Сопряжение (джен)

— Фрингилья, выпей это, — Патера протянул чародейке кружку с желтоватой жидкостью, источающей густой пар.

— Что это за дрянь?

— Это отвар из первоцвета, лаванды, розмарина и мяты. Он улучшит твое самочувствие. И никаких тебе алхимических порошков и вытяжек из органов животных.

Виго с недоверием взглянула на него и настороженно понюхала содержимое кружки. Хион кряхтя уселся рядом с магичкой на огромный мешок, набитый соломой.

— Эх ты. Ну гляди! — он знатно отхлебнул из деревянной емкости собственноручно приготовленный отвар и блаженно прикрыл глаза. — Пей давай. Голова болеть вмиг перестанет!

У Фрингильи имелся неприятный опыт употребления эликсиров, потому она с неуверенностью приняла из рук Хиона стакан. Она вздохнула и, немного погодя, все же сделала первый глоток, потому как в голове у нее гудело как в осином гнезде. В нос ударил теплый ароматный пар, насыщенный травяным сбором. На вкус напиток оказался весьма приятным, и чародейка осушила кружку до дна.

Мэтр не торопился справляться о ее самочувствии. Он знал, что головная боль пройдет не сразу, ему доводилось как-то испытывать мигрень. Это случилось ровно через год после капитуляции аэдирнских войск, когда Патеру и других деятелей насильно депортировали из столицы сюда, в Альдерсберг, пообещав им сохранение статуса и, вместе с тем, жизни. Взамен на сотрудничество с Империей, конечно. То была первая мигрень в его жизни, несмотря на весьма преклонный возраст. Черт знает сколько стаканов лавандового отвара пришлось ему тогда выхлебать, прежде чем мигрень утихла. Разумеется, мэтр знал и более действенные рецепты декоктов от боли, однако никогда не принимал их. Как истинный ученый, большую часть своей жизни проведший за чтением книг и лабораторными экспериментами, он понимал, что знает так мало о мире и о вещах, в частности, о травах и соединениях, которые использует каждый день в своей работе. Они все еще скрывали много секретов. Кто знает, что получится, если смешать тот или иной компонент в неправильной пропорции?

— Черт возьми, твоя бурда и правда действует. Чувствую, как силы понемногу возвращаются ко мне. Еще чуть-чуть и я смогу открыть портал, дабы мы поскорее убрались из этого клоповника, — Фрингилья надменно окинула взглядом сплошь покрытый паутиной потолок избы.

— Всегда пожалуйста... — Хион забрал у Виго стакан и встал.

— Как только прибудем в Долину — наведаюсь к Францеске, мне срочно нужно принять ванну.

— Ты же не собираешься... — Регис подозрительно глянул на воодушевившуюся чародейку.

— У меня все под контролем. Она не узнает больше, чем нужно. К тому же, экспедиционное мероприятие намечается на ее территории, а значит есть определенная необходимость нанести ей визит.

Эмиель промолчал. Фрингилья, дождавшись, когда Патера отойдет в дальний конец хижины, чтобы привести в порядок свой запылившийся дублет, одарила вампира хмурым взглядом.

— Ты должен уйти, Регис, — тихо произнесла она. — Твое присутствие опасно для Арис, ровно как и для всех окружающих. Тебе не место рядом с ней.

— Знаю. Однако позволь мне все же сопроводить ее до Долины. Затем я уйду.

— Хорошо, будь по-твоему. Честно говоря, нас уже заждались. Скажи Арис, чтобы собирала вещи. Кстати, где она?

— Дышит свежим воздухом, — Регис незамедлительно направился к двери. Однако он сделал это не потому, что его поторопила Фрингилья, а потому, что длительное нахождение в одном помещении с ней грозило очередной перепалкой.

