При долгосрочном планировании полагайтесь на Апокалипсис (гет)

По мнению Рона, которое он предпочитал держать при себе, мир вокруг него был как никогда близок к катастрофе. Если, конечно, не брать в расчет второе пришествие Волдеморта, ну, и первое тоже, и Гриндевальда, и… Стоило признать, что магический мир просто жить не мог без очередного Апокалипсиса. Конечно, по утверждению Гермионы, он был закоренелым пессимистом, но нельзя было не заметить напряжение, царившее в Норе. Джинни все так же щебетала о приданом, все так же таскала несчастного Поттера то на очередной прием, то на внеплановое интервью. Тот мрачнел, злился и совсем не соответствовал титулу “самый желанный жених магической Британии”. Джордж натаскивал Миллисент в магазине, шептался о чем-то с невесть откуда появившейся Анджелиной и вообще вел себя странно. Даже для Джорджа. Скажите на милость, зачем ему маггловский учебник по электротехнике? Рон, конечно, его спросил, но брат отделался невразумительным мычанием. Билл и Флер почти все время сидели в своей Ракушке, очевидно, в поте лица трудясь над будущим наследником, или наследницей. Перси… ну, с ним, по крайней мере, все было понятно. Очередной приступ любовной лихорадки. Примерно раз в год (чаще он себе не позволял) Перси находил себе новый объект для безнадежной влюбленности. Тихо страдал месяц-другой, исписывая любой подвернувшийся под руку пергамент хромыми сонетами собственного сочинения. Когда количество стихов достигало трехзначной цифры, Перси обычно остывал, еще месяц показательно морщился от мысли, каким же он был дураком, и снова становился почти нормальным. До следующей влюбленности. В данный момент он как раз пребывал на стадии написания стихов. Чарли умотал к своим драконам, носа не показывая в Нору. Рон сильно подозревал, что маменька всыпала именитому драконоведу по первое число за спаивание младшеньких.

Вообще, мама оставалась тем стержнем, вокруг которого вращалась вся жизнь семьи и друзей. “Молли Уизли как центр мироздания”. Рон на полном серьезе думал, что если он озвучит этот постулат Кингсли Шеклболту, тот согласится с ним без тени сомнения. Вот только однажды утром, когда отец уже ушел в министерство, а остальные еще не проснулись, Рон спускавшийся в гостиную, замер на лестнице — мама стояла на маленькой скамеечке, открыв дверцу часов, и дрожащими пальцами гладила стрелку Фреда, навечно застывшую в положении “смертельная опасность”.

— Мальчик… мой мальчик…

И Рон тихо отступил, попятился, истово молясь Мерлину, Гриффиндору и всем остальным основателям, чтобы под пяткой не скрипнула никакая доска, и долго сидел на лестнице, охраняя покой матери от остальных, пока не услышал, как полилась вода в раковине, застучал нож по доске и запахло кофе.

Вот тогда он и понял, что Апокалипсиса в одной отдельно взятой семье точно не избежать. Весь привычный уклад жизни шел вразнос, разладился, словно дорогой механизм, и только хорошая встряска могла хоть как-то заставить его работать. Ну, или развалиться совсем.

* * *

Большой “бамс” случился неожиданно и застал Рона врасплох.

Поттер, все набиравшийся духа для серьезного разговора со своей невестой и сочиняющий одну проникновенную речь за другой, наконец не выдержал. И Рон его не винил. Видит Бог, Джинни в предсвадебной лихорадке была грознее, чем Мерлин и Моргана вместе взятые. Поэтому когда Поттер взревел решительное “Нет!” на сообщение об очередном приеме и потом еще одно “НЕТ!!!” по поводу совместной фотографии с “Холихедскими гарпиями”, Рон был абсолютно на его стороне. Так что он быстренько выпер сестру и ее уже почти бывшего жениха в многострадальный сарай и тут же наложил на него запирающие и заглушающие чары. Подумал — и удвоил их. На всякий случай. Вся операция заняла у него не больше двадцати секунд.

Родители, мирно пившие чай за обеденным столом, и глазом не успели моргнуть.

Отец отсалютовал ему чашкой и улыбнулся:

— Ты не зря идешь в авроры, Ронни.

— Да, — кивнула Молли, — не могу сказать, что идея мне нравится, но все-таки здравое зерно в ней есть.

