Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Промозглый ветер гулял над крутыми холмами Горбов, кидая в лицо пожухлые листья. Виктор ладонью зачесал волосы, стряхивая лишнюю влагу. Хорошо мистеру Морту с его дождевиком, только сапоги мокли. Как добрались до Горбов, тот больше не стремился убежать вперёд, наоборот, тёрся позади, да так близко, что будь в карманах Виктора хоть сухаря кусок — напрягся бы.

Морт всю дорогу с мельницы молчал и бросал мрачные взгляды, хотя было заметно, что на языке крутится многое. Виктор думал извиниться, но одного «Прошу прощения за задержку» было явно недостаточно, а какими словами передать весь царящий в голове хаос, он не представлял. Его встряхнуло личное землетрясение, и шрамы мистера Морта оказались лишь первым толчком. Возвращалось столько забытых событий и эмоций — но все неполные, обрывистые, абсолютно бесполезные.

Он помнил человека со шрамами, похожими на шрамы Морта. Кто это был? Кем Виктору приходился? Как они познакомились, как разошлись?

Помнил мельницу, укрывшую потерянного ребёнка от вьюги. Как Виктор её нашёл? Сколько времени прожил под её крышей?

Помнил Дарнелл... о, он и раньше его помнил, большой страшный город, но теперь Виктор точно был уверен, что родом из мест совершенно иных. Но из каких именно? Что случилось с родителями?

И так — во всём!

Раньше всё было просто. Нет воспоминаний — нет сомнений. А теперь как быть, куда девать всё то, что свалилось на голову? Последний раз настолько потерянным Виктор ощущал себя в ночь изгнания, оказавшись на улице в окровавленной одежде, без хранимой, без мастера, без собратьев, без представления, как дальше жить.

Виктору стоило многих усилий, чтобы сосредоточиться на деле — они добрались до Серого холма, на котором располагалось кладбище. От самого кладбища, правда, остались лишь стелы и памятные плиты: все останки давным-давно выкопали и сожгли, даже не пожалели растущую на холме ильмовую рощицу, когда не хватило брёвен. Так, по слухам, холм и стал «Серым» — из-за покрывшего его слоя пепла. Виктор уже жалел, что на эмоциях выбрал именно это место, чтобы захоронить своё прошлое.

— Полагаю, нам не обойтись без лопаты. Есть мысли, где её достать? — мистер Морт оценил царившее вокруг грязевое болото и запрыгнул на могильную плиту. В такую погодку холму подходило множество названий, но только не историческое.

— В прошлый раз позаимствовал у местных, — Виктор кивнул в сторону дома призрения, стоявшего на соседнем холме.

— В таком случае вы знаете, что делать, — в голосе Морта слышалось почти неприкрытое раздражение. Неужели до сих пор злится из-за мельницы? Виктору не хотелось вытряхивать перед незнакомцем свои проблемы, но и дальше отмалчиваться тоже нельзя. Им обоим придётся рисковать жизнями, и если в момент опасности Морт заупрямится, не доверится, посчитав решение Виктора очередной причудой — оба огребут.

— Я бы хотел сказать… — начал Виктор, пытаясь подобрать слова.

— Скажете, когда принесёте лопату, — перебил Морт, не собираясь терять зазря и секунды времени.

«И на что я только надеялся?..»

С уборщиком, отвечающим за утварь дома призрения, Виктор смог быстро договориться, хоть и пришлось отдать последний шиллет. Закинув лопату на плечо, он вышел из покосившейся хибарки и тут же наткнулся на Морта. Тот со скучающим видом ждал под козырьком, укрывшись от дождя. Монетка вновь порхала между смуглых пальцев.

— Вижу, вы завсегдатай в этом месте, мистер Раймонд, — Морт рассматривал невзрачный дом призрения без особого восторга. Ещё и подслушивал, значит? — Не удивлён.

Брошенная вскользь фраза, пропустить бы мимо себя, но Виктору отчего-то стало неловко за старое пальто, купленное у старика Колса, за штаны с зашитыми дырами то тут, то там, одни только сапоги, оставшиеся от хранительской униформы, выглядели более-менее прилично, Виктор за ними ухаживал, как мог. Может, и справедливое замечание, да только кто знает, где и в каком состоянии оказался бы сам Морт, не паразитируй он на достатке других! Вот уж с кем не стоило себя сравнивать.

