Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Не поддавшись на уговоры праздновать и Новый год в Хогвартсе, Гидеон и Джоконда решили провести его в спокойной обстановке дома с телевизором, который был для них единственным окном в маггловский мир. Едва включив его, они попали на новости, которые уже неделю крутились вокруг темы ужасного пожара в деревеньке близ Бирмингема, вызванного, по официальной версии, взрывом газопровода. После пышной панихиды на месте деревни установили мемориал памяти погибшим в огне.

— Выключи, не могу это больше смотреть, — попросила Джоконда, болезненно сжавшись и отложив вилку; на душе сделалось очень мерзко, оставалось только надеяться, что выражение лица не выдаёт её.

Невзирая на приятный аромат печеного картофеля и любимого Гидеоном говяжьего стейка собственного приготовления, она сразу потеряла аппетит.

— Нельзя так реагировать на происходящее, Александрин.

“Может, ты и прав, если бы не одно но — я принимала в этом участие”, — думала про себя Джоконда.

— Ты прав, но я просто не хочу портить праздник тревожными мыслями, — постаравшись расслабиться, когда новости сменила приятная музыка какого-то концерта, она подняла бокал с красным вином — невзирая на праздник, от шампанского они отказались из-за мяса. — Давай постараемся не унывать, что бы ни происходило вокруг, — она говорила в основном о себе, но словно этими словами давала ему обещание. — За победу...

— Даже тост из твоих уст прозвучал едва ли подбадривающе, — Гидеон усмехнулся, вовсе не желая ее обидеть.

— Ты стал относиться к моим словам предвзято, — с аналогичной усмешкой ответила она.

Бокалы с мелодичным звоном соприкоснулись как-то интимно, но осторожно. Громко ухнула Бубо, которую, по-видимому, раздражал этот звук.

— И зачем тебе сова? Ни разу не видел, чтобы ты использовала ее по назначению.

— Бубо — замечательная молчаливая компания, и потом, она внешне выглядит устрашающе, но на самом деле весьма податлива и ласкова.

Джоконда почувствовала легкие прикосновения его пальцев на подбородке и невольно потянулась за его рукой.

— Ты словно себя описала, — он улыбнулся и коснулся ее губ нежным поцелуем.

От его близости она ощущала разрастающийся в груди жар, словно что-то пыталось вытолкнуть ее сердце на поверхность. Никогда прежде Джоконда так не влюблялась, и все ее моральные принципы и страхи катились прочь от всеобъемлющих чувств, стоило ему коснуться её скулы, поцеловать, нежно прихватывая губы. Они часто сидели вдвоём на этом самом чуть потертом диване и целовались, а затем перемещались в спальню. И так было бы и сейчас, если бы Джоконда не ощутила неприятное покалывание в предплечье. “О, Мерлин! Только не сейчас!” — молило сходящее с ума сердце. И что потребовалось отцу за час до наступления нового года?

— Что случилось? — спросил утонувший в неге Гидеон, когда она отстранилась, коснувшись ладонями его груди.

— Ничего, просто боюсь, что мы пропустим двенадцать ударов часов, — не найдя лучшего объяснения, ответила она, понимая, что не может не явиться на вызов.

Метка саднила еще несколько секунд, а затем неприятное ощущение исчезло, словно отец передумал. Невзирая на то, что не явиться на вызов к Тёмному Лорду было чревато, у Джоконды на данный случай был карт бланш, учитывая статус шпиона. Покинуть Гидеона без объяснений она не могла, да и какие могут быть объяснения в новогоднюю ночь?

— Значит, десерт на потом, — Гидеон позволил себе вернуться к мясу. — Когда мы последний раз занимались любовью? — неожиданно спросил он. — Десять дней, две недели назад?

Она всегда смущалась подобных разговоров, его открытости и всякий раз густо краснела, начиная кусать губы, словно они еще не прошли стадию робости и привыкания. Но это не так… Гидеон был у нее первым, и Джоконда доверяла ему во всём, что касалось интимных отношений. Ее невинность ни капли не удивила его, невзирая на якобы имевший место роман с Джонсом. Гидеон питал уверенность, что она ждала именно его…

— Молчишь? — вновь спросил он. — Я давно, знаешь ли, пытаюсь понять, какие отношения нас связывают и почему в последнее время ты стала особенно отстраненной.

