Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Муравейник гудел, как свора псов, раздразненная свежим куском мяса. Узкие проходы наполнились весёлыми криками, глумливым смехом: «Попалась городская крыса! Попалась! Я её поймал! Я!», «Можно огрею его палкой?», «Тащи, тащи!». Мелькали в полумраке разодетые в яркое люди, дёргали пленника то за край дождевика, то за рукав пиджака — во всём он им чужой, всем он им противен. Хейд скалился злобно, да только скалиться и мог, его рот заткнули тряпкой, стянутой-перетянутой на затылке крепким узлом.

Процессия обошла, казалось, весь Муравейник, чтобы каждая из семей могла полюбоваться на отступника, променявшего родное гнездо на каменное, полное энлодов, во всём уподобился им, глупец. Хейда втолкнули в знакомую комнату, поставили на колени, надавив на спину в насильном поклоне. Кровь текла из разбитого носа, высыхая коркой на коже. Слишком часто в последнее время Хейд получал по лицу, с такими успехами скоро перестанет узнавать себя в зеркале.

Не так давно в этих стенах Хейд играл со Старичком в Пьяного рыбака, и сейчас тот сидел на подушках, дымя кальяном. Компанию ему составлял Страшный Стах, он так вглядывался в пиалу с ароматным чаем, покачивая её в руке, словно пытался разглядеть в чаинках свою судьбу. А может, и не свою.

— Смотри, кого приволокли! — Хейд зашипел, когда его дёрнули за волосы на затылке и заставили поднять голову всем на обозрение. — Верная ведь морда?

Стах бросил на пленника короткий взгляд и отпил из пиалы, в то время как Старичок откровенно забавлялся:

— Экие дела! Годы идут, а вы всё в догонялки играете? Весь Муравейник на ноги поставил ради одного малька, не стыдно, сын?

— Па, — хрипло проговорил Стах, — благодарю за угощение. Время позднее, пора тебе отдохнуть.

— Помилуй, мой мальчик. Я скорее от скуки помру, чем от старости, и ты лишаешь меня такого занятного зрелища?

Громкий стук пиалы о столик заставил всех смолкнуть. Стах кивнул — и стоявшая рядом девушка торопливо помогла Старичку подняться с подушек. Тот оскорблённо поджал губы, но позволил увести себя из комнаты. Стах взмахнул рукой — и следом расползся прочь весь остальной табор.

— Стареешь, Сорока-белобока, — Стах постукивал пальцами по столешнице, разглядывая Хейда. — Раньше я годами вынюхивал, в какую сточную канаву ты забился, а теперь чуть ли не сам в руки пришёл. Что же не скрывался на Ахеронском острове дальше, не прятался за спинами нолошей? Всё по делам амойлаха разнюхиваешь, а, сучёныш?

Хейд рад бы ответить, но рот так перетянули, что даже сглотнуть было затруднительно. Он бегло осмотрел комнату, искал зацепку, лазейку, хоть что-нибудь, что поможет выкрутиться. Ничего нет, совсем! Даже если он сбросит путы, куда бежать? Всюду поджидали люди Стаха: один айрхе сторожил дверь, другой, с родимым пятном под глазом, уселся на подоконнике. Знакомое пятно. В юности водился похожий мальчишка подле Стаха, единственным его другом был. Видимо, так осталось и поныне.

— Знаешь, кого я ненавижу больше, чем подлых крыс, обкрадывающих людей, давших им крышу над головой и спасших от голодной смерти? — Стаха молчаливость собеседника ничуть не смущала. — Тех, кто не исполняет данное слово. Не ожидал подобного от амойлаха. Разочарован. До самой, сука, глубины души. Целый год мы жили в мире, но явился ты и всё испортил. Как и всегда.

В голосе Стаха копилась злость. Отвлечь бы его, да поскорее, пока не завёлся, не сорвался с цепи, но Хейд мог только мычать. Как же бесила эта беспомощность!

— Что, собственный яд травит? Терпи, терпи. Наслушался уже твоего трёпа, хватит. Радуйся, что во рту тряпка вместо ножа, ведь если амойлах останется таким же нерасторопным, то первым делом я подкину к его порогу твой язык, — Стах обнажил охотничий нож. — Или больше подойдут пальцы? Глаз? Ухо? Смотри, сколько вариантов. Хоть всего тебя по частям доставлю, если амойлах не начнёт искать моего ребёнка.

Хейд всем своим видом пытался сказать: «Знаю я, где Киан, кончай глумиться и развяжи меня!», но только забавлял похитителей мычанием. Стах подобрался ближе единым плавным движением, почти касаясь коленями колен своего пленника. В прошлый раз он бросал много громких слов и обвинений, лаял, но не кусал, так, цапнул за палец. Теперь всё было по-другому, в его глазах читалась мрачная решимость идти до конца. Он сжал ладонью челюсть Хейда и приставил кончик ножа к самому маленькому из шрамов, рассекавшему край губ.

— Знаешь, Сорока-белобока, с первой же нашей встречи меня дико бесила неравномерность этих твоих отметин. — Лезвие прорезало кожу дальше, глубже, как росчерком пера дорисовав то, что не закончил дядя Хейда десятки лет назад. — Слышал недавно от одной из моих женщин: «Симметрия есть красота и гармония». Ну как, чувствуешь гармонию в своей душе? На красоту-то можешь не рассчитывать, ублюдок.

Хохотнув от своих же слов, Стах потянулся назад, к столику, да пригубил чаю из пиалы. Хейд зажмурился, челюсть горела, словно её обдали кипятком, кровь медленно стекала по горлу и впитывалась в воротник пиджака. Хотелось выть и грязно ругаться, но сейчас не время жалеть себя. В этой комнате его долго держать не будут, скорее всего, отведут вниз, в котельную. Хороший ли это шанс сбежать? Ужасный. Весь Муравейник видел его лицо, никто не протянет руку помощи «городской крысе».

