При долгосрочном планировании полагайтесь на Апокалипсис (гет)

Он проснулся мгновенно. Вот он спал, а в следующую секунду уже нет. Проклятая привычка, приобретенная в то время, когда они мотались по лесам магической Британии. Рон Уизли, девятнадцати лет отроду, рыжий, пять футов одиннадцать дюймов, самый незаметный в своей семье, лежал на собственной узкой койке в родительском доме и таращился на потрепанный рекламный постер Пушек Педдл. Сердце заполошенно стучало и никак не желало успокаиваться.

— Темпус, — наконец прошептал он, и на потолке высветились цифры: три-одиннадцать. Неплохо. По сравнению со вчерашней ночью он спал на четырнадцать минут дольше. Возможно, к первой годовщине битвы за Хогвартс он дойдет до четырех часов сна в сутки. Хотя вряд ли. Годовщину будут отмечать через две недели.

Он встал: все равно уснуть уже не удастся, — и осторожно, стараясь не потревожить остальных обитателей дома, спустился по скрипучей лестнице. Миновал кухню и вышел на заднее крыльцо, стараясь не споткнуться о разбросанные резиновые сапоги. Его целью был сад. Там около пруда они с братьями поставили скамейку, не заметную со стороны дома.

Курить хотелось нещадно. Рон знал, что в дупле старой яблони, что стояла прямо около пруда, братья завели тайник с сигаретами.

На скамейке кто-то сидел. Рон прикусил губу, чтобы не выругаться вслух, и постарался тихонько отступить. Время для общения выдалось не лучшее.

— Иди сюда, Ронникинс, — раздался тихий голос Джорджа. — Это всего лишь я.

Рон обреченно кивнул сам себе и подошел к скамейке.

— Сигарету? — искушающе ухмыльнулся Джордж и протянул мятую красно-белую пачку.

— Давай, — Рон торопливо прикурил от предложенной зажигалки.

Джордж приглашающе похлопал по сиденью скамейки.

Рон сел рядом с ним, затянулся, по привычке пряча огонек в кулак, и наконец решился:

— Джорди…

— Ты уходишь, — кивнул тот, — я знаю…

Из Рона точно воздух выпустили.

— Откуда? — растерянно проговорил он.

— Оттуда, — беззлобно поддразнил его брат. — Я жду тебя на этой скамейке уже третью ночь. А ты все не приходишь.

— Но…

— Все хорошо, Ронни, — Джордж щелчком испепелил окурок. — Лучше не оставлять улики, — пояснил он. — Мама не обрадуется, если их обнаружит. Не переживай. Иди... — тут Джордж на секунду растерянно замолчал, поняв, что ничего не знает о его планах, но тут же нашелся. — Иди к Мордредовой матери. То есть куда хочешь.

— В академию, — уточнил Рон. — Я иду в академию. Новый курс набирают как раз после годовщины.

— Все-таки аврор?

— Да. — Он помолчал и добавил: — Не хочу, чтобы на кого-то еще свалилась стена.

Джордж молчал, и молчание это было таким горьким, что у Рона свело скулы и под ложечкой что-то противно и мелко задрожало.

— Ну, какой из тебя продавец? — вдруг патетически вопросил Джордж и тут же ответил сам себе: — Никакой! Не умеешь работать головой, работай руками... Ну, и ногами тоже.

Рон хмыкнул и боднул его лохматой головой.

— Спасибо.

— Не подлизывайся, — строго сказал Джордж. — Слава Мерлину, что ты уходишь. Я возьму на твое место Эдди Кармайкла.

— И он будет впаривать твоим покупателям эликсир Баруффио, — ехидно заметил Рон.

— Зато мои книги учета наконец-то будут в порядке. Давай признаем, Ронни, что бухгалтерия не твоя сильная сторона.

— И не твоя тоже... Вот Фредди, — начал было Рон и осекся.

Джордж оскалился:

— Ну да, Фред разбирался в цифрах, Фред отличный дуэлянт, Фред — изобретатель, у Фреда оба уха целы. — Голос его звучал все выше и выше, и Рон вдруг испугался, что его услышат в доме. Он схватил Джорджа за руку, но тот и не думал молчать: — Так какого черта этот кладезь достоинств позволил себя убить?

