Бенетар (джен)

— Охренеть.

Тони зажал между зубов фонарик и с неприличным восторгом уставился вглубь открытого коленного сустава Небулы.

— Рада радовать, — буркнула та, отвернувшись в противоположную сторону.

Снятая металлическая пластинка лежала рядом с открытым ящиком для инструментов, и Тони искренне жалел, что не прикупил голографический конструктор.

На второе их утро на борту Тони предложил Небуле посмотреть левую ногу. Небула подволакивала её при ходьбе и не могла согнуть, когда садилась за штурвал. После долгих уговоров — боги! он же самая дорогая автопомощь в мире: от неё не отказываются — и угроз, она согласилась.

Старк ожидал увидеть внутри сложную биоэлектрическую систему, но на такое чудо он не рассчитывал. Судя по тому, как Небула двигалась, органическое оптоволокно как минимум считывало потенциалы с живых мышц в момент их сокращения. Как максимум, было оснащено собственной проводящей системой. Тони сам располагал подобными технологиями и узнал больше, чем собирался, когда проектировал протезы для Роуди. Сидел над оцифрованными талмудами по нейробиологии подобно одухотворённому аспиранту и только и успевал, что надиктовывать Пятнице алгоритмы. На самом деле он мог бы состряпать на этом ещё один патент, но сразу после было не до нового проекта, а когда время, наконец, появилось, он шастал по инопланетному пончику в компании слишком самостоятельного для куска ткани плаща.

И склонного к самодеятельности школьника.

Так что, да, с локоматами он решил потягаться как-нибудь в другой раз, а пока смотрел на слегка жутковатый симбиоз из металла и органических нервных волокон и не слишком успешно боролся с подкатившим к горлу приступом тошноты. Убрал от распотрошённой коленки руки с зажатой между пальцев отвёрткой, вытащил изо рта фонарик и зло стиснул зубы.

— Ты должна была…

Провёл ладонью по лбу и безмолвно, как опытный слепой, уставился куда-то мимо её плеча.

— Умереть от болевого шока? — старательно отводя глаза, подсказала Небула. — Существует много способов ослабить боль, не лишая сознания.

Тони осмотрелся вокруг в поисках хотя бы несчастного лидокаинового спрея, потом подумал о том, что не слишком разумно прыскать чем бы то ни было в незнакомый ему полуорганический сплав, и шумно выдохнул.

— Дерьмовая воспитательная мера.

Та нервно хмыкнула и сцепила пальцы в замок на здоровой ноге.

— Обезболить можно?

Небула продемонстрировала ему откупоренную флягу, запрокинула голову, делая щедрый глоток, и снова отвернулась.

Обескураживающе человеческий жест для кого-то настолько… Ну, не человека. Тони выдохнул, подумав было выклянчить глоток замечательного пойла, и вернулся к распотрошённому суставу. Осторожно коснувшись порванных волокон, он аккуратно подцепил повреждённое соединение и ловко принялся распутывать клубок из опалённых проводов. Часть пришлось откусить плоскогубцами — никто, судя по всему, не озаботился повреждением вовремя и теперь ему приходилось менять гибкую проволоку на ксонолитовые спицы: надёжнее мягких металлов, но подвижность, так или иначе, пострадает. Можно, конечно, попробовать накалить ксонолит и соединить его с органическим волокном, но едва ли температура в несколько сотен градусов будет безопасна для органики.

— Лучший друг моего друга убил моих родителей.

Слова вырвались раньше, чем Тони успел себя остановить, и дело было в абсолютной тишине: кричи из колонок AC/DC или Black Sabbath, ему бы и в голову не пришло озвучивать роящиеся в голове мысли. Он бы думал их молча или жаловался на жизнь Пятнице, возможно, строчил бы гневные сообщения Роуди — делал бы что угодно, лишь бы не плакаться первому встречному, но…

— Это по-прежнему важно?

Старк моргнул, не сразу уловив суть и интонацию вопроса, и отвлёкся от тонких металлических волокон.

— Нет. Если мы о мире. — Встряхнул головой, ошарашенный оговоркой, вернулся к работе и нервно улыбнулся; — Забудь. Не привык работать в тишине, вот и…

— А если о тебе?

А если о нём, то это глупо и неуместно.

В его жизни был Говард. Жесткосердечный и хладнокровный, нетерпимый к чужой глупости и подхалимству, слишком умный, чтобы быть хоть сколько-нибудь приятным, и слишком практичный, чтобы растрачивать и без того скудное тепло на детей.

У него был Обадайя. Жадный до наживы ублюдок, которого он любил дурацкой, стыдной любовью брошенного ребёнка, радовался вниманию больше, чем подаркам, и почему-то думал, что любить тот его обязан и хотеть чего-то кроме него (деньги, кресло генерального директора и снова деньги) не может по определению.

У него было несчётное количество женщин, подхалимов-приятелей и малообразованных попрошаек, липнувших к заднице похлеще банных листов.

В его жизни было предостаточно дерьма, но слишком большой для своего тощего тельца, со странными представлениями о добре, зле, долге и морали, злой на язык и скорый на расправу Стив Роджерс негодяем не был.

Упрямым как стадо баранов — да.

Нетерпимым — дважды «да».

Жестоким — тоже да.

Возлагал ли Тони на него больше надежд, чем Стив мог оправдать?

С губ Старка сорвался короткий, нервный смешок, он неопределённо качнул головой и поудобней перехватил паяльник.

— Да. Но я могу с этим жить.

Взгляду Небулы достало материальности, но органическое волокно на незнакомом сплаве привлекало его куда больше разговора по душам.

Спустя пару минут Небула потянулась за стареньким Zune, Кэт Стивенс запел о безумном мире, а прощение по-прежнему зависело лишь от умения прощать.

…И Тони, видит Бог, прощать умел так же хорошо, как чинить сломанные вещи.