Лезвие коснулось нижней кромки зубов, неприятно стукнувшись о них. Хейд испуганно уставился в сузившиеся зрачки Стаха. Они словно вернулись в юные годы, когда от скуки играли в гляделки: кто первый моргал, тому прилетал тумак. Стах всегда выигрывал, и сейчас вместо кулака у него был нож.

— Стах, — встревожился айрхе с родимым пятном. — Рано ещё, погоди. Ни прижечь, ни обработать нечем, отрежешь лишнее — кровью истечёт, как свинья. Толку от него будет?

Удивительно, но Стах оценил разумность слов друга. С разочарованным вздохом он убрал оружие в ножны, опёрся о плечо Хейда, пока поднимался с устланного коврами пола. Глянул на пленника снизу вверх, расплывшись в улыбке — Стаху явно пришёлся по душе вид коленопреклонённого Хейда у его ног.

— Твоя правда, Йялан. Амойлаха трупом не проймёшь. В котельной успели прибраться с прошлого раза? — айрхе с пятном кивнул. — Молодец, радуешь. Надо всё по уму подготовить, дабы наш блудный сукин сын сполна ощутил на себе всё гостеприимство Муравейника, — Стах похлопал Хейда по макушке, словно ему здесь действительно были рады, а путы на руках и покрасневший от крови кляп во рту — досадное недоразумение.

За запертой дверью послышался шум, гам, торопливый бег и наконец — судорожный стук. Стах кивнул, и сторож отворил замок. В комнату тут же ввалился запыхавшийся парень с широкими от ужаса глазами.

— Напали!.. Напали!.. — с трудом выкрикнул он, задыхаясь.

— Кто? — Стах мгновенно преобразился: вместо злого веселья — сосредоточенный прищур. — Нолоши? Амойлах?

— Какое-то пугалище неведомое! Огромное, чёрное, лютое! Уже прошло через главные ворота, вот-вот вломится в Муравейник!

Стах кивнул, бросил приказ: «Приглядывайте за крысой», у самых дверей замялся на секунду, добавил сухо: «Амойлах его получить не должен» — и убежал решать проблемы. Повисла тревожная тишина, иногда прерываемая криками. Йялан метался из одного угла комнаты в другой, бросая мрачные взгляды то на окно, то на Хейда, то на дверь.

— Кому мы сдались? Почему именно сейчас? — Йялан одарил Хейда особо неприязненным взглядом. — Может, и правда амойлах по его душу явился?

— Сомневаюсь, — отозвался айрхе у дверей. — Помнишь, что Старичок говорил? На развалинах не осталось птиц, а без них амойлах слаб.

— Да что эта рухлядь может знать, он без помощи уже не вспомнит, в какой стороне сортир, — Йялан вытащил складной нож, начал перебрасывать из руки в руку. — Стах с амойлахом больше общался и до сих пор со счетов не списывает. Ему я больше верю.

— Что делать будем?

— То, что Стах сказал — ждать, а если вместо него явится страшилище какое... — Йялан указал ножом на Хейда, ровно между его глаз. — Потому будь наготове.

Хейд изображал саму смиренность, опустив голову и пачкая ковёр кровью, стекающей с подбородка. Выжидал. Что бы там ни стало причиной переполоха, возможно, это единственный шанс на побег. Крики раздались совсем рядом: кто-то призывал силы Великих Ханов, кто-то кричал семьям баррикадироваться, кто-то грозил развеять чудовище пеплом. Стихли они быстро. Пугающе быстро. Йялан выругался, схватил Хейда за плечо и приставил лезвие к горлу.

— Шаги. Тяжёлые. Тяжелее, чем у Стаха-гуая. Слышишь? — прошептал сторож дверей.

— Раз шагает по земле, значит, оно из плоти. Пусти кровь — и подохнет.

Кто-то подёргал ручку в попытке открыть дверь. Комнату наполнили нечеловеческие хрипы, хруст и клокотание. Хватка Йялана на плече Хейда стала болезненной, лезвие ножа царапало кожу. Хрипы резко стихли и нечто с грохотом вынесло дверь. Пора! Хейд со всей силы боднул Йялана в бок, прежде чем тот полоснул бы ножом. Сейчас бы рвануть и бежать со всех ног, но ноги-то в решающий момент и подвели: затекли настолько, что Хейд рухнул обратно на колени.

«Проклятье! Нет, нет, такая мелочь, что за бред, шевелись, шевелись!» — Хейда затрясло, когда его накрыла тень. Люди Стаха уже лежали на полу, не двигаясь. Над Йяланом возвышалось огромное человекоподобное существо, сотканное из плотного дыма, с алыми огоньками вместо глаз.

— Скверно выглядите, мистер Морт, — проскрипело существо, за какофонией звуков смутно различался человеческий голос, низкий и глубокий. Заметив, какой эффект оно оказало на Хейда, обмершего от ужаса, чудовище извинилось и засунуло пальцы в рот. С трудом, но оно вытащило из глотки скрипуче хихикающего чёрта. Дымка вокруг тела развеялась, а за огоньками показались знакомые голубые глаза.

— Благодарю за помощь, — не кто иной, как Раймонд, из плоти и крови, кивнул чёрту, а тот льнул к его ладони ласковой кошкой, обвивал бесформенным телом, слизывал с пореза на пальце выступающие капли крови. Пришлось Раймонду на него шикнуть, чтобы не мешал разрезать ножом путы на руках Хейда.

— Как!.. — первым же делом прохрипел Хейд, но Раймонд шикнул теперь на него: «Сначала выберемся отсюда», и помог встать, поддерживая за предплечье.