— Па? Ма? — Рон смотрел на спокойных родителей.

— А вот сообразительность хромает, — вздохнула мама.

— Так вы все знали?

— Что лучше им не жениться? — уточнила Молли. — Даже не знаю, дать тебе ложкой по лбу, или поплакать вместе с Артуром о том, что младшее поколение не воспринимает нас всерьез.

Артур хмыкнул:

— Если ты огреешь его ложкой, более сообразительным он не станет. Скорее наоборот, — и продолжил, обращаясь к сыну: — Ты же знаешь Джинни. Если бы мы запретили им пожениться, как думаешь, что бы случилось?

— Джинни вышла бы замуж за Гарри в тот же день.

— Вот! — Артур кивнул и потянулся к чайничку. — Тебе подлить, дорогая? — Молли протянула ему чашку. — А теперь решение о разрыве идет от них самих, а не от нас.

Рон только и мог кивать головой, словно китайской болванчик. Ну, родители, ну… интриганы.

В этот момент крыша сарая слегка поднялась, а потом рухнула обратно, рассыпая вокруг тучи разноцветных искр.

— Они там не поубивают друг друга? — обеспокоился Рон.

— Нет, — Артур взял очередную булочку, положил на нее сливки, ложку джема, откусил и зажмурился от удовольствия. — Я укрепил сарай, сразу после вашего эпического хм… праздника. Просто на всякий случай.

— Я не собираюсь ссориться ни с кем из моих детей. Ни с дочерью, ни с Гарри. Он мне как сын, пусть я и не родила его. Ему нужна хорошая девушка, которая будет любить тишину и покой, но при случае сможет составить ему отличную компанию на очередном министерском приеме. Кто-то, кто точно знает, что, кому и когда говорить. Например… — Молли замолчала, лицо ее озарилось светом. Артур и Рон уже подались к ней, в надежде услышать имя, но Молли сжала губы и решительно поставила чашку на стол. — Мне надо повидаться с Мюриэль.

— О нет, — синхронно простонали отец и сын. Молли предпочитала встречаться с теткой на своей территории — в Норе всегда можно было найти пути для тактического отступления, если разговор переходил на неприятные темы. А детям приходилось это отступление прикрывать. Рон до сих пор помнил стальные пальцы хрупкой старушки на своем плече. Синяки долго потом не сходили.

— О да! — решительно отрубила Молли. — Если речь идет о счастье моих детей, я встречусь даже с дьяволом.

— А о Джинни ты подумать не хочешь? — безнадежно поинтересовался Рон. — Она все-таки твоя единственная дочь. Как она отреагирует на то, что ты начнешь заниматься устройством личной жизни Гарри сразу после их разрыва?

Тут крыша сарая подлетела еще раз, крутанулась вокруг собственной оси и вернулась на прежнее место.

— Сильны, — с уважением покачал головой Артур.

— Джинни придется смириться с тем, что ее планы не всегда могут осуществиться. Я тоже в восемнадцать лет была гораздо умнее своей матери. По крайней мере, я так думала. — Молли покачала головой. — Чертова война. Однажды Дамблдор сказал мне: “Балуй своих детей Молли, мы не знаем, что их ждет впереди”. Боюсь, что я слишком буквально последовала его совету.

— Что-то до меня исполнение этого совета не дошло, — обиженно пробурчал Рон.

— Ты ждешь признания моей вины? — мама подняла брови.

— Э-э-э, нет… пожалуй, нет, — мотнул головой Рон.

Повисло молчание. Молли бесцельно двигала пустое блюдце по столу. Наконец она решительно отставила его в сторону:

— Я не буду говорить тебе о том, что я всегда хотела девочку. Артур, — она посмотрела на мужа и отвела глаза. Тот ободряюще похлопал ее по руке и придвинул свой стул поближе, так, чтобы жена ощущала его поддержку, — отговаривал меня, понимая, как бесконечно трудно нам будет воспитывать и содержать такое количество детей. Но всегда, всегда был готов пойти мне навстречу.

— Если ты думаешь, что идти навстречу тебе в деле производства Уизли было такой уж трудной задачей, ты ошибаешься. — Артур обнял жену и потерся носом о ее висок. — Клянусь, что все было проделано с большим удовольствием.

