Империус (гет)

Нимфадора Тонкс отсутствующим взглядом уставилась в серый потолок приемной уровня пять Института бешенства, мечтая оказаться где угодно, но не здесь.

Четверть часа назад Ремус снова отправился на загадочный уровень шесть в компании Александра Аливарда. Эти пятнадцать проклятых бесконечных минут тянулись так долго, что у нее было более чем достаточно времени, чтобы тревога за безопасность Ремуса достигла эпичных пропорций. Как обычно, они встретились в «Трех метлах» в воскресенье через две недели после их прошлого визита в институт, и после того, как она заставила его поклясться, что он будет осторожен, а он заставил ее признать, что он на самом деле в состоянии сделать это, и поэтому она может спокойно выпускать его из виду, несмотря на признанную угрозу, они вместе трансгрессировали на знакомую станцию в Йоркшире и снова направились в институт на поезде.

И вот она опять застряла в этом сером и тихом помещении и с ума сходит от беспокойства за друга, снова находившегося в руках людей, которые, как они знают наверняка, собирались ставить на нем эксперименты.

Не говоря уже о том, что она готова была на стену лезть от скуки.

Ее также интересовало, что Фелиция рассказала о ее, прости господи, поисках туалета, потому что на этот раз ее не оставили в одиночестве. Сначала появились Зелия и Дольф, занятые каким-то идиотским обсуждением свойств волчьего противоядия, а затем прибежала Симона и, кратко улыбнувшись, уселась за свой стол, тряхнула неестественно рыжими волосами и принялась пальцами с плохо накрашенными ногтями перебирать бумаги.

А Тонкс мечтала поразвлечься.

Ей очень не хотелось упускать возможность поближе познакомиться с кабинетом Ребекки. Омут памяти в их ситуации оказывался бесполезным: нельзя переворачивать страницы дневника, который ты только видел, или же открыть также только виденный снаружи ящик стола. Но, учитывая, как много информации дали им всего несколько случайно прочитанных строк, Тонкс очень хотелось еще раз заполучить этот таинственный дневник в свои руки и, может быть, раз и навсегда определить роль Ребекки Голдштейн, а также поискать и другие улики. С сидящей за своим столом Симоной, однако, не пройдет даже набивший оскомину трюк с поиском туалета.

Елки зеленые! Она мракоборец! Она член Ордена Феникса, она человек действия и полна энергии! Она не создана для того, чтобы просто сидеть и ждать, ждать, ждать…

— Ах ты ж черт!

Тонкс резко подняла голову. Симона вскочила на ноги.

— Зелия, — объяснила маленькая женщина, потрясая какой-то бумагой. — Она ничего никогда не подписывает. Говорит, что каждая подпись ворует часть ее души. Я уже давным-давно говорю, что нужно заказать ей факсимиле. — Симона посмотрела на Тонкс, и та сочувственно улыбнулась. — Вы не обратили внимания, куда они с Дольфом пошли?

Так уж случилось, что Тонкс как раз точно знала, куда направились эти двое. Она видела, как Зелия и Дольф удалились по коридору справа от нее, обсуждая необходимость что-то забрать из лаборатории.

Но такой ответ не даст ей поразвлечься.

Напустив на себя лучший из глупых видов Ундины, Тонкс улыбнулась.

— Вниз, — без всякого стыда соврала она. — Они хотели поговорить с резидентами, я так поняла.

Симона раздраженно надула щеки, став похожей на мышь-песчанку.

— Типично. Посидите тут одна несколько минут?

— Конечно! — Легкостью, с которой Тонкс произнесла это слово, можно было гордиться, потому что мысленно она горячо повторяла совсем другое: «Проваливай, проваливай…». — Я буду в полном порядке, — заверила она Симону и, взмахнув планшетом, добавила: — Если мне станет скучно, мне есть что почитать.

— Если вы уверены… Я скоро вернусь.

— О, не торопитесь! — на этот раз совершенно искренне воскликнула Тонкс. Симона зашла в кабину лифта и, улыбнувшись, задвинула решетку. Через мгновение она исчезла из вида.

Тонкс сразу же вскочила на ноги. Она знала, что у нее не так уж много времени, но даже быстрого взгляда на дневник…

Она подошла к двери в кабинет Ребекки и протянула руку к ручке…

— Все еще ищете туалет?

