Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Алиса и Лили, как и предсказывала Джоконда, досконально знающая историю двух семей, родили в конце июля в волшебной больнице имени Р. Колтрейна в Эдинбурге, куда направились по настоянию Дамблдора, обеспечивающего им защиту. На свет с разницей в сутки появилось два маленьких крикливых комочка счастья. Френк и Алиса, служащие в Аврорате всего полтора года, из которых несколько месяцев беременная Алиса сидела дома, снискали уважение среди коллег и орденовцев за особую отвагу. Они были просто отличными ребятами, и потому половина аврората начала праздновать с самого утра, а самые близкие пришли навестить новоиспеченную мать. И хотя Лили Поттер не была аврором, как и ее муж, оба тоже не были обделены вниманием, хотя и несказанно удивились, что Дамблдор приставил к ним охрану и заставил рожать в Шотландии. В Мунго все чаще стали происходить несчастные случаи...

— Когда он узнает, что на свет появились дети, попадающие под Пророчество? — спросил Дамблдор негромко, наблюдая за суетой в палате; маленькие Невилл и Гарри безостановочно кричали, едва появившись на свет, из-за чего их матери совсем не высыпались, но и не позволяли акушеркам их уносить.

— Он не приемлет, чтобы кто-то знал о его слабостях и не распространяется о Пророчестве среди слуг, но все же, каким-то образом это произойдет. Учитывая, что весь Аврорат обсуждает прибавление в семьях Лонгботтомов и Поттеров, скорее всего, об этом невольно донесут Селвин и Рикс. Но также, я предполагаю, что у него есть шпионы, получившие задание проверить реестры новорожденных.

— Так наверняка и есть, ведь кто-то же должен собирать для него сведения, — Дамблдор повернулся к ней и посмотрел поверх очков-половинок. — Ну а ты — он говорил с тобой о Пророчестве?

Джоконда ошарашенно посмотрела на Дамблдора, понимая, к чему он клонит.

— Он поделился со мной этой тайной, — но Джоконда внезапно распахнула глаза, уставившись на Дамблдора. — Вы намекаете, что это я должна принести ему сведения о детях?.. Но разве это не будет вмешательством во время?

Он сделался мрачным и, по обыкновению, уходя в глубокие раздумья, поглаживал свою бороду.

— Находясь здесь, ты уже являешься инструментом времени. Если об этом расскажешь не ты, то может быть это сделает кто-то другой. Но здесь стоит вопрос лояльности Тому.

— Как вы можете?.. Да как я… Это же будет равноценно убийству. Вы же понимаете, что случится с Лили, Джеймсом, Алисой и Фрэнком? Как я могу сделать это своими руками? — во вмиг охватившем ее возмущении Джоконда чуть повысила голос, но тут же перешла на шепот: — Это неправильно, я не могу этого сделать. Они же мои приятели. И я всегда считала, что вы поддерживаете политику невмешательства.

Дамблдор тяжело вздохнул, понимая, что не хочет, чтобы она брала на себя эту ответственность. Он говорил чрезмерно уверенно, будто точно знал, что из-за подобных манипуляций время не изменится, и судьба все равно возьмёт свое.

— Не забывай, что ты сама вмешалась в течение истории, когда стала играть роль его шпиона. Джоконда, — негромко назвал он ее настоящим именем, — факт знания о рождении Гарри и Невилла все равно должен быть раскрыт Томом. Я не могу давить на тебя, ты вправе решать сама, но я не вижу иного выхода, тебе нужно укрепить свои позиции. Я считаю, что именно ты должна убедиться, что все идет как надо…

Джоконда осунулась, почувствовав, как к горлу подбирается предательский ком. Дамблдор говорил об этом так уверенно… Но как она может самолично распорядиться судьбой Поттеров и Лонгботтомов? Неужели именно на нее ляжет тяжесть этого бремени? Несомненно, ища детей из Пророчества, Лорд вскоре все равно их вычислит, но укрепить позиции такой ценой? Почему же пропал пресловутый М.П.Г.? Возможно, именно сейчас ему следовало бы дать совет, направление и оказать помощь перед столь чудовищным выбором…