— Папа! — возопил покрасневший Рон. Он решительно отказывался представлять родителей, занимающихся любовью.

Артур ничего ему не ответил, а только подмигнул.

Молли продолжила:

— Я была уверена, что после близнецов родится девочка. Моя радость.

— А родился я, — пробормотал Рон.

— Родился ты, — подтвердила Молли. — Но если ты думаешь, что стал моим разочарованием, то ты не прав. Категорически. Мы хотели остановиться на тебе. Джинни родилась случайно. Поскребыш, как назвала ее Мюриэль. Крошечная, тихая, бледненькая. Сметвик запретил нам надеяться. Но мы все равно надеялись. И за этими надеждами забыли о тебе. Ты рос сам, в окружении братьев, которые успели получить гораздо больше нашего внимания. — Она снова посмотрела на мужа, словно искала в нем одобрения тому, что собиралась сказать, и решилась: — Я была не права.

Рон глотнул, пытаясь сообразить, что ему надо ответить или сделать, чтобы дать понять матери, что он не сердится и очень любит ее, но — как назло — в голове не осталось ни одной стоящей мысли.

К счастью, на свете была Джинни, эта пикси в юбке. И в этот раз ее появление было как никогда кстати.

Рон бросил взгляд в окно. Удивительно, но сарай стоял на месте и даже выглядел относительно целым. Около него прямо на траве сидел Поттер с совершенно обалдевшим видом.

— Мы с Гарри решили отложить свадьбу, — сухо сообщила Джинни и пошла наверх. Рон дернулся вслед за сестрой, но Молли удержала его на месте.

— Дай ей побыть одной, — еле слышно проговорила она.

* * *

Рон вытянулся на кровати в своей комнате, посмотрел на потрепанный плакат Пушек Педдл, сменить который просто не доходили руки, и вздохнул. Денек выдался еще тот. То, что сарай уцелел после разговора этой парочки, без сомнения можно было считать чудом.

Гарри — после разговора — все порывался сбежать к себе на Гриммо и, судя по всему, запереться там навсегда, чтобы предаваться моральным терзаниям. Ха! Он до сих пор не мог понять одного: с Молли Уизли такие номера никогда не проходят.

“Лучшее средство от томления и несчастной любви — работа”, — говаривала все та же тетка Мюриэль, это был тот редкий случай, когда Молли с ней была полностью согласна. Так что национальному герою “утерли слезы” и отправили его с ответственным поручением к Чарли в Румынию, которому Поттер должен был передать жутко секретное послание. Рон сильно подозревал, что следующие пару недель Гарри придется с утра до ночи разгребать драконий навоз. Очень, знаете ли, способствует отвлечению от сердечных страданий.

Оставалась Джинни, которую в драконий заповедник никак не отправишь. Во-первых, там уже был Поттер, а во-вторых — там уже был Поттер.

Рон терпеть не мог чувство собственной беспомощности, когда не понимаешь, что же тебе лучше сделать: идти к сестре и вести долгие душещипательные беседы? Он был готов даже на это, но Джинни скорее наградит его своим знаменитым сглазом, чем будет рыдать в плечо. Оставить ее в покое? Но она же страдала.

Он бы так и мучился, не в силах сделать свой выбор, но Джинни, как всегда, решила все по-своему.

— Ронни, — тихо позвала она от порога. — Спишь?

— Не-а…

Она тихо скользнула в его комнату, уселась на кровать и принялась бездумно водить пальцем по покрывалу.

— Ты должен понять, — наконец сказала она. — Это было наше общее решение.

— Он…

Джинни прервала его, подняв ладонь:

— Нет, послушай. Ты знаешь, мы… — она сглотнула и тут же поправила себя: — я готовила грандиозную свадьбу. Такую, чтобы у всех клуш из “Ведьмополитена” глаза повылезали от зависти. Но хотела я другого. Праздник в Норе, где только свои…

— Тогда почему?

— Потому что так было надо. Он же герой всего магического мира… И все такое… Я думала, что свадьба перечеркнет все проблемы. Ну, может не все, но большую их часть. Дверь в прекрасное будущее, где все мы будем счастливы. Но оказалось, что никакой пышной фаты не хватит, чтобы прикрыть все прорехи. Как бы тебе объяснить? Понимаешь, Гарри — он топор. Заточенное лезвие, выполняющее лишь одну функцию. А я пыталась заставить топор танцевать. Это не его дело. Понимаешь? Он пока не умеет ничего, кроме войны. Какие уж тут танцы, — Она покачала головой.