— По крайне мере, здесь нет дыры в потолке, — буркнул Виктор. — Я думал, вы будете ждать меня на кладбище.

— Опасался, что вас вновь может что-то отвлечь.

Нашёлся надсмотрщик! Сорока, видимо, решила все мозги ему склевать, припоминая мельницу.

— Послушайте…

Морт уже спешил к кладбищу, жестом призывая не задерживаться. Что ж, в эту игру можно было играть вдвоём. Виктор перешёл на широкий шаг, добросовестно спеша к Серому холму — Морту пришлось чуть ли не вприпрыжку бежать следом. На вершине холма их ждал одинокий ильм, самый высокий из виденных когда-либо Виктором, с золотисто-багровой листвой, словно на ветвях танцевали огоньки. В голове раздалось эхо чужих криков: «...Спасать уже нечего! Они всё сожгли, даже особняк!» — «Но как же мальчик? Нам приказали!..»

— Всё-таки странное вы выбрали место для мундира, — Морт ловко поймал кружащий в воздухе листок. — Хотели бы уничтожить — логичнее было бы сжечь. Хотели сохранить на память — место крайне ненадёжное.

Виктор ткнул лопатой в вязкую землю. Он не хотел рассказывать, что как раз-таки думал сжечь мундир, но, стоя над ним с зажжённой спичкой, так и не решился разжать пальцы. На тот момент у него ничего не осталось, кроме мундира, и избавься он от глупой, наивной, но столь необходимой надежды когда-нибудь вернуться к мастеру — свихнулся бы.

«Как ни странно, моё желание исполнилось: я возвращаюсь к Хранителям. Дрянные же у жизни шутки».

— Я бы хотел прояснить насчёт мельницы, чтобы не осталось недомолвок. — Виктор так и не придумал правдоподобную ложь, ему проще было рассказать, как есть: — Служба мастеру Хранителей дала мне многое, но за это пришлось и многим заплатить. Воспоминания о прошлой жизни…

Очередная вспышка: в руках палочка с нанизанной рыбой, тепла от углей едва хватает, чтобы согреть пальцы, сердитый мальчишеский голос: «Да ты хоть что-то умеешь, Белоручка?»

— …ушли очень быстро, когда меня взяли в ученики. Увидев ту мельницу, я смог вернуть хоть малую часть, и для меня это… вроде как… важно.

— Отвратительно, — выплюнул Морт с неожиданным для Виктора гневом. — Забрать воспоминания о месте, где родился и рос, о семье и друзьях, о прожитых вместе с ними годах — всё равно что убить. Ясно, почему Хранители как Кэйшес проклятые — с таким-то ублюдком-мастером.

Хоть Виктор до сих по не позволял себе подобных мыслей в сторону мастера Таррнета, одёргивать напарника не стал. Самое главное — тот его, кажется, понял. Уже хорошо. За разговорами Виктор не заметил, как раскопал глубокую яму — гораздо глубже, чем копал для мундира. Нахмурившись, он воткнул лопату в землю и отошёл на пару шагов, чтобы сверить имена на стоящих рядом могильных плитах. Всё верно, между ними в тот злосчастный день он и запрятал искомое. Но где?..

— Нашли? — мистер Морт заглянул внутрь ямы, на дне которой набиралась лужица. Скривил губы, придержав комментарии при себе.

— Это точно то место, — поспешно заверил Виктор.

— Уверены, что в прошлый раз обошлось без свидетелей?

Хороший вопрос. Виктор был не в себе, мог и проглядеть, но кого? Рабочего дома призрения, старика, заблудшего айрхе из Муравейника? Его озарило: после встречи с Катериной в «Последнем полёте аиста», он распотрошил подарок Майхе Иде и нашёл пуговицу, один в один схожую с пуговицами его мундира. Тогда на него свалилось слишком много проблем, чтобы бегать за старушкой. Вот, видимо, и настало время прояснить некоторое вопросы.

— Есть догадки. Надо найти одну пожилую даму.

Морт многозначительно вздохнул.

— Если у вас нет идей получше, всё-таки попробуйте сначала порыть рядом.

Виктор спешно вскопал землю, пока Морт маячил за спиной. Лопата звякнула обо что-то твёрдое. Раскидав в сторону натекающую грязь, Виктор откопал находку: чьи-то хорошо сохранившиеся кости, целый скелет, а не упавшие с погребального костра части.

