1 шанс на 14 миллионов (джен)

Ваканда. 3 месяца назад

Баки открыл глаза, еще не понимая, что окажется быстрее — нервный импульс, передающий изображение в мозг, или мысли. Вроде бы, он успел подумать, что хорошенько выспался, а потом начал моргать, привыкая к свету.

Первым, что попалось ему на глаза, было темнокожее улыбающееся лицо. Это лицо Баки хорошо запомнил: девочка смотрела на него так, будто его пробуждения ждала всю свою жизнь. Будто он — ее рождественский подарок или известный певец, пришедший на личную встречу. Она определенно была счастлива его видеть, и только гораздо позже Баки понял две вещи: она была так рада, потому что он был не подарком, а успешным экспериментом, а еще — она относится точно так же ко всему.

— Ну привет, сержант, — не переставая улыбаться, сказала она, отмечая что-то в планшете, который небрежно придерживала пальцами за край. — Как твое самочувствие? Не тошнит, голова не кружится? Мышцы болят?

— Вы доктор?

— Я — Шури. А ты — сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, ты старше меня в пять раз, ветеран Второй Мировой и все такое, но если можешь, то будь немножко попроще и вылезай.

Баки, опираясь единственной оставшейся у него рукой о борт криокапсулы, легко перепрыгнул через ее край. Он был в той же одежде, в какой себя помнил, да и вообще все события, связанные со Старком и Стивом ощущались такими близкими, словно заснул Баки только прошлой ночью. Возможно, так и было, но он за свою бытность Зимним Солдатом привык, что после криосна так быстро не просыпаются.

Мог пройти год, или пять, или даже десять.

Оглядевшись вокруг, Баки не увидел нигде и намека на присутствие Стива, и сердца коснулось первое нехорошее предчувствие, но Шури, будто читая его мысль, успокоила:

— Твой друг Капитан Америка сейчас не в Ваканде, но он сказал будить тебя, как только все будет готово.

— Много прошло времени?

— Меньше, чем тебе кажется. Мы тут быстро работаем и умеем решать задачки, — улыбнулась она, и Баки лишний раз засмотрелся на это — такое светлое и открытое лицо, прямая трансляция эмоций, даром что девушка темнокожая.

— И что, нашли способ избавиться от программы в моей голове?

Шури подарила ему еще одну ослепительную улыбку, отложила планшет и встала рядом. Она была на голову ниже Баки, но только потому, что носила высокую платформу — он специально глянул, чтобы это проверить. Тонкая и гибкая, будто стрела, она напоминала гимнастку или девочку с обложки, но Баки смутно чувствовал, что она намного больше, чем две эти «должности» вместе взятые.

Он отошел, двинулся к широкому окну, открывающему вид на утреннюю Ваканду. Мышцы слушались нехотя, так что Баки понял, что пролежал в криосне не меньше нескольких месяцев, а это и в самом деле было не так много, как он вначале подумал. Оперевшись о толстое стекло ладонью, Баки потянулся, сделал пару выпадов в одну и другую стороны, несколько раз присел и наклонился — в голове немножко шумело от ускорившейся крови, но и только.

— Пойдем со мной, — скомандовала Шури и совершенно по-дружески взяла его за руку.

По пути к лифту и потом по дороге вниз Шури рассказывала о том, кто она такая и чем занимается, и каждое ее слово на идеальном английском отдавало все тем же детским восторгом, так что Баки завидовал ей из-за того, что она живет любимым делом и неплохо в этом преуспевает. Он тоже так хотел, но сейчас даже не знал, какое у него дело — любимое. Да и было ли оно хоть когда-то.

Они вышли из здания на мощеную камнем улицу, и вокруг забурлила чужая и незнакомая жизнь. Девушка шустро лавировала между людьми, а Баки ощущал себя совсем деревянным, когда пытался успевать за ней — еще нужно было привыкнуть к жизни, чтоб вернуть себе былой уровень гибкости и быстроту реакций. Город вскоре сменился жарким пасторальным пейзажем: Шури вела его по широкой тропинке к огражденному рядами незнакомых деревьев озеру.

— Здесь будет спокойнее, — объяснила она, и Баки согласился: не натыкаясь на вездесущие технологии и не ловя на себе любопытные взгляды вакандийцев, он действительно ощущал себя лучше.

— Нужно с кем-то сражаться? — напрямик спросил он, желая сразу прояснить этот момент.

Сражаться Баки мог, но не хотел. Разве что вместе со Стивом, потому что именно он четче всего сохранился в памяти — он и та война, где они были бок о бок. Чуть смутнее из глубин времени проступал довоенный Бруклин, серо-коричневые улицы, грязные подворотни, хот-доги за четвертак. Там тоже была война, но совсем другого толка, и Баки не слишком хорошо ее запомнил: кто-то бил Стива, кого-то бил Баки, да и его самого тоже били, чаще всего из-за девушек.

