Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Колонка срочных новостей: “Глава Аврората Гарри Поттер госпитализирован после проклятия, выпущенного в него во время операции по задержанию группы лиц, осуществлявших контрабанду темномагических артефактов из Франции через Английский канал. Мистер Поттер, как сообщили колдомедики, едва не погиб, однако сейчас его здоровью ничего не угрожает. Сейчас он находится в больнице им. Св.Мунго. Аврорат проводит расследование, нападавшему удалось скрыться. Подробнее в следующем выпуске”, — гласила краткая заметка, размещенная под фотографией раскуроченного контейнера в порту Лондона. За полицейской линией работали эксперты подразделения аврората, фотографирующие место преступления.

Проведённая ночью операция, о которой уже успел напечатать шустрый “Ежедневный Пророк”, объясняла, почему мистер Поттер быстро отбыл из Хогвартса накануне. Его детей разбудили прямо посреди ночи и камином переправили в Лондон. В госпитале Св. Мунго их ожидала мать.

И хотя Джоконда искренне соболезновала семье, едва не лишившейся отца, мысли ее крутились вокруг песни Распределительной Шляпы а также вокруг грозившей ей опасности из-за подправленных воспоминаний. Немыслимым образом Гарри Поттер что-то почувствовал, стоило ему взглянуть на старосту, отчитывающую студента за попытку провезти в Хогвартс здоровенного бобтейла на платформе 9¾. Нечто в ней, несомненно, напомнило ему о давнем враге. И открывшееся сходство вызывало вопросы и у Джоконды. Ни одной фотографии Тома Риддла не осталось ни в школьном альбоме времен его ученичества, ни где бы то ни было, их изъяли, словно уверяя общественность в том, что Волдеморт никогда не был человеком, а всегда являлся монстром с красными глазами, каким он представал во всех, без исключения, источниках информации. Это, несомненно, было предостережением о последствиях увлечения Темной Магией. Хотя кто поймет истинные мотивы Министерства Магии? Никто не донёс до общественности истинных причин исчезновения Волдеморта после первой попытки убить Гарри Поттера, никто также не знал, почему Лорд вернулся лишь спустя целых четырнадцать лет. И никто… никто из историков и литераторов не брался писать его биографию и, что ещё более странно, не проводил расследований, словно и к этому Министерство Магии приложило руку.

Джоконда с удовольствием покопалась бы подольше в мозгах Поттера, чтобы найти ответы, но время было не на ее стороне. Единственное, что ей удалось уловить — это лицо юного Тома Риддла. Поттеру выпал шанс повстречать его в Тайной Комнате благодаря зачарованному дневнику, в котором хранилось нечто вроде воспоминания Волдеморта о школьных годах, и именно это воспоминание заставило Джинни Уизли выпустить Василиска и нападать на магглорожденных. Из книги «Альбус Дамблдор и Мальчик-который-выжил» ясно лишь, что это была Темная Магия, но Джоконде в свое время не удалось выяснить подробностей об этих чарах ни в Запретной Секции, ни в Магической Библиотеке Британии, словно все, что могло дать зацепку, было безвозвратно удалено. Количество вопросов только росло. Не нашлось объяснения и тому, что Гарри Поттер оставил в тайне то, что он больше не владеет парселтангом, но так легко открылся перед незнакомой девушкой. Да и разве возможно лишиться врожденного дара? Он только вскользь упомянул, что дар исчез после гибели Волдеморта. Люди поговаривали, что между ними существовала некая магическая связь, и палочки-близнецы лишь подтверждали это..

Джоконде приходилось слышать, что существуют некие чары, которые в совокупности с зельем способны лишить волшебника его магической силы, но чтобы вот так выборочно лишить волшебника способности разговаривать со змеями — нонсенс! О подобных чарах было известно со времен инквизиции, когда сами волшебники использовали их в качестве наказания, когда нужно было изгнать кого-то в мир магглов. Но как и многое другое, окутанное тайной, это осталось лишь на страницах учебников в качестве неподтвержденных фактов или мифов. Хотя, поговаривают, что именно из-за тех экспериментов с чарами и зельями стали появляться магглорожденные и даже сквибы.

Гарри Поттер в своих воспоминаниях обратился к мыслям о Волдеморте не только благодаря сходству с ним Джоконды, но и благодаря сове на ее шее. Ему померещился красный блик в ониксовых глазах, он даже инстинктивно приложил палец к шраму, увидев её… И именно поэтому возникли догадки о том, что сова, вполне вероятно, принадлежала Волдеморту, ведь неспроста она нашлась в тайнике Малфой-мэнора — месте, когда-то служившем его главным штабом. Могла ли сова, подобно тому зеленому камню, наделить Джоконду столь неоднозначным даром, пусть и не находилась в тот момент на ее шее? Проверка на Темную Магию дала отрицательный ответ, но, несомненно, медальон не был простой женской безделицей. Стук маленького сердечка скрывал за собой загадку, словно сова пыталась что-то ей сказать… Возможно ли, что Люциус Малфой, которого с недавних пор Джоконда считала своим отцом, был сыном Волдеморта? В таком случае и он должен быть змееустом, и не только он, но и его сын и внук… Сколько тайн может скрывать семья Малфой?..