— Вы квадрианец? — вдруг спросил мистер Морт, отойдя подальше от выглядывающего одной глазницей черепа. Виктор промолчал, осознав, что не знает ответа. Можно ли звать себя квадрианцем, если попираешь Непреложные законы? — Я к тому, что давайте обойдёмся без огня. В такую погоду — бессмысленное занятие.

Виктор опёрся руками о лопату, рассматривая жутковатую находку.

— Но и оставлять как-то неправильно.

— Ваш род деятельности тоже не назвать правильным, с какой стороны ни глянь, — заметил мистер Морт, скрестив на груди исцарапанные руки. — Чего стоит и на это закрыть глаза.

— Уж не вам об этом говорить.

— По крайне мере, после меня трупов, — Морт запнулся на мгновение, — не остаётся.

Как только этот маленький человек вмещал в себя всё своё недовольство? Виктор промолчал — он всё ещё надеется поладить с Сорокой и уговорить отдать Дар по-хорошему. Обычно колючий, как репей, готовый привязаться к любому слову, на этот раз Морт тоже решил помалкивать. Повисла гнетущая тишина. Если прислушаться, сквозь порывы ветра различался слабый голос. «Без огня… без огня», — повторял он одну из фраз Морта. Виктор огляделся — явно ведь не эхо, но и не очередное воспоминание прошлого.

— Слышите? — он рефлекторно коснулся рукояти ножа. Увидев оружие, Морт мгновенно подобрался, готовый в любой момент дать дёру.

Звуки шли от возвышающегося над их головами ильма, от трепещущих на ветру листьев, от потемневшей влажной коры. Виктор осторожно приложил ладонь к стволу, неожиданно тёплому. Голос оживился, незримая сущность потянулась к пальцам, покалывая крошечными иглами: «Леди Кэйшес... Вы пришли за мной, леди Кэйшес?» Виктор вздрогнул при упоминании дурной фамилии. Бражники стайкой слетелись к ильму, облепили своими тельцами ствол, крылья накладывались друг на друга, меняли цвет, сливались в подобие женской фигуры, наполовину торчащей из дерева.

— Твою мать, — охнул Виктор, увидев перед собой искажённое лицо, неумело собранное из разноцветной мозаики. — Вы это видите?

— Не вижу, не слышу и даже не ощущаю, — с едва сдерживаемым раздражением откликнулся Морт. Виктор успел пожалеть, что рот открыл, но Морт продолжил: — Блудный дух, да?

— Вы мне верите?

— Хоть вы порой странно себя ведёте, но не похожи на любителя розыгрышей, — мистер Морт приблизился к дереву, пытаясь разглядеть что-нибудь необычное. — Я ожидал подобного, увидев кости. Сам я в ведовских делах ничего не понимаю, так что доверюсь вашему опыту.

«Доверюсь вашему опыту»! Кто бы мог подумать, Морт знал и такие слова. Вот только Виктор сам не прочь был послушать, что ему сейчас делать. Возможно, он бы смог узнать, куда делся мундир? Пальцы Виктора коснулись эфемерной ладони, видимой только из-за бражников. Болезненное покалывание усилилось.

— Это правда вы? — голос духа не звучал радостно. — Или… или оно вновь смотрит вашими глазами?

— Это правда я, — откликнулся Виктор, надеясь, что сработает.

— Смогли… смогли!.. — силуэт возбуждённо дёрнулся, бражники затрепетали. — Если бы только сразу послушали нас с Максимилианом! Предупреждали ведь — врата не что иное, как ловушка Белых ворон!

Виктора схватили за запястье, рука мгновенно онемела ниже локтя. Что-то отразилось на его лице, или дело было в неестественной позе, так как Морт прошептал: «С вами всё хорошо?». Виктор отмахнулся от него, не позволяя приблизиться. Кто знает, как это могло аукнуться им обоим.

— Мне очень жаль, — голос охрип, Виктор поспешно откашлялся.

— Вы меня не слушали!..

— Слушаю сейчас.

— Тогда бегите, бегите! Город рябит от знамён с ромбами, но ещё не поздно всё исправить! — дух приблизил лицо к Виктору, пытаясь вырваться из дерева. — Оглянитесь! Люди верят этому сладкоголосому существу из пепла и перьев, записывают его откровения, его «законы», оскверняют мёртвых и жгут их на кострах. Глумительное кощунство! Нельзя позволить этому безумию распространяться, леди Кэйшес! — крылья бражников задрожали, собранный ими силуэт распался на части. — Они не знают, что это за существо, не видели, откуда оно вылезло, но вы… мы!.. мы-то видели! Нельзя позволить истине кануть в небытие, слышите?

