Полёт (джен)

Белые клубы дыма резко вырывались из стартующей ракеты. Подобно тяжёлым волокнам, они падали наземь, испаряясь большими прозрачными шарами. Шипящие языки пламени словно копья вылетали из раскалённого двигателя, поднимая серый массив ракеты выше, медленно отталкивая его от земли. Ракета грозно и безмолвно возвышалась над горящей почвой, окутанная в разлетающейся мантии пепла и дыма. Шаг за шагом она медленно взбиралась вверх, словно по плетёной лестнице выше к небу, отрываясь от земли, покидая родную планету. Свет её двигателя резал глаза, лучи болезненной красотой отлетали от яркого поднимающегося пятна, затмевающего всё вокруг своим шумом, пламенем, титановым массивом. Бережно коснувшись небесной поверхности, оставляя на ней воздушные круги, окутываясь в колышущейся атмосфере, ракета окунулась в нежно охватывающую её тёмно-синюю глубь. Белый шлейф пара ещё долго развивался в небе, пока не растаял в раскалённом воздухе.

Молодая девушка стояла на холме, отгороженном железной сеткой от стартовой площадки. Копна её ярких рыжих волос колыхались, спутывались на сильном ветре. Она долго смотрела в след утопающей ракете, пока свет её двигателя не слился с холодным сиянием голубого неба. Девушка подняла на прощание руку, на её лице показалась слабая улыбка, по щеке текла слеза.

* * *

Он медленно открыл глаза. Было тихо. Ни единого звука не раздавалось вокруг. Серые стены безмолвно смыкались над ним, за окнами расстилалась глубокая чёрная тишина. Он посмотрел направо, он посмотрел налево. Серые лестницы, серые двигатели, серые трубы. Перед ним на противоположной стене была большая металлическая серая дверь. Он ступил шаг вперёд, потом ещё один. Проверка системы была успешной. Он прошёл дальше, подойдя к серой двери, коснувшись холодными пальцами чёрной панели. Дверь открылась. Он прошёл дальше. Повторяющийся монотонный голос в голове напоминал ему о случившемся, о его задании. Маленькими шагами он пошёл по палубе, среди быстро мелькающих мониторов, пустых кресел и скрежетавших счётчиков.

«5 часов, 45 минут, 37 секунд с момента последнего гиперпрыжка» гласило на одном из них. Было холодно. Взгляд его был направлен вперёд. Он торопливо шёл. Слабое металлическое эхо его шагов тихо раздавалось среди молчаливых пустых стен. Длинные коридоры, а за ними ещё коридоры и ещё. Пустота. Тишина. Ещё коридоры. Робот быстро шёл, всё больше углубляясь в недра космического судна.

Техническая модель «Б.а.к.у.; с:03» (Беспилотный андроид кибертехнического управления; системный блок: 03) обладала дополнительными информатическими ресурсами, позволяющими ей передвигаться и выполнять несложные действия самостоятельно, даже при отсутствии внешнего ввода данных. Робот был высотой полтора метра, с круглой лысой и серой головой, серыми руками, каждая с четырьмя пальцами, серыми ногами, автоматически распознающими почву и соответственно изменяющими конструкцию нижнего покрытия стопы. Спина робота была покрыта фотоэлементами, приходящими в активность при отсутствии внешнего питания более чем на 48 часов.

Б.а.к.у.; с:03-117 направлялся в большой холодный склад, где хранился самый ценный груз. Серая дверь бесшумно открылась. Робот переступил порог. Тёмная зала раскрылась перед ним, уходя своим чёрным телом далеко в даль, в глубь и вверх. Синие массивные саркофаги с прозрачными крышками и мелькающими панелями висели один над другим, подобные ячейкам в мрачном пчелином улье. Робот шёл медленно, сканируя взглядом таблички рядов и колонн, всё дальше пробиваясь в недр механического улья. Саркофаги немного жужжали, вздрагивали, из некоторых с тихим шипением просачивался воздух, холодными каплями осаждаясь на пластмассовом покрытии.

Тусклый свет пробивался сквозь щели в закрытых окнах, заставляя дрожащие тени скользить по зале, мелькая, словно отрываясь от тела робота. Б.а.к.у.; с:03-117 остановился около одного из рядов, нажал на чёрную панель — она загорелась. Маленькая платформа с тихим гулом подняла его восемнадцать пролётов вверх, приближаясь к одному из саркофагов.