...К позднему вечеру Джоконда, патрулирующая коридоры в одиночку, так как Руквуд приболел, получила приказ явиться в директорский кабинет, чтобы сопроводить не успевающего к отбою Альбуса в гостиную Слизерина.

Проходя мимо вернувшейся на место таблички с годом рассекречивания Тайной Комнаты, она размышляла над тем, есть ли хоть какой-то шанс проникнуть в нее? Ведь ни одни чары не способны убрать стену, за которой скрывается вход, а любые посягательства непременно дойдут до директора... Джоконда владела парселтангом, и она могла открыть ее. Что-то подсказывало, что там могут быть спрятаны ответы.

Возле директорского кабинета уже стоял Арчибальд Олдридж, ожидая “своего” Поттера для сопровождения в гостиную Гриффиндора.

— Привет, — сказал он, и Джоконда вздрогнула, по-видимому, слишком глубоко уйдя в свои мысли. — Что-то случилось? — заметил ее реакцию Арчи.

— Задумалась, — коротко ответила она, не собираясь здороваться.

— И долго нам здесь ждать… — Олдридж, соединив руки за спиной, стал вышагивать взад-вперед, и это раздражало. — Не думал, что когда-нибудь это случится… Я имею в виду отработку. Моя первая, а у тебя?

— Что, прости? — снова уйдя в раздумья, Джоконда пропустила его слова мимо ушей.

— Завтра мы чистим котлы у Хиггинса, если ты не забыла, — сказал он словно в предвкушении; Арчи, как истинный оптимист, сумел найти положительное даже в этом.

— И что тебя так веселит? — наконец соизволила произвести больше двух слов Джоконда.

— Будет, что вспомнить: два главных старосты Хогвартса схлопотали отработку, разве это не удивительно?

— Сомневаюсь в исключительности данного происшествия. Не знаю, как тебе, но мне нужен табель без отрицательных отметок о дисциплине, и с нас, между прочим, сняли по тридцать баллов. Студенты Слизерина, обнаружившие недостачу, весь день гадают, кто посмел? А мне стыдно признаться, что из-за меня, — она цокнула и всплеснула руками, пряча за словами упрёк. — Нашим родителям отправили сов, если ты помнишь, и я с содроганием думаю, что могу прилюдно получить вопиллер!

— Ты так трясешься за свой авторитет? — спросил Арчи. — Не стоит, если что-то вскроется, то я скажу, что ты пыталась остановить меня и сама попала под раздачу.

Отчасти так оно и было, ведь Джоконда ринулась за ним вверх поначалу исключительно по этой причине, но откуда такое благородство?

— Ты странно себя ведешь в последнее время, словно хочешь подружиться…

— А что если и так? — он наконец остановился и на этот раз сложил руки на груди, глядя на нее, склонив голову чуть набок. — Что в этом плохого? Разве МакГонагалл не хочет примирения двух враждующих Домов? Разве мы не должны подавать пример остальным? Нам придется быть напарниками целый год, Джоконда, подумай, хотела бы ты враждовать со мной или иметь в моем лице верного товарища? — говорил он совершенно абсурдные в ее понимании вещи. — Ты не должна быть пленницей предрассудков, нас избрали, потому что мы лучшие в Хогвартсе, и мы должны быть лучшими во всем, не находишь? Мы должны быть выше межфакультетской вражды. Мы должны действовать сообща во благо всего Хогвартса.

Но она категорически отказывалась принимать его точку зрения, все еще считая, что у слизеринца не может быть друзей на Гриффиндоре. Однако его непреодолимая вера в лучшее все же заставляла ее невольно прислушиваться. Неужели Арчи не такой идиот, каким она его всегда считала?

— Во благо Хогвартса, говоришь? — словно попугай повторила она медленно и задумчиво. — Твои речи настолько наивны, что тебе впору учиться на Хаффлпаффе…

— А ты только и можешь, что оскорблять других, и потом, чем тебе Хаффлпафф не угодил? Даже если оттуда не выходит великих волшебников, то как кто-то вроде тебя, старосты, может говорить такие вещи? Ты должна быть толерантнее...

— То есть ты признаешь, что на Хаффлпаффе учатся одни тупицы? — Джоконда хихикнула, зацепившись за его слова.

— Ты неисправима, — его раздражающая белозубая улыбка, наконец, погасла; Арчи покачал головой и более не собирался продолжать заведомо бессмысленный разговор.

Он продолжил расхаживать возле горгульи, пока она не сдвинулась и на лестнице не показались оба Поттера. Они выглядели жутко уставшими и печальными. Альбус, пробормотав пожелание спокойной ночи брату, зевая, засеменил за Джокондой сквозь пустынный замок, погрузившийся в сон. Джеймс и Арчи, не сказав ни слова, тоже отправились восвояси.

— Как мистер Поттер себя чувствует, Альбус? — поинтересовалась Джоконда вежливо.

Он шумно выдохнул, детские плечи опустились.

— Он какое-то время еще пробудет в госпитале, так как последствия темных проклятий непросто излечить, но в целом, он уже в порядке, если не считать слабости. У меня сильный папа.

