Маргаритка для Марго (гет)

Билл с трудом разлепил веки. Вернее, открылся только правый глаз. Вся левая половина лица нещадно горела. Последнее, что он помнил, был разъяренный блеск в глазах Сивого, привкус крови во рту и дикая жгучая боль, от которой он потерял сознание.

Почему же так темно?

Он глубоко вдохнул и ощутил легкий приятный аромат луговых трав — ромашки и шалфея.

— Тш-ш-ш... Все хорошо, Билл. Ты в больнице. Все хорошо, — произнес дрогнувший, смутно знакомый женский голос. Кто-то склонился над ним, но он не мог разглядеть лица.

Билл дернулся от острой боли и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда чьи-то пальцы коснулись воспаленных ран на лице, нанося лекарство. Но сразу почувствовал желанную прохладу, и боль отступила.

— Марго... — прохрипел он, силясь приподняться, чтобы получше рассмотреть ее.

— Тш-ш-ш. Я здесь, — тихо ответила "Марго" и легким надавливанием на грудь заставила опуститься обратно.

Он видел силуэт на краю кровати, чувствовал, тепло чужой руки на своей, как прохладные пальцы ласково гладили по лицу или перебирали его волосы. Билл даже запомнил теплое дыхание на щеке и нежное прикосновение губ.

— Спи, — мягко попросила "Марго" и начала не то шептать что-то, не то напевать. И Билл заснул, убаюканный ее ласковыми поглаживаниями и тихим голосом.

Утром он обнаружил на стуле возле своей кровати спящую Флер, но так и не решился спросить у нее, была ли вчера здесь Гермиона или это лишь игра его воспаленного воображения.

* * *

В оборотня он не превратился, и это радовало.

Первым делом Билл потребовал зеркало и долго рассматривал свое отражение, проводя пальцами по уродливым шрамам. Что ж, красавчиком он себя никогда не считал, а теперь и подавно. А увидев неподдельное восхищение в глазах Флер, он успокоился окончательно. Раз невесту вполне устраивала его новая внешность, то и Билл не видел смысла в дальнейших переживаниях. Вдобавок к новой внешности у него обнаружилась тяга к не прожаренному мясу.

Гораздо позже Билл заметил другие перемены в себе. Помимо обострившихся чувств, складывалось ощущение, что глубоко в душе затаилась некая сущность, которая теперь стала его вторым «Я». Вот только это альтер эго разительно отличалось от того, к которому привык Билл. Правда для того, чтобы взять контроль над его эмоциями, у этого недозверя внутри попросту не хватало сил.

И если в полнолуние Билла частенько преследовала бессонница и безотчетная тревога, то в обычные дни — сны с Гермионой.

Во снах Билл снова целовал ее в Хогсмите. Затем появлялся Поттер, и Гермиона с упоением целовала уже его, а после благодарила Билла за познавательный урок. Еще были сны, в которых Билл буквально выдергивал ее из объятий Гарри. Иногда после этого счастливая Гермиона принадлежала ему, а иногда — яростно вырывалась и в слезах убегала искать исчезнувшего Гарри.

После таких снов, Билл просыпался в холодном поту. Резко садился на постели, восстанавливая сбитое дыхание и утихомиривая сердце. В который раз уже за неделю? Второй? Третий? Горький хриплый смех рвался из горла. Билл потирал ладонями лицо и запускал пальцы в волосы, чтобы сильно дернуть и скривиться от острой боли, проклиная Мордреда и всех его потомков. Потому что заслужил эту боль. И все для того, чтобы прогнать навязчивые мысли.

Глупые, непристойные, неправильные. Запретные. Болезненные.

Но сладкие... Как мед. Приторный, теплый, тягучий мед.

Гречишный. Как ее глаза...

С горьковатым привкусом. Как ее губы...

Если Флер была рядом в такие моменты пробуждения, Билл набрасывался на нее, выплескивая накопившееся отчаяние. А Флер будто понимала, что его что-то гложет, что ему необходимо избавиться от той боли, которая непрерывно сжигает его душу. Она никогда не спрашивала, не упрекала, и Билл был ей благодарен за возможность сбросить тяжкий груз, забыться и почувствовать себя счастливым.