— А я тогда кто? — спросил он и тут же пожалел об этом. Джинни могла ответить так, что и сектумсемпра показалась бы заклинанием легкой щекотки. — Я же всегда был с ним, — он запнулся, вспомнив свои собственные ляпы, — ну, почти всегда.

— Ты древко этого топора, — ответил она. — Опора. Не всегда прочная, но уж какая есть. Без тебя он, конечно, устоял бы, но с большими потерями.

Отбрила так отбрила, но Рон не мог не признать ее правоту.

— Я понял, — проворчал он. — Скажешь гадость — сердцу радость.

Джинни хмыкнула и толкнула его в плечо.

— Дурак.

— Сама дура.

— А я и не спорю, — согласилась она.

* * *

Драко Люциус Малфой, наследник чистокровной семьи, первый жених магического сообщества (ладно-ладно, первый после Поттера), умный, красивый, а главное — очень скромный, шел по улице маггловского (подумать только!) Лондона и чувствовал себя крайне несчастным. Ужасающе несчастным. Невероятно и немыслимо несчастным.

Во время войны он боялся, иногда был в ужасе, а иногда просто думал, что пришла его смерть. Счастье и несчастье были столь далекими понятиями, что вспоминать о них было просто глупо. Он и не вспоминал. И весь этот год, после победы одних и поражения других, даже не задумывался. А вот теперь в полной мере ощутил себя несчастным.

И главное, день начался так хорошо. Сова принесла письмо из L'école de médecine Paris Flamel. Его приняли. Колдомедик Малфой — звучит ведь? Три года там, потом личным учеником к целителю Сметвику. Тот, конечно, показательно морщился при виде младшего Малфоя, пытающегося в очередной раз уговорить его на наставничество, но Драко точно знал, что еще чуть-чуть — и он согласится. Маман будет рада. И папа тоже, наверное. Но скорее всего нет. Сегодня утром он зашел в комнату Драко, помахал пергаментом и сказал:

— Рилан Гринграсс прислал мне брачное предложение. Астория заканчивает школу в следующем году. После Самайна объявим о помолвке.

Драко и сказать было нечего. Ответишь “нет” — неизвестно, как отреагирует отец, ответишь “да” — о медицинской школе можно будет забыть.

Так что он молча аппарировал на Косую Аллею, оттуда вырвался в маггловский Лондон и теперь решал, где именно ему стоит напиться. Качественно и основательно.

На бар “Слепой кабан” он наткнулся случайно. Просто не смог пройти мимо идиотского названия. Пробрался через толпу, осаждающую стойку, и огляделся. Хорошо бы было найти какой-нибудь темный угол и затаиться там с чем-нибудь очень и очень высокоградусным. Но удача сегодня была не на его стороне. Из того самого, облюбованного им, темного угла раздался лихой присвист и радостный вопль:

— Да это же хорек!

Драко подавил недостойное желание запулить в темный угол (теперь, кстати, стало понятно почему его так старательно игнорировали местные магглы) парочку жалящих и добавить сверху какой-нибудь верминкулюс. Для верности.

Но в данный исторический момент это было бы… хм… политически неверно. Так что он просто развернулся, чтобы свалить подальше от Джиневры Уизли, самой раздражающей ведьмы своего поколения. Хотя Панси Паркинсон могла бы поспорить с ней за этот титул.

— Стой, Малфой!

Он тяжело вздохнул и развернулся обратно. Натыкаться везде на Уизли — это его судьба. Может быть они в совершенстве овладели джеминио и теперь могли создавать свои бесконечные копии. Ужасающая мысль.

— Садись, — младшая Уизли махнула ему рукой. — Пить будешь?

Предложение было неожиданным, но весьма своевременным. Так что Драко решился:

— Что пьем?

Вместо ответа она подтолкнула к нему бутылку. Драко осторожно понюхал горлышко:

— В принципе неплохо, — признал он. — Учишься, Уизлетта. Но напиться розе вряд ли получится. Нужно что-то покрепче.