Тонкс подпрыгнула от неожиданности и обернулась с колотящимся в груди сердцем.

Фелиция Хэтауэй глядела на нее из сумрака арки коридора, но на этот раз она выглядела совсем не дружелюбно. Ее руки были скрещены на груди, а на лице застыло хмурое выражение. Медленно она выгнула бровь.

И Тонкс мгновенно поняла, что на этот раз враньем она не отделается.

— Я так и знала, — мягко сказала Фелиция, продолжая буравить Тонкс взглядом. — В прошлый раз у меня возникли подозрения, но теперь я уверена. Вы что-то ищете здесь, не так ли? Разнюхиваете.

«Ох, я попалась».

Тонкс слабо улыбнулась.

— Что заставило вас прийти к этому выводу? — легкомысленно воскликнула она, тогда как на самом деле ей казалось, что ее внутренности стягиваются в тугой узел.

«Не выдавай нас, ты и представить себе не можешь, что стоит на кону…»

Выражение Фелиции немного изменилось.

— Ну, я уже дважды поймала вас у этой двери, — слегка пожав плечами, ответила она. — Если только вы внезапно не потеряли память, я не вижу, как вы могли снова перепутать этот кабинет с туалетом. И, кроме того… — она слегка улыбнулась, — я знала, что Ремус никогда бы не взял себе в помощницы настолько глупую барышню, как вы, без веской на то причины. На самом деле вы вовсе не такая простушка, какой хотите казаться, верно?

Перед Тонкс возникли несколько возможных вариантов поведения: побег, отрицание, тупость Ундины. Но неожиданно для самой себя она вдруг решила быть честной.

— Объяснить будет непросто, — признала она сухо.

Фелиция широко улыбнулась, и хмурое выражение исчезло с ее лица. Тонкс ощутила, как неприятный узел в животе расслабился. Возможно, ее все же не выдадут…

— Наверняка, — согласилась Фелиция и снова посерьезнела. — Вообще-то, я должна вызвать охрану.

Тонкс снова напряглась.

— И вы собираетесь это сделать?

— Нет, — улыбнулась Фелиция. — Потому что вы пришли сюда с Ремусом, а он не настолько туп, чтоб поверить в ваши глупые улыбки и бездумную веселость. Так что он должен вам доверять. А я доверяю ему.

Тонкс неожиданно улыбнулась.

— Он заслуживает доверия.

Побледневшая Фелиция молча кивнула. Она выглядела так, словно собиралась нырнуть в незнакомые глубины.

— Вы знаете, что здесь что-то не так, — внезапно сказала она, нервно оглядывая пустые коридоры. — Вот почему вы пытаетесь пробраться в этот кабинет. Вы подозреваете Ребекку.

Тонкс сжала губы и ничего не ответила. Ее молчание, однако, явно стало подтверждением опасений Фелиции.

— Что ж, я считаю, вы правы, — продолжила она шепотом. — И я думаю, что нам с вами и Ремусом нужно поговорить…

* * *

— Бессмысленно!

Ребекка Голдштейн опечатала вход в лифт, ведущий к уровню шесть, излишне яростно барабаня палочкой, и развернулась к Ремусу.

— Судя по всему, ваш Авель по-настоящему презирал вашего отца, профессор, раз уж он так яростно реагирует на каждый ваш визит. — Буравя Ремуса взглядом, она продолжила: — К сожалению, это означает, что все дальнейшие попытки проведения экспериментов в вашем присутствии будут столь же бессмысленными, как и сегодня. Пока он считает вас вашим отцом, он не потерпит вашего присутствия.

Ремус подавил идиотское желание извиниться за столь неудачную с точки зрения Ребекки генетическую особенность. Он вернулся в институт спустя две недели и обнаружил — к своим облегчению и замешательству — что ничего не изменилось. Знакомая последовательность событий: сопровождение Симоны, нервная Тонкс, оставшаяся ожидать в приемной, дорога к уровню шесть и психотическая встреча с возбужденным Авраамом Каином, закончившаяся применением седативных препаратов и крайним раздражением руководительницы института. Какие именно эксперименты планировала Ребекка, ему узнать не удалось, но невозможность их проведения явно не способствовала улучшению ее настроения.

