О романах и их героях (джен)

Мисс Кэтрин Беннет изнывала от скуки. В этом году три её сестры нашли себе мужей и покинули отчий дом, а бедняжка Китти была вынуждена довольствоваться обществом родителей и Мэри. Последняя отчаянно умничала и открывала рот лишь затем, чтобы сказать нечто в высшей степени нравоучительное и унылое. Отец по-прежнему проводил почти всё время в библиотеке, матушка же часами болтала с соседками, в сотый раз расписывая пышные свадьбы двух своих старших дочерей и те радости, которые сулили им столь выгодные браки.

Отец редко позволял Китти одной совершать визиты, а Мэри, словно старая курица, усевшаяся в гнезде, почти никогда не желала покидать дом. Бингли и Джейн, конечно, планировали жить в Незерфилде⁽¹⁾, но сейчас проводили медовый месяц в Лондоне. Правда, Китти, как и другие Беннеты, оказалась приглашена на Рождество в Пемберли, но от этого путешествия её отделяло целых три скучных месяца.

От отчаяния она даже наведалась в библиотеку, чем очень изумила отца. Но предложенные им книги показались Китти на редкость заумными. Вот почему её весьма обрадовал визит в Лонгборн сэра Уильяма, леди Лукас и Марии.

Миленькая простушка Мария, конечно, и вполовину не была такой веселой выдумщицей, как Лидия, зато беспрекословно признавала над собою главенство Китти. И поскольку ту прежде вовсе не баловали вниманием, то подобное отношение весьма льстило.

— Ах, Китти, позавчера я не спала почти всю ночь, — поведала Мария.

— Отчего же?

— Я читала роман миссис Радклиф «Удольфские тайны»! Бедная Эмилия, ей пришлось пережить такие… — тут Мария многозначительно понизила голос и прижала ладошку ко рту, — такие ужасы в этом страшном замке! И этот жуткий чёрный саван! О, я вся дрожала, но не могла оторваться от книги, а уснула только с рассветом.

— Как интересно! — с восторгом прошептала Китти. — А что же дальше?

— А дальше, — вздохнула Мария, — дальше наша кошка проскользнула в спальню и свалила подсвечник. Я громко завизжала, из-за чего мама проснулась и прибежала в мою комнату. В итоге мне пригрозили, что в следующий раз запрут меня в чулане вместе с кошкой, чтобы не пугали всю семью по ночам.

Этот прозаический финал несколько разочаровал Китти, но она утешилась после того, как Мария обещала ей дать почитать тот самый восхитительный роман.

За ужином все принялись обсуждать субботние танцы в Лукас Лодж, и сие событие весьма обрадовало дам. И обрадовало бы ещё сильнее, если бы в округе имелось побольше приятных молодых кавалеров. Однако к Лукасам должны были пожаловать в основном почтенные джентльмены, чей возраст уже не позволял им наслаждаться таким прелестным развлечением, как танцы. На появление же хотя бы одного офицера и рассчитывать не имело смысла — с тех пор, как полк полковника Фостера покинул их, безжалостная судьба совсем не благоволила Меритону.

* * *

Когда Китти дочитала «Удольфские тайны», то едва дождалась окончания завтрака, чтобы, невзирая на накрапывающий дождик, побежать в Лукас Лодж. Там они с Марией за чашкой чая превосходно провели время: почти три часа горячо обсуждая все ужасы, что выпали на долю Эмилии, но главное — счастливый финал, который увенчала пышная свадьба героини с её возлюбленным. И уютный, но обыденный Лукас Лодж растворялся, сменяясь зловещими старинными замками, в которых обитали смелые, благородные мужчины, невинные, прекрасные девы и, разумеется, коварные злодеи.

Никогда прежде Китти не погружалась столь глубоко в вымышленные миры и грёзы. Это удивительное ощущение полностью захватило её. Прежде подавленная настырной Лидией она во всем следовала интересам младшей сестры, в которые ни коим образом не входило чтение книг. И вот теперь её воображение словно пробуждалось от глубокого сна.