— Я попробовала водку, — махнула рукой Джинни.

— И? — поинтересовался он.

— Ужасно невкусно, — трагическим шепотом призналась она. — Просто бр-р-р…

Драко прыснул, зажал рот ладонью, пытаясь сдержать хохот, но не сильно преуспел.

— Прокляну, — пригрозила Джинни.

— Нет-нет, Уизли. Я и так вспоминаю твой летучемышиный сглаз с ужасом.

Джинни хмыкнула и потянулась к бутылке. Следовало выпить. Малфой увел у нее бутылку прямо из-под носа.

— Позволь за тобой поухаживать.

— Позволяю, — милостиво кивнула она, словно королева своему верному слуге, но тут же испортила впечатление, добавив: — хорек.

— Ну сколько можно? — возмутился Драко, ловко разливая по бокалам оставшееся вино. — Какой я тебе хорек?

— Беленький, — с обезоруживающей честностью ответила Джинни. — Пушистенький и очень миленький. Не то, что некоторые.

Драко посмотрел на этикетку и щелкнул пальцами:

— Акцио Розе де Луар, — на столе возникла новая бутылка розового вина. — Некоторые — это Поттер? — очень небрежно поинтересовался он.

— Он, — подтвердила Джинни. — Прекрасный Гарри Поттер, победитель драконов и спаситель магического мира.

— Совсем не миленький и совсем не пушистенький?

— Не твое дело, — Уизлетта трезвела на глазах.

Драко примирительно поднял руки:

— Прости. Не мое так не мое, — он почувствовал, как спадает напряжение.

Определенно что-то случилось. Что-то достаточно серьезное, если она выбралась в маггловский Лондон и напивалась тут в одиночестве, пока на нее не натолкнулся Драко. Пикси его задери, если это не… — Только не говори, что вы расстались, — вырвалось у него.

— Именно.

— Вот так просто? — Малфой никак не мог поверить.

— Ну, почему просто. Сарай еле устоял.

— Удивительно! — покачал головой Драко. — Поразительный факт.

— Про сарай? — поинтересовалась Джинни.

— Да нет, — отмахнулся Малфой, — я про то, что все остальное, включая дом, уцелело. После ваших бурных объяснений. Ведь уцелело же?

— Не твое дело.

— Повторяешься, Уизли. Помнится, на седьмом курсе ты была куда изобретательнее в своих ругательствах. И даже Кэрроу не могли тебя остановить.

— Кажется, сейчас я изобрету новый сглаз. Специально для тебя, Малфой, — зловещим тоном пообещала Джинни.

— Да ладно, — Драко махнул рукой, — ты его тогда-то не изобрела. За что ж теперь?

— За назойливость, — пояснила Джинни. — В Хогвартсе ты действовал тоньше.

— Исключительно из любви к искусству, — пояснил Драко, задумчиво рассматривая собственный бокал.

Джинни, прищурившись, разглядывала его, как будто он был василиском, а она — самим Салазаром Слизерином, прикидывающим, какую именно часть шкуры он хочет получить от своего питомца.

— А что у тебя случилось, Малфой? — вкрадчиво поинтересовалась она. — Почему ты решил напиться здесь?

— У бара смешное название, — нашелся Драко.

— Обхохочешься, — согласилась она, — но забавное название не объясняет того факта, что ты в маггловской части Лондона. Чистокровный волшебник у презренных людишек.

— Ты тоже, знаешь ли, чистокровная, — огрызнулся он.

— Ну, я ж из семьи магглолюбцев, — махнула та рукой. — Мне можно. Ну, Малфой, я жду.

Драко закатил глаза, но она слишком хорошо знала его уловки. Они не действовали на нее в Хогвартсе, значит, вряд ли помогут сейчас. Так что он сдался под напором обстоятельств и Джиневры Уизли.

— Отец сговорился с Гринграссами. Хочет женить меня на Астории.

— На этой мышке? — изумилась Джинни. — Она же еще учится.

— Заканчивает на следующий год.

— Зачем она тебе, Малфой? Ты умрешь от скуки через месяц.

Драко кивнул. Все было именно так. Астория Гринграсс была хорошо воспитанной, милой, изысканной девицей из хорошей магической семьи. Идеальная партия. Но, Салазар забери, какая же скучная.

