Льва узнают по когтям (джен)

Еловые ветви в камине дымили, разнося по хижине горький запах хвои. Хагрид крутился у семифутового трансфигурированного зеркала, словно девица перед первым в своей жизни свиданием. Его кустистая борода была аккуратно острижена, кротовая шуба лоснилась, а рот растянулся в мечтательной улыбке.

— Ох… Ну, как я выгляжу, а Тери? — Он приосанился. — Хороший из меня преподаватель? Ну, по виду?

Тереза подняла голову от последнего номера Пророка и осмотрела лесника.

— Отличный. Ты главное не волнуйся. Всё пройдёт как надо.

Хагрид вздохнул и начал поправлять воротник.

— А ты, это… Точно всё время будешь смотреть? Никуда не уйдёшь? А то не все детишки такие как Гарри и Рон. Есть, вот, тот белобрысый… Да и у тебя ж урок сейчас.

— У седьмого курса творческое задание. Там особый присмотр не нужен. Смогут управиться к концу урока — получат хорошие оценки. Не смогут — тогда их ждёт неделя очень насыщенная домашними заданиями.

Хагрид поёжился.

— Когда ты говоришь такое, мне самому жутко.

— Не переживай. Им надо просто придумать десять разных способов опознать и обезвредить оборотня. В учебнике написано про три. Про ещё четыре я рассказывала на уроке. Остальные им надо придумать самим. Но сейчас это всё не важно, — она отложила газету и совсем иным тоном сказала. — Ты помнишь, что я говорила про технику безопасности?

— Да, да, конечно. Без неё никуда, — он быстро забормотал, вскинул свою огромную голову и посмотрел в окно. Вдалеке виднелась толпа маленьких фигурок третьекурсников. — Смотри, Тери! Вон они! Идут!

Лесник выскочил из хижины с грацией кабана и замер у входа. Клык побежал вслед за хозяином, радостно виляя хвостом. Тереза осталась сидеть в кресле, чья огромная тень скрывала её фигуру. Сквозь открытую дверь она видела всех третьекурсников, среди которых нашлись Гарри и Рон, и слышала каждое сказанное ими слово. Её присутствие никто не мог заметить.

— Добрый день! — гаркнул Хагрид, и ему ответили нестройным хором. — Значит так. Мне это… Перед уроком надо вам кое-что прочитать.

Он порылся в одном из своих карманов, достал большой свернутый свиток, развернул его и прокашлялся.

— «Техника безопасности на уроках Ухода за магическими существами», — громко прочитал он заголовок. — Всем слушать внимательно! Я вас потом опрашивать буду. Так, во-первых, без разрешения преподавателя, то есть меня, никто к зверушкам… То есть магическим существам не подходит, не касается, не кормит…

Тереза сделала глоток чая и начала с интересом наблюдать за лицами детей. Такого от простодушного лесника никто не ожидал. Наверняка для многих, особенно для слизеринцев, подобное поведение было бы сравнимо с шоком от вида Снейпа, танцующего канкан.

Разумеется, идею о «Технике безопасности» подала она. Похожие бумаги она уже три года подряд раздаёт на ЗОТИ перед практическими работами. Пятнадцать лет в Министерстве, в окружении кучи чиновников и почти ежедневных отчётов даром не прошли. Бюрократия слишком важна в современном мире, поэтому не стоит недооценивать её силу. Если произойдёт нечто, выходящее за рамки, то всегда можно будет предоставить свидетельство, что ребёнок ранее уже был предупреждён, поэтому никаких претензий к преподавателю быть не должно.

Вскоре после первого учительского собрания, когда стало известно о назначении Хагрида, Тереза пришла в его хижину с бутылкой отличного бренди и долго обсуждала каждый из двадцати пунктов «Техники безопасности», начиная с поведения учеников на уроке и заканчивая деятельностью самого лесника.

Хагрид закончил читать. Взгляды у детей были подозрительными. Видимо, они уже начали догадываться, кто стоит за подобными изменениями.

Он покосился на Терезу. Великаны и те, в чьих жилах течёт их кровь, видят в темноте лучше любого человека. Тереза одобрительно кивнула.

— Так, теперь вы все знаете как вести себя на уроке. Так что быстренько все подпишитесь вот здесь, — Хагрид ткнул на обратную сторону листа и положил лист на грубую тумбочку, которая вполне могла заменить целый стол обычному человеку.