Несмотря на то, что Ремус говорил Тонкс в поезде, он все пытался рассмотреть в поведении Ребекки Голдштейн что-нибудь подозрительное. К настоящему времени ему не удалось обнаружить ничего, что не согласовывалось бы в его представлении с ее характером — ее холодная грубость, резкость, неприкрытая неприязнь к нему, но ничего такого, что указывало бы на ее принадлежность к пожирателям смерти. В конце концов, если бы неприязнь к нему свидетельствовала о злобном нраве, то большая часть волшебников оказалась бы яростными сторонниками Волдеморта.

Ремус уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, как стена справа от него замерцала, и из лифта вышел Кролл, сжимающий в одной руке пустую пробирку, а в другой — свою палочку.

— Он отрубился, — заявил он сходу. — Говорите что угодно о странных верованиях Зелии, но она знает, как сварить хорошее седативное средство.

Ребекка изогнула губы.

— Александр остался на страже?

— Да. — Так же раздраженно, как и Ребекка, Кролл опечатал вход в лифт и убрал палочку в карман мантии. — Все с теми же своими жизнелюбием и заразительным энтузиазмом, — добавил он. Приподняв брови, он посмотрел на Ремуса. — Наш тихоня-профессор явно знает, как произвести впечатление, — заметил Кролл с ухмылкой. — Всего один взгляд, и мы имеем дело с бешеным оборотнем.

Его язвительное замечание не позабавило Ребекку.

— Бунтующим бешеным оборотнем, что снова откладывает наши исследования, — ядовито добавила она. Ухмылка мгновенно пропала с лица Кролла. — Поговори с Зелией. Может быть, она сможет сварить нам какое-нибудь успокаивающее зелье. Мне не хотелось бы, чтобы наш подопытный субъект во время эксперимента находился под воздействием каких-либо медикаментов, однако учитывая остроту его чувств к профессору, я не вижу альтернатив.

С этим Ребекка снова холодно посмотрела на Ремуса. Голос разума подсказывал ему, что в этот момент стоит промолчать, но он не собирался его слушать.

— Позвольте узнать, какие именно эксперименты вы планировали провести?

Если это возможно, выражение лица Ребекки стало еще мрачнее.

— Не позволю.

Ремус ощутил зарождающееся раздражение.

— Раз уж я вовлечен в эти эксперименты, думаю, я имею право знать, в чем они заключаются.

Ребекка гневно сверкнула глазами.

— Это мой проект.

— И я в нем участвую.

— По моему приглашению.

— Вот именно, — заметил Ремус, гордясь тем, что ему удалось не повысить голоса, особенно учитывая снова появившуюся на лице Кролла ухмылку. — Вы пригласили меня сюда. Но пока все, что вы делаете, это ограничиваете мои передвижения и грубите мне. — Ремус глубоко вдохнул, осознавая опасность затрагивания этой темы в разговоре с раздраженной Ребеккой. — Например, после встречи с Дольфом Греймуром мне бы хотелось спуститься и пообщаться с другими резидентами…

Едва только произнеся это, он осознал, что допустил ошибку.

— Вы полагаете, что находитесь здесь для развлечения? — яростно сверкая глазами, спросила Ребекка. — Что мы должны принять вас с распростертыми объятиями и устроить экскурсию по территории? — Кролл хохотнул на это замечание. — Вы здесь, профессор, чтобы помочь мне с моими исследованиями. Не ошибитесь, решив, что вы находитесь тут на равных со мной. Вы всего лишь прославленный стимулятор для моего подопытного субъекта и ничего больше.

Что ж, во всяком случае она наконец-то сказала правду.

— И все же вам потребовалась моя помощь.

— Мне не нужна ваша помощь.

— Тогда зачем вы продолжаете приглашать меня?

— Я и сама начинаю задаваться этим вопросом, — холодно проговорила она.

Кролл скрестил руки на груди; его ухмылка стала еще шире. Очевидно, его забавляла эта ситуация.

Неожиданно Ремус ощутил себя крайне уставшим. Уставшим от Ребекки и ее грубости, уставшим от Кролла и его ухмылок, уставшим от необходимости находиться в компании этих людей. Уставшим от невозможности, в отличие от его спутников, сказать, что именно он о них думает.

