Эта тайна (гет)

«Тук. Тук. Тук»

Гермиона от неожиданности уронила книжку на пол и настороженно взглянула на дверь. Первое воскресенье летних каникул Грейнджеры всегда проводили в кругу семьи. А без приглашения заявляются только неприятности. Мама гремела на кухне посудой. Отец торчал в мастерской на чердаке.

Девочка подошла к двери и посмотрела в глазок. Брови Гермионы поползли вверх. Черт! Черт! Какого черта ему тут надо? Одернув майку и поправив хоть немного непослушные волосы, юная волшебница распахнула дверь.

— Добрый день, профессор Люпин! — но тут ее осенило и она снова изменилась в лице. — Что-то случилось с Гарри?

— Доброе утро, Гермиона, — с добродушной улыбкой сказал оборотень. — Нет-нет, все в порядке. Я по поручению Дамблдора.

Видимо, услышав голоса, из кухни вышла миссис Грейнджер. Пришлось представить Люпина как школьного преподавателя. Он возражать не стал, ну а объяснять матери, что да как, Гермионе не хотелось. Врать родителям приходилось и так практически постоянно, ложью больше, ложью меньше… иначе не видать ей Хогвартса.

Люпин между тем тоже принялся заливать матери Гермионы о внеплановой учебной практике по теме магической медицины, что бывшая стоматолог сразу же оценила и одобрила. А Гермиона догадалась, что бывший преподаватель ЗОТИ к визиту подготовился: разузнал, чем ее родители занимаются. Что только от нее нужно Дамблдору? Каникулы же только начались…

Девочка и сама не заметила, как Ремуса пригласили остаться на обед, впрочем, он и заявился ведь прямо к обеденному часу. Сверху спустился мистер Грейнджер и заинтересованно пожал нежданному гостю руку, а вскоре пригласил к себе в мастерскую, очевидно, чтобы продемонстрировать свое бессмысленное хобби: отец Гермионы годами делал парусники в бутылках.

Девочка поплелась за ними наверх, так как не любила оставлять своих родителей наедине с волшебниками. Однако Люпин вел себя крайне обыденно, ничем не выдавая магию. Да и с отцом ее, похоже, нашел общий язык, демонстрируя явный интерес к его увлечению. Поддержать беседу оборотень умел, да и в целом он был приятным человеком.

А Гермиона скучала. Ей не нравилось ни увлечение отца, ни внезапный визит Люпина. Тем более, он не мог быть без причины, а вместо того, чтобы сходу сказать в чем дело, Ремус восхищенно рассматривал кораблики. С другой стороны, утешала себя девочка, если б произошло что-то плохое, он сказал бы все с порога.

К счастью, вскоре представилась возможность выяснить все, как есть. Миссис Грейнджер позвала супруга помочь на кухне с плитой. И стоило отцу выйти из мастерской, Люпин обернулся к Гермионе.

— Тебя, наверное, интересует причина моего визита, — мужчина прислонился спиной к верстаку отца. Вид у него был меланхолично-утомленный, с оттенком вселенской печали в глубине серых добрых глаз.

Гермиона кивнула. И поежилась. Она вспомнила, почему ей так нравился преподаватель ЗОТИ в позапрошлом году. Вот эта самая загадочная меланхоличность! Да и научить он мог много чему. Как она завидовала Гарри, когда выяснилось, что Люпин фактически давал ему частные уроки, обучая заклинанию патронуса… Ну почему она боялась боли, а не страха, как такового? Хотя до нее на том уроке и очередь не дошла, а ведь ее боггарт был тогда не хуже, чем у Гарри… Профессор Люпин бы оценил… Возможно, она могла бы и так напроситься к нему вместе с Гарри, но, будучи влюбленной, ей было страшно даже заговорить с объектом чувств. Казалось, что ее и без того выдает каждое движение.

— Дамблдор решил, что сейчас для тебя будет безопаснее находиться в мире магов. Поэтому я пришел в воскресенье, чтобы заранее переговорить и не волновать твоих родителей. Завтра утром я заберу тебя.

— А почему не профессор МакГонагалл или миссис Уизли? Я ведь отправлюсь в Нору?

Люпин снова улыбнулся.

— Ты молодец, Гермиона. Умеешь задавать правильные вопросы, — намекнул ли он на то, что все в том же позапрошлом году Гермиона одна вычислила его, как оборотня, было неизвестно, но девочке стало не по себе. Вместе с этим воспоминанием в голове всплывали и другие. И на самом деле то, что они сейчас разговаривали наедине на чердаке ее дома, тоже вполне вписывалось в одну из полудетских фантазий школьницы. Стало неловко. А Ремус, как назло, снова изобразил свою фирменную интеллигентно-печальную улыбку. Спорить с тем, что в облике человека он был очень привлекательным мужчиной, было глупо. Гермиона немного покраснела.