Гриффиндорцы быстро выстроились в шеренгу, взяли перья и начали резво, но довольно криво выводить свои имена. Слизеринцы наоборот отошли подальше и начали шептаться.

Наконец, Малфой насмешливо выкрикнул из толпы:

— А мы не будем ничего подписывать!

— Ну, тогда идите к профессору Макгонагалл. Она вас на другие предметы отправит. А на моем, если вы не хотите слушаться, вам делать нечего, — отчеканил Хагрид заранее приготовленную фразу.

Тереза сощурилась и начала с интересом наблюдать за развитием событий. Хорошо, что она предвидела некоторые опасные моменты и заранее проинструктировала полувеликана, как себя вести. Первая часть подобных ситуаций касалась слизеринцев, а вторая гриффиндорцев. У первых было слишком много наглости и гордости, а у вторых — энтузиазма, при полном отсутствии инстинкта самосохранения.

Малфой злобно сверкнул глазами, но рот закрыл и первым пошёл подписывать пергамент.

Губы исказила усмешка. Как бы мальчик не пытался копировать своего отца, в одном они были кардинально противоположны. Если Люциус собирался делать что-то, то он шёл до самого конца, используя все возможные методы достижения цели. Сейчас, будь он на месте Драко, все слизеринцы под его предводительством демонстративно покинули бы урок и отказались от дальнейших занятий УЗМС. И как бы Тереза не ненавидела его, за эту черту она готова была его уважать, как достойного противника.

Когда все подписи оказались на пергаменте, Хагрид скрутил его и сунул обратно в один из сотни карманов своего кротового пальто. Он хлопнул гигантскими ладонями, словно те были ударными тарелками, и махнул в сторону Запретного леса.

— Скорее идемте! Сейчас увидите, какой урок я для вас приготовил! Все за мной, вперед!

Все дети под предводительством Хагрида прошли мимо хижины и направились к месту проведения урока. Тереза выждала немного и пошла следом.

Конец трости увязал в земле, ещё влажной после вчерашнего дождя. Македонский бегал вокруг, иногда припадал к земле и рычал. Где-то рядом пробегал заяц, жирный, с хорошей серой шерсткой. Вон, кусок шкуры висит на пне вперемешку с кровью.

И ведь какому-то зверю почти удалось его задрать.

Они остановились недалёко от опушки, где расположился пустой загон. Тереза оперлась плечом о ствол молодой сосны, что стояла футах в пятидесяти от места сегодняшнего занятия. Мягкие ветви задевали плечи, словно были пушистыми лапами неведомого зверя.

Македонский, повинуясь воле хозяйки, исчез между зеленью кустов, потрусил по подлеску и улегся на влажной траве, прямо за спиной Хагрида, навострив уши и закрыв глаза. Каждое сказанное слово мгновенно доходило до Терезы. Увы, этим пришлось ограничиться. Собачье зрение слишком расплывчато и полностью лишено красных оттенков спектра, поэтому при наблюдении толку от него мало.

— Окулус аквилаэ.

Пространство перед глазами поплыло, преобразилось, став четким и ненормально резким. Заклинание орлиного зрения похоже на действие бинокля, правда эффект пропадает при первой же попытке сойти с места.

«Отлично, теперь можно наблюдать».

— Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем… э-э… было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки…

— Что-о? — опять вылез вперед Малфой. — Как это откройте?

— А? — не понял Хагрид.

— Как мы будем их открывать? — членораздельно повторил Малфой.

Он начал копаться в сумке и вынул свой учебник, который был обвязан толстыми веревками. Все остальные тоже достали книги. Кто-то стянул свою ремнём или усмирил огромными скрепками, другой засунул в тесную папку с молнией.

— Кто-нибудь… э-э… может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом.

Весь класс отрицательно замотал головами.

Хагрид растерянно переводил взгляд с одного ученика на другого. Македонский втянул носом воздух и через связь фамильяр-хозяин до Терезы донесся острый запах страха.

Она села на ближайший пень и полностью взяла под контроль Македонского. Собачье тело было похоже на узкую перчатку. Человеческое сознание едва могло совладать с чужими и непривычными органами чувств. Если бы ей раньше не приходилось проделывать подобный трюк, то ничего бы не получилось.