Пришло время исправить эту несправедливость.

— Мне кажется странным, что вы зарабатываете на жизнь исследованиями здесь, — заметил он спокойно, — раз вам так не нравятся оборотни.

К его удивлению, в ответ Ребекка рассмеялась.

— Оборотни мне очень даже нравятся, профессор, — ровно ответила она. — Мне не нравитесь лично вы.

— Вы меня не знаете, — возразил Ремус.

— Я знаю достаточно, — с яростью сказала она. — Я знаю, что оборотень, дважды подвергший опасности жизни невинных детей, не должен находиться на свободе и тем более зваться профессором. После того, как три года назад вы бесконтрольно носились по территории школы, где вам мог попасться любой ребенок, они взяли вас назад! — повысив голос, продолжила она. — И после того, как перед Рождеством вы заманили бешеного оборотня в Большой зал, полный детей, вас не вышвырнули вон! Другие оборотни, чьи ошибки были куда менее опасными, обречены проводить свои жизни в этих стенах! Позор всему волшебному сообществу, что вас вообще и близко подпускают к Хогвартсу!

Вот теперь что-то стало проясняться. Ремус глядел на нее, на ее разъяренное лицо, на ее сверкающие глаза, и наконец картинка сложилась.

Любой ребенок… Голдштейн…

Внезапно он осознал несколько вещей: личный характер ее ненависти, то, с каким презрением она произносила слово «профессор», обращаясь к нему, и, разумеется, причина, по которой она показалась ему знакомой в их первую встречу. Он не мог поверить, что не понял этого сразу. Она была похожа на…

— Энтони, — сболтнул он, и Ребекка сжала челюсти. — Энтони Голдштейн, шестой курс, староста Когтеврана. Я учу вашего сына.

— Вы подвергаете моего сына опасности.

Заботливый родитель. Ремус вздохнул. Он с легкостью мог ее понять, конечно, мог — какой матери понравится, что ее ребенок находится в непосредственном контакте с существом, об опасности которого она знает лучше других? Он знал об этом, когда увольнялся в первый раз. Знал и тогда, когда пытался уйти в прошлом ноябре — ее страхи были близки ему, как никому. Но какими бы искренними ни были ее чувства, они никак не облегчали его жизнь в данный момент.

Они также не добавляли весу его аргументам в этом споре. Глубоко внутри он был с ней абсолютно согласен.

— Я принимаю предосторожности, — сказал он гораздо спокойнее, чем себя чувствовал. — Пью волчье противоядие и…

— Волчье противоядие не помешало вам вырваться на свободу три года назад, — резко перебила его Ребекка. — Волчье противоядие не помешало вашей звериной битве с Авраамом Каином в холле Хогвартса. Энтони был там, глупый мальчишка, он помогал перенести раненого профессора и в итоге оказался в Черном озере, спасаясь от опасности, которой его подвергли вы. Все Рождество он был вынужден лечиться от простуды.

— Энтони повел себя очень храбро…

— Энтони повел себя очень глупо! — снова перебила его Ребекка. — Всю жизнь его учили опасностям, которые несут в себе оборотни. И все же он остался рядом тем днем, подвергся опасности из-за того, что по какой-то немыслимой причине вы ему нравитесь! Я не знаю, как вам удалось запудрить ему мозги…

Его симпатия быстро превращалась в раздражение.

— Я никому ничего не пудрил. Я всего лишь учил…

— Тому, что оборотни добрые и ласковые, и все совершенно необоснованно их боятся? — В ответ на эти ядовитые слова Ребекки Кролл открыто расхохотался. — Вы и сами знаете, что это ложь.

Эта реплика была болезненно близка к истине, но Ремус решил не сдавать позиций.

— Я никогда не говорил таких глупостей…

— Тогда вы лучше других должны понимать, что не имеете права учить вовсе! — прорычала она. — Вы самый настоящий лицемер, профессор Люпин. А теперь убирайтесь. Меня уже тошнит от вас.

Резко развернувшись на пятках, Ребекка поспешно удалилась по коридору, оставив Ремуса в компании жестоко ухмыляющегося Кролла.

