Мой домашний ягуар. Игра в танец (гет)

Приказ господина — вот что важно для морд-сит. За всю жизнь мы только тем и занимаемся, что выполняем волю лорда Рала. Этого вполне достаточно, чтобы понимать его пожелания. Мне не нужно дожидаться и ответа в Книгу Пути, чтобы знать, что я должна делать. Найти Искателя, убить его, вернуть шкатулки. Да, это может быть сложно, ведь Меч Истины, пропитанный магией многих волшебников, не позволит Искателю так просто пасть. Магия меча придаст ему сил, и я столкнусь с мощью десятерых, заключенной в одного. Тем не менее, я совершенно уверена, что смогу сдюжить, Денна ведь сумела. Да, на неё волшебник наложил охранные чары, что, несомненно, сыграло свою роль, но я и без охранных чар справлюсь с ним, жизнь закалила меня на это.

Всё, что я пережила за двадцать пять лет, привело меня к той женщине, которая не сломается от первого же натиска со стороны. Я быстрее умру, чем признаю поражение. Надеюсь, умирать мне не придется, потому что сомневаюсь, что Констанция придет на выручку вовремя, а даже если и придет — дыхание жизни она мне еще подумает, давать или нет. Что-то подсказывает мне, что она предпочтет посчитать меня слишком искалеченной для возвращения из мертвых. Нет, надеяться на Констанцию я не хочу и не стану.

На крайний случай у меня есть метеоритные камни, что дал мне Локи, но до них, я уверена, дело не дойдет. Мальчишка-Искатель как силён, так и самонадеян, он наверняка ошибётся, к тому же, если судить по рассказу моего человека, Ричард Сайфер ранен. Я знаю, куда он пойдет. Холм Грешника, мои люди согнали туда всех зараженных, у них там наверняка имеются лекари. Раненый Искатель почти наверняка попросит у них помощи, нам нужно перехватить его прежде, чем он доберется до тех мест. Ведь в лагере вполне может оказаться его магическая подмога в лице ведьмы Амнелл и старикана Зорандера.

След искать трудно, мои дуралеи так здесь всё истоптали и столько веток по пути переломали, что теперь и не скажешь, каким путем мог пойти Искатель. Холм Грешника — понятие растяжимое, до него есть тысяча дорог. Будем надеяться, что мальчишка Сайфер пошел напрямик.

Я уже вижу, как будет мной доволен господин, когда я принесу ему голову Искателя на блюде. Он, несомненно, оценит мою решительность и отважность. Снова назовёт королевой. Не то, чтобы я так жаждала этого, но утереть нос Констанции хочется. Да и, по правде, я буду рада скорее тому факту, что помощь Локи в этом деле больше не потребуется, а, стало быть, ломать его не будет необходимости. Если, конечно, он уже не сломлен.

Окрик из-за моей спины нарушает все мои чаяния.

— Госпожа Кара! Госпожа Кара!

На этот крик останавливаются все д’харианцы, бегущие чуть впереди, недоуменно разворачиваются. Бегущий к нам солдат был оставлен на берегу сообщаться с лордом Ралом, его спешка может значить лишь одно — получен приказ, который требует незамедлительного исполнения. Приказ более важный, чем то, чем я занята сейчас. Важнее шкатулок.

— Что такое? — спрашиваю я напряженно.

Д’харианец подбегает, отирает пот со лба.

— Есть сведения, что третья шкатулка Одена сейчас вместе с Искателем. Лорд Рал видел это через ворона.

— Естественно, у него, — раздражаюсь я. — Но на хранении у волшебника, скорее всего, а он пока не с ним. Мы догоним его раньше, чем они встретятся, если не будешь меня отвлекать.

Солдат качает головой.

— С Холма Грешника навстречу Искателю вышел один человек. Тот, кому волшебник доверил шкатулку. Искатель и этот человек уже встретились.

Вот как. Хуже этого и быть ничего не может. С тремя шкатулками Искатель может уже сейчас захватить весь мир. Если этот мятежник придёт к власти, всё будет разрушено. Города, порядки, жизни. Он, подобно червю, уничтожающему яблоко, уничтожит и Д’Хару, и Срединные Земли, и всё живое. У его возлюбленной ведьмы даже отпадет необходимость подчинять кого-то своим касанием. Магия Одена не нуждается даже в прикосновениях. Она проникает в нутро одним только словом. Все королевства склонят головы от одного только взгляда. Вот, что Ричард Сайфер сделает с миром теперь.

— Какие были приказания от лорда Рала? — только и остаётся, что спросить мне.

— Лорд Рал пришлет сюда сестру Искателя, отныне вся работа вверяется ей.