Тереза в теле фамильяра сделала несколько шагов вперед, низко и глухо зарычала, привлекая к себе внимание полувеликана, подняла морду. Тот вздрогнул, когда понял, кто смотрит на него через глаза прирученного, но от этого не менее опасного зверя.

«Давай, Хагрид, думай. Не зря же я прорабатывала с тобой столько возможных вариантов, чтобы ты провалился на таком… На таком. Шевели мозгами, если хочешь быть хорошим учителем».

Хагрид взял себя в руки. Возможно эта незримая, но жесткая поддержка помогла ему справиться с эмоциями.

— Значит так. Вы сюда пришли учиться со зверьем управляться, так?

Дети быстро закивали, удивленные такой резкой переменой.

— Ага. Назовите мне два способа приручить любую животинку. Кто сможет? Ну! Давай ты, раз уж ты тут самый голосистый, — Хагрид ткнул пальцем в Малфоя.

— Я?! — слизеринец, от такого напора, растерял весь свой прежний пыл. — Да мне то откуда знать?! Мне казалось, это должен рассказать преподаватель.

— О-о, ну ладно, — протянул лесник. — Есть кто посообразительнее?

Руку протянула девочка с длинными темными волосами. Хагрид так обрадовался, что даже не обратил внимания на её галстук отливающий зеленью и серебром.

— Каждого зверя можно приручить двумя способами. Пряником и кнутом. Одному хватит любви и уважения, а другого нужно давить, пока он не станет слушать каждой команды. Но есть третий способ — бегство, — она улыбнулась. — Я бы не хотела приручать нунду или смеркута.

— Да, все верно. Пять балов э-э… Слизерину, — он прищурился и осмотрел девочку с ног до головы. — Кого-то ты мне напоминаешь… Как тебя зовут то хоть.

— Трейси. Трейси Дэвис.

— Дэвис? — переспросил он. — А Джозеф Дэвис, это случаем не твой батя?

— Да. Это он. А Честер и Роджер мои старшие братья.

— А-а, понятно. Он хороший мужик. И парни тоже, — Хагрид разом повеселел и вновь задал вопрос. — Ну, чё, теперь вы знаете, как к зверью можно подходить. Книжка эта — тот же зверь. Как вам её приручить надо?

— Погладить? — с заметным скепсисом предложил Рон.

— Или сразу под паяльник, — прошептал Гарри.

— Ну вот! Догадались. Смотрите, как это делается, — Хагрид забрал учебник у Невилла, размотал трехслойное переплетение веревок и с поразительной нежностью и аккуратностью погладил корешок. — Давайте гладьте!

Дети начали с заметной опаской освобождать учебники, а затем гладить их по корешкам и обложкам. У одних они взбрыкивались, у других сразу же открывались, но вскоре все смогли успокоить свои книги.

— Отлично! А теперь, значит, домашнее задание записывайте. Прочитаете про гиппогрифов и расскажете, как с ними обращаться надо. Все запомнили?

Он заметно повеселел и подмигнул Терезе, словно хотел сказать: «Вот он я какой. Видишь? Догадался, что сказать надо».

— Да, книжки — это, конечно, хорошо, но главное — волшебные существа! Пойду сейчас приведу. Подождите…

Хагрид пошёл в лес и скоро скрылся за деревьями. Пока все пытались разглядеть хоть что-то в переплетении ветвей, Тереза вернулась к своему телу.

Голова гудела, в глаза словно песка насыпали, а каждый мускул казался слишком большим, тяжеловесным и неповоротливым. Она встряхнула голову, тяжело поднялась и медленно направилась в сторону загона. Широкую песчанную площадку уже заняла стая разномастных гиппогрифов. Когда она подошла ближе, все дети уже перелезли через забор и раскланивались со зверями. К счастью Терезе удалось отговорить Хагрида от полетов. Конечно, дети были бы в восторге, но без должной подготовки и амуниции, кто-нибудь мог и не удержаться. И тогда смерть ребенка легла бы именно на его плечи.

— Красивые, правда? Я летом у дедушки катался на таких, — донесся до неё восторженный голос Гарри, который был одним из немногих, кто уже летал на этих существах. — Правда, нужно особое седло и уздечка.

