Ложь разбитого разума (джен)

— Сестренка, я вернулась! — Дафна без стука влетела в комнату младшей сестры. — Асти, что с тобой?

Астория Малфой, в девичестве Гринграсс, лежала на кровати и, зарывшись в белое покрывало, плакала. Вокруг были разбросаны колдографии. Дафна осторожно села рядом с всхлипывающей сестрой и подняла несколько из них. Почти на всех был изображен Скорпиус Малфой в разные периоды своей жизни. Иногда на фото попадался его отец, а на одной семья Малфоев была запечатлена вместе: Астория сидела в кресле и улыбалась, держа на коленях смеющегося Скорпиуса. Стоящий за спинкой Драко Малфой сдержанно улыбался. На этой колдографии мальчику было не больше пяти лет.

— Милая, — Дафна погладила сестру по волосам. — Что случилось?

— Даф, — Астория села в постели и спрятала заплаканное лицо в ладонях, — мой сын.... Мой маленький лорд... Он умер, — и слезы снова потекли из ее голубых глаз.

— Что значит — умер? — Дафна наморщила лоб. — Поясни.

— Я... Гобелен... Сначала Драко, а теперь он... Малфои... Я проклята... Это моя вина... Если бы не Тео, — и несвязная речь превратилась в рыдания.

Дафна нервно огляделась и обняла сестру.

— Моя дорогая, зачем ты винишь себя? Я так толком ничего и не поняла. С чего ты взяла, что твой муж мертв? Мы же совсем недавно видели его фотографии в “Пророке” со Скорпиусом и какой-то девчонкой, помнишь? Ты ведь после этого решила развестись с ним. Да и со Скорпиусом, я уверена, всё в порядке.

— Нет! На гобелене он умер!

— Кто?

— Мой сын... Мой маленький лорд, — Астория отняла руки от лица и посмотрела на Дафну. — Я плохая мать, Даф. Мне нужно было брать пример с тебя, и не выходить замуж.

— Замуж за Малфоя — действительно не следовало, — пожала плечами Дафна. — Ты так ничего и не объяснила.

— Помнишь тот день, когда меня отправили к вам? Я ведь тогда не все рассказала тебе, Дафна. Мой сын был не с Малфоями. Он был у Гарри Поттера!

— И что?

— Гарри Поттер бы не стал просто так прятать моего сына, Дафна! Я уверена, что происходило что-то ужасное, и он хотел защитить моего Скорпиуса. А я его не смогла спасти! Сегодня днем я была в гостиной, возле нашего гобелена. И знаешь, Даф, имя моего сына было окружено черной лентой! Я тогда, кажется, упала в обморок. А когда очнулась, здесь были Малфои, Люциус и Нарцисса. Я никогда их не видела такими подавленными. Они о чем-то говорили с отцом, а потом ушли. Я видела их с лестницы, потому что боялась спуститься и узнать правду. Нарцисса плакала, Дафна! Ты помнишь, как мы называли ее Железной леди, когда были маленькими? Помнишь, как поражались ее стойкости, когда Темный лорд гостил в ее поместье? Я тогда еще хотела быть похожей на нее. Сегодня я узнала, что Железная леди тоже плачет! — Астория заломила руки и рассмеялась, но это был надрывный, нездоровый смех. Дафна с опаской посмотрела на сестру. — Я проклята, Даф. Мне кажется, что тот маг в “Пророке” не мой муж. Драко, конечно, не любит меня, но он бы не оставил Скорпиуса, Дафна. Это моя вина. Мне не стоило общаться с Тео после замужества. Из-за моей слабости они погибли оба!

— Милая, подожди. Ты говорила с отцом? После того, как Малфои ушли?

— Нет. Я вернулась в комнату и пересматривала фотографии. Я ужасная трусиха, Дафна. Я боюсь узнать, что они действительно мертвы.

— Может быть, это не так? — Дафна поджала губы. — Вспомни: Малфои просто так не умирают! Давай-ка приведем тебя в порядок и пойдем к отцу.

— Дафна, может, ты сходишь одна? Пока я здесь, у меня есть еще надежда, что они живы.

— Нет уж, моя дорогая. Сейчас мы приведем тебя в порядок и вместе пойдем к папе. Возможно, все не так страшно, как кажется. Дави! — Дафна хлопнула в ладоши, и в комнате появился домовик, завернутый в голубую чистую наволочку с гербом Гринграссов. — Убери с лица моей сестры все последствия слез.

— Конечно, госпожа Дафна, — пропищал эльф. По щелчку его тонких пальцев Астория изменилась: исчезли разводы косметики, красные глаза и опухшие веки, уступив место глянцевитому блеску глаз, бледным скулам и мягким чертам лица аристократки. — Что-то еще, госпожа Дафна?

— Да. Наведи здесь порядок, когда мы уйдем. И смени покрывало, — домовик кивнул. — Асти, дорогая, нам пора идти.

— Ты действительно думаешь, что это необходимо? — дрожащим голосом произнесла Астория.

— Да. И никаких возражений, — Дафна легко поднялась с кровати.

Они уже вышли на лестницу, как перед ними возник другой домовик, в темно-синей наволочке.

— Хозяин просил госпожу Асторию зайти к нему, как она придет в себя.

— Спасибо, Манки, — кивнула Дафна. — Передай ему, что я буду сопровождать сестру.