— Он не виноват.

— Виноват, — вскинулся Джордж. — Виноват. Он должен был забрать меня с собой. Мы все делали вместе. Какого черта он ушел один? Скотина. Ненавижу его.

Рон молча обнял брата. Иногда на того находило. Гермиона называла это принятием неизбежного. По ее мнению Джордж застрял на второй стадии принятия, гневе. По мнению Рона, брат одновременно проходил все пять стадий. У близнецов все шло не как у остальных. Удивительно, что Джордж вообще еще держался.

— Я так скучаю, Ронни. Я так по нему скучаю, — глухо проговорил Джордж, уткнувшись ему в шею.

— Я тоже.

Рон обнимал Джорджа, стараясь передать ему всю силу братской привязанности. Ну, по крайней мере, ту часть, что он еще был способен испытывать.

Почувствовав, как зашевелился Джордж, стараясь незаметно разорвать объятие, он опустил руки и небрежно, стараясь игнорировать возникшую неловкость, поинтересовался:

— Еще сигареты есть?

Брат согласно кивнул и похлопал по карманам:

— Вот.

— Ага, спасибо. — Язык уже щипало от табака, но что не сделаешь ради семьи. — Кстати, — сказал он. — Возьми вместо Эдди Милисенту.

— Какую?

— Милисенту Булстроуд. Со Слизерина. — Джордж недобро прищурился, но Рон предупреждающе поднял руку. — Она ни в чем не замешана. Разве только в инспекционной дружине была с хорьком. Мозги у нее есть. С цифрами она управляется влет.

— Откуда знаешь? — прищурился Джордж.

— Неважно. — Рон предпочитал не вспоминать о недолгом школьном романе с Лавандой Браун. Для него неприятным сюрпризом стало то, что Брауны в родстве с Булстроудами. — Просто знаю. Сейчас у нее непростой период. Думаю, она будет рада. И потом.... — он глубоко затянулся, сделав паузу, дожидаясь встречного вопроса Джорджа. Тот не подвел.

— И потом?

— Только представь, как взбесится Гермиона, когда узнает об этом.

— Почему?

— Они подрались на втором курсе.

— Подрались?

— Ага. Оттаскали друг друга за волосы, словно две кошки.

Джордж хмыкнул и задумался. Рон докурил сигарету и встал. Он был уверен, что брат возьмет Булстроуд на работу. Джордж, конечно, хорошо относился к Гермионе, но непрестанная забота о его психическом здоровье уже начала напрягать. Рон же отказывался принять чью-либо сторону в их борьбе. Нет уж, увольте…

— Иди уже, — Джордж отослал его взмахом руки.

— А ты?

— А я еще посижу. Здесь тихо.

— Да уж, что в Норе, что в магазинчике тебе тишины не дождаться. — Рон кивнул. — До встречи за завтраком.

— Ага.

— Не сиди тут долго один.

— Да, мамочка Ронни, — кривляясь, пропищал Джордж и отвернулся.

Рон покачал головой и поплелся к дому. Стоило признать, что Джордж несчастен, но как ему помочь, он не знал.

Он тихонько поднялся по скрипучим ступеням заднего крыльца и уже взялся за ручку двери, как из глухой тени веранды его окликнул голос матери:

— Ронни…

Он подавил недостойное желание закатить глаза.

— Ма?

— Ты был с Джорджем?

— Откуда... — начала он было, но тут же прикусил язык. Это же мама — она всегда всё про всех знала. Ну, или по крайней мере делала вид. — Да. И предупреждая твой следующий вопрос: в данный момент с ним все в порядке. В относительном, конечно, но думаю, он скоро придет.

— С ним не все в порядке, — вскинулась Молли.

— Да, мам, — покорно кивнул Рон, понимая, что нет никакого смысла вступать в спор.

— Рональд Биллиус Уизли, — сердитым шепотом начала Молли и осеклась. Видимо, и у их грозной матери иногда заканчивались слова. Рон засветил Люмос, и в его свете она вдруг показалась ему очень-очень уставшей.