Всегда мудрый, умеющий поддержать Альбус Дамблдор, который так рьяно противился ее вступлению в ряды Пожирателей Смерти и любому казавшемуся необдуманным действию, сейчас толкал ее на чудовищный шаг — запустить очередной механизм времени, определить судьбу Гарри, Невилла и их родителей самостоятельно, не ожидая, что это сделает кто-то другой. Да, этим Джоконда, несомненно, укрепит позиции у Волдеморта, она была информатором, и он ей доверял. Ее работа была важной — Джоконда никогда не участвовала в рейдах, только если приходилось им противостоять со стороны Ордена. Так и должен был действовать двойной шпион. И Волдеморт, благодаря этому каналу, получил уже слишком много, хотя и недостаточно по мнению Дамблдора. Буквально в минувший понедельник по ее наводке был рассекречен и уничтожен один из штабов Ордена Феникса. Тайные убежища оставались Тайными даже для самой Джоконды, как и для других не слишком приближенных к Дамблдору орденовцев. Собрания происходили следующим образом — на монету скидывали координаты портключа и точное время, и уже затем портключ переносил их в нужное место. Подобные меры безопасности были просто необходимы, только так Джоконде удавалось сохранять в тайне деятельность Ордена. Волдеморт, коварный манипулятор, и сам использовал подобные приемы, он никогда не делился информацией со всеми подданными, а тщательно дозировал ее между ними. Это играло Дамблдору на руку, и потому Волдеморт ничего не заподозрил. По крайней мере, пока. Жизненно важно было скрывать от него само наличие фальшивых галеонов, иначе он мог бы послать сообщение на монеты орденовцев и заманить их в ловушку.

Джоконда почувствовала, как засаднила метка, и невольно потянулась почесать ее.

— Он вызывает, — обречённо сказала она, инстинктивно натянув рукав рубашки ниже; теперь ей всегда приходилось ходить в одежде с длинным рукавом, что казалось особенно ненавистным летом.

— Не считай меня плохим человеком, Джоконда, каждое решение дается мне все тяжелее, и никакая подготовка более чем в двадцать лет не избавит меня от угрызений совести. Но ты также должна понять, что я все же научился сдерживать эмоции и не позволять им идти наперекор разуму. Каждый раз, когда ты с ним общаешься, у меня разрывается сердце от боли и невозможности помочь, — Дамблдор взял ее за руку, нечаянно обнажив краешек татуировки, но тут же поправив рукав, и огляделся по сторонам в поисках случайных зевак. — Для меня ты дочь Авроры, и не важно, кто твой отец, не важно даже ваше сходство. Важно только то, что происходит здесь, — он коснулся ладонью своей груди и показал не слишком уместную улыбку. — А здесь у тебя все в порядке. Я не принуждаю тебя рассказывать Тому, что Пророчество начало сбываться, это рано или поздно все равно произойдет само собой. Мы не знаем еще многих нюансов, мы знаем лишь факты — то, как должно произойти в будущем, но как этого достигнуть — нам неизвестно.

— И потому вы считаете, что стоит прибегнуть к хитрости?

— Дорогая, он же понимает, что ты выдаешь ему слишком мало информации, что, несомненно, может вызывать подозрения. А Том подозрителен как никто другой, — прямолинейно заявил Дамблдор. — Это отличный шанс…

— Не называйте это шансом, речь идет о жизнях наших друзей, — недовольно проскрежетала Джоконда. — И я предоставляю ему слишком много информации!

— Как бы ты себя ни уговаривала, ты понимаешь, что этого недостаточно...

Дамблдор моментально осунулся, понимая, что сейчас свою мысль ему вряд ли удастся донести правильно. Волшебнику, блестяще владеющему искусством убеждения, было сложно подбирать слова только рядом с этой упрямой девушкой. С толку могло сбить поразительное сходство с Томом Риддлом, зачастую пробирающий до мурашек взгляд, но у Джоконды была чистая, наполненная благими намерениями душа. Ей было невдомек, сколько на самом деле горестей ей еще придется перенести, и потому Дамблдор вдвойне ощущал свою вину. Аврора бы никогда не простила уже за то, что он позволил ее дочери стать Пожирателем Смерти. За то, что Дамблдор не рассказывал о послании М.П.Г., полностью перевернувшем его взгляды на течение времени, как и не рассказывал о роли Джоконды в этой Войне, и какой в конце концов ее ожидает финал… А иначе он бы запер бедную девочку в Хогвартсе. Пройдя через столько угрызений совести, Дамблдор вел историю по написанному М.П.Г. сценарию, не в силах противиться судьбе…

* * *

Волдеморт сегодня был особенно взвинчен. Первое августа далось ему тяжело. Принесенная Снейпом часть Пророчества начисто лишила его сна, не меньше его беспокоила дочь. Проверенные источники постоянно доносили о ней — чаще всего не имеющую особого смысла информацию, и Лорд бы не придал этому значения, если бы Александрин не солгала ему… На вопрос, не произошло ли ничего особенного, она ответила твердым — “нет” и отбыла, получив несколько распоряжений.