— Для тебя это так важно? Секс?

— А для тебя нет? Я что-то делаю не так? Или, быть может, я груб?..

Она окончательно смутилась, не понимая, почему при всей ее холодности, при том, что она переживала в логове Волдеморта, в Аврорате и в Ордене день за днем, ее посещала неловкость от подобных разговоров.

— Нет, всё в порядке. Сегодня ночью мы будем вместе, — не пытаясь более оправдаться, ответила она.

— Как будто для тебя это супружеский долг, и ты просто обязана это сделать.

— Почему для тебя так важно — съехаться? — наконец, задала она этот вопрос, хотя ответ был очевиден.

— Мы почти полгода вместе, и отношения должны развиваться. Я хочу просыпаться и не идти домой, чтобы переодеться перед работой. Я хочу просыпаться с тобой, Алекс. В перспективе жениться и завести семью. И почему я должен это объяснять? — он отложил вилку слишком громко. — А ты чего хочешь? Ты говоришь, что любишь меня, но что на самом деле тебя останавливает?

Она закусила губу, понимая, что Гидеон заслуживает лучшего, он заслуживает нормальной жизни, но ни в коем случае правды, иначе это разобьет ему сердце.

— Я люблю тебя, но есть вещи, к которым я не готова. Не слишком уместно сейчас улыбаться, Гидеон, — немного раздраженно сказала она в ответ на его язвительную усмешку.

— Почему я всё время должен быть просителем в наших отношениях? Или, быть может, ты скажешь, какие перспективы видишь ты?

Мерлин знает, как она не хотела его обижать, и глядя в его любимые глаза Джоконда всё сильнее погружалась в чувство вины, что позволила продлиться этим отношениям без малого полгода. Отец говорил ей быть осторожной с предателем крови, но хвалил за добываемую через него информацию.

— Давай просто оставим всё как есть. Я пойду в душ, пока не пробило двенадцать, — неожиданно она поднялась с места, не желая более продолжать этот разговор, а точнее, найдя неловкий повод сбежать.

Гидеон только покачал вслед головой, не в силах понять, что же удерживает ее от серьезного шага. Надо же, сбежала в душ безо всяких предлогов, словно он для нее пустое место! Но нет, это было не так, Александрин любила его и умела выражать свои чувства, вот только между ними что-то стояло — быть может она и впрямь близко к сердцу принимала войну, но что-то подсказывало Гидеону, что это не так. Если пару недель назад он находился в неведении, не понимая причин ее странного поведения, то совсем недавно в его сердце зажегся огонек темных подозрений. Всеми силами стараясь не думать о том, что она могла слить информацию Волдеморту о зачистке, Гидеон находил этому множество иных оправданий, ведь он не единственный, кто знал о готовящейся проверке в Министерстве. Он корил себя за неожиданные подозрения, но был уверен, что у Александрин нет Темной Метки, ведь он так часто видел ее обнаженной… Гидеон со временем заметил, как из ее речи полностью пропал французский акцент. Прошло уже два с половиной года со времени их знакомства, но разве мог акцент испариться совсем?..

Он случайно брякнул бокалом о стоящую на столе бутылку, громко и недовольно ухнула Бубо, на секунду расправив крылья. Гидеон поднялся с дивана, слушая размеренный шум воды из ванной, и подошел к невысокому шифоньеру, на котором для филина был организован насест. Бубо изогнула голову, сверкнув янтарными глазами, и подошла ближе, позволив почесать себя.

— И впрямь ласковая.