Его прозрачная крышка сильно запотела, мелкие трещины шли по твёрдому пластику. Одинокая струйка белого пара выходила среди титановых пластин. За стеклом виднелось лицо человека, оно было спокойным. Глаза человека были закрыты. Руки его были скрещены на груди, тело обличено в серый космический костюм. На одной из трёх панелей на самой крышке виднелись красные мелькающие знаки: «Внимание, температура поднимается! Нынешняя температура: -176°С. Внимание, температура поднимается!». На второй панели виднелась надпись: «Системный анализ: проведено успешно. Найдено ошибок: 1. Автоматическое устранение: не удалось. Вызов механической поддержки: в процессе».

Б.а.к.у.; с:03-117 нагнулся к саркофагу. Он ввёл несколько знаков на первой панели — в нижней части саркофага открылся клапан. Робот начал сканировать провода и шланги: «Повреждение детали н.0345-б». Робот вынул один из шлангов — холодная струйка воздуха разлилась по его ладони. Робот вытянул один палец, на его конце показалось сине-зелёное пламя. Робот провёл пальцем по шлангу, серый едкий дым пошёл от горящей резины. Робот убрал шланг обратно, закрепил наружные детали, закрыл крышку. Красные знаки продолжали мелькать на панели, но температура постепенно стала снижаться, достигнув -200°C. Красные знаки исчезли. Показалась зелёная табличка: «Вызов механической поддержки: завершён. Системный анализ: проведено успешно. Найдено ошибок: 0».

На последней панели саркофага были видны голубые надписи: «Общие Данные», «Запись Параметров», «Личные Данные». Робот выбрал первую надпись. Ему выпало новое табло и фотография: «Андрей Волков. Возраст: 25 лет. Страна: Россия. Витальные функции: в норме. Время полёта: 277 лет, 8 месяцев, 6 дней, 5 часов, 27 минут, 15 секунд». Робот просканировал лицо спящего. Потом он нажал на панель своей платформы, и она опустилась.

Б.а.к.у.; с:03-117 развернулся, снова отправляясь на базу своей зарядки. Молчаливое жужжание саркофагов провожало его сквозь холодный полумрак.

Но вдруг сенсоры в его глазах уловили яркую вспышку. Робот остановился и повернул голову к источнику света. В дальнем углу, куда боялся ступить мрак, покрытие на окне было повреждено, и оранжевые клубы света расстилались на сером полу. Робот развернулся и подошёл ближе к повреждению. Кусок титанового покрытия на окнах оторвался, глубокая царапина была видна на серой стали. Робот просканировал повреждение. Оно было наружным и было за рамками его доступа и возможностей.

«Внимание, следующий гиперпрыжок наступит через 15 минут, 0 секунд. Всем техническим моделям вернуться на базу зарядки».

Главный компьютер отдал приказ. Робот отступил.

— Понял, выполняю, — послышалось из его разговорного модуля.

Но глаза его начали сканировать свет в окне. За серым массивом космического судна и его мрачными окнами виднелся яркий огромный золотой шар. Языки пламени поднимались на нём, переходя в дугу, падая на пылающее его тело. Острые лучи охватывали окружающие его сферы, намного меньше, темнее, испуганнее огненного колоса. Планеты были синие, голубые, фиолетовые, некоторые чёрные, сожжённые, истлевшие. Некоторые словно кипели, и желто-охровые узоры едкого иноземного дыма клубились на них. Вокруг синей планеты кружились бирюзовые кольца, сжимавшие её, словно в оковах держащие её хрупкое тело. Багряные лучи пламенного шара бережно касались одной из её сторон, обволакивая в тусклом алом свете. Другая часть её будто погрязла во мраке. Но нет. То не было мраком, холодным и беспробудным, что таился в недрах корабля. Во мраке небесном виднелись сотни огней, сотни вспышек, что сверкали, мелькали, рассыпавшись по его поверхности, словно жители неизведанной глубины. Робот подошёл ближе, желая разглядеть их, но они были так далеко, лишь изредка поблёскивая своим тусклым светом. Он не знал, что массивный пылающий колосс, грозно бросающий свой свет на маленький корабль, некогда был для него таким же слабым огоньком, каким теперь для него сияли крохотные небесные жители.

