Избыточная реакция (джен)

Новая Юрюзань Станиславу не понравилась сразу, еще до того, как Теодор умудрился так посадить «Космический Мозгоед» в центральном (и единственном) столичном космопорту, что на штрафы и ремонт поврежденной стыковочной консоли пришлось отдать чуть ли не половину прибыли от последнего рейса. Вернее, чего уж там (Станислав поморщился), будем называть вещи своими именами, корабль пилот умудрился вовсе не посадить, а грохнуть!

Заскучавшему на спокойной трассе пилоту опять показалось, будто идущий параллельным курсом на посадку старенький орбитальный челнок собирается его подрезать, нацелившись на ту же площадку у диспетчерского терминала, которая чем-то приглянулась и самому Теодору. Бедный челнок еле успел увернуться от метнувшегося ему наперерез грузовика, и экипаж «Мозгоеда» наверняка узнал бы о себе много нового — от его пилота, — если бы Теодор предусмотрительно не отключил громкую связь.

А вот разделительным маячкам и пульту диспетчерской уворачиваться было некуда. Взбесившийся грузовик пер на них, словно носорог в период гона, и передумал буквально в последний момент, вместо бурного и разрушительного для всех окружающих секса решив ограничиться легким и почти целомудренным поцелуем. Всего лишь три смятых в тонкие блинчики маячка и поврежденная с левого края консоль, было бы о чем говорить!

*

Станислав вздохнул и виновато поморщился, вспомнив вытаращенные глаза дежурного диспетчера. Надо отдать мужику должное, в экстремальной ситуации он повел себя как настоящий мужчина. Не заорал, не сиганул из-за пульта, спасая собственную шкуру — врубил на полный защитное поле как самого диспетчерского терминала, так и основного здания космопорта, да еще и успел нажать обе форс-мажорные кнопки — сирены метеоритной опасности и вызова МЧС. Хороший мужик. Дельный. Правильный. Понимающий. Тем стыднее было перед ним извиняться…

Нет, что ни говори, а мерзкое место! Солнце слишком яркое, небо слишком синее, погода слишком безоблачная. И вообще…

Вообще-то Новая Юрюзань относилась к планетам условно земного типа и в здешнем секторе считалась чуть ли не курортом: местную воду вполне можно было пить даже без троекратной фильтрации и перегонки, всего лишь прокипятив, часть местной флоры и фауны вполне годилась в пищу людям, да и земные культуры приживались неплохо, давая по два стабильных урожая в год. Станислав перед посадкой от скуки пролистал не только рекламные буклетики вездесущих шоаррских торговцев (честно предупреждавших, что «облюбознатных мимоходов» на этой гостеприимной планетке ожидает «дикая роскошь и утюг пейзажа больше мяса! Опытный ребенок свежего урожая — пушистое тельце для всех! Ясно. Прочно. Хорошо ничего не ждать!»), но и вполне себе официальный информационный сайт.

И потому, поймав себя на том, что вот уже минут десять разглядывает один из валявшихся на стойке администратора проспектов и даже умудрился перелистнуть несколько страниц, невидящим взглядам скользя по голографиям местных достопримечательностей, Станислав рассердился. На самого себя, разумеется. На кого же еще! Штраф уплачен, извинения принесены аж по два раза всем пострадавшим физически или морально, и если он не собирается пойти с этими самыми извинениями по третьему кругу, делать ему здесь больше нечего. А значит, он попросту тянет время, отодвигая еще менее приятный разговор. Вернее, разговор, который, как ему кажется, может оказаться не очень приятным и привести к еще менее приятным последствиям.

А это уж и совсем никуда не годилось! Стыдно даже сказать кому, из-за чего весь сыр-бор — из-за глупого суеверия! Причем суеверия даже не космодесантного (ну или космоторгового, пусть так, у них тоже есть годные), к которым Станислав относился с осторожностью и уважением. А самого что ни на есть замшелого планетарного! Магия чисел, пришедшая из древних сказок, третий раз, мол, самый опасный и сложный, глупости какие! Нет, однозначно не тянет такое на приличное суеверие. Да и первые два раза, если уж на то пошло, все закончилось не так уж и плохо как для самого Станислава, так и для команды в целом. Кое-для кого куда хуже оно закончилось. Вот об этом и стоит думать, а не о бабкиных суевериях!