Птица ответила урчанием и внезапно трижды ухнула. Александрин говорила, что так она изъявляет желание отправиться на улицу. Распахнув окно, Гидеон только удивился, как филин с таким размахом крыльев умудряется туда протиснуться. Закрыв окно, он поежился от забравшегося в квартиру противного ветра. Насест, состоящий из лоскутов ткани, а также из обыкновенных веток, которые Бубо, судя по всему, натаскала в квартиру из парка неподалёку, немного съехал со старого дорожного чемодана, на котором находился. Пришлось его поправить и задвинуть чемодан, обнаружив неожиданный звенящий звук, словно в нем было доверху монет. Гидеон воровато прислушался, но плеск воды не стихал.

— Вингардиум Левиоса, — он осторожно спустил насест на пол и убрал его с чемодана.

Картина, представшая Гидеону, буквально вывела его из равновесия. Внутри чемодана оказался внушительный бархатный мешок, доверху наполненный галеонами, а на самом мешке значилась витиеватая “М”, которую было невозможно с чем-либо спутать… Малфои… Гидеон сглотнул и быстро вернул чемодан и птичье гнездо на место, как раз в тот момент, когда шум воды прекратился и донеслась просьба принести полотенце.

Ничего не понимая, он нервно зачесал волосы назад, чувствуя, как угли подозрений разгораются пламенем. Она являлась членом Ордена Феникса, и Грюм отмечал ее, как одну из самых способных оперативниц среди авроров, хотя она и не была так близко к центру событий и планированию. Во время Рождественского ужина в Хогвартсе она оговорилась по поводу визита во Францию, витая в облаках, точнее, если говорить об Александрин — в тяжелой свинцовой туче. К горлу начало подкатывать тревожное ощущение, что интуиция работает как надо, тем более, в третий раз… Целый мешок галеонов, на которые можно купить квартиру в центре Лондона или дом в пригороде… Гидеон внезапно себя остановил. Александрин говорила, что поехала по делам наследства во Францию, так, быть может, этот вовсе не золото Малфоев, а её, с продажи недвижимости? Ведь ее фамилия тоже начинается с пресловутой “М”. Но нет… Он точно знал, как выглядит Малфоевский вензель, ему, как опальному аристократу, были известны практически все знаки отличия чистокровных семей Британии, хотя его семья и противилась многим обычаям и обнищала еще до рождения братьев Прюэтт.

— Полотенце? — донеслась повторная просьба из душевой, и Гидеон, стараясь привести в порядок мысли, оказал ей услугу, на мгновение увидев в душе силуэт приятных девичьих форм.

Её улыбка в этот момент стала коварной. Женщины… Александрин прекрасно знала, как действует на него, что ее прекрасное тело для него столь желанно, что в голове не остается никаких сомнений, кроме обожания и любви. Но только не в этот раз. Она что-то скрывала, и золото Малфоев только подпитывало это ощущение. Нужно больше доказательств, сразу появилось понимание, с чем может быть связано владение подобной суммой, раз Малфои практически стопроцентно связаны с Волдемортом. Гидеон сжал кулаки, чувствуя, что сейчас не готов выяснять отношения, но его подозрения и связанные с этим тревоги достигли апогея. Быть может из-за ее подпольной деятельности Александрин отказывается съезжаться? Что, если она использует его как информатора? Почему только после его назначения к Багнолд их отношения сдвинулись с мертвой точки? Гидеон молниеносно достал фальшивый галеон и при помощи заклинания набрал сообщение, адресованное себе самому от брата. Отправитель всегда подписывался инициалами.

— Ты чего застыл? — она улыбнулась и потянулась за поцелуем, пританцовывая под веселую новогоднюю песню, доносящуюся из телевизора; какая разительная смена поведения…

— Тебя жду, — сообщил он и взглянул на часы. — Фабиан прислал сообщение на монету, мне нужно срочно явиться к нему.

— Сейчас?..

— Да, если он отправил это на монету, значит, это важно, сама понимаешь, — Гидеон умел лгать, но с ней это было совсем не просто; Александрин была аврором, и как и он прекрасно видела ложь.

Она нахмурилась, задумалась, но не стала возражать, хотя ее губы заметно вздрогнули от досады, а улыбка тотчас погасла.