С яростью было все сложнее справляться, и Лорд едва не сорвался и не применил “особое” наказание. Неужели эта девчонка осмелилась переметнуться на сторону Дамблдора?

— Мой скользкий друг, мне неприятно признавать твою правоту.

Отвлекающие чары развеялись, и перед Лордом Волдемортом возник Люциус, тенью присутствовавший при разговоре отца с дочерью.

— Примите мои соболезнования, мой Лорд, — Люциус сложил руки на трость, ощущая себя победителем. — Если бы я только мог что-то изменить, но Александрин умолчала о рождении детей, хотя именно ее Грюм приставил охранять Лили Поттер и Алису Лонгботтом. Рикс подслушал разговор авроров Джонса и Гидеона Прюэтта.

Лицо Волдеморта, словно высеченная из камня маска, казалось обескровленным. Он никогда до конца не доверял дочери, ему часто доносили о вылазках авроров, где она вырубала неумех-Пожирателей, но такова была ее роль — строить из себя примерную слугу Дамблдора. Всегда находились те, кто пытался дискредитировать ее в глазах отца, и даже Люциус, прикидывающийся ей другом, всякий раз бежал докладывать о спорных ситуациях, ревностно относясь к ее положению. Именно сейчас его слова оказались правдой.

— Никто не должен знать, что моя дочь осмелилась пойти против меня. Ты свободен, Люциус.

Ожидая похвалы, молодой Малфой только поджал губы. Он постарался списать холодность Волдеморта на волнение и только направился прочь из зала для приемов, прочь из поместья, разочарованно скалясь от снедающего его непонимания. Мисс Моро не сделала ничего, чтобы заслужить доверие Лорда, тогда как Люциус брал на себя заботу о финансировании организации, крутился в Министерстве Магии, добывая сведения о новом Министре, и рисковал жизнью и репутацией, участвуя в рейдах. Он вышел на улицу, слишком громко хлопнув дверью, от чего сам же и скривился. Мелкая августовская морось неприятно липла на лицо. Люциус поежился и двинулся за границу антиаппарационного барьера, размышляя о том, как сильно его раздражает Александрин Моро. Виною всему была не только ее приближенность к Лорду. Лишь здесь, в этом поместье, они могли разговаривать как друзья, впрочем, не без наигранности. Именно Александрин случайно подкинула идею для имени его сына, а Лорд Волдеморт поддержал. И теперь сына зовут Драко — какое странное имечко. Она невольно влияла на Волдеморта даже в таких мелочах, как эта, и в конце концов, отвергала дружбу Люциуса, считая, что стоит на ступень выше.

“Подобные знаки внимания, Люциус, неуместны, прошу впредь более не посылать мне цветов. Мы должны сосредоточиться на общем деле", — таков был ее ответ на очередной роскошный букет роз.

Люциус пытался подружиться, но только поначалу, после того как Лорд принял ее в Ближний круг, однако мисс Моро сочла подобные намерения недопустимыми, имеющими под собой определенную подоплеку. Отчасти она была права, ведь изначально испытывая к ней неприязнь, Люциус неожиданно пришел к симпатии. Нет, ни о какой влюбленности не было и речи, но Александрин была ему симпатична, а еще она являлась хорошим способом укрепить свои позиции у Лорда, а значит, была полезна. Но теперь, оскорбившись ее холодностью, Люциус Малфой начал другую игру — игру против нее. И он действительно обнаружил несколько занимательных фактов — Александрин Моро, похоже, завязала отношения с предателем крови Гидеоном Прюэттом, однако в этом все еще требовалось убедиться наверняка, чтобы не попасть под гнев Лорда, предоставив ложную информацию. Как и предсказывал Люциус, она не рассказала Волдеморту о детях, рожденных в Шотландии, и все крепче становилась уверенность, что она — настоящий оборотень. Александрин — сторонник Дамблдора.