— Ой, — радостно проговорил он. — Кажется, вы ее расстроили.

Никогда в жизни еще Ремусу так не хотелось кого-то ударить. Невероятным усилием воли он подавил это желание.

Его сомнения относительно Ребекки Голдштейн и пожирателей смерти вернулись. Теперь, когда он знал причину ее нелюбви к нему, понимал ее, он больше не мог объяснять это ее службой Волдеморту, подобно Тонкс. Да, они до сих пор не знали, что заставило ее пригласить его сюда, к тому же еще оставался вопрос с заклинанием Империус. Но ее отношение к нему объяснялось возмущением разъяренной матери по отношению к человеку, подвергшему опасности ее сына.

Вполне оправданное возмущение — отчасти он был с этим согласен.

«Потому что вы настоящий лицемер, профессор Люпин».

— Вы просто невероятно популярны, — прервал его унылые размышления голос Кролла. — Несколько дней назад я разговаривал со старым другом, и он сообщил мне, как хорошо относится к вам. Слова, которыми он вас описывал, сияли, как брюхо дракона. Мне показалось, что он любит вас так же, как и наша дорогая Ребекка. — Ремусу показалось, что сейчас лицо Кролла наконец-то лопнет от самодовольной ухмылки. — Вы его, кстати, тоже хорошо знаете. Его зовут Северус Снейп.

Ремус уставился на него. Что ж, это многое объясняет.

— Он рассказал мне о ваших прославленных днях в школе и невероятных успехах на поприще обучения детей, — продолжил Кролл едко. — Его чуть не разорвало, когда он попытался описать все ваши достижения разом. — В своей чванливой и самодовольной манере высокий мужчина повернулся в направлении, в котором исчезла Ребекка. — До свидания, профессор, — мягко сказал он. — И после этого… — он кивнул вслед удалившейся коллеге, — могу добавить: скатертью дорожка. Я бы пожелал вам всего хорошего, — с улыбкой добавил Кролл, — но это будет неискренне. И я бы сказал, что надеюсь вас больше никогда не увидеть, но… — Он мерзко хихикнул и устремил взгляд к потолку, намекая на уровень шесть. — Подозреваю, что это будет неправдой. Думаю, вам все же может повезти когда-нибудь увидеть уровень резидентов.

С этим Кролл также удалился, насвистывая на ходу.

Ремус глядел ему вслед. Рыбак рыбака видит издалека, вот уж правда. Но если Кролл дружит со Снейпом, кто еще входит в их милую компанию?

— Ремус!

Он подпрыгнул, когда кто-то прошептал его имя. Резко обернувшись, он, к своему удивлению, обнаружил Тонкс в образе Ундины и Фелицию Хэтауэй, при этом последняя глядела на него с тревогой.

— Ты в порядке? — спросила она, и Ремус обратил внимание, какой бледной была ее кожа на фоне темных волос. В ответ на его пораженный вид Тонкс состроила рожицу.

— Мы слышали, — призналась она хмуро. — Мы с Фелицией беседовали в приемной, когда очаровательная диатриба Ребекки донеслась до нас. Мы подошли ближе, чтобы понять, в чем дело, и… — Она слегка пожала плечами, и на ее измененном лице Ремус видел облегчение и нервозность. — Что ж, полагаю, наше дальнейшее расследование отменяется.

Ремус устало нахмурился.

— Это я виноват. Мне следовало придержать язык.

Фелиция пораженно глядела на него.

— Я удивлена, что ты хочешь вернуться, — резко сказала она. — Даже мне не хочется возвращаться сюда, а ведь я здесь работаю.

Тонкс бросила на Фелицию красноречивый взгляд.

— Фелиция, почему бы вам не рассказать Ремусу то, что вы рассказывали мне пару минут назад? Как вы понимаете, думаю, ему будет интересно послушать.

Фелиция вздохнула.

— Ты пришел сюда не только потому, что тебя пригласили, Ремус, — неожиданно заявила — не спросила — она. — Ты здесь, потому что это место воняет, как забродивший котел волчьего противоядия, и вы с Ундиной хотите знать, почему.

Сказать, что Ремус был потрясен — ничего не сказать. Он посмотрел на Тонкс.