— Не уверен, что это быстро, есть у нас с ним одно дело, это касается Багнолд, так что, боюсь, мы увидимся не раньше, чем завтра, — сообщил он, хотя ей на миг показалось, что это какая-то шутка.

— Что ж, если бы это был Грюм, то я бы послала его в его же манере, но Министр Магии — это другое.

— Прости.

— Тебе не за что извиняться, это работа.

И он ушел, оставив ее одну с едва вскрытой бутылкой вина и в ожидании Нового Года — праздника, который они должны были встретить вместе. Наверняка у Фабиана, также получившего сообщение на галеон, возникнет много вопросов, когда брат вернется домой. В отличие от брата, он праздновал один, Багнолд находилась в безопасности — в своем ненаносимом доме вместе с семьей. Выйдя из подъезда, Гидеон на миг остановился и взглянул на лившийся из окон Александрин мерцающий свет телевизора, когда внезапно из квартиры вылетела Бубо.... Как странно, он же выпустил ее пятнадцатью минутами ранее. Возможно, птица успела вернуться, пока он спускался по лестнице. Филин воспарила над его головой и с кличем спустилась ниже, внезапно неприятно приземлившись когтистыми лапами ему на плечо. Он потянулся, чтобы почесать ее, и сова покладисто наклонила голову.

— Что же происходит с твоей хозяйкой? — тяжело спросил он, совершенно растерявшись тем, что сегодня открылось. — Давай, лети, — Гидеон тряхнул плечом, и филин взмыл в небо, словно не опасаясь, что кто-то из магглов может его увидеть; Александрин наверняка навела на питомицу некие противомаггловские чары, вряд ли хозяйка квартиры обрадовалась бы пернатой громадине, проживающей вместе с и без того раздражающей ее странной девушкой…

...Джоконда не понимала, что же имел в виду Гидеон последней фразой и почему он ушел, но она чувствовала, что что-то не так, поэтому, обернувшись птицей, принялась следить за ним. Схоронившись на темной ветке напротив окон квартиры братьев Прюэтт, она увидела Фабиана, который встречал брата. Слух филина уловил удивленные интонации сквозь открытое окно, значит, для Фабиана появление брата в Новогоднюю ночь было сюрпризом. Джоконда всегда доверяла интуиции и внезапное бегство Гидеона ее несказанно удивило. К сожалению, Фабиан, будто почувствовав, что они не одни, закрыл окно, и звуки из квартиры стихли. Однако стало ясно одно — к Багнолд они точно не собираются, так как в руках обоих появилось по бутылке пива. Джоконда, конечно же, понимала, что причиной бегства стало ее отношение, но это произошло слишком внезапно. Гидеон не должен был так поступать… Хотя сколько еще холодности с ее стороны он мог вытерпеть? Не желая больше наблюдать за пьянством братьев, которые, чуть ли не залпом распив по пинте, достали еще по одной, Джоконда спорхнула с ветки, понимая, что у нее более нет повода задерживаться. Еще в полете она почувствовала тревожный звоночек. Так действовала Темная Метка — когда она была в облике филина, то не испытывала зуда, но что-то неумолимо влекло ее в особняк отца…

...Явившись под бой старинных часов, гремевших на весь дом, она обнаружила Волдеморта в одиночестве возле камина. Второе кресло было свободно, а значит, он действительно ожидал ее. Придя за поручениями, она была удивлена, услышав предложение отметить Новый год вместе. Неужели человек, наслаждающийся уединением, каким всегда считала отца Джоконда, способен испытывать одиночество в праздник? Он налил ей бокал вина и пожурил, что она так долго к нему добиралась. Услышав в ответ оправдания — пришлось соврать, что она отмечала с членами Ордена Феникса, — он не стал более винить ее. Сегодня он выглядел расслабленным и вовсе не походил на себя самого. Он не произносил речей в честь их будущих побед, не давал никаких указаний, а просто молчаливо смотрел в огонь, предлагая Джоконде делать то же самое. Кто бы мог подумать, что Новый Год она встретит в его компании? Единственное, что сказал Волдеморт, чтобы она была поосторожнее с Гидеоном Прюэттом, но Джоконда заверила, что их отношения умирают, и была права. Она также отметила, что постарается сделать все возможное, чтобы сохранить эту связующую нить с Багнолд, но отец не стал на этом настаивать. Ему и впрямь это не нравилось. Всё еще отождествляя его с монстром из учебников истории, Джоконда удивлялась всё сильнее, словно между ними действительно появлялась некая родственная и даже духовная связь. Ощущая, как теряет Гидеона, она была готова на любую компанию сегодняшней ночью и, невзирая на привычное одиночество, оказалась совершенно не способна оставаться одна… В этот странный молчаливый вечер Джоконда будто ощутила, что у нее действительно есть отец, какой бы он ни был сволочью.