Возможно, если бы вокруг Китти находились приятные молодые люди, а досуг занимали балы, то даже готические тайны миссис Радклиф не смогли бы отвлечь её от этих дивных развлечений. Но в Лонгборне царила сонная скука, Меритон опустел, а редкие гости тётушки Филипс одним своим унылым видом навевали тоску. И Китти залпом прочитала ещё один роман миссис Радклиф, а потом — ещё один, написанный уже другой леди, но не менее захватывающий. Так и бродила она по дому, погруженная в прекрасные миры, которые столь сильно отличались от блёклой будничности ее существования. Дамы в этих мирах всегда были несказанно красивы, носили роскошные платья и то и дело падали в обморок. Джентльмены обладали всеми возможными на свете достоинствами или, на худой конец — прекрасными чёрными, как ночное небо, глазами.

За это время Китти очень сдружилась с Марией. Они называли друг друга по именам, гуляли только под руку и частенько, закрывшись в комнате, читали вслух очередной роман. Одна беда — скромные литературные запасы Марии закончились куда быстрее, чем дождливая осень.

К несчастью, библиотека мистера Беннета ничем не могла им помочь — стоило отцу собирать такую гору книг, в которой, однако, самого главного-то и не оказалось! Китти написала тётушке в Лондон в надежде, что та пришлёт пару новых романов. Но пока письмо путешествовало по Англии, нашим барышням не оставалось ничего иного, как переделывать свои шляпки, да представлять, что было бы, если бы какой-нибудь таинственный граф Клермонт посетил их провинцию.

— И у него имелся бы замок где-нибудь на севере, — мечтательно вздыхала Мария, усердно работая иглой.

— Лучше пусть он будет офицером, героем войны! Например, молодым полковником или генералом, — возражала Китти, украшая шляпку лентами.

— Генералы молодыми не бывают, — рассудительно отвечала Мария.

— А он совершил что-то героическое, вот и получил это звание! — не отступала Китти.

— Но граф…

Из гостиной донеслось заунывное пение.

— Опять Мэри воет! — раздраженно пробормотала Китти. — Сил больше нет слушать эти кошачьи вопли.

Мария тихонько хихикнула, а потом сказала:

— Я слышала, что Джорджиана Дарси прекрасно поёт и играет. Ах, Китти, ты подружишься с нею и забудешь меня.

— Никогда! Я буду тебе писать, милая моя! И потом мисс Дарси такая гордая — я даже немного боюсь. Мне и говорить с нею не о чем, — Китти нежно сжала руку подруги. — О, у меня есть прекрасная идея: я привезу в подарок Лиззи экземпляр этого нового чудесного романа «Лорелия». Если она его не читала, какое упущение!

— Ты уверена? — задумчиво спросила Мария. — Говорят, у мистера Дарси богатая библиотека, вряд ли у него не найдется этой книги.

— Ах, дорогая! У мужчин совершенно отсутствует вкус в некоторых вопросах. Мой папа тоже гордится своей библиотекой, а между тем там даже нет произведений миссис Радклиф. Так что и на мистера Дарси полагаться нельзя.

В гостиной Мэри особенно пронзительно взяла высокую ноту. Китти встала, плотнее закрыла дверь комнаты, а потом вернулась обратно в кресло.

— Ты увидишь самый настоящий замок, — Мария накрутила на палец свой рыжеватый локон. — Ты такая счастливая — просто настоящая героиня романа!

— Маменька обещала мне новый голубой муслин на платье и даже кружево к нему. Заказ уже отправили в Лондон. Так что, надеюсь, я и выглядеть буду, как героиня романа, — не без самодовольства ответила Китти.

Несмотря на то, что она побаивалась надменного мистера Дарси, надежда на пышные балы в Пемберли неугасимо пылала в её сердце.

— И всё-таки мне жаль, что Лорелия не ответила на чувства графа⁽²⁾, он так страдал, — вздохнула Китти.

— Он же такой мрачный и саркастичный! Нет, я рада, что она вышла замуж за своего кузена Эдварда — блондины очень милы, — с неожиданными для такой застенчивой девушки решимостью и откровенностью возразила Мария.

— Но граф — он прекрасен! Когда он упал перед нею на колени в той ужасной черной комнате, разве у тебя сердце не заколотилось?! — возмутилась Китти и даже вскочила на ноги, от чего рукоделье соскользнуло на пол.

— Заколотилось, — кивнула Мария, — но, скорее, от ужаса, чем от восторга. Я бы в этой жуткой комнате просто умерла от страха.

— По крайней мере, Лорелия не выбрала пастора Крофорда. Да и кому вообще может понравиться этот занудный священник?