Снова на войну не хотелось. Барнс должен был умереть еще давно, в сороковых, потому что это считалось нормальным, и то, что он попал в руки Золы, сделало из него чудовище, неестественное создание, нечто, что окружающий мир отвергает.

А кем был Баки теперь? Он смотрел на раскаленное солнце, медленно плавящее африканские небеса, на неподвижную озерную гладь, на склоненные под тяжестью зерна колоски, в конце концов — на Шури в белом платье, на ее глиняного цвета кожу, на блестящие глаза. Похоже, сейчас мир не отвергал его. Просто не обращал внимания.

— А ты умеешь что-то другое? Кроме как сражаться? — Шури, совсем не беспокоясь о сохранности платья, выбрала место у водной кромки и уселась прямо в сухую траву.

— Не очень в этом уверен.

Помедлив, Баки сел рядом, неловко опираясь о землю рукой. Он, впрочем, и все остальное делал с той же неловкостью — не было времени привыкнуть к отсутствию руки, ее тяжести, возможности ею пользоваться. Порой, живя в европейской глубинке, Баки ненавидел эту руку, ему думалось, что проще было бы жить инвалидом, дееспособным лишь наполовину, но не бояться, что кто-нибудь что-нибудь заметит, однако сейчас он думал уже по-другому.

— Мы дадим тебе время разобраться с собой, не переживай. — Шури по-свойски хлопнула его по плечу, как наверняка не раз делала с венценосным братом. — А насчет твоей головы… Сделать здесь что-то технически очень тяжело, у меня не было записей о твоих экспериментах, а я все-таки не нейрохирург, чтобы что-то тебе обещать. Но Стив нашел кое-кого, кто может в этом что-то понимать, и со дня на день мы ждем их назад.

Шури вгляделась в его лицо, ожидая увидеть какую-нибудь реакцию, но Баки только кивнул. В нем что-то до сих пор было не на месте, он по-прежнему сомневался в себе, в том, кто он есть такой и что делает на этой земле. Ему нужна была какая-то цель, куда можно стремиться, некий смысл существования, и пока его не было, ощущение неправильности мелькало на периферии сознания, отравляя каждую секунду.

— Т’Чалла знает, что я проснулся? — неожиданно спросил Баки, а Шури в ответ тихо засмеялась, качая головой.

— Он будет ужасно зол! Но он отдал тебя под мою ответственность, а я подумала, что тебе понадобится немного дополнительного времени. Кроме того, интересно было с тобой поговорить, но ты как будто меня стесняешься. Ну же, сержант, расслабься! Я тебя со всех сторон изучила, стыдиться уже нечего!

— Со всех сторон?

— В переносном смысле, — успокоила его Шури. — Я все-таки ученый, а в тебе целая куча научной новизны. Взять хотя бы руку… — они довольно сощурилась. — По тому, что на тебе оставалось, я почти полностью поняла конструкцию и основные принципы работы. Очень неплохая штуковина, но сразу видно — делали аматоры. Закоротить ее током было проще простого!

Баки развеселился, услышав это, потому что знал: чтобы пропустить через руку ток, нужно было сначала поднять защитные пластины, покрытые слоем диэлектрика.

— Делать ее из вибраниума было бы намного логичнее, — призналась Шури с таким видом, будто уже все сделала.

— Предлагаешь переплавить щит Капитана?

— Зачем плавить щит? И разве он его не сдал?

Не сдал, а бросил. Баки помнил, как сжалось в тот момент его сердце — Стив Роджерс отказывался от прошлого, от статуса, от самого себя, когда отпускал этот щит, и делал это только ради друга. До сих пор не укладывалось в голове; Баки даже думал, что на самом деле это — кратковременная отсрочка, и вскоре Капитану щит вернут, восстановят в звании и снова примут в патриотические звездно-полосатые ряды.

Пока что, судя по всему, этого не произошло.

— Старк говорил, что в щите весь вибраниум, который у него был.

— О, Старк. — Шури наморщила носик, сделавшись на вид еще на пару лет моложе. — У него вообще не должно быть и капли вибраниума. Кто-то то и дело ворует, даже самые лучшие системы безопасности не всегда спасают. Но у нас этого вибраниума хоть залейся. Уж на какую-то руку точно хватит.

Несмотря на то, что Шури говорила в полушутливом тоне, было ясно, что она серьезно. Баки пошевелил искалеченным плечом: бинты держались туго, нервных окончаний он не чувствовал вообще, но ему то и дело казалось, что отсутствующих пальцев касаются сухие колоски или песочное крошево.