— Вы что, всех убили? — задал тогда Хейд второй по значимости вопрос, глянув на бездвижные тела айрхе. Каким бы ни был Муравейник, он не желал его жителям… подобного.

— Зачем? — искренне удивился Раймонд. — Ничего против местных не имею, но понимаю, почему мне не рады. Не убивать же их за это, я не мясник. Очухаются потом.

Раймонд забрал ножи у айрхе и наказал не терпящим возражений тоном: «Держитесь позади, под руку не лезьте, советы оставьте при себе, но в случае опасности — кричите. Ясно?» Хейд молча кивнул, до сих пор ошарашенный. Чёрт юркой тенью ползал по телу Раймонда, довольно клокоча. Запах гнили его, видимо, больше не смущал, как и Раймонда не смущало это странное существо.

Хейд подсчитывал бессознательные тела на их пути, но очень скоро бросил это дело. Раймонд прошёл через стольких людей, а на самом и пореза нет. Милосердная лиса, забравшаяся в курятник! Всё благодаря чёрту? А Хейд смог бы такое провернуть? Знал ли Айра?.. Весть о «пугалище» облетела Муравейник молниеносно, айрхе то кидались в одиночку, то собирались целыми семьями, пытаясь взять числом, но узкие коридорчики больше мешали им самим, чем Раймонду. Методично и последовательно Курьер разбирался со всеми соперниками, кого-то оглушая ударами своих больших кулаков, а особо ретивых аккуратно придушивая. Он мог позаимствовать что-то из оружия айрхе, хотя бы лопату, но Раймонд выслушал предложение и отказался: «Я так ненароком голову кому-нибудь проломлю. И просил же — без советов».

Одна из дверей Муравейника распахнулась перед Раймондом, едва не ударив по лицу. Хейд даже заметить не успел, как длинные руки схватили очередного айрхе за загривок и сжали в неласковых объятиях, но тот вдруг заголосил: «Дядечка, дядечка, не губите!» Раймонд тут же развёл руки и шарахнулся в сторону. Нашёл, кому верить!

— Мистер Раймонд!.. — крикнул Хейд, и тут разглядел жертву: белокожий юнец с грязными русыми волосами и болтающимся на шее синим галстуком. Определённо не айрхе.

— Заб-берите меня с собой! Пожалуйста! — отчаянно воскликнул мальчишка. Его лицо и одежду словно истязала стая разъярённых котов; если бы не примечательный галстук, Хейд и не признал бы Игната. Раймонд кивнул и помог юному газетчику встать на ноги. Тот выдохнул облегчённо, но, заметив Хейда, мигом спрятался за своего спасителя.

— Тебя что, Кэйшес покусала? — Хейда даже обидела такая реакция, всё-таки были не первый год знакомы. Говорить получалось с трудом, от любого движения свежая рана колола и жгла. — Ты что здесь забыл вообще?

— Дяденька Морт, это вы?

— Потом! — рявкнул Раймонд, заставив всех замолчать. Его помимо вопроса «Как отсюда выбраться» сейчас ничего не интересовало.

Их уже поджидали в своеобразном холле, в котором сходились все многочисленные коридорчики, хитро сплетённые, как муравьиные ходы. Лучшего места для засады было не сыскать. Выход преграждала разъярённая толпа айрхе, десятка три мужчин и парней, со Страшным Стахом во главе. Вооружены они были уже не палками, лопатами, кухонными ножами и заточками, а тесаками и старыми ятаганами, у самого Стаха в руках был самострел. Точно таким же, только поменьше, несколько часов назад угрожал Киан.

— Во дела, — Стах склонил голову набок, разглядывая Раймонда. — Неведомое пугалище оказалось не таким уж неведомым, не таким уж пугалищем, — он перевёл взгляд на подрагивающего от страха Игната. — Заодно крыса нашлась, которая, видимо, и подъедала наши запасы из хранилища. Интересные открытия.

— Я не со злым умыслом пришёл, — сказал Раймонд и поднял руки вверх. Стах на это заявление весело усмехнулся. — До последнего я мирно просил привести меня к главному, а потом действовал лишь в целях самозащиты. Ни к чему нам сейчас пускать кровь.

— Во дела, — повторил Стах, но с другой интонацией: не удивление, но злорадство. — Вломился, значит, нолош в чужой дом. Бил всех направо-налево. До смерти напугал женщин и детей. Вмешался в чужие дела. Трогал то, что не положено, — тут он кивнул в сторону Хейда, — а по итогу заявил, что ни к чему кровь пускать. Давно я таких глупых сказок не слышал.

Хейд бегло оценил ситуацию: сам он, пожалуй, смог бы сейчас улизнуть, выбраться через окно, падать невысоко, перетерпел бы; может, даже успел бы добежать до Айры и не попасться. Но что делать с Раймондом? Окна в Муравейнике маленькие, не каждый айрхе пролезет, чтобы ворьё не шастало. Ещё Игнат этот как с неба свалился. И как быть? Бросить всех?

— Вежливость он не послушает, — шёпотом подсказал Хейд, едва разомкнув губы. Так и быть, даст Курьеру шанс: если тот сумел удивить один раз, вдруг сможет и второй. Раймонд тихо хмыкнул, дав знать, что принял к сведению.

— Сказки сказками, а кровь прольётся реальная, — Раймонд вынул костяной нож, одновременно и угрожая, и демонстрируя чистое — пока чистое — лезвие. — Может, я и паду здесь, но сами подумайте, скольких заберу с собой. Обещаю, я заставлю ваш дом сотрясаться от плача вдов и матерей долгие недели. Уверены, что стоит доводить до подобного?

Стах склонил голову на другой бок. Самострел в его руках не дрогнул, а вот остальная свора забеспокоилась.

— Какой интересный у тебя ножичек, нолош. Обычно я видел его в руках другого человека. Подарок это или трофей?