Ладонь скользнула выше по руке Виктора, палец уткнулся в широкую грудь. Медленно, словно вырезая острием на коже, дух нарисовал круг, повисший на чёрной ткани пальто серебрящейся дымкой. Порыв ветра развеял видение.

— Ложные законы чудовища Белых ворон приведут империю к краху, — дух схватился за ладонь Виктора, как за спасительную соломинку. — Остановите Поющую деву! Ищите Максимилиана. Он повёл за собой Чёрных пилигримов, созывает сторонников, но нас слишком мало. Максимилиан верит в вас, до сих пор верит, даже когда остальные проклинают. Без вас обоих истина окажется в забвении...

— Я всё сделаю, — пообещал Виктор за женщину, сгоревшую на костре несколько веков назад.

— ...в забвении… — шелестели листья ильма. — Так желаю вам помочь… но с такими ранами лишь обуза… не отдавайте меня приближённым Поющей девы, леди Кэйшес!.. в посмертии останусь пристанищем истины… последним Чёрным пилигримом, даже когда никого не станет...

— Я всё сделаю, — повторил Виктор уверенней, — но без вашей помощи ничего не выйдет. Видели, как кто-нибудь копал землю, доставал свёрток? Здесь, рядом?

— Здесь рядом, — вторило эхо, — огонь, огонь… столько огня…

— Без мундира мне не найти Максимилиана! — Виктор сжал призрачную руку, но та распалась на бражников.

Внезапно то, что осталось от силуэта, обвила бесформенная тень; блеснули росчерками алые угольки. Морт охнул, хватаясь за сумку: «Как ты!.. Вернись на место!», но тень не слушала, она расползалась на духе плесенью, обволакивая, разъедая.

— Мы вас помним-знаем, мастер Дейдра, — существо скрипело подобострастно и одновременно страшно. — Ваше дело живёт-растёт в нас, ваша правда не забыта. Чтим истину, боремся с ложью глупцов-ромбоносцев, боремся с чудовищами. Спите, мастер Дейдра.

Тень сползла с дерева на землю, впиталась в кости, прямо на глазах они почернели как угли. В руках Морта незнамо откуда появилась фигурка, похожая не то на летучую мышь, не то на птицу. Стоило ветловому пруту обвить фигурку — и глазницы черепа вспыхнули искрами, но мгновенно потухли, а чернота вышла из костей.

— Зараза, — сквозь зубы ругнулся Морт и щёлкнул потемневший идол по макушке, — предупреждал же сидеть тихо!

Ильм молчал, даже когда Виктор провёл по коре ладонью. Он присел на колено и коснулся черепа: холодный, грязный, а главное абсолютно «пустой».

— Радуйтесь, мистер Морт. В погребальном костре больше нет смысла, — Виктор отряхнул грязь со штанин. Он попросил показать загадочную фигурку, но Морт сразу же прижал ладонь к сумке и отступил на несколько шагов. Его взгляд метался между ильмом и костями, прежде чем исподлобья уставиться на Виктора.

— Обещаете ничего с ним не делать? Он мне ещё нужен, знаете ли, — Морт медленно протянул фигурку, готовый в любой момент отдёрнуть руку. Бражники засуетились: близость загадочной штуки или того, что внутри, им было совсем не по нраву.

— Вы знаете хоть, что носите с собой? — Виктор разглядывал поблёскивающий в глазницах черепа камень. Он встречал уже подобный идол, когда путешествовал с Софией, только вырезанный из цельного дубового ствола, потемневший от времени и пролитой крови. Злобные рабы дейхе, насылающие мор и смуту, губившие всё живое и, видимо, даже мёртвое — так о чертях говорилось в книгах. То, что где-то остались беззаконники, способные их создавать, Виктора совсем не порадовало.

— Вполне, — Морт выхватил идол и убрал в сумку. — Мне жаль, что так вышло.

Маской раскаяния он прикрылся от возможного гнева, но, на его счастье, Виктор не сильно-то и злился: от духа всё равно не было никакой пользы — слишком древний, ослабший, безумный. Стоило ли всерьёз воспринимать сказанные им слова? Виктор не помнил никаких Чёрных пилигримов, но узнал серебристый круг на тёмном фоне. Когда Непреложные законы только формировались, новые порядки приняли далеко не все и не сразу. Всех противников квадрианства без разбора называли «одурманенными» Дикой Кэйшес, и чаще всего они носили именно этот знак. «Чудовище», «истина»... странно всё это.