Тереза подошла ближе к Хагриду. Никто не обратил на неё внимания, все были зачарованы гиппогрифами, которых раньше видели только на картинках в учебнике. Большая часть детей уже гладили огромных зверей, забыв о длинных когтях и клювах, способных на раз раскалывать черепа. Один только Невилл бегал от своего гиппогрифа. Правда зверь скорее играл в догонялки, чем и правда был рассержен.

— Ну, как, Тери? Я нормально справляюсь? — спросил Хагрид.

— Пока да, — Тереза закинула одну руку на ограду и задержала взгляд на знакомой светлой макушке. — Только не отвлекайся и внимательно смотри за слизеринцами. Особенно за Драко.

— Думаешь, этот белобрысый чегой-то выкинет?

— Ты уже два раза осадил его. Малфои — порода мстительная. Он может попытаться сорвать урок. Держи ухо востро и не расслабляйся.

— Угу.

Хагрид упер руки в бока и стал внимательно смотреть за мальчишкой, что в это время раскланиваться с серым гиппогрифом. Делал он это лениво и без особого интереса. Лесник это заметил, напрягся и сделал шаг вперед, готовый набросить на зверя ошейник и оттолкнуть глупого мальчишку плечом.

Но обошлось. Гиппогриф поклонился и Малфой начал без особого почтения гладить его клюв.

— Это совсем просто, — говорил он, растягивая слова, но так, чтобы слышали все присутствующие. — Я в этом не сомневаюсь. Раз даже Поттер справился… Держу пари, — обратился он к гиппогрифу, — ты ничуть не опасен! Ты глупый, огромный, уродливый зверь.

Раньше чем хоть кто-то осознал что происходит, Хагрид рванул наперерез вставшему на дыбы зверю и подставился под удар когтей.

Горячие брызги крови и сизые перья разлетелась вокруг. Три глубокие рваные раны расчертили плечи и бок Хагрида. Полувеликан взревел от боли и повалил гиппогрифа наземь, затягивая на его шее тяжелый металлический ошейник. Зверь пытался подняться, бил громадными крыльями по земле, выдирал копытами и когтями куски почвы, рвался вперед, желая разодрать обидчика на части.

— Тише, мой хороший, тише. Все хорошо. Это просто один глупый мальчишка. Не волнуйся, — говорил лесник, проводя окровавленными ладонями по морде зверя. Он обратился к ученикам. — А вы все уходите! Тери!..

Она открыла ворота.

— Идите спокойно. Не бегите и не показывайте страх.

Потрясенные дети быстро покинули загон. Только Малфой, что отлетел к ограде, тупо смотрел прямо перед собой. Все его лицо было залито темной кровью лесника, пепельные волосы висели багровыми сосульками, а плечи тряслись. Тереза окликнула его и подняла, как сломанную марионетку. Мальчишка безропотно подчинился.

Когда в загоне никого не осталось, Хагрид поднялся. Гиппогриф вскочил, закричал, взмахнул тяжелыми крыльями, сбрасывая налипшую пыль, и начал чистить перья от крови.

Хагрид перелез через ограду и развел руками, словно не знал что делать дальше. С его плеч все ещё ручьями текла кровь. Тереза подошла ближе и осмотрела глубокие раны. Крови натекло столько, что будь на месте Хагрида обычный человек, он бы уже умер.

Она достала из потайного кармана флакон с зельем.

— Выпей. Это ненадолго остановит кровотечение. Сейчас я доведу тебя до Помфри.

— Да, все нормально. Не беспокойся. Ты это… — он хотел что-то сказать, но передумал и махнув здоровой рукой. — Ладно. Спасибо. А вы все… Ну, в общем, урок окончен.

Он откупорил крышку, вылил содержимое себе в рот, повернулся и пошел в сторону школы. Толпа из нескольких гриффиндорцев и слизеринцев следовала за ним попятам, словно каждый из них боялся, что новый преподаватель упадёт на полпути к целителю. Остальные пошли по другой дороге.

Из всех детей на поляне остался только младший Малфой, что не отрывал взгляд от своих рук. По его щекам текли слезы. Он смотрел и видел не кровь Хагрида, но свою собственную. Только теперь он понял, что те раны, что получил полувеликан, могли убить его на месте.

Тереза подошла ближе и протянула ему платок. Он механически взял и вытер лицо.