— Непременно, госпожа Дафна, — эльф с поклоном исчез.

Сэр Гринграсс ждал их в своем кабинете, постукивая пальцами по стоящему на дубовом столе пресс-папье. Он решительно запутался. Сначала его младшая дочь говорит, что ее супруг умер, и представляет завещание, в котором Малфои фактически изгоняют ее из своего рода. Потом внезапно завещание откладывается на неопределенный срок. Он пытается прояснить ситуацию, но сам глава Аврората отказывается давать хоть какие-нибудь внятные пояснения. Потом эта скандальная статья в “Пророке”. Странное поведение семейного гобелена, доведшее Асторию до обморока, который то показывал, что его внук умер, то, наоборот, что он жив. А теперь еще и странный визит старших Малфоев. Они, конечно, постарались все объяснить, но запутали его еще больше: какая-то русская волшебница, которую похитили вместе со Скорпиусом, спасла его внука. Или не до конца спасла, поэтому он сейчас в Мунго. Но Драко за ним присмотрит, и все обязательно будет хорошо. Но как это объяснить дочери?

Вместе с Асторией пришла Дафна. Его любимая дочь и большая головная боль. Она, в отличие от младшей сестры, обладала острым умом и почти несгибаемой волей. Иногда сэр Гринграсс думал, что Дафне следовало родиться мальчиком. Или, по крайней мере, удачно выйти замуж и родить истинного лорда.

Посмотрев в ее пронзительные синие глаза, лорд Гринграсс, вопреки просьбам Малфоев, рассказал дочерям все. И о русских волшебниках, и о запутанной истории с “Пророком”, и о похищении. И о том, что, возможно, Скорпиус умирает.

Разговор этот затянулся до позднего вечера, ибо Гринграссу-старшему стоило немалых трудов удержать Асторию от немедленного посещения Мунго и сына. Хоть в этом он выполнил просьбу своих родственников. Его младшая дочь вернулась к себе в комнату, под присмотр матери, а ему предстоял нелегкий разговор с Дафной.

Она в который раз удивила его. Достала с континента зелье, которое сделает Асторию неуязвимой к откату, который обязательно настигнет ее при разводе с Малфоем. С одной стороны, лорду Гринграссу претила и возмущала до глубины души сама идея о разводе (ему хватало примера с матерью Блейза Забини), а с другой стороны, его младшая дочь заслуживает счастья. Когда он соглашался с предложением Люциуса Малфоя о браке, он искренне верил, что семья, которой сам Гарри Поттер обязан жизнью, сделает его дочь счастливой. Или, по крайней мере, она ни в чем не будет нуждаться. Но нынешние события поколебали его уверенность. Инцидент с завещанием был первым тревожным звоночком, а уж все остальное... К тому же, его любимая дочь никогда не ошибалась. Стоит попробовать. Осталось только уговорить Асторию начать новую жизнь. Возможно, даже с Теодором Ноттом. Он сейчас перспективный зельевар, до сих пор холост, и вроде как даже все еще любит его младшую. А может, вообще после развода уехать всей семьей на континент? Лорд Гринграсс еще не имел четкого плана, но перспективы уже радовали душу. Нет, все-таки хорошо, что Дафна не вышла замуж!

Но Астория не захотела поступать по велению отца. Ее сыну нужна мать, и она будет там, несмотря ни на что! Притворившись спящей и дождавшись, когда леди Гринграсс ушла из комнаты, она поднялась, переоделась в тщательно припрятанные темно-синие джинсы, черную водолазку “под горло” и мягкие ботинки на высокой шнуровке, наложила на спальню заглушающие чары и трансгрессировала в Мунго. Никто, даже сестра, не знали об этой одежде: ее Астория хранила как память, когда она в первый и единственный раз сбежала на свидание с Тео в магловский мир. Это было задолго до рождения Скорпиуса, через год, как она вышла замуж. Она наивно надеялась, что они смогут убежать так далеко, как только смогут, и никто их не найдет. Тогда они успели только сходить на какую-то выставку и выпить кофе, как магия отката потащила ее обратно. Тогда она вернулась в Малфой-Мэнор и два дня отлеживалась, мучаясь сильной головной болью и судорогам. Но Драко был в Мэноре... И все понял. Он ни словом, ни взглядом не упрекнул ее в совершенном, но в его глазах поселилась боль. Только спустя несколько лет Астория смогла принять свою судьбу и понять, что Драко все это время, вплоть до ее поступка, пытался понравиться ей, исполняя ее желания, создавая ей тепло и уют, которого так не хватало дома у родителей. А после он относился к ней ровно настолько, насколько было нужно, чтобы родившийся сын чувствовал себя в любящей семье.

Будучи невидимой, она пробралась на пятый этаж и принялась осторожно заглядывать в палаты, в поисках сына. Наконец, за очередной дверью, она заметила долгожданные светлые локоны, рассыпанные по подушке. Но стоило ей приблизиться, как под ребра ударила волна заклинания, сдавливая грудную клетку и не давая дышать. Она распахнула рот в беззвучном крике и рухнула на пол, забившись в судорогах.

И почти сразу над зданием больницы вспыхнул черный знак, которого в Британии не видели уже без малого двадцать лет. Огромный череп, из рта которого кольцами выползала змея, чтобы оплести его и подняться надо лбом — Темная метка покойного Томаса Риддла.