И всё же, каким образом она появилась на свет? Каким образом Аврора Малфой смогла изменить своему мужу? На этот вопрос не было ответов, а металлическая сова молчала и показывала обрывки воспоминаний по второму кругу, словно столь необходимые воспоминания попросту в ней отсутствовали…

* * *

Лето 1981

Как-то охраняя Косую Аллею вместе со своими стажерами, имена которых она и по сей день путала, не придавая им значения — с такой скоростью они менялись, Джоконда резко обернулась, увидев, как некто притаился за поворотом у магазина “Всё для квиддича”. Идиотский котелок в летнюю жару и наверняка душный плотный пиджак — так одевался только один человек в Аврорате — Мэтью Митти, личный пёс Аластора Грюма, его вечный стажер, который на удивление имел репутацию мастера слежки. Что ж, Джоконда уже давно заметила, как за ней следят, и она понимала, от кого исходит эта слежка. Гидеон оставался рядом с ней, но теперь в качестве шпиона, их любовь претерпела множество отвратительных метаморфоз, и невзирая на то, что отношения оба поддерживали, о том, чтобы сделать следующий шаг — съехаться — никто более не заикался. Джоконда не могла полностью порвать с ним, так как крупицы информации о Багнолд всё же до нее доходили, теперь эти отношения были выгодны Волдеморту. Прекрасное светлое чувство обросло слоем лжи и цинизма, но Джоконда не переставала любить Гидеона, он был необходим ей как воздух, но отныне она ходила по лезвию ножа, не понимая, где могла так сильно проколоться, что ее стали подозревать в связях с Пожирателями.

Пришлось сделать вид, что она не заметила Митти — так посоветовал Дамблдор. Однажды она пришла к нему, полная решимости рассказать Гидеону правду, но так и не сделала этого. Дамблдор также категорически запретил стирать ему память о себе, ведь они точно не знали, с чем связаны его подозрения. Гидеон следил за ней, а за ним следили агенты Лорда, и если не дай Мерлин он случайно выдаст ее отцу, то Джоконде не сдобровать. Да и сколько правды можно было ему открыть? Дамблдор однажды всё же согласился всё объяснить Гидеону лично, и она была уже близка к этому шагу, невзирая на всю связанную с этим опасность. Гидеон, по видимому, со своими подозрениями пошел прямиком к Грюму, и теперь где бы ни была Джоконда, за ней следовал этот Митти, а она делала вид, что не замечает его. Она ни разу не дала осечки, наладив связь со шпионами отца в Министерстве через “безопасных” посредников, так почему же Грюм до сих пор следил за ней? Неужели она на чем-то попалась? Уже полгода прошло с тех пор, как Гидеон исполнился подозрений, и до сих пор ей не удалось очистить себя от этих подозрений. Было еще несколько покушений на Багнолд, храбрые братья-Прюэтты получали ранения, Джоконда проводила ночи в Св.Мунго, держа за руку Гидеона, понимая, что хотя бы в двух из трех покушений на Министра виновата она. Она попала в ловушку чувств и вины...