— Подарок. Раз вы знаете его прошлого владельца, то должны понимать, что это означает.

Один Хейд, видимо, не понимал, при чём тут нож, но его полностью устроило, что эти слова заставили Стаха медленно, с неохотой, но опустить самострел.

— Везёт же тебе с друзьями, — он перевёл немигающий взгляд на Хейда. — Всегда найдёшь за чьей спиной спрятаться, трусливый ты выблядок.

— Пропустите нас, — повторил Раймонд, всё ещё угрожая ножом. — Так будет лучше для всех.

— Как уж тут не согласиться! — лицо Стаха медленно краснело от гнева. — Да только ты правда думал, что я позволю нолошу диктовать мне условия? В моём, сука, Муравейнике? Трогать людей Ламарка-гуая мне несподручно, можешь катиться на все четыре стороны, но пойманных крыс придётся вернуть туда, откуда ты их взял.

Хейд всё-таки сделал шаг назад, второй, мысленно рисуя путь отступления. Не будь в руках Стаха самострел, которым тот был готов в любую секунду воспользоваться, он уже дал бы дёру. Стоило ли прихватить Игната? Тот, казалось, близок к обмороку, не станет ли обузой? Раймонд тем временем ответил громко и твёрдо:

— Я не согласен, — и резанул ножом по ладони. Дымная тень обвила раненую руку, довольно клокоча. Игнат сдавленно вскрикнул. — Больше я упрашивать не стану. Или всех пропустите, или оно сожрёт ваши души, все до единой, — и злобно добавил трескучим голосом: — Я ему в этом помогу.

Стах в лице никак не переменился, лишь на щеках играли желваки. Он оглянулся на своих людей, не разбежавшихся врассыпную лишь потому, что сам Стах не бежал. Зная местных, Хейд был уверен: они бы и сейчас пошли за главарём в бой, наступив на горло страху пред неведомым — да только стоило ли оно того? Стах сплюнул на пол, отошёл к стене, и остальные айрхе тут же разбежались в стороны, открыв путь из Муравейника.

Казалось бы — победа! Но Хейд слышал странные хрипы со стороны Раймонда, и их источником был явно не чёрт. Непрошеных гостей выпускали прочь, время шло, терпение Стаха кончалось, но Раймонд стоял на месте. Хейд протянул руку и слегка толкнул его в спину, один раз, второй, и так потихоньку они приближались к выходу. Оторопевшего Игната пришлось силой тащить за локоть, тот диким взглядом уставился на дрожащую тень и был готов остаться в Муравейнике, лишь бы не приближаться к ней. Чёрт же, поглотив руку Раймонда от пальцев до плеча, игриво клацнул челюстями перед лицом Стаха. Тот оскалился и клацнул в ответ, вызвав у чёрта взбудораженное скрипучее хихиканье, от которого остальные айрхе чуть не поседели. Ворота Муравейника с грохотом закрылись за спинами чужаков. Поняв, что наконец всё закончилось, Хейд с облегчением вытер взмокший лоб, а вот Раймонд простонал и припал на колено.

— Чу… чудовище! — крикнул Игнат и задёргался, пытаясь вырваться. Хейд залепил ему хлёсткую затрещину, мальчишка заорал от боли — удар пришёлся по воспалённым ранкам.

— Дурак безмозглый! Сам за нами увязался, так теперь не верещи на всю округу! — рявкнул Хейд и встряхнул парня хорошенько. — Знаешь хоть, что Стах сделал бы с тобой за воровство? Зна-аешь, раз сразу о помощи попросил, как другого энлода увидел! Теперь не истери!

— Заберите… — с трудом выдавил Раймонд, едва слышимый за перепалкой. Рука, охваченная чёртом, безвольно свисала вдоль тела. Хейд разрывался: и Игнату бы мозги вправить, чтоб глупостей не наделал, и Раймонду срочно требовалась помощь — тот уже хрипел, задыхаясь. В чём причина его состояния, Хейд даже не сомневался, эта самая причина тут же угрожающе зашипела, стоило начать ощупывать карманы пальто: «Пусть этот не трогает, верни-положи, загрызу, загрызу!» Идол был измазан в крови, камень внутри него едва заметно светился. Глупый ведун, явно натворил то, чего не стоило!

— Кожу сдеру, глаза выгрызу! — и чёрт действительно накинулся, подбородок обожгло и льдом, и пламенем, когда он присосался к резаной ране.

Хейд пошатнулся, оглушённый. Нечто чужеродное заполняло его тело, стремительно распространяясь по сосудам. Мысли замедлились, его утягивало на дно, с которого не выбраться. Идол вырвали из его слабеющей руки, издалека донёсся крик: «Чудовище!», и внезапно всё прекратилось. Судорожно дыша, Хейд глядел на небо, дымчатое, словно его тоже коснулся вездесущий чёрт. Даже не заметил, когда именно рухнул на землю. Рядом слышалось рычание и всплеск: Игнат остервенело втаптывал идола в лужу, чуть ли не прыгал на нём. Хорошо, малой сообразил, что делать с неживой тварью, иначе было бы тут два трупа на потеху Стаху.

Раймонд покачивался на ветру, шевеля обескровленными губами. Хейд хотел было похлопать его по щекам, чтобы привести в чувство, но передумал: а вдруг тот кинется, не разобравшись? Может, сам оклемается, но позже — он ведь держал в себе чёрта гораздо дольше.

— Хватит, хватит, ты победил это страшное чудовище, молодец, — Хейду пришлось схватить Игната за плечи. Тяжело дыша, мальчишка замер, с ног до головы грязный не только от брызг, но и сам по себе: волосы сальные, от одежды пахло застарелым потом. Раньше Дарья никогда не позволяла непутёвому брату настолько себя запускать. Игнат всхлипнул, глаза были на мокром месте. Хейд напрягся, чужих слёз ему сейчас только не хватало, но Игнат сердито стёр все следы пережитого ужаса.