Размышляя о том, как побыстрее от нее избавиться, Люциус почувствовал, как что-то теплое капнуло ему на голову и потекло по лбу. Тронув макушку, он замер в оторопи, обнаружив на пальцах птичий помёт. Над ним в этот момент как раз пролетел чей-то крупный филин, неся в лапах конверт.

— Проклятая птица! — разозлившись донельзя, он вскинул волшебную палочку. — Авада Кедавра! — Люциус рявкнул так громко, что после у него самого в ушах зазвенел гул.

Птица, почувствовав опасность, камнем бросилась к земле, избежав Смертельного, чтобы вновь устремиться ввысь с яростным кличем. Люциус зло фыркнул, понимая, что сложно будет убрать помет с лица и головы самостоятельно. Вытерев лоб платком с вензелем, он выбросил его на дороге и зашагал быстрее, надеясь, что в таком виде его никто не увидит…

... Джоконде в голову не пришло, что Люциус может отправить в нее Смертельное. Несомненно, она прекрасно знала, что при ее разговоре с отцом присутствовал третий лишний, но только обратившись филином и затаившись на одной из высоких крон окружавших поместье сосен, она увидела его выходящим из здания. Ее все еще снедало знание о том, что в будущем ее брат будет считаться героем Войны, и то, что она наблюдала сейчас своими глазами, разительно отличалось от детских представлений. Он был на диво скользким типом, готовым на все, чтобы не потерять власть, дарованную ему Лордом. Люциус Малфой, прикидывающийся ей другом, за спиной строил козни, пытаясь уничтожить отношения между отцом и дочерью.

Постучав клювом в стекло, она отпрянула от неожиданности, когда навстречу ей метнулась раскрытая пасть Нагайны. Что, если Лорд прикажет Нагайне сожрать ее — птицу, всего лишь принесшую послание? У лорда Волдеморта все же был канал связи с внешним миром, посредством совиной почты, но все письма приходили на имя Гордона Лестрейнджа, которого, увы, в живых уже не было. Многочисленный род канул в Лету, оставив после себя лишь двоих — Рабастана и Руди Лестрейнджей — особенно верных последователей Волдеморта. О том, что случилось с остальными, история умалчивала.

— Нагайна, прочь, — обостренным слухом филина услышала Джоконда даже сквозь стекло.

Она влетела в открывшееся окно только после того, как убедилась, что смертоносная змея покинула помещение по проделанному для нее лазу в стене. Протянув лапку с привязанным к ней конвертом, Джоконда вела себя как обыкновенная почтовая сова. Лишь четверка друзей — Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю — знала о том, что она была анимагом. Избавившись от конверта, Джоконда моментально выпорхнула обратно на улицу, не собираясь оставаться подле разгневанного Волдеморта ни секунды…

…”Мистеру Гордону Лестрейнджу. Уэльс. Предместье Кросс-Инн”, — гласила надпись на конверте.

Волдеморт уже привык получать почту на чужое имя и потому без проволочек вскрыл конверт, но обнаружил совершенно пустой белый лист, с одной-единственной надписью “Я откроюсь только Наследнику”. Незамысловатое послание, конечно же, означало, что прочитать его сможет только змееуст. Волдеморт на парселтанге приказал письму открыться, и вот, наблюдая, как на бумаге проступают чернила, устало опустился в кресло, и чем дальше он вчитывался в написанные строки, тем беспокойнее становилось у него на сердце, и вместе с тем появлялась уверенность, что Люциус просчитался.

“Отец, вы, вероятно, удивлены получить послание почти сразу после моего ухода, — почерк Александрин был очень кривым, видно, послание она писала в спешке, ведь всего пятнадцатью минутами ранее покинула поместье; интересно, где она так быстро раздобыла филина? — Смею заметить, что ваше недоверие ко мне должно иметь разумные пределы. Кто бы ни скрывался под отвлекающими чарами сегодня во время нашей встречи, я чрезвычайно раздосадована тем, что вы доверяете кому-то больше, чем собственной дочери. Учитывая секретность информации, которую я должна была озвучить сегодня, я сочла недопустимым, чтобы она попала в руки кому-то из ваших приближенных. За сим я вижу единственный способ ее передачи — через это письмо, поскольку не знаю, как часто в наших беседах участвует кто-то посторонний. Я буду краткой — вчера, 31 июля, у Лили и Джеймса Поттеров родился сын, сутками ранее — родился сын в семье Лонгботтомов. Оба младенца подходят под Пророчество, а их родители не единожды бросали вам вызов. Полагаю, что эта информация окажется для вас полезной, однако Альбус Дамблдор не только заставил Алису и Лили рожать за пределами Англии, он уже планирует кампанию по их защите. Насколько мне известно, семьи Поттер и Лонгботтом будут перевезены в безопасное место сегодняшней ночью. К сожалению, мое участие не предполагается. Всегда ваша — Александрин Моро”.