— Он добродетельный человек. Думаю, он противопоставляется графу, чья репутация довольно сомнительна, — второй раз за этот разговор Мария неожиданно проявила незаметные в ней прежде качества: на этот раз — проницательность. И тут можно отметить, что, вероятно, чтение романов всё же не столь бесполезно, как полагают некоторые члены нашего почтенного общества.

А Мэри наконец-то закончила на сегодня свои ежедневные занятия музыкой, чем принесла немалое облегчение всем находящимся в доме.

* * *

«Лорелия вскрикнула, увидев высокую и мрачную фигуру графа.

— Ах милорд! — воскликнула она. — Вам нельзя находиться в моей комнате! Как вы попали сюда, в башню? Вы погубите мою репутацию!

Лорелия была младшей и самой красивой из всех дочерей знатного, но обедневшего семейства. Ей не позволялось выезжать в свет, пока старшие сестры не выйдут замуж — они же всё выбирали и выбирали из немногочисленных женихов, пока бедная Лорелия сидела запертой в высокой башне.

— Я забрался по веревочной лестнице, — завораживающим голосом прошептал граф, подходя к ней очень близко.

— Вы могли разбиться! — Лорелия побледнела. — Зачем?

— Ничто меня не остановит, любовь моя! — вскричал граф. — Позвольте мне броситься к вашим ногам!»

Китти дописала эти строчки и отложила перо. Её ладони были все в чернилах — так не пачкала руки даже Мэри в своем упорном стремлении к самосовершенствованию. Но сейчас мисс Кэтрин Беннет не думала об подобной ерунде, а, улыбаясь, перечитывала написанное.

— Да, такой финал куда лучше, — тихонько прошептала она и укутала шалью озябшие плечи. Сердце быстро стучало, разгоняя по телу приятное тепло. Теперь оставалось только наведаться завтра утром в библиотеку и посмотреть, как пишутся некоторые сложные слова. Китти задула свечу и улеглась в постель.

* * *

Однако на следующий день Китти пришлось вступить в самую настоящую битву с Мэри за столь необходимый в литературных трудах словарь. Если бы мистер Беннет увидел в эту минуту двух своих дочерей (которых прежде почитал невежественными пустышками), то он бы резко изменил о них свое мнение… или не изменил. Ибо Мэри словарь был необходим для очередной весьма скучной записи в дневнике, о творческом же порыве Китти мы и вовсе умолчим, дабы излишне не смущать умы юных девиц.

Итогом сей борьбы стало решение Мэри прочесть тот роман, который так взволновал её сестру — конечно, исключительно с целью составления собственного критического мнения, ибо мисс Мэри, будучи весьма рассудительной барышней, предпочитала всем на свете романам проповеди.

А через два дня перо, направляемое девичьей рукою, уже летало над пергаментом:

«— Только столь благонравная и разумная девушка, как вы, может составить счастье особы духовного звания, — с нежной любезностью произнес пастор Крофорд.

Сердце Лорелии затрепетало, но она лишь с должным достоинством и скромностью ответила согласием.

Этот союз двух людей безупречного воспитания и поведения служил самым лучшим примером не только для паствы преподобного Крофорда, но и для любого общества, в котором появлялась молодая чета».

— Крофорд?! Мэри, да не лишилась ли ты рассудка?! — в ужасе воскликнула Китти. — Отдать Лорелию этому зануде!

Погода за окном была настолько кошмарна, что мистер Беннет всерьез опасался за предстоящее путешествие в Дербишир. А томящиеся в Лонгборне сестры и сами не поняли, в какой момент поделились друг с другом плодами своего вдохновения. И теперь, сидя у камина и обменявшись листами, они читали самое сокровенное.

— И кстати, у тебя и Лорелия какая-то странная… что-то с ней не то, — Китти была неопытным читателем, но резко изменившаяся героиня её насторожила, — она скучная и всё время произносит длинные монологи о морали.

Мэри, стараниями которой Лорелия обрела изрядную долю благоразумия, притом начисто утратив весёлость и обаяние, ответила неожиданно язвительно:

— О, ты знаешь слово «монолог» и слово «мораль», а по написанной тобою истории этого не скажешь!

— Зато у меня там есть чувства! Настоящая любовь! А у тебя молодожены ведут себя так, словно им все семьдесят.

— А твой рассказ — безнравственный!

— А твой — унылый!