* * *

Все последующие события разворачивались с такой скоростью, что ни на переписку с Гермионой, ни на разговоры не оставалось времени: операция "Семь Поттеров", сорванная Пожирателями их свадьба с Флер, вынужденный побег Гермионы, Рона и Гарри, переезд с Флер в Ракушку.

Когда позже Рон спросил разрешения пожить у них, Билл несколько дней ходил сам не свой, не понимая, почему младший брат оставил Гермиону и Гарри в лесу одних. Билл знал, что Рон разорвал отношения с Лавандой, но почему тогда до сих пор не признался Гермионе в своих чувствах? Неужто решил пустить все на самотек? Или надеялся, что они не воспользуются предоставленным шансом?

Билл тряхнул головой, прогоняя навязчивое видение, в котором Гермиона и Гарри окончательно теряют голову, наплевав на чувства других. Нет, Гарри слишком порядочен, чтобы воспользоваться моментом. Да и Гермиона достаточно благоразумна. Но Билл все равно ощущал досаду за сестру. И почему-то к раздражению примешивалось еще одно желчное чувство, неприятно царапающее изнутри. Глупо, но призрачная надежда, возникшая после поцелуя в саду у Норы, все еще тлела в его душе. И он никак не мог решиться покончить с нею.

* * *

Билл не спеша брел от моря к дому, сунув руки в карманы. Вчера вернулись Рон, Гермиона и Гарри, чей побег из Малфой-мэнора был омрачен гибелью Добби. Теперь Гарри хотел более решительных действий, а Гермиона поддерживала его во всех начинаниях. Рон по-прежнему сомневался, но по его глазам было видно, что он готов признаться Гермионе в своих чувствах. Просто ждет подходящего момента. Что же чувствовала Гермиона, невозможно было понять. По крайней мере, теплота в карих глазах доставалась в основном Гарри, хотя иногда перепадало и Рону. Из-за всего происходящего Флер заметно нервничала, хотя старалась не подавать вида, что ее что-то беспокоит.

Билл хотел уже открыть дверь, как услышал приглушенные голоса со стороны кухонного окна.

— Я не нравлюсь тебе, Флер, — в голосе Гермионы звучала легкая грусть. — Только никак не пойму, почему?

Осторожно заглянув в открытое окно, Билл увидел, как Гермиона, повернувшись лицом к Флер, вытирала руки кухонным полотенцем. Его невеста тяжело вздохнула.

— Ты поступаешь необдуманно, — спустя какое-то время ответила вейла.

— В каком смысле?

— Ты 'газве не понимаешь? — голос Флер был полон неподдельного отчаяния. — С тобою 'гядом он становится сове'гшенно д'гугим! Он будто оживает. А ты только изводишь его.

Билл видел, как напряглась Гермиона, стиснув полотенце так, что побелели костяшки пальцев.

— Рон сам виноват, что бросил нас в лесу, — запальчиво пояснила она.

— 'Ечь не о 'Гональде, — горько усмехнувшись, заметила Флер и после глубокого вздоха продолжила: — Я устала бо'готься с п'гиз'гаками, Ге'гмиона. Каждый день, каждую секунду мне п'гиходится сопе'гничать с той, кто завладела его се'гдцем. И мои ча'гы на него п'гактически не действуют. А я п'гобовала, — с горечью призналась Флер, и Билл отчетливо услышал, как охнула Гермиона. — Скажи мне, он нужен тебе? Если да, заби'гай его и не отдавай никому. А если нет, то скажи ему! Билл заслуживает знать. А я буду ста'гаться изо всех сил вылечить его из'ганенное се'гдце. Только не заставляй его ждать и постоянно с'гавнивать меня с тобой.

Билл боялся пошевелиться. Он вжался в стену у окна, совершенно позабыв, что надо дышать.

— Флер...

— Не надо, Ге'гмиона, не гово'ги ничего. Когда я ухаживала за ним в госпитале, он часто звал тебя в б'геду. Я... я была там.

Биллу показалось, что у него оборвалось сердце одновременно с надрывным вздохом Гермионы. Флер все знает.

— Я не знаю, что чувствую к нему, — после паузы тихо призналась Гермиона. — Он всегда казался мне таким взрослым и привлекательным, таким умным и рассудительным. Он так понятно объяснял многие сложные вещи! Он принимал меня такой, какая я есть. И мои дурацкие заскоки, и занудную дотошность, и стремление объять необъятное. Хвалил за успехи и подсказывал, где я облажалась в случае неудач. Постепенно я настолько привыкла к Биллу, что уже не представляла своей жизни без него. Но я так виновата перед ним... И перед тобой.

