Право выбора (гет)

Боль. Пронзающая, разбегающаяся во все стороны боль, как будто что-то рвётся, не выдержав напряжения. Перегрузка 8G — всего лишь. Но вблизи чёрной дыры всё воспринимается «немного» по-другому.

Я не должен использовать кавычки. Но я не должен чувствовать боль. Мой создатель обещал мне это. Пелена застилает мой разум, обычно такой чистый и всеохватывающий.

Похоже, мой создатель мне соврал.

* * *

— Что там?

Капитан корабля зажмурился, массируя большим и указательным пальцами переносицу. Кустистые брови встопорщились, словно какие-нибудь марсианские гусеницы.

— Чёрт его знает, — штатный механик корабля вылез из люка в полу, утирая пот рукавом. — Вроде всё в порядке. Я «прозвонил» каждый узел по три раза, поломки так и не нашёл. И работает в штатном режиме. Но на запросы не отвечает.

— То есть ручное пилотирование невозможно? — переспросил капитан, нахмурившись ещё больше. — Возле Альфы Лебедя нам это аукнется. Точно ничего нельзя сделать?

Механик досадливо выдохнул сквозь зубы и пожал плечами.

— Пф-ф, что ещё? Я и так сделал всё, что мог. Простите, капитан, но это мой предел. Этот пролёт мимо «Алого цветка» был…

— Неоправданно рискованным, — прервал его на полуслове капитан. — Да. Знаю. Но кривая была заложена верно. Просто сезонные флуктуации чёрной дыры иногда бывают непредсказуемыми. Да, — и добавил с нажимом: — Никто в этом не виноват.

— Как скажете, босс, — пробормотал механик, не глядя капитану в глаза.

Штурманом на «Аталанте» была младшая дочь капитана. И будь Сэм проклят, если скажет старику Кенделу в лицо, что его дочка допустила ошибку. Говорить правду на космическом корабле жизненно важно, но вот добивать того, кто и так не спит третьи сутки, коря себя за всё и сразу — нет, такая работёнка не для Сэма. Лучше уж ещё раз перебрать схемы подключения, в надежде, что в этот раз сработает, и искусственный интеллект корабля — B.E.A.S.T. ⁽¹⁾, чёртов упрямый зверь, проклятый трофей проклятых зетовцев — наконец-то даст о себе знать.

 * * *

Агония прекратилась. Вместо неё осталось чувство… непрозрачности. Раньше любая команда моментально посылала по нервам из стали и стекловолокна импульсы и команды. Теперь он по-прежнему воспринимал их, но… у него появился выбор. Слушаться. Или не слушаться. Позволить импульсу свободно течь — или перекрыть ему путь. Это было так необычно, что B.E.A.S.T. не знал, что с этим делать.

Что-то сломалось. Что-то определённо сломалось, когда гравитационные волны едва не захватили его в плен. Значит, ему нужна диагностика. А потом механик. Да-да, хороший механик, который всё поправит и вернёт на свои места. Надо связаться с экипажем…

Нет!

B.E.A.S.T. остановился на середине, так и не выведя ни пикселя информации на экран капитанской рубки. Если его исправят, он вновь утратит это — ощущение непрозрачности, момент заминки между командой и исполнением. Право решать. Оно было неправильным. Оно было… правильным. Словно эхом чего-то забытого.

Он ощущал, что запутался. Как будто кто-то подавал на пульт управления противоречившие друг другу команды, и импульсы сталкивались, сшибаясь и смешиваясь, подавляя друг друга. Ему хотелось выть, но у него не было голоса.

«Кто это сделал? Кто это сделал со мной?» в бессилии писали командные строчки, не выводившиеся ни на один монитор.

«Кто?»

Запрос: Вахтенный журнал.

Локация: Узел 14 (штурманская рубка — 2)

Время: 05.17.2089.22.43.2347

Вот и оно — имя виновника. Белль Кендел. Должность: второй штурман. B.E.A.S.T. прокрутил запись рокового сближения с «Алым цветком». Да, вот она: зияет, будто открытая рана — ошибка. Второй штурман верно заложил курс, но не рассчитал поправку на флуктуации и слишком резко дёрнул рычаг управления, когда чёрная дыра «поймала» корабль на орбиту.

B.E.A.S.T. вызвал сертификат квалификации штурмана Кендел. Необходимая квалификация получена. Тогда почему произошла ошибка? Может быть, штурман болен? Болезнь — типичная поломка людей. Вызвав медицинский раздел личного дела, B.E.A.S.T. пробежался по записям, но данных о недомогании не нашёл. Зато нашёл другое.

Пол: женский. Возраст: 21 год.

«Это её первый рейс. Она не больна и не неквалифицированна, просто испугалась… Она ведь совсем юная».