— Пока не решен вопрос с этой программой, мне лучше вообще не держать оружия, — признал он.

— Вот это да, а я думала, что ты меня стрелять научишь, пока брат не видит! — она состроила печальное выражение лица, но рассмеялась прежде, чем Баки успел возмущенно спросить, сколько ей вообще лет: — Шучу, сержант! Стрелять я и так умею.

**

— О, — прокомментировал Баки, когда впервые увидел Сэма Уилсона.

— Даже не думай открывать свой рот, — предупредил тот, развалившись на широком диване так, чтобы никому другому не пришло на ум устроиться рядом. — Я из-за тебя целый месяц сидел в самой защищенной тюрьме мира.

— Не такая уж она и защищенная, раз ты сейчас тут.

После пробуждения Баки и его первой прогулки с Шури прошло четыре дня, за которые Барнс освоился на новом для себя континенте и понял, что он здесь — не пленник и не враг. С последним было тяжелее всего: все-таки он оставался косвенным виновником смерти отца Шури, но никто не обвинял его: ни она, ни Т’чалла. Для привыкшего ощущать свою вину постоянно Баки это стало новостью, так что сперва он даже не поверил, но вскоре начал убеждаться, что все именно так, как ему говорят.

Никто не ограничивал Баки в передвижениях, и он гулял по городу рано утром, когда на улицах еще никого не было. Так нравилось ему больше всего: чувство пространства, спокойствия, одиночества, защищенности от чужого интереса.

После прогулки Баки возвращался в свою комнату на четвертом этаже и читал книги, выделенные Шури: там было много об истории и политике, общеобразовательные вещи, которые нужно знать, чтоб хорошо себя ощущать в новом времени. Он даже фильмы смотрел — то, что входило в список «современной классики», избегая лишь картин о Второй Мировой, да и в целом боевиков, к которым Баки питал подсознательную настороженность.

Занимая так свое время, Баки даже не догадывался о том, что годами раньше Стив делал то же самое — наверстывал упущенное, пытаясь закрепить в памяти все и сразу, но то и дело обнаруживая, что чего-то там не хватает.

На четвертый день, с самого утра, когда Баки как раз прогуливался вдоль озера, сверху раздался незнакомый пневматический звук. Подняв голову, он увидел, как полупрозрачными секторами расходится силовой купол над Вакандой и в небе появляется небольшой джет, описывая полукруг и снижаясь над площадкой прямо в черте города.

Уверенности в том, что именно вернулся Стив, не было, но Баки тут же развернулся и почти бегом отправился обратно, чтоб не пропустить любые новости.

И вот — Сэм Уилсон занимал собой целый диван, вызывал легкие приступы раздражения, но Баки все равно рад был видеть его. Как минимум потому, что с ним вместе наверняка прилетел и Стив.

Догадка подтвердилась почти сразу: Стив Роджерс вышел из разъехавшихся дверей лифта вместе с девушкой Вандой за спиной. В первую секунду на его лице держалось напряженное выражение, а потом он заметил Баки и сразу посветлел:

— Бак! Только что был в лаборатории, а тебя там нет!

— Шури выпустила меня четыре дня назад, — признался Баки и обнял Стива, на пару мгновений зажмуривая глаза.

Идеальный момент… если бы еще Баки не тревожился мыслями о том, что снова придется воевать. Стив был тем якорем, который сейчас крепче всего держал его, потому что кроме Стива не было ни единого человека на целом свете, кто знал бы того, прежнего Баки, к которому сейчас Барнс стремился вернуться. Знал, что полностью это так никогда и не получится, но он мог хотя бы оказаться максимально близко, а Стив помогал одним своим присутствием.

Объятия Капитана были крепкими, как Баки и помнил, и надежными, они придавали сил, а все плохое, наоборот, отнимали, будто Роджерс был не суперсолдатом, а волшебником.

— Ты помнишь Ванду. — Стив пригласил ее подойти поближе, но с ней обниматься у Баки не было никакого желания, так что он просто кивнул.

— Привет.

— Она попробует разобраться с твоей программой.

Он тут же стал серьезнее, расправил плечи и бросил быстрый взгляд на Сэма — Баки не считал его близким другом и потому предпочел бы решать такие вопросы наедине. В идеале — только со Стивом, но раз Ванда могла оказать какую-то помощь…

— Магией? — с опаской спросил Баки.

— В основном да. Вы готовы?

Ванда кивнула, и Баки ничего не оставалось, кроме как пожать плечами — он так и сделал, а потом, не особенно понижая голос, спросил:

— А Уилсон что тут делает?

— Он в розыске.

— Мы тут все в розыске.

— И мы все здесь. — Сэм подал голос с дивана. — Не ной, Барнс, не у одного тебя может быть отпуск.