Хватит, это зашло слишком далеко! Билл уже хотел выйти из своего укрытия, чтобы прервать откровенный разговор, как следующий вопрос заставил его замереть.

— Билл знает о твоих чувствах к 'Арри?

Гермиона промолчала. Наверное, она просто кивнула, потому как продолжила говорить после тяжелого вздоха:

— Все так запутанно... Я люблю Гарри, — в ее голосе послышались отголоски отчаяния и смирение. — Очень люблю. Но никогда не позволю себе перейти дорогу Джинни. Мне кажется, что с нею он непременно будет счастлив. Как и Билл с тобою.

Он услышал, как на этот раз ахнула Флер. А когда снова заглянул в окно, то увидел, что девушки стоят обнявшись.

* * *

Билл нервно мерил шагами маггловский гостиничный номер.

Прошло уже три года с момента памятного разговора на кухне Ракушки, а он только сейчас решился расставить все точки над «i».

Он чувствовал себя подлецом, но заметное похолодание в отношениях с Флер и ее категорический отказ заводить детей наталкивали на определенные мысли. К тому же, не помогали никакие уговоры — Флер оставалась непреклонна.

Билл остановился у окна, наблюдая за проезжающими автомобилями.

Черт! Какого Мерлина он вообще тут делает? Спроси его, и он сам не смог бы толком объяснить, зачем отправил патронуса Гермионе с просьбой встретиться.

Что он скажет ей? Что?

Почему она стала встречаться с Роном?

Почему позволила Гарри и Джинни довести дело до помолвки?

Почему подружилась с Флер, но по возможности избегает общих семейных ужинов?

Почему она вечно старается осчастливить всех, кто рядом, но напрочь забывает о собственном счастье?

Он рассеянно провел рукой по волосам и резко обернулся — тихий цокот каблучков за дверью возвестил о приходе Гермионы.

К его удивлению, она не набросилась на него с вопросами. Зайдя в номер, замерла в ожидании у порога, прожигая Билла своими огромными темными глазами. Удивление, радость, смущение и даже легкая грусть. И немой вопрос.

— Привет... — выдавил Билл, натянуто улыбнувшись.

Его взгляд невольно заскользил по ее фигурке, цепляясь за мелкие, но значительные для него детали облика.

Кремовый пиджак застегнут на все пуговицы, чтобы придать более строгий вид. Крепко держит обеими руками ремешок сумки — нервничает, но пока контролирует свои эмоции. Об этом свидетельствуют и наспех заколотые, скорее всего прямо в коридоре, волосы, и выбившиеся из прически отдельные пряди, касающиеся лица.

Внутренний зверь недовольно заворочался, и Биллу вдруг нестерпимо захотелось, чтобы она распустила волосы.

— Привет, — Гермиона отвела взгляд, а ее щеки окрасились слабым румянцем. Скорее всего заметила, что Билл откровенно ее рассматривал. — Ты просил встретиться. Что за срочность?

— Ам... — спохватился Билл, лихорадочно придумывая причину. — Флер. Да. Дело в том, что Флер боится заводить детей. Она постоянно твердит о какой-то особенности крови ее вида, которая может сказаться и на ней, и на ребенке, а я понятия не имею, что это вообще такое.

Гермиона растерянно моргнула, словно ждала озвучивания совершенно другой причины.

— Хорошо, — ее голос дрогнул, когда она согласно кивнула. — Если хочешь, я поговорю с ней и все выясню. Что-то еще? Просто я очень тороплюсь, Билл.

Он сделал глубокий вдох, и снова окинул ее задумчивым взглядом. Стоп.

Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Взгляд постоянно бегал, время от времени возвращаясь к его глазам, словно она чего-то очень ждала, но одновременно боялась. Его осенило. Нет, она никуда не торопилась. Гермиона просто хотела, чтобы он нашел более вескую причину задержать ее. Билл поджал губы, чтобы спрятать расползающуюся по лицу самодовольную ухмылку.

— Как дела у Рона в мракоборческом отделе? — невозмутимо поинтересовался он.

Гермиона удивленно вскинула бровь, а потом прищурилась, слегка склонив голову на бок. Что-то заподозрила?