Скафандра для выхода на поверхность Новой Юрюзани не требовалось, и потому Станислав, решительно нахлобучив фуражку по самые брови, не менее решительно шагнул к стеклянным дверям диспетчерского терминала, за которыми располагались капсулы скоростного монорельса. Пять минут — и ты уже в центре столицы… черт, как же ее название? В буклете вроде было, но Станислав не запомнил. Ну и не важно, координаты места встречи сброшены в комм давно, маячок-навигатор включен, заблудиться в чужой столице бравому капитану не грозит.

Выходя через семь минут на центральной площади (вот ведь, и ее названия не запомнил!) новоюрюзаньской столицы, Станислав уже почти окончательно восстановил душевное равновесие. Действительно, нельзя же допустить, чтобы на него влияли какие-то глупые суеверия и какая-то не менее глупая неприязнь? Мало ли, что кому не нравится! Шаг его был тверд, плечи расправлены, на лице — то самое выражение, которое впавший в лирическое настроение Сакаи как-то назвал «непоколебимым безветрием цунаминосного ока тайфуна», а киборги (если бы их кто спросил) поименовали бы проще — типовым выражением за номером два (в обиходе известным как «морда кирпичом»).

И хорошо, что слежки за собой капитан так и не заметил, иначе его душевному равновесию пришлось бы в срочном порядке повторить восстанавливающие процедуры. Да и то не факт бы, что помогло.

* * *

— Так. Стоп. — Элли с силой потерла лицо руками. Хотелось орать. Но это было бы не по-адмиральски. Хотелось кофе, но для этого пришлось бы вставать с удобного кресла и идти к кофеварке, целых четыре шага, а вот этого как раз не хотелось. — Если ты не врешь… ладно, ладно. Не врешь, верю. Для вранья это звучит слишком бредово. Тогда давай все то же самое, только на унилингве. Безо всех этих твоих цыпочек, чаек, альбатросов и прочего непонятного… курятника.

— А без них не получится. — Любой другой на месте Питера наверняка бы обиделся в ответ на проявленное командиром недоверие. Или хотя бы продемонстрировал, что обиделся. Питер же продолжал улыбаться как ни в чем не бывало. — Чайками местные называют мелких пиратов, таких, не то чтобы очень опасных, а просто любителей поживиться тем, что плохо летит. Наффцы — вовсе не цыпочки, просто их боевой крейсер действительно напоминает цыпленка, пушистенького такого, с двумя черными глазками огромных бортовых пушек в раздвижных полусферах. И пушок — это шипы, очень опасны при таране. Да, наффцы — те еще цыплятки, от них лучше держаться подальше. Но в этот сектор они практически не залетают, не их зона интересов. А альбатросы — это вообще легенда, я действительно зря о них заговорил, ну кто их видел, тех альбатросов?

— Альбатросы, стало быть, легенда. Ага. — Элли запустила пальцы в свои короткие волосы, подергала. — А люди, стало быть, нет? Здесь? Живущие?

— А с чего бы им быть легендой? — пожал плечами Питер. — Живут себе и живут.

Если бы это сказал Киу Те — Элли бы могла не поверить. Киу Те не то чтобы любил приврать, но вполне мог счесть определенную дозу утешительной лжи необходимой временной мерой для восстановления душевного равновесия адмирала. Все-таки Киу был бетанцем. Питер — совсем другое дело. Он не просто не умел врать — он искренне не понимал, зачем это необходимо.

— И у них есть скачковые корабли?

— А с чего бы у них не быть скачковым кораблям? Что ж они, не люди, что ли?

Не врет. Точно, не врет. Впрочем, какая разница? У них у самих тоже есть вполне себе скачковый «Вортекс», только вот вне ПВ-туннеля двигатель Неклина не более чем груз, пусть и крайне ценный. Но — бесполезный. А до ближайшего туннеля восемь лет на обычном движке. И вряд ли корабли местных дикарей умеют летать быстрее.