Раздраженная очередной слежкой, Джоконда сообщила стажерам, что отправляется на обед, и приказала глядеть в оба, в особенности в Лютном переулке. В прошлый раз случайные Пожиратели, отоваривающиеся посреди ночи у Боргина, едва не убили их коллегу. Она намеревалась отправиться в Хогвартс, всё еще не готовая к дате обратного отсчета — дате, когда будет сделан снимок членов Ордена Феникса. Сегодня. Словно точка невозврата, вскоре один за одним начнут уходить коллеги, друзья, любимый…

Джоконда не могла пропустить это событие, ведь являлась членом Ордена, и Грюм строго-настрого наказал присутствовать на снимке всем, и даже Поттерам, которым, по-хорошему, не стоило покидать дом, дабы защитить маленького Гарри. Волдеморт как будто немного притих, временно приостановив решение проблемы Пророчества и решив сосредоточиться на захвате власти в Министерстве. Но Джоконда знала точную дату, когда Волдеморт вернется к этому вопросу, вот только пока никто не находил в поведении Петтигрю ничего подозрительного…

— Я уверен на все сто процентов, что Питер никак не связан с Волдемортом.

Пока члены Ордена ожидали запаздывающего Филча, который должен будет исполнить роль фотографа, у Дамблдора и Джоконды было немного времени на уединенный разговор.

— Все равно нужно наблюдать за ним, это может произойти в любой момент, — понимая, что Дамблдор применил Легилименцию, ответила Джоконда; она помедлила, прежде чем продолжить: — Грюм и Гидеон начинают перебарщивать...

— Аластор приходил ко мне по поводу тебя, — признался Дамблдор, поглядывая на бороду. — Я заявил, что ты надежный человек, но они не знают, насколько мы близки, чтобы принять мои слова на веру. Сама понимаешь, я не могу за тебя поручиться, не открыв того, то ты являешься двойным шпионом, а оттуда может вытечь и другая информация. Боюсь, дорогая, тебе придется с этим как-то смириться.

— Я хочу сказать Гидеону, я больше так не могу…

— Ты идёшь на поводу у чувств.

— Но вы сами разрешили открыться ему, и вы знаете, что скоро он… — Джоконда запнулась и устало приложила ладонь к глазам; день смерти Гидеона всё приближался, пусть она точно не знала, когда это случится. — Послушайте, даже если мы не можем ничего изменить, я не хочу, чтобы он думал, будто я… предатель. Он слишком важен для меня…

Появившийся эльф сообщил, что прибыл Филч, и им пора спуститься в учительскую, где и планировалось провести фотосессию.

— Джоконда, если ты примешь решение рассказать ему хотя бы о чем-то, то я не стану тебя удерживать и, конечно, помогу, но подумай дважды. Братья Прюэтты — одни из немногих, чья судьба нам наименее известна. Мы знаем лишь финал. Что, если время изменит течение? Если Гидеон узнает, что ты двойной агент, что он может предпринять? Что, если…

— Они с Фабианом не погибнут?.. — сколько раз бы Джоконда ни прокручивала в голове эти мысли, произнести их вслух оказалось намного тяжелее и болезненнее. — Я понимаю, что и так вмешалась во время, когда оказалась рядом с отцом.

— У тебя не было выбора, а в случае с Гидеоном ты можешь сделать неверный шаг.

Почему для Дамблдора было так важно сохранить информацию о Джоконде в тайне, было не ясно, словно он знал больше, нежели она.

— Я об этом подумаю, — в очередной раз сказала Джоконда и поднялась, скрипнув креслом. — Профессор, почему вы так уверены, что мы должны присутствовать на фотографии?

— На ней должны присутствовать все члены Ордена Феникса, чтобы не вызвать подозрений и недомолвок. Впоследствии я подретуширую снимок. И, боюсь, в нынешней ситуации, учитывая подозрения Грюма и Гидеона, на снимке присутствовать ты просто обязана. Веди себя как ни в чем не бывало.

— Впрочем, как обычно, — пожала плечами Джоконда и вышла за дверь.