— Рон в порядке, и ты знаешь это не хуже меня. И кажется он вполне доволен своей должностью.

— А как у вас дома? Как вообще у вас с Роном? — не унимался Билл, с удовлетворением отметив, как полыхнул ее взгляд. Гермиона начинала злиться, и он не мог не воспользоваться этим, чтобы вывести ее на разговор.

— По-моему наша личная жизнь тебя не касается, — холодно заметила она.

— А Гарри? У него тоже все хорошо?

— Тебе не кажется, что это ты можешь обсудить с ним на одном из семейных обедов?

Билл довольно хмыкнул — Гермиона выстраивала линию обороны. Но теперь, когда игра пошла по его правилам, он чувствовал себя более раскованно.

— Возможно. Скажи, а Джинни знает, что ее лучшая подруга со школы влюблена в ее жениха?

Последовала короткая пауза. Гермиона растерянно моргнула, но тут же взяла себя в руки. Пальцы стиснули ремешок сумки так, что побелели костяшки.

— С чего ты взял, что я люблю его?

— Может, я слышал ваш разговор на кухне? — он позволил себе улыбнуться и развести руками.

— Какой разговор? — в севшем голосе настороженность была тщательно замаскирована непониманием.

— Тогда, в Ракушке. Перед тем, как вы отправились грабить «Гринготтс».

— Ты подслушивал?! — Гермиона побледнела. Ее оборона дала трещину. — Но тогда...тогда ты должен знать, что я не хотела никому причинять боли. Для меня важно, что Гарри счастлив с Джинни, а остальное не имеет знач...

— Подожди, — перебил Билл, шагнув к ней. — Ты тогда говорила не только о Гарри, — в его приглушенном голосе промелькнула надежда. — Скажи, ведь ты была...

— Хватит, Билл, — Гермиона поспешно отступила назад, вытянув перед собой раскрытую ладонь в качестве защиты. — Не к чему вспоминать прошлое. Зря я пришла.

Она боялась того, о чем он хотел спросить. Билл замер, ощутив на языке горький привкус досады. Он внутренне подобрался, стиснув зубы. Гермиона развернулась и направилась обратно к двери. В ее волосах что-то поблескивало. Билл пригляделся, не поверив поначалу своим глазам, — это была та самая заколка с ярко-красной маргариткой. Неужели она специально надела ее? Его захлестнули противоречивые эмоции, и сейчас контролировать их было слишком сложно.

— Ты надела ее специально?

— Что? — Гермиона развернулась, продолжая разыгрывать непонимание, но рука, взлетевшая к волосам, выдала ее. — Ах, это. Нет. Она просто валялась в сумке.

— Настолько случайно, что ты везде таскаешь ее с собой?

— Это подарок бабушки! — попыталась оправдаться Гермиона.

— Ну разумеется, — Билл прищурился, смерив ее оценивающим взглядом, а затем расправил плечи, завел за спину левую руку и склонился в низком поклоне. — Что ж, моя королева, — с издевкой произнес он. — Ваш преданный рыцарь всегда к вашим услугам.

— Ты не можешь не паясничать, да? — вспыхнула она, подлетая к нему в ту же секунду. — Прекрати уже этот цирк и скажи, чего ты хочешь!

— Лучше скажи, чего... или вернее, кого хочешь ты? — парировал Билл. — Я, Гарри, Рон... Кто следующий в твоем списке? Быть может, Малфой? — Его пронзительный синий взгляд по холодности мог смело соперничать с ледяной яростью карих глаз напротив. Билл понимал, что намеренно причинял ей боль, но ничего не мог с собой поделать. Внутри все полыхало, выжигая внутренности кислотой.

Миг — и на щеке Билла отпечатался след ее тонкой ладони. Внутренний зверь ощетинился.

— Издеваешься? — прошипела Гермиона.

— Если кто издевается, так это ты, — в этот миг Билл сам позавидовал своей выдержке.

Вторая щека Билла расцвела алым цветом.

— Ты знал, что Гарри нравится мне, но я всегда была для него только другом. Что Гарри боится твоего праведного гнева, если даже ненароком посмеет обидеть Джинни. Ты знал, что он никогда не станет переходить дорогу своему лучшему другу и твоему брату! Ты знал, Билл. Ты. Все. Знал, — она беззастенчиво тыкала его пальцем в грудь при каждом слове. — Так скажи мне, какой смысл гоняться за журавлями, если они все равно смотрят в другую сторону? С меня вполне и синицы хватит.