— Не надо так на меня глядеть, — с легкой ухмылкой отмахнулась та. — Она сама догадалась.

— Было совсем несложно, — улыбаясь, заметила Фелиция. — Ремус, ты бы никогда не стал работать с кем-то настолько безмозглым. Даже из жалости. Даже твое бесконечное терпение уже давно бы лопнуло. И, Ундина, никто не забывает, где находится туалет, несколько раз подряд.

Тонкс рассмеялась, а Ремус улыбнулся.

— Верно подмечено, — сказал он.

Фелиция улыбнулась в ответ.

— Мои способности к наблюдению безграничны, — сухо заявила она. Покачав головой, она вдруг стала выглядеть усталой. — Но они и вовсе не нужны, чтобы понять, что здесь происходит что-то неладное.

— Ты заметила что-то странное? — сразу же заинтересовался Ремус.

Фелиция хмуро встретила его взгляд и снова вздохнула.

— Я заметила, что здесь все странно, — призналась она устало, следя за тем, чтобы говорить тихо. — В последние несколько месяцев тут все изменилось. Здесь находится то, чего и близко не должно быть, хранятся секреты, люди ведут себя странно. И все здание пропитано такой неприятной атмосферой, чего ранее не было. И мне это не нравится. Совсем не нравится. — Она нервно огляделась. — Я знаю, вы тоже ощутили эту атмосферу. Знаю, что вы здесь именно по этой причине. Возможно, чтобы как-то исправить ситуацию. — Ремус удивленно взглянул на нее, и Фелиция слабо улыбнулась. — Я знаю тебя, Ремус. И я знаю, какое выражение появляется на твоем лице, когда ты что-то замышляешь. — Она тихо рассмеялась, а затем снова посерьезнела и закончила: — Но я не хочу обсуждать это здесь. Мы с Ундиной на собственном опыте только что убедились, что кто угодно может подслушивать.

— Мы поболтали, — продолжила Тонкс так же тихо, — и решили встретиться позже. Я расскажу тебе, когда выберемся отсюда.

Ремус только кивнул, все еще переваривая информацию, полученную в ходе бесед за последние несколько минут. Ему в голову пришла неприятная мысль.

— Все это хорошо, — сказал он, — но что бы ты нам ни рассказала, Фелиция, сомневаюсь, что меня еще раз сюда впустят, чтобы что-то предпринять. Думаю, я в последний раз посетил институт в качестве гостя.

Тонкс наградила его недовольным взглядом, явно поняв, что он имел в виду. Фелиция же кусала губы.

— Может быть, ты прав, — сказала она, вдруг посмотрев на него. — Мне послышалось, или Кролл упомянул, что ты хотел бы побывать на уровне резидентов?

Ремус нахмурился.

— Мне просто было любопытно… — начал он осторожно.

— Насколько сильно твое любопытство? — со значением глядя на него, спросила она.

Тонкс и Ремус переглянулись.

— Очень сильно, — ответила Тонкс. — А что?

Глаза Фелиции горели; она стиснула зубы и посмотрела на Тонкс, а затем на Ремуса.

— Потому что у меня есть допуск к тем уровням, — тихо сказала она. — И если это ваш последний визит, я считаю, вам следует все хорошенько осмотреть, вы согласны?

Ремус глядел на свою школьную подругу, на ее сияющие глаза и решительно расправленные плечи, понимая, что она ставит на кон свою работу, а если их подозрения насчет происходящего здесь верны, то, вполне вероятно, и свою жизнь, ради чего-то, что она до конца не понимает.

— Ребекка мне запретила, — честно признался он. — Я не хочу, чтобы из-за нас у тебя были неприятности.

Фелиция грустно улыбнулась.

— Я думаю, у меня уже неприятности, раз я работаю здесь, — призналась она. — Я хочу сделать это, Ремус. И если мы будем осторожны, Ребекка никогда не узнает.

Тонкс и Ремус обменялись взглядами.

Это был риск, риск для работы Фелиции, прикрытия Тонкс и жизни Ремуса. Но это также была их единственная возможность.

Они вместе кивнули.

— Если ты абсолютно уверена в своем решении, — сказал он, — тогда пошли.

Фелиция с трудом сглотнула.

— Уверена, — ответила она. — Следуйте за мной.