— А самый большой прикол, — продолжил Питер, и улыбка его стала шире, — что эти скачковые корабли летают без привязки к туннелям. Представляешь?

— Пит, тебя обманули. — Элли вздохнула.

Зародившаяся было надежда умерла быстрее, чем успела первый раз чирикнуть. И правильно. Так и должно быть с глупыми неуместными надеждами. И не надо надеяться на всякую ненаучную ерунду. Надеяться можно только на себя. Ну и своих дендарийцев, конечно же. Но ни в коем случае не на то, что все обойдется само собой и будет хорошо. Не будет. Майлз никогда не надеялся на чудо, он это чудо делал сам. Собственными руками. Но теперь Майлза тут нет, и чудо придется делать Элли. Придется, да… вот только пусть хотя бы чуть отпустит спина, а то она что-то совсем в разнос пошла, словно старый двигатель. Теперь боль отдавалась в груди при каждом вдохе, и даже дышать стало проблематично. И тем более — говорить, но Питера необходимо убедить трезво взглянуть в глаза реальности. Элли поморщилась, но все же продолжила:

— Да, я понимаю, что тебе хочется в это поверить, но это чушь.

— Да с чего бы ей быть чушью? — искренне удивился Питер. — Туннелей тут нет, а жить-то как-то надо, вот местные и навострились сами червоточины ковырять. Мелкие, правда, коротенькие и одноразовые, схлопываются сразу после того, как по ним кораблик пройдет. Да и движки тут паршивые, сами после такого прыжка остывают полгода, прежде чем снова прыгнуть смогут. Ну вот аборигены и понатыкали повсюду этих гасилок, чтобы не ждать каждый раз. В чем-то даже удобно. Только мелко.

Элли вздохнула снова. Это Пит. Он не только врать не умеет, но и верит всему подряд, он такой. С ним надо мягко.

— Я не знаю, кто тебе наплел этой чуши, но так не бывает, поверь.

— Бывает. — Питер улыбался. Он не настаивал, просто уточнял, как о чем-то не очень важном. — Ты сама убедишься. Через три дня. Даже меньше уже.

— Почему именно через три дня?

— До ближайшей обитаемой планеты осталось шестьдесят восемь часов лету. Я связался с ними, когда уточнял координаты — у них три космодрома. Два из них в человеческих поселениях, ну или смешанных, я точно не понял, но диспетчером точно был человек. К тому же три космодрома — это очень хороший показатель, не совсем уж глушь какая-нибудь. И кораблей много наверняка, и транзитных, и собственных. Можно будет выбрать подходящий. Может, даже рейс какой удачный подвернется. Так что чего я тебя убеждать буду? Прилетим — сама убедишься. Давай я тебе спину вправлю? А то больно смотреть, как ты мучаешься.

— Постой… — сказала Элли, хмурясь. Она вдруг осознала, что, наверное, умерла. Или сходит с ума. Или уже давно сошла. — Постой… Ты сказал — человеческих поселениях. Человеческих… Это планета, и значит, ты точно имел в виду не квадди. Ведь так, да?

— Ну так.

— А еще ты сказал, что диспетчер там — человек…

— Ну? — Питер выглядел слегка удивленным. — Сказал. И что?

— А что — есть… эм-м-м… альтернатива?

* * *

Следить за капитаном оказалось вовсе не сложно.

Вопреки опасениям Дэна, Станислав Федотович за всю дорогу от космопорта ни разу не оглянулся. Впрочем, даже если бы и оглянулся, ничего подозрительного бы не увидел, навигатор не стал рисковать и лезть с ним в одну капсулу — там кроме капитана было всего два человека и три шоаррца с клетчатыми котомками. Котомок было по паре на каждого мелкого ксеноса, были они, разумеется, фиолетовыми — и огромными (по крайней мере, по меркам шоаррцев!). Но как и сами их обладатели — пятиглазые, вечно щебечущие и находящиеся в непрерывном движении комья сиреневого меха — чуть выше колена среднего человека. Затеряться среди них оказалось бы сложновато.