Сестру Искателя? Ту, которую Далия шибанула чуть не до смерти? Её помощь в этом деле сомнительна, разве только лорд Рал сумел каким-то образом её обучить за один день. В способностях господина мне прежде никогда не приходилось сомневаться, так что я покоряюсь воле и выхожу из игры, как бы мне ни хотелось лично отправить Искателя к Хранителю.

— Что приказано нам?

На мой вопрос солдат реагирует несколько испуганным взглядом, только вот чего именно он боится — приказа лорда или моей реакции — загадка.

— Лорд Рал велел… Ждать… У озера…

Ждать. Что ж, я понимаю тревоги д’харианца — просто ждать, доверив всё дело в руки какой-то девчонки — рискованно. Впрочем, если лорд Рал так верит в неё, и мне стоит.

— Ладно, — нехотя сдаюсь я. — Возвращаемся на берег. Да, и найдите госпожу Констанцию, она нужна мне.

Нужна… Она нужна мне не больше, чем собаке пятая нога, но нечего ей прохлаждаться непонятно где. Я наконец потребую с неё объяснений, хватит отмалчиваться. Она скажет мне, что с Локи и почему она не с ним или… Или… Хотя, меня это должно волновать меньше всего, так что я не стану подавать поводов для сплетен. Мне ни к чему, чтобы все болтали по чем зря. При том ещё и о вещах, которых я сама не понимаю. Локи из Асгарда — человек, который был в моей жизни некоторое время, вот только привязанности морд-сит чужды, почему же все время я возвращаюсь мыслями к нему? Почему мне так важно знать, что с ним всё в порядке? Если лорд прикажет убить его, морд-сит во мне должна подчиниться, но вот сделает ли это Кара? Мне кажется, я знаю ответ.

— Чего стоите? Живее! — обычно всплеск раздражения помогает снять напряжение, вот только сейчас ничего не происходит. Мне всё так же паршиво, как и минуту до этого.

Должно быть, я просто устала, сон поможет.

* * *

Зеддикус З’ул Зорандер, волшебник Первого Ранга, вот уже двадцать минут смотрел на огонь. Вены на его шее и руках почти совсем выцвели, но чума ещё ходила по крови. Люди нервничали. Зедд понимал их — каждую секунду чьи-то родные становились ещё более беспомощными. Трое за раз — лишь на стольких хватало хана. А уж если у больных зараза подобралась к самому сердцу, то и вовсе — на двоих. Зедду не нравилась эта избирательность, с которой он приступил к делу, но в его системе был хоть некоторый порядок. Хороший волшебник, целитель, должен отринуть все эмоции, не думать о том, кого жальче, а сопоставлять всё с возможной пользой. Вылечить д’харианца — польза, вылечить пекаря — польза. Вылечить знахарку — польза.

Зедд прекрасно осознавал, что пока он здесь просто сидит, смотрит на огонь и внешне ничего не делает, его тихо ненавидят. И пусть он объяснил уже, что в этот самый миг он исцеляет себя для будущих свершений, казалось, люди не понимали.

— Ты все ещё плох, — встревоженно заметила подошедшая Кэлен. — Ты исцеляешь чаще, чем следует, твоя кровь не успевает очищаться.

Зеддикус ценил её заботу, но он не мог иначе — слишком многим нужно успеть помочь, ведь к тем двадцати заболевшими, которых они нашли здесь по приходу, добавилось ещё почти столько же.

— Не волнуйся за меня, — мягко сказал он. — Я волшебник, меня чумой не возьмёшь.

Кэлен покачала головой. Она знала, что Зедд лишь храбрится, что взваливает на себя больше, чем может вынести. Но именно по той причине она смолчала — волшебник был не из тех, кто опускает руки. Он никогда не сдаётся, когда в его силах помочь. В силах же Кэлен было поддержать его в этом.

— Скажи, если будет что-то нужно, — девушка уже сделала было шаг в сторону, как мимо неё на всех парах пронёсся мужчина, задев её плечом, и в следующий миг Зедд получил кулаком в челюсть.

Волшебник совсем не ожидал подобного, а потому не успел смягчить удар. Кулак пришёлся на губу, которая от прикосновения к зубам с внутренней стороны тотчас лопнула. Металлический солоноватый привкус растекся по рту.

Зеддикус вскочил на ноги, Кэлен вскрикнула и бросилась между мужчиной и другом.

— Что он сделал вам?! — в возмущении прокричала она.

Вокруг них начинала собираться толпа, отовсюду потекли гневные выкрики. Кэлен поначалу решила, что люди заступаются за Зедда, но прислушавшись поняла, что весь гнев крестьян направлен на него.

— Мой мальчик! Он только что умер!