Виктор сбросил кости в яму и закопал, гадая, что хуже: столетия прозябать одиноким духом или оказаться поглощённым злой сущностью. Его самого ждал подобный конец, если не найдёт способ избавиться от самозванки — но существовал ли этот способ вообще? Маленькая ведунья Лийса нагадала ему: «Хлопнешь птенца — ворон глаз выклюет, будешь ты и живым гнить, и мёртвым». Виктор тогда уточнил: «А если птенца не трону?», но ответ не привнёс много ясности: «Кто знает! Может, в благодарность ворон склюёт всех паразитов, и ты перестанешь тухлятиной вонять?» Что за птенец? Что за ворон? А паразиты? Хотя насчет паразитов догадки имелись, Крыс тоже часто фыркал на Виктора, брезгливо морщил нос — наверняка это было связано с Двуглавым. Какой же ворон способен выклевать крылатых тварей?.. Катерина! Кто, как не она прямо под носом Двуглавого связалась со странными силами, частичку которых Виктор носил за воротником? Более подходящей кандидатуры не сыскать, но пока что Катерина к нему приценивалась, проверяла. Чтобы она «склевала паразитов», наверняка придётся постараться, как минимум принести боло Берислава. Осталось понять, кому или чему отводилась роль «птенца».

Лопата вернулась к уборщику, а к Морту вернулся самоуверенный вид. Пока они шли через сад в сторону дома призрения, Виктор подметил, что напарник окончательно сменил гнев на милость. Удачный момент, чтобы разузнать о давно волнующем вопросе:

— Нужна ли вам помощь в поиске мальчика?

— Какого мальчика?

— Игната.

— Тронут вашим предложением, но услуги беззаконника мне не потребуются, — Морт одарил Виктора подозрительной улыбкой-оскалом.

— А огнекамни? Вы слышали о них раньше? Знаете, как они выглядят?

— Наверняка детские выдумки, не забивайте голову, — и Виктор бы поверил, не заметь он раньше, как Морт переполошился, услышав о них от Киана.

— В таком случае, надеюсь, для вас не составит проблем вернуть их хозяевам.

— Не сомневайтесь.

Виктор и не сомневался — Сорока что-то задумала. Но как это проконтролировать?

— Удачи вам. Для той девочки со шрамом огнекамни очень важны, а я бы не рискнул её разочаровывать, уж поверьте моему ведовскому опыту, — доверительно поделился он, не без удовольствия пронаблюдав, как вор дёргано потёр шрамы.

Морт сорвал с надломленной ветки яблоко, поглядел придирчиво, не решаясь откусить. Вместо его рук Виктор увидел совсем другие — маленькие, в дырявых перчатках, они пытались разрезать затупленным ножичком большое красное яблоко: «Это наше первое серьёзное дело, Белоручка. Не вороти нос, ешь, ты мне нужен сытым и сильным», и протянули половинку. Виктор помнил свои сомнения: «Только мешаться буду», за что получил тычок в бок: «Опять сопли разводишь? Ты мой подельник или нет? Я долго наблюдал за домушниками, ничего сложного, поверь мне. Представь лучше, как набиваешь карманы монетками и покупаешь рыбный пирог у тётки Альфины. Разве оно того не стоит?»

Виктор встряхнул головой. Неужели и он когда-то промышлял незаконным делом?

— Не знал, что в таком глухом месте вырастили красивый сад, — Морт поглядывал на ухоженные яблони, чистые дорожки и ограждения клумб из сплетённых веток, на толпу маленьких айрхе, пускающих по дождевым ручейкам кораблики из коры и листьев.

— Только с детворой не связывайтесь, — на полном серьёзе предупредил Виктор и оставил Морта приобщаться к местным красотам и яблокам.

Где искать Майхе Иде? Раньше к этому часу она возвращалась с рынка, стараясь успеть к ужину. Виктор надеялся, что старушка не изменила своим привычкам за то время, пока он прозябал в подземельях. Поднимаясь по ступенькам на холм, он заметил человека в знакомой шляпе, сидящего на краю скамейки.