Какие к Мордреду журавли и синицы? Билл сверлил глазами рассерженную ведьму перед собой, но сквозь красную пелену захлестнувшего его гнева пробралась яркая вспышка — жу-рав-ли. Не журавль, а журавли. Неужели она имела в виду не только Гарри? Ободренный этим открытием, он резко притянул ее к себе.

— Глупая, ты нужна мне, — тихо произнес Билл, обрывая поток язвительных слов.

Но Гермиона запрокинула голову и рассмеялась глубоким грудным смехом, из-за чего ему захотелось хорошенько ее встряхнуть.

— Вы все так говорите, — вдруг с горечью произнесла она, вырываясь из его объятий. Билл не стал удерживать ее. Гермиона бросила на него настороженный взгляд, постепенно отступая назад и одергивая пиджак. — Вот только словами у вас все и ограничивается, — она приторно улыбнулась, неопределенно пожимая плечами, но Билл заметил, как в уголках карих глаз блеснули слезы.

— Гарри знает, что ты все еще любишь его? — поинтересовался он. Инстинкты требовали продолжить охоту. Тем более, что жертва совсем была не против оказаться пойманной.

— Тебя. Это. Не. Касается! — Гермиона отчеканила каждое слово. Еще один шаг — она уперлась спиной в дверь. — Почему бы тебе лучше не поговорить с Флер? Например, о ваших детях?

Билл моргнул.

— Забыла? Флер вообще не хочет детей, — пояснил он и неторопливо двинулся к ней, прищуриваясь, словно рассчитывал расстояние для прыжка.

— Тогда поговори с Джинни, почему она больше уделяет внимание тренировкам, а не будущему мужу! — выпалила Гермиона, нащупывая рукой спасительную дверную ручку.

— Джинни взрослая, пусть сама решает, что для нее важнее, — он почти нагнал ее. Теперь их разделяли какие-то полметра. — Но если хочешь, могу еще поговорить с Роном, — невозмутимо предложил он, за один шаг достигнув цели и впечатав ладонь в дверь. Теперь, когда он отрезал все пути к отступлению, можно было задать самый главный вопрос.

Она задрала голову, стукнувшись затылком о дверь, и удивленно распахнула глаза.

— О чем?

— У вас точно все в порядке? — Билл выдержал паузу. Кажется, и Гермиона задержала дыхание. — Просто судя по твоему взвинченному состоянию, у вас с Роном со времен школьного поцелуя мало что изменилось, — с долей ехидства заметил Билл, с удовлетворением отмечая красные пятна не то негодования, не то стыда на ее лице.

Не зная, куда себя деть, Гермиона резко отвернулась, шумно и тяжело дыша. Заколка, удерживающая волосы, съехала вниз, и каштановые пряди упали на плечи душистым облаком.

Билл застыл на месте — он узнал запах, что исходил от нее. Приятная смесь луговых трав — ромашки и шалфея. Еще одно подтверждение.

— Это была ты в госпитале! Ты! — взволнованно произнес он, сжав ее плечи.

Гермиона снова вскинула голову и успела только возмущенно пискнуть в ответ, как его теплые губы нашли ее, заглушая все протесты требовательным жарким поцелуем. Билл ждал, что она начнет вырываться, сыпать проклятиями или снова залепит пощечину, но вместо этого Гермиона тихо застонала, прижавшись теснее и обвивая его шею руками. Он неосознанно зарычал, стискивая ее в своих объятиях.

«Моя!» — эта мысль ярче всего пульсировала в голове. Сейчас желания Билла и его альтер эго совпадали.

Слезы беспрерывно катились по щекам Гермионы, а он осыпал поцелуями ее лицо, собирая губами соленые капли, и все время шептал:

— Марго... Моя Марго...

* * *

Гермиона поспешно аппарировала из номера, даже не дав ему объясниться.

В ушах все еще стояла ее последняя фраза, что она хоть завтра готова объявить о расставании с Роном. А что он, Билл, выдал в ответ? “Подожди немного!”

— Ты не рыцарь, Уильям Артур Уизли, а полный идиот, — горько усмехнулся Билл, глядя на хмурое лондонское небо за окном.