Мэри и Китти вскочили и уже кричали друг на друга так, что в комнату заглянула обеспокоенная Хилл, и им пришлось поспешно умолкнуть.

* * *

Первое Рождество, которое миссис Элизабет Дарси встретила, будучи хозяйкой Пемберли, стало на редкость счастливым. Вокруг находились дорогие ей люди: муж, отец, тётя и дядя Гардинеры, а также две сестры: Джорджиана и Китти, по которой Лиззи успела соскучиться больше, чем предполагала. Мама и Мэри, оставшиеся в Лонгборне, передавали наилучшие пожелания. Не хватало только любимой Джейн, но та в своем последнем письме ненавязчиво упоминала, что Бингли как раз сейчас подыскивает для них имение неподалеку от Дербишира.

И Лиззи смеялась, болтала, угощала гостей и всячески старалась, чтобы праздник получился семейным и тёплым. Домоправительница миссис Рейнолдс хлопотала с не меньшим воодушевлением и была весьма довольна, что Пемберли наконец-то по-настоящему ожил. Фицуильям Дарси, замкнутый по своей натуре, обычно не слишком жаловал гостей, но общество тестя и Гардинеров доставляло ему искреннее удовольствие. И Лиззи это весьма радовало.

За полгода супружества она успела лучше понять мужа. Фицуильям не умел и не слишком стремился сходиться с людьми, за редким исключением. Обладая резким умом и проницательностью, он мгновенно замечал в окружающих недостатки, но, в отличие от Элизабет, не умел посмеяться над ними. Высшее общество казалось ему фальшивым и тщеславным, низшее — вульгарным и безалаберным. Отец и мать Лиззи хоть и имели весьма несхожие между собой характеры, смотрели на все, происходящее вокруг, очень (порою даже чересчур) легко и передали это качество своим дочерям. Вероятно, родители Дарси были куда более суровы и щепетильны. Во всяком случае, в характере Джорджианы, так же, как и у ее брата, присутствовали замкнутость и отстраненная сдержанность. Но насколько Дарси настороженно относились к чужим, настолько нежно и крепко любили своих близких.

Время от времени Лиззи испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она искренне жалела, что за внешней холодностью окружающие не видят благородства и доброты Фицуильяма. Но с другой… мистер Дарси и без того был умен, красив, знатен и богат — и вокруг него вечно кружились какие-нибудь дамы, которых если и могло что-нибудь остановить, то только его равнодушие и надменность. А Лиззи оказалась весьма ревнивой особой. Судьба иногда столь прихотлива, что порою в браке даже недостатки супруга превращаются в достоинства; впрочем — как и наоборот.

Китти с весьма гордым и даже заговорщическим видом преподнесла сестре роман «Лорелия», назвав его «совершенно восхитительной книгой». И Лиззи немало посмеялась, читая про некую невероятно романтическую героиню, которая умудрилась в свои шестнадцать лет пережить столько страстей и ужасов, что хватило бы на десяток подобных девиц. С другой стороны, Элизабет порадовалась, что Китти способна так увлеченно думать о чем-то, помимо флирта и офицеров.

Пока мистер и миссис Дарси развлекали старших гостей, на долю Джорджианы выпала сама Китти. Мало кто знал, что сие было вполне осознанным решением. Фицуильям, хоть и хотел уберечь сестру от искушений общества, но понимал, что ей пора выходить в свет, где её чрезмерная застенчивость могла помешать успешному дебюту. Конечно, не отличающаяся умом, необразованная и не очень воспитанная Китти Беннет вряд ли стала бы столь уж хорошей подругой для мисс Дарси. Однако, как сказала без обиняков Лиззи, когда осталась с мужем наедине: «Безусловно, моя Китти — глупышка, но зато она добродушна и не имеет корыстных стремлений. И потом она очень повзрослела за прошедшие месяцы». Эти слова окончательно всё решили.

Так что теперь Джорджиана, сгорая от смущения, пыталась занять беседой Китти, которая в свою очередь тоже чувствовала себя крайне неловко.

— Надеюсь, вы ни в чем не нуждаетесь в Пемберли, мисс Беннет?

— О нет, спасибо.

И девушки принимались преувеличено заинтересовано разглядывать камин.

— У вас очень милый дом, мисс Дарси, — после долго молчания добавила Китти.