«Внимание, следующий гиперпрыжок наступит через 0 минут, 5 секунд, 4… 3… 2… 1…».

Яркий, испепеляющий свет мгновенно вонзился в его глаза, но вдруг распался, растворился, преображаясь во что-то новое, неизведанное. За ослепляющей белой стеной вырисовывались тёмные силуэты, сначала серые, но обретающие формы и пёстрые цвета. Словно океан звёзд вдруг нахлынул на корабль, поглощая его, растворяя его в себе, переплетаясь с его телом. Б.а.к.у.; с:03-117 чувствовал прикосновение, нежное, лёгкое, он чувствовал прикосновение звёзд, они колющим фонтаном разбегались по его серым рукам, наполняли его тело. Он не умел дышать, но он задыхался. Он зажмурил глаза, но нет, он открыл их: бешенный водопад пролетающих планет, растопленных красок проносился перед ним. Они переплетались, они тянули к нему свои руки, он приложил ладонь к окну, и она растаяла в нём, стала одной частью великого небесного океана. Он был светом, он был звёздами, он был огромной частью того беспробудного гигантского огромного существа, нет, больше чем существа, этого великого целого. У него не было слов, он не знал слов, мысли переплетались сумбурно в его голове. Он задыхался и дышал, он захлёбывался мыслями, мыслями, мыслями… Нежный свет коснулся его щеки. Он ощутил тепло, и он стал этим теплом, он был этим теплом, он был Вселенной, этой прекрасной великой Вселенной. Яркий золотой свет окутывал его, пленительный, прекрасный. Вселенная была огнём, тем обжигающим, дающим ему жизнь огнём. Он обнял его, окутал огненными руками, захватил в своём рыжем пламени. Он протянул к нему руки и стал частью нечто горящего, великого и прекрасного, полностью растворившись в его лучах.

Робот медленно открыл глаза. Он стоял у окна, на его руках до сих пор чувствовался жар, хотя рядом не было открытого огня. Он держался за стекло, далеко за ним мирно проплывал безмолвный космос. Баку посмотрел в тёмную глубь, она отозвалась умиротворённым молчанием. Он отошёл на несколько шагов, его система начала проводить анализ. Все функции его тела были в норме, на его спине работали фотоэлементы, заряжаясь протекающим мимо светом. Баку посмотрел на свои руки, сжал их, потом бросил последний взгляд к окну. Корабль проплывал мимо какой-то тёмно-синей, неизвестной ему планеты. Баку медленно направился к выходу, тихий металлический стук его шагов слабым эхом раздавался в большой зале. Саркофаги всё так же тихо жужжали, от некоторых всё так же поднимались тоненькие струйки пара. Баку прошёл в главный коридор, оттуда на контрольную палубу. На мониторах всё так же мелькали разные знаки, на одном из счётчиков гласило: «0 часов, 25 минут, 16 секунд с момента последнего гиперпрыжка». На другом табло светилась надпись: «Время полёта: 377 лет, 8 месяцев, 6 дней, 5 часов, 45 минут, 55 секунд». Баку подошёл к своему месту зарядки. Крышка на нём была закрыта, на её красном табло высвечивалось: «Отсутствие технической модели более 48 часов, системные функции отключены».

Баку подошёл к крышке и нажал рядом на кнопку, но крышка не открылась. Он нажал ещё раз, но его кабина даже не была снабжена электричеством. Он коснулся экрана обслуживания, зашёл в файлы технической модели «Б.а.к.у.; с:03-117». «Модель не обнаружена». Баку вышел из общей системы и ещё раз вызвал свой файл. «Модель не обнаружена». Он отошёл на несколько шагов. Посмотрел по сторонам. Другие модели мирно спали в своих станциях. Баку коснулся рукой своей крышки, слабо нажимая на неё. Стекло было холодным. Он убрал руку.

Тишина, подобно воде, окутывала его. Баку сделал шаг. Тихое эхо отлетело с серых стен, улетая по серым лестницам и серым коридорам. Пустым коридорам. Баку посмотрел на монитор главного компьютера. Тот тоже беззвучно спал, только делая расчёты и поддерживая витальные функции корабля. Баку развернулся и пошёл на контрольную палубу. Мониторы всё так же мелькали пёстрыми знаками. Баку долго смотрел на один из экранов; он хотел пойти в глубь одного из тёмных коридоров, но потом пошёл в другую залу технических моделей. Усеянные по стене, среди серых стоек за мутными стёклами покоились роботы. Они спали. Баку остановился, направляя взгляд то на одного, то на другого из них. После очередного гиперпрыжка должны были произойти поломки, и тогда главный компьютер посылал несколько технических моделей на починку. Баку смотрел на спящих сотоварищей. Они не двигались.