— Я так рад, что вас встретил, дяденька Морт, — голос ещё подрагивал. — Вы отведёте меня к сестре?

— Сам дойдёшь, не маленький, — Хейд поднял с земли палку и вытолкнул из лужи идола. Чёрт вылезать не спешил, видимо, грязевая ванна охладила его пыл.

— Да если мог, я бы в этой дыре не сидел! — Игнат клещом вцепился в локоть Хейда. — Дяденька, не будьте таким жестоким!

— Потом тобой займусь, — Хейд сбросил с себя его руку. — Сначала помоги со здоровяком.

Присев перед Раймондом на корточки, Хейд бегло оценил его состояние: бледный весь, под носом кровавые дорожки, вокруг плотно сомкнутых век — ореол раздувшихся сосудов, дыхание редкое и сиплое. Игнат так орал, что наверняка с минуты на минуту любопытство победит страх, и жители Муравейника выглянут проверить, хоть одним глазком, что творится у ворот. Опять попадать в их лапы Хейд не собирался, но и Раймонда оставлять не хотелось, всё-таки он заслужил толику помощи в ответ.

— Помочь чем? Сдать квадрианцам? — Игнат вовсе не выглядел благодарным.

— Сам его умолял с собой взять, а теперь убить решил? Я тебя самого обратно в Муравейник запихну, если ещё раз такую дурость ляпнешь.

Игнат покраснел и помог Хейду поднять Раймонда на ноги. Они схватили Курьера с обоих боков, склонились под его тяжеленной тушей и повели к дому призрения. Раймонд сам перебирал ногами, но неуверенно, как пьяный. Подъём на холм дался нелегко, Игнат весь взмок, ныл, просил дать хоть минуту продыху. У самого дома всё-таки взяли передышку, сгрузив ведуна на скамейку. Разминая затёкшие плечи, Хейд озадачился довольно важным вопросом: где его сумка? Кажется, он оставил её около яблонь, где по глупости своей повёлся на нытьё дико назойливого ребёнка, умолявшего достать застрявший в ветвях мяч.

«Чтоб я ещё хоть раз кому помог по доброте душевной!» — Хейд скрипнул зубами, каждый раз эти глупые порывы выходили ему боком. Стоило залезть на дерево — там-то его люди Стаха и подловили, бежать было некуда. Хитрые сволочи. Его так тянули за сумку, пытаясь содрать с ветки, что, кажется, даже лямка лопнула.

— Что ты забыл в Муравейнике? — Хейд требовательно глянул на Игната. Тот ютился на краю скамейки, подальше от Раймонда.

— Прятался, — тихо буркнул тот и обмакнул лоб галстуком. Хейд демонстративно выгнул бровь. — У меня выбора не было!

— Если что, я знаю о твоих делах с детьми с заброшенной мельницы. — Игнат аж поперхнулся, вскочил с лавки, но Хейд успел надавить ему на плечи и заставил сесть обратно. — Мне плевать, как ты с ними связался. Но чтоб ты знал: Киан угрожает твоей сестре, если не объявишься с пропажей. Мне судьба Дарьи небезразлична, поэтому могу помочь, если ответишь на пару вопросов, — Хейд приблизил своё лицо к мальчишке. — Огнекамни. Где ты их взял?

Игнат накручивал галстук на запястье, глядя в сторону.

— Ваши игры зашли слишком далеко. Позволь мне помочь решить всё миром. Хотя бы ради Дарьи.

— Извините, дяденька, но мне бы только до дома добраться, там я уж сам выкручусь, — дело, видимо, было серьёзнее некуда, раз даже упоминание сестры не подействовало.

Оставив Раймонда на попечении Игната, Хейд вернулся в яблоневый сад. Сумка, к счастью, валялась там же, где упала, затерявшись в потёмках. Из всего содержимого Раймонд забрал только чёрта — тот, наверно, сам дал о себе знать. Как же они так спелись?.. Пришлось исхитриться и привязать оторванный конец лямки к кольцу, к которому Хейд иногда крепил дополнительные подсумки. Не забыл он и про мундир, валявшийся рядом, кое-как утрамбовав в свою бездонную сумку. Было довольно неосмотрительно со стороны Раймонда так его бросать.

На этом приключения не закончились: пришлось заплатить работникам дома призрения, чтобы, во-первых, посторонних лиц вообще пустили, во-вторых, указали, куда тащить Раймонда, и в-третьих, не задавали лишних вопросов. Хейд хмурился, раздражённый тратами, но дотащил вместе с Игнатом свою ношу до комнаты, с заметным облегчением для обоих свалив её на кровать.

— Я, кажется, спину надорвал, — уперев руки в колени, пробормотал Игнат, слишком тщедушный для подобных нагрузок.

— Не ной, здоровее меня будешь, — Хейд хлопнул ладонью меж лопаток Игната, тот, ойкнув, тут же разогнулся.

Кровь с разрезанной ладони капала на покрывало. Хейд внимательно осмотрел рану, не касаясь кожи — если оставить как есть, к их вылазке в крепость Раймонд имел все шансы остаться без руки.

— Есть чем забинтовать? — Игнат, подумав, начал стягивать с шеи заляпанный чем только можно галстук. — Убери эту ветошь! Хотя бы раздобудь таз с чистой водой.

— Да где я его тут достану, дяденька?!

— Ты смышлёный малый, выкрутишься, если хочешь, чтобы потом я помог и тебе. Вокруг полно сердобольных старушек, — а сам Хейд начал копаться в чужих вещах, разыскивая чистую тряпку. Раймонд явно нечасто здесь бывал, даже как вору поживиться было бы нечем. Единственная примечательная находка — пояс с подсумками, в них нашёлся моток бинтов, почему-то пахнущих морской водой. Всяко лучше, чем галстук. Долго ждать Игната не пришлось, тот с видом победителя заявился с тазиком, полным свежей холодной воды, и папиросой в зубах.