— Конечно, ведь твой отец — великий Гарри Поттер, он сильный волшебник и какое-то проклятие его вряд ли выведет из строя, — она поймала себя на мысли, что искренне сочувствует мальчику, хотя еще позавчера в Хогвартс-Экспрессе была довольно холодна с ним; что ж, теперь он был одним из них — слизеринцев, и Джоконда была за него в ответе, как и за любого другого студента. — Что за проклятие его поразило, Альбус?

— Режущее, но не совсем обычное, оно практически не поддается лечению зельями и потому все должно зажить самостоятельно. Похоже, у папы останется пара шрамов. Колдомедики говорили, что после Битвы за Хогвартс к ним поступило несколько пациентов с подобными симптомами, но таких случаев с окончания войны больше не было… Авроры думают, что это могли быть бывшие Пожиратели Смерти… Но отец ничего не помнит, похоже ему и воспоминания подправили. Счастье, что не убили. Ой… — Альбус остановился, и Джоконда следом. — Только я тебе ничего не говорил, я не думаю, что мне стоит распространяться о том, что я слышал от авроров возле палаты…

— О, конечно, Альбус, я — могила, — сказала Джоконда, едва скрывая ликование, ведь если к Поттеру действительно применили Обливиэйт во время вчерашней операции, то это прикроет ее маленький промах от менталистов, они и не подумают копать глубже.

Она проводила мальчика до гостиной, и он, пожелав спокойной ночи, засунул руки в карманы джинсов и скрылся за тотчас исчезнувшей в стене дверью. Лишь убедившись, что в замке пусто, Джоконда отправилась к себе, ей необходимо было написать письмо Люциусу Малфою и предложить встречу с просьбой держать это в тайне от матери...

* * *

В назначенный час Джоконда, едва успев завершить домашнее задание, уже стояла у кабинета Хиггинса. Профессор Ким, декан Слизерина, была просто в ярости, узнав, что ей назначили отработку. Ким редко можно было вывести из себя, но это был именно такой случай. Джоконда и сама до сих пор не верила, что так проштрафилась. Хиггинс — улыбчивый волшебник с перевязанными нелепым красным бантом волосами, встретил их неожиданно дружелюбно и даже подготовил чай, на что Джоконда лишь удивленно вскинула брови.

— Мисс Уинтер, кажется? Мистер Олдридж, присаживайтесь, — его улыбка была неуместной и оттого пугающей. — Что ж, полагаю нам есть за что выпить чаю, — сказал он, неожиданно дружественно пожав руку Олдриджу.

Джоконда подошла к учительскому столу, настороженно поглядывая на компаньона по отработке, который как ни в чем не бывало галантно отодвинул ей стул.

— О, мистер Олдридж, несомненно обладает чудесным нравом и манерами. Истинный джентльмен, мисс Уинтер.

— Не сомневаюсь, сэр, — настороженно сказала она, присаживаясь.

Фигура Хиггинса, нового декана Гриффиндора и преподавателя зелий как-то прошла стороной интерес студентов, занятых обсуждением песни Распределительной Шляпы на приветственном ужине. У Джоконды уже была пара по зельеварению у этого странного волшебника, говорящего на английском с дурацким акцентом, и он показался ей безобидным чудаком, который, несомненно, станет нелепым дополнением к Дому Гриффиндор. Митчелл Хиггинс — преподаватель по обмену из далекого канадского Саскачатуна как-то с порога не вписался в каноны старой чопорной Британии, впрочем, не он один. В последние годы Хогвартс, в рамках программы международного сотрудничества стал принимать больше студентов и преподавателей из других стран. Все чаще стали появляться непривычные слуху имена и фамилии. Вот и профессор ЗОТИ Ким Су Ён, кореянка по происхождению, была приглашена МакГонагалл именно по этой программе.

— Так чем же обычно занимаются в Хогвартсе на отработках? — задал Хиггинс какой-то уж слишком идиотский вопрос.

— Конкретно у профессора зелий моют котлы, сэр, или прибираются в классе без помощи магии. Иногда помогают проверять эссе младших курсов, — отчеканила Джоконда.

— Значит, трудотерапия, мисс Уинтер, — он улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, словно реклама с плаката “мистер Дентини”; это что, новая мода Гриффиндора — интересно, они светятся в темноте?

— Да, сэр, — машинально вежливо ответила она, едва не ослепнув от сияния улыбок гриффиндорцев, а также от изобилия красного вокруг; с вымпелом Гриффиндора за спиной профессора, невзирая на аналогичный цвет, никак не сочетался его сосед — флаг Канады с кленовым листом.

— Мистер Олдридж предупреждал меня, что вы немного зажаты, — он подмигнул Арчи, и тот подмигнул в ответ, словно они были закадычными друзьями, а не встретились впервые позавчера. — Что ж, мисс Уинтер, также мистер Олдридж…