Корабль медленно плыл по пустой Вселенной, звёзд было так много, но все они были недосягаемо далеко. Планеты отдалёнными одинокими камнями тускло сияли на фоне чёрной бездны. Одна планета сменялась другой — немые в холодной пустыне. Баку шёл по тёмным коридорам, но в каждом их конце были лишь комнаты с жужжащими саркофагами. Он отправился к другим роботам, но они были такие же немые, как космические тела, проплывающие мимо них. Баку вернулся к сломанному окну, он искал свет, но видел только чёрную бездну. Она молчаливой пустотой отзывалась в нём.

Раздался звон. Баку повернулся. Этот звук казался настолько неживым, неестественным в глухом молчании. На одном из саркофагов мигала красная лампочка, система выдала ошибку. Баку вскочил, подбежал к платформе, поехал на нужный пролёт — восемнадцатый — и скорее остановился около пищащего саркофага. Температура снова повышалась, Баку открыл нужную панель, вынул прохудившийся шланг. То место не раз латали, возможно оно часто будет выходить из строя. Баку быстро починил его и убрал обратно. Он посмотрел на крышку и выбрал на мониторе «Общие Данные». Табло гласило: «Андрей Волков. Возраст: 25 лет. Страна: Россия. Витальные функции: в норме. Время полёта: 379 лет, 5 месяцев, 5 дней, 11 часов, 11 минут, 47 секунд».

Баку долго смотрел на спокойное умиротворённое лицо спящего человека. Когда ему суждено проснуться? Возможно, когда этого потребует главный компьютер. Но когда это случится? Баку не знал.

Тогда он решил выбрать на панели «Запись Параметров». Но ему выпала лишь биометрическая информация: температура, насыщение кислородом и углекислым газом, сердцебиение за всё время полёта. Баку медленно просмотрел начальные записи, потом закрыл окно. Его взгляд попал на последний ярлык «Личные Данные». Баку открыл его. Ему выпала папка с многочисленными фотографиями и видеозаписями, обозначенными картинками и датой. Каждому космонавту было позволено взять с собой определённый объём записей со времён жизни на Земле. Баку смотрел на фотографии: на небольшой домик, на синие горы с белыми вершинами, на голубое море и жёлтый песок. Кроме человека в саркофаге на фотографиях было много других людей: старых, с белыми волосами, но и маленьких, в два раза меньше Баку самого. Баку закрыл папку и открыл видеозаписи. Запустился ролик.

Шуршание, нет, это был шелест. Это был приятный шелест листвы и травы, ярко-зелёное свежее поле открылось взору, усыпанное множеством белых мелких цветов. И тут радостный весёлый звонкий голос прокричал: «Где ты? Давай быстрее!». Баку вздрогнул. Голос засмеялся. Радушный смех наполнил пустую залу, Баку приблизился к экрану. «Не отставай!» — раздалось оттуда, и картина переметнулась на светлое голубое небо. Внизу была видна светло-зелёная полоска, а посреди экрана стояла девушка. Её рыжие волосы развивались на лёгком ветру, подол белого платья танцевал на слабом дуновении. Девушка убрала волосы с лица и быстро подбежала ближе. Она схватила за руку того, кто держал камеру, и картина размылась. Девушка бежала, зелёные цвета и синие слились в одно, и только радушный смех был слышен вокруг. «Сними вот это, посмотри, как здесь красиво!» — «Я вижу, Анна». Картина остановилась на пёстром склоне, полностью усыпанном разными цветами: жёлтыми, красными, фиолетовыми, большими и маленькими, с круглыми лепестками, пушистыми, мягкими. «Не догонишь!» — крикнула девушка и прыгнула в самую глубь цветов. Подобно нежным волнам трава окружила её, алые цветы сливались с её волосами, золотистый свет падал на лицо. Девушка смеялась, и её безмятежный, по-детски счастливый безграничный смех улетал далеко к голубому небосводу. Человек за камерой подошёл к ней и уселся рядом, на картине оказалось лишь её лицо. Девушка замолчала. «Знаешь, я ведь люблю тебя», — немного задумчиво, но со слабой улыбкой сказала она. Её улыбка была печальной, но в глазах до сих пор светился тот яркий золотой огонёк. Камера задрожала, потом картинка остановилась. На экране отобразился круглый знак и надпись «Повторить».