Но нет! Лучше в память о своей идее бороться за права оборотней она продолжит освобождать от рабства домовых эльфов. Ушастики все-таки в полнолуние адекватнее будут, да и страдают они не меньше.

— Миссис Уизли занята другим заданием, с которым ты ей, кстати, и поможешь. У мистера Уизли прибавилось внеурочной работы, а профессор МакГонагалл вернется из Шотландии только в конце следующей недели. Ну а у меня как раз довольно свободного времени, чтобы выполнять подобные поручения. Тем более, ты отправишься не в Нору.

— А Гарри? Если в мире маглов не безопасно, то как же он?

— Дамблдор считает, что ему наоборот лучше остаться пока в семье своей тети.

Гермиона снова призадумалась. В свете июньских событий она стала подозрительной.

— Профессор Люпин… А я могу быть уверена, что вы — это вы? — нахмурилась девочка.

— Браво. Я и сам хотел указать на твою опрометчивость, когда ты пустила меня на порог. Но это действительно я — оборотень Ремус Люпин, который вел у тебя на третьем курсе Защиту от Темных Искусств, но из-за своей особенности пропускал часть занятий в дни полнолуний, — Гермиона не без скепсиса приподняла бровь, это и так всем известно. Ремус недоверие на ее лице заметил и, чуть улыбнувшись, закончил. — А на четырнадцатое февраля в тот год я получил одну неподписанную, но очень трогательную валентинку.

Гермиона закашлялась от неожиданности.

— Угу… Мне нужно написать Гарри, что я буду не у родителей! — выпалила девушка. Надо срочно дать понять, что у нее есть парень!

Но Люпин, продолжая с улыбкой ее разглядывать, покачал головой.

— Дамблдор просил пока не сообщать ему об этом. Думаю, Альбус с вами все еще обсудит. Но это завтра.

На счастье Гермионы снизу послышался голос матери, приглашающий к обеду, и девочка заспешила в столовую. Ремус, поставив парусник в бутылке на место, неторопливо последовал за ней.

Аппетита у Гермионы не было, но пришлось наблюдать, как профессор Люпин медленно, но верно очаровывал родителей. Кажется, он понравился им куда больше, чем семейная пара Уизли. Те казались матери немного неряшливыми, а отцу — странноватыми. Зато оборотень, несмотря на потрепанный вид, производил впечатление приличного человека. Он мило шутил и вроде бы даже с интересом слушал рассказы о стоматологической клинике. А Гермиона все гадала: ну неужели он до сих пор думает, что она в него влюблена?! Черт же дернул послать ему ту валентинку! Хотя она и не подписалась… Ужас. История еще хуже, чем с Локонсом! Вот тебе и благодарность за то, что она так преданно хранила его тайну весь учебный год.

Люпин, правда, явно хотел сделать Гермионе приятно и постоянно упоминал, какая она прилежная ученица и талантливая девочка. ДЕВОЧКА. Гермиону прям передергивало, хотя оборотень ее больше не интересовал. Но звучало это почему-то оскорбительно.

К концу обеда миссис и мистер Грейнджер были настолько сражены преподавателем школы Чародейства и Волшебства, что без вопросов разрешили дочери завтра же отправиться на практику. Люпин обещал зайти в районе десяти утра. До последнего Гермиона надеялась, что, может, за ней все-таки пришлют мистера Уизли. Ну почему, почему профессор МакГонагалл в Шотландии. Уж лучше бы профессора Снейпа за ней прислали, а не Люпина…

Но следующим утром у дверей дома Грейнджеров, как и обещалось, снова оказался оборотень. Мистер Грейнджер помог дочке вытащить чемодан и, сердечно пожав руку волшебника, поручил ему Гермиону. Кота, который вторые сутки был в загуле, родители обещали прислать следом, как только он соизволит вернуться.

Люпин снова улыбнулся и, наклонившись к Гермионе (мужик он был высокий), негромко сообщил, что они будут трансгрессировать, поэтому ей необходимо взять его за руку. Гермиона почувствовала, как снова краснеет. Вот зачем он сказал об этом так, словно в парной трансгрессии было что-то интимное?! Хотя, конечно, случись такое полтора года назад, она бы умерла от счастья, а сейчас ей хотелось провалиться от стыда под землю. Но выхода не было, пришлось робко взять его за руку и зажмуриться от позора.