Лишь после этих слов Кэлен узнала в напавшем того самого мужчину, который ругался с Зеддом по поводу очереди. Вспомнила черноволосого мальчика лет десяти-двенадцати, которого тот прижимал к себе. Мальчика, которого Зедд должен был исцелить минут через пять.

— Безобразие! — вскричал какая-то женщина. — Мы умираем, а он здесь высиживает!

Она также бросилась в сторону Зедда. На Кэлен никто внимания не обращал, но вслед за женщиной, как по сигналу, человек семь или восемь накинулись на волшебника, протягивая со всех сторон к нему руки. Покрытые чёрными венами заражённые руки.

— Стойте! Остановитесь же!

Кэлен кричала, но никто не слушал. Люди нависали, заставляя Зедда, обхватив голову руками, пригибаться к земле. Рослый волшебник, который всегда возвышался надо всеми больше, чем на голову, сейчас был подобен ребёнку. Беззащитный, так как болезнь все ещё была в его теле. Болезнь, которую руки заражённых сейчас только добавляли ему.

— Вы же убьете его! — закричала Кэлен в отчаяньи.

«Исцели нас!». «Мой мальчик!». «Лентяй!», — неслось со всех сторон.

Голос Кэлен просто утонул среди прочих. По телу пронеслась волна гнева, а с ней ощутилась и пробудившаяся сила. Обычно у исповедниц на восстановление сил уходило от одного дня до недели, Кэлен же знала свой минимальный рекорд — два часа. Обычно сила возвращалась тогда, когда нужно было защитить Ричарда. Теперь же она текла по венам, совершенно точно текла, после двадцати минут после прошлой исповеди. Ещё немного, и её объял бы Кон-Дар, Кэлен ощущала это. «Кровавая Ярость» была редким явлением среди исповедниц, она также открылась в Кэлен после знакомства с Ричардом. И сейчас Кэлен была близка к этому состоянию. Она испугалась этого — Кон-Дар лишал её возможности контролировать свои силы, они могли обрушиться как на врагов, так и на друзей, даже касаний он не требовал — одного лишь желания подчинить. Кон-Дар не помог бы сейчас, лишь разрушил судьбы всех этих людей. Коварный голос нашептывал, что крестьяне заслужили этого сполна, но совесть не позволяла сгубить столько судеб.

Можно было сделать одно, Кэлен знала, что именно, и знала, к чему это приведёт. Ни к чему хорошему.

Она прорвалась в центр толпы, пробивая себе путь локтями. Пока она не касалась никого кожа к коже, но очень скоро собиралась это изменить. Она видела чёрные вены на шее мужчины. Зачинщик всего, безутешный отец, был выбран её целью. Тот, прикосновение к которому отправит чуму по её венам. Однако другого пути просто не было — Зедду нужна была помощь. Он упал на землю, а вены его почернели и вспухли, и вероятность, что он сможет теперь исцелить себя, была мала. Однако бросить старого друга Кэлен не могла, и не потому, что Искатель нуждался в волшебнике, а потому, что он был ей другом, а ради друга она готова была рискнуть даже собственной жизнью.

Все произошло так быстро, что мало кто что-то понял — Кэлен просто опустила ладонь на горло мужчины, раздался тихий звук приближающегося грома, а волосы у окружающих наэлектризовались. На удивление и к ужасу толпы самый яростный крестьянин из всех ополчившихся просто склонил голову со словами: «Приказывай, исповедница».

Только что он чуть волосы на себе не рвал, оплакивая любимого ребёнка, а теперь и вовсе почти забыл, что тот существовал. Кэлен бы посочувствовала ему, если бы поступок этого человека не довёл Зедда до крайне плохого состояния. Волшебник уже не пытался защититься, он просто сидел на земле и мотал головой.

— Убери от него всех этих людей, — велела Кэлен, из последних сил борясь с головокружением. Исповедь ослабила её, выжала подобно лимону. Кэлен понимала, что это значит — она ещё сильнее подвержена болезни, чем каждый из селян. Ей не нужно было смотреть на свои руки, она уже точно знала — вены чёрные. У неё не было тех долгих часов, которые были у прочих заболевших. Час или два — не более. У неё и у Зедда. На то, чтобы Ричард вернул шкатулки и приказал Ралу отдать лекарство. Конечно же, он не мог успеть всё сделать так быстро.

— Расступитесь, живо! У вас просто нет совести! Эти люди пришли вам помочь! Посмотрите, что вы сделали с ними!

Исповеданный размахивал руками, устыжая селян, и это последнее, что Кэлен успела понять — люди отошли. А затем она упала на землю, и мир для неё стал таким далёким, невесомым, несущественным, что даже ощутилась некоторая радость. Но вот угасла и она.