Дэн сел в следующую капсулу, на заднее сиденье, да и там предпочел пригнуться. Теперь от возможного взгляда случайно (или не случайно) обернувшегося капитана его надежно отгораживали не только полупрозрачный колпак самой капсулы, но и мощные спины и широкие мохнатые плечи двух наемников-фреан, рассевшихся на переднем сиденье. Гордые своей мощью фреане не снизошли до того, чтобы заметить присутствие ничтожного хуманса. Вот и славно. Вот и пусть Станислав Федотович, если вдруг обернется, тоже подумает, что в этой капсуле нет никого, кроме фреан.

Предосторожность оказалась излишней, но лучше так, чем наоборот.

Дэн не был уверен, что поступает правильно. Но посоветоваться было не с кем, и он решил, что… ну да, лучше так, чем наоборот. Лучше пусть он сделает глупость, над которой вся команда потом дружно посмеется. Если узнает, конечно. Чем если вдруг на этой почему-то крайне подозрительной и неприятной навигатору планете со Станиславом Федотовичем что-то случится, а Дэн не сможет помочь. Потому что окажется далеко.

Капитан что-то скрывал. И при этом был смущен, раздражен и зол настолько, что даже почти не отреагировал на посадочную выходку Теда. Даже свое коронное и ставшее уже привычным ругательство «М-м-мозгоеды!» — и то не рявкнул. И штраф пошел платить безропотно. И вообще словно бы даже обрадовался возникшей задержке, что было вдвойне подозрительно. Нет, тут что-то было явно не так, и Дэн ничуть не жалел, что решил на всякий случай проследить и обеспечить силовое прикрытие, если таковое понадобится.

На «Площади Первопоселенцев» Станислав Федотович не стал останавливаться и любоваться красотами, решительным шагом пересек ее по диаметру, не задержавшись ни у одного ларька с сувенирами или пирожками и даже не взглянув на громоздящуюся по центру скульптуру местного новатора: сложное переплетение выгнутых арками и закрученных восьмерками пластобетонных балок, долженствующих обозначать тяжкую борьбу первопоселенцев с местной флорой и фауной (Дэн не был силен в искусстве, но тоже успел пролистать пару буклетиков, и не только шоаррских).

На площади народу было много, встречались и ксеносы — часть пути Дэн проделал так, чтобы между ним и Станиславом Федотовичем находился медленно поспешающий по каким-то своим делам фрисс. Если судить по расцветке и рисунку профессиональных отметин на грудном сегменте — то ли медик, то ли техник. Впрочем, у фриссов трудно отличить одно от другого. К сожалению, дела вели огромного синего слизня не совсем в нужном направлении, и когда расхождение стало критическим, Дэн сменил дислокацию, перейдя под прикрытие череды ларьков фаст-фуда для разных рас. И успел заметить, что как раз достигший края площади капитан сворачивает в небольшую боковую улочку. Потерять капитана Дэн не боялся, но и выпускать из вида не хотел — вдруг помощь понадобится тому именно сейчас?

Теперь можно было не скрываться, и Дэн одним рывком преодолел остававшиеся до углового здания тридцать девять метров. Хорошо еще, что догадался притормозить и не вылетел за угол на всей скорости, а лишь осторожно высунулся на разведку — ну мало ли? Вдруг именно в этот момент Станиславу Федотовичу зачем-то приспичит обернуться?

Высунулся — и тут же отдернул голову обратно.