Волдеморт не заметил, как на губах проступила улыбка. Его осторожность, как оказалось, передавалась по наследству. Люциус, видно, еще не единожды проиграет в неравной битве с Александрин. Она могла не стараться быть верной отцу, ведь эта вера и так была в ней, а Люциус, глупый мальчишка, сходил с ума от ревности и страха потерять насиженное место. Он, несомненно, был ценным экземпляром, однако чрезмерно поддающимся эмоциям, и потому неразумным птенцом. Его преданность не оставляла сомнений, но, в силу свойственного его возрасту максимализма, иногда выходила за рамки разумного. Впрочем, Волдеморт сам взрастил в нём это преклонение, а Луи и Абрахас Малфой научили ничем не делиться, в особенности — властью. Люциус так сильно был похож на Аврору, что Волдеморт изначально взял его под свое крыло, как напоминание о прошлом, но со временем мальчишка стал показывать неплохие результаты — его подлость и сообразительность, однако, шли вразрез с воспоминаниями о его святой матери. Аврора действительно была такой — не от мира сего, странной, добродетельной и любящей, вот только Том Риддл потерял ее привязанность, избрав для себя иной путь. Но что было бы, если бы он не покинул Британию? Смогла бы Аврора стать его соратницей? Смогла бы эта светлая, наивная и столь непохожая на него девушка принять его амбиции?.. Волдеморт понимал, что эти мысли не имели оснований… Аврора бы никогда не смогла понять его, она была другой… В их последнюю ночь — ту самую, когда он посягнуть на не принадлежащее ему тело, она была так напугана, так беззащитна… В ту ночь, когда она кричала в агонии непонимания и душевной боли, родился Волдеморт и окончательно умер Том Риддл…

* * *

— Как ты тут..? — Джоконда ахнула, замерев с ключом в руках, когда открылась дверь ее собственной квартиры, показав довольного Гидеона Прюэтта в ее кружевном белоснежном фартуке.

— Хозяйка здания открыла мне, была по делам в доме, она меня, кажется, запомнила, — он, казалось, вот-вот взорвется от непомерного самодовольства. — Я, видно, весьма хорош собой, — но осознав, что Джоконда совсем не рада шуткам и, тем более, нарушению личного пространства, перевел тему: — Она принесла это и попросила записать показания счетчика, — Гидеон протянул квиток за электричество. — Похоже, что ты ей не нравишься.

С кухни доносился приятный аромат жареного мяса, и нос Джоконды, которая из еды сегодня довольствовалась лишь сэндвичем, купленным в больнице, блаженно втянул воздух.

— Миссис Лебовски не должна отпирать дверь моей квартиры всем подряд, — она и впрямь возмутилась подобному поведению домовладелицы. — Надо ей сказать, чтобы поменьше доверяла рыжим.

— Разве я — кто попало? — шутливо возразил Гидеон.

Зайдя в квартиру, она решила сменить гнев на милость, чмокнула его в щеку и несильно щелкнула по лбу, затем, скинув на ходу обувь, устремилась к источнику бесподобного аромата. На сковороде-гриль румянились два стейка, запах которых мог свести с ума любого человека.

— В твоем холодильнике только дохлые мыши. И как ты живешь? — спросил он, поймав ее в уютные объятия. — Ты же девушка!

— Я привыкла питаться в министерской столовой, но готова выносить твое присутствие, если ты будешь готовить, — она готова была замурлыкать словно кошка.

Спустя месяц после того страстного поцелуя, Гидеон Прюэтт почему-то решил, что уже вправе готовить на ее кухне.