За порогом хаты царил предутренний туман. Небо заволокли серые тучи, не давая пробиться сквозь себя первым лучам солнца. Лужи и протоптанные в рыхлой грязи следы ног покрылись толстой ледяной коркой. Тишина стояла такая, что можно было услышать дыхание того, кто находился на расстоянии пяти саженей. А при слухе вчетверо острее человеческого и подавно — как кровь движется по сосудам, отдавая глухой пульсацией.

«Прямо как в том сне...» — подумал вампир.

Арис, чья кровь и шумела в пяти саженях от Эмиеля стояла неподвижно, облокотившись о бревенчатую стену избы. Ее дыхание было ровным, но громким и жадным, ей словно не хватало воздуха. Так почудилось вампиру. В воздухе же держалось напряжение, незаметно сдавливающее барабанные перепонки. Даже Регису окружающая атмосфера показалась угрюмой. Одно его несомненно воодушевляло — можно было быть почти уверенным, что из этой морозной мглы не покажется безобразная оскаленная рожа фледера и не огласит округу своим истошным воем. Фледер ни за что не покажет носа из своего привычного обиталища по собственной воле.

Регис неспешно подошел к Арис, похрустывая льдом из-под подошв ботинок.

— Ты в порядке?

Арис отреагировала на вопрос не сразу. Несколько секунд она глядела куда-то в даль затуманенным взором, и Регису пришлось приблизиться еще на шаг, чтобы она заметила его.

— Это ты... — вздрогнула девушка. — Да, все... Все хорошо. Только... Странно себя чувствую, но это лучше, чем все время пребывать в кошмаре, от которого не можешь очнуться...

— Если захочешь поделиться мыслями — я всегда к твоим услугам, ты же знаешь.

— Да, пожалуй ты единственный, кому я могла бы рассказать нечто подобное. Мне снилось мое прошлое. Одни и те же моменты. Они повторялись снова и снова: раннее детство, моя мать, леса Дорефора, тюрьма Дракенборг и... Вальдо. Было и еще кое-что... То, чего не происходило в моей жизни. Странно, быть может это мои страхи, даже и не знаю.

— Ты видела мраморную колонну, не так ли? Белый огонь, кровь, боль, а затем холод и страх... Это ты видела?

На лице травницы застыло изумление.

— Эмиель, откуда ты знаешь?! Значит, это были твои...

— Мне интересно, а чувствовала ли ты вкус?

— Да, я чувствовала вкус. Вкус крови на языке. Это было отвратительно и одновременно приятно. А перед глазами то и дело проскальзывал образ мужчины — темноволосого, бледного и мрачного, окутанного печалью. Кто это был, Эмиель? Он смотрел так пронзительно...

— Его имя Детлафф ван дер Эретайн, — Регис прикрыл глаза, будто пытаясь представить его себе. — Однажды он возродил меня ценой собственной крови. Если бы не он, меня бы ждали десятки лет мучительного небытия. А я убил его. Это был вкус его крови.

По телу травницы пробежали мурашки. В горле у нее стоял ком.

— На то была причина... Ведь так? — Арис заметила болезненное напряжение на лице собеседника. Кровь стыла в ее жилах от одной мысли о том, что ей довелось увидеть и почувствовать в своем сне. Она искренне надеялась, что это был первый и последний раз, когда она побывала в шкуре вампира.

Девушка хотела было обнять Региса, но не решилась. Вместо этого она вдохнула побольше морозного утреннего воздуха, собираясь что-то сказать, как за спиной скрипнула дверь избы. Через несколько мгновений перед ними вырос худенький розовощекий парнишка.

— Ну и туман! На два локтя не видать ни зги! — Лотте нахлобучил на голову кроличью шапку. — Мэтр говорит, чтоб вы прощаться шли. Уходим, стало быть.

— Уже? Ну что же, идем.

Втроем они направились в хату, служившую им пристанищем последние семь дней. Было в ней что-то приятное; что-то домашнее в этой скошенной ветхой крыше; уютное в этих маленьких окошках, озаряемых желтым сиянием свечей; родное в этих изъеденных короедом стенах.