Нет, капитан вовсе не оглядывался. Он был всецело поглощен совершенно другим занятием, хотя и не отошел от угла далеко — в каких-то двенадцати метрах, под зонтиком уличного кафе, у крайнего столика, за которым уже сидел единственный посетитель. Не человек, альфианин. Вернее — альфианка. Особь среднерепродуктивного возраста, относящаяся к категории знакомых, подкатегория клиенты, пометка — дружественные. Личностный идентификатор — Аайда. И именно общением с нею Станислав Федотович и был увлечен так, что не замечал ничего вокруг — отодвигал стул, стараясь при этом еще и покаянно разводить руками, улыбался, пожимал плечами и что-то говорил. Несмотря на царивший на площади гвалт и довольно громкую музыку, Дэну удалось расслышать:

—… можно сказать, почти… вы же знаете Теодора… да, конечно, никаких особых…

Выглядывать за угол снова или даже просто пытаться подслушать дальше Дэн не стал. Не счел рациональным — ведь загадка смущения и скрытности капитана благополучно разрешилась. Никакой опасности. Никаких намечающихся неприятностей — просто странные человеческие (и не очень человеческие) ритуалы, принятые между разнополыми особями. Станислав Федотович, конечно, не Тед, но что-то подсказывало навигатору, что он точно так же не обрадовался бы предложенной в такой ситуации помощи. Лучше уйти. Пока не заметили. А странное неприятное ощущение и избыточный прилив крови к верхним слоям эпидермиса шейно-лицевой зоны можно игнорировать как не несущие угрозы жизнедеятельности. Впрочем, поверхностные капилляры все равно лучше пережать. Все ведь в полном порядке. Никакой опасности. Просто странности взаимодействия обладателей разного набора хромосом — и, наверное, для этих странностей не обязательно, чтобы оба взаимодействующих были людьми. Эту мысль следовало проанализировать — пожалуй, самая важная из полученной сегодня информации.

Дэн наверняка изменил бы свое мнение, если бы задержался и послушал еще хотя бы пять минут. Но он уже быстрым скользящим шагом пересекал площадь в обратном направлении, стремясь вернуться на борт «Космического Мозгоеда» раньше, чем там обнаружится его отсутствие.

* * *

Люди здесь действительно жили. И даже летали. Мимо.

И не только люди…

Нет, ну можно было, конечно, продолжать пытаться списывать все на чей-то дешевый розыгрыш… Ладно, ладно! Дорогой розыгрыш. Показания радаров подделать не так уж трудно (понять бы еще зачем?! Но — ладно). Но если четыре разных мимо пролетевших корабля — тоже подделка, то их надо было все-таки худо-бедно отрисовать-спроецировать. Как и беседу с одним скучающим то ли пилотом, то ли капитаном — остальные ограничились стандартным обменом пакетами данных, что-то вроде формального приветствия, если нет ни времени, ни желания общаться ближе. Но бритва Оккама безжалостно отшинковывала от подобных попыток один ломтик за другим. Ломтики были тоненькие, но двигалась бритва быстро, и от первоначальной уверенности давно уже осталась жалкая кочерыжка.

Когда утром третьего дня, уже почти на подлете к орбите, появился пятый корабль и целенаправленно притормозил рядом с «Вортексом», чтобы его пилот (капитан?) мог спокойно пообщаться с коллегой, Элли решила, что розыгрыш, если бы он имел место быть, можно было бы с уверенностью отнести к категории дьявольски дорогих.

Существо на экране выглядело до чертиков реалистичным. И жутким. Кошмарная морда, вся заросшая неровной и похожей на полупрозрачную сиреневую плесень шерстью. Огромная хищно оскаленная пасть, полная острых треугольных зубов. Находящиеся в непрестанном движении уши, больше всего напоминающие крылья летучих мышей. Жуткий то ли рев, то ли скрежет из динамика — транслятор почему-то завис и отказывался переводить это, даже если оно и было осмысленной речью. И глаза — круглые, черные, непрестанно и несинхронно помаргивающие. Эти глаза поразили Элли более всего. Их было пять.

С этой тварью Питер сам не захотел разговаривать — замахал руками перед экраном, заскрежетал в ответ. Похоже, это все-таки было чем-то сродни вразумительной речи — ибо обладатель пасти Питера отлично понял. Обиженно тявкнул, перестал скрежетать и оборвал связь. Крохотный кораблик — а теперь Элли видела, что он действительно кроха, мог бы целиком поместиться в двигательном отсеке «Вортекса» — мигнул габаритами, заложил крутой вираж и унесся прочь.