Баки в голову не пришло, что ответить, к тому же, он куда больше думал о магии, которая вот-вот проникнет в его голову, потому молча развернулся и первым вошел в лифт. К нему присоединилась Ванда и Стив, а потом двери с легким пневматическим звуком схлопнулись, отрезая их от надоедливого Уилсона.

— Как это будет происходить? Ты сможешь прочитать мои мысли?

— Нет, это без надобности. — Ванда поправила волосы, заведя их за плечи, и Баки понял, что она волнуется не меньше, чем он сам. — Если все будет в порядке, я сотру тебе участок памяти, где хранится код — так что те слова ничего не будут для тебя означать. Но вначале я просто посмотрю.

Баки невольно хмыкнул в ответ: в его голове очень ярко расцвело воспоминание из старого Бруклина, все было так четко, будто происходило только вчера.

— Помнишь, как мы ходили с тобой к дантисту в Краун-Хайтс? — спросил он у Стива, улыбаясь в бороду. — Он тоже говорил, что просто посмотрит, но ты ни капли ему не верил.

— Как я мог поверить, когда у него в руке было огромное зубило? — Стив ухмыльнулся. — Я тогда решил, что ноги моей на пороге зубного кабинета больше не будет.

— Сейчас у дантистов все по-другому, — вступила в разговор Ванда. — Нормальные инструменты, анестезия, кресло удобное, а еще повсюду игрушки для детей, чтоб они не волновались. Некоторым даже общий наркоз делают.

— Тогда тоже был эфирный наркоз. То еще удовольствие.

Лифт замер, потом раскрылся, выпуская их в уже знакомое помещение — просторное и светлое, с широким окном в полстены. Криокапсулу куда-то убрали, вместо нее стояло медицинское кресло — оно в первый момент напомнило Баки то, в котором его обнуляли, но потом он увидел отличия: здесь было намного удобнее, а из дополнительных конструкций стоял только хитроумный монитор, как в больницах.

Стив хлопнул его по плечу, отвлекая внимание от кресла, и Баки с удовольствием отвернулся, увидев чуть подальше Шури, работающую возле голографического экрана. Она быстро закончила, полупрозрачные окна по мановению ее руки сверкнули и погасли, а сама она, потирая ладони, двинулась к ним.

— А вот и вы! — Улыбка у Шури была неизменной, глаза блестели так, словно она предвкушала удивительное приключение. — Приветик. — Она протянула руку Ванде: — Я — Шури, и я буду помогать тут с сержантом. — Шури подмигнула, потом метнулась к монитору, включила его и объяснила: — Мы посмотрим, как мозг и нервная система реагируют на вмешательство Ванды. Ты будешь под полным контролем, бояться нечего.

Если по правде, Баки хотелось немного задержать тот момент, когда придется сесть в кресло. Он с радостью провел бы пару дней в обществе Стива, показывая ему те места в предрассветной Ваканде, которые нравились ему больше всего, и Шури тоже можно было бы позвать — Баки начал привыкать к ней, ему импонировала открытость и постоянная улыбка. Что-то тревожило его, внутренний голос настаивал на том, что любое вмешательство в разум не ведет ни к чему хорошему, сколько бы мониторов ни стояло вокруг. К тому же, Ванда выглядела слишком молодой для того, чтобы разбираться в чужом мозгу, не говоря уже о Шури, которая была еще младше, но Стив доверял им обоим, а Баки доверял Стиву.

Он сел в кресло, поерзав для удобства и откинувшись на спинку, и постарался расслабиться, пока Шури крепила к его голове и груди датчики. Последний она прицепила на средний палец, а потом отстранилась со словами:

— Вот все и готово, солдат.

И Баки, вопреки собственным ожиданиям, улыбнулся.

**

Он не уследил, как уснул, но происходящее вокруг определенно не было реальностью.

Стояла ранняя осень, золотое низкое солнце и насыщенная зеленая листва, пыльная из-за того, что последний раз дождило три недели назад. Та же листва, только темнее и мягче, отражалась в речной ряби. Пустой берег, высокий камыш, лодка, наполовину вытащенная на песок — деревянная, как делали раньше, безо всякого пластика и мотора.

Песок был грязным, сплошь в обломках ракушек и черенков от листьев, кое-где в мелких камешках и свалявшихся перьях неизвестных птиц.

Баки хорошо запомнил запах — тяжелый, немного илистый, с примесью мокрого дерева и растертой между пальцами травы. Запах реки и молодости. И еще что-то было, совсем рядом, близко, но Баки так и не сообразил, что именно, зато услышал сквозь всю эту картину голос, показавшийся его собственным:

— Тихо, солдат. Похоже, кто-то чужой хочет попасть в твою голову, но мы ведь к этому готовы, верно?..