В учительской было довольно шумно — Сириус и Джеймс, словно дети малые, бросались гроздьями бумажек при помощи простых чар. Арчи с Финном в этом тоже участвовали, но увидев строгий с прищуром взгляд вошедшей Джоконды, резко передумали, получив градом промокашек прямо в лицо. Похоже, с течением лет они всё еще видели в ней старосту, — даже Арчи, который, казалось бы, не должен был попадать под ее влияние.

Фабиан и Гидеон стояли поодаль с Фенвиком, что-то обсуждая, неуклюже переминался с ноги на ногу Хагрид, пытаясь вникнуть в разговор МакГонагалл и Грюма. Орденовцы были большой дружной семьей — бесстрашные, способные встать на защиту слабых, они были людьми с большой буквы. Марлин МакКинон что-то увлеченно рассказывала Эммелине Венс и не представляя, что еще совсем немного, и вся ее семья погибнет.

— Ну, наконец-то, Альбус, сколько можно ждать? — Грюм обратил внимание на только что вошедшего, а Джоконду будто и не заметил.

— Я — директор Хогвартса, у меня есть дела поважнее фотосессий, — заметил он с хитрой улыбкой.

— Кормить озерного кальмара, например? Сейчас лето, какие у директора могут быть дела?

— О, ты даже не представляешь…

К ненавязчивой беседе прислушались остальные и стали потихоньку собираться в одну большую бесформенную кучу — так, что МакГонагалл, умеющей обращаться с толпой, пришлось их расставлять самостоятельно. Гидеон поманил Джоконду, и, как и на еще не сделанной фотографии, Прюэтты оказались слева относительно фотоаппарата, Джоконда не стала лезть на передний план, как и рассредоточившиеся на протяжении всей линии Арчи, Финн и Викки. Они как-то синхронно переглянулись и сделали шаг назад. Викки попыталась спрятаться за широкой спиной Хагрида, но Филч, старый хрыч, не смог не заметить такую симпатичную девушку и попросил ее выйти вперед. Ничего, Дамблдор обещал, что сумеет подчистить знаменитый снимок, с которого потом будет начинаться изучение деятельности Ордена Феникса в Хогвартсе. Джоконда нырнула пальцами в ладонь Гидеона и некрепко сжала. По сравнению с ее ледяными руками, его ладонь источала жар, и Гидеон начал осторожно по очереди сжимать ее пальцы, пытаясь согреть. Джоконде все время казалось, что волшебный глаз Грюма наблюдает лишь за ней одной, но старалась об этом не думать, когда Филч гнусаво попросил всех вести себя естественно.

Она прислонилась к плечу Гидеона плечом и постаралась выдавить из себя самую искреннюю улыбку. Момент запечатления фотографии показался вечностью — такое ощущение было из-за того, что Джоконда и Дамблдор словно пересекали некий рубеж, за которым не скрывалось ничего хорошего. Лили счастливо прижималась к мужу, ее улыбка, в отличие от улыбок путешественников во времени, действительно была настоящей, — и какое горе ждало эту семью впереди! Бедный маленький Гарри, получающий столько любви от своих родителей, скоро отправится к отвратительным магглам, которые будут считать его ненормальным из-за магических способностей…

Некоторые члены Ордена остались на обед в Хогвартсе, а Джоконда засобиралась обратно на смену в Косой Переулок, опасаясь, что ее стажеры без нее пропадут…

* * *

Держа в трясущейся ладони фальшивый галеон, Джоконда сама не своя сидела в Аврорате. Пришло сообщение, что днем состоятся поминки Марлин МакКинон, погибшей в её собственном доме вместе со всей семьёй от руки Волдеморта. Прибывшие на место орденовцы, которых успела вызвать Патронусом Марлин, это подтвердили. Будущее начинало сбываться, а это означало, что следующим на очереди был Бенджамин Фенвик, а за ним… Гидеон и Фабиан. Невзирая на смиренное знание о том, кто погибнет в будущем, Джоконда не могла не ощущать тяжести и боли в груди. Отец не посвящал её во многие свои дела, впрочем, как и всегда тщательно дозируя информацию между подчиненными. Марлин была сильной волшебницей, и она не скрывала своего дома под чарами, что оказалось чудовищной ошибкой. Учебники будут писать, что Волдеморт явился к ней сам, но все было не так. Ее смерть была предупреждением, ведь Орден совсем недавно отловил троих Пожирателей Смерти, включая Рикса, которым светило пожизненное в Азкабане. Это впервые за долгое время, когда Пожирателей удалось взять живыми. Рикс прекрасно знал кем является Джоконда, и это, несомненно, ставило под удар ее нахождение во всех организациях, включая Аврорат. Грюм лично допрашивал его.