— Рад видеть, мистер Колс, — с теплотой приветствовал Виктор и присел рядом. Колс опирался о трость, хотя обычно ненавидел ею пользоваться, и с пустым лицом наблюдал за резвящейся малышнёй. Старик не услышал Виктора, только безучастно проводил взглядом мальчишку, самого высокого и длинноногого среди своих — тот откололся от друзей и стремглав понёсся к Муравейнику. Виктор позвал Колса второй раз, коснулся плеча. Тот вздрогнул, с удивлением заметив, что на скамейке больше не один.

— Как не стыдно старых людей пугать, — без всякой злобы пожурил он. — Запропал совсем, я даже беспокоиться начал, что случилось дурное. Странный человек приходил, высокий такой, манерный, одетый хорошо, на лапу дал местным кровопийцам, в комнате твоей шарился. Знаешь таких?

— Знаю, — вздохнул Виктор. — Сами-то как? В порядке?

— Как можно быть в порядке, когда тебе сотня стукнула? Руки-ноги слушаются — и хорошо, вяленая рыба сама себя не продаст.

Кого только он пытался обмануть? Резвее мистера Колса старика не сыскать, должно было случиться нечто серьёзное, что могло настолько подкосить его силы за пару недель.

— Как поживает миссис Иде? Спрос на её поделки растёт?

С мистера Колса сошла и улыбка, и весь цвет.

— Да нет старухи больше, — выдавил он из себя. Побелели костяшки пальцев, сжимавших набалдашник трости. — Убили её.

Прозвучало как скверная шутка, но мистер Колс никогда бы не стал так шутить о миссис Иде.

— Грабёж? — тихо спросил Виктор. Вместо ответа мистер Колс начал тростью выводить рисунок на земле: глаз с хаотичными линиями вокруг него, похожими на щупальца.

Встревоженный женский шёпот: «Неужели не видишь? Он их боится!» — «А ты?» Кисть была вымазана в фиолетовой краске, Виктор пытался повторить на листе увиденный у незнакомцев знак, пока родители — это же их голоса, невероятно, он вспомнил их! — перешептывались за спиной: «Этот глаз преследует меня даже во сне. Ты уверен, что стоило приводить этих безумцев в наш дом?» Отец ответил не сразу, но твёрдо: «Я и Дикую Кэйшес притащу, если сможет помочь нашему мальчику хоть чем-то».

Голову сдавило раскалёнными тисками. Виктор зажмурился и с трудом подавил болезненный стон, опасаясь беспокоить мистера Колса.

— Всё случилось неподалёку, — Колс стёр рисунок башмаком. — Вырезали это око у неё на животе. Обезобразили настолько, что я узнал её только по любимому платку, помнишь, красивый такой, с веточками вербы… Вот что за ублюдки? Война Белых ворон давно закончилась, те дейхе, что остались, сами со дня на день вымрут с концами. А тут ещё и старуха, которой и так жить всего ничего! Сидела бы, вышивала у себя в комнате, на кой ляд я её в люди вытащил?..

— Мистер Колс, — Виктор положил ладонь на плечо старика. Он не знал правильных слов, способных помочь, но чувствовал, что отмалчиваться — не выход: — Вы сейчас сами как в заточении. Миссис Иде этому бы не обрадовалась.

Мистер Колс хмыкнул недоверчиво, тогда Виктор сжал его плечо сильнее. Держал до тех пор, пока не почувствовал, как старик вздохнул и хоть чуточку, но всё-таки расслабился. Опершись на трость, он с заметным трудом поднялся со скамейки, ворча под нос: «Всех рано или поздно пеплом по ветру развеют, и тех сволочей тоже». На предложение помочь дойти до дома мистер Колс чуть не отоварил Виктора тростью: «Кокетливых дамочек под локоток таскай, а я и сам справлюсь». Хоть Виктор и помог старику встряхнуться, он был вынужден вновь помянуть миссис Иде, а точнее — мундир, который мог заваляться у неё в вещах.

— Мундир? — мистер Колс сразу же всполошился. — А ты откуда знаешь про мундир?

— Когда-то он принадлежал мне. Я отдал его миссис Иде, чтобы…

— Щегол, ты что, врать мне тут надумал? — мистер Колс всё-таки стукнул Виктора тростью. — Я видел у неё только один мундир и точно знаю, что она получила его не от тебя.

Что ж, по крайне мере, опасения подтвердились. Комнату Майхе Иде наверняка давно вычистили от лишних вещей, а мундир могли разорвать на тряпки, кому-то продать или выкинуть, смотря в каком состоянии тот сохранился.