— Где достать умудрился? — Хейд кивнул на папиросу. Игнат ухмыльнулся и перекатил её из одного уголка губ в другой.

— Делал, как наказали, дяденька — крутился, да выкрутился.

Пока Хейд нянчился с Раймондом, промывая ладонь от грязи, он решил разговорить Игната, игравшего с коробком спичек.

— Ты что-нибудь знаешь о маленькой подруге Киана? — прежде всего Хейд прощупал почву. Коробок замер в руках, а сам Игнат скривил нос при одном только упоминании:

— А зачем она вам сдалась, дяденька? Лучше плюньте и не разговаривайте даже. Фурия хоть и мелкая, но опасная, тьфу!

— Это фурия твоё лицо исполосовала?

— Да нет… вроде… хотя сейчас вот сказали, и сам уже не уверен… — Игнат поправил галстук, словно тот начал сдавливать шею.

— Она тебе зла желала? — подталкивал Хейд, видя, как сильно мальчишке хотелось выговориться.

— Да наверняка! — Игнат стукнул кулаком по столу, на котором сидел за неимением стула. — Она меня на дух не переносила! Так я ей возвращал всё сторицей. Пудрила мозги Киану, а я мешался, говорил ему не слушать бредни беззаконницы.

— Потому и украл камни?

Игнат закусил губу и исподлобья глянул на Хейда. Тот обрабатывал Курьера мазью из медуницы — буквально от сердца отрывал, в любой другой ситуации остатки этой мази он бы лучше потратил на собственное лечение.

— Да с этими огнекамнями всякое непонятное с самого начала творилось. И всё из-за беззаконницы, как всегда! — Игнат всплеснул руками. — Привиделись ей, видите ли, камни особые. Считала их очень важными, абы кого за ними посылать не хотела. Киан пошёл бы сам, но он при ней, как собачка сторожевая на поводочке. Тоже мне, Хранитель нашёлся. Тогда Киан попросил меня о помощи, и я, идиота кусок, не нашёл в себе сил другу отказать, хотя чуял же, дело дерьмом пахнет! — он вытер рукавом нос. — Меня послали на Обводный канал. Отыскал там сгоревшие развалины. Покопался. Долго, блин, копался, весь чёрный от сажи стал, как шин!

Как Хейд и думал. Если бы он сам пришёл раньше к останкам квартиры миссис Бэлвош!.. столько часов, впустую потраченных на поиски!.. Он потёр переносицу, силясь подавить злость на самого себя. Неважно, что было в прошлом, главное, что сейчас наткнулся на след Дара и уродца.

— Отыскал?

— Да… — Игнат тоскливо махнул рукой, — лучше бы не находил. Помимо меня на пепелище тёрлась стая птиц, не знаю, чего съестного там найти хотели. Одна из них вдруг выклевала те странные штуки, о которых фурия рассказывала. Ну, я пернатых прогнал, забрал эти огнекамни с собой — и что началось!.. Все птицы разом на меня ополчились, представляете?! Не вру! Чуть душу не выклевали! Во, — он ткнул пальцем на своё разодранное лицо, — едва глаза целыми остались! Вы бы это видели, дяденька! Никогда так страшно не было. Чудо, что живым до мельницы добрался, отбивался от бестий палками, по канализациям шёл.

Игната передёрнуло от воспоминаний. Хейд невольно вздрогнул, вспомнив давний случай, когда стая ворон заклевала до смерти его преследователей. Неужели это тоже было дело рук Айры? Разве он мог так ополчиться на ребёнка?

— Лучше бы я бросил эти камни в реку, — Игнат сжимал спичечный коробок с такой силой, будто представлял на его месте чью-то шею. — Рядом с ними у Киана начала крыша течь, конкретно так течь. На кошмары жаловался, но так, тихонько, перед девчонкой-то своей выделывался, как петух. А я… ну… — он устало вздохнул, — мы с Кианом давно дружили, задолго до того, как эта фурия к нему присосалась. И хоть девчонку выкрасть у меня бы сил не хватило, но камни эти я забрал! — и вздёрнул нос, гордый поступком.

— Молодец, правильно сделал, — сказал Хейд мягко, словно сочувствующе. — Но куда ты их дел? Уверен, что Киан опять до них не доберётся?

— Вы, дяденька, зря юлите, я вас насквозь вижу, — Игнат скрестил руки, вновь вжал голову в плечи, заранее обороняясь. — Вы их Киану и той ведьме вернёте. Нет уж. Он наедине с ней и этими штуками точно поедет, вот совсем, с концами. Пусть бесится, сколько хочет. Может, когда-нибудь поймёт, какую услугу я ему оказал, и фурию свою в костёр бросит, пока она из него новую куколку не сделала.

— А если не верну?

— Вас мне тоже жалко, дяденька. Поверьте, это дурные штуки. Хорошо хоть, клятых птиц больше нет, а то заклевали бы! На вашу рожу и так без слёз не взглянешь.

Хейд оставил на столе баночку мази — лучше попросит Айру чем-нибудь посущественнее его лицо подлатать, а Раймонд пусть медуницей долечивается, так и быть. На этом всё, свой моральный долг он выплатил. Скорее бы свалить из этого места, Хейда уже воротило от затхлого запаха близкой смерти. Не хотелось ассоциировать местных стариков с собой, не хотелось вспоминать, что собственная молодость, такая короткая в сравнении с энлодской, неумолимо шла на убыль. Какие же, интересно, Непреложные законы отвечали за такую несправедливость?