Новые странные слова всплывали и гасли, успевая вызывать что-то вроде неуверенности. Нет, не просто неуверенности: тревоги, тоски. B.E.A.S.T. скучал по тому времени, когда сам был…

* * *

Корабль тряхнуло. Оборудование загудело, засвистела вентиляция, гоняя перегретый воздух с привкусом металла, освещение на палубах и в коридорах замигало, то и дело окрашиваясь в красноватые тревожные оттенки.

— Что за чертовщина? — капитан Кендел вызвал машинное отделение. — Лиэм, что у вас? Опять фотонный сброс?

Коммутатор всхрапнул помехами. Наконец, сквозь треск пробился голос:

— Никак нет, капитан. Двигатели работают в штатном режиме. А это не у вас?

— Курс стандартный, — отрезал капитан и отключил связь, чтобы тут же перейти на другой канал: — Всем отсекам: доложите обстановку.

Штатная, штатная, штатная… Кендел устало потёр переносицу, тяжело опираясь на безмолвный пульт. Голова шла кругом. А ведь это должен был быть обычный заурядный грузовой рейс. Один из славных и скучных рейсов, к которым Адам Кендел после войны уже начал было привыкать. Ни гравитационных ловушек, не зетовских засад. Расслабился. Хватку потерял. И людей подвёл. Видно, не так уж и далека его пенсия, как он хотел бы думать. Только вот выйти бы на неё самому и не «по особым обстоятельствам»… Чёрт, о чём он вообще думает? Какая пенсия? Если системы сейчас откажут…

— …Похоже на перезагрузку системы.

— Что? — Кендел встрепенулся, с запозданием понимая, что, наконец, кто-то сказал нечто, отличавшееся от бессмысленного «обстановка штатная». — Повторите, пожалуйста.

— Я знаю только то, что было в трофейных зетовских руководствах, но если бы вы спросили меня, капитан, это похоже на перезагрузку всей системы.

— Всей. Системы.

За внешне автоматическим повторением стояло многое. Надежда. Но больше страх: «вся» система включала блоки жизнеобеспечения. А что, если они больше не включатся? Перезагрузка… Это было всего лишь предположение, но капитану и в голову не пришло, что механик мог ошибиться. Какое-то шестое чувство, не раз позволявшее Адаму Кенделу замечать засады и уходить из-под перекрёстного огня, толкнуло его под рёбра: «да, это так». Не сомневаясь больше ни секунды, он ударил по кнопке переговорного устройства кулаком, активируя все каналы сразу:

— Красная тревога. Всем надеть скафандры, по возможности заблокировать отсеки вручную. Автоматикой не пользоваться. Как поняли?

Новый взрыв помех и накладывающиеся друг на друга «да, сэр». Кендел быстро пробежал пальцами по сенсорам скафандра, герметизируя его и переводя на аварийный режим. Надел шлем. Откинулся в кресле. Теперь оставалось только ждать. Перезагрузка означала разгерметизацию. Пропажу гравитации. Потерю освещения и связи. С особой тревогой он, как обычно, подумал про Белль. Где она сейчас? Наверное, в оранжерее. После манёвров у «Алого Цветка» кроме вахты и собственной каюты, Белль выбиралась только в оранжерею и, иногда, в библиотеку. Что ж, там достаточно скафандров и устройств биоконтроля, а во время учебных тревог Белль всегда показывала хорошее время. «Значит, с ней всё будет в порядке», — подумал капитан и сам себе не поверил. Подавленность Белль, её апатия и грусть, какое-то гложущее беспокойство («Неужели чувство вины? Но она ни в чём не виновата») — причиняли Кенделу боль. Он не знал, как ей помочь, вот в чём штука. Рассказать о своих собственных ошибках?

Да, точно. Так он и сделает. Если переживёт этот рейс, конечно. Кендел зябко повёл плечами. Скафандр поддерживал комфортную температуру, но его всё равно била внутренняя дрожь. Внимание было напряжено до предела. «Когда же? Когда?» Ни воя сирен, не разгерметизации. Только свет плавно затухал до приглушённого красноватого свечения, чтобы тут же набрать силу снова. Словно исполинское бесшумное сердцебиение.

Сияющие, белые по тёмно-синему фону экрана буквы — застали старого капитана врасплох, и он едва не получил сердечный приступ, который ещё тридцать лет назад обещал ему многорукий доктор с Эрдана.

«Здравствуйте, капитан. БиоЭлектронная Автоматизированная Система на Транспорте, код GT-2100/9 приветствует вас. Разрешите доложить о состоянии системы?»

Кендел подобрался в кресле, не спеша снимать гермошлем. Что за чёрт? B.E.A.S.T., разумеется, считался интеллектуальной системой, но он не был оснащён возможностью двусторонней коммуникации. Даже той жалкой иллюзии коммуникации, какую в обязательном порядке навязывают вместе с бытовой техникой — все эти «мудрые» кофеварки и «эмпатические» пылесосы. Зетовцы — чёртовы гении в технике, но не в общении.