— Сэр, пожалуйста, я ведь уже просил звать меня Арчи…

— Верно, Арчи, я и забыл, — Хиггинс откинулся в кресле и хлопнул по подлокотникам. — Как сообщил мне Арчи, это ваша первая отработка за все шесть с небольшим лет учебы в Хогвартсе. Впрочем, и сама директор МакГонагалл назвала этот случай беспрецедентным. Арчи мне все рассказал, мисс Уинтер, пришел сразу после встречи в кабинете директора и выложил все подчистую, прежде чем я получил известие о назначенной отработке, — разговорился он, беспричинно растягивая время. — Я читал историю Хогвартса и в общих чертах в курсе событий, происходивших двадцать лет назад, и мне очень интересно все знать, как о замке, так и о студентах, обучающихся здесь. Еще до прибытия в Шотландию я слышал о разногласиях между Домами. И я успел пообщаться со всеми, кроме слизеринцев, — сообщил Хиггинс с интересом натуралиста. — Представьте себе, вчера, когда я попытался поговорить с группой студентов Слизерина, обсуждающих матч Пушек Педдл и Холихедских Гарпий, узнать их поближе и блеснуть знаниями о британских квиддичных командах, но они быстро нашли повод улизнуть, прикрывшись подготовкой к уроку. И сегодня я тоже пытался, но они будто сторонятся меня точно также, как и студентов Гриффиндора.

Джоконда опешила от простоты этого волшебника. Для нее и слизняк Слагхорн, который преподавал у нее зелья с первого по четвертый курс, пока не ушел на покой, казался чем-то нелепым. После него была серьезная и хмурая профессор Янак, но, к сожалению, преподаватель из нее был так себе, из-за чего Джоконде приходилось заниматься самообразованием, а также помогать с зельями младшим курсам. Возможно, именно поэтому профессор МакГонагалл заметила в ней талант к управлению и сделала старостой-стажером на пятом курсе в середине года, сняв обязанности с недостойной этого титула студентки.

— Что-нибудь хотите сказать, мисс Уинтер? — после наступившей паузы спросил Хиггинс.

— Но, сэр, что вы хотите услышать? — не понимая, что от нее требуется, спросила Джоконда.

— Мисс Уинтер, я бы хотел понять, чем же все-таки живет Слизерин, он является для меня самым таинственным Домом, и, несомненно, вызывает живой интерес. К вам не так-то просто подобраться, хотя я, возможно, немного тороплю события, — спохватился он. — Но, несомненно, мне повезло обрести в качестве собеседника именно вас.

— Уинтер, я же говорил, что чистки котлов не будет, — сказал Олдридж, но она стрельнула в него грозным взглядом. — Видите ли, профессор Хиггинс, мисс Уинтер ощущает небольшой диссонанс, для нее отработка — несомненно трудотерапия, как вы это назвали, а профессор — строгий наставник. Получая отработку, считает она, студент благодаря этому, на мой взгляд, устаревшему методу, осознает собственные ошибки…

— Олдридж, я благодарна тебе за резюме, но хотелось бы, чтобы ты не давал мне столь поверхностных оценок и не додумывал того, чего нет, — осекла она и немного расслабилась, решив, что нужно принять стиль общения нового профессора, каким бы странным он не казался, ведь с профессорами, несомненно, нужно дружить. — Мистер Хиггинс, как я понимаю, вы еще не успели запачкать достаточное количество котлов для отработки, — от зажатости Джоконды не осталось и следа; Олдриджа столь резкая перемена настроения напарницы порядком удивила, как и неожиданно мягкая улыбка, вдруг возникшая на её губах. — Полагаю, вы достаточно выяснили о противостоянии Домов Слизерин и Гриффиндор, но, вы правы, не стоит торопить события. И, смею заметить, вы выбрали не самое выгодное положение для изучения моих студентов — встать во главе Дома Гриффиндор, сэр. Однако, должна заметить, что зелья — одна из любимых студентами наук — может стать ключом к доверию между нами. У этой новой программы международного обмена есть существенный минус — профессора сменяются один за другим и остаются в памяти лишь смутными лицами, сэр, и студенты уже давно перестали обращать внимание на тех, кто их учит, — говорила Джоконда чистейшую правду. — Так что, сэр, чтобы понять Хогвартс и его студентов, одного года не хватит. Вы должны не только задержаться, но и доказать, что вы достойны преподавания в Великой Школе, построенной четырьмя основателями…

— Джоконда, это слегка грубо… — обрадованный было тем, что она пошла на контакт, немного опешил Олдридж.

— Все в порядке, Арчи, я полностью солидарен с мисс Уинтер и благодарен ей за честность. Я не могу быть поверхностным, понимая, в каком месте нахожусь, и мисс Уинтер это совершенно точно подметила, подарив мне пищу для размышлений. Мисс Уинтер, но давайте, однако, начнем с вас. Расскажите, чем вы увлекаетесь…

— Она очень увлечена историей и если вы произвольно назовете дату, то она тотчас расскажет вам, какие события происходили в то время…

— Олдридж, ты снова? — Джоконда скрестила руки на груди, но вместо раздражения в ее голосе звучали нотки веселья.

— Арчи, действительно, позвольте мисс Уинтер самой рассказать о себе, — притормозил его Хиггинс, потерев переносицу и положив подбородок на кулак, глядя на нее своими ясными серыми глазами.

— Спасибо, профессор, Арчи, потом расскажешь, откуда у тебя столь глубокие познания о моих увлечениях, — с легкой иронией произнесла она. — Однако ты прав, я очень люблю историю, особенно историю последних двух магических войн, — взглянув на Хиггинса, Джоконда неожиданно перешла на французский, почти уверенная, что он, как уроженец Канады, на нем разговаривает: — Я родилась и выросла на юге Франции, мои родители родом отсюда, однако в Хогвартсе не учились. Мама окончила Шармбатон, отец учился в Дуршмтранге, но мама всегда настаивала на моём поступлении именно в Хогвартс, за что я ей искренне признательна. Хогвартс — чудесная школа, правда мама рассчитывала, что меня определят на Рэйвенкло, но с Распределительной Шляпой не поспоришь.