Зедд увидел, как Кэлен упала, как расползлись чёрные соцветия вен по её телу. Она защитила его, не стоило этого делать. Теперь обречены они оба. Если только Ричард не совершит чудо. Если не соберёт шкатулки вместе.

— Шон… — Зедд не узнал собственный голос. Тихий, дрожащий, слабый.

Товарищ, подоспевший с некоторым опозданием, сейчас же ринулся к нему.

— Я здесь.

Шон присел рядом, стараясь все же держаться подальше, но Зедд не винил его — кому захочется подхватить подобную хворь по собственной воле? Разве что им с Кэлен, остальные всегда выберут собственное благополучие.

— Возьми сумку Ричарда и беги к нему. Передай ему шкатулку во что бы то ни стало.

Зедд говорил надрывно, из последних сил. Шон услышал и понял, подхватил сумку, лежащую у костра, бросил на них с Кэлен последний встревоженный взгляд и рванул прочь. Ворон сорвался с ветки и полетел следом. Шпион. Что ж, теперь Даркен Рал знал об этой ситуации. Он знал, где шкатулка и знал, где искать Ричарда. Положение было хуже некуда, однако волшебник не испугался. Он был уверен, что Ричард успеет собрать все три шкатулки вместе.

Не в силах более удерживать себя в вертикальном положении, он опустился на траву рядом с Кэлен. Исповеданный следил за тем, чтобы к ним не приближались, но это больше и не требовалось, они и так были почти что трупами. Смерть подошла к ним намного ближе, чем ко многим в этом лагере. Но закрывая глаза, Зедд думал о том, что пока его внук борется, у всех них есть надежда. Ричард не подведет, как никогда прежде не подводил. Зеддикус З’ул Зорандер, волшебник Первого Ранга, почти верил в это.

А Шон тем временем бежал так быстро, как только мог. Он знал, где искать Ричарда, знал куда свернуть.

Когда он выбежал навстречу навстречу Искателю, тот всполошился не на шутку.

— Рал нашёл их?! — спросил Ричард первым делом, на миг представив, что на Холме Грешника д’харианские войска взяли в плен Кэлен и Зедда. Но Шон отрицательно показал головой.

— Они больны, Ричард. И Зеддикус, и Мать-исповедница. — Он протянул сумку Ричарду, переведя взгляд на арбалетный болт, торчащий у того из груди. — Ты…

— Пустяк, — отмахнулся Искатель. — Лучше объясни, в чем дело.

Шон словно не понимал вопроса, продолжал изучающее смотреть на болт.

— Я не смогу тебе помочь, — расстроенно проговорил он. — Никто не сможет. Волшебник болен «огненной лихорадкой», он не сможет вылечить тебя. И Мать-исповедницу тоже. Им осталось недолго, обоим.

Первым порывом Ричарда было бежать в лагерь, но он знал, что пользы в этом будет немного. Также он понимал другое — без исповедницы он не сможет приручить магию Одена, она снова завладеет его сердцем, заставит действовать с жестокостью и бессердечием. Давать миру второго Рала было нельзя, а так как все остальные исповедницы укрылись на Валерии, ожидать помощи было неоткуда.

— Я знаю, — сказал он больше сам себе и принялся шарить по сумке. Наконец, пальцы его ощутили шершавую поверхность круглого предмета. Алкалистон. Ядовитая ягода, которую Ричард хранил на самый крайний случай, если жизнь будет страшнее смерти. Решение казалось самым лучшим из возможных — проглотить ягоду и сложить шкатулки. И пока яд не проник в кровь, приказать Даркену Ралу отослать людям лекарство, убить его и умереть самому, не дав миру нового тирана. Пророчество говорило о том, что Искатель победит Рала, но не упоминало, что затем он сможет состариться. Ведь может быть, что всё вело именно к этому моменту. К противостоянию, которое закончится сегодня.

Отправив две добытых шкатулки в сумку, Ричард собирался уже распрощаться с Шоном, как тот вдруг вскинул руку в сторону и воскликнул:

— Гляди — твоя сестра!

Ричард обернулся. Это было похоже на сон — Дженнсен и впрямь стояла в паре метров он них, робко переминаясь с ноги на ногу. Она выглядела напуганной, и даже когда Ричард обнял её, не перестала дрожать.

— Как ты оказалась здесь? — Искатель отстранился, чтобы лучше рассмотреть сестру, а встретил натянутую улыбку, явно фальшивую. Дженнсен было слишком страшно, чтобы улыбаться.

— Что так напугало тебя?