— А ну признавайся, откуда про мундир вызнал? — мистер Колс выглядел грозным, но Виктор и так не видел смысла врать, только в детали не вдавался: мундир мой, закопал неподалеку, а он пропал. — Ха! Так значит, ты у нас хранительская морда? Во дела. Только ты объявился у нас, бабка Иде подговорила меня сходить на Серый холм. Видела, говорит, из окна, как ночью кто-то там копался. Бредни про духов несла. Вот и увидели взрытую землю, там уж и я забеспокоился, на беззаконников надумал всякое — кому бы ещё пришло в голову беспокоить кладбище? Искали поклад дурной, а откопали мундир. Так он у неё и остался, — старик вздохнул, спросил надломленно: — Как мне теперь быть без её чудачеств, а?

— Мне тоже будет не хватать миссис Иде.

У дверей им пришлось разойтись, старик Колс жил в другом крыле здания. Тот сказал на прощание: «Ты от меня не шарахайся, если что. Плевать, как ты из Хранителей до нашей дыры докатился, мне достаточно знать, что парень ты неплохой. Заходи как-нибудь на рынок… рыбкой, что ли, угощу».

Дальше Виктора ждали куда менее душевные разговоры с рабочими дома. От них было невозможно чего-то добиться, если не поманить шиллетом. Виктор их понимал, работа тут — не предел мечтаний, но денег у него не было совсем, а на улице ждала одна вредная Сорока. К счастью, местные шустро сообразили, что лучше такому, как Виктор, пойти навстречу, чем пытаться делать вид, что его рядом нет. Обойдя небольшую цепочку работников, по последней наводке Виктор вновь оказался у каморки уборщика. Если ему не наврали, мундир выкупил именно он, польстившись на добротную ткань и более-менее подходящий размер.

— Чё тебе опять неймётся? — спросил уборщик, уже третий раз за сегодня увидев Виктора на пороге.

— Слышал, вы обновку на днях купили: тёмно-синий мундир с серебряными пуговицами и ромбовидными запонками. Верно говорю?

Пусть они были схожей комплекции, Виктор давил на уборщика сверху вниз немигающим взглядом. Ладонь по старой привычке касалась пояса так, будто под ней был эфес палаша. Знал, какой эффект он производит на людей в такие моменты; заставлял их, как животных, чуять исходящую от него опасность. Уборщик забеспокоился, но, видимо, отдал за мундир слишком много, чтобы так просто расстаться с ним. Пришлось разломать надвое лопату, которой уборщик попытался прогнать нежеланного гостя, с её хрустом сломалась и вся решимость у побледневшего мужика.

К яблоням Виктор возвращался с родным мундиром, зажав свёрток под мышкой. Неосознанно касался его, поглаживал, как вернувшегося к хозяину питомца. Представлял, как вновь накинет на плечи плотную шерстяную ткань, застегнёт круглые пуговицы, закрепит на поясе ножны палаша… увидит намертво въевшиеся пятна от крови Софии.

На Виктора накатила волна отторжения, чуть ли не тошноты, он с трудом сдержал порыв бросить мундир в лужу под ногами. Неправильно, всё неправильно! Он не Хранитель, не только из-за решения Таррнета, но и из-за своих желаний. Виктор не хотел возвращаться в эту шкуру, даже временно, даже понарошку. Пусть ему тяжело, невыносимо тяжело, но зато он волен сам решать, как вести себя с окружающими, куда идти и что делать, что говорить и что думать. Хоть он и был ограничен связью с Двуглавым, но это ни в какое сравнение не шло с хранительскими правилами и обязанностями. Ни в какое! Чем больше Виктор втягивался в новую жизнь, тем больше понимал, как многого его лишили раньше. Взять хоть те же воспоминания.

— Придётся нам вновь терпеть друг друга, — устало сказал он мундиру, воплощавшему сейчас в себе всё Хранительство, вместе взятое. Виктор не мог дождаться, когда передаст мистеру Морту своё ярмо, а потом вернётся к себе, распишет на бумаге всё, что удалось вспомнить, и попробует в этой головоломке разобраться. К нему приходили столь странные образы, что Виктор был одновременно и заинтригован, и напуган тем, что, возможно, крылось в его отрочестве.

Одна проблема — Морта не было. Совсем. Лишь его сумка с порванной лямкой лежала посреди опавших яблок.