Арчи с дебиловатым выражением лица слушая французскую речь, перевел взгляд на Хиггинса.

— Действительно, мисс Унтер, Хогвартс — отличное место, и я бы тоже хотел здесь учиться, однако заканчивал Ильверморни. Давайте говорить по-английски, иначе третий из нас заскучает, — ответил он на французском все с тем же забавным акцентом и перешел на английский: — Знаю, что в успеваемости вам нет равных не только в истории, вы даже вели факультатив по зельям у Слизерина, весьма похвально. Какие у вас планы на жизнь?

— Исторический факультет в Римской Магической Академии, далее — я бы хотела стать преподавателем, а также посвятить себя поиску ответов на интересующие меня вопросы, ведь в истории много пробелов, — искренне поделилась она.

— Каких, например?

— Каким образом Волдеморт возродился, и почему его биография так тщательно скрывается Министерством Магии — вот, что меня интересует.

— Вы так легко об этом говорите… — Хиггинс задумчиво покрутил статуэтку рогатого змея на столе, и Джоконда сразу смекнула, на каком факультете в Ильверморни он учился. — Не думаете, что для сокрытия тайн есть причины?

— Конечно, профессор, но я бы хотела докопаться до истины. Всем известно, что тело Волдеморта хранится в Отделе Тайн, — озвучила она общеизвестный факт, — и я бы хотела изучить его, конечно же, с научной точки зрения.

— Мерзость, Уинтер, — Арчи скривился, замерев с чашкой у губ. — Не ожидал, что ты настолько помешанная…

— У всех свои увлечения, Арчи. Многие пострадали в последние войны, чьих-то родственников убили. Волшебники заслуживают знать, кто был тот монстр, который принес им столько горя, — объяснила она, в глубине души признавая, однако, что ее увлечение действительно имеет несколько маниакальный оттенок.

— Что ж, с этой точки зрения похвально. Ну, мистер Олдридж, у нас с вами не состоялось подробного разговора вчера. Так что предлагаю поделиться своими интересами здесь и сейчас.

— Конечно, профессор Хиггинс…

* * *

Джоконда стояла у почтового отделения Хогсмида, ожидая, когда за ней явится Динки, чтобы перенести в Малфой-мэнор. Ленивые совы за витриной, только просыпаясь, чистили перья. Едва виднелось крыльцо “Сладкого Королевства”, туман окутал волшебную деревушку и на кожу ложилась влага, заставляя кутаться в шарф. Неожиданно резко упавшая температура в начале сентября вызывала возмущение, но синоптики обещали, что это ненадолго. На козырек почты, выскользнув из отверстия в крыше, присела сипуха и, нахохлившись, втянула голову, словно не решаясь вылететь в рейс. Работник отделения вышел на улицу со шваброй и постучал по козырьку, заставив птицу встрепенуться.

— Эй, Кони, не ленись, лети давай! — брякнул он, и крайне недовольная сова, тяжело расправив крылья, взлетела. — Доброе утро, мисс, хотите отправить сову? — заметив незнакомку на крыльце, спросил работник, поправив съехавшие на кончик носа очки.

— Нет, сэр, — отозвалась Джоконда без приветствия, когда возле нее с хлопком появился эльф, заставив работника почты, сдвинув кустистые брови, двинуться внутрь здания, бросив напоследок нечто вроде: “ох уж эти аристократы”.

— Доброе утро, мисс, Динки прибыл, чтобы доставить вас в Коукворт, — сообщил эльф, снова прижимая уши, как всегда по необъяснимым причинам боясь ее.

Джоконда, не задавая вопросов, протянула ладонь, ее не удивило, что встреча состоится не в Малфой-мэноре, ведь Люциус знал из письма, что о ней не стоит распространяться, ведь там могла находиться ее мать. Динки, опасливо взглянув на протянутую ладонь, сглотнув и преодолев неуверенность, взял ее и тотчас перенес их в незнакомый переулок. Из-за поворота виднелись ветхие террасные дома с просевшими крышами. Незнакомое место пахло гнилью и плесенью, но может, из-за общей обстановки Джоконде это только казалось. Возможно, Люциус слишком серьёзно отнёсся к её просьбе сохранить в тайне их встречу, устроив ее не в Малфой-мэноре, ведь поместье было настолько велико, что ее присутствие можно было сохранить в тайне.

Эльф, выглянув за угол, щелкнул узловатыми пальцами и вышел из тупика. Джоконда последовала его примеру и укрылась отвлекающими чарами, так как проехавшая мимо машина подсказала, что городок маггловский. Динки обернулся, заставив ее последовать за ним. Ранним утром улица оказалась пуста, тишина нарушалась лишь далеким карканьем ворон, вдали над домами виднелся поднимающийся ввысь столб сизого дыма, вероятно, от какой-то фабрики. В одном незашторенном окне, мимо которого они проходили, мелькал сменяющимися картинками телевизор, в другом — молодая пара готовила завтрак, из приоткрытой форточки доносился запах яичницы с беконом.