Баку молчал. Он в волшебном исступлении смотрел на экран, словно до сих пор ощущая увиденное. Её смех, её радостный смех. Баку знал, как звучит человеческий смех, но не знал, что он мог быть столь прекрасным. Зелёное море пёстрых цветов казалось ему светлым откликом тёмного, наполненного звёзд океана. Не холодного, но мягкого, громкого, наполненного шуршанием травы, звуком насекомых, шелестом ветра. И девушка. Её огненные волосы берегли в себе ту пламенную, нежную часть яркого света, что обжигала его тогда, когда он сливался со звёздами. Он смотрел на золотые падающие на неё лучи, нет, это она излучала свет. Свет и яркий, прекрасный, радостный смех.

Баку запустил ролик ещё раз. Потом ещё и ещё. Его глаза жадно впитывали каждую картинку, каждый звук, каждый цвет на двигающемся полотне.

— Анна, — тихо сказал он, и его машинный голос казался столь чуждым, столь непохожим на живой голос светлой девушки. Но его голос пробил тишину, пробил мрак нависающей залы.

— Анна, — повторил Баку ещё раз. Он смотрел и пересматривал ролик, словно боясь не запомнить, словно боясь, что если он отойдёт, она исчезнет, и он вновь утонет в тёмном одиночестве. Он остановил ролик на холме цветов, потом промотал его и снова там остановил. Девушка сливалась с пёстрыми цветами, но потом в её глазах горел яркий огонь. «Знаешь, я ведь люблю тебя». Баку остановил ролик и отмотал его назад «Знаешь, я ведь люблю тебя». Баку снова отмотал его назад «…я ведь люблю тебя». «…люблю тебя». Баку остановил ролик. Он замер.

— И я люблю тебя, Анна, — его голос был тихим, слово теряющимся в тёмной зале, но стойким, ярким, обрётшим малую долю того тепла и радости, что излучала девушка. Девушка улыбалась на него с экрана, её взгляд был немного печален, но улыбка до сих пор была на её лице. Баку долго и заворожённо смотрел на её лицо, пламенные волосы, синие глаза и задумчивую, тёплую улыбку.

— Я тоже люблю тебя, Анна.

Странный писк вдруг раздался в пространстве. Баку вздрогнул всем телом. Он обернулся, его окружала чёрная мгла. На крышке тёмно-синего саркофага мелькали красные буквы: «Внимание, температура поднимается! Нынешняя температура: -187°С. Внимание, температура поднимается!». Неизъяснимый холод вдруг прошёл по телу Баку. Он посмотрел на спящего, на его умиротворённое лицо, на скрещенные руки, на запотевающее стекло. Табло с общими данными гласило: «Андрей Волков. Возраст: 25 лет. Страна: Россия. Витальные функции: в норме. Время полёта: 405 лет, 2 месяца, 3 дня, 7 часов, 12 минут, 39 секунд». Баку замер. Этот человек был на фотографиях. Его рука была за камерой. Он был в поле пёстрых цветов, он бежал за Анной. Это была его плёнка. Баку посмотрел вокруг. Далеко, сквозь оторванный кусок покрытия на окне пробивался тусклый алый свет. Темнота и мёртвое жужжание саркофагов наполняли пространство. Баку посмотрел на человека. Человек спал. Баку посмотрел вперёд. Чёрная мгла постепенно подползала к нему, она кружилась вокруг него, не решаясь коснуться тусклых лучей, отходящих от маленького экрана с роликом. Баку снова взглянул на панель: «Внимание, температура поднимается! Нынешняя температура: -147°С. Внимание, температура поднимается! Экстренный вызов!». Баку замер. Раздались тихие металлические шаги. Они приближались. Они приближались и становились невыносимо громкими. Маленький робот модели Б.а.к.у.; с:03-118 подошёл к нужному ряду. Он хотел подняться на панели, но та уже была поднята. Робот посмотрел вверх. На панели стоял Баку и в страхе смотрел вниз на робота, не в силах пошевелиться. Робот, просканировав пространство и увидев, что его задачу уже выполняет другая модель, развернулся, снова отправляясь на базу своей зарядки.