— Мама, — прошептал он, не зная, что ему нужно сказать или сделать, чтобы расшевелить ее, но она в очередной раз сумела его удивить.

— Сигарету дай.

— Что? — непритворно удивился Рон.

— От тебя пахнет табаком, — проинформировала его Молли. — И да... я тоже была молодой. Вопреки вашему глубочайшему убеждению, все пороки изобрели не вы. Наше поколение тоже пило, курило и…

— Трахалось, — в обалдении подсказал ей Рон и тут же прихлопнул рот ладонью. За такое можно было получить увесистую затрещину.

— И трахалось, — согласилась Молли. — Иначе у тебя не было бы столько братьев и сестры. — Она требовательно протянула руку. — Сигарету....

— Не мучай его, ма... — Джордж возник из темноты совершенно неслышно. — Пачка у меня.

Он протянул ее матери, та, с ловкостью, выдавшей немалую практику, выбила себе сигарету и вопросительно на них посмотрела. Оба сына в молчаливом изумлении таращились на нее. Молли закатила глаза.

— Игнис, — проговорила она и на кончике ее палочки вспыхнул яркий язычок пламени. — Кажется, я все-таки плохо вас воспитала.

Рон вздохнул, сделал шаг в ее сторону, потом еще один и, наконец, сел у ее ног, прямо на вытертые доски веранды. Молли взъерошила ему волосы и рукой, в которой была зажата сигарета, поманила Джорджа. Тот подошел к ней на негнущихся ногах и сложился пополам, как будто он был марионеткой, у которой кто-то обрезал все нити.

— Джорди, — ласково проговорила Молли. — Рон. Мальчики...

Рон захлебнулся. Такой тон обращенный к нему он слышал... да почти никогда не слышал. Железная Молли просто не могла так говорить.

— Мои бедные мальчики, — продолжила она. И он почувствовал, как вскипели тоскливые слезы в глазах. Он шмыгнул носом, пытаясь удержать их внутри себя и вдруг услышал тихие, сдавленные рыдания Джорджа, уткнувшегося в мамины колени. Молли откинула сигарету в сторону, и Рон сквозь налившиеся слезы увидел яркий росчерк огонька. Он должен был уйти. Джордж должен был выплакаться без свидетелей, но мама обняла их обоих, прижала к себе, баюкая, словно они были совсем малышами.

— Думаю, нам нужно какао, — проговорила Молли какое-то время спустя, когда слезы уже иссякли, а неловкость еще не просочилась в их небольшую компанию. — Большая кружка какао каждому.

— И зефирки, — прогнусавил Джордж, у которого от выплаканных слез, совершенно забился нос.

— Конечно, дорогой. Как же без зефирок. — Молли стянула с себя фартук и вручила его Джорджу. — Высморкайся и приведи себя в порядок. — Встала, напоследок потрепав их по волосам и велела: — Будьте на кухне через пять минут. Какао ждать не станет.

* * *

Утром Рон долго валялся в постели, ленился, слушая сквозь дремоту звуки просыпающегося дома. Вот пробежала по лестнице Джинни, отец ворчал на кухне, дзинькнула тарелка, потом еще одна, заскрипела дверь в комнату близнецов. Джордж немного потоптался у его двери, и Рон замер, мысленно умоляя брата не заходить. Сейчас он не хотел встречаться с ним наедине. В общем семейном кругу — пожалуйста, но вот один на один... Джордж как-будто услышал его, пошел вниз, к запаху бекона и кофе. Рон облегченно выдохнул.

Он не успел додумать мысль о неловкости общения с собственным братом, как его буквально вымел из постели отчаянный вопль матери:

— Рональд Уизли, немедленно тащи сюда свою задницу!

Если мать употребила слово «задница», значит наступил конец света, решил Рон, и ссыпался вниз по лестнице.

— Ма? — он ворвался на кухню с палочкой наперевес и только потом осознал, как же глупо выглядит: в мятых домашних штанах, в майке, на котором темнели пятна какао, встрепанный и неумытый.