Эльф уверенной походкой шел вдоль улицы, не глядя по сторонам, в своем маленьком сюртучке он выглядел, словно ребенок, если бы не огромные уши и голова. Наконец Динки свернул в узкий переулок и спустя десяток футов остановился возле глухой стены.

— Секунду, мисс, — пролепетал эльф и постучал по самому чистому на вид кирпичу.

Им не пришлось долго ждать, вскоре послышался звук сдвигаемых камней, и прямо в стене, покрытой клочками мха, стал образовываться проход, подобный тому, что соединял “Дырявый Котел” и “Косую Аллею”. По ту сторону стоял Люциус, сложив ладони на трости с набалдашником в виде головы змеи. Он взирал на гостью свысока и явно не был рад её видеть. Холодный человек, он мог внушать ужас одним только взглядом, но Джоконда его не боялась, она была уверена, что его поведение и сдержанность — дань происхождению. Люциус не скрывал отвращения к магглам и магглорожденным, хотя, несомненно сыграл одну из ключевых ролей в войне против Волдеморта.

— Доброе утро, Джоконда. Признаться был несколько удивлен вашей просьбой о встрече, — сказал он, однако, без тени эмоций. — Проходите.

Она послушно последовала за ним внутрь двора, услышав скрежет камней за спиной; стена встала на место. Зрелище запущенного крохотного сада, поросшего сорняком и окруженное сухими ветками некогда пышной виноградной лозы навевало уныние. Покосившаяся скамья возле двери, казалось, держалась лишь на честном слове. Разошедшаяся древесина, давно не видавшая лака и краски, серела на фоне замшелой кирпичной стены. Место выглядело заброшенным.

— Лорд Малфой, чей это дом? — спросила Джоконда, следуя за Люциусом внутрь, в наполненную ветхим запахом пыли прихожую.

— Дом одного моего старинного друга, которого, увы, давно нет в живых. И, Джоконда, надеюсь, вы не станете о нем распространяться. Я был его единственным хранителем, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

— Чары Фиделиуса, — догадалась она. — Но вы так легко раскрыли мне его местоположение…

— Это больше не имеет значения. Тому, кто раньше здесь жил, уже все равно.

Внутри все же было не так ужасно, как снаружи, возможно, здесь не хватало чистоты, но, в целом, дом мог бы подойти какой-нибудь небогатой семье волшебников. Повсюду, начиная с порога, висели полки с книгами и казалось, что это маленькая библиотека. Гостиная, размером со спичечный коробок, имела всего одно узенькое окно во внутренний двор и оттого основным источником света здесь наверняка служил камин. Люциус вытащил палочку из трости и, взмахнув ею, заставил заплясать языки пламени в давно не использовавшемся камине и оттого гостиную быстро наполнил запах паленой пыли. Использовав простые развеивающие чары, Джоконда от него избавилась, едва не закашлявшись. Она прошлась вдоль стены, рассматривая две скудные, потемневшие от времени картины с изображением некогда зеленого пейзажа и голубой реки. Всего одна фотография стояла на каминной полке — на ней улыбалась уставшая и немного изможденная женщина с черными как смоль волосами. На журнальном столике лежала пожелтевшая газета, Джоконда, смахнув с нее пыль, увидела дату — пятнадцатое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года — за две с половиной недели до падения Волдеморта… А это могло означать одно, хозяин дома погиб примерно в этот промежуток времени.

“Всем магглорожденным необходимо пройти процедуру регистрации в Министерстве Магии до 30 мая текущего года. Тех, кто не явится, будет ожидать уголовное преследование”.

Далее под заголовком шла фотография знакомой Джоконде Долорес Джейн Амбридж, которая по сей день отбывала наказание в Азкабане за жестокое обращение с магглорожденными.

Пытаясь найти подсказку, кому же принадлежал этот дом, Джоконда совсем забыла, зачем сюда пришла. Люциус, тем временем, занял единственное кресло, предварительно очистив его заклинанием. По крайней мере было ясно, что здесь жил одинокий человек, который не слишком любил гостей. Не найдя иного решения, Джоконда просто трансфигурировала стул из подставки для кочерги.

— Сэр, на кухне ничего нет, но Динки может доставить чай из Малфой-мэнора, — предложил эльф о существовании которого, казалось, оба позабыли.

— Джоконда? — спросил Люциус.

— Нет, спасибо.

— Динки, исчезни, — не глядя на него, бросил Люциус, и эльф повиновался; видимо, заклинание Фиделиуса отныне распространялось и на него; хотя Джоконда не понимала, как работает эльфийская магия, Динки перенес ее в соседний переулок.

— Итак, я вас слушаю, — Люциус даже в этом потертом кресле выглядел возвышенно, но будто чуточку неуместно; вся обстановка дома никак не сочеталась с его идеально расчесанными волосами и блеском платиновых запонок.

— Лорд Малфой, прежде всего прошу меня извинить за внезапность и таинственность, однако я бы хотела кое в чем убедиться, хотя, возможно, вы немного удивитесь.

— Не томите, Джоконда, у меня не так много времени.

— Владеете ли вы парселтангом, лорд Малфой? — сразу же перешла она к делу, так как Люциус, по-видимому, не любил терять время попусту.