— Ты идешь на поминки? — в поле зрения появился Арчи с миной не менее кислой, чем у Джоконды.

— Видимо, надо, — она тяжело вздохнула и потерла ладонями лицо, отложив перо. — Ты в порядке?

Арчи пожал плечами. Они стали так мало общаться, что, вероятно, он перестал показывать свои чувства.

— Слышал, что это сделал сам Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Я это знаю. Читала. Помню, — скомкано пробормотала она, затем как-то безнадежно бросила листок для записей в урну.

— Ты совсем отдалилась от нас, живешь собственной жизнью и никого не замечаешь вокруг. Кроме Гидеона. Что случилось? Неужели ты смирилась и просто продолжаешь жить дальше? — кажется, он давно хотел задать этот вопрос, но все не решался, и потому сейчас вопрос звучал довольно агрессивно.

— Ты думаешь, я потеряла веру в то, что мы вернемся домой? — неожиданно зло спросила она, но Арчи никак не отреагировал на сей выпад. — Нет, я всё ещё верю, но мы находимся здесь слишком долго…

— Мисс Моро, если вы хотите вернуться во Францию, то мы вас не вправе удерживать, — Аластор Грюм появился в дверях, и, похоже, у него было не только суперзрение, но и магический слух. — Вы распоряжаетесь своей жизнью и можете подать заявление на увольнение в любой момент. Если, конечно, вас здесь не держит что-то, — прозрачно намекнул он.

Джоконда очень хотела огрызнуться, но вместо этого только взглянула на время и поднялась с места, вставив палочку в ножны на предплечье.

— Вы правы, мистер Грюм, я сама распоряжаюсь своей жизнью, и я подумаю над вашим предложением об увольнении. А сейчас мне нужно на дежурство в Годрикову Впадину. Хорошего дня, джентльмены.

— Алекс, ты чего? — непонимающе спросил Арчи, но она не ответила, лишь только покинула их, не собираясь появляться на поминках МакКинон.

* * *

Бенджамин Фенвик ушел всего через месяц, попал в заварушку между Пожирателями и аврорами, и Джоконда уже какое-то время жила в ожидании предначертанного. Ни разговоры с Дамблдором, ни близость Гидеона от нее не спасали. Гидеон как будто забыл о своих подозрениях, а Митти перестал следить за каждым ее движением

Это вызывало не меньшие подозрения. Готовя нападение на Министерство, затаился и Волдеморт, после убийства Фенвика не посылавший Пожирателей в рейды. Вместе с Люциусом он корпел над планом захвата власти...

Оставалось совсем немного времени до гибели братьев Прюэтт, и каждый раз, обнимая Гидеона, Джоконда как будто прощалась навсегда, не в силах что либо изменить. Он стал как будто менее осторожен, хотя она и по сей день едва ли понимала, с чего начались эти подозрения и слежка. Вместо одиночества и апатии она старалась проводить с ним как можно больше времени и дарить ему как можно больше любви, хотя молчание, знание будущего заставляло испытывать муки совести. Одним солнечным августовским днем храбрый и мужественный волшебник — Гидеон Прюэтт, встречая ее с букетом цветов дома, со старомодной галантностью преклонил колено, достав из заднего кармана алую бархатную коробочку, в которой сверкнуло кольцо с крошечным бриллиантом. И хотя он не мог позволить себе более дорогое кольцо, Джоконде оно казалось самым прекрасным во всем мире. Не зная, что ответить, она лишь попросила дать ей немного времени на раздумья...