Она испытывала сильную робость перед сидящей рядом с ней знатной особой, которая, к тому же, казалась ей совершенно неприступной. Роскошь Пемберли поразила Китти, и теперь рассказы Марии Лукас о великолепном Розингс Парке уже не выглядели преувеличением.

— Вы так любезны, благодарю, — улыбнулась Джорджиана, и в маленькой гостиной вновь повисла тишина.

— А вы читали романы миссис Радклиф? — наконец решилась спросить Китти.

— Я только слышала о них. А они действительно так хороши?

— О да! Они невероятны!

— Тогда я попрошу брата привезти их мне.

И мисс Дарси уже хотела рассказать о её любимых книгах, но Китти, воодушевленная тем, что сумела произвести впечатление своей начитанностью даже на такую умную и знатную барышню, радостно воскликнула:

— Как жаль, что я не взяла их с собой! Но мне пришлось выбирать между книжками и новыми шляпами. А папенька никак не желал брать в дорогу больше двух сундуков. Но у меня есть «Лорелия» — мой любимый роман!

Мисс Дарси прежде не имела возможности познакомиться с этим великолепным творением, зато теперь по прочтении столь бурные страсти и тайны удивили и восхитили её. Прежде брат выбирал для неё, безусловно, очень хорошие, но серьезные книги, ориентируясь на свой взыскательный вкус. И хотя Джорджиана Дарси была куда талантливее и образованнее сверстниц, но в мир лихих приключений и неистовой романтики она окунулась с не меньшим пылом. И вновь столь порицаемые почтенным обществом романы способствовали зарождению дружеской близости.

Так что через несколько дней мистер Дарси с изумлением наблюдал, как его скромная сестренка о чем-то шепчется и хохочет с Кэтрин Беннет — так свободно она не вела себя даже с Лиззи, которую действительно нежно любила. Сама Элизабет только засмеялась и тихо сказала ему:

— Они совсем молоденькие девочки, Фицуильям. И порою, возможно, лучше понимают друг друга, чем мы их.

И он улыбнулся ей в ответ.

* * *

Вот почему, когда мистер Дарси зашёл в библиотеку и увидел на столе неосторожно забытый Джорджианой роман, то решил полистать книгу, что так увлекла сестру в последние дни. «Лорелия» произвела на Фицуильяма незабываемое впечатление! Его возмущение было не описать словами: не имея права отчитать Китти, он устроил довольно неприятный разговор Джорджиане. И бедняжка вышла из библиотеки такой грустной, что, увидев её лицо, Лиззи поспешила к мужу за объяснениями.

— Это пустая книжонка! — с трудом сдерживая гнев, высказался мистер Дарси. — Более того, я даже опасаюсь, что она вульгарная и безнравственная.

— Фицуильям, — Лиззи только вздохнула. — Я согласна, что эта история — глупая и неправдоподобная, но она вовсе не безнравственная. Людей всегда завораживают ужасы, а описание бурных страстей приятно тревожит сердца. Ты абсолютно напрасно беспокоишься.

Она подошла к мужу и попыталась его обнять. Но тот только резко повел плечами. «Знаменитый характер Дарси», — мысленно усмехнулась Лиззи.

— Моей сестре не может нравиться подобное! — категорично заявил Фицуильям.

— Ей шестнадцать! — вышла из себя Элизабет. — Все девочки любят романы, неужели ты не понимаешь? Это естественно. На моей памяти только одна девица такого возраста предпочитала проповеди, и скажу тебе откровенно: то была не самая умная девица.

— А что ты, любезная моя супруга, скажешь на это?

И мистер Дарси выложил на стол лист бумаги. Бедная, бедная Джорджиана — она оказалась столь неосторожна, что оставила страшную улику прямо в книге.

«Лорелия сидела у окна и смотрела, как чайки белыми всполохами летают над морем. Она ждала своего возлюбленного из дальнего плавания. Отважный капитан, он вновь пустился в нелегкий путь».

Наивный мистер Дарси — он ещё не видел литературных опусов Китти и Мэри!

— По-моему, очень трогательно получилось, — мягко сказала Лиззи, по-прежнему надеясь решить миром назревающую ссору.

— Данный лист далеко не единственный. Джорджиана ещё и своё продолжение написала, как будто мало самого романа, — тяжело вздохнул мистер Дарси.