Девушка ответила не сразу. Взгянула сперва на Шона, словно прикидывая, можно ли говорить при нём. Ричард знал, что с Шоном его сестра была в хороших отношениях, и то, что в итоге она все же заговорила, было не удивительно.

— Я была у Рала, — тихо прошелестела она. — Он пытал меня. Хотел знать, куда я дела шкатулки, но я не сказала. Он действительно чудовище, Ричард. Но хозяин замка оказался мил ко мне. Дождавшись, пока Рал уйдёт, он пришёл и освободил меня. И он дал мне лекарство для всех людей в деревне.

Дженнсен порылась в складках своей юбки и извлекла оттуда небольшой пузырек.

— Это нужно вылить в воду, — объяснила она. — Достаточно лишь умыться этой водой, и хворь пройдёт.

Ричард ушам своим не верил. Только что он был готов умереть, дабы добыть лекарство, но неизвестный ему союзник не просто освободил Дженнсен, он дал то, что им нужно больше всего на свете. Ричард непременно собирался нанести этому доброму человеку визит и поблагодарить, но сейчас нужно было спешить в лагерь заражённых.

Шон взялся проводить. Он знал эти места как свои пять пальцев, безошибочно определял, где лучше свернуть, чтобы сократить путь. Теперь, имея лекарство, спешить нужно было тем более.

Не терпелось исцелить Кэлен, Зедда, того больного мальчишку из лагеря. Увидеть розовый румянец на их щеках, услышать перезвон смеха возлюбленной, мудрое слово деда. Ричард предвкушал это.

— Гляди! — тонкий пальчик Дженнсен взметнулся к небу. — Оно движется за нами. Уверена — это пресловутое следящее облако, которое Рал послал за мной, за тобой, за шкатулками. Я не знаю, за чем ещё, но он придёт, Ричард, он не оставит нас!

Она говорила с таким пылом и волнением, что Ричард чуть не физически ощутил её тревогу. Он знал, что сестра права — тиран не остановится ни перед чем в погоне за своей целью.

— Дай шкатулки мне, — неожиданно решительно сказала Дженнсен. — Я — Первозданная Неодаренная, пока они в моих руках, облако не сможет их отследить.

Ричард понимал — она права. Но ему очень не хотелось снова подвергать сестру опасностям, так что он согласился нехотя, и лишь потому, что времени на спор у них не было.

Дженнсен перевесила себе на плечо его сумку, и тотчас следящее облако поплыло дальше. План сработал, давая им такое необходимое время.

В лагере времени даром Ричард терять не стал. Он первым делом вылил часть лекарства в ближайшую миску с водой, отправил Шона передать остальную часть зелья больным, а сам, аккуратно придерживая миску, чтобы не разбрызгать и капли, направился к тому месту, где Зедд исцелял народ.

Дженнсен шла следом, крепко сжимая сумку в руках, почти обнимая. Она дрожала от волнения, как дрожали и руки Ричарда, но утешать сестру и успокаивать себя времени не было.

Картина, которая открылась Искателю под навесом, удручала. Кэлен и Зедд лежали на подстилках, словно облитые грязью. Руки, шеи, лица — всё было чёрным, будто смерть пришла за ними, причём давно.

У ног Кэлен сидел знакомый Ричарду мужчина — тот смутьян-отец, который спорил с Зеддом час назад. Сейчас его взгляд, полный благоговения и трепета, был направлен на Кэлен. Исповеданный, Ричард умел их узнавать из числа прочих, даже если те были молчаливы. Он прошёл мимо мужчины, не удостоив его взглядом. Наверняка, у Кэлен был повод сделать с ним это.

Ричард подавил в себе все привязанности, заставив себя трезвым взглядом оценить ситуацию. Вены Зедда были чернее и вспухли больше, так что в первую очередь Искатель умыл его. Метнулся к возлюбленной и окропил её лицо, оглянулся на деда. Лекарство действовало, вены светлели на глазах, а дыхание больных становилось более свободным, более здоровым.

— Дженнсен, работает! — Ричард обернулся не сестру. На то место, где она только что стояла, но Дженнсен там не оказалось.

Она бежала так быстро, как могла. Прочь от своего чудовища-брата, к Даркену Ралу, единственному союзнику. Когда тот рассказал ей, что его верноподданные больны, Дженнсен знала, что оставлять всё на самотёк нельзя. Она сама предложила свою помощь. Нужно было изобразить союзницу Ричарда, чтобы тот не гневался на неё, передать лекарство бедным людям, а заодно выкрасть шкатулки. Следящее облако её дорогого брата должно было указать ей путь, и сейчас она бежала за чёрной тучей, молясь, чтобы Ричард как можно дольше не замечал её побега. Чтобы не догнал её.