Зато увидев в холле дома на Гриммо только проснувшегося Рона, Гермиона на радостях бросилась его обнимать и возможно даже бы поцеловала, если бы в уголках его рта не виднелись остатки зубной пасты. Рон от такого напора немного оторопел, но, конечно же, ответил на объятия. Однако тут в дверях появились и старшие Уизли.

— Малыш Ронни наконец нашел себе девушку? — послышался голос Фреда.

— Да не, это ж не девушка! Это ж воин! Ронни не справится с ней в одиночку! То ли дело мы! — ответил брату Джордж. И близнецы, отталкивая Рона, подхватили Гермиону и приподняли ее вверх.

— Кончайте задирать брата, — звучным голосом сказал Билл. Он был выше близнецов и внешне даже посимпатичнее. Оттеснив Фреда и Джорджа, он тоже подошел к новоприбывшей и по-дружески приобнял ее. Да… одеколон у него был что надо, аж голова немного закружилась. Но парень сразу же отстранился и, по-братски толкнув Рона в спину, направился вверх по лестнице на второй этаж. Гермиона даже проводила его взглядом. Билла она видела до этого только мельком и как-то не обращала на него особого внимания. Хотя непонятно почему! Видимо, в парной трансгрессии с бывшей первой любовью все-таки было что-то если не интимное, то волнительное.

Поднимаясь по лестнице, Билл еще раз обернулся к девушке и подмигнул. Кажется, в то же мгновение у него сверкнула серьга в ухе. Гермиона опустила взгляд и заметила рокерские ботинки из драконьей кожи с острыми носами, но рассмотреть их не успела.

— Гермиона Грейнджер! — раздалось с другого конца — Приветствую в мрачном доме моих покойных предков!

Девушка снова обернулась: в дверном проеме показался Сириус Блэк. Она едва узнала крестного Гарри. И хоть последний раз они виделись не так давно, выглядел тогда Сириус довольно паршиво. Видимо, сказывалось то, что он подолгу ошивался вокруг Хогвартса в виде пса. Сейчас Блэк походил на настоящего аристократа. Длинные чисто вымытые темные волосы ровными локонами ложились на плечи, аккуратно подстриженные усы, чисто выбритые щеки… да и одет он был хоть и немного старомодно, но, черт возьми, элегантно. И не скажешь, что крыс лопал. Даже взгляд Блэка изменился. В нем теперь читался и фамильный слизеринский холодок, и дерзкий гриффиндорский огонек. Видимо, причиной такой резкой перемены послужило то, что Сириус был, наконец, при деле. Он, как хозяин дома, организовывал на Гриммо новый штаб Ордена Феникса.

Гермиона улыбнулась волшебнику и подумала, как же хорошо, что они тогда спасли его от поцелуя дементора. Сириус ответил девочке обворожительной улыбкой и тоже подошел ее обнять. Надо же, и от этого пахло одеколоном! И, кажется, немного огневиски, но это неожиданно только добавило ему шарма. Хотя обычно мужчины подшофе вызывали у Гермионы только отвращение… Сириус отстранился, продолжая отечески держать девушку за плечи, и, проницательно глядя в глаза, сказал:

— Я не сомневаюсь, что лучшей ученице Ремуса не будет здесь скучно! — и так лукаво глянул на Люпина, что Гермиона поняла: Блэк был в курсе валентинки.

Позорную ситуацию разрешил новый гость дома на Гриммо.

— Доброе утро! Извиняюсь, что немного припоздал… в министерстве маглов некоторые заминки… — приятным басом сказал Кингсли Шеклболт

Высокий чернокожий волшебник мантию не снимал, так как смущался магловского делового костюма в мире магов. И он не стал обнимать Гермиону, а только вежливо пожал ей руку. Но это показалось ей очень трогательным. Шеклболт был таким большим, внушительным, но при этом деликатным. И ладонь у него была мягкая, нежная, что ли. Да и улыбка очень теплая. Кингсли собирался что-то сказать, но тут входная дверь снова распахнулась и в холл с диким воплем влетела огромная цветастая птица.

— Держите его! — послышалось с улицы. Следом за попугаем в дом на Гриммо ворвалась молоденькая волшебница с бирюзовой шевелюрой, в фиолетовой куртке и оранжевых штанах, и тут же растянулась на полу, зацепив ногой подставку для зонтиков. — Я прямо с дежурства! Конфисковала эту зверюгу у нелегала из Африки.