Ему было трудно понять и принять столь существенную разницу во взглядах на мир. Его отделяло от сестры целых десять лет. Его острый ум желал трудностей, её пылкое воображение — нежности. Его воспитывали как будущего наследника, её — как младшее балованное дитя. Он рано вынужден был взять на себя груз ответственности за семью, дела и поместье. Она жила в уединенном мирке с гувернантками и своими мечтами.

— Можно подумать, что ты никогда не придумывал продолжения понравившимся историям, — усмехнулась Лиззи.

Оскорблено поджав губы, Дарси промолчал. И ей это надоело.

— Значит так, — сухо сказала она. — Если бы ты заявил подобное мне, то я бы не обиделась, ибо при всём моем уважении и любви к тебе, я привыкла полагаться на свой вкус и свои суждения. Но Джорджиана считает твое мнение непреложной истиной, поэтому не удивлюсь, если бедная девочка сейчас плачет где-нибудь в уголке, считая себя испорченной и недостойной твоей любви. И пока ты не разберешься с ситуацией, я не вижу смысла продолжать наш разговор.

И Лиззи удалилась.

Дарси был неприятно удивлен. Он уже успел привыкнуть, что в их семье всегда легко вспыхивала яростью именно жена (впрочем, надо отметить, что она столь же быстро остывала), а холодное безразличие было его привилегией. И вот они впервые поменялись местами.

* * *

Вечером Фицуильям и Джорджиана помирились. Лиззи сгорала от любопытства: ей хотелось знать, чем закончилась вся эта история, но затронуть сию тему в гостиной, полной народу, было просто невозможно. Миссис Гардинер уговорила Джорджиану сыграть, и та со сдерживаемым удовольствием уселась за фортепиано, Китти же устроилась рядом, чтобы переворачивать ноты. Лиззи не удержалась и бросила вопросительный взгляд на Фицуильяма, тот в ответ таинственно улыбнулся.

Когда наступила ночь и супруги остались наедине, Лиззи, стараясь выглядеть безразличной, спросила:

— Так что ты сделал?

Она сидела за туалетным столиком перед зеркалом. Дарси встал у неё за спиною и запустил пальцы в её локоны, руша прическу:

— Ты будешь удивлена таким решением проблемы, моя Элизабет.

Пожалуй, впервые за долгое время, лукавое выражение его лица оказалось для нее полнейшей загадкой.

— Не томи.

Он наклонился и прошептал, щекоча теплым дыханием её шею и ухо:

— Я попросил прощения.

— В самом деле? — она резко обернулась.

Фицуильям тихо засмеялся, что случалось с ним крайне редко:

— Хорошего же ты обо мне мнения, Лиззи, если тебя так изумляет мой поступок. Ведь всем известно: когда человек кого-то незаслуженно обидел, он должен принести извинения.

— Значит, ты признаешь, что был неправ? — живо поинтересовалась она.

— Признаю. И не смакуй это так откровенно, — он больше не улыбался, но его тёмные глаза блеснули смешливыми искрами. — Хотя и по-прежнему считаю, что роман «Лорелия» совершенно ужасен, судя по тем отрывкам, которые я имел несчастье успеть прочесть. Даже продолжение, написанное Джорджианой, выглядит по сравнению с ним довольно приятным.

Элизабет засмеялась и встала:

— Что же изменило твоё мнение?

— Многое из твоих слов, сказанных сегодня утром. Ты обладаешь странной способностью, Лиззи, переворачивать с ног на голову даже те мои мысли, которые казались мне прежде правильными.

Они оба замолчали, вспоминая другой разговор, когда-то столь много открывший для них друг в друге. Это был тяжелый разговор, полный предубеждения и резких фраз, но он сыграл в их жизни слишком важную роль, чтобы его можно было просто забыть.

— Ты меня часто воспитываешь, Фицуильям, должна же и я хоть изредка влиять на тебя, — наконец проговорила Элизабет и прижалась лицом к его груди.

— Я? Воспитываю? — он изумился вполне искренне.

— Ну, дорогой, ты такой идеал, что рядом с тобою просто стыдно за свои несовершенства. Будь ты героем романа, в тебя на протяжении нескольких столетий влюблялись бы самые разные девушки.

Дарси иронично вскинул брови.

— Это всё твои выдумки, Лиззи. И идём спать, хватит уже на сегодня героев и героинь романов.