Он заметил. Так скоро заметил её уход, и сейчас она слышала его топот за своей спиной. Ещё была надежда — добежать бы до озера, где подданные её милого брата защитят её. Но уже сейчас Дженнсен понимала, что не добежит. Она всё ещё была слишком слаба, а Ричард, хоть и ранен, но быстр, как дикий зверь. Разъяренный зверь, который разорвет, если поймает.

Он выкрикнул её имя своим лживым ртом. Оно прозвучало с фальшивым беспокойством, слишком неубедительно. Шкатулки в её руках — вот, что интересует его больше всего прочего, Дженнсен помнила это.

Нужно было спешить, но все попытки были тщетными, её брат-злодей был уже рядом.

Девушка вскрикнула, когда сильные руки обхватили её за плечи. Что-то острое впилось в её лопатку, и Ричард охнул. «Древко арбалетного болта», как успела подумать она, прежде чем руки развернули её, и она смогла воочию убедиться в правдивости своего предположения.

Она попыталась вырваться, начала звать на помощь, но его ладонь легла ей на рот, не оставляя малейших шансов на приход подмоги.

— Я уберу руку, но ты не станешь кричать, ладно?

Она кивнула, что согласна, и он дал ей немного свободы. Не так много, чтобы можно было вырваться, но столько, чтобы хоть чуточку успокоиться.

— Пожалуйста, не бей меня, — взмолилась она, прищуривая глаза.

Ричард взглянул на неё с удивлением.

— Не бить? О чем ты — я никогда не обижал тебя. Почему ты это сказала? Куда ты уносишь шкатулки?

Он лгал не краснея, но молчать Дженнсен более не хотела. Она решила, что больше не будет жертвой, встретится со своими страхами лицом к лицу.

— В замок Роттенберг, к Даркену Ралу. Туда, где ей и место!

Ричард переменился в лице, но вопреки её ожиданиям, не стал её бить.

— Если их получит Рал, нам всем конец, — сказал он, сжимая её плечи крепко, но не до боли.

— Он предупредил, что ты так скажешь, — она попробовала вырваться, но он продолжал держать. Сильный, не вывернешься.

— Что он ни говорил — это ложь.

Дженнсен ни секунды не верила. Она видела Даркена, ласкового и мягкого, Ричард же был вовсе не таким.

— Ты собирал шкатулки и заставлял людей убивать друг друга?

В ответ на её вопрос лицо его переменилось, в глазах вспыхнула ярость, а губы плотно сжались. Это было лучшим ответом.

— Отпусти руки, — процедила Дженнсен сквозь зубы.

Он отпустил. Медленно, неуверенно, но отпустил.

— Что с тобой? — спросил он с недоумением.

— Даркен Рал излечил меня после того, как твои люди чуть меня не убили, — ответила она, смело встречаясь с ним взглядом.

— Мои люди? — переспросил он, нахмурившись.

Дженнсен этим играм не верила. Из Ричарда актёр выходил так себе, свои истинные эмоции глубоко скрывать он не мог: раздражение, гнев — она видела их в каждом его движении.

— Они так избили меня, что я не могла вспомнить своё имя, — ответила она, желая хоть немного устыдить его, хотя очень сомневалась, что у этого человека вообще есть сердце.

— Дженнсен, Даркен Рал забил твою голову ложью, я не злодей…

На это она лишь рассмеялась. Брат предупредил её, что Ричард станет говорить нечто подобное.

— Послушай, всё это ложь, — продолжил он. — Ты помнишь, как мы встретились? Я спас тебя и нашу мать.

Что-то мелькнуло в голове, похожее на воспоминание — Ричард с мечом наперевес, ринувшийся в гущу сражения, разящий всех и каждого.

— Нашу мать захватила морд-сит, посланная Даркеном Ралом, помнишь?

Дженнсен вспомнила. Как укрывалась за холмом, пока Ричард вёл переговоры с женщиной в красном. Вспомнила, как та ткнула эйджилом их мать, как почернело её лицо, вспомнила себя, захлебывающуюся слезами, сидя в своём укрытии.

— Мы пытались спасти её вместе, — голос брата рисовал картинку в её голове. — Да, Дженнсен, я собрал вместе шкатулки Одена, но всё, что я делал, я делал ради того, чтобы спасти нашу мать.

Она видела всё яснее. То, как бежала по коридорам Народного Дворца, как пряталась за гобеленами. Она вспомнила, что сама похитила шкатулки у Даркена Рала. Почему? Потому что он был их врагом и делал ужасные вещи. Вспомнила Зедда, своего дедушку, вспомнила погребальный костёр, когда они с Ричардом проводили в последний путь свою мать. И она вспомнила, как брат отдавал приказы под магией Одена, но теперь она понимала, что то было влияние шкатулок, а не его истинные желания.