Баку вдруг задрожал. Этот человек, это его Анна. Этот человек спит, но когда он проснётся, он заберёт Анну. Он возьмёт её с собой и будет смотреть на неё, а она будет смеяться для него. И Анна будет говорить, что любит его. «Но я хочу видеть её. Это моя Анна. Это моя Анна!» — Баку оглянулся вокруг. Не будет пустоты, не будет тишины, не будет мрака. Они такие маленькие, но Вселенная столь огромная, и он ничтожная часть в чёрном океане. Но Анна смеётся для него, Анна любит его, и он любит Анну, он всегда хочет быть с Анной. Анна его яркий свет. Баку засмеялся, безумно, протяжно, его механический смех жутким эхом раздался в мрачной зале. «Ты не отнимешь у меня Анну!»

«Внимание, температура поднимается! Нынешняя температура: -99°С. Начинается экстренное размораживание».

Белый пар разом заполнил саркофаг, Баку больше не видел лица спящего. Но пар быстро рассосался, со внутренней стороны крышки медленно начала капать вода на умиротворённое лицо спящего. Температура внутри саркофага быстро поднималась. «Сейчас он проснётся и отнимет Анну». И Баку разом поднялся. Он медленно подошёл к другой стороне саркофага. Там было небольшое отверстие, он медленно открыл его. В отверстии был большой красный рычаг, а рядом надпись: «Карантин». Баку разом потянул за рычаг, что-то в крышке саркофага щёлкнуло.

Температура в саркофаге всё поднималась, достигнув +36°C.

Андрей Волков открыл глаза. Он немного растерянно посмотрел вокруг. Его руки ещё плохо слушались его, он слабо коснулся крышки. Крышка не поддавалась, но Андрей лишь сильнее нажал на неё, полностью приходя в себя. Он посмотрел сквозь стекло наружу, увидел закрытые окна, тёмные саркофаги, мглу, окружающую его. Его дыхание участилось, сердцебиение ускорилось, он стукнул в крышку. Безмолвное, словно неживое лицо робота смотрело на него сквозь толстое стекло.

— Открой крышку! — прокричал Андрей.

— Открой! — Робот стоял неподвижно.

— Открой крышку, быстрее! — Андрей закричал громче, но робот не двинулся с места.

— Открой, ну же! — заорал Андрей, и вдруг понял, что начал задыхаться. На крышке экрана виднелось сообщение: «Внимание, уровень кислорода падает». Андрей стал сильнее стучать в крышку, он навалился на неё всем телом, но она не поддалась. Они бился об неё и задыхался, он стучал в стекло, но оно было слишком прочным. Тёмные глаза робота смотрели на него.

— Позови на помощь! — кричал космонавт, но его голос оборвался и превратился в хрип. Он судорожно стал хватать воздух, его сердцебиение всё учащалось, зрачки расширились. Выражение дикого страха исказило его лицо, он стучал в крышку, пока рука его не ослабла. Он до сих пор судорожно хватал ртом воздух, пока его резкие ритмичные движения не начали становиться слабее. Он коснулся рукой крышки, и рука его упала, в глазах горел лишь ужас, пока и он не угас. Глаза космонавта постепенно пустели, выражение страха медленно замерзало на его лице. Табло на крышке высветило надпись: «Андрей Волков. Возраст: 25 лет. Страна: Россия. Витальные функции: отсутствуют. Время полёта: 405 лет, 2 месяца, 3 дня, 8 часов, 25 минут, 12 секунд. Состояние карантина».

Баку безмолвно смотрел на тёмно-синий саркофаг. В его чёрных глазах не отражалось ничего. Он наклонился, достал провод из своего запястья, медленно вставил его в отверстие в саркофаге, нашёл папку «Личные Данные» и скопировал на свой диск один файл. Радужный смех прозвенел в его голове, перед его глазами начала мелькать картина зелёного поля и рыжеволосой девушки. Баку нажал на панель спуска. Он вернулся из восемнадцатого ряда и ступил на металлический пол. Баку подошёл к окну и сел около него. За окном открывалась чёрная бездна. «Знаешь, я ведь люблю тебя», — пронеслось у него в голове.

«Внимание, следующий гиперпрыжок наступит через 15 минут, 0 секунд. Всем техническим моделям вернуться на базу зарядки».