* * *

Билл стоял в Косом переулке, прислонившись лбом к фонарному столбу.

Беззвучный смех рвался наружу, раздирая легкие. И душу.

Полчаса назад на семейном ужине Рон объявил, что Гермиона, наконец, согласилась стать миссис Уизли. При этом он так глупо улыбался и сиял, словно начищенный до блеска галлеон.

Билл с трудом помнил, как продержался до десерта, слушая восторженную болтовню взбудораженных предстоящим событием родственников и изо всех сил стараясь выглядеть столь же радостным и приветливым. Но его показного веселья хватило ненадолго. Едва был подан чай с персиковым пирогом, как Билл, похлопав младшего брата по плечу со словами «поздравляю, ты настоящий мужчина», сбежал из Норы, сославшись на срочно-неотложно-незаконченное дело. Главное аппарировать. И неважно куда. «Мантии на все случаи жизни» — гласила до боли знакомая вывеска. Стоя перед витриной магазина, Билл запрокинул голову и истерически рассмеялся, осознав, куда забросила его судьба.

— И что теперь? — Он никак не мог утихомирить рвущийся из груди горький смех. Билл не замечал ни косых взглядов прохожих, что боязливо шарахались в стороны, ни того, что разговаривал сам с собой. Все его мысли занимал один единственный вопрос — почему не он? Но Билл и сам знал ответ. Он всю жизнь считал Рона рохлей, а на деле сам оказался трусом. Ведь это ему, а не Рону, не хватило смелости удержать эту взбалмошную девчонку, запретить избегать его, Билла. Встряхнуть хорошенько, а потом сгрести в охапку и целовать, целовать, целовать, пока она не станет умолять его не останавливаться. Вместо этого он только и смог, что выдавить из себя это нелепое «подожди немного».

Хриплый надсадный смех снова вырвался из горла. Подожди немного...

Хотя куда еще ждать? Сколько ему сейчас? Тридцать? Отец с матерью не переставая твердили ему, что давным-давно уже надо порадовать родителей внуками. Мама готова была лично уговаривать Флер, на которую еще некоторое время назад смотрела косо.

Билл снова уткнулся лбом в прохладный фонарный столб.

Мерлин! Тогда в глазах Гермионы горела надежда. Безумная дикая надежда! И еще гребанная безысходность вперемешку со смертельной усталостью. Он же видел, что она ждет тех самых слов. Сейчас. В эту самую гребанную секунду!

Гермиона...

Нет.

Марго. Его Марго...

— Значит, ты тоже в курсе.

Горькое отчаяние в голосе плохо сочеталось с сухой констатацией факта.

Билл поднял голову. В двух шагах от него стоял Гарри Поттер, засунув одну руку в карман брюк.

— Она вчера прислала сову. Написала, что скорее всего тебя можно будет найти тут. Я не спрашиваю, как она узнала.

— Мы познакомились здесь, — Билл кивком указал на дверь магазина.

Гарри некоторое время молча изучал вывеску, словно видел ее впервые.

— Она просила отдать это, — наконец, произнес он, повернувшись. Билл заметил, что Гарри без очков, из-за чего темные круги под глазами казались заметнее. В руке он держал прозрачную сферу с красной маргариткой, на белоснежной подушке снега внутри.

— Сколько себя помню, она всегда таскала эту сферу с собой. Я думал, что это подарок родителей, а оказалось...

Боль, отражавшаяся на лице Гарри, эхом отозвалась в груди Билла. Гарри отвел глаза. Билл готов был поклясться, что видел блеснувшие слезы.

— Спасибо, — Билл взял сферу, стиснув ее напряженными пальцами. Казалось, еще секунда и стекло разлетится вдребезги, как и его душа.

Немой вопрос, вертевшийся на языке, повис в воздухе. Он связывал их и одновременно тянул в разные стороны.

— Я хотел, — первым признался Гарри, — но не смог. Нужно было отговорить Марг... Гермиону от этого безумного шага.

Билл сглотнул. Марго? Он знает?

— Почему? Она бы тебя послушала. Ведь она... — слова никак не шли с языка, — любит тебя.

— И это мне говоришь ты? — к удивлению в голосе Гарри прибавилась едкая горечь. — То есть ты предлагаешь мне отменить свадьбу, бросить Джинни и подвинуть Рона? А может, к Мордреду все эти сложности? Может просто сделать Гермиону своей любовниц...