Со времени перемещения в прошлое в поведении Джоконды многое изменилось — из чистюли она превратилась в среднестатистическую свинку, все потому, что на домашний уют ей совершенно не хватало времени. Все, что она могла осилить — это раз в неделю помыть полы заклинанием, а однажды Дамблдор даже прислал эльфа, чтобы тот вылизал всю квартиру начисто. Что греха таить, Джоконде, проживавшей сначала в шикарном Маргюри, в котором трудились не меньше трех домовиков, а после — в Хогвартсе на полном пансионе, как-то не пришлось освоить навык собственноручного ведения домашнего хозяйства.

— И все же, я против, чтобы ты вламывался без предупреждения, — позволив усадить себя за стол, Джоконда впервые ощутила, что за ней старательно ухаживают.

— Просто дай мне собственный ключ…

Она ответила непонимающим взглядом.

— А тебе не кажется, что слишком рано для подобного?

Но дело в действительности было совсем не в этом. Она была Пожирателем Смерти, и если Люциус, возможно, перестал посылать ей цветы, то наверняка найдутся другие, что захотят нарушить ее личное пространство — даже Дамблдор, который, появившись из камина, как-то застал ее в одной спальной майке и трусах на диване с ведёрком мороженого… Никто не должен знать об отношениях Гидеона и Джоконды, она и так сильно рисковала, позволив ему находиться рядом.

— Нет, не кажется, долго мы будем тянуть мантикору за хвост? — он сложил руки на груди так, что из сгиба локтя торчала кухонная лопатка, потом спохватился, поспешил погасить конфорку и развеял образовавшийся от жарки мяса дым, норовивший распространиться по всей квартире, разложил мясо на тарелки и выставил на стол нарезанные овощи.

— Вижу, что ты основательно подготовился, — Джоконде пришлось сменить возмущение на милость, все же, Гидеон так старался.

— Я думал, что мы приготовим все вместе… Но пришлось хлопотать одному. Где ты была, Александрин?

— В Хогвартс якобы проник чужой, мне пришлось помогать проверять защиту, — сказала она чистейшую правду, хотя пробыла в школе всего-навсего полчаса. — Оказалось, что слизеринцы вырядились в черные мантии с масками, чтобы попугать магглорожденных. Их ждет суровое наказание, если не исключение. Впрочем, юные Пожиратели не расстроены, они считают, что в Хогвартсе им более делать нечего.

— В школе становится небезопасно, — озвучил очевидное Гидеон, впрочем, в школе было уже довольно давно небезопасно, и лучше бы тех студентов и впрямь исключили.

— Пока в Хогвартсе Дамблдор — это самое безопасное место, — возразила Джоконда, попробовав кусочек нежнейшего мяса средней прожарки. — Это потрясающе вкусно! Как тебе удалось совладать с этой дурацкой штуковиной? — кивнула она в сторону раковины, откуда торчала ручка чугунной сковородки. — У меня все на ней прилипает, а мясо и вовсе превращается в подошву!

Гидеон усмехнулся.

— Мужчина должен уметь готовить мясо. А сковорода в самом деле отличная, полагаю, что ты недостаточно ее раскаливаешь. Попробуй греть минут семь на минимальном огне…

Вечер продолжился на диване в попытке второй раз посмотреть странный фильм про инопланетян.

— Алекс, до каких пор мы будем скрывать наши отношения? — Гидеон приобнял ее и поцеловал в макушку; Джоконда устроилась поудобнее.

— Я очень опасаюсь за нашу безопасность, любовь — это слабость, которую могут использовать против нас. Ты работаешь с Багнолд, и похоже, что она вам с Фабианом очень доверяет, что, как ты говоришь, даже допускает на собрания высшей власти.

— В целях обеспечения безопасности.

— Конечно, Гидеон, и тем не менее. Багнолд — хороший Министр, ее непоколебимая вера в демократию и равноправие между всеми волшебниками весьма и весьма импонирует Дамблдору и Грюму. Я догадываюсь, что новый министр связана с Орденом Феникса, можешь даже не отрицать, хоть и прямо сказать не можешь, — Джоконда мастерски съехала с темы отношений, но так показалось только ей, ведь Гидеон подобный ход увидел очень четко.

— Ты понимаешь, что я не могу ни о чем распространяться, — Гидеон потрепал ее по волосам. — Но да, Багнолд — хороший человек. Кажется, Фаби к ней неровно дышит.

Джоконда, удивленно вскинув брови, посмотрела на возлюбленного и захлопала глазищами.