Он вздохнул, надеясь, что не придется ничего объяснять, но Джинни-чертова-Уизли вцепилась в него взглядом и никак не хотела отпускать.

— Отец… — он споткнулся на этом холодном “отец”, годным только для официальной речи, и начал заново: — Несколько последних лет были немного проблемными для семьи. — Джинни фыркнула, но он стоически продолжил: — Если я откажусь, то папа… Я думаю, он может сломаться. Он так хочет исправить свои ошибки, что не очень обращает внимание на мои или мамины желания. К счастью, маму он ни за кого выдать не может, поэтому…

— Остаешься только ты, — заключила Джинни, — несчастная жертва семейного благополучия.

— Хотел бы я расти в большой семье, — вдруг вырвалось у Драко. Надо признать — совершенно неожиданно. Даже для него самого. — Тогда на тебя меньше обращают внимания.

— Поверь, Малфой, — вздохнула Джинни, — в больших семьях свои заморочки. Особенно когда ты самый младший. Но это неважно. Давай вернемся к твоим проблемам. С другой стороны, почему бы тебе не порадовать отца, женившись на Астории. Уж как-нибудь выживешь. Будешь почаще в Лютный наведываться. Заведение Патти очень хвалят. И мадам Вильямс.

Драко поперхнулся последним глотком.

— Откуда ты знаешь о борделях в Лютном?

— У меня шесть старших братьев, — отрезала Джинни. — И я не страдаю глухотой. Иногда они так орут, что не захочешь, а услышишь. Так что не так с твоим браком?

— Все с ним так. — Он поколебался и все-таки достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный пергамент. — Вот. Прочти, если сможешь. Если нет, я переведу.

Джинни пробежала глазами послание.

— Ого! Медицинская школа Фламеля. Это очень круто, Малфой.

— Ты знаешь французский? — вырвалось у него.

— А еще я умею пользоваться ножом и вилкой, — хмыкнула Джинни. — И вышивать. Только не проси меня показать вышивки. Этот позор я унесу с собой в могилу.

— Заметано, — кивнул Драко. Ему в голову вдруг пришла совершенно неожиданная мысль. Настолько сумасшедшая, что он даже боялся додумать ее до конца.

— Значит, будешь колдомедиком? — Джинни нахмурившись внимательно рассматривала орехи в тарелочке.

— Да. А потом пойду к Сметвику.

Она оторвалась от крайне занимательных орехов и удивленно посмотрела на него:

— Думаешь, он согласится на наставничество? Ты же…

— Малфой, — закончил он за нее. — Да. Но если я закончу в числе лучших, он не сможет мне отказать.

— Это если ты не женишься на Астории, — уколола она. — В этом случае тебе придется сидеть в поместье и строгать Люциусу внуков.

Драко сглотнул. Все или ничего.

— Представляешь, какой разразится скандал, когда узнают о вашем с Поттером разрыве? — вкрадчиво начал он. Джинни замерла. — Сенсация года. Да что там года? Десятилетия.

— Хор-р-рек, — выдохнула она, глядя на него.

А он продолжил, чувствуя как звенит воздух от разлившегося напряжения:

— Но любую сенсацию можно затмить. Особенно, если ты Малфой…

Драко сделал паузу. Теперь ход был за ней.

— Ты не думаешь, что я могу стать той самой соломинкой, что переломит спину верблюду? — Она бросила на него острый взгляд. — Я не хочу брать на себя такую ношу. И потом я не Астория. Во мне изысканности ни на грош.

— Думаю, что папе будет полезна некоторая встряска. Ощущение свежего ветра в доме.

— Скорее урагана, — пробормотала Джинни. Драко предпочел не расслышать последней реплики.

— Ты, наверное, единственная, кто сможет ему противостоять. — Он помолчал и добавил. — Я так думаю. Как твое полное имя?

— Джиневра Молли, — ехидно улыбнулась она.

— О Мерлин Всеблагой.

Джинни пожала плечами:

— Привыкай. Насколько я знаю маму, ты будешь часто с ней встречаться.

Драко вздрогнул:

— Давай сейчас не будем об этом, а то я растеряю последние крохи решимости. — Он зачем-то одернул манжеты рубашки, хотя они и так были безупречны, глубоко вздохнул и… — Джиневра Молли Уизли, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

— Да.