— Это мог быть я, — шептал он. — Я. Я! Я бы… Я бы… ум…

— Умер.

Он схватился за волосы, тяжёлые и мокрые от крови, осел обратно на траву и начал раскачиваться из стороны в сторону.

Первое в жизни потрясение. Маленький тепличный мальчик почувствовал дыхание смерти на своём затылке и понял, что не бессмертен.

Тереза склонила голову к плечу.

— Скажи, Драко, ты же знаешь, что такое долг жизни?

* * *

— Пока ставки один к двум. Есть вероятность что слухи о Джордане правда и он хочет уйти из баскетбола. Многие пока об этом не знают, но новый сезон может начаться без него. «Чикаго Буллз» останутся без своей главной звезды, а значит…

— Рон, учитель пришёл, — Гарри толкнул друга в бок.

— Ну почему именно сейчас? — заворчал Рон и спрятал в карман изгрызенный карандаш и помятый блокнот, исчерченный самыми безумными схемами. — Он не мог прийти попозже? У меня мозговой штурм в самом разгаре. И кажется, я забыл какую-то очень умную мысль.

— У нас следующая история магии. Будет время вспомнить.

— Отлично. Просто шикарно, — он притворно вздохнул и приложил ладонь к сердцу. — Я могу потерять кучу своих кровно заработанных зеленых, если прогорю на этом деле. Такой шанс выпадает раз в жизни.

— Не ворчи. Ты похож на Кричера.

— Поверь, я по сравнению с этим ушастым чудовищем просто ангел во плоти.

— Рон, просто признай, тебе не нравится новый преподаватель.

— Ладно, хорошо, — он поднял руки, показывая свою капитуляцию. — Ты меня раскусил. Просто есть в нем что-то такое… такое… — он пожевал губу, пытаясь придумать подходящий эпитет. — Опасное. Я встречался с китайцами из Триад. Вроде мелкие, узкоглазые, а присмотришься, жуть берет. Вот и он такой же.

— Профессор Саммерс тоже не безобидна. Я же тебе рассказывал.

— Да, да. Просто у неё вид солиднее, сразу проникаешься уважением, да и она работала аврором. Тут никаких вопросов. А этот… Кто знает откуда его выкопал директор? Как представлю, сколько его терпеть…

— Да всего год. Ничего страшного. К тому же во всем надо искать плюсы.

— И какие плюсы есть в Люпине? — с нескрываемым скепсисом спросил он.

— Ты не сидишь с Булстроуд.

— Аргумент, — признал Рон и прислушался к речи нового преподавателя, но услышал лишь самый конец.

— …практическое занятие, оставьте только волшебные палочки.

Рон и Гарри переглянулись и спрятали бумагу и перья. Подобное построение урока оказалось для них странным. Они привыкли, что обычно профессор Саммерс сначала долго вбивает в головы учеников теорию, пока та не отпечатается у них на подкорке мозга, и лишь после этого проводит практику. Да и то, допускает до неё лишь тех, кто хорошо сдал тестовые работы. Как ни странно, это стало отличным стимулом слушать учителя на уроках, ведь все хотят попробовать свои силы в борьбе с настоящим противником.

— Ну что, готовы? — спросил Люпин. — Пойдёмте со мной.

Все поднялись со своих мест и последовали за профессором. Пока он вел их по коридору, Рон не отрывал внимательного взгляда от нового преподавателя ЗОТИ.

Он анализировал его походку, манеру построения фраз, одежду и пытался понять, что именно заставляет его инстинкты вопить от ужаса. За последние несколько месяцев он часто сталкивался с самыми разными людьми. Одни выглядели опасными, но на самом деле были абсолютно безобидны. Порой актер, с огромными бесполезными мускулами, накачанными в зале, не способен даже правильно держать удар, а маленький, хилый на первый взгляд итальянец способен устроить бойню и даже не измениться в лице.

Волки в овечьих шкурах. Им хочется доверять… Но стоит только повернуться спиной, как звериные клыки сомкнутся на твоем горле и перегрызут его надвое.

Не раз Рону приходилось играть с людьми, от которых буквально разило свежей кровью. И лишь когда они проигрывали, на краткий миг, сквозь человеческие личины пробивается их настоящая чудовищная суть.