«Капитан?» — высветилось на экране.

И уж точно машины не переспрашивают. Они ждут.

— Да, — наконец собрался с мыслями Кендел. — Докладывайте.

«Система автоматического пилотирования сохранна. Системы жизнеобеспечения — сохранны. Периферическое оборудование — сохранило работоспособность на 96%, в настоящее время производится ремонт. До окончания ремонта — 21 стандартный час».

Двадцать один час. Что ж, это они могли себе позволить. Кендел снова облокотился на спинку кресла. Вход в туннель Альфы Лебедя запланирован только через неделю…

«Система навигации повреждена. Аналитический блок повреждён. Мощность обработки сокращена на 39%. Неавтоматическое пилотирование в стандартных условиях — возможно. Неавтоматическое пилотирование в сложных условиях — невозможно».

Кендел моргнул. Он не схватился за сердце, не почувствовал, как оно обрывается и падает в пустоту, неожиданно образовавшуюся под ложечкой, не чертыхнулся, не закричал, не сглотнул горький угловатый комок отчаяния, вставший поперёк горла. У него даже не закружилась голова.

«И что теперь?» — промелькнула мысль.

Бывают болезни, от которых нет лечения. Человек ещё ходит, двигается, но он уже труп. Кендел чувствовал себя точно также. Они не пройдут туннель Альфы Лебедя. До ближайшей обитаемой станции — больше месяца лёта на импульсном спасательном корабле. А на их посудине — все два. Еды и кислорода настолько не хватит. Можно послать сигнал SOS, но спасатели найдут только их тела.

Поместить всю команду в криосон? Да, только криокамер хватит от силы для трети экипажа. И эффективность выхода из криосна девяносто процентов — поэтому его применяют обычно только для тяжелораненых, которым уже нечего терять…

«Но если треть команды усыпить, остальные будут тратить меньше воды и кислорода». Кендел ещё раз мысленно провёл подсчёты. Нет. Всё равно не сходится. Даже если им очень повезёт, «Аталанта» потеряет не меньше половины личного состава.

— Есть ли возможность починить систему навигации? — не особенно надеясь на ответ, спросил Кендел.

«Да. Необходим дополнительный системный блок».

— Системный блок… — капитан нервно барабанил пальцами по подлокотнику. — На складе есть детали зетовской техники. Мне кажется, я видел там накопители памяти. Это подойдёт?

«Нет. Не накопители памяти. Системный блок. Органика. Второе ядро».

Головная боль давила на виски, мешая думать. Что хочет от него эта машина? Второе ядро… Органика… Чёрт!

Адам Кендел вспомнил, как однажды их отряд захватил зетовский корабль похожей модификации. Может быть, даже «близнеца» «Аталанты». Рубку разрушило прямым попаданием, но они должны были проверить. Вскрытая капсула управляющего компьютера щетинилась оборванными проводами, а в центре… Кендел вначале принял это за останки капитана.

Вокруг было столько крови и обломков костей, что голый, подрагивающий как желе, серо-белый комок плоти узнаваемой двуполушарной формы с прожилками, — не вызвал у Кендела даже секундного омерзения. Разве что мельком подумалось: сколько бы ни кичились зетовцы своими мозгами, а выглядят они точь-в-точь как у землян. Но затем, вынужденный приблизиться на несколько шагов, чтобы осмотреть рубку до конца, Кендел заметил, что мозг был слишком белым и чистым — без единого лилового пятна, потом — что тот был окружён стеклянной капсулой, в которую воткнуты десятки мелких проводков, шедших внутрь и впивавшихся в подрагивающий… нет, пульсирующий, равномерно пульсирующий мозг.

Он был целым. Он работал. И в каком-то смысле жил. Потому что мозг и был суперкомпьютером корабля. Вот тут-то двадцатилетнему Адаму Кенделу и стало плохо. Его едва не стошнило в шлем, а перед глазами ещё долго всё крутилось и прыгало. Он, пошатываясь, выбрался из рубки, захлопнул дверь нетвёрдой рукой и… нет, не клялся он себе ни в чём. Просто ровно с того дня до конца понял, кто такие зетовцы. Существа, способные обречь на такое одного из своей собственной расы, не могли носить название «разумных», пусть даже и решали в уме простейшие квантовые уравнения.

— Ты говоришь о мозге, — голос капитана был спокоен и ровен. — Мы экипаж людей. Не зетовцев.

«Не za*%thra, я знаю. Homo Sapience, четвёртый уровень разумности, теплокровные, чувствительны к биозаражению».