Оказавшись на свежем воздухе, Игнат первым же делом полез за огоньком. Цокнул языком, заметив, чем обернулись игры с коробком, но нашёл парочку более-менее целых спичек.

— Почему ты запрятался в Муравейнике, я теперь догадываюсь — туда бы Киан никогда не сунулся, — Хейд закинул на плечо тяжеленную сумку. — Но не понимаю, в чём проблема вернуться домой самому.

Игнат глубоко затянулся, прикрыв глаза, и выдохнул клубы вонючего дыма.

— Для перестраховки.

— Намекни хоть. Должен же я понимать, от чего тебя, в случае чего, спасать. — Папироса медленно тлела. Игнат молчал. — Как знаешь. Будь ты посговорчивее, я бы помог отмазаться перед Дарьей. Судя по тому, что я вижу, ты в Муравейнике несколько дней тихарился. Как думаешь, Дарья в восторге от твоей пропажи?

Игнат звучно сглотнул. Об этом он явно не подумал. После парочки затяжек он всё-таки сдался:

— Рассказывать особо нечего. Как только стихла недавняя землетряска, я под шумок огнекамни прихватил. Даже железный ящичек для них приготовил, штуки ведь явно ведовские, опасные. Хотел заныкать их в одном тайничке, а там уж продать кому. Наверняка эти камни стоят кучу шиллетов! Выглядели, по крайне мере, как драгоценные. На вырученное я бы купил Киану целую повозку дров, да хоть две, чтоб он забыл о холоде зимой и успокоился, — Игнат метким щелчком кинул бычок в реку. — Но меня подловили эти уроды тиховодники. Избили, что нашли — забрали, хорошо хоть на своих двоих от них ушёл! Под рубашкой до сих пор всё чёрным-черно от синяков.

— Тиховодники? — Хейд нахмурился, силясь припомнить банду с подобным именем.

— Ну вы темень, дяденька. Сироты с улицы Тихих Вод, приживалы при местной квадрианской академии. Они давно на фурию зуб точили, но Киан окопался на мельнице, взвалив на себя миссию её защищать, — Игнат шмыгнул. — Так что я, считай, везунчик. На ведьму плевать, а вот выдавать всякое о Киане мне бы тиховодникам не хотелось. До сих пор ощущаю, что за мной следят...

— Выходит, ты не появлялся дома с самого землетрясения? — Хейд поражённо уставился на смутившегося Игната. Что ж… с Дарьей предстоял сложный разговор.

Пешком до дома Игната идти было далеко, потому Хейд нехотя согласился пустить его в свою Шелест, пришвартованную у Горбов. Лодка просела, непривычная к стольким пассажирам. Игнат прижал к себе худые колени, сумка Хейда оказалась прямо под его рукой, и он заметил выглядывающий из кармана идол.

— Вы же сожжёте эту штуку? — Игнат поёжился и попытался отодвинуться подальше, но деваться от чёрта ему было некуда.

— Когда ты в рьяные квадрианцы заделался? Обычно же фыркал на все Законы.

— Дураком был, — буркнул Игнат. — Беззаконие ведёт к бедам. Я это крепко-накрепко уяснил.

Увидев с реки угол родного дома, Игнат заметно оживился, свесился с борта, чуть ли не грести стал. Он тут же получил нагоняй от Хейда, у которого ёкнуло сердце, когда Шелест опасно накренилась.

— А вы сможете убедить сестру, что нам надо уехать из города? — сцепив руки за спиной, Игнат нетерпеливо болтался туда-сюда по пристани, пока Хейд привязывал лодку. — Вот бы в Андронталл махнуть! Там-то красиво, интересно, не то что в этом захолустье. Птицы на людей не кидаются.

— Сомневаюсь, что она захочет бросать постоянных клиентов, друзей и знакомых, начинать жизнь с чистого листа, и всё потому, что ты — идиот.

— Вот не надо! Сестра уже руку набила, смогла бы и в столице клиентов найти, да получше! Меня она не слушает, боится опять в нищету скатиться. Но вы-то умный, дяденька, вас бы Дашка послушала.

— На что подписался, с тем и помогу, а в жизнь вашу лезть не стану, не моё это дело.

Игнат обиженно надул щёки, но Хейд остался непреклонен. К обветшалому домику они дошли уже за полночь, лишь в одном окне горел свет. Игнат перепрыгивал ступеньки, нетерпеливо ожидая Хейда на лестничных площадках — сам он стучаться в родную дверь опасался. Хозяйка квартиры не спешила встречать гостей, сначала глянула в щёлочку. Увидев на пороге изнурённого Хейда, перемазанного кровью, она охнула и тут же сняла цепочку с двери. В столь поздний час она никого не ждала: волосы были собраны в небрежный русый хвост, поверх выцветшего домашнего платья повязан передник, служивший ей подушечкой для иголок и булавок. Работала без продыху, как обычно.

— Мистер Морт? — поражённо прошептала Дарья, чтобы не будить соседей. Стоило ей осознать, что это не морок, на щеках тут же вспыхнул лёгкий румянец, пока она пыталась пригладить волосы. — Вам нужна помощь? Вы ранены!

— Нет, спасибо. Простите уж, что беспокою, — Хейд отвесил поклон. — Попал тут в переделку. Да не один, — вытянул из-за своей спины одеревеневшего Игната. Тот неловко улыбнулся под взглядом сестры.

— Живой! — воскликнула Дарья, забыв о соседях. Она бросилась к Игнату и стиснула в объятиях. — Глупый-глупый-глупый, где тебя носило?! Ты меня без сердца чуть не оставил! Стольких людей на твои поиски подняла! Уже была готова прощаться с тобой!..

— Прости, — сдавленно прогундосил Игнат и шмыгнул. Хейд замялся на месте, ощущая себя лишним в сцене семейного воссоединения. Дарья наконец отпустила брата, бегло оценив его не менее печальный, чем у Хейда, вид.