Он смотрел, как Люпин разбирается с задирающим его Пивзом — он никогда не приставал к учителям, а тут внезапно осмелел — с помощью незнакомого заклинания. Рон сделал две пометки в блокноте. Следует разобраться с нетипичным поведением полтергейста и узнать больше о способах ему противодействовать.

«Видивази» — криво вывел он карандашом прямо поверх одной из старых схем.

После этого пришествия мнение учеников о Люпине заметно улучшилось, и они начали с уважением смотреть на него, разом забыв о его поношенной одежде и осунувшемся виде. Пройдя следующий коридор, Люпин остановился перед учительской.

— Вот мы и пришли. Заходите, — он открыл дверь.

В отделанной деревянными панелями просторной учительской стояло много старых разномастных кресел. В одном из них у камина сидел Снейп. Он обернулся на шум и криво улыбнулся, блеснув глазами. Профессор Люпин вошёл последний и хотел было закрыть за собой дверь, но Снейп остановил его:

— Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных.

Рон сразу подобрался и навострил уши. Во время праздничного пира, да и потом не раз, он замечал с какой ненавистью Снейп смотрит на нового преподавателя. Пока Люпин разговаривал с зельеваром, тот буквально искрился от нескрываемой ярости и презрения. Рон достал блокнот и сделал несколько пометок. Надо узнать побольше о прошлом нового учителя…

Внезапная догадка заставила его замереть. Два года назад профессор Саммерс рассказывала о трех друзьях отца Гарри — Джеймса Поттера. Одним из них был сбежавший Сириус Блэк, а про двух других она тогда не сказала не слова, кроме того, то закончили они оба очень плохо.

Как же они назывались… Ещё и название было такое глупое.

Рон начал сосредоточенно грызть кончик карандаша, забыв о споре преподавателей.

«Воры? Грабители? Пираты? Спекулянты? Разбойники? Нет, так гадать можно до второго пришествия Мерлина».

— Гарри, слушай, помнишь, твой отец входил в какую-то группу друзей, когда учился. Там ещё Блэк был. Как их звали?

— Мародеры, — ответил он. — А тебе зачем?

Да, точно Мародеры. Если Люпин был в их компании, то не удивительно, что Снейп так срывается. Один из бывших врагов вновь оказался с ним в одной школе.

— Кажется, Люпин был один из них.

Гарри широко раскрыл глаза и по-новому посмотрел на преподавателя ЗОТИ, мимо которого прошел Снейп. В дверях он остановился, круто развернулся и с усмешкой сказал:

— Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Так вот, советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится, если только мисс Грэйнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать.

Невилл покраснел. Рон готов был взять один из тех молотков, которыми разбивают пальцы шулерам и хорошенько заехать Снейпу по роже. Мало ему унижать Невилла на своих уроках, так он науськивает на него и других учителей.

Профессор Люпин удивлённо поднял брови:

— А я надеялся, что именно Невилл мне сегодня поможет. Уверен, он превосходно справится с заданием.

Рон хмыкнул и спрятал блокнот обратно в карман, пусть и недорогой, но вполне приличной мантии. Он отказался от выигранных родителями денег, сказав, что за лето накопил достаточно, чтобы обеспечить себя всем необходимым к школе. В том числе и палочкой. Мама тогда заплакала и впервые за все тринадцать лет его жизни посмотрела на него с гордостью.

Наконец, Снейп покинул учительскую, громко хлопнув дверью.

— Поглядите на гардероб, — сказал профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял старый гардероб для мантий. Он подошёл к гардеробу, внутри что-то завозилось и ручка дверцы задёргалась. Ученики в переднем ряду отшатнулись.

— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего.

Пока все с опасением смотрели на шкаф, Рон начал медленно отходить к двери.

— Эй, ты чего? — позвал его Гарри.

— Мы у тебя на чердаке боггарта летом видели. Забыл?

Друг беззвучно процитировал одно из высказываний Вальбурги Блэк. К сожалению, лишь благодаря её безусловно богатому лексикону, можно было в полной мере описать происходящее на уроке.

— Может, это… Свалим быстренько? Скажем что животы прихватило, а?

— У обоих сразу?

Рон скривился и начал с наблюдать, как Люпин учит всех заклинанию против боггарта. Все вокруг кричали «Ридикулус»! Легко сказать, преврати свой страх в нечто смешное. Такой трюк можно провернуть с каким-нибудь монстром или животным, но никак не с собственным трупом.