— Не мне судить, но она довольно зрелая женщина для Фаби.

— Фаби считает, что пятнадцать лет — не разница в возрасте для любви.

Джоконда не могла отрицать, что женщина сорока пяти лет выглядела просто прекрасно — худощавая и стройная, моложавая и с большими синими глазами, она действительно казалась привлекательной.

— Твой занудный братец влюбился в Министра Магии?! Ну дела! — Джоконда засмеялась, но поймав грозный взгляд, а-ля “не тронь моего брата”, тут же замолчала, закашлявшись в кулак.

Гидеон вновь заулыбался и потрепал ее по волосам, устроив голову Джоконды у себя на плече и позволив обвить себя руками. Она вдохнула аромат его парфюма, смешавшийся с запахом жареного мяса, и блаженно замерла, но бросив взгляд в телевизор, скривилась от очередной мерзкой сцены из “Чужого”, до сих пор не понимая, почему они не выключили эту дребедень. Впрочем, наверное, в этом что-то было...

* * *

Осень 1980 года

Северус Снейп покрылся мурашками, следом — холодным потом, слушая Волдеморта. Ему и нескольким Пожирателям, посвященным в тайну, довелось получить указание — найти тайное убежище Лонгботтомов и Поттеров, так как именно их дети наиболее точно вписывались в Пророчество. У Люциуса Малфоя и Александрин Моро это не вышло. Дочь Лорда Волдеморта стояла по правую руку от отца и смотрела прямо на него, словно заметила его внезапную бледность. Северус надеялся, что она спишет это на недомогание, но вести оказались для него слишком тяжелыми. Лили была в опасности. И хотя она выбрала этого идиота Поттера, Северус сохранил чувства к ней, невзирая на то, что находился по другую сторону баррикад.

Получая распоряжения, Пожиратели испытывали благоговение, ведь это была честь — стоять в Ближнем круге. Едва собрание закончилось, Северус ушел в подземелья, в предоставленную Лордом лабораторию и от безысходности и охватившей его ярости швырнул колбу с испорченным зельем в стеллаж, заставленный стеклянной утварью, вдребезги разбив несколько лабораторных сосудов. Он зарычал в бессилии, схватившись за столешницу. Мелодично звякнули пробирки на столе, а по подземелью пронесся не пойми откуда взявшийся сквозняк, всколыхнувший полы мантии.

— Северус, мой юный друг, что случилось? — в лаборатории бесшумно появился Волдеморт; он прикрыл дверь, и сквозняк исчез.

Тот поднял на него взгляд полных слез глаз, понимая, что единственный способ сохранить жизнь Лили Поттер — это молить о пощаде. Он постарался выпрямиться, дрожащими пальцами убрав волосы назад.

— Мой Лорд, — его голос дрогнул, — я должен просить вас об одной вещи…

— Смелее, Северус, — Волдеморт подошел ближе и взял парня за предплечья, таким образом выказывая доверие.

— Вы знаете, что моя верность вам непоколебима, — Северус внезапно исполнился надежды, что Лорд, невзирая на жестокость, мог проявить сострадание к своему слуге. — Моя просьба связана с Пророчеством и тем, о ком оно гласит. Мой Лорд, я прошу вас пощадить Лили Поттер… Убейте ее сына и мужа, но прошу вас, пощадите ее… — услышав в ответ только молчание, он продолжил мольбы, не оставляя надежды, что его наставник, сильный волшебник не принесет своему слуге подобные страдания. — Мой Лорд, я стану лучше, я не буду выходить из этой лаборатории и найду способ изобрести столь желаемое вами зелье. Только прошу вас, не убивайте Лили Поттер...

Ожидая увидеть хоть какие-то эмоции у собеседника, Северус застыл в непонимании — ни одна эмоция не отразилась на лице наставника. Казалось, напротив, его взгляд ожесточился — это читалось по небольшому прищуру. Он опустил руки, до этого державшие предплечья Снейпа, и сделал шаг назад.

— Лили Поттер? — нет, в голосе Волдеморта не было презрения, скорее, некоторое отчуждение с долей неверия. — Грязнокровка, Северус? Но что связывает тебя с ней?