Сфера лопнула, и резкий удар в челюсть прервал поток язвительного сарказма.

Гарри сплюнул кровь и вытер губу тыльной стороной ладони. Но даже сейчас в его глазах не было ненависти. Только бесконечная боль и сожаление.

— Хороший удар. Но надо было сделать это раньше, — беззлобно произнес он.

Билл тряхнул рукой, несколько раз сжимая и разжимая кисть, будто готовился нанести еще один.

— В каком смысле?

— В смысле, что уже поздно, — Гарри осторожно потрогал разбитую губу. — Все. Хватит. Наигрался. Я устал притворяться, что люблю Джинни.

Билл стиснул челюсть так, что на скулах проступили желваки.

— Устал изображать из себя легендарного героя и достойного жениха. Устал не замечать отношения Гермионы ко мне и игнорировать собственные чувства. Устал притворяться лучшим другом Рона и убеждать его, что мы с Гермионой всего лишь друзья!

Билл чувствовал, как гнев закипает снова. Но он завидовал Поттеру в этот момент. Вот так взять и смело признаться в том, что изводило на протяжение многих лет! Браво, Гарри. А он, Билл, всего лишь жалкий трус.

— И что же тебя так долго останавливало? — зло поинтересовался Билл.

— Ты.

Билл поперхнулся от неожиданности.

— И ее чувства к тебе, — Гарри выдержал паузу, давая Биллу время придти в себя от изумления, и продолжил: — Думаешь, я такой идиот и ничего не замечал? После того, как вашу свадьбу сорвали Пожиратели, Флер не находила себе места, недоумевая, почему ты не решаешься снова назначить дату. А ответ был буквально перед носом. Только слепой мог не заметить, как вы пялились друг на друга каждый раз, когда мы появлялись в Норе. Да, я видел вас тогда в саду! А те несколько ночей в Ракушке? Удивляюсь, как Флер не прибила вас обоих!

— Между нами ничего не было, — попытался объяснить Билл, но Гарри его уже не слушал.

— Ты просто пудрил Гермионе мозги, вместо того, чтобы быть со своей невестой!

— Ну да, а ты у нас действовал исключительно в интересах Джинни и Рона! — не удержавшись, съязвил Билл.

— Моя вина только в том, что я не признался ей после той ночи в лесу, — раздраженно бросил Гарри.

Второй удар снова оборвал исповедь Поттера. В этот раз тот в долгу не остался.

* * *

Спустя полчаса они уже сидели за барной стойкой в «Дырявом котле». Гарри поднял бокал с огневиски, отсалютовав Биллу.

— «Легендарный герои войны получает в челюсть от старшего брата невесты, влюбленного в невесту младшего брата». Шикарный заголовок для «Пророка», не находишь? — беззлобно усмехнулся Гарри, скривившись от боли в скуле и разбитой губе. — Удивляюсь, как Скитер такое пропустила.

— Кто знает, может и не пропустила, — в тон ему ответил Билл, пальцами потирая челюсть. Рука у Гарри тоже оказалась тяжелой. — Через пару дней узнаем.

Оба рассмеялись. Билл поднял свой бокал.

— За Гермиону?

— Нет. За Марго, — поправил его Поттер, коснувшись краем своего бокала другого.

— Кстати, а почему Марго? — не выдержал Билл.

— О, это длинная история, — усмехнулся Гарри, делая небольшой глоток. — Может, когда-нибудь я тебе расскажу.

— Так мы вроде никуда не торопимся, — пояснил Билл, широко улыбнувшись и взглядом указав на бутылку с огневиски.

Гарри по-дружески рассмеялся.

— Дело было в еще Хогвартс Экспрессе, — начал он, с теплой улыбкой предаваясь воспоминаниям. — Первая поездка в Хогвартс, Рон, пытавшийся заколдовать Коросту, и треснувшее стекло моих очков...

* * *

Тем же вечером Гермиона получила два письма с одинаковым содержанием:

«Амур был пьян. Выходи за меня»

Только подписи под каждым были разные:

Гарри Джеймс Поттер — выведено дрожащей рукой в первом.

Уильям Артур Уизли — гласила во втором.

И к каждому письму прилагалось по ярко-красной маргаритке.