— Грязный весь, вонючий!.. А лицо! Да что с тобой эту неделю происходило?

Вот и настал момент выхода Хейда. Подтолкнув Игната в спину и намекая, что пора ему скрыться в квартире, он переключил внимание швеи на себя:

— Вы только на него не злитесь. Мы попали в серьёзную переделку, чудо, что живыми выбрались, — Хейд увлёкся и растянул губу сильнее, чем стоило, едва затихшая боль резанула с новой силой. Шипя, он согнулся пополам, прикрыв ладонями рот. Дарья тут же затащила Хейда к себе, сердито шепча:

— Не упрямьтесь, мистер Морт, заходите уже! Если кто из соседок увидит, что ко мне в поздний час мужчина стучится, слухи пойдут!

Маленькая квартирка была переоборудована в швейную мастерскую. Дарья указала на кухню, единственное место, которого не коснулась её работа: «Можете перекусить, если голодны, я тут быстро, с оболтусом одним разберусь», и ушла ловить Игната. Тот упрямо не желал мыться, ныл, что смертельно устал и хочет спать, но Дарья всё-таки запихнула брата в ванную комнату. Хейд медленно и аккуратно жевал сушёные водоросли в масле, когда швея появилась с чемоданчиком-аптечкой в руках. Каким-то непостижимым образом она, пока гоняла Игната, успела заодно уложить волосы в косу и снять передник.

— Позвольте, я вас немного полечу, — Дарья поставила чемоданчик на стол, Хейду пришлось подвинуться ближе к стене, чтобы ей было удобнее. — И простите за Игната, наверняка он доставил вам проблем.

— Он ни при чём, — промычал Хейд, стараясь не двигать губами. Дарья мгновенно шикнула:

— Молчите, пожалуйста, только хуже себе сделаете, — щёлкнули заклёпки чемоданчика. — У меня есть специальная игла и нити шёлковые. Я на Игнате уже руку набила, не беспокойтесь, быстро справлюсь.

В свете газовой лампы сверкнула изогнутая дугой игла. Хейд даже не знал, что такие бывают. В итоге решил — почему бы и нет? Айре проще будет вылечить небольшой шов, чем то, во что стараниями Стаха превратился рот Хейда. Он напрягся, но заставил себя не дёргаться, когда игла оказалась опасно близко к его лицу. Сама Дарья нервничала не меньше, щёки краснели всё сильнее, когда она осторожно касалась кожи Хейда. Было больно, но не больнее, чем когда резали ножом.

— Ещё немного… — щёлкнули ножницы. — Вот и готово, — Дарья мило улыбнулась, но стоило Хейду поднять взгляд, как она тут же отвела свой.

— Годы идут, шрамов всё больше, — Хейд коснулся пальцами около швов, кожа вокруг них казалась раскалённой.

— Вам они вполне идут, мистер Морт, — Дарья отвернулась, укладывая инструменты обратно в чемоданчик.

Подобное Хейд слышал впервые, но он списал эти слова на проявленную вежливость или, может, попытку поддержать. Злоупотреблять гостеприимством не хотелось, поэтому он без лишних слов вытащил из сумки свёрток и сунул в руки Дарьи. Та расправила мундир и охнула, заметив пятна крови — в ней были испачканы вся грудь и рукава. Перед своей «отставкой» Раймонд, похоже, был не таким милосердным, как сегодня в Муравейнике.

— Не бойтесь, никто не умер. Мне совестно, что вам пришлось пережить целую неделю в неведении, но знайте, без вашего брата я бы угодил в большую беду.

— Да что же у вас произошло? — Дарья растерянно смотрела на мундир, ей от него становилось явно не по себе.

— Небольшая стычка с Хранителями.

— Ох!

— Думаю, сами понимаете, такое дело лучше не ворошить лишний раз, — говорить становилось всё труднее, казалось, горит не только рот, но и всё лицо. — Игната не дёргайте. Он многое пережил. Главное, что теперь всё разрешилось, но мне очень надо вернуть этому мундиру приличный вид. Сможете?

— Да… наверно, — Дарья присмотрелась к масштабу проблемы, поставив лампу поближе. — У меня есть дорогое средство, которое берёт подобные пятна, но эти, кажется, очень старые… не уверена даже.

— Я не поскуплюсь.

Дарья закусила губу, глянула на Хейда искоса. Тот принял жалостливо-умоляющий вид, как в бытность попрошайкой в детстве.

— Ладно… ладно. Вам я помогу, — Дарья сдалась практически сразу. — Надо купить красители для ткани. Если средство не возьмёт, может, получится хоть так замаскировать. Но я особо не занималась покраской…

— Судя по тому, что я видел, у вас прекрасно получается всё, за что ни возьмётесь, — Хейд придал голосу побольше обходительности, и даже перестарался — Дарья запылала, как распустившийся мак.

— Да ладно вам, — пробормотала она, вновь поправляя и без того аккуратную косу.

Посчитав все намеченные дела выполненными, Хейд начал собираться. Дарья тут же всполошилась: «Да куда вам в такой час! Отлежитесь здесь, у нас хоть и тесно, но ещё одно спальное место сообразим. Я вам завтрак приготовлю. Могу даже испечь чего-нибудь… хотите?» Хейд с трудом отбился от всех её бесконечно заманчивых предложений. Дарья поймала его за край дождевика уже у самых дверей:

— Швы… их снять придётся. Да и присмотр за ними нужен… придёте ещё? — и заглянула в глаза Хейда с каким-то непонятным ожиданием.

— Конечно, я ведь в любом случае вернусь за мундиром.

Отчего-то на лице Дарьи отразилось разочарование.

— В таком случае я буду ждать, мистер Морт, — понуро ответила она и закрыла дверь.