Его глаза немного расширились, но он тут же взял себя в руки и вернул взгляду холодность.

— С чего вы решили? Насколько всем известно, последним змееустом является Гарри Поттер, Джоконда, кроме него нигде в мире не не осталось ни одного волшебника, понимающего язык змей.

Джоконда немного замялась, хотя ожидала подобной реакции. Она не стала раскрывать тайну Поттера.

— Вторым волшебником был Волдеморт, но он сгинул девятнадцать лет назад, — продолжила она. — И я бы хотела узнать, не состояли ли вы с ним в родственных связях? Или, быть может, с самими Мраксами?

Вопрос звучал немного глупо, однако Люциус и не думал смеяться. Он почему-то крепче сжал подлокотник кресла, что не скрылось от проницательной собеседницы.

— Не знаю, что привело вас к подобному заключению, но нет, парселтангом я не владею, не имею никакого отношения к Мраксам и, уж тем более, к Лорду Волдеморту. В моих жилах течет чистая кровь, — в его голосе на миг прозвучала брезгливость. — И ради этого вы просили меня о встрече? — спросил Люциус, но тут же продолжил: — Что у вас на уме, Джоконда? С подобными вопросами не приходят на чашку чая.

— И тем не менее, лорд Малфой, мы находимся в доме, защищённом чарами Фиделиуса, а не в Малфой-мэноре, следовательно, вы могли ожидать от встречи чего-то подобного.

На этих словах он вновь непроизвольно показал эмоции — его губы дрогнули.

— Продолжайте, Джоконда, — просто попросил он; в доме, невзирая на горящий камин, неожиданно повеяло холодом.

— Скажите, вы мой отец? — решила она идти до конца, ведь, несомненно, даже если Люциус и владел парселтангом, то не стал бы об этом распространяться.

Он неожиданно изменил положение в кресле, ладонь на подлокотнике расслабилась, словно разговор ушел от державшей его в напряжении темы. И Джоконде это не понравилось. Она почувствовала, что могла где-то просчитаться.

— Поразительное умозаключение, право и не знаю, что сказать. И с чего вы решили?

Либо он был хорошим актером, либо Джоконда действительно сделала абсолютно неверные выводы, над которыми только и стоило, что посмеяться.

— Лорд Малфой, кем вы приходитесь моей матери? — задала она новый вопрос, и тут же увидела реакцию — пальцы на подлокотнике вновь побелели от напряжения, но внешне Люциус оставался спокоен. — Вы переписали на семью Уинтер швейную фабрику, хотя мы являемся весьма отдаленными родственниками. Можно сказать, что это наш единственный с матерью источник дохода. И если бы не это, то я не знаю, где бы мы были сейчас. И вы, позвольте заметить, сделали еще один подарок — в документах на Маргюри стоит имя Аврора Уинтер, хотя это поместье, несомненно, должно было достаться в наследство вам… Это не может не вызывать вопросов...

Люциус сощурился, что-то для себя прикидывая. Похоже, выводы Джоконды все же заставили его поволноваться. Она уже была уверена, что попала в самую точку, когда он ответил:

— Что ж, из всех возможных вариантов вы выбрали самый нелепый, Джоконда. Я не могу являться вашим отцом, вы найдете тому неоспоримые доказательства в зеркале, ведь мы с вами схожи разве только в том, что являемся волшебниками, — он улыбнулся неприятно, издевательски. — Вам лучше поговорить с матерью и узнать об истинных причинах моей безграничной щедрости. И вам, как одаренной подобными благами, не стоит быть невежливой, ведь я и моя семья принимаем вас как родных, хотя едва ли чем-то обязаны, — Люциус был рассержен, возможно, говорил лишнее, и Джоконда непременно найдет к чему прицепиться. — Я пригласил вас сюда только чтобы удовлетворить вашу просьбу, ведь, несомненно, ваше появление в Малфой-мэноре вызвало бы множество вопросов, тем более вы могли бы случайно столкнуться с Авророй. Джоконда, однако вы злоупотребляете моей добротой и подозреваете в нелепых связях с благородной леди Уинтер и даже в родстве с Темным Лордом, — Люциус и не заметил, как по старой памяти назвал его так, как называли Пожиратели; однако Джоконда отметила другое — его раздражение было по большей степени напускным, и от этого ощущение, что он что-то от нее скрывает, только укреплялось.

— Тогда как можно объяснить мое сходство с Томом Риддлом — с тем, кем был Волдеморт до того, как попытался убить Гарри Поттера? — она непроизвольно указала пальцем на свое лицо. — Те же темные волосы и черные глаза, тот же нос, скулы! Да я его копия! И я уверена, что вам что-то известно, и ваша помощь мне и моей матери как-то с этим связана! И я бы могла назвать себя дочерью Волдеморта, если бы не родилась через два года после его падения и если бы не определенные аспекты, связанные с его метаморфозами. И, лорд Малфой, если это не прямое родство, то родство через поколение. Иначе откуда я унаследовала дар змееуста? — к концу монолога она непроизвольно повысила голос, еще не понимая, что выдала ему огромную тайну.

Люциус спокойно выслушал ее, не перебивая, он выглядел так, словно был готов к этому разговору.