Всё вдруг стало так просто и так сложно одновременно, слёзы потекли по лицу. Слёзы скорби по утраченному брату-лорду, слёзы счастья по обретенному брату-Искателю.

— Я вспомнила. Всё.

Она всхлипнула, и Ричард обнял её.

Как можно было считать его врагом? Как можно было в его сожалении видеть ярость? Как можно было верить в доброту Рала?

Она вцепилась в Ричарда так сильно, как могла. Больше никакого обмана, никаких тайн.

— Идём, нужно спешить, — напомнил брат. — Даркен Рал уже, должно быть, на пути сюда.

Она кивнула. Совсем недалеко отсюда находились люди их тирана-брата, медлить не стоило, поэтому Дженнсен позволила вести себя.

В лагере, где лекарство уже вовсю действовало, чувствовалась радостная атмосфера. Зедд и Кэлен успели покинуть лежанки и сейчас следили за тем, чтобы лекарства хватало всем.

Дженнсен же наоборот приуныла. Рал дал пузырек ей, чтобы доказать, что любит свой народ. Хорошо, что его хитрость обернулась против него же, но так хотелось верить, что он искренний, честный.

— Что с тобой? — Ричард обнял её за плечи. — Ты вся дрожишь.

— Разочаровываться больно, — поговорила Дженнсен тихо. — Но я рада, что Рал мне солгал. Ты лучший брат, который у меня только есть.

— Единственный, — усмехнулся Ричард.

Дженнсен хотела возразить, но подошедший Зедд спутал все планы.

— Мы уходим, — сообщил он. — Рал наведается сюда с минуты на минуту. — Он глянул на Дженнсен. — Тебя, милая, нужно спрятать. Шон с дочкой останутся с тобой, а нам нужно завершить начатое.

— Убить Рала, — уточнил Ричард, хотя Дженнсен и так понимала это.

Нет, она не могла сказать ему, что Даркен Рал — их брат. Тогда Ричард непременно попытался бы найти иной путь. Иного пути быть не могло. Начертанное пророчество должно было исполниться, эмоции Ричарда только помешали бы.

— Идём, — согласилась она.

— Накину-ка я на всех сеть волшебника, — задумался Зедд. — Не на тебя, дорогая, магия с тобой не подействует, но ведь и следящему облаку тебя не найти. А с этим разберёмся потом, — он кивнул на арбалетный болт, торчащий из груди Ричарда. — Время не ждёт.

— Бывало и похуже, — отмахнулся тот и отбежал от них в сторону Кэлен. Дженнсен не стала идти следом, они с дедом пошли за Шоном, давая возлюбленным минутку времени.

Очень хотелось поделиться с кем-то своей тайной касательно Даркена Рала, но девушка не сделала этого. В конце концов, это было не так уж и важно. Даркен Рал не заслужил того, чтобы считаться братом.

В этот миг в замке Роттенберг тот, которого списали со счетов, ожидал добрых вестей. Даркен Рал сидел у камина, поглаживая котёнка за ухом. Он глядел на пламя, заставляя себя не бояться. Его отец был мертв, и никто более не мог заставить его страдать.

Котёнок играл с его пальцами, едва ощутимо покусывая их, и нежность, которую лорд испытывал к этому существу, была почти натуральной. Пребывая в хорошем расположении духа, Даркен Рал был щедр на добрые эмоции.

— Мой лорд, — голос Трианы потревожил его покой. Впрочем, хорошие вести не могли помешать.

Магистр кивком пригласил морд-сит войти.

— Получен новый рапорт, —

доложила она. — Первозданная Неодаренная снова на стороне Искателя, шкатулки у него.

Кажется, рука сжалась сильнее, чем требовалось, послышался хруст, и котёнок обмяк у лорда на коленях.

Даркен Рал опустил глаза к неподвижному тельцу. Сожаление объяло его. Искатель снова принёс разрушения. Если бы не эта весть, то полосатый малыш мог бы стать хорошим другом, по крайней мере, играть с ним было забавно. А теперь… Резким движением Рал бросил тушку в огонь, чтобы лишний раз не расстраиваться.

— Собирайся, — только и сказал он. — Вернёмся к озеру, а после — домой. Пора выпускать нашего божественного питомца из клетки. Скоро Искатель умрёт.

— Да, мой лорд, — Триана покинула покои, а следом вышел и Рал — начинало попахивать палёной плотью, а дурных запахов магистр не терпел.