— Что я слышу? — патетически вопросила Молли куда-то в потолок и на закономерный ответ Рона «Ма, я не знаю», засветила своему младшенькому в лоб деревянной ложкой.

— Ты никогда ничего не знаешь!

— Но, дорогая, — начал было Артур, но увернувшись от взмаха грозной ложки, предпочел больше не рисковать.

— Почему я узнаю от Джорджа, что ты идешь в аврорат?

Рон взглядом отыскал чертова предателя, спрятавшегося за кружкой с кофе и гигантским бутербродом. Тот ответил виноватым взглядом.

— В аврорат! — голос Молли взвился на небывалую высоту. — Там же опасно! Тебя могут ранить! Ты... Да скажи же ему, Артур!

— Дорогая, — Артур отважно бросился в бой и поймал-таки ложку собственным лбом.

Рон вздохнул и, повторяя про себя пункты инструкции «аврор должен уметь противостоять давлению и неблагоприятным обстоятельствам», перешел в контратаку. Обняв мать, он попытался забрать у нее ложку, но Молли ни в какую не желала отдавать свое оружие. Наконец молодость одержала победу. Ложку Рон сунул вовремя появившейся Джинни.

— Мам, — сказал он и вздохнул. В принципе, то, как он собирался возразить матери, тянуло на пару лет Азкабана. По ее мнению, разумеется. — Мама. Я пойду в аврорат. Учеба начнется через месяц. Это не обсуждается. Совсем. Абсолютно.

— Но, — попыталась возразить Молли, и он приложил свой указательный палец к ее губам.

— Не обсуждается.

Повисла тяжелая пауза. Но тут в игру включилась Джинни (благослови Мерлин младших сестер; иногда и они на что-то годятся).

— Ну, это же хорошо, ма, — рассудительно выдала она. — Гарри тоже идет в аврорскую академию. Они присмотрят друг за другом. Ведь так, Рон?

Рон подавил недостойное желание побиться головой о ближайшую стену. Нет, однозначно, окружающие точно хотят его смерти.

— Кофе, — воскликнул он. — Надо выпить кофе. Я только почищу зубы, — бросил он и рванул наверх, желая снова крепко уснуть и проспать еще лет десять, как минимум. Может быть тогда окружающие оставят его в покое.

Влетев в свою комнату, он закусил ладонь, стараясь не выругаться в голос. Черт, черт, черт. Рано расслабился, Ронни. Проблемы только начинаются.

Он точно знал, что Гарри не пойдет в Академию, и недоумевал, почему остальные не видят того же, что и он.

Гарри Поттер, победитель Темного Лорда и герой магической Британии, до смерти устал быть героем и публичным лицом. В негласном соревновании «кто быстрее всех из моих друзей сорвется», он лидировал с большим преимуществом, опережая даже Джорджа. Вопрос был только в том, как громко Гарри «хлопнет дверью». Если все случится на приеме в честь годовщины... Рон обоснованно опасался, что многострадальный атриум в Министерстве может разнести в клочья. Слишком многие решали за Поттера, слишком многое. Где жить, что делать, на ком жениться. О свадьбе Джинни и Гарри говорили как о деле решенном, но Рон видел, как темнел лицом предположительно счастливый жених, когда речь заходила о грядущем торжестве. Билл и Флер в свое время выглядели совсем иначе.

Рон досадливо ударил кулаком по стене. Джинни беспечно обсуждала с матерью и подругами свое свадебное платье, совала под нос Гарри журналы с рекламой экзотических островов, раздавала многочисленные интервью как перспективный молодой игрок «Гарпий» и невеста национального героя и не замечала грядущей катастрофы. Ей хотелось блеска и славы, — вполне извинительное желание в ее возрасте, вот только объект для сопровождения она выбрала неверный. Тут ей ум и сообразительность отказали напрочь. К великому сожалению Рона.

— Твой кофе остывает, — донеслось до него с кухни.

— Иду! — заорал Рон в ответ и стянул с себя майку. Душ, зубная щетка, завтрак — и только потом он будет готов размышлять о грядущих проблемах.