Питер хихикнул, сдвигая пилотский шлем еще дальше на затылок (он сидел в полуготовности, без полного подключения к корабельным системам, но частично сканируя окружающее пространство и через них), и обернулся. И сразу же оборвал хихиканье, только сейчас заметив стоящую у входа в рубку Элли. Передернул плечами, словно бы извиняясь. Поспешил объяснить, хотя Элли его ни о чем не спрашивала:

— Не обращай внимания, местные коммивояжеры. — Выглядел он при этом как-то странно. Словно бы смущенным. — Если их сразу не шугануть — потом проходу не будет. А тебе лучше пристегнуться, у нас через полчаса посадка, диспетчер только что прислал подтверждение.

Элли неторопливо прошла к своему креслу, рассматривая подчиненного вдумчиво и с интересом, от которого тот занервничал еще сильнее.

— Интересно… — протянула она, усаживаясь, но не спуская взгляда с пилота. — И откуда ты так хорошо знаешь диалекты диких тварей из дикого космоса? А, Пит? Ты уверен, что ничего не хочешь рассказать своему адмиралу? — И тут до нее дошла вторая часть услышанного. — Постой… Ты сказал посадка? Какая посадка?! У них что — нет орбитальных гостиниц?!

— Не-а! — выдохнул Питер с явным облегчением и все еще некоторой опаской. Но Элли уже забыла, о чем только что хотела спросить, переключившись на более насущную проблему.

— Дикость какая! Как же тут люди-то живут?!

— Да по-разному… ну, живут себе, чего бы не жить?

Нет, пожалуй, версию с розыгрышем стоит признать несостоятельной. И не только из-за высокой себестоимости, но и из-за невозможности придумать достойной причины для такой многоплановой и затратной мистификации. Мысль о собственном сумасшествии (или даже смерти) казалась более здравой и достоверной, но непродуктивной. Если она умерла или пускает слюнные пузыри в палате с мягкими стенами, что-либо предпринимать нет ни малейшего смысла. А сложить лапки и булькнуть тритоном на дно кастрюльки — нет, такой выход не для Элли!

Оставалось признать этот перевернувшийся мир как данность и хвататься обеими руками за предоставленный шанс. Как только он появится. А размышлять о его достоверности или недостоверности (а также и благодарить за него судьбу) можно будет как-нибудь и потом, когда выдастся свободная минутка.

Продолжая фыркать (ну не опускаться же до бурчания!), Элли устроилась в кресле: свежевправленной спиной лучше действительно не рисковать. Два оставшихся кресла были пусты. Интересно, преданность Киу интересам опекаемого объекта дошла до ночевок в одной каюте (читай — в одной постели) — или пока он охраняет посла из своей? Впрочем, нет.

Неинтересно.

— Ну и чего ты тянешь?

— А чего бы мне торопиться? В очереди торопиться глупо.

— Какой очереди? Ты сейчас о чем?!

— Об очереди. Обыкновенной, на таможенный сканер, он тут автоматический. Вон видишь, грузовичок мигает? Сейчас его очередь. Да ты не волнуйся, перед нами только двое… О! Уже один. Зато на посадку пойдем в дальний порт, я специально посмотрел, там пусто и никаких очередей. А со столичным бы опять ждать пришлось бы, там толкотня.

— В этой глуши даже таможня есть?

— А чего бы ей не быть?

— И на нее — очередь.

— Ну да. А чего бы нет? Нормальная очередь, небольшая совсем… О! Уже наша.

И Питер надвинул шлем, отключаясь полностью. Вернее — подключаясь.

Элли привела кресло в горизонтальное положение и закрыла глаза. Помочь она ничем не могла, оставалось хотя бы не мешать. Впрочем, помешать вошедшему в полный контакт с кораблем пилоту можно было единственным способом — содрать с него шлем, разрывая соединения. Конечно, простая посадка — не пятимерная математика прыжка через червоточину, ее можно осуществить и вручную, но зачем, если Питеру больше нравится так?

* * *