Все внимание ожидаемо переключилось на Тонкс, вернее на поимку злополучной птицы, которая теперь летала по дому как бешеная. Гермиона облегченно выдохнула, проводив взглядом толпу волшебников, умчавшихся вверх по лестнице. Ей хотелось уже оказаться подальше от Люпина, который смущал ее одним только своим присутствием. Но тут как из ниоткуда появился Снейп. Профессор зельеварения посмотрел на нее холодным, ничего не выражающим взглядом и даже не поздоровался, хотя девочка соблюла все правила хорошего тона. Но Снейп прошел мимо нее, словно она была декоративным элементом в прихожей. Только в дверях остановился и кивком головы велел ей следовать за ним. Гермиона не смела ослушаться и прошла в гостиную.

Снейп невозмутимо занял кресло в углу и, достав из внутреннего кармана мантии небольшую книжку, принялся читать. Девочке стало как-то не по себе. Зачем ее сюда притащили, что за ерунда тут происходит, что здесь делает профессор Снейп? Минут пять она переминалась с ноги на ногу у противоположной стены, а потом все-таки решила отправиться на поиски остальных. Тем более, откуда-то сверху доносился задорный смех девушки-метаморфа и близнецов, а в гостиной от присутствия Снейпа было так некомфортно, будто он с собой дементора привел.

— Ни с места, — строго скомандовал зельевар, не отрываясь от чтения книги. Гермиона замерла, так и держась за дверную ручку. — Вы здесь первый раз, мисс Грейнджер, а этот дом напичкан ловушками. Сидите тут и ждите, пока о вас вспомнят те, кто взял на себя, очевидно, только формальную ответственность за несовершеннолетнего ребенка.

Гермиона послушно опустилась на крайний стул за большим столом. Ей хотелось спросить, что тут вообще происходит, но Снейп был не тем человеком, с кем можно непринужденно перекинуться парой фраз. Наверху послышался грохот и всеобщий смех. «Молодец, попугай!» хором крикнули близнецы. Значит, какая-то шалость пернатому удалась.

Гермиона вздохнула, ей хотелось туда. Она еще раз посмотрела в ту сторону, где сидел Снейп и неожиданно встретилась с ним взглядом. Стало жутко. Даже задорные голоса друзей словно отдалились. Гермиона подумала, что недаром Гарри его так не любит. Когда встречаешься с ним взглядом в классе, не так жутко. А если один на один… От взгляда профессора зелий стало физически холодно. Захотелось думать о Гарри… эти мысли словно согревали. Он был как спасательный круг. От Люпина с его валентинками, от Снейпа с его пронизывающим холодом взглядом… Хотя Гарри был для нее всего лишь другом. Самым близким другом…

Так Снейп и копался в сознании девочки, пока та смотрела на него как под гипнозом. Он был доволен. Разговор в больничном крыле практически растворился в ее воспоминаниях, но парня она упорно воспринимала как друга, не более. Мысль эта осела где-то очень глубоко в подсознании. Теперь Поттер ей практически брат, а в близких родственников не влюбляются! Просто прекрасно. О том, что Грейнджер весь третий курс вздыхала по оборотню, Снейп, конечно же, знал, но переживать по этому поводу и не думал. Пусть Северус и не любил однокурсника с лохматой проблемой, но считал его вне полнолуний относительно адекватным взрослым человеком, который не западет на сопливую нимфетку.

Сеанс легилименции оборвался, только когда в гостиную ввалилась вся компания охотников за попугаем. Близнецы с Роном держали птицу и, кажется, уже пытались научить ее сквернословить. Тонкс увлеченно рассказывала Люпину про африканских нелегалов, Молли Уизли, не заметившая приезда Гермионы, на ходу что-то штопала… Завершил процессию полуобнаженный Кингсли — ни мантии, ни пиджака с рубашкой на нем больше не было. И ему было неловко. Чернокожий волшебник смущался наготы, хотя тело у него было в отличной форме: широкие плечи, рельефные руки, плоский накачанный живот.

Гоняясь за птицей, близнецы разворошили гнездо каких-то насекомых. Жуки упали на плечи Шеклболту и стали стремительно поглощать ткань его одежды. Их удалось довольно быстро отловить, но и мантия, и рубашка, и пиджак были капитально испорчены, причем починке магией не поддавались. Через какое-то время появился Сириус и обрадовал Кингсли тем, что всю одежду, похоже, припрятал Кикимер, да и вряд ли здесь найдется что-то размером на Шеклболта. Блэки были худыми аристократами, а Кингсли походил на магловского культуриста. Так ему и пришлось сидеть, пока Молли с трудом руками штопала его пиджак.