Казалось, следующей фразой должно быть нечто вроде “ты меня разочаровал, мой юный друг”, но Волдеморт понимал, что приказ убить Поттеров был отдан всего пять минут назад, и Северусу нужно успокоиться, чтобы начать мыслить рационально

— Мы с детства дружили, пока не поссорились, — Северус показал слишком много эмоций, и теперь следовало взять себя в руки и говорить спокойно.

— Стало быть, вы более не поддерживаете связь?

Словно на суде, ответчик качнул головой.

— Нет, мой Лорд. Но она все еще является для меня важным человеком, — попытался он объяснить; ну неужели он не встретит понимания?

Волдеморт помрачнел еще больше, проявленная подопечным слабость сделала свое дело, заставив моментально разочароваться в нём. Вернуть доверие было практически невозможно, но было уже поздно, и по холодному взгляду и голосу Северус понял, что не встретит в наставнике сочувствия.

— Что ж, Северус, ты должен понимать, что подобные чувства не должны мешать общему делу. Я рассчитываю, что ты успокоишься, я дам тебе время, чтобы прийти в себя, но более не поднимай подобного вопроса. Лили Поттер не просто грязнокровка, место которым за пределами нашего мира, она мать младенца, который в будущем, возможно, сможет противостоять мне. Мы должны искоренить это зло, пока мальчик не вырос и не стал опасен, — речи Волдеморта всегда звучали здраво; его уверенный тон и дар убеждения действовали на всех без исключения. — Лили Поттер с мужем встанут у меня на пути — это не вызывает сомнений. И я не могу пощадить подобных им… Ты должен пережить эту боль, Северус, и прошлое не должно становиться препятствием на пути к твоим целям. Тебя ждет великое будущее, мой юный друг, путь к славе тернист, на твою долю выпадет еще множество испытаний, ты должен становиться сильнее и не потакать слабостям.

Северус замер в нерешительности, ему, человеку замкнутому, было впервые тяжело скрывать свои эмоции. Темный Лорд дал ему очень многое — возможность заниматься любимыми зельями, нескромное обеспечение. Казалось, что после тяжелого детства жизнь налаживается, невзирая даже на некоторые вещи, с которыми приходилось мириться у него на службе… Но Северус и не предполагал, что за осуществление его стремлений придется заплатить столь высокую цену — жизнь его возлюбленной… И что именно его длинный язык и стремление выслужиться сыграют с ним эту злую шутку. Именно Северус принес Пророчество и, невзирая на таящуюся в нем угрозу для Лорда, он был горд собой и бахвалился этим перед Люциусом. Как нелепо, как горько и обидно, как больно, ведь теперь Лили была в опасности. И Тёмный Лорд не внял просьбе сохранить ей жизнь...

— Да, Мой Лорд, я понимаю, — с трудом выдавил Северус и склонил голову, словно проигравший, незаметно сжав кулаки в складках мантии.

— Я знаю, какой ты сильный, Северус. Я рассчитываю, что ты все это выдержишь. Женщина не может встать на пути к нашей цели.

Северус выглядел настолько жалко, но смиренно, словно послушная собака, что Лорд, посмевший несильно хлопнуть его по плечу в жесте поддержки, которая сейчас была очевидно ненужной, растянул губы в подобии улыбки и оставил Северуса наедине с собой, словно удовлетворился его коротким ответом.

— Какая недальновидность для такого умного волшебника, — Северус опустился на табурет возле медленно закипающего зелья, которое почти наверняка отправится в унитаз, и покачал головой.

Он не пытался понять, отчего же Волдеморт не способен понять такое чувство, как любовь? Даже в отношениях с дочерью присутствовал лишь холодный расчёт. Северус точно знал, что Волдеморт не испытывает к ней отцовских чувств, она интересна ему как игрушка, и он не позволяет Александрин стать ближе, хранит в тайне от нее стратегию завоевания власти и прочее, а она смотрит на него с благоговением и уважением, хотя и не так рьяно, как влюбленная дурочка Беллатриса… Короткий разговор не подействовал, но по крайней мере отрезвил убитого горем Северуса, пытавшегося понять иррациональное отрицание существование любви, словно вот так, по щелчку пальцев дав наставление, Лорд достучался до него… Неспособность понять человеческие чувства, неспособность испытывать их была его сильной стороной, а, быть может, самой большой слабостью. Тёмный Лорд был несгибаем, непоколебим… Но Северус не мог так просто сдаться, Лили должна выжить. Любой ценой...