Технический голос компьютера совсем не был похож на человеческий. Баку продолжил смотреть в окно. Базы, куда он мог вернуться, у него всё равно не было.

«Внимание, следующий гиперпрыжок наступит через 0 минут, 5 секунд, 4… 3… 2… 1…».

Не набрав полной скорости, корабль столкнулся с очередным полем метеороидов. Яркая вспышка вскрикнула в чёрном пространстве. Корабль не выдержал, его разорвало на части. Их несло далеко, и они тонули в глубине чёрного космоса.

Баку медленно открыл глаза. Картина перед ним была ещё размытой, неживой, в голове раздавался гул прожитых воспоминаний. Линзы его глаз постепенно настраивали резкость, он летел в космосе, его несло на невидимых волнах. Слабое свечение рядом лежащей звезды окутывало его. Баку сжал ладони. На его спине всё так же работали фотоэлементы. Баку протянул руку, тишина жадно опутала её. Баку посмотрел вокруг, увидев перед собой пролетающие серые обломки: разорванная сталь, покалеченный титан, куски труб, пустые саркофаги. Он медленно плыл в сером облаке осколков, что подобно звёздам мёртво поблескивали холодными лучами. Вокруг него летели другие роботы, но их глаза были опустошёнными. Главного компьютера больше не было, и они были мертвы. И люди умерли. Но Баку был жив.

— Вы все умерли, но я остался жив! — прокричал Баку, но его голос не смог слететь с его губ, лишь механическое устройство передавало сгустки энергии. В космосе царила мёртвая тишина.

Баку схватился за своё лицо, он чувствовал его. Он провёл ладонями по рукам, медленно провёл ими по телу. На голове он почувствовал слабую вмятину, он вдруг судорожно, в испуге начал прокручивать прежние воспоминания. Тут он идёт в залу. Тут он у окна, тут он… Вот же она. Девушка среди зелёного поля, полного пёстрых цветов. Она улыбалась ему, она смеялась для него. Она смотрела на него печальным и задумчивым взглядом. «Знаешь, я ведь люблю тебя», — пронеслось у него в голове.

— Я тоже тебя люблю, Анна, — бережно, нежно сказал он. Он закрыл глаза и обнял своё тело, продолжая нестись по безмолвным волнам. Вскоре он потерял из виду останки корабля, и его товарищи давно затерялись во мраке. А Анна улыбалась ему, она улыбалась ему, как всегда, той лучезарной улыбкой, и он улыбался ей в ответ. Он видел поле цветов, не осколков, но цветов, он видел её улыбку и яркий свет в её волосах. «…я ведь люблю тебя».

— И я тебя, — тихо шептал он. Он бесконечно повторял эти слова, всё прокручивая в голове её светлый образ. «…люблю… люблю… люблю…».

Но вдруг Анна замолчала. Он испуганно открыл глаза. Он прокрутил плёнку назад, но что-то вдруг скрипнуло в ней. Плёнка началась, но вдруг остановилась. Он снова отмотал её, он прокрутил её вперёд, где были цветы. Там были цветы, но они дрожали, краски смешивались, и плёнка оборвалась. Он перемотал вперёд, там была Анна, она смотрела на него своими печальными глазами, потом улыбнулась, но вдруг исчезла. Он хотел включить плёнку заново, но она погасла. Он судорожно проматывал её, но только вспышка мелькала в его сознании, и краски тухли. Он схватился за голову, отматывая ещё и ещё, и ещё. Но девушка молчала. Она больше не смеялась. Она смотрела на него своими печальными задумчивыми глазами, пока и её образ вдруг не угас.

— Почему ты молчишь, Анна? — судорожно, мучительно, в животном страхе прошептал Баку. — Это потому что я убил его?

И вдруг резкий, пронзительный обезумевший визг раздался в его голове. Это был крик, нет, это был смех, искажённый, оглушительный. Он давал сбой, механический сбой испорченной плёнки, это был тот самый радостный смех, но мёртвый, ненастоящий, кривой. Визг, смех, вой, скрежет раздавался в его голове, безумный, безостановочный.

И вдруг он угас. Смех пропал, растаял, и пространство постепенно наполнила мёртвая тишина. Баку смотрел в пустую глубину космоса, и тот медленно затягивал его в свою чёрную пропасть.