К Гермионе подсела девушка с уже малиновой макушкой и сразу же зашептала на ухо магловский пикантный анекдот про афроамериканца. Теперь не смотреть на торс Шеклболта было еще сложнее.

Вскоре появился и Грюм с Дамблдором. Наконец-то «детей» ввели в курс дела и поставили задачу на ближайшие недели: привести дом в порядок. Затем Дамблдор ответил на оба вопроса, которые волновали Гермиону с того момента, как она переступила порог. Гарри останется у родственников, так как это необходимо для его безопасности. Гермиону доставили сюда, потому что для нее в данный момент находиться среди маглов опасно, а обеспечить постоянную охрану пока не в силах Ордена. Пожиратели знают, что дети на каникулах сидят по домам, и могут атаковать семьи близких друзей Гарри Поттера. А все ресурсы Ордена брошены на Тисовую улицу. Тут Гермиона, правда, едва не взорвалась.

— А как же мои родители? Ведь выходит, они тоже в опасности?

Взрослые волшебники переглянулись. Все, кроме Снейпа. Тот только скривил губы, явно одобряя ход ее мыслей. Однако улыбка сползла с его лица, когда Гермиона разумно предложила привезти сюда на время и ее родителей. Перспектива все лето натыкаться на свою первую (благо хоть, уже не последнюю) женщину совершенно не радовала. К его ужасу вариант стали на полном серьезе обсуждать, дом ведь большой. Места всем хватит. В конце концов, Снейпу пришлось раскрыть рот и предложить более чем очевидное решение: отправить маглов на лето в отпуск куда подальше. Ах, у них другие планы? А палочки вам на что? А если деточка против применения магии к родителям, пусть отправляется с ними на континент на месяц.

Гермионе было стыдно, но провести каникулы с друзьями в доме Сириуса ей хотелось куда больше, чем скучать с родителями на пляже. Поэтому она возражать не стала. Ну и родители, наконец, отдохнут!

Затем детей выставили за дверь и продолжили собрание.

В Хогвартс Снейп вернулся ближе к полуночи. Усталый и злой. День выдался слишком насыщенным и тяжелым. Сначала полная доза Альбуса Дамблдора, а под конец еще и длительная аудиенция у Темного Лорда. Поэтому, войдя в замок, Северус на автомате спустился в подземелья, и только дойдя до последней ступеньки вспомнил, что обещал зайти к Синистре. Снейп выругался. Снова сотни ступенек вверх… Чего ей стоило заниматься не астрономией, а нумерологией или магловедением. Путь до ее комнат занимал бы втрое меньше.

Но постояв минуту в раздумьях, он все-таки отправился наверх.

Аврора уже легла, но ожидаемо не могла уснуть. Это начинало раздражать, хотя Северус пытался не подавать вида. Он скинул мантию и присел на край постели. На месте его подушки лежали гадальные карты. Мастер Зелий скептически посмотрел на женщину.

— Ты же не любишь таро?

— Не люблю, но это меня успокаивает, — она быстро убрала колоду в тумбочку.

— Трелони бы твой подход не одобрила, — улыбнулся Снейп, видя в ее мыслях, что она раскладывала карты снова и снова, пока результат предсказаний ее, наконец, не удовлетворял. Аврора смутилась, а Северус прищурился. Это еще что за номера?

— Зачем ты искала артефакты блокирующие легилименцию? — серьезно спросил он.

— Вот именно за этим! — вспылила Аврора.

— Ты что-то хочешь от меня скрыть? — предположений, что именно, у Снейпа не было. Он знал, что бежать она не планирует, других мужчин в мыслях не имела, даже от черной метки на руке Аврора больше не вздрагивала.

— Я раздражаю тебя, я же вижу!

— Нет, меня раздражает только твоя паника.

— Вот именно! От любого другого я бы скрыла ее, но от тебя же не могу, — в отчаянии сказала Аврора, и Снейп все понял. Дни ее отпуска проходили в мучительном ожидании, Синистра изводила себя, переживая за него. А дел, как назло, навалилось столько, что в Хогвартс Северус уже который вечер возвращался затемно. — Меня саму бесит, что ты видишь все это, и остаешься со мной на ночь из жалости, а не как раньше.

— Почему из жалости? — изумился Снейп, хотя за годы с ней мог бы и привыкнуть к периодически неподдающимся его логике выводам. — Тебе не приходило в голову, что я прихожу к тебе потому, что хочу?

— Но мы ведь даже любовью не занимаемся…

— Целых четыре дня.

Аврора, наконец, улыбнулась сквозь слезы и поманила к себе.