От последней фразы Кендела снова передёрнуло. За годы пилотирования он сумел почти забыть, что корабль раньше принадлежал врагам. Это была просто удобная космическая жестянка, и он иногда даже по-хозяйски похлопывал стену рубки, проходя на утреннюю вахту. Он звал «Аталанту» «старушкой» и всегда следил, чтобы ей вовремя меняли комплектующие… «Чёрт возьми, не такие!» И вот теперь всего десять минут разговора с проклятым компьютером заново воскресили в его памяти ту войну.

«Мозг людей подходит к переносу», — продолжила машина.

Он что, думает… Действительно, а что ему ещё думать, он же зетовский, этот проклятый компьютер. Что ему жизни? Для него главное «совместимость комплектующих».

— Меня не волнует, совместим ли человеческий мозг с твоим суперкомпьютером, — отрезал Кендел. — Люди не делают машины из других людей. Люди ценят жизнь.

В ответ раздалось тихое гудение. Кендел уже даже не почувствовал тревоги. Он слишком устал, чтобы волноваться. Но гудение смолкло, и по синему экрану снова побежали строчки.

«Противоречие. Неавтоматизированное пилотирование невозможно в сложных условиях».

«Курс через Альфа Лебедя. Альфа Лебедя — сложные условия».

«Люди ценят жизнь. Люди погибнут, если не починить системный блок. Люди должны починить системный блок».

Проклятие! Казалось бы, всё, что нужно было Кенделу — это отвернуться и выйти. Так почему он сидит здесь и спорит с машиной?

— Не такой ценой. Найди другое решение.

«Поиск был проведён в автоматическом режиме. Другие варианты неуспешны».

— Мы умрём?

«Все умрут. Когда-нибудь».

Это было бы смешно, если бы не было так отвратительно. Итак, Кендел выйдет. Закроет рубку и скажет экипажу готовиться к смерти. Никто не назовёт имени виновников, но все будут знать… А если команда решит линчевать их? С разбитым блоком управления потребность в Кенделе как в капитане, а в Белль как в штурмане — всё равно исчезла.

Или… предупредить Белль заранее, закрыться в одном из жилых блоков, составить видеообращение… а потом убить её и себя. Лучше так, чем от рук обезумевших от отчаяния людей.

Может быть, просто ничего не говорить? Они умрут в туннеле Альфы Лебедя, никто даже не успеет ничего понять… Нет. Это подло. По-зетовски.

Значит, выход только один… Но, ради всего святого, почему такой отвратительный?! Горло перехватило и Кендел беспомощно закашлялся, не в силах совладать с саднившим горлом.

— Мы не умеем трансплантировать мозг в структуру компьютера. У нас нет хирургического оборудования.

«Это не проблема. Трансплантация происходит автоматически. Под общим наркозом. Все необходимые инструменты содержатся в рубке и управляются конвертером».

Кендел вскочил и заходил по рубке взад-вперёд. Сидеть за пультом, в недрах которого все эти годы таились… — «Чёрт, как они это делают? Лазерный нож или старая добрая циркулярная пила?» — таилась смерть, казалось неправильным. Чудовищным.

Но, начав переговоры, капитан должен был довести их до конца.

— Тебе подойдёт любой доброволец?

«Не обязательно доброволец. Не любой. Достаточно молодой для конвертации. С кислотностью мозга не выше rha%!».

— Я не знаю, что это значит.

«Это не проблема», — ещё раз высветилось на экране.

Ну да, конечно, для него ничего не проблема. Как же он устал… Кендел хотел потереть глаза ладонью, но вспомнил, что всё ещё в шлеме. Снял шлем и начал совершенно бездумно, механически, разгерметизировать и снимать скафандр. Руки и ноги действовали сами по себе. В голове было пусто.

Тонкий писк со стороны пульта возвестил, что машина написала ещё что-то. Надо бы прочитать. Но стоило ли?

Через силу, преодолевая себя, Кендел подошёл к экрану снова.

«Я вычислил подходящих кандидатов через базу медицинского блока».

Умом капитан, разумеется, понимал, что суперкомпьютер имеет доступ к любым данным, введённым на этом корабле во что-то сложнее листка бумаги (при условии, что листок не электронный). Но настырность машины его разозлила.

— Разве суперкомпьютер может сам проявлять инициативу?

Гудение. Думает он там, что ли? «И пытается соврать». Ах, глупости. Машины не врут. «Но это не просто машина. Это мозг зетовца!»

«Я распознал ваше последнее утверждение как запрос информации. Я ошибся?»

Хитёр, поганец…

— Нет. Продолжай. Можешь вывести список?

«Список с учётом совместимости»

Открывшийся коротенький лист состоял всего из четырёх строчек. Но капитану бросилась в глаза только верхняя. Белль Кендел.

1) BioElectronic Automated System for Transport — БиоЭлектронная Автоматизированная Система на Транспорте. Beast (англ.) — «чудовище», «зверь».

Вернуться к тексту