Пришло время прощаться.

— Счастливой дороги! Ты оказал нам неоценимую помощь, благодарю тебя друг мой, — Регис крепко пожал руку Хиону Патере, который смотрелся нелепо в рюкзаке, надетом поверх толстой бобровой шубы. Лотте тоже был хорошенько закутан в два шерстяных плаща и уже стоял у двери, кратко поглядывая на Арис.

Все присутствующие, кроме Фрингильи, обнялись.

— И вам удачи, куда бы вы ни направлялись. Регис, двери моего дома открыты для тебя. Если надумаешь вдруг заделаться парфюмером — добро пожаловать!

Вампир в благодарность кивнул. Патера же повернулся к Арис, взял ее за плечи и прошептал на ухо так, чтобы никто не услышал, кроме нее:

— Береги себя, девочка моя. И приглядывай за Регисом, он сейчас на распутье. Наступят времена, когда и вампир будет нуждаться в помощи ближнего.

— Счастливого пути. Спасибо вам, мэтр Хион. Не возвращайтесь в Венгерберг.

* * *

— Выглядишь уставшей, — Францеска Финдабаир смерила Фрингилью взглядом своих прекрасных ланьих глаз. — Приглашаю тебя в мою купальню в южной части дворца. Купальня снабжается термальной водой из старинной эльфской скважины. Вода там все время горячая, поэтому нет нужды подливать кипяток. Помещение отапливается при помощи хитроумной конструкции под названием гипокауст. Эльфы не приемлют раскаленный пар, нам больше по душе теплые влажные термы. Это лучше, чем баня.

— С удовольствием приму твое предложение. Ты не представляешь себе, как мне осточертело скитаться по вонючим болотам и спать на проеденных блохами подстилках.

— Сочувствую тебе, дорогая. Итак, что за Арис? Я получила письмо от Мэвы о том, что в Долину прибудет некая любопытная особа, якобы имеющая отношение к древнему эльфскому пророчеству.

Виго слегка напряглась, подумав о том, что Мэва таки не выполнила их договоренность о неразглашении информации об Арис.

— Ну, не дуйся ты так. Мэва лишь ограждает себя от последствий. Так что, придется рассказать все мне.

Нильфгардская чародейка сделала вид, что ее никак не затронула перспектива вовлечения Францески в дело о пророчестве.

— Девушка действительно особенная. С первых секунд я поняла, что с ней что-то не так. Я даже испытала дермарецепторный удар при контакте с ней. Проведя магический обряд сканирования с волосом Арис, однако, я получила не совсем то, что хотела...

— Ты увидела пророчество Итлины Аэгли аэп Аэвениен? — глаза эльфской чародейки загорелись.

— Не совсем. Это было другое пророчество, но предвещающее те же самые последствия.

— И при чем же тут Арис?

— Пока не знаю. Может, все дело в ее энергии и она как-то может повлиять на ход катастрофы?

— Ты хочешь сказать, что эта девушка — Исток? Как Цири?

— Я в этом не уверена. Я пыталась научить ее использовать магию, но из этого ничего не вышло. Вообще, понимаешь?

— Не вполне.

— Арис не в состоянии черпать магию у стихий, не в состоянии ею управлять. Неизвестно, откуда же тогда берется эта самая колоссальная энергия?

— Капитул приказал бы немедля передать Арис чародеям для дальнейшего изучения, может быть даже вскрытия. Жаль, его больше не существует, как и Ложи Чародеек. Единственное, что мы можем сделать — это собственноручно заняться ею.

— Я уже этим занимаюсь, Францеска, не стоит беспокоиться.

— Ты посылаешь ее в горы? Что же ты этим, позволь спросить, пытаешься добиться? — Финдабаир прищурилась.

— А разве Мэва тебе об этом не написала? — съехидничала Фрингилья.

— Нет, увы.

— Я собираюсь испытать ее, — соврала чародейка, — хочу опробовать одну нильфгаардскую методику. Может получится проявить ее магические способности.