— Замечательно! Но это самая лёгкая часть, — тем временем Люпин продолжал вести урок. — Волшебное слово само по себе вам не поможет. Тут-то как раз мне и понадобится, Невилл, твоя помощь. Подойди сюда.

Гардероб снова задрожал, Невилла затрясло от ужаса. К гардеробу он шёл, как на эшафот.

— Встань вот здесь. Скажи, чего ты боишься больше всего на свете?

— Я не знаю, — тихо ответил он. — Наверное, профессора Снейпа.

Все дружно засмеялись. Невилл виновато улыбнулся. Профессор Люпин задумался и предложил переодеть боггарта-Снейпа в одежду бабушки Невилла.

— Если у Невилла получится, боггарт станет пугать всех по очереди, — сказал Люпин. — Вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как страшилище превратить в посмешище.

Рон начал отчетливо понимать, что учиться целый год у этого человека он не сможет. Вот так, выставлять на всеобщее обозрение страхи друг друга… А ведь кто-нибудь из слизеринцев обязательно донесет Снейпу, и Невиллу на уроках зельеварения станет совсем тяжко. Однако, кажется, мало кто осознавал это. Все смеялись и придумывали способы представить свои страхи в самом глупом свете.

— Невилл, мы немного отойдём, чтобы тебе было свободней действовать. Потом я вызову следующего, — сказал Люпин. — Все назад, не мешайте Невиллу.

Ученики попятились и прижались к стене. Невилл остался у гардероба один. Он побледнел от страха, но закатал рукава и крепко сжал палочку.

— Начнёшь, Невилл, на счёт «три». — Профессор Люпин нацелил палочку на дверь гардероба. — Раз, два, три!

Из волшебной палочки вырвалась струя искр и ударила в ручку двери. Гардероб распахнулся. Однако, вместо ожидаемого всеми Снейпа наружу выкатились две больничные койки. На них лежали тела двух взрослых, хорошо знакомых Рону людей. Старшие Лонгботтомы — уже почти год как являющиеся соседями Джинни по палате. Внезапно, оба тела поднялись, указали на замершего Невилла и начали кричать:

— Это не наш сын!

— Отдайте нам нашего сына!

— Верните нам двенадцать лет жизни!

— Верните нам Невилла!

Палочка выпала из его рук. Он стоял посреди класса, беззвучно шевеля губами, а по его лицу бежали крупные слезы. Он сделал шаг назад и хрупкое волшебное дерево хрустнуло под каблуком его туфель. Люпин мгновенно подбежал ближе и боггарт превратился в серебристый хрустальный шар, а затем, обернувшись тараканом, шлёпнулся оземь.

— Извините, профессор, — выдавил из себя Невилл. — У меня ничего не получилось.

— Ничего страшного, — Люпин ободряюще улыбнулся. — Есть такие страхи, которые нельзя сделать смешными.

Невилл неуверенно кивнул и отошел к стене. Он не замечал, что по его щекам все ещё текут слезы.

— Кхм, Парвати, теперь вы! — крикнул профессор Люпин.

Девочка неуверенно вышла вперед. Таракан обернулся мумией. Она слепо уставилась на Парвати, вытянула руки и, медленно волоча ноги, поплелась к девочке…

— Ридикулус!

Путы на ногах монстра развились, заплели ноги, и мумия ничком грохнулась на пол, голова оторвалась и покатилась по полу. Все сразу начали смеяться, словно это могло помочь им забыть тот кошмар, что они видели всего несколько минут назад. Так продолжалось весь урок. Симус, Дин, Гринграсс, Нотт, Лаванда… Из всех слизеринцев один лишь Малфой молча стоял в стороне, укутавшись в мантию и угрюмо смотря в окно. После пришествия на УЗМС он стал значительно спокойнее, словно гиппогриф подрал не Хагрида, а его самого.

Вскоре, очередь дошла и до Рона. Он вышел вперед с мрачным настроем. Наверно, нечто подобное чувствовали гладиаторы перед боем, готовые либо выиграть, либо забрать с собой на тот свет всех, до кого только можно добраться. В конце концов, если со смехом не получится, всегда можно поджечь эту дрянь или опрокинуть на неё шкаф.

