойми, никто из Курьеров не отвёл бы меня к Сорокам за ручку. Без прямого приказа Ламарка Сирша будет с такой же ревностью оберегать свои связи, с какой степная кошка защищает котят. Самого Ламарка спрашивать было рискованно, я ведь наивно пыталась уберечь своего, как тогда считала, напарника от лишнего внимания. Я верила, что мы можем справиться своими силами. До обидного жаль, что у тебя оказались другие планы.

Невольно Виктор и впрямь ощутил укол вины. Он зажмурился и мотнул головой, мысленно надавав себе пощёчин.

— Перестань винить меня в недоверии, ты сама не была полностью откровенна со мной. Я же больше не Хранитель, что тебе мешало сразу признаться?

— Мой дорогой глупый Раймонд, — Катерина со вздохом покачала головой, — тот потерянный щенок, с которым я говорила в «Последнем полёте аиста» месяц назад, тут же отрёкся бы от меня, узнав о моей… дополнительной сфере деятельности. Теперь ты не так поспешен в решениях, верно? Как тебе идея дать нашему союзу ещё один шанс? — она распахнула руки, полностью открывшись перед Виктором. — Больше скрывать нечего, мы можем начать сначала.

— Тебе-то какой прок от этого «союза»?

— Нам, навек чужим как для Хранителей, так и для Курьеров, следует держаться вместе. На самом деле я рада, что ты здесь. Больше мне не придётся тащить ярмо «синемундирного» в одиночку, — рука Катерины легла на напряжённое плечо Виктора.

Для Катерины все его страхи — «я один среди врагов», «мне не на кого положиться», «не знаю, кому верить» — были как на ладони, и она старательно латала эти дыры в сердце Виктора. Сложно не поддаться. Виктор не был уверен, что уже не поддался. Почуяв слабину, как акула чует пинту крови в море, Катерина осмелела и мягко обхватила пальцами ладонь жертвы: «Немного доверия, мой дорогой Раймонд, это всё, что требуется. Вместе мы на многое способны». По коже пробежали мурашки, но Виктор сомневался, что это реакция на близость.

Огонёк в лампе встрепенулся, побился о стеклянные стенки и с шипением погас. Издалека послышалось эхо: «Ау-ау-ау». Отчаянный зов: «Тут кто-нибудь есть?», «Прошу, помогите». Что-то надвигалось из глубин убежища. Что-то, от чьего присутствия гасла и сохла огонь-трава. Виктор схватил Катерину за предплечье и утянул к стене, шепнул: «Не дыши» и сам последовал своему совету. В воцарившейся тьме зажёгся огонёк, его было легко спутать с лампой. Неспешно плывя по воздуху, пучок холодного света приближался к бывшим Хранителям, его лучи ощущались на коже морозным покалыванием. Из мрака вышла невысокая фигура в балахоне, удерживавшая в вытянутой руке фонарь.

— Здесь кто-то есть? — с надеждой позвал женский голос, и фигура сделала пару бесшумных шагов навстречу людям, покачиваясь из стороны в сторону, будто земля уходила у неё из-под ног. Женский голос сменился детским: — Прошу. Ответьте. Помогите. Ау!

Лёгкие жгло от недостатка воздуха, а Удильщик не спешил уходить. Блудный дух чуял что-то, всматривался, тянул окутанную дымом тощую руку. Катерина потянулась к нагрудному карману. Чиркнула зажигалка. Тьму разрезала вспышка необычного лазурного пламени, оно за мгновение объяло длинное перо. Рявкнув: «Убирайся прочь!», Катерина наотмашь ударила Удильщика горящим пером, как оплеухой.

Существо взвыло, слились воедино крики сотен страдающих от боли людей. Фигура потеряла человеческие черты и прежде, чем Удильщик оказался полностью охвачен пламенем, он вдруг… вывернулся наизнанку, по-другому Виктор не смог бы это описать. В воздухе щёлкнул челюстью кротовий череп размером с собаку; его покрывали сколы и трещины, из крохотных глазниц бил яркий холодный свет. На секунду подумалось: «Вот и конец», но Удильщик испугался людей гораздо больше, чем они его. Он кричал: «Я не могу дышать!» Молил: «Выпустите нас, откройте двери, откройте чёртовы двери!» Плакал: «Нам не найти выхода». Череп растворился во тьме, но эхо множества голосов ещё долго гуляло по туннелям.

Судорожно вдохнув полной грудью, Виктор привалился к стене. Стряхнув с перчаток пепел, оставшийся от пера, Катерина второй раз щёлкнула зажигалкой и вернула огонёк в лампе.

— Полезное перо. Где взяла? — просипел Виктор.

— Где взяла, тебе не дадут.

Катерина поднесла лампу к стене: вместо огонь-травы и светящихся корней осталась только труха. Поразмышляв о чём-то, она достала другое перо, помельче, размером с её мизинец, и булавкой закрепила изнутри воротника Виктора.

— Считай это очередным жестом доброй воли, — она пригладила воротник куртки, удостоверившись, что булавка не видна с лицевой стороны. — Никого не отпугнёт, зато сделает менее заметным.

— Для Удильщика?

— Для всех, чьё внимание нежелательно. Кроме меня, конечно, — респиратор скрывал улыбку, но она угадывалась по хитрому прищуру. — Никому не рассказывай о моём подарке, тем более — не показывай. Навлечёшь на наши головы беду. Я могу на тебя положиться? — Вместо ответа Виктор отогнул ворот куртки, рассматривая пёрышко. Оно казалось таким чёрным, что даже не отражало свет, лишь слегка переливалось голубовато-сизым цветом у самого кончика. Катерина сжала его предплечье, требовательно заглядывая в глаза. Ей действительно было важно услышать ответ. — Могу, Раймонд?

— Что случится, если кто-то узнает? Это всего лишь перо.

— Верно. Всего лишь перо. Но оно может спровоцировать ненужные вопросы. Я-то выкручусь, а вот тебя, боюсь, участь ждёт незавидная. Как-нибудь расскажу подробнее, если будешь хорошо себя вести. Ты же будешь?

— В разумных пределах.

Ответ Катерину явно не устроил, но на большее она могла даже не надеяться.

— Сейчас перед моими глазами вновь ваши танцы с Даниилом, — шутливо подначила она. — Сделай лицо попроще, мой дорогой Раймонд, и вернёмся под взор Двуглавого. Я расскажу и нарисую всё полезное, что подметила за время визита в крепость. Впереди нас ждёт много работы.