И миссис Дарси поцеловала мистера Дарси. Право, его высокий рост, которым столь восхищалось общество, был не слишком удобен в такие моменты. Лиззи приходилось запрокидывать голову и буквально повисать у него на плечах. Сие было ужасно неудобно, но в то же время каким-то странным образом только еще больше добавляло трогательности и чувственности. Особенно, когда супруг в ответ вдруг с силой прижимал её к себе.

* * *

Через несколько недель мистер Беннет и Гардинеры засобирались домой. Китти же пригласили остаться в Пемберли до весны.

Под влиянием Элизабет и Джорджианы она становилась всё менее невежественной и раздражительной, и пускай из книг по-прежнему всему остальному предпочитала готические романы, но и другие, более серьезные и достойные, произведения постепенно стали ей интересны. Мисс Дарси же в свою очередь училась у новой подруги лёгкости и открытости. И хотя именно Элизабет оставалась её любимейшей сестрою и примером для подражания, зато с Китти можно было устраивать всякие невинные, полудетские шалости, которые не пристали миссис Дарси, да и были ей уже не слишком интересны.

Китти переписывалась с Марией Лукас и надеялась увидеться с нею в марте. К своему огромному изумлению из этих писем она узнала, что Марию (одну из немногих) устроил авторский финал «Лорелии». Да, такие преданные читатели тоже порою бывают, хоть и весьма редко.

А однажды Лиззи разбирала свои бумаги и нашла забавную вещь. Посмеявшись, она показала её мужу со словами:

— Вот ты ругал Джорджиану, а твоя жена ничем не лучше.

Дарси взглянул на листы и прочитал:

«Лорелия Люси встретила графа мистера N в роще. Она любезно ответила на его приветствие, хотя ей и приходилось старательно скрывать охватившее ее волнение».

— Я посчитала, что «Лорелия» — слишком сентиментальное имя, да и с графами мне не довелось общаться, — с улыбкой пояснила помарки в рукописи Элизабет.

«— Я не стремлюсь навязывать своё общество незнакомым людям, — холодно произнес мистер N.

— Отчего же неглупый и воспитанный человек не вправе стремиться к расширению знакомства? — поинтересовалась Люси».

— Видишь, мои герои ведут себя совсем не как герои, а как обычные люди. А читать про обычных людей в романе скучно, — сказала Элизабет. — Вот я и забросила это занятие.

Дарси задумчиво перебирал листы:

— Я думаю, если написать про обычных людей с должным талантом и вкусом, то подобное будет увлекать куда больше, чем нереалистичные приключения романтических героев.

— Возможно, — пожала плечами Элизабет. — Но сейчас в моде готические романы.

Дарси презрительно хмыкнул, выражая своё отношение к подобной моде.

— Теперь ты знаешь: я тоже «запятнала» себя попытками переписать финал на свой лад, — добавила Лиззи.

И тут Дарси внезапно сказал:

— А я ведь тогда так и не ответил на твоё замечание относительно придумывания продолжения понравившимся историям.

— И? — она с интересом посмотрела ему в глаза.

— Мне было тринадцать, и я прочитал «Айвенго»⁽³⁾, — Фицуильям улыбнулся. — Думаю, дальше можно не продолжать.

Лиззи рассмеялась. Но предусмотрительно оставила при себе шутливую мысль о том, что будущий владелец Пемберли и огромного состояния мечтал быть «Рыцарем, лишенным наследства».

1) Мистер Бингли и Джейн прожили в Незерфилде только около года. Столь близкое соседство с ее матерью и меритонскими родственниками оказалось нежелательным даже при его мягком нраве и ее нежном сердце. Заветная мечта его сестер, наконец, осуществилась, и он приобрел имение в графстве, граничащем с Дербиширом. (Глава XIX «Гордость и предубеждение»)

Вернуться к тексту

2) Почти все герои этой истории, как и большинство героев романов мисс Остин, относятся к джентри (нетитулованное мелкопоместное дворянство). Однако страницы романа, который читают и горячо обсуждают наши барышни, буквально заполнены всякими графами и даже герцогами.

Вернуться к тексту

3) Автор не нашел нигде упоминания, в каком году родился мистер Дарси. Роман Вальтера Скотта «Айвенго» вышел в 1819 году. Герои Джейн Остин жили приблизительно в Эпоху Регентства. Таким образом, может существовать небольшое расхождение относительно дат, но сделаем допущение, что во времена отрочества Фицуильяма Дарси «Айвенго» уже был написан.

Вернуться к тексту