Боггарт замер и превратился в Рона. Вот только тот Рон, что лежал на полу был старше на десяток лет и абсолютно точно мертв. Раздавлен силой тяготения, после удара об асфальт.

Рон не боялся смерти. Нет. Он боялся причин, что могут привести именно к такому жалкому концу. Самоубийц в Вегасе много. В один день ты чувствуешь себя королем мира, а в другой — теряешь все и оказываешь по уши в долгах. И тогда смерть становится самым выгодным вариантом из всех.

— Ридикулус, — безэмоционально произнес он.

Труп на полу превратился в большой мыльный пузырь. Рон отошел к стене, скрестил руки и шепнул Гарри:

— Как думаешь, где профессор Саммерс?

— Наверное, у себя в кабинете, — в глазах друга сверкнула догадка. — Помнишь, она говорила, что хочет посмотреть, как проходит первый урок Люпина?

Рон кивнул и приготовился. Меньше половины учеников прошли через боггарта. И он сильно сомневался, что только он и Невилл являются такими уникумами, что боятся чего-то существеннее монстров. А ведь, сколько теплых слов профессор могла бы сказать Люпину после этого урока…

Ждать пришлось не долго.

— Миллисента, ваша очередь!

Булстроуд, эта толстая, некрасивая слизеринка вышла вперед и подняла палочку наизготовку. Впервые боггарт начал превращаться медленно, почти неохотно. Вот только когда он, наконец, принял нужную форму, смеяться никому не захотелось. Все замерли, словно их разом парализовало током.

Посреди кабинета прямо на полу сидела девушка в ночной рубашке. Лицом она походила на Миллисенту, но была значительно старше и тоньше, не считая сильно выпирающего живота. Тени легли на её осунувшееся лицо, спутанные волосы разметались по плечам, а на белой ткани между ног расцветали багровые пятна. Тонкие струйки крови стекали по её бедрам и коленям. На руках у неё лежал маленький кусок багряной плоти, в котором угадывались человеческие черты.

Это был мертвый младенец.

Ноги Миллисенты подогнулись, она упала на пол, протянула руки к ребенку…

А затем закричала.

Это были не слезы, не рыдания, это был самый настоящий вой, пробирающий до костей, до самых глубин души, навсегда поселяющийся в ушах и до конца времен отдающийся эхом где-то за барабанными перепонками.

Её била истерика. Люпин подбежал, стараясь успокоить её, но она продолжала выть, не замечая ни слов, ни прикосновений. И даже когда он попытался оттащить её, она лишь кусалась и царапалась как кошка.

Миллисента стала болью, облеченной в один лишь нечеловеческий голос.

Даже боггарт, при виде Люпина — новой жертвы — не стал менять свой облик, словно понял, что тот мгновенно применит заклинание, и поток первородного страха исчезнет.

Рон уже готов был побежать к Помфри, а сам заорать Гарри, чтобы он нашел хоть какого-нибудь профессора… Да хоть кого-нибудь, хоть того же ублюдка-Снейпа.

Только бы он смог остановить этот кошмар.

Но это не понадобилось. В кабинет, буквально выбив дверь, ворвалось сразу трое. Профессор Макгонагалл и Саммерс, а также третий братец Рона — Перси. Он шарахнулся в сторону и едва не упал, пропуская вперед двух женщин.

— Что здесь происходит?! — закричала декан Гриффиндора. и подбежала ближе к воющей Миллисенте. — Силенцио! Конфундус! Мобиликорпус! А вы все прочь из кабинета! Живо!

Булстроуд замолчала и с удвоенной силой забилась в беззвучном, истеричном припадке, а затем замерла. Все кто присутствовал словно отмерли, побежав единой паникующей волной прочь из кабинета.

Профессор Саммерс подошла ближе, подняла палочку, готовясь разорвать монстра на части.

Боггарт повернул голову, отбросил ребенка и перевоплотился.

Весь пол оказался покрыт черной пленкой мерзкой тлетворной жижи. На поверхности плавали расчлененные тела. Чьи-то руки, ноги, головы… Смрад разложения затопил учительскую. Рон почувствовал, как к горлу подкатывает желчь, а сам он едва осознает, куда ему надо идти. Гарри закинул руку ему на плечо и повел на выход. Последнее, что Рон успел расслышать, перед тем как его сознание помутилось было:

— Инсендио!