— Хм... Ну ладно, дело ваше, — эльфка сделала вид, что более не заинтересована в продолжении темы. — В любом случае, ты всегда можешь применить артефактную компрессию, если что-то пойдет не так. — Она улыбнулась. — Идем же в купальню.

* * *

Все утро Арис нежилась в тусклых лучах осеннего солнца, мерно ложащихся на подушку. После жестких соломенных тюфяков тело просто ныло от удовольствия, утопая в мягкой пуховой постели. Утонченный эльфский дворец очаровывал своей красотой и изысканностью. Он чем-то напоминал дворец королевы Мэвы, однако отличался наибольшей изящностью узоров и изгибов, а также цветовой палитрой: вместо белого и зеленого в дворце преобладали красный и шафранный цвета.

Было тихо, никто не пришел будить девушку ото сна. Впервые за долгое время Арис спала в одиночестве в огромной спальне, где один только подсвечник стоил больше, чем ей удавалось заработать за пол года.

А ведь там, в Назаире дело шло в гору, все только начало налаживаться... Арис устроилась в лавку алхимика в богатом районе, на завтрак по утрам она ела лимонные пирожки и запивала малиновым чаем, она даже купила себе на ярмарке жилет из оленьей кожи и превосходное шелковое платье, после всего того тряпья, что ей приходилось носить раньше. Каждый день, когда Арис возвращалась с травами к алхимику, мастер-кукольщик из лавки напротив приветливо улыбался ей, он был чем-то похож на того Детлаффа... Вечерами девушка слушала выдуманные байки хозяйки дома, а ночью мечтала о том, как бы вернуться в Дорефор. Если бы не эта дурацкая погоня...

Травница встала с кровати. Не успела она одеться, как перед дверью появился Эмиель Регис в своем зеленом камзоле, вышитом красной нитью, как всегда стройный и невозмутимый. Он вошел бесшумно, как кошка, не выдавая себя ничем, кроме легкого, едва заметного колебания воздуха. Девушка попыталась оттянуть ночную рубашку вниз, чтобы прикрыть колени, но безуспешно.

— Прости, что без стука, — Регис нехотя перевел взгляд от собеседницы к ее одежде, лежащей на тахте, — к дверям твоей комнаты выставили стражу. Фрингилья позаботилась о том, чтобы никто не побеспокоил твой утренний сон. В том числе и я.

— Как видишь, я не сплю. Выспалась с лихвой, если ты понимаешь, о чем я, — девушка заметила на его боку плотно набитую сумку, явно собранную в дорогу.

— Арис, я должен уйти, — глухо произнес вампир.

Ее сердце сжалось на несколько мгновений. По коже пробежала противная дрожь. Травница опустила голову, пытаясь выдавить из себя добродушную улыбку. Ей хотелось вцепиться в него, закричать, не дать ему уйти, обратиться в туман и исчезнуть. Но она стояла, сжав в кулаках края своей рубашки.

«От меня исходит дурная аура. Энергия это или нет, но я причиняю ему боль. Эмиель того не заслуживает. Если во мне есть хоть капля совести, я не должна его останавливать. Я знала, что он уйдет. Его жизнь отличается от моей, глупо надеяться, что она изменится».

— Да, я все понимаю. Ты слишком много вытерпел, находясь рядом со мной.

— Отнюдь. Мне было крайне приятно узнать тебя, Арис из Дорефора, — было видно, как Регис нервозно теребит пальцами ремень своей сумки. — Прошу, береги себя и никогда не связывайся с вампирами.

«И все же, ты недооцениваешь людей. Они переплюнут любого из вас в жестокости и безрассудстве. Ты убедишься в этом когда-нибудь».

— Не важно, что произошло там, в Боклере, и в твоем прошлом, для меня это не имеет значения, — слезы предательски наворачивались на глаза. — Эмиель, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Спасибо, мой дорогой друг, я никогда тебя не забуду.