— И поэтому вы каким-то непонятным образом решили, что я являюсь его сыном, а вы — моей дочерью? — он покачал головой. — Ваше расследование привело в никуда… — но Люциус совершил ошибку — он сделал вид, что не придал значения ее словам о сходстве и о даре змееуста. — Вам следовало сразу пойти к матери, а не портить отношения со мной. И откуда вы вообще взяли, что схожи с Волдемортом?.. — последовал вполне логичный вопрос, хотя он выглядел немного запоздалым.

Она глубоко и резко вздохнула, так как не ожидала подобного любопытства.

— Конечно же, лорд Малфой, я видела фотографию Тома Риддла в одном из школьных альбомов, — солгала она, ведь как объяснить то, каким образом она на самом деле узнала об этом?

Люциус задумался. Мог ли он знать, что на самом деле ни одной фотографии Тома Риддла не сохранилось ни в школьном альбоме, ни где бы то ни было?

— Вы держите меня за дурака, Джоконда? Вам не хуже меня известна политика Министерства Магии в отношении биографии Темного Лорда, а это означает, что вам об этом кто-то сказал. И тот, кто это сделал, по-видимому, имеет некие скрытые мотивы, заставляющие вас делать неверные выводы…

— Вы меня вообще слышали, лорд Малфой? — забыв о субординации, перебила она, издевательски сложив руки на груди. — Неважно кто и что мне сказал, это не объяснить простым совпадением. Я разговариваю со змеями и, о, я вижу, вам что-то известно, и вам не объяснить причин встречи в закрытом чарами Фиделиуса доме. Лорд Малфой, кем мне приходится Волдеморт? — она решила идти до конца, раскрыв перед ним все карты, ведь назад пути не было. — У меня могут быть проблемы в Хогвартсе, и если вы не слышали, то недавно школу посетил Гарри Поттер. Всех взволновала песня Распределительной Шляпы, в ней было предостережение некоему наследнику, и мы с вами знаем историю Тайной Комнаты. Это предостережение было адресовано мне, я это чувствую. Но в моих знаниях не хватает одной детали — и это то, каким же образом я связана с Волдемортом, лорд Малфой, а связь эта очевидна. Моя мать что-то скрывает, и вы в этом замешаны, у меня нет в этом никаких сомнений.

— Довольно, — негромко сказал он, теперь, однако, не скрывая ярости. — Я — не тот, с кем вам следует вести подобные разговоры, мисс Уинтер, и я повторюсь, что вам лучше задавать эти вопросы матери. Чаша моего терпения переполнена, поэтому возвращайтесь в Хогвартс и прекратите бессмысленные расспросы.

Но Джоконда, резко поднявшаяся с места, чтобы направиться к выходу, поняла, что, невзирая на то, что не получила прямых ответов, Люциус не стал разубеждать ее в связи с Волдемортом. Вероятно, он дал клятву матери молчать и не мог сказать больше. Более того, он не стал заострять внимание на ее неоднозначном даре и никак не отреагировал.

Ей не требовалось сопровождение, однако из дома аппарировать Джоконда не могла, над ним был защитный купол, как и над тупиком возле входа, который, видимо, не распространялся на эльфов. Она не была зла на Люциуса, она была благодарна, ведь он практически ничего не отрицал, только посмеялся над ее предположением, что может быть ее отцом. Что ж, она могла сделать действительно неверные выводы. Джоконда, предполагая свое родство с Волдемортом, считала, что стоит бояться, но… Она была заинтригована…

... Скрипнули старые ступени в холле, когда Джоконда покинула дом, и спустя мгновение в гостиной, некогда принадлежавшей Северусу Снейпу, появилась бледная Аврора, принесшая с собой уныние.

— Люциус, что ты наделал? Она же только подтвердила все свои догадки… Мерлин, и как же она пришла к таким выводам?.. — Аврора опустилась на стул напротив.

— Твоя дочь весьма сообразительна, Аврора. Что я мог сказать против ее слов? Что ей показалось, что она действительно точная копия отца? Или, быть может, что ее владение парселтангом — выдумка или ложь? Уволь, Аврора, ты должна поговорить с ней, пока не поздно. Она с такой легкостью раскрылась мне, это было весьма неосмотрительно. Но что будет, если в поисках ответов она выдаст эту опасную информацию кому-то, кто сможет использовать ее отнюдь не во благо? А, Аврора? Джоконда еще слишком юна, и покуда она не натворила бед, ты должна открыться ей, а иначе как ты заслужишь ее доверие?

Сын отчитывал свою мать за безответственность в который раз, как бы странно это не звучало, но он был старше и мудрее, и Люциус понимал, что мать совершает ошибку.

— Я слышал о песне Распределительной Шляпы от коллег Драко в Министерстве, Аврора. Это очевидное предостережение, однако не хотела бы ты поговорить с ней до того, как твоя дочь попадет в прошлое? — спросил он, ведь она сама рассказала ему об этом факте, после визита к приемному отцу.

— Ты так говоришь, как будто у нее нет другого выхода…

— Не будь ребенком, Аврора! — напористо произнес он. — Мы оба знаем, что это должно случиться так или иначе. Время не терпит вмешательств, и очередной виток спирали начнётся, я уверен, совсем скоро...