* * *

Искатель нарушил наш мир. Снова. Я понимаю это, когда вижу пустой взгляд лорда Рала. Мы стоим на берегу этого треклятого озёра, где, как оказалось, все время были сокрыты шкатулки Одена. Ричард Сайфер, как неуловимый дух, скрылся в неизвестном направлении, а наши остолопы опять умудрились прошлёпать его из-под самого носа. Гнев лорда Рала, обращённый против деревни, не в силах исправить ту ужаснейшую ситуацию, что сложилась в результате всех поражений. Все три шкатулки и Книга Сочтённых Теней находятся у Искателя, а он теперь непонятно где, и очень скоро может нанести удар.

— Что будет теперь, мой лорд? — задаёт вопрос Далия.

— Будем надеяться, что трикстер готов стать нашей карающей дланью, — отвечает лорд Рал тихо.

Жив. Это первое, о чём я думаю при его словах. Локи жив, его ломают и очень скоро он послужит на благо Д’Хары.

— Написать послание Гарен? — Триана трогает сумку на бедре, где у неё, скорее всего, находится Книга Пути.

— Не нужно, — лорд Рал выуживает из полов своего халата маленький мешочек, расшитый звёздами. — Джиллер передал нам подарок. Вроде бы, этот порошок может перенести нас в Народный Дворец.

— Вроде бы, — фыркает Триана. — Если не расщепит нас по пути в такой же порошок.

Её слова резкие, без капли почтения, но лорд Рал не злится.

— Сейчас узнаем, — говорит он с лёгкой усмешкой. — Констанция, испробуешь первая, а по прибытии отпишешься в Книге Пути.

Я не знаю, чем сестра по эйджилу заслужила немилость, но она, видимо, признаёт свою вину. Не спорит, послушно протягивает руку, в которую господин тотчас отсыпает горстку порошка.

— Задумай место и брось порошок под ноги, — учит лорд Рал.

Он жестом велит всем нам отойти подальше, Констанция же прикрывает глаза и, сделав глубокий вдох, бросает порошок на землю.

Это действует так же, как и перемещения Локи, по всей видимости, только дым не зелёный, а красный, и дальность действия явно дальше. Намного дальше.

Сообщение от Констанции мы получаем буквально через десять минут. Многие недели пути она преодолела за один миг, удобная вещица — этот порошок. Джиллер, хоть и весьма скользкий, но способный и полезный.

— Хоть одна хорошая весть за всё время, — лорд Рал подзывает нас ближе. — Далия, Кара, задержитесь здесь. Я хочу, чтобы от деревни не осталось и щепки.

Я ощущаю разочарование, я-то думала, что с минуты на минуту вернусь в Народный Дворец, увижу, как далеко продвинулась Гарен в обучении Локи. Я хотела бы, чтобы всё наконец кончилось, чтобы он присягнул лорду Ралу в верности, выполнил задачу и занял достойное место среди союзников. Так несомненно и будет, с единственным различием — я всё это пропущу. Поручение господина может занять целый день, за это время Локи уже отправится за Искателем. Не знаю, каким образом он обнаружит его в бесконечности Срединных Земель, но уверена, что если кто и может сделать это, то только он.

— Мы сделаем всё в лучшем виде, мой лорд, — обещает Далия. Сжигать и разрушать она особенно любит, так что ставить под сомнение её обещания не приходится.

— Хорошо, — лорд Рал зачерпывает немного порошка и разделяет между собой и Трианой, а остатки прямо в мешочке отдаёт мне.

— Как только всё закончится, жду вас обеих в своих покоях, — дарит нам поощрение господин. — Я намерен подумать о наследнике с даром, вы обе как никто подходите для этих целей.

Он целует сперва Далию, затем меня, долго, обещающе, и это, несомненно, величайшая честь. Вот только воспринимается это без былого энтузиазма. Локи показал мне мир, где можно жить так, как хочется — выпадать из жизни почти на год мне вовсе не хочется, а наследник у лорда уже есть — наш сын. Смог же Паниз Рал развить способности из ничего, почему мой мальчик не может? Пожалуй, стоит напомнить об этом магистру в свободное время. Кто знает, может он и внемлет моим словам.

А пока… Пока я иду вместе с Далией сжигать деревню, хоть впервые понимаю, что это не выход. Это скорее месть, чем акт правосудия. Об этом тоже следует поговорить с господином позже. И возможно — эта деревня станет последней из сожженных. Это воля лорда Рала, я должна выполнить её, хоть в глубине души чувствую, что не хочу этого делать. Предатели заслужили наказания, вот только наша затея не принесёт ничего, кроме ненависти. Если лорд Рал хочет любви своего народа, он должен показывать свою милость через прощение. Впрочем, что я знаю в политике?